Текст книги "Музыка для Повелителя (СИ)"

Автор книги: Сергей Потёмкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)

«А кому-то повезёт, – подумал Глеб, – "отстреляется" первым…»

Интересно, а какой номер был у Эми?..

Глеб подъехал к стене, где летом закрепили шведскую стенку. Под висевшей низко перекладиной была кушетка без ножек – вроде мата, но со спинкой. С другой перекладины, закреплённой выше, свисали трапеции; повиснув на них, Глеб перебрался на кушетку, взялся за нижнюю перекладину и стал подтягиваться.

Он делал это по вечерам – и не только это: в комнате теперь были эспандер с гантелями. Глеб дал себе слово, что больше не почувствует себя калекой: то чувство пусть остаётся в неволшебке.

Интересно, а Эми чем занята?..

– Ты чего покраснел? – спросил Баюн. – Подтянулся-то всего девять раз… То есть десять… Нет, одиннадцать… Ух ты, двенадцать… Пупок не развяжется? Тринадцать… А сердечко не шалит? Четырнадцать… Главное, не помри…

Глеб откинулся на спинку кушетки:

– Не отвлекай!

– Я просто волнуюсь: ты такой красный, будто съел перец.

Артём с кровати сообщил:

– Перец так просто не едят – его в суп кладут, или тушат с мясом, или…

Глеб застонал: ну вот как тренироваться?!

Интересно, а Эми готовить умеет?..

Он отдышался; опять Эми… Она вторгалась в его мысли, когда Глеб ел, умывался, подтягивался… Вторгалась регулярно, хоть её о том и не просили.

Баюн вернул его к реальности:

– Как думаешь, Азарин захочет тебе помешать?

Глеб встрепенулся:

– Чего?..

– Азарин, – повторил дух. – Вдруг он не даст тебе сдать ЭНПД?

– А что он сделает?

– Подговорит экзаменаторов задать вопросы, которые тебя разозлят.

– Ну если у него есть связи в Департаменте образования… – Глеб умолк, но подумал: «А они у него наверняка есть».

Размяв плечи, он взял эспандер:

– Да какая разница – это ведь просто собеседование… Азарин его не испортит.

Но Глеб ошибался.

Управляемый Идаром фургон остановился у сквера, где были госучреждения – сплошь колонны да эркеры. Департамент образования никак не выделялся: строгое здание, хоть и в бежевых тонах. Попасть туда хотелось не больше, чем к дантисту.

– Я поеду один, – сказал Глеб.

Идар выключил двигатель:

– Скажи ещё, чтоб я тебя не ждал, – он обернулся с места водителя. – Ладно, один так один… Но фразы вроде «вернусь на автобусе» не принимаются: я жду здесь.

Глеб благодарно кивнул:

– Думаю, собеседование будет недолгим…

– Да мне без разницы, всё равно дел нет.

Глеб промолчал: дел-то нет, потому что кафе закрыто… Но Идар его не винил – просто ляпнул, что на ум пришло.

– Кстати, – вспомнил Идар, – один мой кореш когда-то тоже ЭНПД сдавал – знаешь, о чём его спросили? Есть ли память у глаз.

– Память у глаз?.. – повторил Глеб.

– Ага. В неволшебке об этом не знают, так что мотай на ус: всё, что мы видим, хранится в глазной сетчатке. Вот ты видишь меня, и этот видеоряд можно извлечь.

– Ничего себе!.. – вырвалось у Глеба. – И как его извлечь?

– Ты такого не сделаешь. Увиденное из глаз человека извлечёт только спиритус – пикси, сидхе или тэнгу, – Идар опустил окно. – Не знаю, зачем я это вспомнил, но вдруг поможет… И расслабься ты уже! – он пихнул Глеба в плечо. – Это же не контрольная по алгебре… Выкинь хлам из головы и будь собой.

– Я постараюсь, – Глеб натужно улыбнулся, а сам подумал: «Уж лучше бы контрольная – там хоть знаешь, чего ждать».

– Ничего не забыл? Тогда удачи, – вид у Идара вдруг стал весёлым: – И пусть экзаменатором будет молодая блондинка!

Бормотнув «спасибо», Глеб выехал наружу (в фургоне возили выпечку, но для него сделали пандус). Баюн, с утра остававшийся котом, прыгнул следом:

– Спорим, что там будет не блондинка, а лысый мужик?

– Я же сказал, что один поеду, – напомнил Глеб.

– А мне в салоне сидеть? Не дождёшься!

Глеб нахмурился, хотя и так был не веселее мёртвого. А крыльцо будто приближалось само – плиточные ступени, квадратный навес. В дверном стекле отражался припаркованный сзади фургон.

Въехав по пандусу, Глеб распахнул дверь. В уши ударил шум: разговоры, шаги, чей-то смех… Подростки – почти все старше его – толпились в вестибюле.

Баюн негромко заметил:

– Видишь – не только ты явился с фамильяром.

Оглядевшись, Глеб увидел фею, летающую из угла в угол: её крылышки едва не задевали макушки ребят. Другой спиритус стоял у окна; выглядел он как человек, да только не имел лица: капюшон его плаща (или чего-то подобного) обрамлял пустоту. Заметив это, Глеб поёжился.

– Говорю же: Безликий – классный дух! – хвалился мальчишка, окружённый приятелями. – Вот если предки спросят ваших фамильяров, где вас носило после школы, духи им всё расскажут, так? А мой не расскажет… ему говорить нечем!

Спиритус в капюшоне понурился – отсутствию рта он был явно не рад.

– Столько народу?.. – удивился Глеб.

– А ты как думал? – Баюн семенил рядом, точно домашний пёс. – ЭНПД проводят трижды в год, а сдать его хотят многие.

– Но почему?

Обогнавший их парень проронил:

– У всех свои причины – вот я хочу доказать, что чего-то стою!

– А мне работа нужна, – бросил тощий очкарик. – Только в семнадцать её фиг найдёшь, если не сдал ЭНПД… А тебе сколько?

– Четырнадцать… – признался Глеб. Баюн зловредно уточнил:

– Исполнилось две недели назад.

Очкарик взглянул на них свысока и пошёл прочь.

– Старик… – заключил Баюн.

Они свернули в коридор. В креслах у стены ждали два парня и девушка, на вид ровесники очкарика. Один из парней при виде Глеба изрёк:

– Новый желающий проверить психику на прочность…

– Или очередной ненормальный, – буркнул другой.

У первого росла жидкая борода, на шее второго была татуировка – чёрный дракон; Глебу она напомнила о Коичи.

Девушка осуждающе на них покосилась:

– Дураки…

– Да мы ж не со зла, – любитель татуировок без враждебности глянул на Глеба: – Сами-то мы ничего не сдаём: болеем за мою сестру, – он кивнул на дверь с номером «17»: – Она сейчас там.

И тут дверь распахнулась под гулким ударом. В коридор выскочила девочка – так быстро, что Глеб её не рассмотрел. Всхлипывая, она скрылась за углом.

– Не сдала… – заключил парень с бородкой.

Вскочив с кресел, компания бросилась за девочкой. Когда они убежали, Баюн предложил:

– Давай притворимся, что их не было: дверь не открывалась, в креслах никто не сидел…

– Глеб Шустов, можете войти! – донеслось из кабинета.

Сердце Глеба зачастило. Баюн сразу посерьёзнел:

– Удачи.

Глеб кивнул, вздохнул и поехал.

За порогом он понял, что Баюн напророчил – экзаменатором был лысый мужик… Ну, не совсем лысый: на висках волосы ещё росли. Помещение было просторным и светлым, с окном напротив двери, парой стульев и столом. И всё – голые стены, голый пол…

Впрочем, стены были не совсем голыми.

Из каждой проступало лицо втрое больше человеческого. Плитки вздулись, как резина, обозначив брови, носы и подбородки. Под бровями темнели углубления – вероятно, глаза.

Заметив оторопь Глеба, экзаменатор пояснил:

– Это спиритусы, которым предстоит наблюдать за беседой. Не обращай на них внимания.

Закрыв дверь, Глеб подъехал к столу.

Тот оказался зеркальным, с функциями зеркала-монитора. Значки файлов пестрели, как на планшете. В опасной близости от края дымился кофе.

Экзаменатор представился:

– Каршин Роберт Яковлевич. Полагаю, с правилами ты знаком?

– Знаком, – кивнул Глеб: правила сдачи ЭНПД он знал назубок.

– Прекрасно, – откинувшись на спинку стула, Каршин поправил галстук. – Твои эмоции будут фиксироваться, а всё, что ты скажешь, запомнят спиритусы. Постарайся отвечать спокойно и честно.

На столе лежали стикеры; чтобы отвлечься, Глеб стал смотреть на них.

– Ты готов? – услышал он. – Тогда приступим.

В столешнице возникли строки, читаемые со стороны Каршина. Прокашлявшись, тот прочёл:

– Хорошо ли вы концентрируетесь?

Глеб отметил, что теперь ему говорят «вы». Он пожал плечами:

– Если меня не отвлекают, то да.

– Легко ли вы теряете самоконтроль?

– Обычно я держу себя в руках.

– Зачем мухе лопата?

– Что?.. – Глеб оторопел. Потом понял: на то и был расчёт. Он предположил: – Закапывать других мух? А то они мрут, а хоронить их некому…

– Занятно… – Каршин хмыкнул. – В чём польза этого экзамена для экономики магов?

Подумав секунду, Глеб ответил:

– Многие лучше управляют стихиями в юном возрасте. Сдав ЭНПД, маг-подросток начнёт карьеру, и его дар не пропадёт.

– Допустим, вас зовут в строители – от вас будет польза?

– Нет.

– То есть в строительстве маг бесполезен?

– Не бесполезен: можно создать траншею магией земли. Поднять плиты магией воздуха. Вырыть…

– Достаточно. Есть ли память у глаз?

Глеб сдержал смешок: надо будет поблагодарить Идара.

– Есть: сетчатка глаза хранит всё, что мы видим. Но увиденное человеком извлечёт только дух – пикси, сидхе или тэнгу.

Последовала пауза. Глеб вдруг кожей ощутил, что эти вопросы – лишь прелюдия. Каршин действовал, как фокусник, достающий предметы из шляпы: вот вам ленточки, а кролик будет потом.

Над столом вспыхнул виос:

– Что это, господин Шустов?

– Треугольник, – сказал Глеб.

Это и впрямь был треугольник – почему-то красный.

– Равнобедренный или равносторонний?

Глеб счёл вопрос глупым:

– Равносторонний.

– А это?

– Ромб.

– Сколько амулетов находится в радиусе трёх метров от вас?

Смена темы чуть не сбила Глеба с толку; он хотел сказать «нисколько», но затем глянул под стол.

– Один, – сказал Глеб, созерцая лежащий под столом клык. – При условии, что их нет в ваших карманах.

– Замечательно… – резюмировал Каршин.

Но искренности в его тоне не было – он с тем же успехом мог произнести слово «паршиво».

– Ваш любимый цвет?

– Зелёный.

– Солёное или сладкое?

– Сладкое.

– Хорошо ли вы лжёте?

Снова пауза. Глеб рад был бы сказать, что не лжёт, но в этом случае уже бы солгал; он врал редко, но это всё-таки случалось.

Глеб вздохнул:

– Надеюсь, что да.

– Восемнадцать на семь?..

Глеб произвёл в уме расчёт:

– Сто двадцать шесть.

В глазах Каршина мелькнуло что-то нехорошее. Виос опять сменился.

– Это спиритус или немецкий дог?

– Дог, – Глеб глядел на картинку.

– Почему вы так решили?

– У него на ошейнике подвеска в виде серебряного щита: это амулет против спиритусов класса «демон». Дух не смог бы его носить.

– Так может, этот спиритус не относится к классу «демон»?

– На заднем плане Эрмитаж, – Глеб узнал знаменитый музей, хотя ни разу там не был. – Обычный спиритус не принял бы в неволшебке облик собаки.

И опять во взгляде Каршина Глебу что-то почудилось… Нечто такое, от чего он занервничал.

– Что ж, господин Шустов… – экзаменатор улыбнулся, не сводя с него глаз – и те, в отличие от губ, вовсе не улыбались. – Вы неплохо справляетесь, так что пора перейти к тесту с анализом ситуаций… скажем, вот этой.

Глеб вздрогнул: а вот и кролик…

Над столом висел рисунок: грузовик смял машину. Хетчбэк «Тойота Аурис» Глеб узнал – у мамы был такой… Да и грузовик вышел похожим.

На стенах шевельнулись лица духов. Глеб сжал кулак, словно мог раздавить в нём свою боль.

– Что вы видите? – осведомился Каршин.

Каким-то чудом Глеб умудрился ответить ровно, внешне сохраняя спокойствие:

– Я вижу грузовик и легковую машину.

– Как думаете, кто виновник аварии?

– Грузовик… – Глеб едва себя слышал. – Он выехал на встречную полосу.

– Да, верно… только вот ваша реакция… Виос вам что-то напоминает?

– Ничего особенного, – от голоса Глеба повеяло стужей. – Всего лишь день, когда погибла моя мама.

В нём будто бушевал пожар. Кровь горячими толчками запульсировала в венах. Нервы звенели как хрусталь.

Экзаменатор прикинулся удивлённым:

– Я не знаю, о чём вы, господин Шустов: для меня это просто рисунки.

Но взгляд его говорил об обратном. Лица спиритусов покраснели.

– Ваша аура изменилась, – услышал Глеб. – Если картинка вас смущает, перейдём к другой…

И Каршин перешёл.

Больничная палата – в ней Глеб лежал после аварии. Художник даже врача изобразил: тот врач сказал Глебу, что ходить он уже не сможет.

– Сколько в этой палате двугранных углов?

Глеб смотрел на врача и даже не уловил смысл вопроса.

– Что?..

– Вопросы не повторяются, – Каршин тут же задал следующий: – Сколько в ней лежит пациентов?

– Я не… – Глеб с трудом сообразил, чего от него хотят. – Не знаю… То есть, судя по койкам…

Но виос исчез.

– Поздно, я засчитал ответ «не знаю». Разделите девяносто шесть на четыре.

– Двадцать… четыре, – Глеб ощутил себя объектом издевательств. Его пальцы впились в ладонь, лица духов стали свекольными.

Экзаменатор покосился на них:

– Господин Шустов, вы злитесь по пустякам. Боюсь, я вынужден прервать экзамен: соображаете вы быстро, но слишком эмоциональны, – а ведь мы к основным тестам ещё даже не подошли. Не думаю, что в продолжении есть смысл: советую вам явиться в другой раз.

Глебу захотелось разбить зеркало, но вместо этого он сказал:

– А я советую вам не быть сволочью.

Развернув кресло, он выехал из комнаты. Каршин опомнился и что-то прокричал… Однако в мозгу Глеба его слова не задержались.

– Похоже, не вышло… – заключил Баюн.

– Это всё Азарин!.. – Глеб миновал вестибюль и кулаком распахнул дверь. – Готов спорить, он даже сделал так, чтобы мою заявку приняли! Он хотел, чтобы я попал на собеседование… Хотел показать, что помешает мне во всём, что бы я ни затеял!

– Погоди… – Баюн стал вороном и взлетел на два метра. – Объясни толком, что случилось!

Но объясниться Глеб не успел.

Напротив стояли двое. Мужчину слева он не знал: полный, круглолицый, в сером костюме и при галстуке. А вот второй заставил Глеба стиснуть зубы.

– Давно не виделись, – сказал Азарин. – Похоже, с твоим экзаменом проблемы.

Хлопнув дверцей, Идар вышел из фургона:

– Что вам нужно от Глеба?

– Уверен, он знает, – Азарин сверлил Глеба взглядом. – Не надоело упираться? Или тебе живётся интересней, чем три месяца назад?

Глеб поехал к Идару. Главное – спокойствие… Если дать себя спровоцировать, то будет лишь хуже.

– Вижу, к беседам ты не склонен, – донеслось ему вслед.

– Одна у меня уже была, – Глеб всё-таки обернулся. – Картинки вышли что надо – вы случаем не сами рисовали?

Азарин не смутился:

– У нас художники есть. Надеюсь, ты не ждёшь извинений?

– Не жду, – Глеб поехал дальше. – Ваши извинения ничего не стоят.

– Ты ведь понял, что я могу влиять на твою жизнь: что бы ты ни делал, я вмешаюсь. Признай уже, что ведёшь себя как эгоистичный ребёнок.

– Это я эгоистичный?! – Глеб обернулся, и над Азариным просвистел ветер.

– Что дальше? – тот пригладил волосы. – Огонь призовёшь?

– Если напроситесь!

– Ты получил силу, какой мало кто обладает, и думал, что я тебя отпущу?

Идар встал между ними:

– А с чего вы взяли, что вправе распоряжаться чужими жизнями? – он взглянул на Глеба: – Поехали, нечего его слушать.

Азарин с внезапной яростью бросил:

– Способности Далебора не так дёшевы, чтобы забыть о них!

– А как насчёт ваших подчинённых? – Глеб подумал о Дее. – Они такие дешёвые, что можно махнуть на них рукой?

Он подъехал к фургону, но тут сзади прозвучало:

– П-пожалуйста, подожди!

Что-то в этом оклике заставило Глеба развернуть кресло.

Мужчина в сером костюме шёл к ним. Походка у него была как у Шрека: грузная, неуклюжая. Да и сам он напоминал нескладного великана – с большой головой, короткими ногами и отвислым пузом.

Дойдя до фургона, незнакомец представился:

– П-пётр Альбертович Хромов, – тут стало ясно, что он заика. – Я представляю Службу б-безопасности аномальной зоны…

Услышав про СБАЗ, Глеб поморщился. Хромов это заметил и быстро добавил:

– Знаю, многие мои к-коллеги были заодно с Коротовым, но к-клянусь тебе, что я в их числе не состоял.

Глеб смотрел на него с недоверием, но Хромов не походил на оперативника – скорее, на профессора. И, если уж честно, располагал к разговору.

Только вот Глеб не был расположен к беседам.

– Чего вам надо? – спросил он.

– Понимаю, ты злишься на законодержцев…

– Только на одного.

– Дело твоё… – Хромов перевёл дух. – Но ты обещал вернуться, если от этого будет зависть чья-то жизнь – т-так мне сказали, – он глянул на Азарина и вновь на Глеба. – Ведь обещал?

– Ну, обещал…

Идар покачал головой. Хромов уже доставал свой зерфон:

– Это из неволшебки… П-пожалуйста, взгляни.

Глеб взглянул.

В зерфоне было фото: больничная койка, на ней старик – сухой, морщинистый, с дряблой кожей. И с очень странным лицом… Нестариковским, что ли.

– Как думаешь, сколько ему лет? – спросил Хромов.

Глеб ляпнул наобум:

– Восемьдесят?

– Д-двенадцать. Он младше тебя на два года.

Глеб содрогнулся. Подошедший к ним Азарин пояснил:

– Мальчишка стал жертвой чернотворца. Помочь ему нельзя – его дни сочтены. Но чернотворец на свободе, и жертва эта может оказаться не последней.

Глеб сжал зубы. Азарин глядел на него сверху вниз:

– Мои методы тебе неприятны – что ж, не ты первый. Но нам нужна твоя помощь, – тут он поморщился и с неохотой добавил: – Ещё полчаса назад я не стал бы так говорить, хоть и делал всё, чтобы тебя вернуть – включая вмешательство в экзамен. Но кое-что изменилось.

Идар едко усмехнулся:

– Изменилось настолько, что вы явились сюда лично?

– Именно так, – Азарин смотрел на Глеба. – Меня бы здесь не было, если бы не обстоятельства последних тридцати минут.

Хромов согласно кивнул. Глеб отвернулся; послать бы их к чёрту!.. Он и послал бы, если бы не фото в зерфоне.

Идар всё понял по его взгляду:

– Ну и что мне сказать Наталье Марковне?

– Что открыть «Фабрику» разрешат уже сегодня, – Глеб поглядел на Азарина. – И что перед ней извинятся и выплатят компенсацию за дни простоя.

– Даже возместят моральный ущерб, – пообещал маг. – А сейчас пора в штаб.

Глава 2. Старый знакомый

К штабу их приместил Азарин.

Он это сделал так легко, что Глеб не мог не признать: как волшебник тот многим даст фору. Приместить себя – это одно, а вот ещё троих (включая Баюна) – это вам не в салки сыграть… И с первого раза тут бы мало кто справился.

А Азарин проделал всё за секунду.

От искусности мага Глебу стало тоскливо: ну почему сильные люди часто оказываются циниками?

– Прибыли, – сказал Азарин.

Глеб удивлённо озирался.

Фасад штаба скрыли строительные леса, по двору сновали рабочие в жёлтых робах. Из-за каменной пыли Баюн зачихал и стал отряхивать шерсть.

Азарин ответил на их невысказанный вопрос:

– Здание старое – пора подлатать.

– И совесть подлатайте, – подсказал Глеб, – а то в ней трещин полно.

Азарин напрягся, но смолчал.

Пол в вестибюле был застлан целлофаном, путь к лифту преграждали вёдра. Вокруг полно было рабочих – кто-то выносил мебель, кто-то грунтовал стены. От их комбинезонов зарябило в глазах.

– Ну и завалы! – посетовал Хромов, когда они наконец-то добрались до кабинета. – Я д-думал, мы сюда не дойдём!

Он плюхнулся в кресло. Баюн озирался, став котом, а Глеб остановился у двери: если хоть что-нибудь ему не понравится, их с Баюном как ветром сдует!

– Кофе? – предложил Азарин.

Хромов отказался, Глеб тоже. Азарин сел за стол:

– Тогда небольшой доклад, – он покосился на Глеба. – Уверен, после него у тебя отпадёт желание нас покинуть.

Маг коснулся столешницы. Та разошлась, вспыхнул виос – фото женщины: черноволосой, с грустным взглядом. Над её переносицей белело пятно, вероятно, заметное лишь вблизи.

– Агапия Левзина, – сказал Азарин, – чернотворец, чьи действия унесли полсотни жизней… хотя вряд ли мы знаем обо всех её жертвах. Кстати, ей за шестьдесят.

Глеб с содроганием глядел на виос. Неужели можно убить столько людей?.. Без колебаний продлевать свою молодость ценой чужой боли?..

Азарин увеличил фото:

– Левзина известна как Кали: это индийское божество, изображаемое с тремя глазами. Причина прозвища – мутация: на её лбу может открыться третий глаз.

– Итог опытов с магией, – вставил Хромов. – О Кали мы не слышали давно и д-даже считали её мёртвой.

– Зря считали, – изрёк Азарин. – Две недели назад она объявилась в неволшебке и превратила ребёнка в старика.

Глеб поёжился:

– Но как? И зачем? Ведь чернотворцы людей убивают… или калечат.

– Мотивы неясны, – нехотя признал Азарин. – Что до мальчишки, то он попал во временную петлю: отрезок времени, который повторяется. Как её создала Кали, мы не знаем.

У Глеба засосало под ложечкой. О временных петлях он слышал: ты раз за разом проживаешь один день, час или минуту… Как в книжке «Дом странных детей». Но книжным героям в петле времени комфортно, а в настоящей петле ты повторяешь свои действия, пока та не исчезнет… Или пока не умрёт её создатель.

– Он из-за этого постарел? – проронил Глеб. – Из-за петли?

– Из-за магии.

Хромов пояснил:

– Для жителей неволшебки сильная магия опасна: она может п-привести к генной мутации. В организме мальчика начался процесс, похожий на прогерию; те, кто страдает этим заболеванием, с д-детства выглядят старыми.

Глеб мрачно кивнул.

Представилось, каково это: идёшь ты по своим делам, знать не знаешь ни о магах, ни об аномалках… И вдруг конец всему. Даже не конец – хуже: начало кошмара.

За что?!

Приблизившись, он всмотрелся в лицо Левзиной.

– Поступок Кали выглядит бессмысленным, – заметил Азарин. – Если только это не эксперимент, подготовка к чему-то большему. И нас она не боится – бросила чипсы со следом своей ауры: пол-упаковки «Хруст-бона».

– Значит, поможет поисковая магия? – уточнил Глеб.

– Не поможет – с амулетами Кали её и Далебор не нашёл бы. Ты нужен нам не как искатель.

Глеб растерялся: вот так новость! А для чего ж его позвали? Он может лишь искать (спасибо ингениуму), да ещё выпечку печь (спасибо «Фабрике»). Но ведь вряд ли Азарину захотелось печенья?

– Тогда зачем я вам?

– Видишь ли, – начал Хромов, – Кали з-знакома с одним чернотворцем, к которому ты имеешь прямое отношение…

– С Лаэндо, – перебил Азарин.

Глеба передёрнуло.

– Когда-то они были заодно, – убрав виос, Азарин откинулся в кресле, – и он может знать, где она. Но на допросах Лаэндо молчит. Препараты, развязывающие язык, на него не действуют. Мы обратились в СБАЗ и привлекли их алхимиков, однако всё было зря.

– З-зато теперь это совместная операция, – с явным удовольствием вставил Хромов.

Глеб понял, почему он таскается с Азариным: совместная операция, значит. Штаб и СБАЗ заодно. Гадюка с коброй подружились и мирно делят террариум.

Но главный сюрприз ждал впереди:

– Сегодня в десять тридцать утра Лаэндо использовал установленный в его камере коммуникатор и заявил, что готов говорить лишь с одним человеком, – Азарин в упор смотрел на Глеба. – С тобой.

У Глеба отвисла челюсть. Но удивиться вслух он не успел – Азарин встал:

– Мы не знаем, почему – возможно, это узнаешь ты… Если не боишься встретиться со старым знакомым.

Проход перегораживала круглая дверь из металла.

Её створки разошлись вертикально, втянувшись в пол и потолок. Глеб видел такое в кино, где герои попали в бункер, но тот бункер сейчас сошёл бы за шалаш.

Он не удивился, узнав, что тюрьма для чернотворцев скрыта под штабом: раз тут есть тюрьма для спиритусов (куда однажды попал Баюн), то почему бы и обычные казематы не построить?

Хотя вряд ли здешние камеры сойдут за обычные – ничего обычного в штабе нет.

За проёмом ждал коридор: пол и стены из камня, флуоресцентные лампы едва горят.

– Тюрьма поделена на уровни, – сообщил Азарин, – а те разбиты на сектора. Лаэндо держат в секторе «Икс».

– Сектор «Икс»? – повторил Глеб. – Он что, для опасных преступников?

– Для тех, кто в одиночку может спалить город, – Азарин шагнул в проём. – Лаэндо там единственный заключённый.

Глеб въехал за магом. Баюна сюда не взяли (амулеты мешали спиритусам попасть на этаж, где держали зеркальника), а Хромов уже с минуту пыхтел сзади – много ходить сбазовец явно не привык.

В конце коридора был лифт с решёткой. Азарин на что-то нажал, и та поднялась.

На пути вниз он наставлял Глеба:

– К Лаэндо въедешь один – это его условие. Что бы ни случилось, не паникуй: он тебя не тронет.

– Ему дают античар? – нервно спросил Глеб.

– Нет, – Азарин с досадой поморщился, – от античара не будет никакого толку: в крови Лаэндо бактерии, пожирающие любой препарат. Но сектор набит амулетами, так что прибегнуть к магии здесь могу только я. У охраны огнестрельное оружие.

Лифт остановился. Глеб ощутил себя дайвером, решившим заснять акулу.

Новый проход, круглый зал – опять полутёмный. И запах, как в больнице.

– Тут оформляют заключённых, – пояснил Азарин, – а затем распределяют по секторам.

Глеб озирался: живописным зал не назовёшь…

Всего одна лампа – свет тускло-жёлтый, как гной. Шнур вместе с потолком скрыла тьма. Под лампой пентаграмма, в ней стул – железный, с ремнями… На них пятна, природу которых выяснять не хотелось.

Взгляд Глеба не укрылся от Азарина, и тот снисходительно заметил:

– Это для устрашения. На ремнях обыкновенная краска.

– Неужели?.. – буркнул Глеб.

– Не хочешь – не верь, – маг уже шагал дальше. – Мы не варвары, но в таком кресле даже чернотворец теряет спесь.

За столом справа сидел охранник – при виде вошедших он вскочил и взял под козырёк. Поверх его формы темнела кобура. Глеб задержал на ней взгляд, впервые видя волшебника с пистолетом.

Он недоумевал: куда ехать? – дверей-то нет… Но Азарин подошёл к стене и коснулся её.

Раздался скрежет, и пол завертелся; задвигались стены, будто декорации из картона… А когда встали на место, вокруг был уже не зал, а незнакомая комната.

– Недурно… – оценил Хромов. – Я уже бывал здесь, но так и не понял, в ч-чём секрет. Тюрьма меняет конструкцию, реагируя на вашу ауру?

– Плюс магия искажения пространства, – отозвался Азарин. – Часть стен перестраивается, часть примещается вместе с полом и потолком. Это делается трижды в день независимо от моих визитов: из тюрьмы, где нет постоянной планировки, сбежать нельзя.

Глеб был впечатлён: «Не мы прибыли в сектор "Икс", а сектор "Икс" прибыл к нам!»

Он вертел головой. Комната из камня, впереди дверь (опять бункерная), в стене скульптура в виде зеркального лица. Прижав к ней ладонь, Азарин предупредил:

– Приготовьтесь к неприятному запаху.

Створки разъехались, и Глеб закрыл рукой нос:

– Что это?!

– Флогрид – газ из лабораторий. Для человека безвреден.

– Безвреден?! – Глеба даже затошнило. – Да от такой вони помереть можно!

Азарин с усмешкой обернулся – в полутьме это выглядело зловеще:

– Флогрид нужен, чтобы усмирить химер.

Уточнять, о ком речь, не пришлось – химеры лежали вдоль прохода: морды крокодилов, панцири на спинах, шипастые лапы. Глаза – узкие, с жёлтой радужкой – смотрели лениво… Будто чудища решали, что лучше: отведать человечины или продолжать спать.

К ужасу Глеба, Азарин вошёл в коридор:

– Химер создают наши алхимики, используя ДНК животных. Очень капризные твари – не выносят яркого света.

– Поэтому здесь так темно? – смекнул Глеб.

Въезжать следом он не спешил. Заметив это, Азарин поторопил его:

– Не тяни резину. Химеры сейчас не опасны – флогрид снизил их агрессию.

Глеб въехал за ним, почти жалея, что спустился сюда.

– А если газ перестанет поступать?..

– Не перестанет, – Азарин не сбавлял шагу. – Здесь особая вентиляция: газ перекроют лишь в том случае, если объявят тревогу.

– И химеры разозлятся? – Глебу стало не по себе. – А как же охрана?

– Покинет сектор, – а кто не успеет, признается в профнепригодности… Посмертно.

Глеб пожалел, что открыл рот.

В конце коридора ждала новая дверь, сбоку блестело лицо из зеркала – как сканер на секретном объекте. Как и минутой раньше, Азарин нажал на него.

– К Лаэндо ведут пять буферных зон, – голос мага потонул в скрипе створок. – Это была первая.

Глеб выдохнул: опять коридор! И химеры дышат у стен.

Сзади хрипло чихнул Хромов.

– П-простите, – сбазовец шмыгнул носом, – эта вонь невыносима…

Он взял в рот таблетку, другую выронил. Глеб его даже пожалел. Азарин же шёл, как часовой – прямой, непоколебимый… Посмотришь – и не поверишь, что он способен на подлость.

Они пересекли пять коридоров. У шестой двери Азарин сказал:

– Дальше едешь сам.

Мандраж Глеба возрос. Конечно, Лаэндо – просто калека… Слепец, чью силу сдерживают амулеты. Но после битв с ним не верилось, что его можно сдержать.

Будто прочтя мысли Глеба, Хромов приободрил его:

– Между тобой и Лаэндо б-будет решётка – её и таран не пробьёт!

«Смотря какой таран», – подумал Глеб.

Азарин извлёк что-то из кармана:

– Светокомпенсатор, – он протянул Глебу круглые, с толстыми стёклами очки. – Действуют как прибор ночного видения, только эффективнее.

Глеб вспомнил, что Лаэндо не выносит света… выходит, в камере темно.

– А это передатчик, – Азарин вручил ему микрочип, похожий на бусину: крошечный зеркальный шарик. – Ваш разговор будет записан. И отсюда мы всё услышим; если что-то пойдёт не так, Лаэндо тут же обезвредят.

– Главное, – напутственно вставил Хромов, – узнай, что ему известно о Кали.

– И не дай себя запугать, – дополнил Азарин. – Что бы ты ни услышал, сохраняй невозмутимость.

– Как на ЭНПД? – уточнил Глеб.

Азарин отвёл взгляд. Вряд ли он притворялся – похоже, совесть его и впрямь кольнула… Или хотя бы её остатки.

– Ладно, я всё понял, – Глеб надел очки, – открывайте уже…

Створки расползлись, сзади фыркнула химера. Въехав в камеру, Глеб услышал пение:

У окошка не сиди,

Ты на небо погляди.

(тяжёлый лязг: за спиной закрылась дверь)

Ворон крыльями взмахнёт,

Твою душу украдёт.

Вспышка – светокомпенсатор «приспособился» к тьме. Глеб увидел комнату, благодаря очкам казавшуюся освещённой. Стены, пол и потолок стерильно белые. Впереди решётка, за ней «апартаменты» Лаэндо: кровать, умывальник, унитаз, стол со стулом. На нём зеркальник и сидел – лицом к двери.

Сидел и пел:

Душа в пепел превратится

И уже не возвратится.

Пепел ветер разнесёт,

Дьявол песню допоёт.

Глеб оцепенел. В Лесовье он Лаэндо едва видел – была ведь ночь… Зато теперь рассмотрел.

Тот был раздет до пояса и бос: скелет, обтянутый кожей… причём снежно-белой. Рёбра выпирают, вместо глаз – провалы без век. Волосы длинные, прямые. Грудь в язвах; некоторые сочатся гноем – почему-то зелёным.

Подавив тошноту, Глеб услышал:

– Кто-то въехал, а не вошёл… Ну здравствуй, мальчик из неволшебки.

Глеб молчал. Лаэндо развёл руками:

– Прости, что я не при параде: как ты помнишь, мой костюм обгорел. Но я и в нём был бы слаб – костюм глаз не вернёт… Глазами мне служил фамильяр, погибший из-за тебя!

Ужас Глеба перешёл в ненависть. Но ответил он бесцветно, словно все чувства умерли:

– А ты убил маму и усадил меня в это кресло. Мы с тобой даже не поквитались.

– Так ты был одной из моих жертв? – Лаэндо явно удивился. – Я не знал… Не помню их лиц – уж прости мне эту небрежность.

Глеб сжал подлокотник, хотя сжать хотелось горло зеркальника.

– Вспомнишь, – пообещал он, – воображение поможет. Когда свихнёшься в своём каменном мешке.

– Времени не хватит, – изрёк Лаэндо. – Время как ящерица – ускользает, оставив лишь хвост… Но и ящерицу можно поймать.

Глеб озадачился: о чём это он?..

Опустив голову, зеркальник будто окинул себя взглядом. Глеб подавил дрожь.