Текст книги "Не матом единым"

Автор книги: Сергей Романов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

Уже тогда я знал, что в какой бы коллектив не попадал Витька, прозвище у него останется только Трахтор. По двум причинам.

Все слова, содержащие буквенное сочетание "кт" он произносил как "хт". А потому "трактир", "трактат", "тракт", "экстракт" и все остальные слова с этим буквенным соседством им произносились через "х". Впрочем, любой человек употребляя эти словечки тоже "хакает", но это незаметно и происходит где-то на грани "к" и "х". У Витьки же "х" выскакивало очень ярко и выразительно.

Теперь добавим ко всему, что отец у него был передовым трактористом на деревне, и Витька в мореходке всегда не забывал об этом вспоминать. "Если бы не море, то я тоже, как и отец, стал бы трахтористом". "Станешь, смеялись мы ему в ответ, – непременно станешь". И он, действительно, стал.

Словечко "трахаться" у молодежи как раз тогда входило в моду. Его произносили везде в молодежных компаниях, с экранов телевизоров и даже в интимных объяснениях. В наших порывистых кругах речь о нежных романтических романах почти не заходила. Да и не было романтики. Уже потом я обращался к словарю С.И.Ожегова, чтобы прояснить истинное значение этого слова. И оно по моему разумению соответствовало действительности. "Трахнуть, – писал Сергей Иванович, – произнести какое-нибудь действие с шумом, резко". Тогда целовались и то с шумом, а уж интимную встречу без резких движений и представить себе было трудно. Тем более в малогабаритных условиях...

Так вот, приземистый, коренастый с крутыми плечами и кривыми ногами Витька Малыгин почему-то вызывал у представительниц прекрасного пола повышенный интерес. Пусть временный, мимолетный, но это, нам на зависть, было так.

После очередного свидания он возвращался в общежитие под утро, бросал куртку на стул и заваливался на кровать. Мы спрашивали: "Ну и как прошло свидание?" – "Как-как? Трахнулись и разбежались", – отвечал Витька.

А когда он получил корочки и стал дипломированным мотористом, да ещё с деньгами и широкими манерами! О! Это был настоящий трахторист. Без всякой подмены "х" на "к".

После поллитры, выпитой на одного он по-прежнему любил вспоминать, что батя у него "трахторист от Бога", что когда наплавается вдоволь, обязательно уедет в деревню и тоже станет трактористом. Все моряки называли кафе и рестораны – кабаками. Витька почему-то употреблял слово "трахтир". Сознательно, наверное, стараясь выделиться на общем фоне. "Ну что в трахтир и по бабам?" – улыбался он и крепко стоял на ногах после второй поллитры.

Море я бросил – решил продолжить учебу. А Трахторист остался в пароходстве. От старых друзей я слышал, что мотает его судьба по зарубежным странам От Индийского до Тихого, между Северным Ледовитым и Атлантическим океанами. А потом вдруг след моряка Трахториста оборвался.

И вот я в Раздольном, откуда он родом. В бытность курсантом мореходки Витька не раз приглашал нас к себе в гости "от души оторваться самогоном". Я знал и его отца – настоящего тракториста.

Знакомая улица, двор, калитка. Заливается лаем и лязгает цепью от злобы откормленная дворняга. И на крылечке появляется он – Трахторист. В майке и вылинявшем трико с отвисшими коленями. Держится за перил и несколько секунд всматривается в мою физиономию. Как настоящий капитан на мостике. Но я-то знаю, что это он – Трахторист! Наконец на все деревню "А-а-а-а! Кого я вижу"! Обнимаемся, хлопаем друг дружку по плечам и я непроизвольно произношу: "Витька, Трахторист, старый дружище..."

Он не только не обижается, но вдруг легко отталкивает меня от себя: "Ну пойдем, пойдем в хату. Со своей трахомой тебя познакомлю..." – "С кем?" – ничего не понимая, нахмуриваю брови. "С женой, Катькой!"

Мы сидим на кухне за столом, обильно уставленным деревенской снедью и закусками. А Катя подносит все новые и новые тарелки. "Трахома моя", почти каждый раз похлопывает её по мощным ягодицам Витька. Супруга лишь улыбается.

– Ну а ты здесь кем Вить, – спрашиваю я его, – Трактористом? Как обещал.

– Ага, – отвечает, – Трахтористом. В двух качествах. Днем тем, а ночью прежним...

2000 г.

СВЕТ В ОКНЕ

Это было ещё в советские времена. В один областной центр комиссия из Москвы нагрянула для проверки местного университета. Дошли до Министерства образования слухи, как местные студенты рельсы покрасили черной краской. Целый километр. Остановил машинист электричку на станции, глядь вперед, а полотна-то нет. Только через час и выяснилось, что рельсы кто-то покрасил, чтобы они не блестели. А кто мог? Рядом со станцией только университет и размещался. Значит, студенты...

Так вот, чтобы подтвердить имидж шутников и весельчаков перед столичной комиссией, а дело было в канун октябрьских праздников, студенты решились на ещё один спектакль. Старосты групп и этажей обошли все комнаты в семиэтажном общежитии и провели с их постояльцами разъяснительные беседы.

Комиссию встретил ректор. Дорога от вокзала к гостинице, где должны были ночевать министерские работники, пролегала как раз мимо общежития. Город погрузился в темноту, но на домах горели и мигали октябрьские лозунги типа "СССР – ОПЛОТ МИРА", "СЛАВА ОКТЯБРЮ!" и другие в том же духе. И тут, как только автобус с членами комиссии выскочил на проспект к общежитию, как в глаза бросилась огромная световая надпись из трех букв – "Х..." Буквы состояли из окон, в комнатах которых ярко горел свет. Весь остальной фасад общежития был погружен в мрак.

"Ни фига себе шуточки!" – только ужаснулись члены комиссии, а поутру устроили великий "рознессанс" ректору и деканам факультетов, студенты которых проживали в общежитии. Те, наэлектризованные" понесли в общагу и устроили персональный разбор с каждым жильцом. Задавали только два вопроса и требовали объяснить, почему у одних горел свет в комнате, а у других нет. Студенты, делая вид, что ничего не понимают, отвечали однообразно. У тех, у кого горел, ссылались на подготовку к семинару. У кого были окна темные естественно, спали. Или были в гостях у тех, где свет горел.

Разъяренный ректор так и не смог найти зачинщиков заговора. Ну не отчислять же из университета несколько сотен учащихся.

А члены комиссия из столицы свои дела сделали, проверили то, что хотели проверить и стали собираться в обратную дорогу. Тут ректор всех деканов к себе вызвал и строго предупредил: если обитатели общаги ещё что-то выдумают, то... В общем пригрозил. Тогда один из самых ответственных деканов прибыл вечером в общежитие и во избежание различных эксцессов приказал всем старостам комнат, в которых прошлый раз горел свет, электричество не включать. Те послушно дали свое обещание.

С наступлением темноты к гостинице снова подошел автобус, чтобы отвезти столичных гостей на железнодорожный вокзал. Ехали по тому самому проспекту, где размещалось общежитие. Горели все окна, кроме тех, которые светились в прошлый раз. По всему зданию чернела надпись "Х..."

Студенты были не виноваты. Так распорядился диван. А что другие окна светились, так то шла обычная подготовка к очередным семинарам...

2000 г.

УКЛОНИСТ

На первой же медкомиссии Димка начал "косить" от армии. Сидел перед невропатологам понурый, с потухшим взглядом. "Что тебя мучает, мальчик?" подозрительно спросила женщина в белом халате. "Голова болит часто, ночью не сплю – кошмары мучают. – Отвечал Димка, – Жить, совсем не хочется, ничто и никто меня не интересует. Только вот мысли одолевают: что лучше повеситься или утопиться?" А сегодня ночью сон приснился. Идем будто мы с товарищами с автоматами на боевое задание. А потом оказывается, что это вовсе не мои товарищи, а враги. Я оружие с предохранителя снял и..."

– Складно звонишь, – сказала врачиха, постучала по Димкиным коленкам молоточком и направила к председателю медицинской комиссии.

Полковник посмотрел на Димку поверх очков, которые еле-еле держались на кончике носа:

– Значит служить не хочешь?

– Армии боюсь как огня, – то ли в шутку то ли всерьез признался Димка.

– Ну что ж? – сказал полковник, – Армия – дело добровольное. Хочешь иди, а не хочешь – заберут.

Тем не менее направление в психиатрическую больницу выписал. А ну как действительно возьмет автомат и всех своих перестреляет? Потом выяснится, что военкоматовские врачи недосмотрели. Больного на службу призвали.

Выдали Димке казенный халат, отвели в палату. А там такие же, как он, уклонисты, лежат. Тоже "косят". У каждого и своя "легенда" припасена. Симптомы той или иной падучей изучили по книгам, из газет, по телевидению и друг у друга. Ну а Димка с собой справочник психиатра прихватил...

Через две недели выяснилось, что у призывника Дмитрия Агалакова никаких неврозов не наблюдается и он психически здоров. А по сему рекомендовалось Димке повторно сдать анализы и пройти оставшихся врачей. Всех кроме невропатолога. Но в психбольнице Димка уже кое-чему научился.

После того как Димка нацедил "мокрый" анализ, он расковырял десну и плюнул в баночку. Получился моче-кровяной коктейль. А перед тем как посетить кабинет гастроскопии, заглотил горсть аспирина. Результаты анализов на другой день к хирургу поступили. Лаборанты подозревали, что у Димки не только язва желудка, но и хроническое воспаление почек. Иначе как кровь могла попасть в мочевой пузырь?

Хирург – мужеподобная дама, долго мяла Димкины бока, то и дело задавая вопросы: "Здесь болит? Нет? А здесь? Ага, болит... Сильно? Какая боль острая или тупая? Ага, острая, а при язве должна быть тупая...Ну, теперь сделаем рентгенчик и все станет ясно на счет воспаления почек. Хотя, молодой человек не стоит вам лишний раз облучаться. Отправляйтесь лучше с миром на службу".

Глядя на непроницаемое лицо женщины-хирурга, у которой, как у мужика на верхней губе даже усы росли, Димка окончательно понял, что от армии никак ему не отвертеться. На рентген он все-таки сходил, но решил покинуть здание медкомиссии, как говорят, хлопнув на последок дверью.

Перед повторным посещением хирурга вставил себе в задницу пластмассовый глаз, который купил в магазине медицинских протезов и, представ пред очи дипломированного медика, вымолвил последнюю жалобу геморрой. "Посмотрим. – без всяких эмоций ответила хирург, – Снимай штаны и разведи пальцами ягодицы". На крик усатой врачихи сбежался медперсонал со всех этажей.

Этот крик Димка на протяжении двух лет помнил. Пострашнее артиллерийской канонады будет. А служил он как раз в артиллерии...

2000 г.

ЖУЧКА

Жучка, бездомная рыжая сука, опять стянула у Михеича, соседа по дачному участку, килограммовый кусок бараньей филейной части. Ни у кого из дачников Жучка не воровала, а вот Михеича почему-то невзлюбила. То ли потому, что каждый раз, встретившись с ним на улице, получала вслед порцию отборного мата. То ли потому, что в отличие от всех остальных владельцев дач, именно у Михеича жил заморский кот. С узкой худой мордой и почти без шерсти. Кот, как и Михеич всегда шипел на Жучку.

Михеич вынес во двор тазик с мясом, чтобы промыть его в холодной воде и порезать на куски для шашлыка, пошел в дом за ножом и уксусом, а в это время как раз и подоспела Жучка.

Михеича тоже понять можно. Ведь не далее как на прошлой неделе рыжая лохматая сука стащила пакет с куриными окорочками. А ещё ранее – увесистый шмат сала.

Терпение Михеича лопнуло. В самых ходовых местах в саду и на огороде он установил капканы на волка, и бедная Жучка попалась. Она не скулила, не лаяла, молча лизала на лапе придавленное железом место и ждала своей участи.

Увидев добычу в капкане, Михеич несказанно обрадовался:

– Что, тварь воровская, попалась? Теперь я из тебя буду отбивную делать.

Чтобы Жучка не кусалась, Михеич накинул ей на голову мешок, связал задние лапы веревкой, и развел челюсти капкана. Сначала хотел просто взять топор и отрубить Жучке голову, но потом ему пришла более изощренная идея мести. В сортире, он привязал веревку и подвесил Жучку за задние лапы прямо над выгребной ямой. Все было продумано до мелочей: собака перегрызет веревку, то упадет в бочку, доверху наполненную отходами. Там и утонет.

Когда Жучка висела над ямой, к сортиру подошел бесшерстный серый кот, долго сидел перед открытой дверью и смотрел как визжит и трепыхается Жучка.

Через час ей все-таки удалось перегрызть веревку, и она свалилась прямо в нечистоты. Правда, успела передними лапами ухватиться за край бочки. Напрягла последние силы, подтянулась и вытащила из жижи облепленное нечистотами тело.

Кот метнулся к веранде, и Жучка, теперь уже не обращая на ужасное жжение, кинулась за ним. Словно этот серый негодяй был главным её обидчиком. Кот запрыгнул на стол, потом перелетел на холодильник. Жучка, брызжа нечистотами, в точности повторила прыжки заморского котяры. Но потом тот с холодильника запрыгнул на дверь, которая вела в комнаты, с двери по шторам, перелез на высоченный гардероб и, ехидно поглядывая, на Жучку, стал вылизывать лапы. Жучка решила обождать, когда кот покинет свое укрытие. Запрыгнула на кровать и впервые отряхнулась. От шеи до кончика хвоста, обдав вонючими брызгами всю комнату. А потом она долго и от души каталась по атласному покрывалу, оставляя на нем коричневые разводы...

Михеич долго ковырял палкой в бочке с отходами. Но мертвого тела собаки так и не обнаружил. С недоуменным видом он двигался по заляпанной вонючей дорожке. На веранде увидел на столе перевернутую и побитую посуду, следы собачьих лап на холодильнике, оборванную штору и, наконец, смятое покрывало на своей кровати. Дышать в доме было невозможно...

Он открыл окно и увидел рыжую суку в пруду. Жучка, отфыркиваясь, плыла к противоположному берегу...

2000 г.

ЧУЖОЕ СЕРДЦЕ

Один знакомый, очень бедный, но подающий надежды ученый-медик, как-то мне сказал, что клетки человеческого тела наряду с генетическим кодом содержат полную информацию о хомо сапиенс. "Да, объяснял он мне, – Именно клетки хранят в себе сведения о характере человека, о его привычках, увлечениях. Причем, получить информацию от клетки можно и положительную и негативную".

Я что-то раньше читал об этом. Ага, у Дарвина, который выдвинул гипотезу о биохимической природе эмоций.

"Наша душа или характер помещены не в мозговой коробке, а в сердце продолжал высказывать свои познания ученый-медик, – Именно в этом органе запрограммирована личность. Могу биться об заклад с любым из знаменитых кардиологов: именно сердце думает; оно, сердце, чувствует и взаимодействует со всем организмом.

– Например? – бросил я с неохотой о чем-либо спорить.

– Примеров – хоть отбавляй. – Ты, наверное, читал о пересадках сердца. Так вот, донорское сердце должно подходить больному по целому ряду важнейших показателей. Во-первых, характеры людей должны быть если не совсем одинаковыми, то уж не в корне разниться. Во-вторых, хорошо бы иметь представление и о стиле жизни того, кто отдал свое сердце другому человеку, о его привычках. Иначе...

– Трезвенник станет пьяницей, законопослушный гражданин преступником. Так? – перебил я медика.

– А чего ты иронизируешь? Именно так может и случиться.

В тот же вечер мне в руки попало какое-то научное издание. Я бросил взгляд на содержание номера и увидел заголовок "Чужое сердце". Это был научно-популярный анализ американского кардиолога по пересадкам сердца. Янки на примерах подтверждал гипотезу моего знакомого медика. (Или наоборот?) Чужое сердце действительно привносило в характер реципиента любимые привычки донора. Так, донором американки Сильвии Клэр стал 18-летний рокер Тим, погибший в аварии на мотоцикле и обожавший пиво, зеленый перец и гамбургеры. Так вот, после пересадки сердца Сильвия, никогда не питавшая слабость к этим продуктам, вдруг почувствовала слабость к пенному напитку.

Американские кардиологи пришли к выводу, что чужое сердце даже после гибели настоящего хозяина, по-прежнему держит информацию, которой руководствуется наш мозг. И это утверждение не оставлено без доказательств. После того как 41-летнему мужчине пересадили сердце девушки, погибшей под колесами поезда, его будто подменили. С детства он рос медлительным и рассудительным. А тут сразу приобрел черты характера, которые раньше ему были несвойственны: бурный темперамент, резкость движений, бешеный интерес к жизни.

36-летней женщине досталось сердце 20-летней девушки, погибшей под колесами автомобиля, когда она бежала к жениху показать свое свадебное платье. И теперь она говорит: "Мне часто снятся счастливые встречи с любимым молодым человеком. Счастье переполняет меня. И так часто, как сейчас, я никогда не смеялась".

52-летний пациент с сердцем 17-летнего подростка, разбившегося на мотоцикле, вдруг в один момент перестал любить классику и теперь, не снимая наушников, слушает тяжелый рок почти без перерыва.

47-летняя женщина, получившая сердце 23-летнего гомосексуалиста, убитого выстрелом в спину, каждую ночь стала переживать странные сексуальные фантазии..."

Я отбросил журнал в сторону. В то время как в России делалось около полторы тысячи операций по пересадке сердца, в США это дело было поставлено на поток. Более двухсот тысяч! Есть что анализировать.

И тут я вспомнил одного профессора, преподавателя русского языка, прекрасного лингвиста, которого после операции по пересадке на сердце сразу же отправили на пенсию. Нет, не потому что он стад инвалидом и не мог преподавать. После того, как 49-летнему профессору пересадили сердце 24-летнего фрезеровщика, попавшего в автомобильную аварию, педагог стал мастерски ругаться. Забористым матом. Скабрезные словечки порой вылетали во время лекции.

Да, ещё профессора, так долго ожидавшего чужое сердце, теперь после каждой получки тянуло в рюмочную. Он заказывал сто пятьдесят и бутерброд с колбасой. А ведь раньше больше двух рюмок коньяка никогда не пил. И тому виной – чужое сердце.

2000 г.

НЕ ОЖИДАЛ

Веня молод и здоров. А потому Вене жить хочется, выражаясь студенческим языком, очень кучеряво. Развлечений хочется, женщин, вина и, естественно, денег. Много денег. Но откуда у простого смертного студента деньги? Вот утром были. А теперь, к полудню, можно спокойно выворачивать карманы, не боясь ничего из них не выронить. В обед Веня пивка попил, сдобренного водочкой.

Вышел Веня из "котлеты" (так студенты филологического факультета свой любимый пивбар называют) на парковую аллею, да как гаркнет во все свое филфаковское горло: "Женщину хочу! Женщину!" От такого громкого желания некоторых пожилых прохожих, словно ветром сдуло с Вениного пути. Мигом разбежались по соседним дорожкам. А Вене ещё веселее стало.

Он засунул руки в карманы потертых джинсов, закинул, словно петух, к небу голову и ещё громче закричал:

– Люди дорогие, подарите бедному студенту несколько рублей на презервативы!

Девчонки, сидевшие на лавочке под кустом сирени, так и прыснули.

– СПИД кругом, – куражился захмелевший Веня, – Надо защищаться, а нечем!

Сзади Веню кто-то одернул за рукав куртки. Веня обернулся и увидел перед собой сухонького старичка. Ну очень интеллигентной наружности.

– Чего тебе, старче?

– У вас какие-то проблемы? – участливо спросил седовласый дедушка.

Веня с ехидной улыбочкой смерил долгожителя от ног до головы.

– Тебе, батя, моих проблем уже никогда не понять. Впрочем, если бы помог материально. На презервативчики. Во как нужны! – И Веня указательным пальцем резанул собственное горло.

– Сколько? – поинтересовался дед.

– Что сколько? – не понял Веня.

– Презервативов сколько тебе нужно?

– Если импортных – рублей на пятнадцать. – ответил Веня, у уме подсчитав, что этих денег в аккурат хватит ровно на три кружки пива. – Я ведь, дедуля, во избежании неприятностей только импортными пользуюсь.

– Я тоже, – ответил старик и полез в карман плаща цвета мышиной шкурки.

"Надо же как повезло! – подумал Веня, – Уж никогда бы не подумал, что пенсионеришка подкинет деньжат".

Дед вместо денег извлек наружу серебристый пакетик, на котором была изображена девочнка с огромнейшей грудью и томно-притомной улыбкой.

"Благодетель" протянул пакетик Вене.

– Пользуйтесь, молодой человек. Здесь ровно три штуки. Разноцветные. С запахом земляники. Устроит?

У Вени от такого "подарка" лицо вытянулось как у лампочки. В этой жизни он ожидал чего угодно. Но чтобы дедуся, которому по всей вероятности было далеко за семьдесят, бесплатно снабжал молодое поколение американскими презервативами! Такое только во сне могло присниться.

– Бери, бери, – поняв Венино замешательство заулыбался дед, – Качество гарантировано. Проверено на практике.

Веня ещё несколько минут стоял, держа в руке серебристую пачку с тремя презервативами, а дед, словно Старик Хаттабыч, тут же испарился. Будто и не было его вовсе. Веня в недоумении повертел вокруг головой. Аллея была безлюдна. Только на лавочке, под сиренью, громко кокетничали девчонки. Веня, спрятав пакетик в карман джинсов, направился в их сторону...

2000 г.

ОСОБА

Ни с того ни с сего пропала одна важная особа. Очень важная. Может быть регионального значения. А может и общегосударственного.

Утром особа отправилась на служебном лимузине на работу, а вечером домой не явилась. Тщетно жена особы тыкала в кнопки телефонов. Ни "смертный" – городской, – ни сотовый, ни "вертушечный" никто не поднимал. К утру жена высокой номенклатуры поняла: что-то стряслось.

Особу в области знал в лицо даже первоклассник, не говоря уже о высокопоставленных лицах при значительных должностях. Ну а в милиции ту особу знали как свои пять пальцев на руке. Иногда особа отдавала стражам города умные распоряжения.

После поднятой женой паники начались поиски. На работе, естественно особы не оказалось. На загородных дачах, в санаториях и домах отдыха, где любили проводить свободное время высокие чины – тоже не было. Справились у транспортников – не покидала ли особа пределов области? "Нет, не покидала", – в один голос рапортовали железнодорожники и представители авиакомпании.

Трое суток прошло. Особа как в воду канула. Жена уже стала черное траурное платье в модных бутиках подыскивать. А лучшие сыщики принялись за морги. Город большой – моргов много. И каждого заведующего этим прискорбным заведением обязали досмотреть всех своих мертвецов и убедиться, что среди жмуриков нет особы.

К вечеру четвертого дня от паталогоанатомов стали поступать сообщения. Особа не обнаружена. Вот только... Словом, есть полдюжины трупов по лицу которых практически не определить – особа это или не особа.

– А по телу? По приметам? – настаивали лучшие сыщики, – Разве трудно определить – особа это или не особа?

– Так мы особу только и видели, что в строгих импортных костюмах и модных дорогих галстуках. Разве сами не понимаете, что опознание должен провести кто-нибудь из родственников.

– Что же мы будем жену особы по всем моргам возить?

– Ради такого дела, – отвечали служители моргов, – можем всех жмуриков в одном месте собрать. Например, в самом показательном морге города.

"А стоит ли травмировать жену особы раньше времени и показывать обезображенные трупы, – подумали сыщики, – Не лучше ли самим разузнать об особых приметах особы у его законной супруги?"

Набрали номер телефона:

– Извините, уважаемая. Мы, конечно, уверены, что ваш муж в полном здравии. Но не могли бы вы припомнить какие-нибудь особенности на теле супруга вам одной известные?

Жена, естественно, впала в получасовую истерику: да как вы можете, что вы себе позволяете! Бросила трубку и весь разговор.

Вспомнили оперативники, что нога особы-то не один раз порог ЗАГСа переходила. До последней женитьбы было ещё две.

Второй по счету жены ни в городе, ни в области найти не удалось. А вот адресок первой найти удалось. Проживала она в небольшом провинциальном областном городишке. Работа парикмахершей. В одном была загвоздка – её однокомнатная квартирка, которую она делили с двумя детьми, кстати, от особы, оказалась нетелефонизированной. Но разве это проблема?

На оперативной машине с мигалками за пару часов "доскакали" до уездного населенного пункта, нашли нужную улицу, дом. И вот уже первая женушка великой особы сидит перед оперативниками.

– Особые приметы? – женщина оказалась понятливой, – Ну как же не помнить! С правой стороны на шее родинка. Небольшая, с полсантиметра. Чуть больше – на левой ягодице. На плече шрамик в виде гусиной лапки – за колючую проволоку зацепился, когда в стройотряде в совхоз за клубникой лазили. Да, пупок у него не такой как у всех, а вывернутый.

Оперативникам и этих примет было достаточно. Но самый молодой возьми и спроси:

– А может и татуировки какие-нибудь были?

Женщина задорно улыбнулась:

– Ну как же не было? Еще как было! На плече правой руки портрет девушки, похожей на меня и надпись под ним "Бля буду, люблю". Может, вывел, когда расстались? Да, ещё на груди огромная наколка – головы Ленина и Сталина, а под ними надпись – "Остальные все суки!" А ещё на одном бедре надпись "Люблю баб...", а на другом "...И водку"...

Оперативники засмущались, закрыли блокнотики, вежливо поблагодарили:

– Спасибо, и этого достаточно.

Через несколько часов все неопознанные трупы в областном центре были тщательно осмотрены. Человека с приметами, описанными первой супругой, не обнаружилось. Несмотря на поздний час ночи, позвонили законной жене, вежливо сообщили, что её мужа, к счастью, не оказалось ни в моргах, ни в реанимационных отделениях. И заверили, что поиски ведутся круглосуточно. Одна бригада сыщиков сменяет другую, и утром, непременно, семье будут сообщены самые последние данные о результате поисков.

Утром в оперативного дежурного разбудил звонок. Звонила жена особы.

– Вы это... поиски-то теперь прекратите. Вернулась особа. Нынче почивает. Дела у него были неотложные в соседней области. И вот ещё что... Про особые приметы муж советовал не распространяться, – после чего в трубке раздались прерывистые гудки.

А никто и не думал распространяться. Где нынче работу найдешь?

2000 г.

ШТОПАНЫЙ

Два товарища, студента филфака, в пору летних каникул за "бугор" мотались. Челночили. В Греции, Турции, Китае закупали мелким оптом товар, на который был спрос в России, и везли его в родное отечество. Затем сдавали в коммерческие киоски и магазины. В основном доставляли предметы нижнего женского белья – лифчики, трусики, чулочки, колготки. Ну что поделаешь, если именно этот товар и раскупался россиянками!

Три сезона подряд имели неплохую прибыль. А на четвертый – как раз без пяти минут филологи находились в Турции – руководители государства то ли увеличили налоги, то ли таможенную пошлину завысили, то ли придумали ещё какую-то экономическую каверзу, но вкладывать в трусики или бюстгальтеры стало просто невыгодно.

– Нельзя покупать, – категорично сказал один, крайне тяготевший к бизнесу.

– А что ж, пустыми возвращаться? – вздохнул второй, все свое свободное время пописывающий рассказы и очерки.

– Знаешь что, давай-ка наберем презервативов. Резинки под пошлину не попали. Как-никак медицинский препарат, – предложил экономист.

– Гондоны через таможню, а затем по всей России – не повезу. Стыдно! решительно отказался "писатель".

– Через таможню я их и сам оформлю. А дальше вместе, – заверил товарища бизнесмен.

Договорились. Но почему-то вышло так, что во время прохождения таможенного досмотра, тяготевший к экономике товарищ, куда то исчез. И предъявлять таможенным инспекторам баулы и сумки, доверху набитые презервативами, пришлось литератору. Ну не бросать же потраченные деньги на ветер!

Ах, а уж как поиздевались таможенники над незадачливым бизнесменом. Так в лицо и говорили, дескать гондон гондоны везет. Да к тому же, если бы на резинки таможенная пошлина оказалась небольшой, а то ведь содрали три шкуры, как содрали бы за лифчики или колготки. Словом, кроме стыда прибыли никакой.

По возвращению в Москву между приятелями произошел, как это принято говорить, не совсем товарищеская беседа. Впрочем, после того разговора они уже не были ни товарищами, ни приятелями. Через какое-то время оба получили дипломы и расстались. Один занялся книжным бизнесом, а другой продолжать писать очерки и рассказы для газет и журналов.

Прошли годы.

"Экономист" открыл крохотное издательство, его бывший товарищ-челнок стал известным писателем.

Судьба организовала им встречу на одной из международных книжных ярмарок. Это была вовсе не дружеская встреча бывших челноков и однокурсников. А просто писатель, приглашенный на мероприятие в качестве званого гостя случайно заметил бывшего приятеля. Тот надменно сидел за столиком и с пылом рекламировал никому ненужные брошюрки. Он не видел писателя, который долго наблюдал за ним.

Откуда появилось желание отомстить за полученное когда-то унижение на таможне? Может быть повлияла все та же надменность старого товарища? Может быть...

Писатель недолго о чем-то разговаривал с пятью тинэйджерами, затем вложил в руки каждому по десятке, а уже через три минуты первый из подростков появился около столика бизнесмена – торговца брошюрами.

– Скажите, у вас есть что-нибудь о презервативах? – вежливо спросил он.

– К сожалению, такой литературы не выпускаю, – еле усмехнувшись ответил хозяин издательства.

По прошествии недолгого времени столик с брошюрами внимательно разглядывал второй подросток.

– Тебя что-то интересует? – небрежно задал дежурный вопрос торговец.

– Да, швейное дело.

– Что именно?

– Штопка.

Бизнесмен оторвался от мягкого стула и стал перебирать брошюрки.

– Ну, не знаю, как насчет штопки, а вот книга по рукоделию. Эта – по шитью Эта...

– Меня интересует, как научиться штопать гондоны. У вас есть именно такая литература?

Торговец побагровел от злости и чуть слышно прошипел:

– Ну-ка пошел вон, пока по шее ненадовал.

Писатель стоял почти рядом со столиком своего давнего приятеля и улыбался. В бороду. Да, признать в нем того самого студентика, когда-то челночил и в свободное время писал рассказы, было практически невозможно.

А у "прилавка" уже стоял третий тинэйджер и умолял продавца подыскать пособие в области резино-технической промышленности. Уж очень подростку хотелось организовать собственное производство по выпуску презервативов с усиками и малиновым ароматом.

Четвертый парнишка, нисколько не смущаясь, интересовался о возможности переплавлять отслужившие свой срок автопокрышки и велосипедные камеры в высококачественные кондомы.

– Подумаешь! Пусть они будут черные, пусть толстые, пусть...

Не только представители других издательств, соседи по столикам, но и посетители ярмарки давно уже с интересом наблюдали за представлением, которое устроили подростки и улыбались. Ну, что поделаешь, если подрастающему поколению требовалась литература только "резинового" направления. Улыбались, посмеивались в платки и рукава.