Текст книги "Через горизонт"

Автор книги: Сергей Дмитриенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 32 страниц)

– Ты думаешь, – как-то неуверенно протянул Лео, – а если не получится?

– Тогда набьем себе шишки, и потом опять будем думать. Но мне почему-то кажется, что трюк сработает.

– Хорошо бы.

В это время мы все более приближались к стене металла. Двадцать метров, десять, три метра, стена ...И абсолютно ничего не произошло. Мы просто пересекли неширокую темную полосу пространства и также безостановочно как и раньше, плавно выплыли на ту сторону.

– Видишь, я же тебе говорил, а ты сомневался. Предлагаю и дальше путешествовать на этом агрегате, куда-то он же должен нас привезти.

– Не уверен, что у него есть какая-то конкретная цель, но предложение принимается.

И сначала мы с интересом стали посматривать по сторонам. А везде было одно и тоже, все те же запутанные металлические плоскости, которым не было конца. Смотреть на это однообразие вскоре стало неинтересно, и я решил было связаться с Лидингом, но в этот момент из ближайшего к нам зеркального сегмента появилось огромное шарообразное тело, сплошь утыканное разнообразными антеннами. Стремительно пролетев мимо нас, оно быстро скрылось где-то в складках металла. Но я успел рассмотреть, что этот шарик был явно неземного происхождения, в боку у него зияло рваное отверстие, и никак из моей памяти он появиться здесь не мог. А потом вдалеке появилась уже совсем фантастическая конструкция, похожая одновременно и на гигантский экскаватор, и на доисторического ящера, закованного в багряный металл. Она медленно беспорядочно кувыркалась, приближаясь к нам. Вся ее дырчатая, перфорированная поверхность была залита желтыми потеками неизвестной густой жидкости.

– Лео, смотри, похоже, что здесь таких экспонатов довольно много, – обратился я к своему напарнику, – мы здесь всего несколько часов, а мимо их уже проплыло приличное количество. Никак не пойму, зачем он это все сюда перетащил, свалка какая-то космических масштабов.

– А может, не свалка, а музей, – отозвался Лео. – Ты ведь тоже думал об этом, верно? Там, возле этих огромных, бронзовых врат, на той планете, помнишь, ты сам говорил мне?

– И что? Какую это имеет связь со всем этим?

– Как это какую? Самую прямую. Он тоже сделал свой собственный музей, правда, экспонаты подобрал для него странноватые, но он и сам, мягко говоря, странная личность, если можно так о нем сказать. И пусть извращенная, но логика во всем здесь, явно, проглядывается.

– О-о, смотри, смотри, – и я указал рукой вправо от нас, – вот это да! Я такого еще не видел.

Из-за ближайшего металлического зеркала выплыла прямо на нас гигантская спиральная конструкция. Она была даже больше нашей базы. Она была больше всего, что я только видел в своей жизни. Это был целый космический город, но опять таки покинутый и полуразрушенный. Башни, башенки, переходы, мосты и масса других непонятных надстроек. Из многочисленных люков и шлюзов торчали куски каких-то непонятных конструкций, многие внешние фрагменты были погнуты или обломаны, а в верхней части зиял звездообразный пролом, в любом из многочисленных лучей которого свободно мог незаметно затеряться самый большой земной небоскреб. И вся эта конструкция плавно и неумолимо надвигалась на нас. Настоящая седая древность. Бог весть, сколько она дрейфовала в забытых, отдаленных уголках космоса, пока странная сила не перенесла ее сюда.

– Лео, боюсь, что нашей приятной поездке пришел конец. Посмотри, это чудовище движется прямо на нас, еще пара минут и наши пути пересекутся. Прыгаем немедленно.

Мы спрыгнули с нашего транспорта и перенеслись немного в сторону, и через пару секунд перед нашими глазами в совершенной тишине космоса произошла еще одна из многих катастроф. Летающий город налетел на наш поезд, разметал его по всему ближайшему пространству, а сам, даже не заметив этого столкновения, также плавно и величественно скрылся в ближайшем зеркале. И, словно нарушив какой-то непонятный нам баланс сил, в ту же секунду с самими зеркалами стали происходить изменения. Они задрожали, покрылись рябью, по ним стали пробегать волны. Потом все опять застыло.

Но в старых формах был уже жидкий металл, нечто похожее на ртуть. После минутной паузы жидкий металл стал отекать, собираться в большие сверкающие сферы, которые начинали плавно вращаться, затем скорость их вращения стала увеличиваться, и скоро вокруг нас и во всем простирающемся перед нами пространстве танцевали тысячи сияющих волчков.

– Лео, ты что-то понимаешь? Я ничего. По-моему, в этом нет никакой логики, но красиво, чертовски красиво.

Перед нами скользили, вращаясь и переливаясь всеми оттенками из бесконечности в бесконечность мириады сфер, и не было им конца.

– Крис, что будем делать дальше, продвигаться вглубь или вернемся?

Я на секунду задумался.

– Нет, наверное, нет смысла приближаться к нему. Не знаю, что из этого может получиться. Не будем рисковать. Все, что я хотел увидеть, я увидел. Возвращаемся на базу и там начнем готовиться.

– Крис, а что ты хотел увидеть? – поинтересовался Лео.

Пришлось признаться:

– Ты знаешь, я все надеялся во всем этом увидеть хоть капельку разумного. – Я вздохнул. – Так надеялся, что хоть что-то найдется, за что можно было бы ухватиться.

– Ты что, надеялся вылечить его?

– Да была такая мысль. Но теперь я вижу, что все безнадежно. Честно говоря, я в этом убедился еще при нашем контакте, просто захотел все увидеть своими собственными глазами. – Я вздохнул. – Как не жаль, но придется уничтожить его, если у нас это получится. Он опасен, очень опасен. Непонятен, бессмысленен и абсолютно непредсказуем, и это при всем том, что сила его чудовищна. Лео, мне становится очень страшно при мысли, что ему вдруг захочется порезвиться на просторах нашей вселенной. Нас всех тогда ничто не спасет. Миллиарды разумных существ в одно мгновение, так ничего и не поняв, могут в секунду исчезнуть. Возвращаемся, Лео, возвращаемся и немедленно.

В тоже мгновение мы оказались на базе в своей комнате. И вовремя.

В дверь вежливо, но настойчиво стучали. Я отворил. В дверном проеме увидал встревоженное лицо Дорума.

– Сир Олфин, я хотел предупредить вас о том, что в сфере наших наблюдений произошли изменения…

– Мы знаем это, господин Дорум, и вам совершенно незачем тревожиться. Это очередные эксперименты вашего подопечного. Ведь такое уже происходило и не раз, верно?

– Да, сир…, – начальник базы замялся. – Я хотел бы сказать еще одно. Сир, с момента вашего появления здесь, на нашей базе, активность его возросла на несколько порядков. Если к этому существу можно применить обычные мерки разумного существа, то я бы сказал, что он волнуется. И к чему это может привести, никто не знает. – Узкое лисье лицо его выражало крайнюю степень волнения.

– Не волнуйтесь, Дорум. Это его реакция на меня. Просто он знает, что я здесь. Наберитесь терпения. Мне почему-то кажется, что скоро все ваши проблемы будут решены. – Я криво улыбнулся. – И вы, и все ваши сотрудники благополучно отправитесь домой.

Но эту хитрую лисицу не так-то легко было сбить с толку. Все-таки, они все в первую очередь были исследователи, и поиски истины для них всегда стояли на первом месте, а может быть, это было врожденное любопытство, кто знает, но это меня в них всегда восхищало. Вот и сейчас любой бы на месте Дорума обрадовался возможности покончить с этим делом и вернуться домой, а он, оставаясь до мозга костей исследователем, только спросил:

– Сир, а что будет с этим объектом, вы возьмете его с собой? И можно будет наблюдать его в стационарных условиях?

Трудно было вот так в глаза ответить правду, трудно было даже вслух сказать то, что я понял уже давно. И я выдавливал слова через силу:

– Нет, Дорум. Объект будет уничтожен, так как представляет огромную опасность для всего живого.

– Но сир, его потеря, это потеря самого ценного объекта для изучения. Никогда еще мы не наблюдали чего-то подобного…

– Нет, Дорум, – я был непреклонен. – Объект должен быть уничтожен. Да поймите же вы, сейчас он занят самим собой и потому для всего окружающего пока не опасен. Но стоит ему полюбопытствовать, что там за пределами его тюрьмы, и мы все пропали. Вы что, всерьез думаете, что вот это вас спасет от него, – и я махнул рукой в сторону рубки. – Все ваши защитные системы разлетятся в пыль, вздумай он только по-настоящему вами заняться. А такой момент рано или поздно, но обязательно наступит. Да что там говорить, – я сел на койку и расстроено махнул рукой, – вы и сами все прекрасно понимаете, только не хотите себе в этом признаться. Это бомба замедленного действия, и когда она разорвется, и что при этом произойдет, никто не знает. И лучше ее обезвредить сейчас, – я замолчал, глядя на расстроенного начальника базы, а потом уже скорее для самого себя тихо добавил, – если это мне удастся.

В каюте повисло молчание, которое никто из нас первым не хотел нарушать.

Я мысленно обратился к Лео:

– А ты что скажешь?

– Наверное, ты прав. Я не могу принимать такие решения, а ты можешь.

– Да я не прошу тебя решать, а только спрашиваю твое мнение. Согласен ли ты со мной или же я ошибаюсь? Что ты думаешь? – И не дав ему ответить, я продолжил. – Лео, понимаешь, мне страшно! Так страшно мне не было никогда. Такая ответственность, такое тяжелое решение. С одной стороны – погибнуть можем мы все, а с другой – для того, чтобы выжить, нужно убить самим. Ничего другого не остается. Да кто я такой, чтобы принимать на себя такой груз? Простой парень с далекой отсталой планеты, которая даже еще и в космос не вышла. Почему я это должен делать, а не наши мудрые и всемогущие Наставники. Я могу им изложить все это, а уж принимать решение, а тем более осуществлять его будут они сами.

– Они не смогут, Крис. У них нет таких возможностей, как у тебя. Вспомни, что только ты смог активизировать Оптимизирующий Процессор. Никто ни до тебя, ни тем более, после не смог и уже никогда не сможет им воспользоваться. Нет, это должен быть ты. Тебе и только тебе принимать и выполнять решение. Тебе доверяют самое ответственное дело, шутка ли, существование самой Вселенной в твоих руках. Сам мастер не может этого сделать. Ты должен гордиться этим.

Я только горько рассмеялся:

– А гордиться-то и нечем. Поверь мне, Лео, я не просил никого о такой чести. Здорово же я начинаю свою деятельность, с убийства живого существа.

– Но почему ты не хочешь посмотреть, что находится на другой стороне, – упрямо гнул свое Лео, – что значит судьба одного в сравнении с миллиардами разумных. И почему ты решил, что убиваешь разумного и почему ты думаешь, что это будет убийство. А я думаю, что тебе предстоит борьба и борьба жестокая, на уровне выживания одного из вас, и дай бог, чтобы этим выжившим был ты. И я боюсь этого решения, так же как и ты.

– Спасибо тебе, рыжий. – Я потрепал его по холке. – Как хорошо, что ты есть у меня. Вместе мы сила, да?

Секунду мы молчали, потом я сказал:

– Ты знаешь, что еще интересно, Лео? Я никак не могу связаться с Лидингом. Странно, все это. В любом месте он должен быть достижим, он мне сам об этом говорил. Что-то происходит непонятное. Посоветоваться не с кем.

– Думаю, что это молчание тоже закономерное. Ты проблему должен решить сам, без всяких оглядок на других.

– А, так ты думаешь, что меня проверяют?

– Может быть и это тоже.

Это меня немного разозлило и привело в чувство. Хорошо же. Что хотели, то и получите.

Весь наш безмолвный разговор не занял и доли секунды.

Я опять обратился к Доруму:

– Пожалуйста, предупредите весь персонал станции о наступающей аварийной ситуации. Сколько вам понадобиться времени на приведение всех систем защиты в максимальную готовность?

– Около двух часов. Но сир, что должно произойти? – встревожился Дорум. – Вы что-то узнали новое об этом существе? Он собирается напасть на базу или покинуть зону своего обитания? …

– Нет, он пока на месте. Это мы собираемся связаться с ним и раз и навсегда решить этот вопрос. И действуйте, Дорум, действуйте. Когда будете готовы, оповестите нас. А мы пока с вашего позволения побродим по базе.

Взволнованный Дорум исчез за дверями, а мы с Лео отправились бродить по станции.

Волновался и я, причем очень сильно, но не хотел это кому-либо показывать. Лео и так это чувствовал, а вот остальные не должны были даже догадываться. Надо было держать марку. Я думал, что экскурсия по базе немного отвлечет меня, даст возможность сосредоточиться на проблеме, но в первые минуты мысли о предстоящем никак не покидали меня. И только грандиозность постройки, по коридорам которой мы вышагивали, заставила на некоторое время отвлечься. Это был настоящий форпост цивилизации, оснащенный всем, чем только обладали межзвездные расы. Первое впечатление при ближайшем знакомстве только усилилось. Мощность и надежность, помноженные на самые передовые технологии – вот как это вблизи выглядело.

Мы с Лео бродили по нескончаемым, извилистым коридорам, то там, то здесь натыкаясь на ее удивленных спешащих обитателей, и постепенно я стал успокаиваться. Мною овладело чувство отрешенности: пусть будет то, что будет, ничего уже изменить нельзя. Эх, оказаться бы сейчас далеко-далеко отсюда, на Земле, рядом с Паолой, бродить по лесу, слушать пенье птиц или даже карканье ворон. Я был на все согласен, лишь бы оказаться подальше отсюда. А потом совершенно неожиданно для меня зазвучали сирены, замигали огни, задвигались внутри переборок какие-то могучие механизмы, и я опять вернулся к действительности. Также совершенно неожиданно возник откуда-то из лабиринта переходов Дорум:

– Сир, все готово.

Я вздохнул:

– Что ж, мы тоже готовы. Где здесь у вас спокойный уютный уголок, где бы мы могли расположиться? Что-то мне не хочется возвращаться обратно в каюту. Или здесь такого места просто не существует?

– Нет, от чего же, такое место есть и не одно. Сейчас, Сир, я провожу вас, следуйте за мной. – Он развернулся, слегка зацепив меня своим хвостом, и опять стремительно стал удаляться в переходе.

– Лео, вперед, а то мы с тобой опять заблудимся.

Следуя как за маяком, за оранжевым лисьим хвостом, мы быстро добрались до ближайшего просторного лифта, поднялись на несколько палуб вверх, потом вышли, немного прошли по коридору и оказались в довольно уютном, на мой взгляд, небольшом помещении. Мягкий приглушенный свет, удобная мебель, красивая неброская драпировка стен с немногочисленными искусно расположенными произведениями искусства – все это вместе создавало атмосферу спокойствия и уюта. Огромное панорамное окно во всю стену позволяло почувствовать себя один на один со вселенной. Во всем этом угадывалась рука мастера.

С наслаждением я растянулся на одном из удобных диванов, Лео по обыкновению устроился рядом, Дорум выжидающе остался стоять у входа:

– Сир, подходит ли вам это место?

– Спасибо, Дорум, это как раз то, что надо.

– Нужно ли вам еще что-либо?

– Нет, больше ничего не нужно, благодарю. Возвращайтесь в рубку и внимательно наблюдайте за объектом, а мы через несколько минут приступим.

Дорум бесшумно исчез, и мы с Лео опять остались вдвоем, если не считать дремлющего на моей шеи Хеоса.

Некоторое время мы просто отдыхали, потом я взглянул на Лео:

– Ну что, рыжий, тянуть дальше не имеет смысла, надо приступать к действию. Ты понимаешь, что мне от тебя надо?

– Скажи, – просто ответил Лео.

– Я сейчас опять вступлю с ним в контакт. Но на этот раз не сам, ты меня подстрахуешь. Ты мне нужен для того, чтобы я смог выбраться обратно. В этот раз мне придется погружаться очень глубоко и сам я просто не смогу вернуться. Вот ты и будешь той ниточкой, которая поможет мне найти дорогу обратно. – Я немного помолчал, потом продолжил. – Была такая легенда у нас на Земле, там из лабиринта герою помогла выбраться нить Ариадны. А теперь ты будешь моей самой надежной нитью, Лео. – Я положил ему руку на голову, и мы некоторое время просто молчали, каждый погруженный в свои мысли. И в это время я почувствовал, как что-то издалека пытается нащупать контакт со мной. И я заспешил.

– Лео, пора действовать, он уже сам пытается меня найти, надо его немедленно опередить, иначе ничего из нашей затеи не получится. Быстрее, Лео, быстрее…

Я поудобнее устроился на диване, Лео подвинулся вплотную ко мне, я положил ему на голову ладонь, закрыл глаза, и все завертелось.

ВСТРЕЧА

Тишина, мрак, непонятно где нахожусь и совершенно непонятно, что происходит, но явно ощущаю чье-то присутствие, и это ощущение все более крепнет, становится все более осязаемым, потом мрак медленно тает, превращаясь сначала в серую пелену, а затем в легкую полупрозрачную, серую дымку. Из нее медленно проступают очертания человеческой фигуры, которая неуверенными ломаными шагами медленно, вразвалочку приближается ко мне, потом скорость нашего сближения рывком возрастает, и неожиданно я лицом к лицу сталкиваюсь с самим собой. Да, это я, вот только я какой-то странный, гротескный что ли. От моего двойника, одновременно скалящегося и внимательно, с каким-то жадным болезненным любопытством вглядывающегося в меня, исходит ощущение опасности. Я не двигаюсь, внимательно смотрю не него, и некоторое, долгое для меня, время ничего не происходит. Потом неожиданно моих двойников становится двое, трое, и вот уже целая толпа «меня» окружает меня же. Толпы моих двойников выстраиваются ровными рядами, множатся и исчезают за горизонтом. Чувствую себя скверно, но по-прежнему никаких активных действий со стороны моего или моих двойников не наблюдаю. Осторожно, медленно я поднимаю руку, и все они синхронно, с дурацкой, словно приклеенной улыбкой, как куклы, повторяют мое движение. Я пытаюсь заглянуть ближайшему двойнику в глаза, тот тоже делает такое же движение мне навстречу, и мы оказываемся почти нос к носу. Я вижу пустые, ничего не выражающие стеклянные, без единого проблеска разумной жизни, глаза этого существа. Это просто манекен, кукла, слепо копирующая мои движения. Но должна же быть во всем этом хоть капля разума, кто-то ведь управляет всем этим балаганом. Я протягиваю руку и касаюсь моего двойника и абсолютно ничего не ощущаю. Холод, пустота. Отодвигаю его, касаюсь следующего, эффект тот же. Куклы, просто бездушные куклы. Тогда я, словно корабль, раздвигаю моих двойников и устремляюсь вглубь.

Не скажу, чтобы я боялся, но ощущение было неприятное. Я как-то, когда был маленьким, попал с отцом на фабрику одежды, где в одном из залов стояли и лежали толпы разных манекенов. Сначала было интересно, но постепенно, уходя все дальше и дальше вглубь, я заблудился. До сих пор помню ощущение ужаса от этих неживых, страшных людей, которые протягивали ко мне руки и слепые, незрячие, но все равно внимательно следили за каждым моим шагом. Сейчас ощущение было схожим, да вот только я был уже не тот.

Я шел и шел, раздвигая эту дурацкую, кривляющуюся, безликую толпу, конца которой все не было. И ничего, абсолютно ничего не менялось. Мне начала надоедать такая ситуация. Тогда я сам предпринял некоторые действия, провоцируя противника. Взял да и дотронулся со смыслом до ближайшего меня. Между мной и копией проскочила небольшая голубоватая искорка, и от этого прикосновения она съежилась и через секунду просто распалась. Это воздействие повлекло за собой цепную реакцию уничтожения, один за одним мои копии распадались, и скоро я остался один в пустоте, из темной глубины которой за мной кто-то продолжал напряженно следить. Я ждал, ждал и некто, укрытый в глубине темноты. Ожидание затягивалось. И мне такая ситуация не нравилась: он мог ждать целую вечность, а я нет, с каждым мгновением эта темнота засасывала меня все глубже, надо было торопиться, пока еще я чувствовал связь с Лео и мог вернуться.

Я протянул перед собой руки, и из моих пальцев вырвались и унеслись в темную пустоту ослепительные лучи яркого радужного света. И в ту же минуту я услышал чей-то сдавленный крик боли, а потом передо мной опять появился я сам, но уже один. Этот «я» не кривлялся, а, потирая ужаленное лучами плечо, медленно приближался ко мне, выставив перед собой скрюченную руку. Я спокойно стоял. Не делая никаких попыток убежать или напасть. Я просто ждал. Он все приближался и приближался, пока, наконец, мы не оказались совсем рядом. Я смотрел ему в глаза и видел в них боль и ярость, но, увы, к моему глубокому сожалению, разума в них не было ни капли, а только безумная ярость раненого зверя. И тогда я попытался последний раз прорваться к его разуму:

«Брат мой, друг мой, услышь меня, протяни мне руку и я помогу тебе выбраться из этой темноты, безбрежного мрака к свету, к солнцу».

Но напрасно я напрягался в страшном усилии сломать барьеры, окружающие его разум. Разума за ними как раз и не было. Все так же бессмысленно тянулись ко мне его руки, чтобы схватить, раздавить, уничтожить. Все напрасно, все усилия тщетны, в его больном мозгу не было и капли разума. Проклятье на ваши головы, на тех, кто одел на него эту корону и лишил его самого ценного, возможности быть человеком. Что я мог сделать еще? Только одно-единственное, самое милосердное – потушить его бессмысленную, опасную для всего остального живого жизнь.

Я стоял и ждал, а он все приближался и приближался, и время растянулось, а может быть, и совсем замерло. И где-то далеко-далеко, на самом краю вселенной, я слышал отчаянный, зовущий меня голос Лео, а я все стоял и не мог пошевельнуться. Потом словно в полусне, с усилием поднял ему навстречу неимоверно тяжелую руку. Он все так же шел на меня, вытянув вперед свои руки, скалясь, пуская слюни, что-то крича и подвывая. Вид его был неприятен и ужасен. Я не понимал и, наверное, даже не слышал, что он говорил, весь был сконцентрирован в страшном усилии выстоять. А он все приближался и приближался и, наконец, спустя целую вечность наши руки встретились. Вспышка нечеловеческой боли. И все. Больше я ничего не помню. Я хотел бы рассказать всем, как это было. Но я больше ничегошеньки не помню, абсолютно ничего. Похвастаться тяжелой, изнуряющей битвой со страшным монстром мне так и не удалось.

Меня вытащил Лео. Это было единственное, что я знал твердо.

Когда я очнулся, мой ласковый ветер массировал мне спину и овевал лицо, а в помещении уже была куча народу: врачи, Дорум со своими сотрудниками, какие-то военные, люди в разноцветных и белых комбинезонах. Все кричали, размахивали руками, что-то говорили друг другу. Но я ничего не слышал, все было как в немом кино, совершенно беззвучно, и только ветер нашептывал мне слова утешения. С моей рукой что-то делал один врач, другой подсоединял меня к каким-то сложным устройствам, которые успели в несколько этажей вырасти возле моего дивана. Рядом внимательно следил за этой процедурой Лео, а я все думал, что же все-таки здесь творится. Куда все исчезло, откуда возникло и что вообще произошло.

Когда я мысленно поинтересовался об этом у Лео, он сказал, что я был практически без памяти несколько дней. Но меня не это интересовало, я даже не понял сначала, что сказал мне в эту минуту Лео, самая главная мысль все время ускользала от меня, но, наконец, я поймал ее и с затаенным страхом спросил:

– Лео, а что с нашим подопечным?

Лео был краток:

– Он исчез.

Я был потрясен.

– И все? Так просто?

– Ничего себе просто. Я тебя еле вытащил и едва сам ноги унес. Ты находился в коме почти неделю, да потом тебя еще несколько дней выхаживали, а ты говоришь «так просто». Радуйся, что живым остался.

– Не может быть. Господи, а я ничего не помню. Только единственное прикосновение к нему – и все. Что же все-таки произошло? Лео, а эта, его вселенная, она как, осталась?

– Нет. Все исчезло без следа.

Мы помолчали. Я никак не мог собраться с мыслями. В голове не укладывалось, как это все произошло. Рассказал бы мне кто-нибудь. Что же все-таки происходило в эту неделю.

Тем временем вокруг меня продолжалась активная деятельность.

– Лео, ты говоришь, что я целую неделю был в коме.

– Ну, не знаю точно, в коме ли, это так эскулапы Дорума сказали, но то, что ты ни на что не реагировал, это точно. Даже все их приборы показывали, что жизни в тебе практически не было. Ты был как камень.

– А ты?

Здесь Лео несколько запнулся.

– Что ты хочешь узнать?

– А ты Лео, что было с тобой в это время?

– Ну, поскольку я был с тобой связан, то я тоже ничего не помню, – смущенно сказал мне мой друг. А потом после заметной паузы добавил. – Знаешь, Крис, со мной такого никогда еще не было. Чтобы вот так из памяти вылетело несколько дней. – И он покачал мохнатой головой. – Ты хоть что-то помнишь, а вот я ничего. Только все время чувствовал тебя, что ты жив, что ты борешься. Ну и помогал, насколько был способен.

Я был растроган, попытался привстать и дотянуться до моего друга, который сидел рядом с моим ложем. Но тут же на меня тучей набросились все врачи базы и силой заставили опять лечь. Да я особенно и не сопротивлялся, выжат был, как лимон. И это при моих-то способностях и возможностях. А может быть, это я о себе очень возомнил?

Без сил лежа на диване, я все-таки попытался восстановить картину последних минут перед своим забытьем, но ничего не вышло. Как я не напрягался, результат был один и тот же, ноль. Последняя картинка, которая отпечаталась у меня в мозгу, так это как я притрагиваюсь к своему двойнику, а дальше – немыслимая боль и черный провал.

Но до истины следовало докопаться, причем немедленно.

– Лео, что же, по-твоему, все-таки произошло? Ведь происходило же что-то в течение нескольких дней? Или я просто так валялся и никак не мог прийти в себя. Не пойму что-то ничего. – И здесь меня осенило:

– Дорум!

– Да, сир? – надо мною с заботливым выражением на лице склонился начальник базы.

– Скажите-ка, Дорум, что происходило с этим космическим образованием в то время, как я был без сознания?

– Сир, там такое творилось! Наши приборы словно посходили с ума. Такие показания выдавали, такого просто не бывает. – Голос его поднялся в восхищении, потом сообразно момента опять упал до почтительного речитатива. – И, сир, потом все мгновенно исчезло. На приборах все отметки уже несколько часов фиксируют обыкновенный космический вакуум. Сир, похоже, что вы его уничтожили. – Теперь в голосе Дорума чувствовалось неподдельное восхищение. – Как вам это удалось, сир?

Ха, если бы я знал как. Я опять глубоко задумался.

Из этого состояния меня опять вывел голос Дорума:

– Сир, вам необходимо пройти обследование, вы несколько дней были практически мертвы.

– Нет, спасибо, Дорум, я себя чувствую совершенно нормально. – Я узнал знакомые нотки в голосе фокса, вспомнил подобное исследование на Земле, страшное кресло со шлемом и неугасимую жажду исследования в глазах его соплеменника. Дай им волю, так они бы разрезали меня на кусочки и каждый кусочек разобрали на молекулы, чтобы установить истину. Нет уж, благодарю покорно. – Я абсолютно не нуждаюсь в услугах врачей. Через пару часов я буду совершенно здоров, а пока распорядитесь на счет хорошего завтрака для нас.

Лисья морда выразила явное разочарование:

– Как скажите, сир.

А я в немом отчаянии воззвал к Лидингу:

– Лидинг, я ничего не понимаю. Что произошло? Столько было разговоров о всемогущем монстре, о его неуязвимости. Эти чудовищные, неоправданные средства, достаточно посмотреть только на эту огромную базу. И все ради чего? Ради того, чтобы я только прикоснулся к нему, и все, неужели все так просто? Или это только хитрый маневр с его стороны, он не исчез, а где-то затаился, и мы его недооценили?

– Успокойся, Крис, все происходило совсем не так, как тебе кажется. – Спокойно прозвучал у меня в голове знакомый голос.

– А как? – жадно спросил я.

– Все намного сложнее. Сколько ты провалялся без памяти, напомни.

– Дорум говорит, что несколько суток.

– Пять, – уточнил Лидинг. – Мы постоянно поддерживали с тобой контакт, – и после небольшой паузы уточнил, – и я могу сказать тебе совершенно точно – это были, наверное, самые трудные дни не только в твоей, но и в моей жизни. А поверь, прожил я достаточно долго и у меня есть, что вспомнить. Но эти дни – я никогда их не забуду.

– Да что же такое случилось в эти дни, расскажет ли мне кто-нибудь? – Взмолился я. – Что же я такое проспал?

– Да не проспал ты, а, наоборот, принимал самое непосредственное участие. Собственно говоря, только ты и действовал, ты да еще твой Лео, а мы все только наблюдали.

– Наблюдали за чем? Да говори же, наконец, не тяни, – опять взмолился я.

– Когда ты вступил в непосредственный контакт с ним, это был шок для тебя, и твое сознание практически отключилось. Ты боролся с ним на подсознательном уровне и если бы не твой ОП, вернее, если бы ты не подвергся раньше воздействию Оптимизирующего Процессора, то первые же секунды контакта для тебя стали бы и последними. Ты был как камень, но зато энцефалографы, или что там у них такое, приходилось менять почти ежесекундно, они не выдерживали и взрывались. Попроси Дорума и он тебе покажет, сколько и чего ты перепортил, когда так сказать, «спал». А что творилось в космосе в это время! Пространство раздирал такой катаклизм, что вся защита полигона мгновенно полетела и кто его знает, сколько и чего в эти мгновения возникло и было потеряно – это предстоит еще только определить. Думаю, что эта катастрофа войдет в историю не одной звездной расы, и многие ученые будут гадать о причинах этого явления. А сколько появится новых теорий! И только единицы будут знать точно, что в этот момент происходило и какой ужасной участи избежали остальные. А о тебе, дорогой мой, никто и знать не будет, опять таки, кроме нескольких посвященных. Это тебя не задевает?

– Нисколько. Я даже сам в это все не верю. – Я невесело рассмеялся. – Хотелось бы сказать, что это был страшный сон, но я даже и этого сказать не могу. Вот ведь как все получилось.

– А чего ты ожидал, поединка на шпагах?

– Да нет, я хотел посмотреть ему в глаза, надеялся увидеть там что-то человеческое, – с горечью сказал я.

– Ну и как, удалось? Что ты там увидел?

Я с огорчением ответил:

– Мрак! Полный мрак!

– Вот видишь. И перестань терзать себя, никого ты не убивал.

– Как же так, – вяло удивился я, – а он что, по-твоему, не человек?

– Нет, не человек в том смысле, в котором мы с тобой понимаем. Он жертва неудачного эксперимента. И в этом смысле мне, как и тебе, его очень жалко. – Лидинг замолчал, а потом опять продолжил. – А человек в нем погиб именно тогда. А сейчас ты сражался не с человеком, а с монстром. И бог весть, сколько жизней ты спас, уничтожив это чудовище.

Мы некоторое время молчали. Потом я опять спросил Лидинга:

– Ну а как ты считаешь, вправе ли вы были с ним так поступить.