Текст книги "Падающий (СИ)"

Автор книги: Сергей Радин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц)

– Мирон! Живые там?

Ответ Мирона передали мальчишки:

– Живые!

– Ребята, он на водительском месте? Там, справа, пульт открыт. Пусть нажмёт одновременно две кнопки. Они рядом – красная и зелёная. Сделал?

– Сделал!

– Пусть держит, пока не скажу отбой!

Я не видел, что происходит снаружи, но хорошо представлял: металлические составные грузового покрытия покрылись мелкими каплями – и жижа, окутавшая нас, соприкоснувшись с этими каплями, начала таять. Кислота справлялась с недавней плотью энергично и бескомпромиссно. Выждав момент, когда грузовик словно облегчённо вздохнул, освободившись от балласта, я велел:

– Отпускай! Всё, можем выходить!

16.

Народ и в самом деле опытный, подпольцы не спешили прыгать на асфальт, поблёскивающий странной смесью. Но блеск быстро впитывался в покрытие, и вскоре только влажноватый чёрный след на дороге напоминал о гигантской медузе, вылезшей из ада, сотворённого людьми. А потом и этот след укрыли успокоенные струи серого тумана.

Опустили платформу. Вышли.

Так. Что дальше? Начнём с раненых. Я прошёл к кабине. Раненого, принесённого Питером, собирались перетаскивать в фургон. Он всё ещё без сознания, хотя доктор Арнольд заверил, что он быстро придёт в себя. Тяжелее оказалось с Роном. Открытые места кожи почти сгорели в слизи медузы. Доктор дико взглянул на подошедшего Питера, заявившего, что с Роном всё будет в порядке.

– Это не первая медуза, выползшая из дыры, – добавил Питер. – Недавно была поменьше. Прыгучая такая… Рон тоже под неё угодил. Ничего – выжил. А сейчас – тем более выживет. Я ж видел, док, сколько всего вы в него закачали.

– Ах вон оно что… – задумчиво протянул Арнольд. – Тогда он тоже был отравлен?

– Ну да, – несколько удивлённо сказал Питер. – Дня три валялся в отключке. Мы тоже думали – каюк. Ничего, справился.

Рон, сидевший в кабине, трудно открыл глаза. К ним ещё не вернулся сиреневый цвет, но и белыми они уже не были. Некоторое время он бессмысленно смотрел в ничто. Мы затаили дыхание. Шевельнулась рука. Приподнялась, упала.

Мы смотрели на неё так, как будто от этой руки теперь многое зависело. Но больше она не поднималсь. И Питер одобрительно сказал:

– Во!.. А в прошлый раз он вообще лежал пластом.

Кажется, доктор смирился, что пациентов придётся оставить в жутких условиях. Но ещё одну попытку уговорить меня он всё же сделал:

– Может, всё-таки перевезём ко мне? Он быстрее пойдёт на поправку.

– Доктор Арнольд, – терпеливо сказал я. – Во-первых, нам придётся оставить грузовик здесь – он принадлежность этих людей.

– А как же мы вернёмся? – поразился доктор. – Пешком?

– Возвращаться нам нельзя, – покачал я головой. – Там, где я пробил замурованную стену, сейчас копошатся федеральные войска. Сюда спуститься они побоятся, но у пролома наверняка поставили охрану, пока стену полностью снова не замуруют…

– Вадим, – перебил Питер, взявший на себя временное руководство подпольцами, – нам пора. – Он взглянул уверенно, будто знал, что я всё понимаю.

Правильно – понимал. Поэтому посмотрел на своих мальчишек.

– Отдайте оружие Питеру.

– Что?! – жалко возмутился один, но под моим бесстрастным взглядом нехотя протянул Питеру свои пулемёты.

– Питер, в кузове грузовика рюкзак со съестным на первое время. И ещё. Вопрос не по теме. Почему у Виктора нашивка с именем? Вы же его все знаете.

– У него есть закадычный дружок. Ты видел его – такой клыкастый. Мутация коснулась мозга Ильма – он начинает забывать. И когда понимает, что забыл имя лучшего друга, – плачет. Но читать ещё может.

Когда остальные отдали оружие, я протянул Питеру ключи от машины. Гарм шагнул было к подпольцам. Двое остановились, глядя на него. Пёс замер – и оглянулся на меня. Двое отвернулись к грузовику… В полном молчании моя команда смотрела вслед уезжающим. Мирон вопросительно кивнул мне.

– Они возвращаются на войну, – ответил я на невысказанный вопрос.

Мой оруженосец машинально шагнул за грузовиком.

– Но мы могли бы помочь…

– Вы пробовали стрелять в осколки разорвавшейся гранаты? А им сейчас предстоит отстреливать именно таких тварей. Вот когда научитесь… А пока нам надо подумать, как вернуться на Нижний уровень.

Грузовик пропал в облаках серого тумана. Доктор тоскливо посмотрел на мерно вздымающиеся волны и упрямо выдвинул нижнюю губу.

– И всё-таки зря мы не взяли тех двоих.

– Доктор Арнольд. Во-вторых. Завтра власти первым делом проверят все больнички и медкабинеты Нижнего уровня. Вы хотели бы, чтобы ваши пациенты попали бы за решётку в качестве подопытных животных? Для властей эти люди уже не люди, а мутанты.

– Но этот Рон не мутировал!

– Мутировал. Просто незаметно. Ладно. Время. Надо искать пути выхода из Подполья. Пока я вижу только один.

И обернулся к лифту. Один из мальчишек тут же побежал к дверям. Его отшвырнуло так внезапно, что остальные вскрикнули и лишь отпрыгнули в стороны, когда он свалился нам под ноги.

– Сколько раз за сегодня я говорил, чтобы вперед меня не лезли? – холодно сказал я. – Вам обязательно получать тумаки, чтобы чему-то научиться? Стойте и ждите.

Мирон помог мальчишке подняться. Тот немного постоял, держась за колено, – доктор даже не подошёл. И – как заворожённый, приблизился на почтительное расстояние ко мне, чтобы разглядеть, что я буду делать.

Что бы он ни пытался разглядеть, всё равно ничего не увидел.

Сегодня я импровизировал на ходу. Есть точное знание, что я умею работать с полем и с энергией. Значит, можно опробовать способы интереснее, чем недавние.

Я вынул из ножен даггер. Взял так, чтобы кончик ножа упирался в силовое поле, не подпускающее к лифту. И сосредоточился на ладони с ножом. Кожа мгновенно взмокла – и даггер мягко вошёл в защитное поле лифта. "Я – нож". Я прочувствовал себя не частями, а в целом – как некую силу, готовую прорезать любое пространство. И я отчётливо ощутил, что начинаю гореть: тепло с кожи пёрло так, что не хватало только спичку поднести, чтобы она вспыхнула от меня. Я встал боком к лифтовым дверям, вытянул руку.

– Мирон первый. Сможешь открыть двери?

Парень осторожно подошёл и потрогал рукой пространство, на которое напоролся мальчишка. Под моей рукой сопротивления не было. Мирон расправил плечи и медленно, но уверенно раздвинул двери.

– Держи их. Пацаны и доктор.

Названные быстро, не сомневаясь, прошмыгнули в шахту лифта.

– Мирон.

Мальчишки помогли изнутри придержать двери, чтобы зашёл Мирон, за ним я. Осмотрелись. Листы пластика везде. Не самого лучшего качества. Мирон первым нашёл зазор, за который легко взяться, чтобы отогнуть лист и обнаружить за ним пустоту.

Доктор с интересом спросил:

– А что это за лифт? Почему бы не вызвать кабину?

– Богатенькие молодчики с Верхнего уровня забавляются, отстреливая защитников Подполья, – безразлично проинформировал я, обыскивая "потустороннюю" пустоту.

Арнольд поперхнулся.

– Ни один уважающий себя гад не полезет в такую дыру, на всякий случай не оставив себе запасного пути для драпа, – пробормотал я. – Ага. Вот она.

– Кто?

– Что. Тропинка.

И не просто тропинка, а крутая лестничка, с кирпичными ступенями на полстопы, близко к земляной стене. Да плюс к ней – перила, прижатые к той же стене, чуть-чуть не вплотную, но ладонь держаться пролезала.

– Всё. Живём. Я – впереди. Доктор за мной. Мирон – замыкающий.

Я размотал с плеча ремень, предусмотрительно прихваченный из ящика с базуками. Нагнувшись, продел полученные петли под лапы Гарма и поднял его провисшим. Пёс не сопротивлялся.

– Не тяжело? – с сомнением спросил доктор.

– Тяжеловато. Но ему самому не пройти. Лестница слишком крутая для него.

Придерживая Гарма за брюхо, я зашагал. Усмехнулся, бросив косой взгляд: Мирон, словно опомнившись, отобрал у Арнольда его саквояж. Лысый хмыкнул, но ничего не сказал. Зато мальчишки смешливо посопели носами.

Путешествие длилось недолго. Больше всех устал и запыхался, конечно, доктор. Сидячая работа, годы, то да сё. Но не жаловался. И никто не спрашивал, как будем выходить. Доверяли. Через час подъёма я остановился. Пространственное чутьё и слух не подвели: именно в этом месте от глухой, казалось бы, стены мой шаг отозвался неслышным для других эхом. Я передал Гарма на ремнях доктору. Одна ладонь пластом на стену, другая в кулак. Удар правой. Дыра с разбегающимися трещинами. Левая остановила треснувшую стену и направила падение вперёд. Удар ботинком ниже перил. Обломки падающей земляной стены теперь поддержал обеими руками.

Забрал у доктора пса и под перилами пролез в пролом. Помог Арнольду перейти в небольшую пещерку. Здесь темно. От лифта свет почти не попадает. Заскочили радостные мальчишки: приключение продолжается! Последним с огромным облегчением шагнул Мирон. У него стопа широкая, самая большая в нашей маленькой группе, очень неудобно при таких ступенях, где целиком ногу не поставить.

– А хозяева лифта не забеспокоятся, что тут дыра? – встревоженно спросил Арнольд, вытирая носовым платком взмокшую голову.

– Неужели вы думаете, что со времён строителей лестницы здесь кто-то бывал? Охотнички привыкли к роскоши передвижения. Им даже в голову не придёт воспользоваться лестницей. Лифт-то у них из лучших. Качество отличное. Срок пользования, естественно, долгий. Таких в Нижнем уровне не увидишь.

– Если они сюда ездят, ну, эти – с Верхних уровней, может, ну его нафиг, этот лифт? – предложил один из мальчишек. – Взорвать – и дело с концом!

Прежде чем ответить, я выбрался из пещеры и дождался остальных. Судя по сырому запаху и звуку падающих капель, мы оказались в коллекторе. Народ зафыркал, принялся дышать в рукава. Один Гарм, поставленный на лапы, оживился и с интересом стал внюхиваться в богатые запахи.

– Взорвать лифт, говорите? А в следующий раз как?

Кажется, после моего риторического вопроса мальчишки с трудом заткнули себе рты, чтобы не заорать от счастья. Мирон не сразу сообразил. Но потом, когда двинулись дальше – за мной, задал вопрос, который побоялись задавать мальчишки:

– Так ты собираешься ещё раз сюда?

– Твоё "ещё раз" придётся умножать. До бесконечности. Теперь, когда мы можем, наконец, поговорить, я расскажу вам одну историю. Примерную. Поскольку основных фактов я так и не знаю. В старом городе разверзлась дыра. Очень сильно опасаюсь, не результат ли это эксперимента наших яйцеголовых. И очень сильно опасаюсь, не открыли ли они ход в другое пространство, близкое по понятиям к параллельному. Из дыры начали вылетать чудовища. Чтобы их остановить, послали солдат. Остатки этого гарнизона вы видели. Но расширение дыры остановить не смогли. А с солдатами стала происходить мутация. Кое-кто наверху испугался. Все выходы с Нижнего уровня в старый город замуровали. Солдат оставили наедине с чудовищами. Без продовольствия. Без оружия. Без лекарств. Обрекли на смерть. А они до сих пор сопротивляются. Я узнал недавно. Неужели их брошу, если у меня есть возможность помочь? – И, помолчав, спросил: – Доктор Арнольд, что скажете?

После недолгой тишины откликнулся Мирон:

– Судя по его бормотанию, он пытается вычислить, какие витамины и лекарства помогут остановить мутацию. Ещё он что-то бормочет об антисанитарии. Поэтому вместо него возмущусь я. Пацанов с тобой не пущу.

Мальчишки притихли.

– Почему? – достаточно равнодушно спросил я.

– Малолетки ещё.

– Ты знаешь, что у каждого из них ножи и заточки?

– Знаю. Это не отменяет того факта…

– Мирон. Честно. Почему ты не остановил их, когда они бросились с ножами на меня? Только честно.

Каким бы занятым ни казался доктор, но это он услышал.

– Что-о?! – Он решительно оттеснил затаившихся пацанов и пошёл рядом с нами. – Я всё правильно расслышал?

– Замнём вопрос для ясности. Доктор Арнольд, вы ведь как врач в курсе большинства новостей от своих коллег? Я сейчас выскажу два факта, а вы скажете, прав ли я. Факт первый. С недавних пор на Нижний уровень присылают много молодых врачей. В основном – в родильные дома. Факт второй. В последнее время смертность новорождённых сильно увеличилась. Итак, я вас слушаю.

– Вы же не… – задохнулся доктор. Откашлявшись, договорил: – Вы же не хотите сказать, что они, эти молодые… Что они…

– Да. Именно это я и хочу сказать.

Ничего не понявшие мальчишки снова зашептались, а Мирон прошёл несколько шагов, прежде чем встал на месте.

– Вадим… Ты не смеешь… такое… Ты врёшь!

Обалдевшие мальчишки уставились на Мирона. Таким они ещё не видели. Плачущим от отчаяния, от побоев – да. Но не таким. Захлестнувший его ужас передался и им. И мой оруженосец, потеряв напускную взрослость, решился:

– Мы не совсем поняли… Что вы хотите сказать про родильные… – И не договорил. Начал говорить вслух и понял. – Они убивают мутантов.

– Дыра пожирает старый город и скоро полезет на Нижний уровень, – сказал я. – Чудовищ солдаты убивают. Но ничего не могут сделать против вторжения в город чуждого человеку пространства.

– А как её закрыть? Её закрыть можно?

– Хороший вопрос, который пока так и остаётся вопросом. Мы пока можем драться только с последствиями.

Тяжёлое молчание мы словно пронесли до выхода на поверхность. Первым по металлической лестнице водоканала вылез я – близко к витрине какого-то магазина, осмотрелся и по одному выволок на свет божий остальных.

– Кто-нибудь узнаёт улицу? Мы слева от межуровневого метро. Недалеко.

– Знаю, – сказал Мирон. – Два квартала до переулка с медкабинетом.

Мальчишки покивали, оживившись.

– Я провожу доктора в медкабинет, – напряжённо сказал Мирон. – Пацаны выведут тебя к лестнице.

– Подожди. Ты помнишь рисунок татуировки?

– Тигр. Тигриная морда, – сказал Мирон, пожимая плечами.

– Не совсем так, – сказал доктор Арнольд. – Ты тогда был мальчиком. Не всё запомнил. Там были скрещённые огнестрельное оружие с ножом. Тем, что в ножнах на руке. А уж над ними – да, тигриная морда. Оригинальная такая. Как будто с ухмылкой.

– Спасибо, доктор.

Арнольд остановился и внимательно посмотрел на меня.

– Когда Мирон решил возмутиться вместо меня из-за мальчиков, он сказал, что я бормочу о витаминах и лекарствах. Надеюсь, вы понимаете, что я требую: в следующий раз возьмите меня с собой. В обязательном порядке.

Мирон раскрыл рот, но промолчал. Мальчишки усмехнулись и пошли со мной – к лестнице. Ни слова – ни по дороге, ни на прощанье. Но я их понял.

"Насколько им хватит этого грузовика?"

– Если всё будет спокойно, дня на два. Они привыкли экономить.

"Как ты думаешь, что теперь выходит на первый план? Я думаю, надо вспомнить, что за вещь я старался забыть и вообще свои работы по пространственным параллелям".

– Мне кажется, на первый план должно выйти другое. Я похож на тебя. Внизу меня приняли за Дилана. Анаграмма имён. Но нет тату. Завтра забегу к мастеру, попрошу посмотреть, не было ли у меня рисунка на коже. Говорят, сведённый можно разглядеть лишь под определённым прибором.

"То есть ты считаешь, надо начать именно с тебя?"

– Нет. На первый план выходит проблема: почему меня столкнули с крыши? Они не хотели убивать. Они знали, что я не погибну.

"Почему ты решил, что они знали?"

– Сбросив с крыши, они сбросили вслед меч. А потом даггер – выбросив меня из окна. И те двое говорили обо мне как о… Не помню. Типа – бомба со сбитым таймером. Я не оправдал их ожиданий, но стал опасным. Почему меня сбросили с крыши?

Тишина. Почти бесшумный шаг по спящим улицам. Наконец Дилан отозвался: "Испуг. Человек, испугавшись, иногда может обрести другие качества. Может, они думали, что ты, например, закодированный. Под гипнозом. Как я. Под воздействием сильного чувства гипноз тоже может, так сказать, дать трещину. Поэтому я приветствую твоё решение попасть завтра к мастеру-тату".

– Чёрт, а ещё завтра обещал приехать к маме, – проворчал я – и остановился.

Странно. Вот мой дом. Мне ещё минут пять – и я ухвачу хоть последние минуты сна в темноте. Отчего же вдруг на душе засвербело?

Постояв немного, я решительно свернул к ночному магазину. Проходя мимо охранника, кивнул ему. Зашёл – и прямиком к прилавку. Девица. Усталая. Но профессионально приветливая. Профессионализм – уважаю. Но главное – у неё на губах помада. Слава богу, кредитная карточка при себе.

– Доброй ночи! Мне бы виски небольшую бутылочку.

– Какую желаете?

– На ваш необыкновенный вкус необыкновенно красивой девушки.

Она аж вспыхнула от столь грубой лести и отвернулась к полкам.

– Девушка, не обижайтесь… Это я к вам так неуклюже подлизываюсь, – вздохнул я, отдавая карточку и просительно глядя на неё.

– Да? А зачем? – подозрительно спросила она.

– Ну сами подумайте, как сказать приличной девушке, чтобы она поцеловала незнакомого ей человека, да ещё дважды?

Она остолбенела, а потом понимающе улыбнулась:

– Девушке своей хотите отомстить?

– О-о, вы умная, – протянул я.

Она поцеловала меня – в уголок губ и в висок. Потом мы оба постояли у зеркала, глубокомысленно рассуждая, как бы сделать так, чтобы выглядело естественнее. В результате растёрли помаду у губ и выдрали пуговицу в середине рубашки – в порыве страсти, как хихикнула девица. Куртка, конечно же, нараспашку… Я помахал ей, послал воздушный поцелуй и вышел из магазина. Прошёл мимо охранника за угол и здесь, над урной, открыл бутылку виски. Один глоток. Хватит. Прополоскал рот. Хватит. Чуть на себя. Поставил бутылку возле урны и направился домой.

"Что ты задумал? – не выдержал Дилан. – Серены ведь дома нет!"

– Я помню. Но что-то мне говорит, что дома нас всё-таки кое-кто ожидает. И неплохо бы для начала этого некто ввести в заблуждение. Хотя бы на несколько минут.

17.

Консьержа на месте не оказалось. В лифт я не зашёл. Пять этажей по лестницам, прежде чем остановиться на площадке и прислушаться к себе. Дыхание нормальное, спокойное. Усталости не чувствую. Сна – ни в одном глазу. Вот теперь можно доставать ключи от квартиры. Шаг к последней лестнице домой…

"Стоять!" – скомандовал Дилан.

Я застыл. В чём дело? Приказ прозвучал со спокойной силой уверенного в себе человека. Может, он заметил то, чего не заметил я? Нет, впереди – тихо.

– Не понимаю, Дилан, – шёпотом, одними губами.

Услышал.

"Вадим, ты чётко представляешь, что именно хочешь сделать, войдя в квартиру?"

– Вообще-то, думал действовать по ситуации.

"Насколько я тебя знаю, ситуация может окончиться мордобоем. Мне это не нравится. Нельзя ли что-то сделать по-другому?"

– Не понял. Чем тебе не нравится мордобой? – усмехнулся я.

"Тебе придётся скрываться. Или… Ведь в обычной драке ты быстро, сам того не желая, раскроешь именно то, чего от тебя добиваются. То, что ты стал другим. Я вижу два финала твоего шага в квартиру. Первый: ты убиваешь затаившихся там типов – и уходишь в бега. Второй: они тебя скручивают, и ты оказываешься за решёткой или в клетке, подобной моей. У второго финала может быть и вариант: они тебя убьют. В любом случае, ты уже не сможешь в полную силу помогать ребятам из Подполья и искать меня".

Пришлось задуматься. Как ни крути, Дилан прав. Убить себя я, конечно, не дам. Я же знаю, что – и кто – меня ждёт в квартире. Значит, главное следствие всех ситуаций – моя последующая несвобода в действиях. Тех двоих удалось убрать с выдумкой. Пославшая их контора с натяжкой, но могла поверить, что они сами совершили налёт на аптеку. Сейчас такое выполнить не удастся. Что бы с этими типами ни случилось, их начальство наверняка знает, что они в моей квартире.

– И что ты предлагаешь?

"Спустись к столу консьержа и вызови полицию. Ты, благонамеренный гражданин, поздно вернулся от подружки и обнаружил отсутствие консьержа и полуоткрытую дверь в собственную квартиру. Ты предполагаешь грабителей. В общем, вернись к прежней маске мирного обывателя. Да сними даггер с руки!"

Я скривился. Но пока спускался, успел повертеть идейку Дилана во все стороны, рассмотрел её хорошенько. Ха… Оскаленная морда тигра под маской глупейшего перетрусившего зайца. А ведь это пройдёт!.. Смотреть испуганными глазами на типов, которых выводит из дома полиция… А они… Они будут пялиться на меня как на кота в мешке, не подозревая, что котяра подрос… Да, мне это нравится!

… Меня даже не забрали в участок для дачи показаний. Доблестные полисмены ворвались в мою квартиру и взяли "грабителей" в самый патетический момент: те самоуверенно устроили грандиозный обыск, и разгромленные комнаты красноречиво говорили о профессии незадачливых вторженцев.

– Дилан, ты гений.

"Ага, спасибо. Я знаю".

– Э-э…

"Не кряхти. Я ведь аналитик. Просто подумалось: неплохо бы подключить к войне против этих незнакомцев ещё кого-нибудь. Не всё ж своими руками… Жаль, ты устал. Проследить бы, кто за ними явится в участок".

– Нет. Увидят. Не так поймут. Да и спать, честно говоря, хочется. Подождёшь, пока я себя в порядок приведу?

"Куда я денусь?"

В порядок себя я привёл быстро. Потому что вдруг вспомнилось кое-что, и пришлось немедленно поспешить к компьютеру. Слава Богу, его не успели тронуть. Быстро открыл почту. Нашёл скопированную в черновики статью о Дилане. Прочитал и набрал в Поиске пару фраз.

"Что думаешь найти?" – полюбопытствовал Дилан.

– Ты подтолкнул меня к идее, что иногда всё сложное – просто, – хмыкнул я. – Хочу взглянуть на твои любимые места.

"Теперь не понимаю я".

– Дилан, ну где-то ты же жил! А раз был подающим надежды гениальным учёным, значит, о тебе писали, фотографировали всё важное, связанное с тобой. А вдруг есть возможность тебя вытащить без проблем?

"Это при той охране, которую ты уже видел?"

– Какой скептицизм. Можно подумать, охрана у тебя – спецназ какой… Вот!.. Я же говорил! Ого, да у тебя тут целое поместье!

Да ещё уединённое. Кажется, Дилан мог себе позволить пригород для самых богатых. Тихое, уютное местечко. Где так удобно прятать кого-нибудь или что-нибудь.

"Ты думаешь, меня прячут в моём же доме?"

– Честно говоря, я не уверен, что это твой дом. Возможно, это дом той конторы, которая тебя держит. Читал такое в детективах. Лучший вариант спрятать человека – в частном доме, полулегально принадлежащем структурам. Кстати, здесь нигде не говорится о твоих родителях. И девушки у тебя, кажется, не было. Наверное, ты из этих – книжных червей.

"Может, это и к лучшему, – задумчиво сказал Дилан. – Было бы страшно думать, что твои родные подвергаются опасности из-за того, что придумал я".

Местоположение поместья я записывать не стал – запомнил. После чего выключил компьютер и постелил на диване пару одеял. Так сойдёт. Убираться в комнатах некогда, а уж ещё раз увидеть, что творится в спальне, – тем более не хотелось.

"Ты ещё долго?"

– Сейчас увидимся.

"Утро. Светлеет. У тебя времени мало. На сколько минут ты заказываешь сон на этот раз?"

– На полчаса. Думаю, хватит.

Переодетый в чистое, сунул ноги в лёгкие кроссовки и лёг на диван. "Полчаса". Закрыл глаза. Представил старинные часы и стрелки, проехавшиеся с пяти утра до половины шестого. Представил, как спускаюсь по лестнице, следя за густеющим чёрным пятном внизу. Веки будто мягко придавило. Мгновенно ухнул в слепую тьму. И открыл глаза в уютный полумрак.

– … Что самое интересное, я раньше никогда не знал, что может быть такой сон – заказной, на определённое время, – сказал я как в ни в чём не бывало, оборачиваясь к Дилану. Тот радостно улыбнулся и схватил мою ладонь сквозь решётку клетки, встряхнул её.

– Здравствуй!

– Привет!

– У меня изменения.

– Вижу.

Клетка открыта. Ничего себе… И один из компьютеров в рабочем состоянии.

– Они решили, что я быстрее приду в себя, если здесь всё будет привычным для меня. Видишь, они принесли даже мои работы. Из последних.

– Ты уже разобрался с ними?

– Нет. Я пока ещё не смотрел. Мозги с трудом приходят в себя. Я беспомощен, как младенец…

– И мозги цепляются за самые банальные понятия, – пробормотал я, вставая (очнулся как всегда у края клетки) и медленно обходя комнату. В ответ на удивлённый взгляд объяснил: – "Беспомощен, как младенец" – фраза затверженная.

Дилан с интересом следил за мной. Сам он из клетки всё ещё не решался выходить. И вообще вёл себя неуловимо странно. Впрочем, я решил, что не до конца ещё разобрался в нём. Да какое там не разобрался!.. Он для меня до сих пор терра инкогнита – что характер, что сама личность… Пришлось напомнить ему, что без него я не смогу в деталях разглядеть помещение.

– Что-то ищешь?

– Камеры слежения. Не думаю, что они поверили в твою полную амнезию. Дилан, подойди к окну, выгляни.

– Не боишься, что те же камеры нас заметят?

– В моём-то сне? Нас – вряд ли. Тебя – да. Но ведь они этого и ждут – чтобы ты начал выходить из клетки? Так что – шагай к окну и не бойся.

Дилан встал у окна. Я помог раздвинуть шторы. Идеально стриженная лужайка, клумбы, упорядоченно растущие деревья и кусты, тоже стриженые. Всё постепенно зеленеет в лучах восходящего солнца. Но тени от посадок ещё длинные и почти чёрные. Я оказался прав. Именно это место. Пригород.

– Жаль, что нельзя тебя вытащить отсюда. Сон…

– А я думаю – наоборот, хорошо. Что я собой представляю в таком состоянии? Ничего хорошего. А так, может, вспомню что-нибудь на самом деле.

Я улыбнулся, глядя на него. Кажется, Дилана и кормить начали нормально: не такой худой, как я помнил его по старым снам. Правда, небритый. Отчего и кажется худощавым. Унылый бомж, да ещё в этой провисшей на нём хламиде, называемой рубахой. Волосы отросли, на глаза лезут. Удобно, кстати, скрывать взгляд…

– Так, ладно. Запоминай: первая камера даёт полный обзор твоей клетки, вторая направлена на столы, третья надзирает за книжным шкафом с компьютерами.

Дилан поёжился.

– А какие уголки комнаты свободны от наблюдения?

Я показал.

– Не спрячешься.

Странное перебрасывание репликами у нас получалось. Вроде говорим по делу, а как будто впустую. Я пригляделся к Дилану, который старался ходить бок о бок со мной, и наконец обратил внимание, как он двигается: движения оборваны на полпути (вот руку потянул было к раме окна, но отдёрнул), то и дело он почти незаметно вздрагивает, дёргает головой, словно его резко окликают или он что-то заметил опасное для себя.

– Дилан, с какого времени открыта клетка?

– С вечера.

– Ты ещё не выходил?

– Нет!

Теперь ясно, почему он ничего не вспомнил. Чтобы вспоминать, надо опираться на что-то. А он даже к собственным работам и к компьютеру не подошёл.

– Но сейчас-то вышел.

– Ты рядом. Рядом с тобой не боюсь! – тоном выше обычного огрызнулся он.

Не успел я спросить, что происходит, как Дилан развернулся и пулей влетел в клетку, хлопнув за собой дверью. Подходя ближе, пока ещё только удивлённый, я уловил, как из-под его насупленных бровей полыхнули алым сощуренные глаза. Ч-чёрт… Зверь проснулся… Да ещё какой… Нет. Кажется, Дилан всё же взял себя в руки: вздохнул – и напряжённо приподнятые плечи опали.

– Что-то со мной…

– Дилан, тебе сегодня что-нибудь кололи?

– Н-не зна-а!..

Я кинулся в клетку. Он в моём сне, но в своей реальности. Если услышат его крик, мне отсюда не выбраться: сознание здесь – тело в собственной квартире…

От моего прыжка он шарахнулся. Крик оборвался. Мгновенно съёжившись, он втиснулся в угол, между топчаном и унитазом. Почти упал. Выставил скрюченные пальцы перед собой – точь-в-точь загнанный дикий зверь, пугающий преследователя. Не сбавляя шага, я приблизился и резко нагнулся. Ухватил его за грудки, собрав в горсть свободную рубаху, и поднял, несмотря на сопротивление цепляющихся за мои руки нервных пальцев.

– Дилан, успокойся… Это я, Вадим. Всё хорошо, – монотонно заговорил я.

Он мельком всмотрелся в меня безумными глазами и рванулся так, что рубаха затрещала по вороту. Пронзительный визг ударил по ушам. Я перехватил его уже двумя руками за плечи, но понял: немедленно надо что-то сделать, потому как смысла нет вот так его, визжащего, удерживать. Я приспустил его, освободив плечи и держа теперь только за рубаху. Дилан почуял слабину и чисто машинально бросился в сторону. И тогда я его встряхнул. Как встряхивают плащ от дождевых капель. Он чуть не вылетел из своей рубахи. Но растерялся так, что не воспользовался возможностью выскочить из неё снизу. Так что позволил мне снова встряхнуть его, уже крепко держа за плечи, чтобы повернуть к себе лицом. Но тело его было настолько напряжено и скрючено, что моя встряска вряд ли могла вернуть его к нормальному состоянию покоя. Он снова задёргался.

Какие-то секунды я ещё раздумывал, смогу ли утихомирить его без грубой силы. Но когда он вновь завизжал на пределе голоса… Я прижал его к себе и заткнул мокрый от выступившей пены рот ладонью. И – внезапно реальность поплыла. Нет, я не возвращался в свою квартиру. Но я вдруг сразу и отчётливо понял: одна моя рука, левая, на плече Дилана, другая, правая, сильно удерживает его скользкий рот и подбородок. Мышцы рук дрогнули. Я похолодел от бешеного, инстинктивного желания тела немедленно свернуть Дилану шею. Ведь ситуация… Положение тела… Я отдёрнул руки от бьющегося под ними тела и ударил ладонями по его ушам.

Тело падавшего Дилана я успел поймать и уложить на пол. Постоял над ним, усмиряя дыхание.

Дверь в кабинет не открылась, как я несколько мгновений ожидал. Охранники на мониторе видели, как Дилан взбесился, но припадок быстро прошёл. А насчёт помочь упавшему? Сам оклемается!.. Скорее всего, по их понятиям, человек, бережно опустившийся на пол, достаточно хорошо контролирует себя во время припадка. Значит, и приступ был не очень сильный. Что-то примерно так. Поэтому я не стал переносить Дилана на топчан. Ничего. Здесь не слишком холодно. Полежит на полу.

Я сделал другое, чего на мониторах охранники точно не увидели. В своей сновидческой реальности я перетаскал в клетку Дилана все книги, которых до сих пор не видел в кабинете. Пробовал перетащить работающий компьютер, но не нашёл удлинителя. Завтра Дилан придёт в себя и сам потащит в клетку свои работы и книги по основной теме, которую когда-то разрабатывал. Чёрт, мне нужен гениальный учёный! Мне нужен человек, который, возможно, открыл дыру в Подполье. Нужен, чтобы закрыть её. И если мне придётся вытаскивать гения из психа, я это сделаю!

Теперь осталось успокоить собственное дыхание, чтобы в сновидческом состоянии переместиться в квартиру. Я присел на корточки рядом с Диланом. Спокойное лицо. Осунувшееся чуть. Тёмные мешки вокруг глаз. Тайна, блин, за семью печатями…

Тайна за семью печатями дрогнула закрытыми глазами, тяжело разомкнула веки и уставилась на меня. Глаза вроде нормальные. И сказал Дилан почти нормальным голосом:

– Дэнил? Ты откуда? Я думал – тебя убили.

Глаза Дилана снова подёрнулись странной мутью – он расслабился и растянулся на полу уже крепко спящим.

Так что дыхание успокаивать не пришлось. Моя оторопь от неожиданных слов Дилана сделала всё за меня. Я открыл глаза на потолок в своей квартире, чувствуя заледеневшее от холодного пота и напряга тело – на мягком диване.