Текст книги "Тюремные дневники, или Письма к жене"

Автор книги: Сергей Мавроди

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 28 страниц)

22 июня, воскресенье

Событий никаких. Информации, тем не менее, по-прежнему много.

Причем довольно-таки любопытной. Сегодня, к примеру, много говорили о наркотиках. Как я понял из всего, что я тут за все это время узнал и услышал (не только сегодня, а вообще), наркотики сейчас употребляют практически все, кто хоть как-то связан с тусовками, ночными клубами, шоу-бизнесом, криминальной средой и пр. Скажем, ту же травку – так ее вообще все поголовно курят. (Когда есть, конечно.) Ее, собственно, и за наркотик-то никто не считает. Так, баловство… Как, например, и тот же экстази. На дискотеках и ночных клубах это, судя по всему, вообще нечто вроде обычной выпивки или коктейля. Неотъемлемая, так сказать, часть. Рядовой атрибут. – Иду, смотрю, Солдат у перил стоит и вниз в зал смотрит. «У меня два доллара есть, – говорю, – будешь?..» («Доллар» – это на жаргоне порция экстази.) Он сразу оба принял, прикинь, и на костылях к лестнице попиздил. Он бедро тогда в аварии повредил, в гипсе ходил, с костылями. Я смотрю и думаю: «Как же он спускаться на одной ноге будет и с костылями?» Ни хуя! Смотрю, костыли под мышку, одной рукой за перила схватился и на одной ноге по лестнице прыгает. Как кенгуру! Спустился в зал и давай на одной ноге отплясывать. Я стою у перил, курю, смотрю на него и думаю: «Когда же он, блядь, устанет?

Ну, не пропрыгаешь же долго на одной ноге! Должен же он устать!» Так вот, я пока там стоял, минут пятнадцать, он так и прыгал!.. Кокс (кокаин) – очень благородный наркотик считается. Тоже практически все употребляют. В той или иной степени, конечно. Как ни странно, абсолютно все в один голос говорят, что никакого «мгновенного привыкания» к наркотикам не наступает. Даже от героина. Бросить на начальном этапе сравнительно несложно. Даже и не на начальном. Тот же Юра на воле постоянно травку, винт употреблял – практически ежедневно в больших дозах. (А в Чечне, говорит, вообще все солдаты и офицеры постоянно обкуренные ходят. Поголовно.) Коля одно время «плотно на коксе подвис» – раза два или три даже в больницу с «депрессухой» попадал. (При длительном приеме кокаина развивается тяжелая депрессия, выйти из которой довольно трудно. Надо прежде всего хорошенько выспаться. Проспать несколько суток – а без специальных препаратов это очень сложно. Под коксом спать вообще невозможно!) Так вот, Юра и Коля употребляли на воле наркотики довольно активно, здесь же, в тюрьме, спокойно без них обходятся.

Да, конечно, тут просто взять их негде, но тем не менее никаких видимых неудобств от этого они явно не испытывают. Я же, честно говоря, полагал, что если наркомана лишить наркотиков, то он чуть ли не умрет. Судя по всему, это не совсем так. Ну, по крайней мере, на более-менее ранних стадиях. Как ни удивительно, кокс – любимый наркотик молодых девушек. Причем, как все в один голос говорят, «тормозов у них вообще нет. Сколько есть, столько она и примет.

Никогда не остановится… Дороги такие делают – сантиметров по двадцать. Как она ее вдыхает – вообще непонятно. Как пылесос.

(«Дорога» – это полоска насыпанного порошка кокаина, которую вдыхают носом.)» – Еду в аэропорт с телкой друга встречать, – рассказывает Толя. – Ну, по дороге нюхнули пару раз. Приезжаем, стоим, ждем. А самолет задерживается. Она мне говорит: «Давай еще!» – «Да хватит тебе уже. Десяти минут еще не прошло. У тебя еще этот не дошел!» – «Дай кокаина, я у тебя отсосу!» – «Ну ладно, давай». И вот, пока самолета мы ждали, часа полтора, она все время без перерыва у меня сосала. Как швейная машинка. У меня уже шляпа вся распухла в конце.

Друг когда прилетел, я ему говорю: «Хочешь ее трахнуть?» И пока мы ехали до Москвы, он ее всю дорогу на заднем сиденье шпилил! – Это что, кокаин на женщин так действует? Возбуждающе? – уточняю я. – Да.

Если она примет – все! Ей обязательно трахаться нужно. Или сосать.

Она у тебя час, два сосать будет без перерыва. Заебет просто. А что они под коксом вытворяют – это видеть надо. Вся эта порнуха немецкая на кассетах – это детский сад. Она на стенку готова вбежать и сверху тебе на шляпу упасть. А за дозу дополнительную – вообще все, что угодно, сделает. Она, когда кокс видит, просто полностью над собой контроль теряет. Шторки ей сразу на глаза падают – бац! Все! Никаких моральных преград – ничего… Ты на волю когда выйдешь, если позабавиться захочешь, дай телке кокаина и потом периодически давай еще, чтобы она из этого состояния не выходила. Чтобы ее не отпускало. Она тебе такое устроит! Если телка хоть раз поняла кайф от кокаина – все. С первого раза она может и не понять, но если поняла – все! Ее уже ничем не остановишь. Единственное, что может остановить – отсутствие денег, но тогда она будет пытаться добыть их любыми путями. Будь она кто угодно, хоть жена президента – она за дозу все, что угодно сделает. Я сам был просто поражен тем, что я видел. Но многие, правда, быстро скатываются. Обычный путь: травка – кокс – героин. Героин сначала нюхают, а потом колют. А там уже пиздец. У меня, например, девушка знакомая была. Красивая, молодая совсем, и села на наркотики. Я через год встретил – не узнал. Еду на машине, смотрю – по улице идет. Вроде, знакомая, а вроде, и не она.

Вся худая, черная какая-то… Я останавливаюсь: «Таня, ты?! Что с тобой случилось?» – «Ну, вот так». – «Да ты что-то делай! Ты понимаешь, что так долго не проживешь? Ну, год, два – максимум». – «Я понимаю…» – «Может, тебе надо чего? Помощь какая нужна?» – «Ну, если есть долларов сто – дай». То есть ей вообще ничего уже не надо!

Вот купит дозу на эти сто долларов – и все! Конченый человек. Хочешь помочь – а понимаешь, что помочь-то уже нельзя! Все!.. Я больше всего боялся, чтобы Маше кто-нибудь не дал попробовать кокаина.

(Маша – это Толина подруга.) А она часто тогда в клубы разные ходила. С подругами, там, с друзьями… «Я пойду в клуб». – «Ну, иди». Не скажешь же: «Не ходи», – только хуже будет. А я-то знаю, что это такое, что там за публика. Я раньше уже все это прошел – клубы эти, тусовки… Тогда ведь, в 96–97 годах на коксе все сидели, все слои. От банкиров до квартирных воров. Я ей сразу сказал: «Если хоть раз увижу, хоть один только раз, что ты наркотики принимаешь – все. Можешь даже меня не дожидаться – сразу собирай вещи и уходи. А я это сразу узнаю. Я по глазам человека сразу выкупаю». – А что, можно узнать, что человек наркотики принимает? – заинтересованно переспрашиваю я. – Конечно, по глазам сразу видно. – И что, зрачки расширены? – Да необязательно. Зрачки могут и нормальными быть.

Просто взгляд меняется. При героине взгляд такой застывший, ну и зрачки обычно, как точки. И чешется человек все время. Руку, там, а обычно нос. Даже если и не принимает сейчас, а все равно по привычке кончик носа машинально почесывает время от времени. А при кокаине взгляд такой безумный становится, блуждающий, он ни на чем остановиться не может, шарит вокруг взглядом, как будто весь мир сразу охватить хочет. – А сам ты, почему не подсел? – Ну, я очень много видел, чем это кончается, как люди все теряют. Прямо у меня на глазах. Причем серьезные люди, с серьезными деньгами. У меня был знакомый, он весь Кунцевский рынок запчастей держал. Ну, серьезные же деньги! Живи, чего тебе еще надо? Подсел на кокс. Заметили. Раз сказали, два, три. Бесполезно. – И что? Убрали? – Конечно. Ты же не ребенок. Никто тебя за ручку в больницу не потащит. Ты сам решай.

Сам лечись. Здесь не могут вылечить – за границу поезжай. Никто же не против. Надо – деньгами поможем. Ты же не один работаешь, а в команде. Ты же всех подставить можешь. Сказали тебе – делай выводы.

Нет – извини!.. Да сколько я таких случаев видел! Наверное, это и останавливало. Я бы сразу в одночасье все потерял, чего годами добивался. – Деньги, в смысле? – И деньги, и все! Сразу под чистку бы попал. – Убрали бы? – Конечно, это был бы совершенно железный повод. – А через какое время уже явно заметно со стороны становится?

– Если плотно подсел, через два-три месяца уже совершенно четко видно. А через год – это вообще пиздец. Обычно же как? Сначала кокаин нюхают, потом героин. – Разве его нюхают? Я думал – колют? – Колют потом, чтобы меньшей дозой обойтись, подешевле. А сначала – нюхают. – А зачем вообще на героин переходят? – Дешевле. Кокаин дорогой. Грамм хорошего кокаина – минимум двести долларов. А бывает и по триста, и по четыреста. А ему на день пять грамм надо. А героин дешевле. Семьдесят долларов полграмма. Более сильный наркотик. – А они по-разному действуют? – Конечно, совершенно разные наркотики. Но героин я не знаю даже толком, как. Я его не понял. Мне сразу очень плохо от него стало. Рвало так, что я думал, умру. Желчью прямо. А от кокаина весь мир становится ярким, обостренным. Краски, чувства.

Голова ясная, думается легко, реагируешь на все быстрее и четче в несколько раз. Хочется что-то делать. Все радость доставляет. Вот едешь на машине, дождь идет, бьет в лобовое стекло – ты его совершенно по-другому воспринимаешь. Он тебя радует, возбуждает. А потом, когда отпускать начинает, возвращаешься из того яркого мира в этот наш серый… о-о-о!.. Все серое, дома серые, люди какие-то серые, спешат куда-то, сгорбившись. Така-ая депрессуха!.. Тут надо сразу коньячка немого выпить – чтобы сгладить переход. Чтобы не слишком резко. Тогда все более-менее нормально. – А морфий ты не пробовал? – Морфий? Нет. – А сейчас наркотиков больше стало или меньше? – Я думаю, больше. Просто более дешевые. Чернуха всякая, колеса, некачественное все. А вообще, судя по тюрьме – больше. Все тюрьмы наркоманами забиты. Молодежь – так вообще все поголовно.

Движуха и ширево – вот и все их мысли! – А движуха-то здесь причем? – удивляюсь я. – Как это причем? – в свою очередь удивляется Толя. – Надо же ему ширево где-то добывать? Вот он, как вечер, и начинает движуху в камере наводить. Соседям отписывать, дороги налаживать. – Да молодежь сейчас вообще все наркоши! В тюрьмах – так вообще все, – подтверждает и Коля. – На суд едешь, все разговоры только о дозняках, о ширеве, о кумаре. Что колоть, что пить, какой приход что дает! Все!! Больше их вообще ничего не интересует. Какие там бабы! У него там и не стоит ничего давно. Он и забыл уже, зачем шляпа-то нужна! Господи, какая-то другая реальность! Другое измерение. А я-то, дурачок наивный, прожил всю жизнь и ни одного наркотика не то что не пробовал, но даже и в глаза-то никогда не видел! Блядь, прямо неудобно как-то!.. Ущербным каким-то себя все время чувствуешь.

Светскую беседу в камере поддержать не можешь. В натуре.

Р.S. Хотя нет, впрочем. Кокаин высшего качества – это белый порошок с розоватым оттенком. На воздухе испаряется. Это я теперь твердо знаю.

От Толи с Колей. Фуфло мне теперь не двинут!

23 июня, понедельник

Толя – поистине неисчерпаемый источник информации. Слушаю, помалкиваю, да на ус мотаю. Тем более, что послушать есть что.

Сегодня, к примеру, разговаривали о структуре преступных группировок и об их методах работы. – А ты кто был? Ну, бригадир, там, или кто?

– Да нет там никаких бригадиров! Это все мусора придумали. Иерархия есть, но она не жесткая. Если какой-то серьезный вопрос – все совместно решают. Например, решаем взять под себя какого-то серьезного бизнесмена. Собираемся все и начинаем обсуждать. Вот есть такая-то информация. Из такого-то источника. Человек свободен. Крыши у него нет. Хотя «крыша» – это тоже чисто мусорской термин. Просто говорят: человек свободен. Советуемся и решаем начинать с ним работать. Поручаем: ты занимаешься наружкой, ты ставишь телефоны на прослушку, жучки в квартире, ты все про его семью выясняешь, ты пытаешься кого-нибудь из его окружения подкупить, ты финансовые дела пытаешься пробить и т. д. Есть специальные люди, которые, скажем, с секретаршами знакомятся и ебут их. Секретарши же эти все по клубам разным ходят, тусуются… Так вот, есть специальные люди, которые с ними там знакомятся. Красавцы, одетые все с иголочки, с кучей денег во всех карманах, на шикарных машинах. Все это им специально проплачивается – машины и пр. – как спецодежда. В общем, начинаем работать. Обычно вся работа занимает месяца два-три. Потом приезжают к нему в офис люди и начинают разговаривать. Ну, он же видит, люди все серьезные, все хорошо одетые, на хороших машинах, с оружием официальным – специально пистолет на стол выложишь, чтобы видел.

Серьезная, в общем, команда. Не шайка наркоманов каких-то, которых сдашь сейчас в мусарню, и на этом все закончится, а конкретные люди.

Если начинает артачиться – сразу ему на стол пачку фотографий. Весь расклад его и его семьи. Какой бы ни был крепкий человек, а все за семьи свои боятся. А куда ему деваться? Сам-то он, может, и уехал бы куда-нибудь, спрятался… Ну, а семью куда денешь? Родственников? Да там иногда такие ситуации возникают – караул! Жен с любовниками фотографируют, еще чего-нибудь выясняется. Такая иногда грязь всплывает – вообще пиздец! – А все это и сейчас есть? – Конечно.

Только сейчас все уже поделено, все в легальном бизнесе уже пристроились. Поэтому совсем беспредельных наездов нет практически.

Ну, а так – все есть. У нас, вот, есть ряд очень серьезных людей.

Бизнесменов. Они давно уже платят и будут всегда платить. А куда им деваться? Если человек отказывается платить – его обязательно надо или заставить, или убить. Иначе и другие откажутся. Все развалится.

– А ты говоришь: жучки ставить? А как это делается? Через окружение?

– Обычно через окружение. А в самых сложных случаях – можно на стекло в квартире. Сверху с крыши спускается человек на веревке и аккуратно прикрепляет к стеклу. Обычно ночью это делается, вдвоем или втроем. Веревку через вентиляционную трубу на крыше перекидывают, закрепляют и человека опускают, а потом поднимают такой специальной ручной лебедкой. Тут даже и особой подготовки физической не требуется. – А как сигнал снимать? – Специальный автобус с аппаратурой внизу ставится под окнами или рядом где-нибудь, и слушаешь там все и записываешь. Все, что в квартире делается. Эта аппаратура обычно на свои ЧОПы официально оформляется.

Но когда дело серьезное, у них забираешь ее, так как там же менты бывшие работают, в ЧОПах. Они, хоть и свои, но все-таки до конца им нельзя верить. Поэтому, когда серьезное дело – забирают у них автобус и сами работают. Н-да… Вообще-то все это очень любопытно… Очень! Воздержусь, впрочем, пока от каких бы то ни было комментариев. Информации вот побольше соберу – тогда, может, и прокомментирую. Но вообще-то о-очень интересно!.. Ну прямо очень!

Кое-что, похоже, только сейчас начинает для меня наконец-то потихоньку проясняться. И некоторые, честно говоря, весьма и весьма неприятные мысли и столь же неприятные и совершенно неожиданные к тому же догадки в этой связи у меня, признаться, возникают… Были ведь там в свое время отдельные эпизоды, были… Довольно, скажем так, странные… И даже более того – просто порою абсолютно на тот момент необъяснимые. И вот теперь… Впрочем, не будем торопиться с выводами. Информации все ж пока еще совершенно недостаточно.

Подождем продолжения. Тем более, что и ожидать-то его, похоже, долго не придется. Темп событий вокруг меня явно ускоряется. Судьба играет уже открытыми картами. Если так пойдет и дальше, то, чувствуется, еще совсем немного – и из отдельных кусочков мозаики сложится наконец-то и вся картина в целом. Щелчок! – и вот уже в густом переплетении ветвей и листьев вдруг четко проступают контуры прячущейся там фигуры. До этого невидимой. Вот только я что-то не совсем уверен, что хочу ее узнать. Какое-то предчувствие… Не так уж много по-настоящему близких людей у меня сейчас уже и осталось.

Впрочем, пустое. Если судьбе опять угодно предложить мне сыграть с ней ва-банк – что ж, я готов! Я выиграю. «Но не поверите, как нехорошо на душе у меня».

24 июня, вторник

Опять, блядь, вокруг меня какая-то непонятная суета начинается.

Два события, и оба не очень-то приятные. А точнее, очень, я бы даже сказал, пренеприятные. Во-первых, Толина мама на свидании рассказала ему, что сегодня внизу, на проходной видела, как какой-то мужчина, весьма пожилого и преклонного возраста, настойчиво пытался выяснить, здесь ли сидит Мавроди? («Мы не даем таких справок!» – «Нет, ну все-таки?») Ну вот, кто это, спрашивается, может быть? Ясно ведь, что, скорее всего, какой-нибудь акционер, вкладчик. А кто же еще? И это не есть хорошо. Это плохо. Это, блядь, очень даже плохо! Ведь если они, акционеры, сюда ходить повадятся, митинги свои около тюрьмы устраивать начнут – кончиться все это для меня может весьма и весьма печально. Хуево, прямо скажем, может кончиться! Вот переведут еще куда-нибудь отсюда. Укатают, блядь, на хуй в какую-нибудь богом забытую Капотню, как в свое время Соловьеву. От греха и от акционеров подальше. А что? Запросто! (А хуй ли, спрашивается, мне в этой Капотне делать? Чего я там не видел!) Пиздец, короче.

Внеочередной. Господи, спаси и сохрани! А во-вторых, передача на первом канале сегодня про меня была. Ну, вообще-то, не совсем про меня. Точнее, не только про меня. А про всю, так сказать, проблему в целом. Про всех, блядь, современных вредителей и врагов народа.

Словом, про строителей финансовых пирамид. Такова была тема этой замечательной передачи. Сама же передача – это сорокинский «Основной инстинкт». Вот удивительное дело! Пока эта дамочка вела «Вести», она мне даже нравилась. Ну, честное слово! Умная такая, сдержанная, интеллигентная, милая и симпатичная женщина. Довольно обаятельная.

Но стоило ей только попытаться заняться чем-то самостоятельным, «серьезным», стоило начать о чем-то там «рассуждать» и что-то там «анализировать»… Боже мой! И в какой только поистине злосчастный миг пришло в ее хорошенькую головку эта кошмарная мысль создать свою собственную «умную» передачу?! Кто только ей это насоветовал? Какой злой и коварный бес-искуситель ночью на ушко нашептал? Не слушайте его, о, моя Светлана! Не верьте врагу рода человеческого! Он же вас обманывает! Красавицы не должны вести умные передачи. Они вообще не должны слишком много думать. От этого портится цвет лица. Если и они начнут думать, то что же останется делать Аристотелю, Платону и Канту? Красавицы должны быть все время холодными, загадочными и молчаливыми (как царевна-лягушка). Разговаривать на умные темы, рассуждать и дискутировать им противопоказано. Лучше, конечно, вообще молчать (подобно спящей красавице). Ну, в самом крайнем случае – бесстрастно зачитывать заранее подготовленный кем-то текст в качестве диктора «Вестей». Но говорить что-то от себя – боже упаси! Дорогая моя Светлана Ивановна! Светочка! Опомнитесь!

Остановитесь! Не делайте этого!! Умоляю вас! В качестве диктора «Вестей» Вы были настолько прекрасны, что улучшить этот ваш замечательный волшебный образ уже решительно ничто в этом мире не сможет. А вот ухудшить… Вы и так сейчас царевна! Зачем же вам опять в лягушку-то превращаться? Стойте!! Да стойте же! Молчите!! Не на-адо!! Не-е-ет!!!.. Все, поздно. «Ворона каркнула во все воронье горло». Сыр выпал. Чары рассеялись. Часы пробили полночь, карета превратилась в тыкву, кучер – в крысу, а блистательная теледива – в обычную полноватую, средних лет бабу. Не слишком умную, но зато слишком даже болтливую. С интеллектом, кругозором, образованием и безапелляционностью средней руки домохозяйки, рассуждающей на кухне о мировых проблемах. Бог ты мой! И какой только Иванушка-дурачок эту спящую царевну поцеловал? Кто, блядь, ее разбудил?! Господа, никогда не целуйте спящих красавиц! Не будите их! А если уж все-таки ненароком разбудите, если не удержитесь и поцелуете, то, по крайней мере, сами потом слушайте все те бесконечные потоки бесконечной болтовни, которые неизбежно обрушит на вас любая женщина, проснувшаяся после столетнего молчания. И уж ни в коем случае не пускайте ее на телеэкран. Даже близко к нему не подпускайте! Мы-то здесь причем? Сами разбудили – вот сами и расхлебывайте! Н-да… Ну, так вот. Тема передачи, повторяю: «Вредители… Тьфу, черт! Строители финансовых пирамид». Тема, конечно, совершенно удивительная. Ладно, ну самой-то Сорокиной это, положим, и простительно – она особа в общем-то бесхитростная и простодушная, что с нее возьмешь? Ей, конечно же, тема передачи абсолютно безразлична – какая, собственно, разница, о чем сегодня щебетать – о радиоактивных отходах или о финансовых пирамидах; она ни перед чем никогда не спасует, и ничто ее врасплох не застанет. Ей, как истинной женщине, легкомысленной и ветреной дочери Евы, все эти высокие материи глубоко безразличны. Ей главное – на телеэкране покрасоваться, с почтеннейшей публикой поперемигиваться и пококетничать, да глазки ей с экрана построить.

Это и есть ее основной инстинкт, основное блюдо ее передачи. А тема – это только гарнир, соус, под которым это блюдо сегодня к столу подается. Тема – это всего лишь деталь туалета, дополнительный аксессуар, нечто вроде сумочки, не более, чем выгодный фон для ее нового платья и вот этих самых премиленьких туфелек (правда, прелесть?). Итак, с самой Сорокиной, еще раз повторяю, взятки гладки. Бог уж с ней! Но остальные-то?! Остальные? Как можно целый час говорить ни о чем? Если вы говорите о финансовых пирамидах, то хоть определитесь сначала, что же это такое? Неплохо бы все-таки внести, наконец, ясность. А то ведь люди до сих пор бог весть что про них думают. Кто во что горазд. Так что же такое «финансовая пирамида»? Самое удивительное, что точного ответа на этот вопрос никто не знает. Все кругом говорят: «Финансовая пирамида!.. финансовая пирамида!..», даже целые передачи, дискуссии и обсуждения на эту тему устраивают, часами воду в ступе толкут и из пустого в порожнее переливают, но никто так толком и не знает, что же это, собственно, такое? Это, когда «деньги предыдущим выплачиваются за счет последующих»? Но под это определение сразу же автоматически подпадает, скажем, любая азартная игра. Там ведь тоже выигрыши победителям выплачиваются исключительно за счет проигравших. Так почему же азартные игры существуют совершенно легально, и пирамидами их никто не называет? Да что там азартная игра? Возьмем любой банк или даже вообще любую финансовую структуру и присмотримся к ним повнимательней. За счет чего, к примеру, тот же банк выплачивает проценты по вкладам? Сам-то он, естественно, утверждает, что за счет осуществляемой им собственной деятельности; что он, дескать, прокручивает ваши деньги и зарабатывает на этом. Но так ли это?

Предположим, что вы с приятелем пришли сегодня в банк и вложили туда деньги. А назавтра вы вдруг неожиданно решили свои деньги забрать.

Совершенно очевидно, что ничего «заработать» на них банк еще не успел, но, тем не менее, проценты по вашему вкладу вам будут сполна выплачены. Из чего? Из каких средств? Правильно. Из средств вашего приятеля. Других источников денег у банка просто нет в принципе! И если вы со своим приятелем за деньгами явитесь вместе – банк просто-напросто разорится. На практике это не происходит только потому, что, во-первых, клиентов много, а во-вторых, одновременно за деньгами они обычно все-таки не являются. Но сути дела это не меняет. Фактически любой банк – это финансовая пирамида, более или менее хорошо организованная. В подтверждение своих слов сошлюсь на такой любопытный факт. Не так давно в одной из наших газет (в «Комсомолке», кажется) был описан следующий, весьма интересный случай. Некий англичанин случайно обнаружил у себя финансовые документы, свидетельствующие о том, что его пра-пра-прадедушка лет двести или даже триста тому назад вложил в Национальный Английский Банк (ну, или как он там у них правильно называется?), несколько фунтов. И сейчас, с учетом всех, набежавших за это время простых и сложных процентов, сумма эта выросла до совершенно какой-то астрономической цифры, выплатить которую банк просто не в состоянии.

Да, собственно, и выплачивать никто ничего не собирается, и вся эта ситуация преподносится просто как забавный казус. А собственно говоря, почему? Если банк все это время работал, крутил эти деньги, получал на них, как он утверждает, прибыль, то где она? Куда она делась? Почему банк не в состоянии сейчас расплатиться? Значит, он все это время лукавил? И ничего он, по сути дела, серьезного не зарабатывал? А просто собирал себе потихоньку да полегоньку денежки под небольшой процентик и выплачивал потом этот процентик по предыдущим вкладам почти исключительно за счет вкладов последующих.

Банк солидный, государственный, а значит «надежный» – а потому и процентик имел возможность назначить совсем маленький («зато надежно!»). Экономика в Англии все это время была стабильная, потрясений и паник никаких не было – чего не жить? Вот он и жил себе да жил. И так и дожил до наших дней, пока не случился с ним этот досадный казус. И тайное фактически стало явным. Что никакой это не «банк». Что нет вообще никаких «банков». «Хороших», здоровых финансовых структур, честно зарабатывающих деньги и выплачивающих исключительно из этих, честно заработанных денег, проценты по вкладам. В отличие от «плохих» финансовых структур – «финансовых пирамид» – выплачивающих заведомо завышенные проценты, которые реально они не зарабатывают. Что нет вообще никаких «хороших» и «плохих» финансовых структур. Что все это грандиозная ложь. Есть одни только финансовые пирамиды, плохо или хорошо организованные.

Вот, собственно, и вся разница. К плохо организованным государство автоматически относит любые нестандартные финансовые структуры (например, МММ). Не потому, что они действительно «плохие» (это-то как раз никому заранее не известно), а просто потому, что в отличие, скажем, от тех же банков – тоже финансовых пирамид, но с многовековой историей, а потому тщательно уже изученных и полностью предсказуемых – эти новообразования – совершеннейшая terra incognita (земля неизвестная). Они абсолютно не изучены, их поведение, время жизни и вообще влияние на социум совершенно непредсказуемы. Это какие-то новые, неизвестные еще мутации старых, добрых, давно известных и хорошо знакомых вирусов финансовых пирамид: банков, сберегательных касс, инвестиционных фондов и пр. Возможно, для организма, для всего общества в целом, они не только не вредны, но наоборот, очень даже полезны. (Как это было в случае с МММ.)

Возможно. Но лучше все же не рисковать. Государство и не рискует.