Текст книги "Музыка для Повелителя (СИ)"

Автор книги: Сергей Потёмкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)

– Знаешь, откуда язвы? – Лаэндо ткнул пальцем в грудь. – Я привык к чернотворству – без магии гнию.

– Ты не к той магии привыкал, – сказал Глеб. – Зачем звал меня?

Лаэндо почесал гнойник:

– Вы ведь ищите Кали – не хочешь спросить, где она?

– Почему спрашивать про Кали должен я?

– Потому что из-за тебя я здесь, – маг сунул палец в глазницу. – Хочу, чтобы тебе снилось моё лицо.

– У меня хороший крепкий сон, – соврал Глеб, – и тебе в нём не место.

– Красиво лжёшь, отрок!.. Но ты не знаешь, что тебя ждёт.

– Меня ждёт «Фабрика», а о тебе я забуду… – Глеб дал волю желчи: – Как о мухе, от которой отмахнулся.

Лаэндо встал и схватил решётку:

– Раньше я за такое убил бы!

– Твоё «раньше» осталось в прошлом, – голос Глеба источал холод. – Привыкай.

Их разделял метр. Глеб видел кожу в глазницах мага, чувствовал вонь – пот и смрад изо рта… Даже химеры в коридорах так не воняли.

– Дерзи, пока можешь, – прошипел Лаэндо, – но за дерзость ты ответишь.

Он отошёл и вновь запел, встав к Глебу спиной:

Будет дьявол песню петь,

Будет ночь в огне гореть.

Зря ты верил краскам дня:

Не укрыться от огня.

Глебу это надоело:

– Где сейчас Кали?

– Там, где скоро будешь ты.

– В хлебопекарном цехе?

– В японской аномалке.

– В Танабэ? – уточнил Глеб. – И что я забыл там?

– Начало кошмара, – зеркальник вновь сел. – Хочу сыграть с тобой в игру: я помогу найти Кали, но ты отправишься за ней и займёшься расследованием, которое ведёт штаб.

Глеб недоумевал:

– Зачем тебе это?

– Три причины, – Лаэндо откинулся на спинку стула. – Во-первых, я хочу, чтобы Кали нашли, – а почему хочу, уже моё дело. Во-вторых, я желаю тебе зла, но сам не могу его причинить… Однако будь уверен: погнавшись за Кали, ты столкнёшься с куда большим злом, чем я.

Глеб вздохнул: приятно слышать…

– Она что, настолько сильна?

Лаэндо пробрал смех:

– Нет, малыш – по сравнению со мной Кали безобидна. Но сила, что за ней стоит, сотрёт в порошок даже меня, – а уж тебя тем более… И я надеюсь, что процесс этот будет медленным.

– Не сомневаюсь… – буркнул Глеб. – Ну а третья причина?

С лица Лаэндо сошло позёрство:

– Я знаю, чем кончится игра – и с нетерпением жду финала.

Глеб видел, что это не блеф – и знал, что искать Кали опасно… Но не искать её нельзя.

– Ладно, – сказал он, – согласен я на твою игру… А теперь говори, что знаешь.

И зеркальник заговорил.

* * *

Небо было тёмно-синим; Глеб стоял, глядя на закат.

Не сидел, а стоял.

В лиловых облаках гасла желтизна. Проступал край луны – бледный, как пух. Трава пахла мятой – отголосками лета, заплутавшими в осени.

– Тебе бежать ещё круг, – напомнил Баюн.

– Знаю, – буркнул Глеб. – Я просто…

Он осёкся – постеснялся сказать «решил взглянуть на закат». Но Баюн понял:

– Тоже мне, романтик…

Дух вспорхнул на ветку: когда Глеб бегал, пользуясь дарованным часом, Баюн был вороном.

Парк погружался в тишину. Инвалидное кресло ждало на тропе; ещё двадцать минут – и Глеб в него сядет.

От этого делалось тошно.

Ещё летом не верилось, что час в день он ходит: земля под ногами казалась обманом. Теперь этот час воспринимался как должное.

– Тот дух, что живёт в тебе… – Баюн взмахнул крыльями.

– Скрытник, – напомнил Глеб.

– Ты не пробовал позвать его? Мало ли что говорят маги – может, скрытник откликнется на твои мысли.

– Он и так откликается, когда я говорю «хочу встать»… А больше не откликается ни на что.

– Значит, говорить с ним ты всё-таки пытался?

Глеб вздохнул:

– И не один раз.

Баюн описал над ним круг:

– Я правильно понял: ты обещал Лаэндо преследовать Кали в обмен на информацию? И он дал её?

– Дал.

В детали Глеб пока не вдавался. Баюн заметил с редким для него тактом:

– Наталья Марковна была в ярости, когда ты вернулся на «Фабрику»… Она велела забыть про штаб.

Глеб смотрел в землю.

У Лаэндо он пробыл недолго и услышал мало – но достаточно, чтобы схватить Кали. И Глеб знал, что не останется в стороне.

– Пусть её ищут другие, – не унимался Баюн. – А слово, данное зеркальнику, можно и нарушить – он заслужил и не такое!

– Заслужил, – признал Глеб.

– Так в чём проблема?

Глеб уставился на куст. Приземлившись, Баюн укорил его:

– Ты лгал себе: работа в чаросети, курсы сететворцов – всё это чушь. Ты хочешь быть законодержцем, так?

– Не под началом Азарина! – вспыхнул Глеб.

– Но всё-таки хочешь?

Глеб молчал.

– Самообман – глупейший из видов лжи, – заключил дух.

– Знаешь, – Глеб повернулся к нему, – а ты умнее меня.

– Только заметил? Радуйся, что я рядом!

Глеб опять побежал – пока мог… Пока скрытник не уснул на сутки. Пока мышцы сладкой болью отвлекали от стоявшего в стороне кресла.

Баюн протянул к нему ментальную нить:

– Так что там наплёл Лаэндо?

– Я потом расскажу. Но завтра мы с Азариным и Хромовым приместимся в Танабэ.

– Ты готов терпеть Азарина?!

– Только пока Кали не арестуют.

На лбу Глеба остывал пот, и ему это нравилось: усталость от пробежки – это здорово… Жаль, не все понимают.

Он глянул вверх:

– Баюн?..

– Что?

Глеб улыбнулся:

– Я рад, что ты рядом!

Глава 3. Парад ёкаев

Все гостиницы в Танабэ именуются звучным словом «рёкан».

Номера тут особенные: терраса, низкие столики, а вместо дверей – решётки из дерева с бумагой. Хромов сказал, они зовутся «сёдзи».

Именно сюда – в один из восьми рёканов квартала Такахаси, расположенного в самом центре Танабэ, привёл Глеба рассказ Лаэндо.

Въехав в номер за Баюном, он сразу заметил:

– Стены как в доме госпожи Сайто… О, нет!..

– Ты чего? – дух вздыбил шерсть.

– На полу циновки, – простонал Глеб. – Моё кресло их испортит…

Баюн глянул в стенную нишу с икебаной:

– У нас важная миссия, и хозяин гостиницы это знает. Но раз тебя волнуют циновки, используй час ходьбы.

Азарин разулся и вошёл следом:

– Не вздумай – он ещё может пригодиться. А циновки заменят: этот рёкан использует местный штаб.

Хромов раздвинул окно-сёдзи. Снаружи уже стемнело.

– Предлагаю ещё раз п-прослушать запись.

Речь шла о записи беседы Глеба с Лаэндо. Никто не возражал.

Азарин снял пиджак, ослабил галстук. Хромов сел на подушку, лежащую на татами. Микрочип вставили в зерфон, а запись включили с места, где началась суть дела.

Глеб: Ладно, согласен я на твою игру… А теперь говори, что знаешь.

Лаэндо: Ты слышал про хякки яко?

Глеб: Чего?..

Лаэндо: Ну разумеется, не слышал… Это праздник ёкаев, проходит в Танабэ. «Ночной парад монстров», «Ночное шествие сотни демонов» – говорит о чём-то?

Глеб: Нет.

Лаэндо: Японские духи собираются вместе одну ночь в году и гуляют – обычно летом. Раньше парад проходил в неволшебке, а среди ёкаев есть спиритусы класса «демон» – естественно, их видели: парад стал частью фольклора. Потом вмешались маги и договорились с духами, чтобы те веселились в Танабэ.

Глеб: И при чём здесь Кали?

Лаэндо: В этом году парад перенесли на осень. У ёкаев есть лидер – Нурарихён: это как президент у людей. В мае его убили. И убийцей была женщина с тремя глазами.

Глеб: Кали?..

Лаэндо: Какой догадливый… Ходили слухи, что ей что-то нужно от Нурарихёна. И что нового Нурарихёна она тоже убьёт, если тот не уступит.

Глеб: А что ей нужно?

Лаэндо: Выясняй сам. Моё дело – дать подсказку.

Глеб: А моё – печь хлеб. Дай больше подсказок, или я поеду месить тесто.

Лаэндо: Нового Нурарихёна уже должны были выбрать: возможно, Кали убьёт и его. Но так, чтобы следующий стал сговорчивым.

Глеб: Значит, ей мало расправиться с новым Нурарихёном, а нужно ещё и напугать всех ёкаев? Показать им, что будет, если их следующий лидер её ослушается?

Лаэндо молчит. Пауза.

Глеб: Она убьёт Нурарихёна публично… На параде?

Лаэндо: В отличие от ног, мозги у тебя работают. Даже отрадно, что я не расшиб тебе череп.

Глеб: Зря стараешься – меня твои издёвки не трогают.

Лаэндо: Опять лжёшь, отрок: твой голос выдаёт тебя с потрохами. Забыл, что говоришь с незрячим?

Глеб: Я говорю с негодяем, а зрячий ты или нет, мне без разницы. Есть что ещё сказать о Кали?

Лаэндо: Хорошего понемножку.

Глеб: Почему ты хочешь, чтобы её нашли?

Лаэндо: Узнаешь, если повезёт… Но удача не вечна, мальчик из неволшебки.

Хромов выключил запись и взглянул на Глеба:

– Ты отлично справился.

– Он мог сказать больше, – возразил Глеб.

– С нами он вообще не хотел г-говорить. Кали в Танабэ, и ей что-то нужно от ёкаев – это уже немало.

Глеб зевнул – ночью он плохо спал.

Парад ёкаев пройдёт сегодня. Японских магов известили о Кали, её схватят, и всё закончится. Ждать осталось недолго.

Зерфон Азарина запищал. Ответив по-японски, тот процедил:

– Местные везде наставили законодержцев.

– Так ведь они в штатском, – заметил Хромов. – Или вас з-злит, что операцией руководим не мы?

– Мы тут гости, – буркнул Азарин. – Гостям не позволят бегать по дому и травить крыс.

Хромов лёг на татами. Глеб понял, что чего-то не хватает, и тут до него дошло:

– А где Баюн?

Сбазовец приподнялся:

– Недавно был здесь…

– Ты не потерял меня? – дух создал ментальную нить. – Если потерял, то я летаю над городом. Надоело сидеть взаперти!

– Только ни во что не ввязывайся, – предостерёг его Глеб.

Он выехал на террасу, обращённую к улице – узкой, с примкнувшими друг к другу домами: магазины, закусочные, чайные домики… Чуть дальше краснели колонны храма с обрамлённой статуями крышей: нефритовые драконы, изогнувшись, блестели над черепицей.

Азарин подошёл к Глебу:

– Полагаю, говорить со мной ты не хочешь.

Глеб даже не обернулся:

– Не больше, чем с Лаэндо.

– Насчёт ЭНПД…

– Не надо, – перебил Глеб. – Я ведь сказал – мне ваши извинения не нужны.

– Их и не будет. Но кое-что проясню: в экзамен вмешался мой помощник. Я приказал помешать тебе, но не уточнил, как.

– И вы не знали про рисунки, – съязвил Глеб.

– Узнал, когда менять их было поздно.

Глеб фыркнул:

– Может, вы и «Фабрику» закрывать не хотели?

– Не хотел. Вернулся бы ты в штаб или нет, вам разрешили бы открыться.

Глеб взглянул на Азарина:

– В любом случае, вы бросили Дею в беде.

Тот уставился на чайный домик:

– Растопить лёд не получилось… Ладно, держи – может пригодиться.

В ладонь Глеба лёг странный предмет – по форме как пуля, но куда меньше и телесного цвета. Глеб подбросил его: вроде лёгкий.

– Что это?

– Микронаушник. На сленге волшебников – толмач. Вставь его в ухо, и поймёшь любой язык.

Глеб вставил в ухо толмач; в чужих аномалках такой незаменим!

– Понимаешь меня? – спросил Азарин.

– А я должен не понимать вас?

– Я говорю с тобой по-японски.

– Разве?.. – удивился Глеб.

Азарин хмыкнул и отошёл.

Глебу казалось, что наушник вставлен в оба уха, но звуков толмач не заглушал – лишь переводил чужую речь. Штука и впрямь нужная… Но если такую создать в неволшебке, переводчики лишатся работы.

На улице уже собрался народ: парад вот-вот должен был начаться. Горожане оделись в кимоно, у многих были сладости и веера с изображениями ёкаев. В толпе зажглись фонари – старинные, купленные в местных лавках.

Баюн вдруг сообщил:

– Все спиритусыслетаются в квартал Ямагаси.

– Это где наша гостиница? – уточнил Глеб.

– Она в Такахаси. Кстати, я говорил с одним тэнгу: тут ходят слухи про Кали.

Глеб оживился:

– Что за слухи?

– Якобы предыдущий Нурарихён был убит, потому что не присягнул на верность какому-то Повелителю. Что за Повелитель, никто не знает, но от нового Нурарихёна Кали потребует того же.

– Присягнуть Повелителю? – Глеб задумался. – Интересно, это прозвище или титул? Попробуй разговорить ёкаев. Может, они знают подробности.

Баюн завредничал:

– А кто-то не слушает мои стихи…

– Я их слушаю! – слукавил Глеб. – По-моему, ты прекрасный поэт – можешь даже сборник издать.

Галдёж на улице стал громче. Подошёл Хромов:

– Началось…

Глеб замер в предвкушении; пока японцы ловят Кали, можно и парад посмотреть.

Праздник обещал сюрпризы – ведь обличья ёкаев пугали даже магов. Например, старый зонт с глазом. Один волшебник как-то принял за зонт фамильяра и слёг с инфарктом, когда тот заговорил. К счастью, маг выжил… Но получил второй инфаркт, надев говорящий сандалий.

Ещё был случай с собаководом, выгуливавшим спиритуса вместо овчарки: дух притворился щенком, и маг учуял подвох, лишь поняв, что пёс не растёт. Обман дух объяснил тем, что он любит собачий корм. Но больше всех отличился ёкай класса «демон», пугавший жителей Киото: приняв облик сигареты, тот орал «больно!» всем, кто пытался её зажечь. Неясно, сколько это длилось, но курить кто-то точно бросил – хотя без инфарктов и тут не обошлось.

Хромов кивнул на угол дома:

– А вот и участники…

Мимо прошли великаны – ростом метра четыре, в набедренных повязках; кожа их была красной и блестела, как лак. Великаны казались злобными, но вовсе не из-за размеров: на головах их росли рожки, в руках были палицы с шипами, а из зубастых ртов торчали клыки.

– Приветствуем великих они! – закричали в толпе.

Великаны потрясли палицами. Один зарычал, вызвав визги.

За они ползли люди-пауки: тела в чёрной грязи, восемь рук, на месте жвал головы. Под грязью различались лица.

– Духи идут из т-трёх кварталов, – сказал Хромов. – Потом сойдутся в колонну и направятся через центр города.

Над улицей плыли фонари, звучали крики и смех. Ёкаи двигались потоком: самураи с головами лисиц, скелет кита (он летел над асфальтом), монах с головой жабы… Один из духов – рыжий кот размером с медведя – свернул к рёкану:

– Простите, вы не видели голову лошади?

– Чего?! – выпалил Глеб (по-русски, но дух понял – на то он и дух).

Кот кивнул на безголовую лошадь, из чьей шеи валил дым:

– Сато-сан теряет голову, когда шумно. Если встретите её, скажите, чтобы летела на юг.

Глеб сглотнул:

– Ага… Простите, а вы с Баюном не знакомы? Вы с ним похожи…

– На меня никто не похож! – хвост кота заискрился. – Я Каси – Похититель мёртвых!

Кот с лошадью пошли дальше, а Глеб услышал Баюна:

– Мне встретился Сбежавший труп!

– Я знаю, от кого он сбежал, – Глеб смотрел вслед коту. – Кстати, ты не видел голову лошади?

– Пока мне везло… Вот чёрт!..

– Да, чертей тут хватает, – согласился Глеб.

– Я не о том – среди зрителей Кали!

Глеб вмиг забыл о параде:

– Ты уверен?

– Она в куртке с капюшоном, но лицо я разглядел. Говорю же, это Кали!

Будто что-то учуяв, к Глебу подошёл Азарин:

– Где сейчас твой фамильяр?

– Там же, где Кали, – признался Глеб.

Лицо мага напряглось:

– Пусть следит за ней!

– А вдруг Кали его заметит? – заспорил Глеб, но Баюн уже смекнул:

– Небось хотите, чтобы я наблюдал за вашей трёхглазой?

– Не хочу, – Глеб покосился на Азарина. – Другие хотят…

– Ладно, мне это нетрудно. Буду держаться высоко: если что, меня даже огнём не достать.

– Только будь осторожен, – нехотя уступил Глеб.

Его охватил страх. Лаэндо ведь сказал, что за Кали стоит некая сила, и совсем не хотелось, чтобы с этой силой столкнулся Баюн.

А толпа аплодировала: пять ёкаев превращались то в людей, то в пушистых собак. Сквозь смех звучало слово «тануки».

– Кали идёт туда же, куда и спиритусы, – доложил Баюн. – И судя по ауре, она что-то замышляет.

– Не вздумай снижаться, – предостерёг Глеб.

– Где они? – спросил Азарин.

Глеб повторил вопрос Баюну.

– Рядом с парком, – бросил тот.

Слова духа были озвучены Глебом. Азарин включил виос и сверился с картой:

– Это в километре от нас. В парк идут все ёкаи: там они разбредутся и будут гулять всю ночь.

Показался паланкин. Несли его двое тэнгу – краснокожие, с крыльями за спинами и мечами на поясах. Кузов украшали колокольчики, окна скрыли алые шторы.

Глеб догадался, что внутри Нурарихён. Баюн вновь подал голос:

– Творится что-то странное: Кали остановилась.

– Баюн, улетай, – встревожился Глеб.

– Погоди… Она зашла в проулок. Тут рядом река, а Кали стоит метрах в тридцати от неё. Зачем-то смотрит на мост… Никак не пойму, чего она там увидела… Я спущусь ниже.

– Баюн, нет! – Глеб крикнул это вслух. – Не надо!

– В чём дело? – спросил Азарин.

Глеб от волнения не ответил. На всю их спецоперацию ему стало плевать – он думал лишь о фамильяре.

– На мосту ребёнок, – доложил тот. – Как он здесь оказался?.. И странный он какой-то… Ты прав – надо сматы…

Баюн вдруг умолк, а затем раздался его крик; не тот, что создаётся голосом (ментальная нить – это ведь не смартфон), а нечто иное: всплеск эмоций, обрётший звук… Хлёсткий звук ужаса и боли.

– Баюн?! – Глеб сжал кулаки. – Баюн?!

Смех на улице. Аплодисменты. И больше ничего.

Хромов с Азариным смотрели на Глеба; они оба поняли, что случилась беда.

Вот только на помощь никто из них не спешил.

– Мы в ч-чужой аномалке, – проронил Хромов. – Во избежание дипломатического скандала нам лучше не вмешиваться…

– Не вмешиваться?! – вскипел Глеб. – Да мы уже вмешались!

Маги переглянулись. Не дожидаясь их вердикта, Глеб подумал: «Хочу встать!»

В спине кольнуло. Сверкнуло в глазах, закололо ноги; дух-скрытник будто ждал этой фразы.

Глеб встал с кресла, но Азарин схватил его за руку:

– Стой!

– Не мешайте!.. – процедил Глеб.

– Хорошо, – маг разжал пальцы. – Упустить Кали нельзя, поэтому идём за ней… Но делать будешь, что я скажу.

– Смотря что вы скажете, – Глеб уже спрыгнул с террасы.

Азарин вздохнул – и видно, подумал, что лучше бы Далебора нашла монашка.

Любой, кто бывал в Танабэ, удивлялся трём вещам:

узким улицам (на их фоне улочки Близбора сойдут за магистрали);

чистоте (тут и объяснять нечего – про чистоплотность японцев знает каждый);

отсутствию урн (на японских улицах ничего не бросают – мусор уносится домой, где сортируется на пластик, стекло и ещё множество того, что в России свалят в один пакет… кстати, эту сортировку Глеб счёл весьма разумной).

Но из этих трёх пунктов проблемой стал лишь первый: ведь по узеньким улицам шли ёкаи. И не только шли, но также ползли и летели.

– Простите… Извините… Прошу прощения… – бормотал Глеб всякий раз, когда задевал чей-нибудь хвост или не в меру разросшиеся рога.

Он бежал за Азариным, продиравшемся сквозь толпу – в Танабэ тот был как у себя дома. Хромов же плёлся сзади и кряхтел, обливаясь потом. Тучный сбазовец выглядел так, словно пробежал кросс.

– Баюн говорил про мост! – крикнул Глеб. – И про реку!

Азарин открыл в зерфоне карту:

– До неё ещё три квартала.

– Раз мы знаем, где она, то почему не примещаемся?

– Ауры духов собьют нас с курса, – голос мага перекрыл треск петард, – их же тут сотни… Как бы ты сдал ЭНПД, не зная таких вещей?

– Если бы не вы, сдал бы! – огрызнулся Глеб.

В него кто-то врезался – седовласый, с дряблой кожей… Глеб отпрянул: старуха без глаз!

– Простите, – сказала старуха, – совсем слепая стала…

Открыв рот, она показала язык с вросшим в него глазным яблоком. Зрачок был мутным, как при катаракте.

Азарин схватил обомлевшего Глеба за рукав и потащил дальше:

– Не отставай!

Поток ёкаев не иссякал, смех с криками слились в гул. Глеб словно попал на Хэллоуин, где все вокруг сошли с ума.

У перекрёстка их нагнал Хромов:

– Всё, бежать больше не могу… Нужно срочно раздобыть транспорт.

И тут Глеб заметил приставленные к дому велосипеды. Азарин тоже их увидел и, в два прыжка достигнув стены, сел на первый попавшийся велик.

Глеба приглашать не пришлось – через секунду он и сам был в седле. Третий велосипед оседлал Хромов. Под ним что-то скрипнуло, и Глеб испугался, как бы транспорт под его весом не развалился.

Они выехали на другую улицу, где о параде напоминал лишь шум. Свистел ветер, мелькали дома. Вдоль обочин стояли машины; Глеб мысленно возблагодарил всех японских богов за то, что их не было на проезжей части: большинство горожан смотрели парад.

Он крикнул в спину Азарина, нёсшегося впереди:

– Вы точно знаете, куда ехать?

Тот не ответил, но гнал во всю прыть. Наверное, квартал и впрямь был ему знаком.

Хромов опять отстал, и после трёх поворотов стало ясно, что он их не нагонит. Зато вскоре показалась река: ограда из цепей, на воде лодки. Вдалеке гнутой аркой темнел мост.

– Баюн! – позвал Глеб. – Баюн!..

– Тише!.. – рявкнул Азарин.

Они остановились. Людей тут почти не было – лишь шатающийся пьяница брёл навстречу. Но потом он упал, и Глеб понял, что это не пьяница. И сглотнул, увидев то, чего не заметил сразу: рядом с урной лежала женщина, на дороге – подросток. Трое мужчин распластались у скамьи, один – у фонарного столба.

Азарин посмотрел на их ауры:

– Все семеро без сознания. Пацана нужно оттащить… Помоги мне!

Они убрали мальчишку с дороги, и Глеб спросил:

– Это сделала Кали?

– Когда почуяла слежку.

– Но Баюн же летел… как она могла его заметить?

– Твой Баюн ни при чём: кто-то из них, – Азарин оглядел пострадавших, – местный законодержец. Кали раскрыла его и ударила первой.

– По всем прохожим? Но как?..

Вопрос остался без ответа – вероятно, маг и сам был растерян.

Сколько Глеб ни озирался, Баюна так и не увидел – ни ворона, ни кота, ни пантеры… Зато между домами темнел проход. Вспомнив, что дух говорил о проулке, Глеб двинулся туда.

– Баюн?..

Где-то забили барабаны, но Глеб их не слышал – страх за Баюна затмил всё. Могла ли атака Кали убить духа или он тоже ранен?.. «Пусть он будет ранен, – думал Глеб, – пусть будет ранен, пусть будет…»

Он дошёл до домов, но Азарин вдруг встал на пути:

– Не так быстро.

С руки мага взвился огненный шар. Огонь осветил тупик – лужу, низкие окна, цветы на карнизах… и тёмную фигурку кота у стены.

Глеб рванулся вперёд:

– Баюн!!!

Дух скрючился, будто сбитый машиной. Из шерсти торчали перья: превращение не завершилось. Взгляд был застывшим, как у куклы.

Глеб остановился, боясь идти дальше.

Баюн сейчас встанет – наверняка встанет!.. Ведь на улице все живы… значит, и Баюн тоже жив!..

Но Баюн не вставал.

Через силу сделав шаг, Глеб присел на колено. Протянул руку, чуть помедлил и с замершим сердцем коснулся шерсти.

Та была тёплой, словно дух всего-навсего прилёг отдохнуть.

– Аура есть, – сказал Азарин. – Слабая, но стабильная.

Глеб готов был захохотать или заплакать, но вместо этого прошептал:

– Его исцелят?

– Понятия не имею, – в интонации Азарина не было ни намёка на жалость. – Дажес бригадой специалистов это займёт не один день. Проще сменить фамильяра.

Смысл этих слов обжёг Глеба, как огнём… Встал он так резко, что Азарин вздрогнул:

– А я чуть было не решил, что в вас есть что-то человеческое, – голос Глеба звенел от ярости. – Если Баюна не вылечат, то в штабе меня не ждите!

Азарин сжал губы, но затем сунул руку в карман, – а когда вынул её, та была не пустой: меж его пальцев белел мел.

Шагнув к Баюну, он опустился на асфальт. Глеб удивлённо наблюдал: маг чертил пентаграмму, а в ней – замысловатые руны.

Пальцы Азарина светились. Он с заметным усилием поднялся:

– Клади спиритуса в центр.

– Зачем? – испугался Глеб.

– Чтобы спасти его. Клади, не трать время!

Руны засияли, едва Глеб положил на них Баюна.

– Жить будет, – Азарин вернул мел в карман. – Позже приместим его в штаб, а сейчас помоги мне найти Кали.

– Ладно… – Глеб замялся. – Спасибо…

В помощь Азарина не верилось. Будто стыдясь её, тот отвернулся:

– От местных никакого толку, а про нас Кали не знает, – меж бровей мага пролегла складка – он явно о чём-то размышлял… а уже через секунду Азарин шёл из проулка: – Едем в парк – Кали нападёт на Нурарихёна, когда он выйдет к ёкаям.

Глеб не знал, с чего он это взял, но поспешил следом. Бросать Баюна не хотелось, однако Кали тут нет, а горожане в опасности… И духи тоже – особенно Нурарихён.

На улице Глеб глянул на мост: Баюн говорил, что там ребёнок, но на мосту было пусто. Может, Баюну показалось?..

Оседлав велосипеды, они помчались вдоль реки. Глеб всё-таки спросил – точнее, прокричал:

– Почему бы Кали не убить Нурарихёна сейчас?

– Из-за паланкина, – отозвался Азарин. – В нём амулеты, которых нет даже в штабе.

– Они её остановят?

– Только пока закрыт кузов… Смотри прямо и не болтай!

Глеб насупился – он сам решит, куда смотреть!..

А посмотреть было на что: вдоль канала ютились дома с типичными японскими крышами, свет круглых фонарей золотил красную пагоду. Вдалеке была гора – не Фудзи, но для открыток сгодится. «Жалко, что это не вулкан, – подумал Глеб, – тогда сходство с Японией было бы полным».

Проехав под эстакадой, они проскочили перекрёсток. Замелькали витрины, и наконец показался парк – купы деревьев с далёкой статуей Будды.

У ворот галдели зрители. Свернув туда, где их не было, Азарин слез с велосипеда (тот упал, но мага это не заботило) и, подпрыгнув, ухватился за ограду.

Глеб пристроил к ней «свой» велик:

– Может, предупредим ёкаев?

– Парад в разгаре, – Азарин уже лез в парк, – и отменять его не станут. Мы только панику посеем.

– А законодержцы тут есть? – взявшись за кованые пики, Глеб подтянулся. – Или хотя бы охрана?

– Кали вырубила восьмерых, включая твоего фамильяра – как думаешь, от них будет толк?

«Не больше, чем от нас», – подумал Глеб.

Спрыгнув за оградой, он поглядел по сторонам.

В каменных фонарях горел огонь, в точности как в саду госпожи Сайто. Слева росли клёны, справа блестел водоём. По островкам важно ходили журавли.

Азарин указал вперёд:

– Ёкаи обычно собираются у того озера. Нужно занять место для обзора.

Они побежали к воде. Вдоль дорожки росли кусты – пышные, как огромные шапки. Чуть дальше темнел крутой холм.

Заметив его, Азарин скомандовал:

– Туда.

С возвышенности открылся берег. Место было удобным, а что темно, волноваться не стоило: у каждого зрителя фонарь. Когда процессия приблизится, здесь станет светло как днём.

Отдышавшись, Азарин спросил:

– Сколько ты ещё сможешь ходить?

Глеб сел у камня и взглянул на часы:

– Около получаса.

– Ёкаи здесь будут минут через двадцать, – Азарин опустился у куста айвы. – Увидишь Кали – дай знать: сам ничего не предпринимай. Это ясно?

– Вполне, – буркнул Глеб.

И они стали ждать: Глеб за камнем, Азарин за кустом. Четверть часа оба молчали. Глеба это устраивало – даже напарнику-волколаку он обрадовался бы больше.

Уловив его взгляд, маг усмехнулся:

– Противно сидеть со мной в засаде?

– Приятного мало, – признал Глеб.

– Зато этот час ходьбы ты запомнишь.

Глеб отвернулся:

– Я их и так запоминаю.

Они помолчали; время тянулось медленно. Азарин вдруг сказал:

– Есть решения трёх видов: верные, неверные и вынужденные. Третьи как пилюли: горчат, но пить надо.

Глеб усмехнулся:

– Сделать меня приманкой для Коротова – одно из таких решений? Хотя это я ещё могу понять: вы хотели его спровоцировать. Но с Деей вы поступили подло.

Азарин потёр виски:

– Когда Лаэндо отравил её, мы были бессильны – не попади ты в Лесовье, она бы умерла.

– У Лаэндо могло быть противоядие! – вспылил Глеб. – А вы его даже не искали!

– Думаешь, он отдал бы его? На блюдечке, обвязав лентой?

– Думаю, что вы бездействовали, – процедил Глеб. – Вадим Сергеевич, Монгол, даже Эми с госпожой Сайто – все пытались помешать Коротову!.. А вы остались в стороне!

Азарин вздохнул:

– Ты слышал про оптические иллюзии? Есть такие картинки: видишь одно, а на них другое.

– Это вы к чему? – не понял Глеб.

– Ни к чему… Забудь.

Прозвучало это странно, но тут замелькали огни: к парку подошли ёкаи. В огромных силуэтах Глеб узнал великанов. Впереди бежали дети – самые смелые из зрителей… Хотя вряд ли ёкаев тут боялись.

– Не высовывайся, – буркнул Азарин.

Глеб прошептал, прячась за камнем:

– Баюн говорил, что на Кали куртка с капюшоном!

Он всматривался в процессию, тянувшуюся от ворот. Капюшон и куртка… Но тут нет никакой куртки – все в кимоно! Может, и Кали переоделась?..

С паланкином приближался звон колокольчиков. Колонна разбилась надвое, и Глеб тихо спросил:

– Что они делают?

– Обходят озеро, – Азарин подполз к склону. – Люди встанут на одном берегу, духи на другом. Потом выйдет Нурарихён и произнесёт речь.

Паланкин вынесли на берег, люди и спиритусы притихли. Тэнгу-носильщики шагнули назад, опустив кузов.

Под шёпот толпы дверца паланкина скользнула в сторону. Показалась рука – почему-то человеческая… Но на берег ступил не человек.

Нурарихён казался старцем – маленьким и худым, но голова его была с половину туловища. Из волос на ней росли только брови, затылок выдавался назад гигантской шишкой. Дух был в одежде монаха – даже подпоясался верёвкой.

А разглядеть остальное Глеб не успел, потому что в те секунды из-за деревьев вышла Кали.

Случилось всё быстро: откинув капюшон, она бросила фонарь – метра на три. Прогремел взрыв, веер огненных брызг накрыл берег… словно десять драконов разом высморкались.

Зрители с воплями отпрянули.

Глеб с Азариным вскочили – в тот миг, когда Кали открыла третий глаз. У Глеба стиснуло горло. Одно дело – лицезреть такое на фото, и другое – в двадцати метрах от себя.

Глаз Кали налился кровью. Она подняла руку, на её пальце блеснул чёрный алмаз. В тот же миг воздух словно задрожал. В висках Глеба загудело, выхватившие мечи тэнгу отшатнулись, а великаны, рухнув на берег, стали выть и кататься по траве.

Позади Кали загорелись кусты – наверное, там уронили фонарь. Разбегавшиеся зрители падали; алмаз в перстне источал силу, которую Глеб чувствовал даже с вершины холма.

В считанные секунды парк охватил хаос. Вопили люди и духи, где-то выла сирена. В тёмном озере зажглись отблески пламени.

Азарин пытался идти к Кали, но его что-то сдерживало – Глеб и сам это чувствовал: в глазах двоилось, дышать стало трудно. И не было сомнений, что всё дело в чёрном камне.

Глядя на Кали, Нурарихён что-то сказал – резко, с негодованием. Глеб расслышал лишь «этого никогда не случится».

Кали зловеще усмехнулась:

– Так тому и быть!

И начавшийся хаос превратился в ад.

Два огненных шара, пущенных Нурарихёном и Кали, устремились навстречу друг другу. Столкнувшись, шары разлетелись фейерверком. Ни одна из его искр не задела участников боя: Кали с ёкаем применили какую-то защиту.

В сторону Кали полетел валун, только что лежавший перед Глебом… Очевидно, камень использовал Азарин, не стеснявшийся в средствах. Но валун цели не достиг – грохнулся оземь, едва Кали вскинула руку.

К упавшим великанам уже подкрался огонь, и Глеб, подняв воду из озера, накрыл их волной; она была слабой, но замутило его так, словно он создал цунами. Припав на колено, Глеб едва справился с тошнотой: даже в бою с волколаком, когда ингениум только проявился, ему не было так плохо!

Азарин всё пытался идти, а навстречу ему бил воздушный поток, заставляя его жмуриться и разметав волосы. Однако маг не сдавался: вокруг Кали заплясал вихрь, похожий на смерч. С таким шквалом никто бы не сладил – Кали должно было отшвырнуть…

Но она лишь засмеялась. Вихрь свистел вокруг неё, а на ней даже чёлка не взметнулась! С берега взлетали камни (их поднял Нурарихён), но и те не причиняли ей вреда – проносясь мимо, с хлюпаньем падали в воду.

У ног Кали взметнулась земля, корни деревьев связали ей лодыжки. По «пассам» Азарина Глеб понял, что это сделал он. Кто-то из тэнгу втолкнул Нурарихёна в паланкин, остальные встали с мечами наизготовку; казалось, всё на том и закончится…