Текст книги "Не матом единым"

Автор книги: Сергей Романов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

В очередной раз, когда парень дремал на мешках под солнышком, тетка напустилась на него:

– Ты тут в теньке прохлаждаешься, бесстыдник, а девочки из сил выбиваются, мешки тяжелые тягают!

– Ну и что? – невозмутимо отвечал лежебока, – Я им ночью всякие удовольствия предоставлял. Могу теперь и отдохнуть.

– Ах, ты мне дерзить, поганец!? А ведь комсомолец, поди! А вот пойду, все вашему комиссару расскажу про то, как ты здесь лодырничаешь да валяешься, да девочкам не помогаешь! Как твоя фамилия?

– Пенис. – отвечает спокойно, и ещё раз повторяет по слогам, – Пе-нис. Понятно?

Деревенская женщина на уловив странности в причудливой фамилии несется к командиру сельхозотрада. Студенческий руководитель сидит в одной из комнаток в правлении и отчеты строчит: сколько картошки убрали, а сколько ещё предстоит убрать. Тут врывается в комнату незнакомая тетка и с порога:

– Ты вот здесь сидишь, руководишь, а того не знаешь, что Пенис у тебя не работает!!!

– Как это? – округляются глаза у студенческого лидера – Вам-то откуда знать? Вы что проверяли?

– Да вижу, вижу я: девочки и так, и эдак надрываются, из сил выбиваются, а он, поганец, Пенис этот ваш, лежит, не встает!

– Не замечал. И давно не встает?

– Да третий день!

– Да, – произнес командир, мрачно посмотрев в свежеиспеченные отчеты, – с этой вашей гребаной картошкой и голову положишь.

Конечно, потом они выяснили, кто лежит, а кто постоянно работает. И весь казус случился из-за такой хреновой фамилии.

1997 г.

ЦИРКУЛЯРНОЕ ПИСЬМО

Большой начальник в одном государственном министерстве распорядился разослать какое-то циркулярное письмо по поводу какой-то профилактики и безопасности. Все сведения и сообщения об этой самой безопасности государственный муж распорядился отсылать в адрес председателя контрольной комиссии товарища (в то время ещё не было господ) Зуева И.И.

Сказано – сделано.

Циркуляр принесли машинистке и дали команду: отпечатать на соответствующем бланке с грифом того самого министерства.

Машинистка, человек маленький и подневольный, быстро отпечатала.

Помощник министра, проявив оперативность, тут же подсунул бумагу с грифом своему патрону для подписи, тот, не глядя, подмахнул. Он доверял своим сотрудникам. Затем документ размножили, запечатали в конверты и разослали по предприятиям отрасли. Словом, все чин-чинарем.

Но ушел циркуляр и о нем тут же забыли. Благо, нужно было рожать другие бумаги.

Через некоторое время ни шатко ни валко с мест начали поступать в главное ведомство ответы об исполнении циркуляра по безопасности. Приходили они, как и требовал самый большой начальник, в адрес председателя контрольной комиссии.

Так вот. Секретарша открыла первый конверт и ахнула. На бумаге черным по белому было написано "Председателю комиссии тов. Хуеву И.И. О мерах по безопасности..."

Но секретарша была опытная, со стажем работы в высоких кабинетах.

И когда первый шок прошел, смекнула, что дело вообщем-то поправимо. И чтобы не огорчать своего шефа, аккуратно замазала букву "Х" и тютелька в тютельку на то место впечатала букву "З". Председатель комиссии ничего не заметил, просмотрел письмо и распорядился впредь все ответы подшивать в отдельную папочку.

Так и шло дело. И в остальных письмах директора предприятий рапортовали о технике безопасности товарищу Хуеву И.И., секретарша меняла "Х" на "З" и подшивала письма.

Но тут подошел срок её отпуска, она передала дела своей партнерше и уехала в Крым. Отдыхать. А её дублерша продолжала подшивать письма пришедшие в адрес контрольной комиссии все подряд и автоматически. Не читая.

Но, к сожалению, в том самом ведомстве, что-то то ли сгорело, то ли взорвалось. Приехала государственная комиссия разбираться и первым делом её председатель спрашивает большого начальника, а какие, дескать, меры безопасности вы предпринимали?

Большой начальник набирает по селектору телефон товарища Зуева И.И. и просит его зайти в кабинет вместе с папочкой. Через минуту товарищ Зуев появляется. На него почти не обращают внимания, а сразу папочку выдергивают.

Листают аккуратно приколотые бумаги, ищут ответ от того предприятия, где случилось ЧП. Есть такое – нашли. В письме сообщается, что должные меры по профилактике руководство предприятия принять не может, потому что нет того-то и того-то. И просят слезно помочь министерство в приобретении этого "того-то".

– Помогали, товарищ Хуев? – спрашивает у председателя комиссии, председатель государственной комиссии.

– Не Хуев, а Зуев. – покраснев от неожиданного оскорбления, но вежливо поправляет Зуев уполномоченное лицо. И виновато добавляет, мол не успели помочь, потому как у самих не было.

Проверяющий опять смотрит в бумагу и снова спрашивает:

– Так ведь знали, товарищ Хуев, что на предприятии сложная аварийная ситуация?

– Зуев я, а не Хуев, – снова тактично и вежливо поправляет Зуев.

– Да что вы мне голову морочите, товарищ Хуев, – свирепеет председатель государственной комиссии, – Тут ясно написано – товарищу Хуеву. А если вы вовсе не Хуев, а Зуев, то значит и письма данного в глаза не видели. Потому как обязательно бы заметили искажение фамилии.

Товарищ Зуев-Хуев совсем как рак красный стал – крыть-то, действительно, было нечем.

А председатель государственной комиссии и большой начальник стали ещё тщательнее листать бумаги – везде Хуеву, да Хуеву. И только ближе к середине – товарищу Зуеву. Добрались и до самого циркуляра, в котором высокий начальник требовал посылать ответы с предприятий на тов. Хуева. И под тестом стояла его подпись.

Тут уж на Зуева-Хуева очень строго посмотрел большой начальник и с гневом в голосе добавил:

– Хуев вы начальник, товарищ Зуев. Больше ничего вам сказать не могу.

Когда с аварией разобрались, стали разбираться и с фамилией.

Ведь не мог же сам большой начальник дать команду всем руководителям предприятий оскорблять человека. И виновника нашли. Оказалось, машинистка при перепечатке циркулярного письма сделала ошибочку. Дело в том, что на печатной машинке буквы "Х" и "З" рядом расположены. Ну и нажала она пальчиком на ту что "Х"...

И никто не проверил.

Члены государственной комиссии, когда покидали министерство, махнули рукой, мол, тут не только председатель комиссии по безопасности хуев, но и вся отрасль подошла бы под это название...

1996 г.

ХРЕН ПО ИМЕНИ...

По телевидению, по-моему в программе "Времечко", как-то сказали, что один кустарь-овощевод вывел новый сорт хрена. Листья – огромные, корни сочные. Словом, хрен на славу уродился.

И решил овощевод-селекционер увековечить имя какого-нибудь знатного человека. Ведь называли же помидоры в честь летчика Талалихина и космонавта Титова. Правда все больше в честь какой-нибудь знаменитой личности называли цветы. Например, есть тюльпан – Президент Кеннеди, георгин – балерина Уланова, пион – Жанна д Арк, роза Кристиан Диор, сорт флокса назван именем какого-то Николы Фляммеля.

В то время шла как раз предвыборная президентская компания. И решил селекционер позвонить в Государственную Думу в демократический блок и посоветоваться, может быть там предложат имя человека, которое достойно войти в историю сельского хозяйства.

Но демократы вежливо отказались и предложили справиться о кандидатуре на вечную память в партии либеральной или коммунистической. А что хрен Жириновский или Зюганов. Те, выслушав предложения селекционера, опять направляли в демократическую, пусть, мол, будет называться хрен имени Гайдара.

Но как-то не солидно опять-таки получалось. У Явлинского – яблоко, а у Гайдара – хрен.

Так и остался ни с чем селекционер. Подумал подумал: а может быть назвать свое растение "Презент России"?. Ведь молдаване же вывели сорт перца "Подарок Молдавии". Так вот, они нам перец, а мы им хрен. Но как-то недипломатично выходило.

1996 г.

ГАДАЛКИ

Людмила Сергеевна Дорохова, женщина лет пятидесяти, начинала свой рабочий день со знакомства с прессой. Работала она ведущим специалистом в отделе химического машиностроения в одноименном министерстве. Поэтому знакомство с жизнью страны, на взгляд незадачливого наблюдателя, казалось входит в её жизненное кредо. Но Людмила Сергеевна и не думала читать общественно-политические газеты, а предпочитала прессу скандально-эротического характера.

– Ни хрена себе! – говорила Людмила Сергеевна, не отрывая взгляда от газеты, – Один чудак переспел с собственной тещей!

– Да ну! – закатывала глаза её коллега за соседним столом Светлана Данилкина.

– Да вот же, черным по белому написано. Пока жена этого кобеля каталась проводником в скорых поездах, зятек свою тещу и осчастливил. Родилась девочка...

При упоминании о зятьке лицо Людмилы Сергеевны, женщины одинокой, приобретал томный вид, в глазах поблескивала этакая девичья неприступность и всем своим видом она как бы показывала, что, мол, и мы, дамы бальзаковского возраста, кое-что совсем не забыли и умеем.

Прочитав от корки до корки газету, она передавала её соседке и раскрывала следующий номер другого эротическо-скандального еженедельника.

– Слышь, Светка, как тебя по батюшке? – опять-таки не отрывая взгляда от текста, спросила Людмила Сергеевна.

– А то не знаете? Олеговна.

– М-да-а-а, протянула Дорохова, – неважнецкий у тебя характер...

– С чего вы взяли?

Людмила Сергеевна пояснила:

– Вот, в газете пишут, что по инициалам можно определить черты характера любого человека.

– Глупость какая...

– Может быть и глупость, но этим способом русские люди издревле пользовались. Газета врать не будет.

Надо сказать, что Людмила Сергеевна относилась к тому типу людей, которые принимали за чистую правду все, что написано в газетах. Ничего особенного в этом не было, потому как такую слепую веру в печатное слово ей привили с детства во времена процветающего социализма.

Светка закусила губу

– Ну и что там у меня?

– Дряной у тебя характерец... – повторила свой тезис Дорохова. – Ты Светлана Олеговна Данилкина. Значит, твои инициалы СОД. Можно сказать, просто – СОДа, – съехидничала Людмила Сергеевна.

– Сами вы сода.

– Да слушай, не обижайся. Буква "С" означает, что ты склонна к дегрессиям, угнетениям.

– Пожили бы вы в одной квартире с такой свекровью, как у меня. Она кого хочешь в депрессию вгонит.

– Тебя замуж никто насильно не тянул, – парировала Людмила Сергеевна, – Не перебивай, а слушай. "О" говорит, что ты иногда испытываешь скрытые волнения, но человек ты эмоциональный.

– А что же я молчать должна, когда свекровь свой нос в мой кошелек сует. Вчера закатила скандал, дескать, я много денег трачу на парфюмерию.

– Но у тебя ещё не все потеряно, – не обращая внимания на реплики подруги, продолжала свое гадание Людмила Сергеевна, – Инициал на букву "Д" говорит, что можешь ты быть общительной, проявлять обояние.

– Это правда! Могу, как говориться, и без мыла в жопу залезть, если нужда заставит.

– Об этом можно было бы и не говорить, – опять съехидничала Людмила Сергеевна.

– А ваши инициалы о чем говорят? ЛСД – как наркотик...

– Может быть я для мужиков и есть наркотик! – закокетничала Людмила Сергеевна Но Светка с ироничной ухмылкой её оборвала:

– Может быть. Только наркотик, наводящий ужас и шугань.

Дамы в обиде друг на друга замолчали. Да и Людмиле Сергеевне не понравилась трактовка своих инициалов по русскому преданию. Выходило так, что она – женщина мелочная, так же как и Светка, склонная к депрессиям и эмоциональная на язык. В принципе так оно и было. Но какая женина, скажите, согласится с каким-либо невежественным обвинением в свой адрес. По газетному же гаданию только обаяние и скрашивало черты её негативного характера.

– Слушай, Светка, – через несколько минут тягостного молчания сказала она примирительно своей коллеге по работе, – сходи в приемную, возьми-ка листок, что под стеклом у секретаря. Там список всех сотрудников аппарата с датами их дней рождения.

Надо сказать: что такие листочки, имеются в секретариатах, приемных или в отделах кадров во всех министерствах, НИИ и других государственных учреждениях. Секретарши тщательно следят, у кого и когда наступает день рождения и докладывают об этом начальству. Одни руководители в праздничный для именинника день от души его поздравляют, Другие же в день торжества по несколько раз заглядывают в комнату именинника, чтобы удостовериться, что его рабочее место не стало притоном всеобщего пьянства и свинства.

Светка сразу смекнула. Что этот обычный день может стать запоминающимся и незаурядным и уже через несколько минут принесла две ксерокопии заветного списка. Один отдала соседке, а другой положила перед собой.

Папки с производственной перепиской, документами, схемами и чертежами были резко сдвинуты на край столов и две женщины с неистовой энергией принялись за изучение списка и характеров штатных сотрудников министерства.

Меня всегда удивляла странность человеческой психологии. Я о том, что при изучении того или иного вопроса многие люди стараются отыскать в нем прежде всего недостатки, не замечая или сознательно пропуская достоинства и положительные качества. К числу таких негативщиков и принадлежали две сотрудницы отдела химического машиностроения – СОДа и ЛСД.

– Родионов Игорь Степанович – РИС какой-то! Ни то ни се, – изучала список Светка.

– Шилов Иван Тимофеевич. – вторила ей Людмила Сергеевна.

– Шит – это говно по-английски, – заметила Светка.

– Да? Та-а-ак. Интересно! А кто он такой? Ага, из молодых да ранних. Зам. начальника управления. "Ш" – бескомпромиссный, "И" – говорит о трудовом напряжении: "Т" – о бесконечных поисках идеала. Далеко пойдет этот говнюк.

– Нечаев Олег Станиславович. НОС...

– Наверное, сует его куда не следует. Юнисова Лариса Александровна ЮЛА.

– А это кто?

– Делопроизводитель из отдела кадров...

– Она, действительно, юлой вокруг своего начальника вертится. Я давно замечала – что-то между ними есть такое.

– Конечно есть – дураку понятно. А у неё двое детей и муж из загранки не вылазит.

– Так, этот ДВП, этот ППЛ, ПОП – все не интересно. Скукота!

Казалось, женщины уже забыли, что в инициалах сотрудников они сначала хотели определить характеристики деловых и нравственных качеств своих коллег.

– Во! – подпрыгнула на стуле Светка, – МЛЯ!

– Где, в каком месте? – сердце у Людмилы Сергеевны радостно заколотилось.

– Да вот же, смотрите третью строку снизу. Мечник Леонид Ярославович! Та-ак! Кто таков?

– А то не знаешь? Наш новый главбух.

– Этот по всем правилам – мля. Как дело на счет премиальных заходит так средств никогда нет. При старом главбухе были, а при этом – нет. Балансы, видите ли, у него не сходятся.

– Да причем здесь балансы? – удивилась безграмотности в бухгалтерских делах Светки Людмила Сергеевна.

– Да потому что он – мля!

– Ну, это верно, – согласилась старшая подруга.

– Смотрите, ещё нашла – ХЕР. Хидиятуллин Ефим Рафикович. Только не понятно: то ли он татарин, то ли еврей?

– Еврей, – без тени сомнения подтвердила Людмила Сергеевна, – Тут фамилия и отчество – абсолютно ничего не значат. Они фамилии меняли, чтобы замаскировать свои истинное происхождение. Даже татарином быть легче, чем евреем. Но то, что он хер – это совершенно правильно. В самую точку. Все они в профкоме – херы. И евреи, и русские, и татары! А он – главный хер. Их начальник. – председатель профкома. Тебе за тридцать процентов от стоимости когда-нибудь путевку в санаторий давали?

– Перекрестись...

– Вот и мне за 15 лет работы – хер. А сами каждые лето и осень почти задарма туда катаются.

Они принялись за дальнейшее изучение списка. Были и СОНы, и МИГи, и БАСы, но что-нибудь в смысле ХУ... – больше не встречалось. За занимательным исследованием они перемыли косточки почти всем сотрудникам министерства и не заметили, как солнце за окнами закатилось. И рабочий день клонился к закату. Они отложили списки и стали подготавливать сумки и пакеты, подкрашивать губы, чтобы покинуть рабочие кабинеты во всеоружии. Но за полчаса до заветного звонка, который оповещал об окончании трудового дня, в дверь постучали. Вошел мужчина в кроличьей замызганной шапке и в сером в клеточку полупальто. Его вид говорил о провинциальном происхождении.

– Вам чего, гражданин? – окинула его оценивающим взглядом Светка.

– Я из Борисоглебска. Приехал за документацией для установки гидравлического пресса на нашем предприятии.

Светка презрительным взглядом смерила его с головы до ног и, поднявшись со своего стула категорично отрезала:

– Рабочий день уже закончен: приходите завтра.

Провинциал переминался около дверей с ноги на ногу, как будто ему сильно хотелось по нужде:

– У меня поезд сегодня вечером...

– А где вы раньше-то были?

– Подожди Света. А доверенность на получение документации у вас есть? – спросила мужика Людмила Сергеевна: в тайне надеясь, что такой у посетителя не имеется и вопрос перенесется на завтра.

– А как же! – просиял вдруг мужичок, – Вот она, голубушка.

Он прошел к столу и положил перед Людмилой Сергеевной сложенный вчетверо бланк.

Дорохова развернула документ и прочитала:

– Борисов Леонид Яковлевич...

– Во, БЛЯ! – выдохнула Светка и с сумасшедшими глазами медленно опустилась на свой стул.

1997 г.

ГРАФ ИЗ НОВЫХ РУССКИХ

Новые русские очень хотят быть аристократами. Мне в свое время довелось работать над выпуском книги "Дворянские роды Российской Империи". Когда был выпущен первый том, в издательство посыпались письма и звонки приблизительно такого содержания: "Готов заплатить любые деньги, только разузнайте мою родословную и включите в следующий том. Я из графьев, князьев, баронов..." Словом, от таких просителей члены авторского коллектива шарахались как от чумы.

Но нужно просто ничего не знать о таком сословии как "новые русские" и о их стремлении преодолевать любые карьеры и преграды. Для них с их деньгами казалось нет ничего не осуществимого. Они, получив отказ в издательстве, бомбардировали дворянские собрания и местные родословные общества. И надо сказать, что и в таких обществах и собраниях были свои лжебароны и лжекнязья, которые за соответствующую плату наделяли новых русских желанными титулами и сословиями.

Так вот, один из таких новоиспеченных "графьев" – новых русских, принес в издательство свою родословную грамоту, утвержденную кем-то из так же мнимых "князьев", и ящик шампанского.

Дело шло к концу рабочего дня и мы не отказались от "посошка". Граф сам скрутил пробку у первой бутылки, грохнул выстрел, он разлил по стаканам шипучку и произнес тост:

– Я теперь тоже не хрен собачий, а представитель дворянского сословия!

К концу застолья граф напоминал графин по самый край нашпигованный шампанским. С пеной на губах он ругался как заправский конюх, требовал карету к подъезду и пару проституток для продолжения вечера.

1997 г.

КАК ФАМИЛИЯ ОТ ТЮРЬМЫ СПАСЛА

В подразделении Н произошло ЧП. Лейтнант Мудрак потерял свой пистолет. Заступил дежурным по части, получил "пушку", мотался по ротам, в столовую, клуб. А после отбоя пришли в гости друзья-товарищи по оружию. Выставили пару бутылок беленькой и предложили выпить, чтобы дети грома не боялись. Пошли в полковой гараж, посидели. Потом моча в голову ударила – решили на пару часиков заглянуть в женское общежитие. Подразделение спало спокойно: почему бы и не наведать дам? Завели командирский уазик и поехали к девочкам. Там ещё добавили.

Приехал Мудрак в часть под утро. Голова трещит, во рту словно сто богатырей накакали и... пистолета нет. Мудрак облазил весь уазик, заглядывал в бардачок, под сидения – нет "пушки". И время уже подходит сдавать дежурство и оружие.

Позвонил друзьям – может быть они подшутили?

– Да какие шутки могут быть? – ответили ему на там конце провода, разве с этим делом шутят?

Через час информация об утере пистолета каким-то образом просочилась и дошла до командира части полковника Манданникова, который уже скрипел половицами в своем кабинете. Он через посыльного передает привет лейтенанту Мудраку и приглашает его к себе на "чашку чая".

Заходит лейтенант к нему в кабинет: а тот ему сразу и говорит:

– Короче так, чудило на букву "М". Обрисовываю тебе объективную рекогносцировку. Если к вечеру твоего "Макарова" под номером таким-то в части не будет, мне, манде старой, влепят выговор о служебном несоответствии, а тебя отправят под трибунал. Но если пистолет найдешь суток десять отсидишь на гарнизонной гауптвахте и дело замнется. Понял?

– Так точно.

– Кру-у-гом!

Лейтенант развернулся на месте.

– Шагом марш за пистолетом!

Мудрак, чеканя шаг, направился к выходу, но уже около самой двери услышал новую команду:

– На месте стой!

Он, не поворачиваясь, остановился как вкопанный: что, мол, еще? Манданников, не давай команды кругом, нервно вздохнул и, как показалось лейтенанту, с сочувствием спросил:

– Лейтенант, ответьте честно, как вас за глаза зовут подчиненные и сослуживцы, к примеру, когда они на вас сердятся?

Мудрак секунду помолчал и честно ответил:

– Мудаком обзывают, товарищ полковник.

– Да, – хмыкнул командир части, – В этом есть доля правды.

Он помолчал и задумчиво добавил:

– Знаешь, в молодые годы у меня тоже было нелицеприятная кличка. А может быть и сегодня называют. Называют, лейтенант?

Командир словно приглашал своего подчиненного к откровенности.

– Никак нет, товарищ полковник.

– Врешь, скорее всего обзывают, – вздохнул полковник, – Послушай, а тебе никогда не хотелось поменять фамилию?

– Никак нет, товарищ полковник!

– И мне не хотелось, хотя много в свое время об этом думал. полковник прошелся вдоль огромного окна и негромко сказал, – Твое счастье, товарищ лейтенант в том, что если бы у вас была любая другая фамилия Петров, Сидоров, или какой-нибудь Забабашкин, я бы уже вызвал следователей из округа по вашему делу и сдал вас под стражу. Но вы – Мудрак, а я Манданников. Чувствуете связь?

– Так точно, това...

– Молчать, мудило! – заорал Манданников и словно в истерике громко заговорил, – Если о потере оружия узнают в округе, мы станем героями анекдота по Всем российским Вооруженным Силам. Прославимся так, что легче от стыда будет пулю в лоб пустить. Ты это хоть своим толоконным лбом понимаешь?

– Так точно.

– Ну так вот, найдешь пистолет и дело замнем. Иди.

Лейтенант вышел, вытер пот со лба. Все похмелье, как рукой сняло. Начал лихорадочно соображать, где искать свой "Макаров". Побежал в общежитие к девчонкам. Все постели перевернул. Ночные подруги хиикали: "Что потерял воин? Честь или резинку?"

– Не ваше дело, – Мудраку было не до смеха. И пистолета не было.

Из общаги побежал тормошить друганов.

– Какой пистолет? – у всех глаза на выкате – опять ничего не понимают. Вдруг один говорит:

– Послушай, Мудрак, к бабам ты вообще без кобуры ехал. Уж не в гараже ли ты "пушку" оставил?

И тут Мудрак вспомнил: точно, в гараже. Перед тем, как к девчонкам в общежитие ехать, он снял портупею и вместе с кобурой и пистолетом положил в несгораемый шкаф – от греха подальше.

Словно на крыльях летел он к гаражу. Пистолет был на месте. И ещё через несколько минут он, счастливый, докладывал командиру части Манданникову о находке.

Выслушав доклад, командир взбодрился и зарычал:

– Лейтенант Мудрак!

– Я!

– За пьянку во время боевого дежурства объявляю вам десять суток ареста с содержанием на гарнизонной гауптвахте.

– Есть десять суток ареста, обрадовано заорал Мудрак.

Уж он-то теперь понимал, что отделался от тюрьмы только благодаря фамилии. И скорее всего не своей, а полковника.

1997 г.

ВО ВРЕМЯ ПУТИНЫ

Вы видели как ловят сайру? Если не приходилось, то жаль. Армада рыболовных сейнеров и траулеров сгрудилась на клочке моря диаметром две на две мили. Гвоздю негде упасть, капитаны судов как-то ещё умудряются лавировать в этой суматохе. Кстати, сайру ловит ночью. Все суда в огнях. Лучи прожекторов шастают по водной поверхности. Вдруг в стреле света ярко-серебряный всплеск – это косяк. Судно спешит к нему. По борту зажигаются яркие лампы-люстры, напоминающие удлиненные уличные светильники. Не успеешь к косяку первым – тут же забросит под него сеть-ловушку сейнер-конкурент. А конкурентов – десятки, сотни...

Встали на косяк, сайра под яркие лучи светильников собирается. Инстинкт у неё такой. Рыбаки с радостным матом выбрасывают ловушку за борт, подводят её под рыбу, лампы с двух концов борта судна по одной выключаются, косяк скучивается в конце концов под одной центральной. В это же время её белые лучи меняются на красные. Рыба поднимается к поверхности воды и начинает "кипеть". В это время и подводится ловушка под косяк. Хвать его и на борт. В удачные ночи один заброс приносит до пяти тонн рыбы.

Больше улов – больше заработок.

Но и днем не приходится отдыхать рыбакам. Пока рыба свежая, её сдавать надо на плавучую перерабатывающую базу, которая находится неподалеку от места лова. И с рассветом начинается толкотня сейнеров около плавучей матки. Все стараются побыстрее сдать груз, чтобы освободить свои трюмы под новый улов.

В одну из таких путин я работал стажером радиста. Эфир во время путины перегружен. Судно-матку атакуют радиотелефонными запросами радисты и капитаны с добывающих судов

Надо сказать, что переговорная связь на рыболовных судах в те времена была отвратительная. Голоса абонентов напоминали речь отхаркивающего слюной туберкулезника. Кто-то из капитанов мокрыми скользящими от рыбной чешуи руками и не дожимает до конца кнопку переговорного устройства, отчего съедаются начальные буквы слов, а то и целых фраз. Один и тот же запрос приходится повторять по несколько раз, но в эфир влезают конкуренты. Вообще – полный эфирный бедлам. И получается примерно так.

– Бухов, Бухов! Это Ясное, как меня слышите?

– Какое ...Сное? Это Обухов.

– Ясное, Ясное. Я. Я. Яков.

– Сное, понял. Кто на связи?

– Апитан... Еблов.

– Еблов? Слушаю – спетчер Блонский

– Да не Еблов, – обиженно харкает трубка с Ясного, а Д, Д... Деблов.

В это же время в разговор влазиет ещё один капитан сейнера:

– Бухов, Бухов. То Акитное. Ответье...

– Акитное, подождите. Ясное, Деблов. Колько рыбы,

– ...адцать тонн сайры.

– Колько?

– Адцать. Дмитрий, Валерий, Евгений...

– Понял, двенадцать. Ваша очередь сдачи после сейнера Арлюк. Принял диспетчер Яблонский.

– Кто? Еблонский?

– Я. Яков. Яблонский.

– Онял...Бухов.

Такой же разговор идет с другими судами и Яблонский переспрашивает по несколько раз, кто выходил на связь, то ли траулер Бурлюк, то ли сейнер Арлюк. Но вот опять нагло прорезается это самое "...Сное" и капитан Еблов требует "Бухова" и "Блонского".

Диспетчер Яблонский в негодовании хватает трубку "матюгальника" – как называют моряки переговорное устройство и в негодование орет:

– Ясное! Ну что ещё тебе надо! Деблов, какого черта!

– Сам ты Еблов: а я Стеблов: – Степан, Тимофей: Евгений , сейнер "Лесное".

Яблонский сразу умеряет свой пыл:

– Понял, Стеблов, "Лесное". Сколько тонн?

– Адцать...

– Двенадцать?

– Адцать. Петр, Яков, Тимофей, Надежда...

– Понял. Пятнадцать. "Лесное" – сдаете за "Тучным".

Через полчаса опять "...Сное", ...Блов.

– Что еще, Стеблов?

– Сам ты Еблов. А я Деблов – Дмитрий, Евгений...

Яблонский отключает передатчик, вытирает пот со лба и обращается к дежурному штурману, который уже больше часа надрывает живот от хохота:

– Петрович, ты че-нибудь понимаешь в этом ебловском вопросе?

– Ни хрена не понимаю, – корчится от смеха и вытирает слезы штурман, Прошли ты их всех подальше...

Яблонский вздыхает и понимает, что точно также надрываются от хохота все стоящие на мостиках капитаны и матросы сейнеров и траулеров, все кто слышит переговоры в эфире двух Ебловых с "...Сного" с ...петчером Еблонским. Яблонский злится и опять с силой нажимает тангенту переговорного устройства:

– Эй, вы, Ебловы, разберитесь сначала между собой, кто из вас "ху из ху"!

И тут же в ответ:

– Сное Бухову. Сам ты такое же "ху" и "ебло".

Яблонский теряет контроль над собой и кричит в эфир:

– Я вот у тебя больше рыбу не буду принимать! Слышь, ебло с "Лесного"!

Тут же в эфире уже отчетливо:

– Это "Лесное". А я причем? Я – Деблов. А "Ясное уже сдало свой улов.

Штурман Петрович высунул голову в иллюминатор и давится от смеха и слез. У Яблонского голова к вечеру кругом, радисты и штурмана подтрунивают: дескать, сегодня весь эфир заматюгали. Скоро сама сайра выражаться начнет.

Но смена заканчивается, все сейнеры и траулеры разбежались от матки в разные стороны на ночной промысел. Яблонский, поужинав, выходит на полубу, любуется морем и судовой иллюминацией. Огни на траулерах включаются, выключаются: переходят на красный свет. Идет путина, лов сайры запоминающееся зрелище.

И вдруг Яблонский сам начинает хохотать от души: ну бывает же такое! Собрались в эфире Деблов, Стеблов и он – Яблонский. А наша отечественная радиотехника всех урвняла под одну общую фамилию.

Он ещё несколько минут дышит свежим морским воздухом и идет в свою каюту отдыхать. Завтра опять приемка улова. И наверняка первый солнечный луч принесет по рации:

– Бухов, Бухов, это ...Еблов с "Сного".

Эти капитаны удачливые: наверняка и первыми в эфир прорвутся.

1997 г.

ЛАБИАНЕ

Изобретательный народ наши мошенники. Каждый год что-нибудь новенькое норовят придумать. И все на злобу дня. Были, к примеру, проблемы с сахаром, так аферисты и это себе на пользу обратили. В 1992 году в России было заключено фиктивных договоров на поставку сладкого продукта больше, нежели его в мире производится. Особенно обобрала своих доверчивых коммерсантов фирма с названием "Сахарные копи" Страна же на сахарной афере потеряла сотни миллиардов рублей.

1993 год стал годом фиктивных авизо. Посредством этих липовых банковских документов из казны государства в неизвестном направлении уплыло около пяти миллиардов долларов.

В 1994 году, когда лавочку с авизо прикрыли, пышным цветом расцвели пирамиды в виде трастовых компаний, инвестиционных фондов, лжебанков и прочих АОЗТ, АО, ИЧП, обобравших в итоге до нитки пятую часть населения в России.

Я часто наблюдал, как обанкротившиеся вкладчики хватаясь около закрытых дверей той или иной инвестиционной компании за голову и в сердцах говорили: "Вот так нае-ли!"

В Ростове – чем этот город хуже других! – тоже появились рекламные заметки в газетах: что некая инвестиционная фирма "Лабиан" готова вложить деньги частных лиц под тысячу процентов годовых в добычу новозеландской нефти. Реклама через некоторое время сделала свое дело, и у дверей подъезда обшарпанного дома на окраине казачьего города появилась толпа желающих разбогатеть на халяву.

– А что за фирма-то хоть? – спрашивал один частный инвестор у соседа по очереди.

– "Лабиан" – многозначительно поднимал указательный палец вверх будущий миллионер, – Название, мне думается, новозеландское. Но учредители фирмы – наши соотечественники, которые в годы Советской власти эмигрировали на чудо-остров и там сказочно разбогатели. Теперь вот нам, своим землякам, помогают поправить финансовое положение.