Текст книги "Путы для дракона (СИ)"
Автор книги: Сергей Радин
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 28 страниц)
Глава 4.
Смотреть на ровный, с бегущими трещинами асфальт, на мелкую россыпь камешков и песка – видеть обычную дорогу и знать, что в этом самом асфальте скрывается вход в бездонную глотку…
Из ног вдруг ушло тепло, слабость подогнула колени – Господи, слава Тебе! Вырвались всё‑таки! – и Леон вынужденно сел на бордюр дороги. Думать о том, что мог бы стать содержимым блюдечка с золотой каёмочкой, преподнесённого «колодцу» добровольно, как‑то не хотелось.
Напротив, на газоне за дорогой, разминался довольный Роман. Чем уж он был доволен: тем ли, что сбежали без потерь? Тем ли, что первыми исследовали «колодец»?.. Оказалось, ни тем, ни другим.
– Ну, всё, Брис, твоя идея не прошла! Что там у нас Володька нахимичил со временем? Получается?
– Ты мне лучше скажи, драчливое дитя, как вы умудрились разозлить «колодец»? Леона не спрашиваю. Бесполезно. Если бы он захотел ставить опыты, не знал бы, с чего начать. Способностей‑то своих и умений не помнит. А вот ты как был Полигоном, так и остался им. Признавайся, в чём напортачил!
– Идеи прямо витают в воздухе! Ещё немного – и ты заявишь, что я пытался эту говнистую трубу вытащить наружу, чтобы сбить колпак над Ловушкой.
Брис мгновение смотрел на Романа недоумённо, потом неудержимо расхохотался. Он хлопал себя по коленям, раскачивался и уже секунды спустя вытирал слёзы, охая и всхлипывая от смеха. Ребята смотрели на него, негромко посмеиваясь, а док Никита, переждав его очередной взрыв хохота, с улыбкой спросил:
– Что на этот раз тебе подкинуло тебе воображение?
– Нет, ты только подумай! «Колодец» гоняется за нами по всему городу, а на выходе сидят «блинчики» и понять не могут, что деется на белом свете! Ну, Роман! Ну, юморист!
– Пересказал фрагмент ночного кошмара – и рад похихикать, – проворчал Игнатий.
Лучше бы он этого не говорил. Хорошо, Брис сидел: он откинулся от хохота назад и, только поспешно подхваченный Леоном, не свалился с бордюра на газон.
– Факт налицо – Брис пришёл в норму, – заявил Рашид. – Давненько я не слышал от него такого смеха.
– Хочешь чаще слышать? Время от времени пальчик ему показывай – сразу ржать начнёт, – снисходительно сказал Роман.
– Хватит, не тяните, – сказал Володька. – Ты, Ромка, думаешь, рассмешил Бриса, и мы забудем про его вопрос? Быстро говори, что ты в «колодце» затеял.
– Затеял–затеял!.. Уподобление я затеял!
Интонации вызова в ответе Романа прозвучали настолько явно, что последовавшая затем тишина показалась абсолютно необходимой, логичной. Леон знал, что ему всё равно объяснят случившееся – в этом отношении парни привыкли уже к своей порой нелёгкой обязанности, поэтому не вмешивался в разговор, а только гадал: старался ли Роман сделать что‑то полезное или что‑то натворил из хулиганских побуждений? Чтобы просто посмотреть, что из его выходки получится?
– Господи, нашли, кого с командиром посылать… Тоже мне – лёгонький…
После тихого, стонущего причитания Игнатий парней прорвало. Насупленный, ссутулившийся Роман только лишь коротко огрызался, но оправдываться и не думал. Судя по всему, он понимал, что ребята правы.
Из шквала упрёков, обрушенных на бедовую головушку его напарника, Леон выделил несколько фактов, которые помогли ему оценить ситуацию. В психологических тренингах есть такая штука: хочешь понять собеседника – копируй его, незаметно примеряясь к голосу, жестам, манере поведения. Уподобление похоже на этот приём, только проходит на ментальном уровне. Роман уподобил себя энергетическому полю «колодца», а потом попытался ввести себя в информационный слой «колодца». Всё бы ничего, но уподобление делалось в спешке, зонд‑то вошёл, но грубо – и «колодец» сразу учуял чужака. Ну, а внешнее проявление гнева розового чудовища Леон уже видел.
Информацию о проделке Романа окружил хор причитаний на манер Игнатия, хором же комментировались настойчивые попытки напарника Леона доказать, что он имеет те же способности и возможности, что и командир. На эти комментарии Роман отмалчивался вглухую.
Вскоре взрыв негодования выдохся.
И уже спокойно Володька втолковывал Роману:
– Прекрати ты эту соревновательность. Каждый из нас по–своему хорош – об этом нам твердили психологи – помнишь ведь. И у каждого из нас есть своя иллюзия, что мы можем больше, чем умеем. Ну, потренируйся ты в спокойной обстановке! А то сажаешь себя в падающий самолёт – тут бы парашют искать надо, а ты пульт увидел – ой, какие кнопочки, пальчиком ткну туда–сюда – что будет? Эх, Ромыч, пацаньи замашки как были у тебя, так и остались.
– Слишком много чести для него – тратить на него время, – вздохнул Игнатий. – Давай рассказывай. Хоть что‑нибудь из уподобления вышло? Узнал что‑нибудь?
– Не успел.
Брис снова не удержался, фыркнул.
Но посмеяться ему не дали. Рашид сказал:
– Кстати, о времени и о месте… Ребята, вам не кажется, мы здесь сидим слишком близко…
Ураган взорвался мгновенно.
Последнее слово Рашид выговаривал, видимо, по инерции. Леон среагировал на обрушенный ужас секундой позже, потому что всю эту самую секунду заворожённо следил, как тонкие губы Рашида ещё шевелятся, а сам он вскакивает, смазанным из‑за скорости движением выхватывает пулемёт.
И – всё забегало, зарычало загрохотало!
«… близко…» Обыкновенный асфальт пропал: из невидимого простому глазу «колодца» выбухла содрогающаяся от собственной бескостной необъятности масса. На ней быстро и жадно подёргивались, внюхиваясь в воздух, морщинистые присоски. Масса тяжело плюхнулась в сторону – и Леон невольно шарахнулся, инстинктивно ожидая, что «блинчик» разлетится вдребезги, то есть в брызги. Но тот уцелел, надулся парусом–блином на стреляющих в него людей. Оказывается, «блинчик» прыгнул в сторону, освобождая выход следующей твари.
Следовало поторопиться. «Блинчики» выпрыгивали из своей сковородки один за другим. Когда Леон спохватился и начал стрелять, их стало уже штук пять. Каждая туша вначале колыхалась, потом твердела в парус и вот так, на всех парах, мчалась на врага.
Леону повезло – хотя какое здесь везенье: парни моментально оттеснили его за спины, и некоторое время – те же секунды! – он оставался лишь наблюдателем.
Сдох на полуслове–полуочереди пулемёт Романа. Парень отшвырнул его и на ближайший «блинчик» ринулся с мечом. Тварь едва не накрыла его собой. В форме паруса она была необычайно пластична и подвижна. Леон рванулся к Роману, ещё не представляя, что будет делать.
Под жуткой плоскостью, точно под громадным опадающим листом, голова Романа уже скрылась, когда под ноги ему нырнул Игнатий и, упав, вскинул ствол гранатомёта. Всё вместе: Игнатий провёл захват ногами и выкатился из‑под «блинчика» с Романом в обнимку, чудом не угодив под его меч; вылетевшая из оружия граната пробила тело твари и взорвалась под нею, растрепав «блинчика» в ошметья, – так вот, всё это заняло, наверное, не более двух–трёх секунд. Потом Игнатий сунул под нос Романа кулак и заорал:
– Ещё помашешь своим ножичком!..
И побежал к доку Никите, который методично расстреливал наполовину вылезшую из «колодца» и не успевшую оформиться тварь, видимо, рассчитывая, что она свалится назад, на голову той, которая должна вылезти следующей.
Пробегая мимо Бриса, который пританцовывал вокруг нависающей над ним твари (она ещё дёргалась, изображая курицу, клюющую зерно, – зерном, разумеется, был Брис), Игнатий небрежно – да я так, погулять вышел! – выпустил гранату в некое место на сплошном теле «блинчика», мимолётно обозначившемся как наподобие головы. Туша смачно грохнулась – Брис успел отскочить, и горячий край «блинчика» шлёпнул по его руке. Тварь сразу начала таять – горячий ли от солнца асфальт подействовал, природа ли состава «блинчика» такова, а освободившийся Брис помчался к Володьке.
Леон присоединился к ним, рассудив, что сейчас лучше повторять их действия, чем стоять столбом в стороне.
Рассмотреть анатомию «блинчиков» в подробностях не удавалось. Приходилось стрелять наобум, о чём все страшно жалели. Пока достреляешься до жизненно важного для «блинчика» органа – и патроны зря потратишь, и время изведёшь, и «блинчик» может исхитриться до тебя добраться‑таки.
Обычно жизнерадостная физиономия Бриса сейчас перекосилась болезненной гримасой. Леон спустя мгновения очутился рядом с другом и только сейчас и понял, что с ним неладно. Потом постепенно начал видеть: Брис не только кривится, он ещё неловко держит пулемёт в левой руке, – насчёт левой Леон тоже не сразу сообразил. Есть какое‑то несоответствие привычному, а в чём оно – не доходит.
«Блинчик» вздыбился, и Леон успел бросить внимательный взгляд на правую руку Бриса. Там, куда шлёпнул «блинчик» подстреленный Игнатием, кожа пенилась кровавыми пузырями. Сочувствие обдало Леона морозом между лопатками и сжало в горячую точку желудок. Неужели эти твари ко всему прочему ещё и ядовиты? Ведь только что рука Бриса была в полном порядке!
Края нависшего над ними «блинчика» заколыхались и раздулись, как капюшон разъярённой кобры. «Вот уже и коброй обозвал, – невпопад подумал Леон. – По ассоциации с ядом?» Он безуспешно пытался вспомнить миг, когда Брис получил порцию яда, но перед глазами стояла только одна картинка: Брис приплясывает перед «блинчиком» и легко держит в здоровой и невредимой руке короткоствольный пулемёт… А сейчас он правую руку даже на весу держать не может…
Мимо промчался Роман. Трёхметровой высоты ему хватило на приличный кульбит в воздухе – аттракцион под куполом цирка! То бишь под плоскостью «блинчика». Перевернулся, приземлился мячиком на ноги – меч зачем‑то кверху, в глазах – безумие боевого азарта – и почти без паузы драпанул назад. А «блинчик»… Тварь, словно не веря, развалилась по линии разреза на две половины.
– Во псих! – восхищённо оценил Романа Володя.
Из Рашидова «блинчика» обильно текло масло. Видимо, жалея боезапас, Рашид с самого начала перешёл на холодное оружие. Прикончить тварь мечом он не решался, но, кажется, задумал обескровить и тщательно выполнял задуманное исполосовав «блинчика» до того основательно, что тот потерял гибкость и скорость. Друзья ещё и приблизиться не успели, как ошалевший от порезов «блинчик» допустил свою единственную ошибку: обозначил уязвимое место – зачатки головы. Меч и пулемёт прыгнули навстречу друг другу в руках Рашида. Одиночный выстрел – и «блинчик» замер и успокоился навеки.
От «колодца» брели Игнатий и док Никита. Часто оглядывались. Не то боялись – выпрыгнет ещё одна тварь, не то не верили, что уничтоженный ими уничтожен.
Леон чувствовал себя виноватым. Вызвать в себе то ощущение, которое разнесло тварей при первой встрече с ними, как советовал Брис, он не смог. Из‑за него оскудел и так не небольшой огневой запас. Да и сам стрелял впустую.
Неудобно смотреть парням в глаза. Они, наверное, на него надеялись.
– Леон! – рядом встал сияющий улыбкой Брис, хлопнул по плечу. – Спасибо!
Он чуть не вывернул руку, показывая Леону совершенно здоровую кожу под густым слоем подсыхающей и потому словно грязной кожи. Док Никита и Володя подошли посмотреть, а Игнатий восторженно засвистел.
– Ну, командир! Старые привычки нелегко изжить, да? На ходу сделал, надо же!
– Вы о чём, ребята? Я ничего не понимаю.
– Да уж, Ромыч, вот в чём по–хорошему завидовать надо‑то! Всё забыл – но инстинкт срабатывает на раз! Брис, ты у нас главный переводчик – объясни ему!
Брис обнял Леона и сказал:
– Ты вылечил мне руку. Может, ты и не думал её лечить, Бог знает, какие мыслительные процессы привели тебя к нужному результату. Но я‑то видел, что волны исцеления шли только от тебя. Так что – слава командиру!
Глава 5.
У фонтанчика они умылись и вволю напились. Пока воду набирали во фляжки, Игнатий спросил:
– Водонапорной башни давно уже нет. Откуда здесь вода?
– По всему городу только два–три фонтана работают от водопровода, – объяснил док Никита. – Все остальные получают воду из артезианских скважин автономно друг от друга. Это мне Леон сказал, когда мы впервые знакомились с городом по карте.
– Из скважи–ин…
– Оставь надежду всяк туда входящий! – засмеялся Брис. – Там холодно, и выхода не найти. Да и отверстия только для труб – человек не влезет.
– Трепач! – обиделся Игнатий. – И помечтать не дадут.
В облюбованной ими квартире их дожидалось кошачье семейство. При виде людей кошка, мурлыча, поспешила им навстречу и вдруг отпрянула, зашипела, прыгнула назад, к котёнку, и стала подозрительно внюхиваться в воздух, время от времени испуская сочное шипение. Володя удивился:
– Вроде отмылись?
– Вряд ли. Сверху смыли, а остальное наверняка впиталось, – сказал док Никита. – Мы‑то уже принюхались к запаху, а животина со стороны сразу учуяла. Да ты на соколов посмотри. Они тоже нас сторонятся, хоть обоняние у них дохлое.
– А это не опасно? – спросил Роман. – Вон у Бриса как рука вздулась.
Брис поднял руку и внимательно присмотрелся к ней. Остальные замолчали и с неподдельным интересом тоже уставились на чистую кожу, словно ожидая, что на их глазах с нею что‑нибудь произойдёт.
– Слизь «блинчиков» так не действует! – заявил Брис. – Пока я был один, однажды напоролся на одного. Он возник сзади и просто свалился на меня. Единственное, чего он не учёл, – я в тот момент собирался точить меч и разглядывал, откуда начать. Этот дурак и насадил себя на клинок. Я буквально выплыл из слизи. Но ожога, как сегодня, не было и в помине.
– Это не слизь, – сказал Леон. – Что‑то жидкое выплеснулось из присосок, когда «блинчик» падал. Похоже, жидкость и ядовита.
– Парни, хватит пережёвывать «блинчиков»! – воззвал Рашид. – Что будем делать дальше? Надеюсь, все согласны, что первый вариант не проходит? Что скажешь, док Никита? Чего головой качаешь?
– Я‑то согласен, что первый вариант, или попытка варианта, не проходит. Но при одном малюсеньком условии. Мы не знаем, что было бы, если б не опыт Романа с уподоблением. Зайдём с другого боку: не проведи Роман уподобления…
– Всё, я понял. Проверка первого варианта сорвалась, потому что…
– Не ори!
– Верёвка всё равно была короткой! Мы висели там, как чёртовы марионетки! Долго вы ещё собираетесь мусолить!..
– Да мы уже забыли обо всём, Ромушка, – успокоительно сказал Володя. – И как раз переходим ко второму варианту. Итак, Леон предложил проследить за Мигелем во времени. Мы тут покумекали и пришли к выводу, что такая слежка с Мигелем не пройдёт. Он слишком легко ориентируется во времени. Даже без сокола. А время здесь, в Ловушке, достаточно волновое, чтобы он сразу учуял по возмущению в пространстве наши перемещения. Мы тут тоже поэкспериментировали с переходами в прошлое и будущее. След остаётся. Незаметный, но для Мигеля с его чувствительностью…
Он замолчал и пожал плечами.
– А соколы? – спросил Леон. – Они не могут выследить его?
– Птицы отказались лететь за ним. Их пугает его внутренняя сущность – та, которая умеет перевоплощаться. Соколы такого не понимают, а чего не понимают – панически боятся.
– Тогда почему они не боятся меня?
– В тебе человеческого больше.
– Что?..
– Я неправильно выразился, – скучно сказал Володя. – Если по–детски, ты добрее Мигеля, а птицы это чувствуют.
Кошка то ли принюхалась к запаху, которого они не замечали, то ли сочла, что на хороших знакомых этот враждебный аромат случаен, но разлеглась она посреди комнаты и лениво играла с котёнком. Пушистое чадо упрямо лезло на родительницу со спины, но минут через пять, поняв, что скатываться ему вечно, обошло кошку и решило вцепиться ей в хвост. Хвост мотался туда–сюда, то мягко шваркая детёныша по насупленной мордахе, то элегантно ускользая от ещё беззубой пасташки.
– Можно, конечно, попытаться проследить его по энергетическим следам в пространстве, – безучастно сказал док Никита, наблюдая за кошачьей семьёй, – но для этого придётся выждать, когда Мигель снова появится. Нужно будет запомнить рисунок, который он оставляет… Единственную проблему вижу в том, что возвращаться он будет одной и той же дорогой, не меняя времени. Следы перепутаются.
Точно так же отстранённо – усталость витала в воздухе или тупиковое отчаяние? – и неловко Леон пошутил:
– Жаль, что кошку нельзя превратить в собаку и уговорить её взять след.
Лежавшая, кошка чуть откинулась назад – дама в пеньюаре в роскошном будуаре – взглянула на него надменно и мурлыкнула. Кажется, снисходительно. Ну, что, мол, с тебя взять, с грубияна? Ляпнешь несусветную дичь, не подумавши…
Вопль Игнатия настолько застал всех врасплох, что из‑под рванувшего в сторону Романа вылетел стул, Брис схватился за сердце, а все остальные – за оружие. Кошка – чадо в зубы – и под кровать.
Игнатий замолчал и удивлённо уставился на ошалевших соколов, которые в панике метались по комнате, потом – на коллег.
– Вы чего?
– Мы – чего? Это ты чего?! Орёшь, как разбуженный медведь по зиме! – сердито сказал Брис. – Скажи спасибо, мы ещё стрельбу не затеяли.
– Я всего лишь сказал «эврика»! – обиделся Игнатий. – Я тут такой вариант придумал, такой шикарный – во! А вы… Ладно, дело вот в чём. Володимир свет, ясно солнышко, а ведь ты единственный, кому удавалось ладить не только с соколами. Помнится, в университете ты уговорил Билли, сеттера одного профессора…
– Фу, не надо дальше! До сих пор неудобно! – К тихой радости всех присутствующих, Володька покраснел и потупился. – Ты же прекрасно понимаешь, Игнатий, что это была ребячья выходка.
– Но ведь получилось! – вновь завопил Игнатий. – Леон подал классную идею! Поговори с кошкой, Володь, пусть она нас по следам мерзавчика проведёт до последнего его шага здесь, в Ловушке, а там в любом случае – слабое место блокады. Сообразим, что делать дальше. Чем все эти заумные проекты вперёд–назад со временем, провести примитивнейшую слежку! То есть нет, пройти просто по следам – и всё!
– Ты думаешь, Мигель не заметит?
– Какой Мигель, ребята?! Мы пойдём по следам сейчас, сию минуту! Он обещал явиться завтра, в то же время, что и сегодня. Мы ведь все согласились, что раньше его и не ждать? Но следа‑то его уже есть. А сейчас уже что‑то около обеда…
– Час дня.
– Вот видите. Ну, не верю я, чтобы Мигель прошагал полгорода до нас. Не верю. Слабое место где‑то рядом. Ну, Володька!
– Володька–Володька, – проворчал тот. – Ты сначала кошку найди. Запугал до полусмерти несчастное животное, а теперь – Володька!
Леон, сидевший скрещенными пятками под кровать, последние минуты испытывал чрезвычайно интересные ощущения: с одной стороны, к пяткам привалилась кошка, которая занялась личным туалетом, отчего ноги Леона дрожали крупной дрожью; с другой – котёнок захотел проверить себя в альпинизме, избрав вожделенной вершиной колено Леона, а в качестве альпинистского снаряжения использовал, естественно, слабые, но цепкие коготки. Кошка оказалась весьма настойчивой в наведении красоты, а котёнок, видимо, возомнил, что альпинизм – самое приемлемое для него жизненное поприще. Колени Леона ходили ходуном, и он удивлялся, как другие этого не замечают.
Пока в комнате продолжали препираться, он нагнулся погладить кошку. Попал немного не туда, но кошка, поняв его намерения, ласково боднула его ладонь – в общем, оказалась далеко не слабонервной, как решили люди.
– Убавьте громкость, – попросил Леон. – Кошка под моей кроватью.
Игнатий мгновенно расплылся в умильной улыбке, встал на четвереньки и пополз уговаривать животное. Откинули покрывало. Кошка насторожённо смотрела из‑за скрещённых ног Леона и не то что колебалась – явно не желала идти к людям, от которых исходят слишком громкие звуки.
Выманили самым простым, но действенным способом – верёвочкой с узелком на конце. Кошка сразу оживилась и с игривой лёгкостью принялась охотиться: припадала к полу, выслеживая понарошечную дичь (вмиг сообразила, что с нею играют), кралась, изображая плечистую хищницу, и – танцевала, ловя растопыренными лапами выдернутую из‑под носа добычу. Котёнок таращился на странную маму и пятился от неё на цыпочках, вздыбившийся и потрясённый.
– Сначала – обед, – сказал Володя. – Неизвестно, что там, впереди. Может, на поесть и времени не будет. А я уже сейчас жутко голодный.
– Можно подумать, ты один, – буркнул Игнатий.
Кошка промолчала, но стопроцентно согласилась с ними. Парни, оглядевшись в поисках Игнатиева мешка с провизией, обнаружили на искомом предмете пушистую красавицу царственно восседающую на самом интересном для неё месте.
Правда, несколько позже парни не раз подозрительно присматривались к Володьке, однако тот вел себя как обычно, и так и не узнали, было ли поведение кошки естественным, или Володька уже принялся за свои штучки.
После обеда, когда котёнок уже вовсю дрых в ладони Бриса, Володя посадил кошку на стол, погладил её и сказал:
– Мадам, смотрим на меня и внимательно слушаем.
Кошачьи уши слегка сдвинулись в его сторону и застыли. И Володька застыл. Через минуту он сказал:
– Э нет. Слишком витиевато. Назовём тебя на русский манер – Туська. Грубовато, конечно, зато в кличке одни глухие согласные. Надо будет – шёпотом удобно окликать. Тусь – ка…
Пушистые локаторы чуть скривились назад, затем снова напряглись в том же направлении. Неподвижные круглые глаза так и не дрогнули.
– Тусенька, нас в этой комнате всегда семеро. Я… Брис… Док Никита… Леон… Роман… Рашид… Игнатий… Всех узнала? Умница. Эти образы, которые ты видела перед собой, когда я называл имена, тебе привычны, не так ли? Но сегодня здесь появился ещё один. Вот его образ. Подпись – Мигель.
Будто тень скользнула внутри оцепеневших жёлтых глаз.
– Да, это именно он. Нам он нужен. Тусенька, ты видишь следы, под которыми он оставил свои образы, свои запах?
Кошка спрыгнула со стола и брезгливо обнюхала место у порога, где утром стоял Мигель. Не поднимая головы, оглянулась на Володьку.
– Тусенька, если ты приведёшь меня к последнему следу этого человека, обещаю: ты получишь уютный угол в хорошем доме с добрыми хозяевами. Ты и твой котёнок.
Туська шмыгнула за дверь. Парни подхватили вещи и оружие и поспешили из дома… На улице кошка не мчалась, как собака, по следам, а коротко перебегала от следа к следу. Идти за нею удобно – деловым шагом.
И идти в самом деле оказалось недолго. Спустя три квартала Туська выбежала на перекрёсток, потянулась привычно к очередному следу и вдруг отпрянула, бочком отошла и села неподалёку от места, которое её чем‑то напугало.
– Ой, ни фига себе! – мрачно сказал Роман.
Брис просто сел на асфальт и засмеялся.
– Ну, что ж. Этого, вообще‑то, стоило ожидать, – вздохнул док Никита.
– Что случилось? – спросил Леон.
– Ничего особенного, улыбнулся Рашид. – Мигель ушёл в «колодец».
