Текст книги "Падающий (СИ)"

Автор книги: Сергей Радин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 25 страниц)

39.

Ближе к дверце Гарм безо всяких предупреждений прыгнул вниз, на рельсы. Я, скорее, по инерции прыгнул за ним. Нога поехала по узкой железке. Я чуть не грохнулся. Развернувшись по невольному движению, благополучно сел задом на тот же рельс, охнув от боли. И затих: Гарм, пригнувшись, полз к дверце. В чём дело? Почему пригнувшись?

Его оглядка наверх подсказала встать и осторожно выглянуть, как из окопа.

Чё-о… Ммма-ма…

Я ожидал, что из дыры вылезет чудище типа взорванного динозавра, но никак не… На краю дыры стояла, не совсем уверенно на длинных лапах, самая кошмарная морда, которая могла бы привидеться лишь в больных снах. Она затмевала собой собственное тельце, ежели таковое у неё было. Если бы не мощные мускулистые ноги – корявые толстые столбы, зверюга походила бы на паука. Типовой пятиэтажный дом в три подъезда. Так примерно.

Пока псевдопаук осматривался, знакомясь с миром, в который вылез, я, совершенно оцепенев, таращился на него. Откровенно людоедские зубы и клыки, которым человек на один кус. Между ними – мечется длинный, в язвенных бородавках язык: то ли псевдопаук оценивает наш мир с точки зрения пригодности на охотничьи угодья, то ли мотание языком у него вместо качания головой: "Ц-ц-ц, куда же это меня занесло!" Глаза… Два зеркальных щита, которые меня размножили и рассредоточили до головокружения. Один раз посмотрев в них, я с трудом отвёл свой взгляд. Глазастая росянка? Гипнотизирует жертву?

Я отвернулся и осел на путях. Думать больше не мог. Меня трясло. Взгляд тысяч зеркал будто оставил клеймо на мне. Клеймо жертвы ходячего ужаса.

Рука соскользнула на рельс. И уткнулась в тёплую шерсть Гарма. Я трудно повернул голову. Тёмные глаза пса, севшего рядом, в упор смотрели на меня. Поняв, что я сосредоточил внимание на нём, Гарм оскалился и встал. Шаг в сторону дверцы – взгляд на меня. Шаг – неотрывный взгляд. Меня всё ещё трясло. Честно говоря, подняться я просто не мог. Но не мог и отвести взгляда от собачьих глаз. Тёмные, требовательные.

Что-то тянуло спину назад. Что-то лёгкое. Продышавшись, плывя в странном тумане, искажающем поплывшее пространство вокруг меня, я слабо поинтересовался, что там такое – на спине-то. Снять не смог. Потому что потянуло плечи. А, это ремни на плечах. Столкнул один, как будто стащил тяжеленный трос. Пальцы ослабели, дрожат. Там… Там ещё и второй. С другой стороны… Представив, что мне придётся снимать и второй, я заплакал. Я слабый и никогда не забывал об этом. Я не умею драться, и мир никогда не забывал напоминать мне о моей слабости. Мне хочется, чтобы все оставили меня в покое. Я никогда и никому не мешал жить так, как всем хочется. Почему же мир взял меня за шкиряк и швырнул в этот кровавый, мертвящий ужас?! Что я такого сделал?!

Под руку толкнулось что-то мягкое и тёплое. Перепуганный, я едва не бросился в сторону. Но мягкое и тёплое шершавым языком лизнуло моё заплаканное лицо. А мгновением позже рёв той громадной скотины продрал меня по всем нервам. И достал до самого последнего мелкого нерва. Словно продавил сквозь самое мелкое сито. Больно-о…

Гарм аж присел от вопля. А я… Я сидел, вцепившись в рельс, – спина сама по себе выпрямлялась, а плечи расправлялись. Чуть крик стих, каждый мой продранный нерв неистово откликнулся на основную ноту вопля зверюги. Псевдопаук бросал вызов существам неведомого мира, который решил завоевать. И этот вызов, дикий, доисторический, вызвал у меня бешеный отклик. Настолько сумасшедший, что я вскочил на ноги, сгорая в топке адреналина. Вызов?! Это мой мир!! Это я должен бросить вызов пришельцу и чужаку!

Тигр во мне взрыкнул, ощерившись не слабее Гарма.

Я скинул с себя рюкзак. Быстро распечатал его и вынул коробку с прибором. Руки жёсткие и уверенные. Шаг к дверце, не обращая внимания на творящееся позади. Это – подождёт. Потому что я так решил.

Щиток, закрывавший кнопки, немного заело. Наверное, от давнишнего удара о землю. Но твёрдые пальцы быстро справились с небольшой проблемой. Как сказал Дэнил? Итак, два раза нажать на красную кнопку, по одному на синюю и зелёную. Всё. Готово. Прибор стоит у дверцы. Дальнейшее зависит не от меня.

Только подумал, как за спиной стемнело. Скользнул глазами по тихо рычащему Гарму и оглянулся.

Псевдопаук нависал надо мной, почти тыча своей уродливой мордой в мою голову. Язык, в странных язвах кирпичиками, метался из стороны в сторону. До меня не доставал: зверь разглядывал аборигена и пытался сообразить, жратва перед ним или какая-нибудь вредная букашка. Именно разглядывал – глазами из тысячи зеркал… Ну и вонь от него… И горячая… Опалить может.

Столкнувшись взглядами, я вспомнил о забытой стеклянной стене и грохнул её между собой и зверем. Псевдопаук замер. Даже язык утянулся в глотку. Ого, он видит энергетические кирпичи, из которых состоит стена моей крепости?

Псевдопаук медленно повёл чудовищной головой влево. Чего это он? Я осторожно попятился, освобождая пространство для форы, приведись мне подраться со зверем. А тот замер, а затем снова повёл башкой – теперь уже налево. Я готовился бросать одну из трёх гранат, неведомо когда успевших попасть ко мне в руки из-за пазухи, как вдруг понял: зверь пытается разглядеть меня за "кирпичной" стеной! Невольно озадаченный, я задался вопросом: я что – такой сильный? Могу создать такое призрачное препятствие, за которым меня не видят, хотя я вижу всех? Так какого я тут из себя изображаю потенциальную добычу, когда я сам охотник!

Стеклянную стену я мог бы обвалить и мысленно – только представив. Но мне понадобилось действие. И я резко махнул рукой. Показалось, я даже слышу звон падающего стекла, вижу взрывы от рухнувшего стекла. Кажется, я это и в самом деле слишком хорошо видел и слышал: псевдопаук отпрянул, да так сильно, что собственный вес заставил его отступить на несколько шагов. А шажочки у него те ещё…

Адреналин словно подхватил меня под мышки и помог прыгнуть на перрон. Я – хозяин! Я – сильнее… Я вынул меч – мой лучший клык. Ощущение металла в руках – обалденно-восхитительное. Пока псевдопаук подслеповато всматривался в меня своими зеркальцами сверху вниз, я за шкирку втащил и поставил рядом Гарма. Пёс, пригнувшись, не сопротивлялся, но и вперёд не лез. А я… Я со счастливой улыбкой вскинул меч – и суперпаучище узрел перед собой неведомых ему доселе зверей, каждый из которых выше него. Земные аналоги тигра и волка. Тигрище оскалился, волчара зарычал. Псевдопаук осел и осторожно попятился на полусогнутых к дыре.

Изумлённый Гарм – эта жуткая зверюга нас боится?! – глянул на меня и неспешно (а куда торопиться?) зашагал к псевдопауку, будто проверяя мой кивок. Или поближе обнюхать будущую добычу. Я – следом.

Изумление пса и, как ни странно – его понимание происходящего подстегнуло меня, добавив яростно ревущего огня в личную адреналиновую топку. Я – тоже шагал. Хищником, тигром, обнаружившим на своей территории чужака. Я прочувствовал этот тигриный шаг – тяжёлый, властный. Пока я отгонял чужака одним только своим свирепым видом, но, случись что – готов и сразиться. Ни капли не сомневаясь в том.

Псевдопаук успевал поглядывать по сторонам и у края дыры остановился.

У меня сердце замерло – и отчаянно рвануло, задёргалось. На краю. А у меня гранаты. Бросить? Выждать, что псевдопаук сам сбежит в свой мир?

Одна из лапищ псевдопаука завозилась, съезжая в дыру. Паук оглянулся и сжался, выдернув ногу из опасного места. Нет. Сам не уйдёт.

Не торопясь, я вернул меч на место. Три гранаты снова у меня в руках.

Первая упала точно туда, куда я её и послал, почти на самый край дыры. Вторая и третья легли близко к ней, но почти под телом псевдопаука.

За секунду до взрывов я увидел: над дырой замерцало, пространство исказилось, как от горячего воздуха. Приборы пришли в действие!

От первого взрыва псевдопаук шлёпнулся на свою голову – или как у них, у пауков, это там называется. Лапы распялены. Следующие взрывы почти затянули его в дыру, которая уже словно плыла в пространстве. Только две лапы судорожно дёргались на поверхности, да голова таращилась зеркальными глазищами на меня.

Я только хотел победно завопить, только вскинул меч в торжествующем жесте… Мимо меня, к дыре, пронеслась чёрная фигура, по дороге ударом в спину сбив меня с ног. А через миг из дыры тяжело свистнуло – и меня, падающего, плотно спеленало чем-то жёстким и мокрым. От шеи до ног. Наружу только рука с мечом, зафиксированная так, что рука не может пошевелиться, и меч бесполезен.

Вопль раздался. Но не мой, торжествующий. Псевдопаука – разъярённый. Это он, в последнем пароксизме ненависти, выбросил длинный язык и поймал муху, с которой сдёрнули иллюзию Тигра.

Язык потащил меня к пасти орущего псевдопаука. Я, почти мгновенно пропитавшийся вязкой, мутной слюной зверя, уже попытался вздохнуть в последний раз, прощаясь с жизнью, – не получилось набрать воздуха, слишком зажат. Зато резко перестал орать кошмарный зверь. Как отрезало. И меня перестало тащить в его адову глотку. Изловчившись, я чуть повернулся – точнее, повернул голову, ободрав подбородок о присоски языка. Так. Чёрт… Так-так… Дыра в Бездну уменьшалась на глазах. То есть очень быстро. Распяленную пасть псевдопаука просто-напросто заклинило, когда его тащило вниз. Заклинило краем дыры. Не фиг было орать…

В затаённой тишине, где слышались лишь звуки сдвигаемого пространства и шелест камней, оглушительно залаял Гарм.

Лучше б он молчал… Псевдопаук психанул по полной: он корчился под нажимом закрывающейся дыры, язык застрял на полпути, пришпиленный клыками верхней челюсти к краю Бездны. Конвульсии не разжимающегося, а наоборот, напряжённого языка едва не раздавили меня. Пару раз у меня темнело в глазах, когда паук от боли лупил языком – мной! – по земле. И – нудный вой существа, знающего, что ему конец.

В очередной раз грохнувшись и чуть не сломав ноги, я понял, что, бездействуя, сойду с ума от ужаса и боли. Оглушённый, я всё-таки решился повторить недавний трюк с даггером. И только решился, как меня затрясло, словно чудище угадало мои мысли и захотело во что бы то ни стало помешать мне.

Меня трясло, а я старался перевернуть меч остриём вниз. Пальчиками. Пальчиками… Только бы не выпал… Ох, а тошнит-то… Не облеваться бы…

Меня шваркнуло о землю. Меч вылетел из оцепеневших от болевого шока пальцев. Гремя, поскакал по бугристой земле и вкосую воткнулся лезвием в землю, между мелкими осколками. Язык, таща меня, двинулся к нему. Остановился в метре. Свободной, но негнущейся рукой я потянулся к оружию, не замечая, что отплёвываюсь кровью. Вот он, меч, совсем рядом. Никчемное оружие – и сейчас, валяясь на полу, и даже если окажется в моих руках. Но всё равно сейчас свет сошёлся на этом мече. В обезумелых от боли мозгах застряло лишь одно: дотянись я до меча – и всё закончится благополучно. Он как живой, этот меч. Бог, которому можно молиться: "Дайся мне в руки – и спасёшь меня…"

Шмыгнул носом – и чуть не истерика. Так и ржал бы, не будь зажатым: насморк! Ёлки-палки, ещё и насморк! И дико захотелось протереть под носом – что бы там ни было.

Снова шваркнуло – на этот раз плашмя. Спасибо – ни голове, ни ногам не попало. Пока… И спасибо, что лежу боком: выблевал всё-таки тряску. А язык псевдопаучиный немного расслабился. Лежит, не дёргается. Дрожит только.

Я скосил глаза. Вот он – меч. Ровно по линии моей руки. Попробовать взять? Туман в глазах поплыл вместе с пространством. Желание одно – лежать, и чтоб ни одна скотина… Чудовищный язык чуть приподнялся. А моя рука свесилась. Пальцы коснулись лезвия. Лезвие въехало в ладонь. Пальцы сомкнулись близко к рукояти. Не чувствуя ничего, сжал оружие и потыкал им в язык. Чисто механически.

Ну и – получил. Язык вздрогнул и, держа меня в горизонтальном положении, стремительно протащил по всей каменистой поверхности вкруговую. Естественно, меч из руки, врезавшейся в бетонный обломок, снова выпал.

На какое-то время я сам выпал из реальности. В личную тьму.

Пришёл в себя и почувствовал, что дышать стало легче. Правда, видеть – ничего не видел. И почему-то дёргался. Но не сам. А на чём-то. Попробовал подвигаться, чтобы выползти из ослабевшего языка. Сверху-то всё равно давило.

– Спокойно, Вадим. Потерпи немного.

Голос знакомый. Но глуховат. Будто из-за стены доносится.

– Кто…

– Я это, Дэнил. Подожди, сейчас вытащу.

– Отку…

– Болтун.

Он сказал – и мне сразу стало легче. Если уж Дэнил так отвечает, значит, и впрямь можно потерпеть немного. Я расслабился, а через минуты две он вытащил меня. Точнее – стащил с нижнего оборота языка, разрезав верхний.

– Ну и поросёнок, – задумчиво сказал Дэнил, разглядывая меня.

Гарм чихнул, подтверждая.

– Я поросёнок, но поросёнок живой, – возразил я, еле ворочая раздутыми губами. Потом сделал попытку приподняться.

Дэнил понял, чего я хочу, и сказал:

– Не шевелись. Дыра закрыта. Я переговорил с Диланом. Сейчас сюда прибудет Иннокентий с ребятами-волонтёрами, перевезём тебя наверх со всеми удобствами.

– Не…

– Не разговаривай. Ты сейчас как хороший бифштекс, так что лежи спокойно. Я использовал твой метод вызова Дилана. Он смирился с ним, когда я пообещал, что научу и его таким образом связываться с нами.

– Ребята… Опасно.

– Я предупредил их. Они приедут на хорошем крытом грузовике. Вооружённые.

– Почему…

– Почему сам не подлечу? Чревато. Привыкнешь брать чужую энергию – не станешь вырабатывать своей. Всю жизнь будешь кормиться на донорах. Тебе это надо? Придёшь в себя – будем учиться.

Он наклонился куда-то вбок, повозился. В руках у него оказалась фляжка с водой. Будто так и надо, Дэнил отрезал карман от своей куртки и, прислонив меня к окаменелому обломку, принялся отмывать моё лицо от грязи. В первую очередь – нос и под ним, так как мой насморк оказался кровавым, из-за чего и приходилось дышать ртом. Было так тихо и спокойно, что мы оба буквально подпрыгнули, когда в разгромленном зале старинного метро раздался самый обыкновенный телефонный звонок. Издалека, но звонко. С бегающим по стенам глухим эхом.

– Дьявол… – пробормотал Дэнил, оглядываясь в поисках телефона. – Какого?.. Гарм, сторожить! Вадим, полежишь без меня?

– Да уж не сбегу.

Я был благодарен Дэнилу, когда он, прежде чем уйти, сунул мне в руки "Скорпион" и даггер. Хотя, судя по его действиям, он не сомневался, что так и должно. В смысле – оставлять меня без оружия не годится.

Гарм присел рядом со мной, следя за перемещениями Дэнила, ищущего источник звонка. От пса шло тепло, и я быстро успокоился. Если уж я, будучи тигром в воображении, наделал столько "делов", то в паре с Дэнилом (и с псом) можно вообще ничего не бояться.

Дэнил отсутствовал недолго. Вернулся задумчивый и продолжил моё омовение, сообщив лишь:

– Сейчас появятся незнакомые лица с каким-то важным сообщением. Нас просили не пускать сразу в ход оружие.

Заинтригованный, я сделал только один вывод: незнакомые лица мало того что знали о нас обоих, но уже и сталкивались с нами в не совсем дружественной обстановке. А Дэнил, забывшись и перестав протирать моё лицо, так же задумчиво огляделся и тихо высказался:

– А ведь здесь камер должно быть немеряно. И некоторые за это время всё ещё…

Он не договорил, но я сообразил, что он имеет в виду. Переспросить, чтобы удостовериться в своей правоте, не успел. Дэнил взглянул направо и поднял брови.

– Ха… Чистюли…

Он помог мне сесть у моего обломка, как в кресле. Отдышавшись, я присмотрелся к двоим идущим и присвистнул:

– Какие люди! И без охраны! Почти…

– Ты знаешь, кто это?

Ещё бы не знать!.. Как и тогда, в квартире Серены, тип в чёрном костюме с бабочкой выглядел холёным, правда, несколько бледным. Но это – возможно, за счёт плохого освещения. Но точно не за счёт плохого освещения топорщилась рубаха там, где его перевязали. Ранил-то я его под ключицу. Интересно, почему здесь он, раненный мной, а не кто-то другой? Больше людей в той шабле нет?

Непрофессионал. Даже я, лишь недавно вплотную прикоснувшийся к жизни спецов, не представляющих жизни без оружия, понял это.

Даже явно вооружённый тип, сопровождающий Холёного рыская глазами по сторонам, и тот… Я подвигал рукой с ПП, примериваясь. Да. Даже в таком состоянии я легко снял бы его.

– Это они – Серену напугали, – негромко сказал я, чтобы слышал только Дэнил.

– Кажется, ты их тоже… неплохо напугал, – усмехнулся он.

Спотыкаясь и охая при каждом резком движении, Холёный добрался до нас и с минуту пялился на полбашки псевдопаука, будто вросшей в землю. Клыкастой челюстью, будто кусающей землю, к нам. Слепо запрокинувшего на потолок потухшие зеркальца глазищ, всё ещё отсверкивающие тусклым серебром.

– Господи… – прошептал он.

Гарм встал и… Нет, мы такого точно от него не ожидали! И не учили такому! Но он не спеша протрусил к башке и, примерившись, поднял заднюю лапу. Закончив священнодействие, он так же неспешно приплёлся назад и уселся рядом с нами.

Холёный перевёл дух.

– Я представляю организацию… э-э… Не будем называть конкретные институты…

Дэнил медленно улыбнулся. Холёный икнул. И намертво замолчал, в ужасе уставившись на Дэнила.

– Вот так, – негромко сказал Дэнил. – Итак, тебя, шавка, зовут Джейкоб Макривз. Ты представляешь один из лагерей в институте, где когда-то работал Дилан. И при котором когда-то воспитывался (так называемое) я. Ваша группа была против, чтобы оставить дыру открытой, но действовали уж очень подленько. Ложа масонов, блин. Кого боялись? Хозяев, под чьей конторой работали? Государства, которое не знало, что делать свалившейся на его голову проблемой? Вы пробудили Вадима, чтобы в процесс, тянувшийся годами, вмешался человек со стороны. Спасибо вам, конечно, а то бы я ещё долго пребывал в не самом лучшем состоянии. Теперь вы…

Неприлично перебив, холёный Джейкоб Макривз торопливо заговорил:

– Мы принесли вам амнистии! Теперь вы можете жить нормальной жизнью порядочных членов общества…

Если этот тип себе позволяет перебивать нас, то почему бы и мне не сделать того же? Я приподнял "Скорпион", лежащий на локте и уже переведённый на одиночный огонь, и, благо Дэнил видел, выстрелил. Макривз вздрогнул и замолк, обернувшись. Его телохранитель, оторопев, судорожно вздрагивал рукой у пояса с кобурой.

Ещё выстрел. Третий.

– Две камеры и телефон, – безразлично сказал я. – Ещё одна камера за столбом. Больше ведь нет? Теперь мы: вы отдаёте нам ваши амнистии и убираетесь из нашей жизни. С Подпольем мы справимся сами. Забираем его в качестве премии. И если кто-то из вашей братии попробует только вякнуть о научных исследованиях… В общем, мы теперь всегда знаем, где вас искать. Точно, Дэнил?

– Точно, – согласился он. – Да, уходя – не забудьте, что здесь, в тумане, ещё много осталось иномирных экземпляров, которые жаждут полакомиться чьей-нибудь нежной плотью.

Эпилог.

Боссу на работе сообщили, что я попал в крупную аварию на Нижнем уровне. Свидетельство о моём состоянии было подписано доктором Арнольдом и представляло собой такой длинный перечень повреждений, что босс перезвонил самолично и предложил взять к больничной неделе недельный же отпуск для полного выздоровления. Мы в этот момент находились в саду мамы. Серена, выслушав, искренне поблагодарила его, но скептически сказала, отключив телефон:

– Надо было вписать в свидетельство сломанную ногу – тогда мы могли бы позволить себе медовый месяц.

– Слишком долго, – пробормотал я, потягиваясь в гамаке – так, что она свалилась с краю на меня полностью. – Я отвыкну от Микки и Фрика и потом при виде них постоянно буду дёргаться.

– А почему ты будешь дёргаться? – тепло дохнула она губы в губы.

– Оба герои-любовники, блин, и любят садиться на мой стол. А духами от них несёт!.. Я человек спокойный, но эта вонь…

– Да, ты прав, – подтвердила Серена, – ты человек очень спокойный.

Я внимательно посмотрел в её глаза. Издевается? Насмешничает?

– О, замолчал, – обрадовалась она и поцеловала меня, благо тянуться не надо…

… Мама уговаривала нас остаться на ночь. С трудом её удалось убедить, что мы хотим одиночества на двоих. Посокрушавшись по поводу нашего несостоявшегося свадебного путешествия, мама снабдила нас в дорогу пирогами. Сестрёнка и отчим пожелали нам спокойной ночи. Уже в метро мы переглянулись и прыснули, как заговорщики. "Спокойной ночи"? Скорее уж – "доброй охоты"!

Нас ждало Подполье. Серена переехала в мою квартиру и каждый вечер с нетерпением ожидала наступления темноты – и нашего собственного "свадебного путешествия". Оно начиналось с крепкого объятия и последующего за ним шага из окна. Сколько бы мы ни выпрыгивали из моей квартиры, полёт всё ещё вызывал у нас обоих восторг, будь он в сухую погоду или в дождь.

Внизу мы присоединялись к группе зачистки. Групп всегда три – по числу ведущих, видящих в тумане. Дэнил, я и Рон. Лэндон обычно присоединялся к моей группе. Мы до сих пор не знаем, видящий ли он. Сам отмалчивается. В моей же группе Мирон. Эти двое здорово сдружились.

От гарнизона в группах – лишь четыре человека. Рон и ещё трое, тщательно протестированные Дэнилом. Остальные – в подвале профессора Брина Легатты. Дилан, восстановив память, отказался от усадьбы и обустроил новую лабораторию – официально это так называлось. На деле он просто переехал к профессору. Оба, пораскинув мозгами и восстановив знакомства в научной среде, нашли ещё одного учёного, мыслящего нестандартно – психа-генетика, и теперь в тёплой компании изучают последних представителей гарнизона и разрабатывают программу их физической реабилитации.

Кажется, у них это неплохо получается. В последнее время я повадился ходить в подвал профессора из-за Ильма. Всё никак не могу поверить в его выздоровление, когда он встречает меня радостным воплем: "Вадим! Привет!" А, ещё. У Виктора зрачки перестали сокращаться. С кожей Питера проблемы, но, глядя на Виктора и Ильма, он не унывает. Народ расселили по пустовавшим квартирам, которые профессор Легатта купил, чтобы спрятать лестницу в подвал с Дэнилом.

Все три группы в Подполье неофициально. Кроме одного человека – Дэнила. Джейкоб Макривз выхлопотал ему какую-то смутную должность при своём институте – биолога-естествоиспытателя в полевых условиях, выторговав при этом право на изучение башки псевдопаука. Так что два раза в неделю маленькая группа чистюль под нашей охраной старательно, пуская от жадности слюну, отколупывает от псевдопаука детали и перетаскивает добычу наверх.

… Через месяц после нашего приключения я выкупил квартиру по соседству, на своей же лестничной площадке. Ещё через неделю мама дооформила документы на опекунство сестры, и я смог привезти из больницы маму Риенн.

До машины я довёз её в кресле-каталке. Дэнил помог осторожно переместить её в машину, на заднее сиденье, и сел рядом. Дилан дожидался нас в купленной квартире и инструктировал (или экзаменовал?) хорошенькую сиделку, которую сам придирчиво выбрал среди пришедших по объявлению. Поскольку он инструктировал её уже не впервые, а девушка довольно симпатичная, мы с Дэнилом кое-что сообразили, но молчали, чтобы не спугнуть пока ещё робкого в отношениях с женщинами Дилана. Правда и то, что девушка-сиделка, кроме симпатичной внешности, имела, кажется, огромное терпение. А может, тоже положила глаз на молодого профессора, всё ещё выглядевшего "стильно" – с хипповато отросшими волосами, которые не пожелал резать.

– Дилан, ты дома? – спросил я, поглядывая в зеркало, как там мама Риенн.

После небольшой паузы Дилан откликнулся.

"Я в ванной. Обязательно именно сейчас говорить со мной?"

– Ты не один? – дошло до меня.

"Да, она сейчас уйдёт, придёт ближе к вечеру".

– Ладно. Мы сейчас будем.

"Жду".

Мы не хотим демонстрировать посторонним свои способности. Приходится прятаться… Я снова глянул в зеркальце. Маленькая седая женщина чуть привалилась к Дэнилу, против чего он совершенно не возражал. Более того – он уже обнял её и держал за сморщенную ладонь, закрыв глаза. Уже начал. Я попросил Дэнила попробовать – хотя бы попробовать! – очистить организм мамы Риенн от действия лекарств, притупляющих её сознание… Мы ехали по городу молча, и я впустую размышлял, каково это – тридцать с лишним лет провести под гнётом лекарств, не дающих чувствовать себя нормальным человеком.

Из машины в дом я внёс маму Риенн на руках. И был очень благодарен Дилану и Дэнилу, что они без возражений согласились быть рядом со мной сегодня – два человека, понимающих меня с полумысли. Мама Риенн. Какое красивое имя – Риенн… Какая она маленькая и лёгкая на моих руках… Глаза у неё почти оживились: голова к моему плечу, даже вжалась в плечо – медленно, пугливо, но осматривается… Я не знаю, как мы будем общаться. Не знаю пока, как достучаться до её настоящего сознания. Но хочу, чтобы она была рядом. Всегда.

Дилан поджидал нас на лестничной площадке.

– Серена готовит обед у тебя, – сказал он, шире распахивая дверь. – Ты принёс больничную карту матери?

– У Дэнила.

Я прошёл в комнату и бережно опустил маму Риенн в купленное загодя кресло для тяжелобольных. Она откинулась на спинку и чинно сложила руки перед собой, с любопытством рассматривая комнаты, пока ещё скупо обставленные. А потом – нас. Дэнил снова положил ладонь поверх её скрещённых рук, сосредоточенно глядя в ничто. Дилан чуть отошёл, изучая больничную карту. Я сидел напротив, дожидаясь, что скажут спецы по медицине и эзотерике.

– Трое…

Мы вздрогнули. А мама Риенн с любопытством переводила взгляд с одного из нас на другого и со странной лаской повторяла:

– Трое…

– Ребята… – Когда, всё так же улыбаясь нам всем, мама Риенн замолчала, заговорил Дилан. – Ребята… Знаете, что она повторяла в своей послеродовой депрессии?

– Знаю. Теперь знаю, – резанувшим по ушам шёпотом откликнулся Дэнил. – Но ты… скажи это вслух.

– "Их было трое", – сглотнув, сказал Дилан. – "Их было трое"… Она повторяла только эту фразу. Поэтому я приёмный сын. Поэтому, Дэнил, так легко отказались от тебя родители.

– Поэтому в детстве я придумал себе брата, – тяжело сказал я. И поднялся.

– Ты чего? – Дэнил с корточек сел на пол, прислонившись к ногам нашей матери.

– Макривз… Убить сейчас и немедленно.

– Думаешь, он знал? – Дилан нерешительно подошёл к маме Риенн чуть сбоку и робко погладил её плечи.

– Дэнил, помнишь? Ты говорил, что вас обучал тип с неплохими способностями экстрасенса? Если один из профилей института – подготовка кадров с такими же способностями, нас нашли целенаправленно.

– Хочешь сказать, искали по родильным отделениям больниц? Именно такие специалисты? Есть резон.

– Не резон. Факт. Они и на меня вышли целенаправленно. Не просто на человека со стороны. Помнишь? Один из соглядатаев выразился о моём потенциале, прежде чем столкнуть меня. Они знали всё. Потому и столкнули. У вас способности были открыты – вас отобрали у мамы Риенн сразу. Мои – от природы заблокированы. Но человек в минуту стресса или опасности может раскрыться с неожиданной стороны. Чего им терять? Они знали, кто я. Выбор невелик. Или я всё-таки раскрою свой потенциал, или разобьюсь. Им-то что? Ничем не рискуют.

– Трое, – с удовольствием сказала мама Риенн, и я сразу забыл о своих кровожадных намерениях.

– Дэнил, её можно вернуть к нормальной жизни?

С неожиданно мягкой улыбкой всматриваясь в глаза матери, Дэнил ответил:

– Я постараюсь, братишки.

This file was created

with BookDesigner program

[email protected]

6/7/2012