Текст книги "Музыка для Повелителя (СИ)"

Автор книги: Сергей Потёмкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

Но тут со всех сторон захлопали крылья.

Озираясь, Глеб увидел ворон. Они налетали отовсюду, атакуя всех, кто ещё был на берегу… всех, кроме Кали. Их были десятки и они алчно галдели, словно над полем брани.

Дверцу кузова заклинило. Тэнгу отгонял птиц, но те клевали его и влетали внутрь. Это была не стая, а полчище – клокочущее, дикое, исторгающее вопли из жадных глоток.

Голову Глеба пронзила боль, он скатился с холма. Упал и Азарин – Глеб заметил это прежде, чем провалился во мрак.

Крики, карканье, треск огня.

…Открыв глаза, Глеб увидел вылетавших из кузова птиц… и капавшую с их клювов кровь. А Кали, целая и невредимая, срывала с ног остатки корней. Убрав последний, она встала прямо:

– В этом камне кровь Повелителя! – рука с перстнем взметнулась, словно у полководца перед атакой. – Слышите, ёкаи?! Отныне вы подчиняетесь ему! Он призовёт вас, и тех, кто не явится, ждёт…

Кали так и не сказала, что ждёт тех, кто не явится: с неба ударил огонь, пущенный непонятно кем. Она отпрыгнула, но вторая струя пламени обожгла ей рукав. Ткань загорелась, и Кали, сорвав с себя куртку, исчезла.

Глеба трясло, но он встал. Азарин был уже у кузова:

– Чтоб тебя… – процедил маг.

По его виду Глеб понял, что Нурарихён мёртв. Однако взять это в толк не получалось – кружилась голова, ноги подкашивались. Глеб даже забыл, что скоро перестанет ходить.

Азарин привалился к паланкину:

– Смотреть туда не советую… Атака огнём – твоих рук дело?

– Что?.. – удивился Глеб. – Я думал, это вы…

– Это сделал я, – донеслось сверху.

Вскинув головы, они увидели дракона – похожего на Коичи, но только чёрного; догоравшие кусты отражались в его чешуе, как гирлянды. А на драконе сидел мальчишка – ровесник Глеба. Он был из местных, с лицом азиата: длинные волосы, прямая спина… Хоть в фильмах снимай.

– Ты кто такой? – крикнул Азарин.

Пацан не ответил – он смотрел на паланкин… и, кажется, плакал. Но убедиться в этом Глеб не смог: обдав их ветром, дракон улетел прочь.

Глава 4. Визит в неволшебку

Спустя десять часов после развернувшейся в Танабэ драмы Глебу снился весьма реалистичный кошмар.

Он вновь на ЭНПД, а Кали – экзаменатор. Сверля его взглядом, та спросила:

– Есть ли память у глаз?

И распахнула третье око.

Не успел Глеб испугаться, как Кали исчезла, а возникший на её месте Лаэндо задал тот же вопрос:

– Есть ли память у глаз?

В его чёрных глазницах вспыхнул огонь, словно в очах демона из преисподней.

– ЕСТЬ ЛИ ПАМЯТЬ У ГЛАЗ?

И Глеб от ужаса проснулся.

Оказалось, уснул он за столом, в своём кресле. Стол стоял в большом зале, по периметру которого (на уровне второго этажа) тянулась галерея – у её парапета Глеб и сидел. Внизу трудились люди в белых халатах: переговариваясь, сверяли данные в зеркалах-мониторах. В центре зала светилась пентаграмма, где лежал Баюн – он был то вороном, то котом, то пантерой. В себя дух ещё не пришёл.

– Функция метаморфоза нарушена, – донеслось снизу. – Попробуйте воздействовать на кровь.

– Поняла: магия воды, пятый уровень.

Глеб отвернулся. Нижнюю губу саднило – видимо, он её кусал.

На столе лежала куртка, брошенная Кали у озера (за это следовало благодарить мальчишку, метнувшего в неё пламя; кто он такой и зачем это сделал, в штабе так и не узнали). Даже обгорев, ткань сохранила след ауры. Азарин сказал, поисковая магия не поможет – у Кали сильные амулеты… Но Глеб всё равно пытался найти её, пока не уснул.

Он взглянул на часы: почти два ночи. Проспать его угораздило час.

Между Танабэ и Близбором есть разница во времени: когда в Близборе только ужинают, в Танабэ уже спят. Но Азарину с Глебом после боя в парке пришлось объясняться с местным штабом, поэтому, когда они вернулись в Близбор, здесь уже был вечер. Приместил их опять Азарин, а Хромов лишь бездельничал и болтал. Он ничуть не стеснялся того, что пропустил бой; Глеб решил, что отстал он нарочно, чтобы не драться с Кали.

Честно говоря, глупо было его за это винить.

Вновь пробуя сосредоточиться, Глеб коснулся куртки. Чтобы снова не уснуть, он ущипнул себя за ухо – и тут сзади донеслось:

– С таким рвением тебе понадобится перевязка.

Глеб обернулся:

– Дея?!

– Нет, её клон, – девушка улыбнулась. – Давно не виделись!

Но улыбка тут же исчезла. Подойдя к парапету, Дея глянула вниз:

– Как он?

– Не знаю… – Глеб кивнул на медиков: – По-моему, и они тоже.

– Всё будет хорошо, – Дея явно старалась быть твёрдой. – Восемь из десяти раненых спиритусов выживают – это статистика.

Глеб скривился: восемь-то выживают, а остальные? Сейчас он многое отдал бы, лишь бы в число «остальных» не попал Баюн.

В кармане тренькнул зерфон, но отвечать Глеб не стал – он знал, что сообщение пришло из «Фабрики». Глеб туда уже звонил и сказал, что до утра не приедет: останется в штабе с фамильяром.

Дея выдвинула стул:

– Значит, ты к нам вернулся?

– Не насовсем, – уклончиво сказал Глеб. – Но Кали я поймать помогу.

– Из-за Баюна?

– Не только… – Глеб взглянул на свои ноги. – Просто я знаю, на что способны чернотворцы.

Дея дошла до кофейного автомата и вернулась с кофе:

– Азарин разбудил меня среди ночи – теперь и я за Кали гоняюсь… А ещё охраняю тебя. И не спорь – пока ты без фамильяра, это не обсуждается.

– Ажурно… – буркнул Глеб: словечко Артёма прилипло и к нему.

Он рассказал о том, что было в парке. Дея глотнула кофе:

– Странно – среди известных чернотворцев никакого Повелителя нет.

– У Кали алмаз с его кровью, – напомнил Глеб. – Из-за него всем в парке стало плохо.

– А это ещё страннее… – Дея задумчиво била пальцем по столу. – Кровь сильного мага может навредить людям, но не духам, и есть спиритусы, чья кровь опасна для спиритусов… Но Кали атаковала и тех, и других…

Брови Глеба взметнулись:

– Так Повелитель – не человек и не дух?

– Призрак, – фыркнула Дея. – Разумное объяснение наверняка есть. Но кто бы он ни был, он либо глуп, либо очень силён.

– Почему?

– Отдав кому-то свою кровь, ты подставляешься: на неё ведь можно воздействовать. Пусть даже на тебе амулет – вдруг ты снимешь его?

Глеб уточнил:

– То есть если мою кровь нальют в пробирку и отправят в Африку, то навредить мне смогут и оттуда?

– А ты как думал?

Глеб нащупал под футболкой слезу Архаила – амулет, который дал ему Монгол: теперь он и в ванной её не снимет!

А потом его осенило:

– Кали не просто служит Повелителю: он доверяет ей.

Дея медленно кивнула:

– Возможно, раз его кровь у неё… Надо зайти в базу данных – может, среди контактов Кали был кто-то с таким прозвищем.

– По-моему, это не прозвище, – проронил Глеб, – а нечто большее.

Глянув на хлопотавших внизу медиков, он стиснул зубы. Нельзя было позволять Баюну лететь за Кали!..

Отставив стакан, Дея заметила:

– Убийство Нурарихёна – очень серьёзное преступление… Всё равно, что в неволшебке – теракт. И раз Повелителю нужны ёкаи, то это лишь начало.

Глеб допил свой кофе; ясно, что начало – и что Кали с Повелителем готовят какую-то заварушку. Не для уборки же они призвали семьсот спиритусов (а на параде, по самым скромным оценкам, было именно столько)? Разве что уборка нужна в одном из кругов ада.

– Но почему именно ёкаи? – бормотнул Глеб. – Кали ведь русская, а спиритусов призвала из Танабэ… Разве в Близборе нельзя их призвать?

Дея вновь подошла к парапету:

– Зуб даю, что причина в параде. Столько духов в одном месте встретишь редко. Логично ведь – ей нужны спиритусы, и она пришла туда, где их полно. Вопрос в другом: с чего Кали взяла, что они пойдут за Повелителем?

– Духи испугались… – заметил Глеб.

– Но с чего вдруг? Ёкай подчинится кому-то, если сам так решил, а принудить их почти невозможно! Вот в древности…

Дея умолкла, и Глеб спросил:

– Что в древности?

– Да так, ерунда… Было время, когда одни спиритусы порабощали других, но с тех пор прошли тысячелетия. Не явился же этот Повелитель из прошлого?

Глеб зевнул; многовато загадок для одного дня.

Кто такой Повелитель? Как он связан с Кали? Зачем им ёкаи? И наконец, кто тот пацан на драконе, заставивший Кали исчезнуть?

Закрыв глаза, Глеб приложил к куртке ладонь.

– Зря стараешься, – бросила Дея. – Для магии поиска Кали недоступна – лучше выспись.

Глеб поморщился – он будет пытаться, пока опять не уснёт. Но сконцентрироваться не вышло – назойливая мысль мелькнула в мозгу: «И всё-таки, – подумал Глеб, – кто тот пацан?..»

* * *

Пока Глеб корпел над поисковой магией, «тот пацан» сидел на полу перед возвышением. Оттуда смотрел мужчина в кимоно; оно было чёрным – Такаги-сан не любил светлых тонов.

Он вообще мало что любил.

– Я не приказывал отправляться в парк, – сказал Такаги-сан.

По бокам от него стояли охранники; Дзиро слышал их речь два-три раза за все свои четырнадцать лет.

Ответ его прозвучал ровно:

– Я выполнил работу и решил взглянуть на парад. Разве для этого нужен приказ?

За стенами подул ветер, будто в ответ на его дерзость. Листья деревьев зашуршали. Дзиро вспомнил, что в такую же погоду заключил договор с фамильяром.

Вспомнил – и захотелось выть от тоски.

– Ты должен был наказать Беспалого за дебош в казино, – разнеслось над татами. – Это было твоим заданием… И я велел отчитаться о выполнении.

– Беспалый наказан, – сказал Дзиро. – У него сломаны челюсть и рука. Ещё я ранил его фамильяра, вступившегося за хозяина.

– Ты должен был об этом доложить!

Дзиро склонил голову:

– Я докладываю.

Снаружи светало. Лицо Такаги-сана казалось маской.

«Ты специально послал меня к Беспалому, – думал Дзиро. – Ты знал, что Тору стал Нурарихёном, и его могут убить – и сделал всё, чтобы я не вмешался! Я не спас его, потому что опоздал… Из-за тебя!»

– С заданием ты справился, – признал Такаги-сан. – Но в случившееся на параде вмешиваться не следовало: нас это не касается.

Дзиро сжал кулаки.

– Мой фамильяр мёртв. Сильнейший среди магов клан якудза теперь прощает врагов?

– Не забывайся! – прогремело в ответ. – В произошедшем нет вызова нам.

– Зато есть вызов мне, – почтительно возразил Дзиро. – Не ты ли говорил, что убийство фамильяра – это оскорбление его хозяина?

Последовал вздох:

– Чего ты хочешь?

– Мести.

– А если я скажу «нет»?

«Может, и скажешь, – подумал Дзиро. – Потому что фамильяра я любил больше, чем тебя».

Но вслух он произнёс:

– Я не прошу помощи: убийцу я накажу сам. А не получится – значит, я не достоин быть членом клана.

– Слишком громкие слова для мальчишки!

– Так позволь мне доказать обратное.

Такаги-сан молчал; он и стражники сошли бы за статуи. В саду звенел ручеёк. Наконец прозвучало:

– Что ж, доказывай! Но знай: это станет твоим испытанием. Поддержки клана не жди… Раз ты на этом настаиваешь!

Снаружи завыло. Грядёт буря, подумал Дзиро и поклонился:

– Я на этом настаиваю… отец.

* * *

Глеб устал сидеть у обгоревшей куртки и уже подумывал, не послушаться ли Дею и пойти спать – как вдруг увидел незнакомое место.

Серое здание, автостоянка, машины. На крыльце люди в белых халатах. Мелькнул обрывок вывески: «Городская больница №…»

Потом всё померкло.

– Глеб, прекращай, – Дея взглянула на часы. – Езжай на «Фабрику» и выспись. Ты меня слышишь?

Глеб открыл глаза:

– Я только что видел… – и он рассказал о своём видении. – Это где-то в неволшебке!

Дея прищурилась:

– А ты случаем не спал?

– Не спал! – Глеб сказал это так громко, что медики внизу вскинули головы. Он убрал с куртки испачканную гарью ладонь: – Говорю же, я видел больницу! И она точно не в Близборе.

Глеб имел основания так говорить: за прошедшие три месяца он объездил весь город. Место, что ему привиделось, ни на одну из здешних клиник не походило.

– Может, она в другой аномалке? – предположила Дея. – Ведь ты видел фасад, а снаружи наши больницы от больниц неволшебки не отличить.

– «Городская больница» было написано по-русски, – возразил Глеб. – Стали бы в других аномалках использовать наш язык?

Дея задумалась:

– Ерунда какая-то… Ты вообще ничего не должен был видеть – с защитой Кали это невозможно…

– Вот и Азарин всё твердит, что у неё куча амулетов, – заспорил Глеб. – А вдруг она их потеряла или они просто закончились? Могло же такое быть?

– Скорее уж это ловушка… – Дея озадачивалась всё больше. – Ты номер больницы не заметил? Город, область?..

Глеб покачал головой.

Баюн уже не превращался – всё время был пантерой. Врачи тихо спорили, но из их фраз Глеб мало что понимал.

Он подъехал к кофейному автомату, и Дея укоризненно проворчала:

– Завязал бы ты с кофе. Какой стакан уже пьёшь – четвёртый?

– Третий, – соврал Глеб. – Что общего у Кали с российской неволшебкой?

– Считая все её «подвиги»?

– Ты про жертвоприношения? – Глеб вздрогнул. – Так может, в той больнице…

– Нет, – Дея сразу смекнула, о чём он подумал. – Если бы Кали там кого-то убила, ты бы то место не увидел: без амулетов она на убийство не пойдёт. Зайду-ка я в нашу базу данных – кое-что проверю… – достав зерфон, Дея покосилась на Глеба: – Не подглядывай, я пароль ввожу.

Её палец ткнул в «D» (Глеб всё-таки подглядел – ну не умел он быть паинькой), потом в «I», «C», «A», «P», «R», опять в «I»…

– ДиКаприо?! – воскликнул Глеб.

Дея залилась краской:

– Сказала же – не подглядывай!.. Законодержец должен лучше знать неволшебку, вот я и запоминаю актёров…

– Угу, – Глеб умолк, но улыбка лезла наружу. Дея дала ему подзатыльник:

– Скажешь кому-нибудь – убью!

– Больно же!.. – Глеб посерьёзнел: – А всё-таки – что ты хочешь найти?

– Штаб хранит данные обо всём, что связывает неволшебку с нами. Я введу в поиск слова «Кали», «неволшебка» и «больница»… Ну вот: совпадений – ноль.

– Попробуй просто «больница» и «неволшебка», – предложил Глеб.

Дея попробовала:

– Да тут сотни результатов – хотя… – она нажала на «картинки» и включила виос. – Узнаёшь что-нибудь?

Замерцали рисунки, лица, фрагменты текста. Глеб чуть не выронил стакан:

– Вот – больничный фасад… он был в моём видении!

Дея щёлкнула по ссылке. Под фото больницы почему-то был мужчина: лет тридцать, полнолицый, розовощёкий – про таких говорят «кровь с молоком».

Ниже тянулось досье.

– Шульц, – прочла Дея. – Дмитрий Юрьевич Шульц.

Глеб всмотрелся в текст:

– С 2006-го года по 2013-й год – казначей Хранилища артефактов… Что за хранилище?

– Типа музея, но не музей, – туманно изрекла Дея. – Там хранятся предметы, заряженные магией – амулеты, доспехи, оружие… Свой срок они изжили, но сила в них осталась; это как ржавое ружьё – стрелять может, но лучше не рисковать.

– Тут сказано, – Глеб смотрел на досье, – что Шульца судили за воровство.

– Вспомнила! – Дея встрепенулась. – Об этом же в газетах писали: Шульц подменял экспонаты на фальшивки, а настоящие продавал. Ему дали пять лет с изгнанием.

– С изгнанием? – переспросил Глеб.

Дея поморщилась:

– Есть такой приговор: мага, который никого не убил и не ранил, но серьёзно провинился, поят античаром и высылают в неволшебку – причём античара дают столько, что он перестаёт быть магом.

– На всю жизнь? – поразился Глеб.

– На её остаток, – Дея смяла свой стакан. – Представь того, кто жил в аномалке и попал к обычным людям: там ведь всё по-другому. А начнёшь болтать про волшебников – угодишь в психушку. Большинство приговорённых спиваются или кончают с собой.

Глеб ужаснулся. Дея бросила стакан в урну:

– Жестоко, сама знаю… Изгнанным дают новые документы, чтобы начать всё с нуля, но даже тюрьма гуманней.

– А Шульца приговорили и к тому, и к другому, – Глебу стало не по себе. – Из-за каких-то артефактов?..

– Не из-за «каких-то» – проданные им экспонаты могли кого-нибудь убить, – Дея бегло прочла текст. – Но с неволшебкой Шульц поладил – устроился главным бухгалтером.

– Бухгалтером?..

– Он ведь бывший казначей, – напомнила Дея, – а это всё равно, что в неволшебке – главбух. Пройти курсы не проблема, а можно и диплом подделать… Но это всё мелочи, а главное – вот, – она указала на нижний абзац. – Шульц стал главбухом в одной из подмосковных клиник.

От недосыпа Глеб туго соображал:

– В той, которую я видел? И раз Кали была там, то она связана с Шульцем?

– Может, у неё сердечко шалит? – Дея хмыкнула. – Погоди-ка: недавно досье обновили… – она дочитала абзац. – Спиритус, наблюдающий за изгнанными, сообщил, что Шульц пропал, а его квартира сгорела… Глеб, ты слушаешь?

Глеб подавил зевок: он начал задрёмывать. Дея встала и выкатила его из-за стола:

– Хватит с тебя – уже носом клюёшь. Остальное сделаем днём.

– Что сделаем?.. – не понял Глеб.

– Сварим нормальный кофе, – Дея подвезла его к лифту. – А потом найдём Шульца!

* * *

У клиники, где работал Шульц, Глеб с Деей были в полдень.

Для Глеба их визит в неволшебку стал не самым приятным: его близборский бомбер не спасал от подмосковной прохлады. Дея же приместилась в «камуфляже» – кожаная куртка, сиреневые волосы, серьга в ноздре… Ей бы гитару, и сошла бы за рокершу.

Привидевшаяся Глебу больница оказалась трёхэтажкой с невзрачным фасадом. Рядом был сквер: хилое солнце золотит жёлтые листья. На соседней стоянке блестел строй легковушек.

Глеб задержал на них взгляд – после машин Близбора «Ниссаны» с «Фордами» вызвали ностальгию.

– Скучал по неволшебке? – спросила Дея.

Он не стал отвечать – вопрос-то риторический… Конечно, скучал.

Но только не по взглядам прохожих.

Дея тоже заметила, что на них смотрят:

– Я такая симпатичная? Или им не нравится моя причёска?

– Брось, – Глеб поехал к светофору, – ты и сама всё поняла.

Его тон заставил Дею вздохнуть:

– Не обращай внимания – просто тут не привыкли к колясочникам…

– По очень простой причине, – буркнул Глеб.

У кафе, мимо которого он ехал, не было пандуса. У магазина тоже. И у автобуса на остановке– в такой автобус Глеб ни за что бы не попал; живи он здесь, сидел бы дома и зависал в интернете.

Это казалось диким – от таких, как он, будто отгородились! Интересно, а если владелец кафе лишится ног? Через полгода пандус точно появится…

Дея шла рядом и говорила:

– Я навела справки: квартира Шульца сгорела из-за поджога, а соседи не знают, где он. И без Кали тут точно не обошлось – не зря же она в больницу к нему ходила!.. Хотя я не представляю, что их связывает.

– А артефакты он ей не продавал? – спросил Глеб. – Ну те, что крал из Хранилища?

– Исключено – их нашли и вернули. В две тысячи тринадцатом Шульца судили, пять лет он сидел, потом был изгнан в неволшебку. Сейчас ему за сорок – фото в досье устарело.

Миновав перекрёсток, они направились к больнице. Чтобы найти Шульца, нужно было взять что-то из его кабинета – хотя бы карандаш (у него дома после пожара брать было нечего), и лишь после этого Глеб мог прибегнуть к поисковой магии.

Первой в больничный холл вошла Дея. Администраторша за стойкой отложила женский роман:

– Посещения – с семнадцати ноль-ноль, – тон её был как у поп-дивы, отгоняющей фаната. – Вы меня слышите?

– Слышим, – отозвалась Дея. – С посетителями нужно быть вежливой.

Взор «поп-дивы» остекленел. Словно о чём-то поразмыслив, та вяло кивнула:

– Нужно быть вежливой с посетителями…

– С пациентами тоже, – уточнила Дея. – Где бухгалтерия?

– В административном крыле… Третий этаж и налево.

– Спасибо, – Дея двинулась к лифту.

Обогнавший её врач на них с Глебом не смотрел, будто их тут и не было. Глеб сразу понял, в чём дело:

– Твоя работа?

– Ага… – Дея зарделась. – Любой, кто приблизится, пройдёт стороной.

Глеб уже знал её секрет: Дея была внушителем – например, могла внушить, что её нет рядом. Защита распространялась и на Глеба: завопи он сейчас, никто бы и не вздрогнул… но их при этом обходили, как контур тела на асфальте.

В лифте Глеб проверил зерфон – если Баюн очнётся, там будет сообщение. Но сообщений не было.

Они нашли нужный коридор, однако дверь бухгалтерии оказалась запертой. Глеб принюхался:

– Чувствуешь? Какой-то резкий запах…

– Моющее средство или мыло, – заключила Дея. – Ладно, открывай.

– Я?!

– Ну не всё же мне вкалывать. Замок – это металл, а в нём есть те же элементы, что и в земле – вот магией земли и воспользуйся.

Глеб приложил к замочной скважине ладонь, почувствовал в металле землю, но с магией переборщил: раздался треск, и об пол звякнула защёлка.

Дея вздохнула:

– А аккуратней нельзя?

– Но дверь же открылась… – Глеб повернул ручку. Однако Дея, будто почуяв опасность, обогнула его кресло и вошла первой.

И резко застыла.

– Ты чего?.. – Глеб чуть на неё не налетел.

Она молча отошла.

Весь кабинет блестел от влаги – столы, стулья, монитор… даже выдвинутое нутро отключённого от сети принтера. Ковролин тоже был мокрым. И на окнах остались разводы.

– Нифига себе уборка… – вырвалось у Глеба.

Кто-то шёл к ним, но свернул к лифту, едва Дея обернулась.

– Чуть не сняла защиту… – взгляд её вдруг загорелся: – Защита!..

– Что такое? – испугался Глеб.

– Моющие средства стирают след ауры, – палец Деи скользнул по мокрой стене. – Например, если не смыть мыло с рук, то искатель не найдёт тебя по вещи, которую ты брал… Это место защитили от нас!

Они вновь осмотрелись с зыбкой надеждой, что хотя бы часть мебели осталась сухой, но увы: от стола несло химией, шкаф был открыт, документы в нём набухли. Даже цветок на подоконнике согнулся – ему вряд ли понравилось быть политым «Доместосом».

Глеб угрюмо заключил (хотя это и так было ясно):

– Кто-то очень не хочет, чтобы Шульца нашли.

Дея чертыхнулась и вышла первой. Торчать в кабинете смысла не было – «убрались» тут на славу. Следы ауры хозяина канули в небытие.

– И что теперь? – Глеб выехал следом.

– Опросим персонал, – Дея пошла мимо дверей, читая таблички. – Того, кто это сделал, наверняка видели.

Миновав четыре двери, она встала у последней. Это был кабинет главврача; «Одинкин Иван Михайлович», – гласила табличка.

– Вот с него и начнём! – решила Дея.

Въехав за ней, Глеб тихонько прикрыл дверь.

Скрип никого не потревожил – защита всё ещё действовала. Одинкин (грузный шатен с бородкой) сидел за столом и что-то доказывал посетительнице:

– Ирина Геннадьевна, мест нет! И в ближайший месяц не будет!

Женщина в очках, сидевшая перед врачом, уныло разглядывала столешницу.

Дея сострила:

– Подождём, пока Одинкин останется один.

Глеб отъехал к дивану. Женщина вздрогнула, будто что-то услышав, но тут же заговорила:

– Но бабушку послали к вам. Вот, в направлении всё написано…

– В поликлинике послали, – Одинкин даже не взглянул на протянутый лист, – а мы не примем. Вашу бабушку неправильно лечили – при чём тут я?

– Но врач сказала…

– Вот и говорите с её врачом! Рак лёгких, третья стадия, да ещё после инфаркта… Старушка неперспективная – зачем ей в стационар?

Глеб вдруг понял, что происходит, а Дея подтвердила догадку:

– Неперспективная – значит, неплатёжеспособная.

Женщина в очках не сдавалась:

– Химиотерапию уже назначили, противопоказаний нет…

– Прекрасно, – а у нас нет мест! И что это за пакет?

Упомянутый пакет блестел на столе. Посетительница кашлянула:

– Это я вам… принесла.

– «Хеннесси» и конфеты, – главврач глянул внутрь. – Коньяк, конечно, хороший, но детей им не прокормишь. Вот если бы вы совершили… хм… благотворительность…

Он вписал что-то в блокнот. Визитёрша теребила блузку:

– С собой у меня нет такой суммы…

В Глебе закипела злость. Дея тихо сказала:

– Знаю, о чём ты думаешь. Но в дела неволшебки мы не лезем, если в них…

– Не замешаны маги, – закончил Глеб. – Я помню.

Женщина вырвала блокнотный лист: под цифрой с нолями был номер счёта.

– Мне всё ясно. Вечером муж переведёт де…

– Совершит благотворительность, – перебил Одинкин. – А проблему с местами мы решим!

Глеб испытал стыд за неволшебку:

– Врачи не все такие, – процедил он. – Доктора, лечившие меня после аварии, так бы не поступили.

– Охотно верю, – отозвалась Дея. – Только мне эту дамочку не жаль.

– Почему? – удивился Глеб.

– Ей проще не идти на конфликт… Заплатить и забыть. Что мешает ей записать разговор, а потом выложить в Сеть? Проблема неволшебки не в таких, как он, – Дея кивнула на врача, – а в таких, как она.

Женщина вышла, и Дея сняла защиту:

– Приветик!

Главврач встал и вновь рухнул в кресло. Глаза его округлились:

– Откуда?.. Как…

– Через дверь, – сказала Дея.

Одинкин побледнел. Судорожно ослабил галстук. Потянулся к лежащим на столе сигаретам.

В руке Деи зажглось пламя:

– Огоньку?

Главврач издал странный звук – нечто среднее между писком и стоном – и упал в обморок. Глеб блеснул знаниями:

– Мы нарушили устав – кажется, шестой пункт: довели жителя неволшебки до потери сознания.

Дея влепила врачу пощёчину:

– А это какой пункт?

– Второй, – доложил Глеб. – Необоснованное применение силы.

– Тогда нарушим его дважды, – звук пощёчины раздался снова. – Эй, взяточник? Взяточник, ты жив?

Одинкин застонал. Глаза он открыл, но взгляд был мутным.

– Вы из ОБЭПа?..

– Чего? – Дея глянула на Глеба. – Ты из ОБЭПа?

– Нет, – честно сказал Глеб.

– И я нет. Жаль, но мы не из ОБЭПа, – Дея склонилась к Одинкину. – Мы хуже.

Главврач сполз в полусидячее положение. Дея села на стол:

– Я спрашиваю, ты отвечаешь. Соврёшь, – она взяла со стола ножницы, – и я запишусь к вам в штат… врачом-хирургом. А ты станешь моим первым пациентом.

Одинкин сглотнул. Дея перешла к делу:

– Что случилось с кабинетом Шульца?

– Уборщица… – главврач облизнул губы. – Уборщица клялась, что он пришёл туда утром…

– Кто «он»? – перебила Дея.

– Шульц… Шульц пришёл!

Дея обратилась к Глебу:

– А отрезание лживого языка – это какой пункт?

– Я не вру! – взвизгнул врач. – Шульц был нашим главбухом, но пропал три дня назад, а утром его видели: он поливал водой свой кабинет! Уборщица полицию вызвала – решила, что он спятил.

Дея убрала ножницы:

– И что полиция?

– Шульц сбежал раньше, чем они приехали… Клянусь, я не знаю, куда!

– Клянётесь? – Дея напряглась. – Вас о нём уже спрашивали?

Главврач закивал:

– Женщина с тёмными волосами… Очень странная. Когда она уходила, мне показалось…

Он умолк, и Дея с нажимом спросила:

– Что вам показалось?

– Что на её лбу открылся третий глаз… Я думал, мне мерещится…

Дея встала, задев кружку с чаем. Глеб среагировал, и кружка не упала – зависла над полом: Глеб «поймал» её воздухом (спасибо кондиционеру)… А капли чая «повисли» благодаря магии воды.

Главврач посмотрел на кружку, на капли – и снова лишился чувств.

– Прекрасно!.. – заключила Дея. – Мне опять его бить?

– По-моему, мы всё узнали, – Глеб вернул кружку на стол.

Дея вспылила:

– Что мы узнали? Шульц исчез, потом объявился, стёр из кабинета следы своей ауры и снова исчез… Хотя стоп, – она замерла. – Допустим, квартиру Шульца сожгла Кали – то есть что бы их ни связывало, они не заодно.

– И она тоже его ищет, раз была здесь, – вставил Глеб.

– А даром поисковой магии Кали не владеет, но может нанять искателя…

– Поэтому Шульц устроил тут санитарный день? – закончил Глеб. – Чтобы скрыться от Кали, а не от нас?

Они уставились друг на друга. Главврач шевельнулся, и Дея вздохнула:

– Ладно, этот уже не поможет… Надо стереть из его памяти наш визит.

Её ладонь легла Одинкину на лоб. Глеб прислушался: Дея что-то шептала. Когда закончила, он спросил:

– Мне послышалось, или ты сказала «голый»?

– Послышалось, – бросила Дея.

– А ещё «взятки», «полиция» и «деньги»?

Дея нехотя призналась:

– Хорошо, я сказала больше, чем следовало… Зато завтра на ютьюб выложат занятный ролик.

– А как же невмешательство в дела неволшебки? – проронил Глеб.

– Так ведь я нечаянно: сболтнула лишнего, меняя допрошенному память… По-моему, он заслужил.

С этим Глеб и не спорил. Уже на крыльце Дея посетовала:

– У нас по-прежнему нет ничего, что поможет найти Шульца.

Глеб съехал по пандусу… и остановился. А потом сказал:

– Его больше не надо искать.

– В каком смыс… – начала было Дея – но осеклась на полуслове.

Перед ними стоял Шульц. Тот, кого они искали, замер прямо у крыльца.

Выглядел он не как на фото: похудевший, лицо в морщинах. Халат врача – явно для маскировки – был наброшен на свитер. И что-то было в его руке… Шульц так сильно сжал кулак, что побелели костяшки.

– Вы здесь из-за меня?

Голос его дрожал. Глеб с Деей изумлённо молчали.

Изгнанный шагнул к ним:

– Вы ведь маги? Умоляю, заберите меня в Близбор – или я покойник! Вот… – Шульц затряс кулаком, – всё дело в нём… Я всё скажу, всё – только заберите меня!

Он раскрыл ладонь. На ней лежал алмаз – чёрный, с острыми гранями… Точно такой же был у Кали в кольце.

Кафе с пандусом поблизости не нашлось, и местом беседы стал сквер. Озираясь, Шульц сел на скамейку. Дея стояла, поглядывая на прохожих.

– Из-за камня меня хотят убить, – сказал Шульц.

Он явно не спал больше суток – под глазами были мешки. Алмаз Шульц перекладывал из руки в руку. Глеб решил, что психотерапевт ему не помешал бы.

– Вас хочет убить Кали? – спросила Дея.

Изгнанный кивнул. Дея поторопила его:

– Рассказывайте.

– Шесть лет назад, – Шульц вздрогнул от клаксона, – за три дня до моего ареста Кали пришла ко мне: она узнала, что в Хранилище я подменял экспонаты…

– Узнала от кого? – перебила Дея.

– От тех, кому я их продавал. Ей нужен был этот алмаз… Кали потребовала, чтобы я его выкрал – сказала, что заплатит любые деньги.

Дея удивилась:

– Так камень из Хранилища? Но всё, что вы украли, было возвращено!

– Не всё, – Шульц замялся. – Пропажу камня руководство скрыло – иначе полетели бы головы.

– Директор Хранилища боялся огласки? – смекнула Дея. – Этот алмаз настолько важен?

Шульц мрачно усмехнулся – с такой усмешкой впору идти на эшафот.

– Но почему он у вас? – отважился спросить Глеб. – Ведь украли вы его для Кали…

– И не успел отдать: через день я был арестован. А когда меня изгнали, я взял камень с собой – думал, пригодится в неволшебке…

– Продать хотели? – хмыкнула Дея.

– Хотел… – Шульц дёрнул плечами. – Но от камня исходит сила, которую даже здесь чувствуют: покупатель возьмёт его, подержит – и возвращает… Я даже думал его выбросить, но недавно получил СМС: «Хочешь жить – отдай, что должен». И фото камня – не этого, а такого же… Но намёк я понял.

Глеб вслух предположил:

– В тюрьме Кали до вас не добралась, а в неволшебке нашла?

– Выходит, так…

– Но алмаз вы всё же не отдали, – заметила Дея. – Почему? Решили, что это ваш шанс вернуться в аномалку?

Изгнанный закивал:

– Меня могут помиловать, если я отдам его вам, а он выведет вас на Кали. Я скрылся у знакомых, а через день сожгли мою квартиру: в новостях даже сказали про пожар… Видимо, Кали была в ярости. Я испугался, что она наймёт искателя, и поехал на работу, чтобы смыть следы ауры…

– Где мы и встретились, – изрекла Дея. – Интересная байка – может, и поверим, – она глянула на камень. – Когда скажете, что это такое.

– Он из шкатулки… – Шульц поглядел по сторонам. – Музыкальной шкатулки.

Дея переменилась в лице, но Глеб мало что понял:

– Музыкальная шкатулка?..

– Был такой изобретатель, – сказала Дея, – Роман Шарский: он наделил чарами музыкальную шкатулку. Пока звучала мелодия – кстати, называлась она «Возвращение» – время шло назад.