Текст книги "Тюремные дневники, или Письма к жене"

Автор книги: Сергей Мавроди

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 28 страниц)

2 мая, пятница

Костя с Витей решили сходить все-таки хоть раз на прогулку.

Подышать, так сказать, свежим воздухом. Вася тоже поначалу непременно хотел идти и даже неоднократно во всеуслышанье об этом заявлял («Какая сегодня погода прекрасная!»), но в самый последний момент почему-то вдруг передумал.

«Что-то он с нами на прогулку в последнее время не ходит, – заметил по этому поводу Витя. – С Цыганом ходит, а с нами нет». – «Значит, есть причина!» – злобно ответил Костя. (Костюм и трусы его до сих пор не высохли…)

Во время прогулки в соседнем дворике начали вдруг ломиться в дверь. «Старшо-ой! Старшо-о-ой!! Откройте, человеку хуево!»

Бесполезно. Зов вопиющего в пустыне. Так до конца прогулки и провопили.

В камере Витя первым делом спрашивает Васю:

– Вася, ты чего на прогулку сегодня не пошел?

– Да… так… расхотелось что-то…

– Борисыч! Ты с каждым днем все скромнее и скромнее становишься!

Тебя так секретарша потом не узнает.

Вася с готовностью улыбается, но молчит.

– Или она тебя по запаху узнает?!

Вася по-прежнему ничего не отвечает.

Из-за прогулки Костя с Витей так больше и не заснули. Несколько раз ложились, потом опять вставали, пили чай с баранками и пр., и пр. Вконец измучившись, Витя предлагает мне сыграть партию в шахматы. Я подвигаюсь на лавке и собираю бумаги. Витя садится рядом, достает доску, ставит ее на стол и начинает расставлять фигуры. Я заканчиваю возиться с бумагами и собираюсь уже перейти на другую сторону стола, как в этот момент Вася вдруг неожиданно спрашивает:

«А вы в одном ряду будете играть? (Сидя на одной лавке, с одной стороны стола.) Можно, я с другой стороны сяду, поем?» – «Вась, ну ты что, в натуре? Никогда не видел, как в шахматы играют?» – «Да откуда я знаю!»

Вечером Андрей получает маляву от своего подельника. Внимательно ее читает, а потом говорит Косте: «Кость, прикинь, что мне тут подельник пишет! «Андрюха, загони мне каких-нибудь сказок. Больше я ничего читать не могу». (Подельник Андрея – это здоровеннейший бугаина под два метра ростом. Или даже выше! Мимоходом сломавший какому-то случайно подвернувшемуся ему в подъезде бедолаге сразу обе ноги. Зовут Вован. Видел его раз на сборке.)

Андрей на минуту задумывается, а потом, помолчав, говорит: «Да сказки я бы и сам сейчас с удовольствием почитал…» – «С удовольствием – дороже!»

3 мая, суббота

Костя, похоже, никак не может забыть Васе свой день рождения и вчерашнюю историю с чаем. Сегодня перед прогулкой он вдруг совершенно неожиданно обрушился на него по поводу телевизора.

Путем сложнейших интриг и беззастенчивого запугивания робкого и доверчивого Васи («А вдруг ОНИ проснутся?») я добился того, что днем телевизор теперь у нас обычно выключают. Должны же в конце концов Костя с Витей полноценно отдыхать после напряженнейшей ночной работы на решке! Работы, между прочим, в интересах всей камеры!

– Никто не запрещает включать телевизор днем. Никто никому тут вообще ничего не запрещает! А попросить по-человечески – это другое дело. А если кто не понимает – то и к нему будет такое же отношение!

Хотите – пожалуйтесь вон в соседнюю камеру (вору)!

– Да я, Кость, вообще ничего не говорю! Я этот телевизор вообще никогда не смотрю и не включаю!..

(Какая наглая ложь!! Нет, ну вы только послушайте!..)

… Я, Кость, в случае чего, всегда на твоей стороне буду! Я тебя всегда поддержу!

– Да не надо, блядь, меня поддерживать! Я и сам за себя отвечу! А вот если…

К счастью для Васи дверь камеры в этот момент открывается.

«Прогулка!» Костя умолкает на полуслове.

На прогулку выходят трое – Витя, Костя и я.

– Да чего ты на него набросился? – удивленно спрашивает Витя.

– По-моему, он вообще не при делах (не при чем).

Но Костя непримирим!

– Я не мальчик!! Мне не четырнадцать лет! Все я вижу!

Я пытаюсь хоть как-то разрядить ситуацию.

– А соседняя хата-то тут причем? На что жаловаться-то? Ну, даже если бы и действительно запретили – ну, и что?

– В тюрьме нельзя ничего никому запрещать. Если кто-то смотрит телевизор, его нельзя выключать. На Бутырке в свое время хата была, где какие-то спортсмены сидели. Они в хате спортом занимались и поэтому курить всем запрещали. Курить там только в какое-то конкретное время можно было. Воры объявили хату блядскою, и всем этим спортсменам потом хребты на сборках и этапах поломали!

Ну и ну!.. Это значит и я, блядь, по острию ножа хожу? Васю бедного терроризирую! Нажалуется на меня «в соседнюю хату»…

Вечером пришла какая-то совсем уж дурацкая малява от легендарного Зубарька. (Это у которого невеста вскрывалась – ну, я тебе в свое время писал про эту историю.) Фотография смеющейся… э-э… скалящейся лошади и надпись: «Если вы с ней знакомы – пишите.

ЗаранИе душа». (Заранее благодарен, от души.)

Кстати, судя по точковке, несколько ответов он уже получил. Не знаю, правда, каких. Хотя, с другой стороны, делать здесь все равно абсолютно нечего. От такой скуки смертной чего только не сделаешь!

Даже и Зубарьку напишешь.

– Да, крышу у него, похоже, совсем сорвало. Конкретно!

– Ну, конечно. Винтом, хуй ли!

(Зубарек – наркоман и сидит на «винте». На перевентине.)

Я с любопытством спрашиваю Витю:

– А ты разве его знаешь?

– Конечно. Он же у нас в хате сидел. Кровь сворачивал!

– Как это?

– Ну, по пять раз одну и ту же историю всем рассказывал. Причем, без всякого зазрения совести. Сегодня, к примеру, расскажет, а завтра подходит к тебе и опять все сначала начинает. Со всеми подробностями. Ну, я-то ему сразу, после первого же раза сказал:

«Стоп-стоп-стоп! Давай сведем наше общение к минимуму!» А только так тут и можно! Иначе нельзя. Деликатность эта – только себе в ущерб выходит. На фиг это надо!

Р.S. Костя, кстати, рассказал на прогулке, какие именно акты нарушения режима в Ульяновске писали тамошние козлы.

– «Ходил в локальном участке с дурными мыслями».

– Это что, шутка?

– Нет.

– И что за это давали?

– Трое суток ШИЗО. Я сам сидел.

4 мая, воскресенье

Костя с Витей в конце концов окончательно смирились с мыслью о том, что работать ночью на решке и ходить днем на прогулку решительно невозможно. Чтобы убедиться в этом, им хватило двух дней.

Оно бы, конечно, и можно, но днем обязательно что-нибудь, да случается – то шмон, то ларек, то непонятки какие-нибудь… Не говоря уже о том, что цинкуют днем теперь практически постоянно.

Короче, гулять им нереально.

Днем не высыпаются, а ночью, хочешь, не хочешь, а работать на решке надо. («Или ты думаешь, что это у нас хобби?» – остроумно заметил Витя в ответ на простодушный совет Васи «вставать вечером попозже».)

В общем, промучились они два дня, да и завалились сегодня сразу после проверки спать!

Увидев это, Вася воспрянул духом и пристал ко мне, как банный лист. Прилип, блядь, как какая-то рыба-прилипала к несчастной акуле!

Уклониться от прогулки не было никакой возможности. «Да пойдем, Сереж, сходим! Свежим воздухом хоть подышим!.. Посмотри, какая сегодня погода!.. Да нельзя же все время в камере сидеть!» и т. д.

Нужно было иметь твердость Муция Сцеволы, чтобы устоять против таких зазываний. Разумеется, я не устоял.

Но за душевную рыхлость свою я был наказан… В течение всего часа, отведенного на прогулку, от самой первой до самой последней минуты, я простоял с Васей в углу прогулочного дворика, выслушивая его бессвязные и беспорядочные бредни и жалобы. Вася от волнения брызгал слюной, захлебывался словами, то и дело размахивал руками, как-то нелепо подпрыгивал на месте и всем своим видом ужасно напоминал какую-то гигантскую раскудахтавшуюся курицу. Наседку, потревоженную появлением в небе ястреба. В общем, одну из страбоновских птиц. (Известный древнеримский географ Страбон в своей «Географии» упоминает, что на одном из пустынных островов спутники Диомеда были превращены в птиц, которые ведут там «в некотором роде человеческую жизнь».)

Господи милостивый, что же, оказывается, творится в его голове!

Чем же она забита! Какие только противоречивые страхи и сомнения его не терзают! От опасения остаться завтра без обеда («А вдруг ко мне в это время адвокат придет?») до боязни страшной мести Кости за съеденный горох («Да я же не нарочно! И вообще он сам сначала отказался!»).

Словом, если бы курица вдруг внезапно обрела дар человеческой речи, она бы наверняка заговорила именно так. Причем именно голосом Васи. Я слушал этот «бред куриной души» (выражение Белинского), утешал как мог несчастного Васю и думал о том, что вот теперь-то я, кажется, начинаю наконец понимать, что именно имел в виду Платон (или Сократ?..), когда называл человека «двуногим без перьев».

Вечером разговор в хате заходит о женщинах. Весна, май, «девчонки сейчас на улицах раздеваться начнут». Андрей мечтательно вспоминает:

– А я когда в мусорке сидел, там в камеру мусора проститутку бросили. Она кричит: «Выпустите меня отсюда!», а мусора стоят, смеются.

– Дала? – деловито спрашивает Костя.

– На хуй она нужна! Животное.

5 мая, понедельник

Дождь… Тюремная погода. Не так грустно. На воле все ведь сейчас тоже по домам сидят. Взаперти… Донесли долги по ларьку: лимоны и тетрадь.

Опять приходил следователь. Опять «разговаривать по душам». То есть хуй знает зачем. Кровь мне сворачивать. Нервоз наводить.

На этот раз решил, похоже, сменить тактику.

– Знаете, Сергей Пантелеевич, меня вот что удивляет. Мы вот сейчас занимаемся акциями Газпрома. И такое впечатление, что Вас абсолютно все обманывали! Даже ближайшие сотрудники. Нажились, а потом выбросили, как использованный гондон.

Ого! Что-то не нравится мне эта излишняя резкость формулировок.

Похоже, что меня просто-напросто провоцируют. Разводят.

Психологическими экзерсисами, блядь, занимаются. Играют, в общем, как кошка с мышкой. Как Порфирий э-э… Петрович? Иваныч?.. (Черт!

Отчество забыл. Ну, будем считать, что «Петрович».) Короче, как Порфирий этот блядский с Родионом Раскольниковым. С Родей. Впрочем, тема-то безобидная. Почему бы и не поболтать… Так хотите побеседовать? Извольте-с.

– Это нормально.

– Что нормально? Что Вас бросили?

– Конечно. А зачем я им сейчас нужен?

– Ну, не знаю… Мне бы лично было обидно.

– Почему? Наши с ними отношения были чисто деловыми и полностью исчерпывались словами: «Повинны беша работе» (старославянск.) – обязаны были работать. Все! А так – у каждого своя жизнь. И это правильно.

– Есть еще понятие порядочности. Могли бы хоть передачу Вам принести. Из тех миллионов, что у Вас украли. Я же был на обысках.

Все прекрасно упакованы. Все в полном порядке. Живут в свое удовольствие. Но никто ведь из них с тех пор сам даже на волосок не поднялся! Вот как был тот уровень, так он и остался. Т. е. сами по себе люди абсолютно ничего из себя не представляют. Ноль! Всем, что у них сейчас есть, они обязаны исключительно Вам!

– Ничем они мне не обязаны! Никто вообще никому и ничем не обязан. Не они использовали меня, а мы использовали друг друга.

Обоюдно! Они – меня, я – их. Когда мы перестали быть нужны друг другу – мы расстались. Это нормально.

– У Вас есть друзья?

– Нет. Но это тоже нормально. Я в свое время интересовался психологией. (Чем, блядь, я только не интересовался!) Так вот: если у человека к сорока годам остается хотя бы один друг – значит, ему повезло! Вам, простите, сколько лет?

– Мы с Вами, Сергей Пантелеевич, почти ровесники!

– Прекрасно. Вот у Вас есть друзья? Настоящие? Не просто коллеги по работе, а именно друзья?

– Есть один… Да нет! Пожалуй, что нет!

– Ну, вот видите.

– Вообще, у Вас такие странные взгляды…

– У меня не странные взгляды. У меня реальные взгляды.

«Бросили!..», «обидно!..» – чушь все это! Человек сам всегда во всем виноват. Люди свободно гуляли по комнатам с деньгами, и за ними не было никакого контроля. Бери, сколько хочешь! Никто и не заметит. Не похвалит и внимания не обратит! Воруешь – и воруешь. Не воруешь – значит, не воруешь. Дело твое. Никого это особо не волнует.

Естественно, они воровали! Это нормально. Это просто свойство человеческой природы. Любой бы на их месте воровал. Это, повторяю, нормально. Было бы удивительно, если бы они не воровали. Вот это было бы чудо! А так – все правильно!

Я же их сам фактически поставил в такое положение! Написано же в Библии: «не искушай!» А я их как раз именно искушал! Вон миллионы на полу валяются! Никто их даже и не считает. Бери, сколько хочешь!

Никто даже и не знает, сколько их тут. Хочешь – бери! Не хочешь – не бери. Так чего теперь удивляться, что брали? Чего тут кого-то винить? Себя винить надо! Больше некого! Если бы люди в таких условиях не воровали – это было бы противоестественно. Противно свойствам человеческой природы. Это были бы уже не люди!

– Так почему же у Вас контроля-то никакого не было?

– У меня просто не было времени этим заниматься. Мое время стоило дороже. Гораздо дороже! Они воровали быстро, но я зарабатывал еще быстрее! Значит, такое положение дел было для меня экономически оправданным. Это были просто накладные расходы. Как утряска-усушка.

Бой стеклотары. Это как айсберг в тропическом море! Плывет и одновременно тает. Тропики, жарко! – так что тает быстро. И чем дальше – тем быстрее. Но айсберг большой! Так что шансы есть. Все зависит от скорости. Надо успеть доплыть до цели, пока не растаял!

Быстрее!! Еще быстрее!

– Вы говорите удивительные и странные вещи!

– Это просто правда. А Бог правду любит и нам велит. Как следователь! Что в Библии написано? «Господь праведен – любит правду» или «Господи! Кто может пребывать в жилище твоем?.. Тот, кто ходит непорочно и делает правду, и говорит истину в сердце своем».

Ну, и т. п.

– Вы цитируете Библию. Вы что, так религиозны?

– Нет. Просто мы говорим о серьезных вещах, о глубинных свойствах человеческой природы. О добре и зле, о правде и лжи. Так что и источник ссылок должен быть серьезный. Цитированием одних только светских писателей тут не отделаешься. Это ведь всегда всего лишь чье-то личное мнение. Всего лишь частное мнение данного конкретного человека, основанное лишь на его собственном жизненном опыте. Всегда весьма ограниченном. А тут нужен опыт поколений. Опыт тысячелетий.

– Вы вот говорите «успеть доплыть до цели!» До какой? Какая у Вас была цель? Это же была пирамида! И рано или поздно она бы все равно обязательно рухнула! На что Вы вообще рассчитывали, когда все это затевали?

– Все-все-все! Хватит! Вот о добре и зле – пожалуйста! Это сколько угодно. О погоде тоже можно поговорить. Вообще о любых абстрактных материях. Но – никаких пирамид! Ничего конкретного. Это уже запретные темы. И вообще давайте на сегодня закончим. Хватит.

Устал я уже. В камеру хочу.

– Хорошо, я Вас сейчас отведу. Продуктивная у нас была сегодня беседа… Хочу Вас обрадовать. Вам будет разрешено свидание с женой.

Пусть она со мной свяжется. Вот телефон. Передайте ей через адвоката.

Следователь отводит меня вниз и препоручает охраннику. Тот сажает меня в стакан. Первое искушение закончилось. Порфирий Петрович уходит от своей жертвы.

Я сижу в стакане и злюсь. Во-первых, какого дьявола я все-таки дал втянуть себя во все разговоры?! На хуй они мне нужны!

«Библия»!.. «Добро и зло»!.. Распелся! Все это для следователей «кимвал бряцающий»! Тьфу, черт!.. Вот привязалось! Что я теперь, так и буду исключительно на церковнославянском выражаться? Хуйня это все, короче! Бред!! Сивой кобылы. Или даже, скорее, мартовского зайца. Как у Алисы в Стране чудес. А я ведь сейчас фактически эта самая Алиса и есть. В Стране, блядь, чудес. Так что я ЗДЕСЬ пытаюсь объяснить?! Кому?!! Черной королеве? Чеширскому коту? Совсем уже, что ль, рехнулся?! «Беседа, блядь, у нас была продуктивная!..»

 
«Что остается от сказки потом,
После того, как ее рассказали?»
 

Как «что остается»? Протоколы остаются! Фиксирующие эти самые «сказки».

Документы! Материалы уголовного дела.

Так, мол, и так. Такого-то числа в беседе со следователем упоминал о каких-то там якобы миллионах. Тем самым фактически признал, что они, эти миллионы, действительно были. А откуда, спрашивается, они могли взяться? И каким путем они могли быть нажиты, кроме как не преступным? Пусть нам тогда подсудимый это объяснит! Тем самым, господин судья, факт совершения преступления можно считать установленным. Подсудимый сам в этом признался. А следовательно…

Тьфу, блядь! Ну, я и мудак! Все, короче! Больше… Да, но свидание с женой?! Хуй они чего потом разрешат, если я с ними вообще разговаривать не буду! Он же мне и сейчас только после разговора о свиданке сообщил. Видите, мол: Вы к нам по-хорошему, по-человечески – и мы к Вам тоже… Намекнул, в общем, тонко. Хотя чего там на хуй «тонко»! Ясно все. Хочешь свидание?..

Черт!! Черт-черт-черт! Все теоретические схемы летят, похоже, в пизду. Жизнь, мать ее, властно вступает в свои права. Вот блядство, а?!.. Что же делать? Что делать? Блажен муж… блажен муж… яко кадило… научи мя… научи мя… Ладно, в общем, в камере на досуге подумаю. Время будет.

В камере Костя отчитывает за что-то Андрея. «В этой бане хуй попаришься!» (В смысле, здесь вам не тут! Не у Пронькиных! Не расслабляйся!)

Вот-вот! Это, блядь, и мне не мешало бы послушать. И принять к сведению. На ус себе намотать! Расслабляться тут действительно не стоит.

«Блюдите убо, како опасно ходите, не якоже немудри, но якоже премудри…», то есть: «Итак, смотрите, поступайте осторожно, не как неразумные, но как мудрые…» (Послание к ефесянам святого апостола Павла, V, 15). Итак, будем впредь «поступать осторожно». «Не как неразумные, но как мудрые». Не молоть, блядь, чего не попадя!! Как последний мудак! Тьфу! Да, но… Научи мя… научи мя… научи мя…

6 мая, вторник

Угораздило же бедного адвоката прийти именно тогда, когда нас увели в баню! В результате ему пришлось прождать меня чуть ли не два часа. Ну, его проблемы…

А в остальном – день междупраздничный, народу никого. Так что и туда и обратно провели «по зеленой». Даже в стакан не сажали.

(Всегда бы так!)

Андрея дергали к куму. Про меня, естественно, пытали. Что да как.

Э-хе-хе… Ну, что тут скажешь? Повторяется история с Костей. Как ко всему этому относиться? Что думать? Андрею ведь тоже есть, что терять. Очень даже есть! Мать у него там, кажется, больная…

Дедушка-бабушка совсем старенькие… («Боюсь, что больше не увижу!»)

Да что там говорить! Всем тут есть, что терять. Все ведь под Богом, то бишь под кумом ходим. В ад никому не хочется! Каждый на что-то надеется. И с каждым, значит, можно «работать»…

Ну, кроме разве что меня. Для меня местные лешие и домовые не опасны. Я им неподвластен! Мной занимаются «высшие силы». Бомонд ада! Ни кум, ни начальник оперчасти, ни даже сам «хозяин», начальник тюрьмы – ни один из этих местных злыдней, из этих низших духов зла не в состоянии абсолютно никоим образом повлиять на мою судьбу. Ни на йоту ее ни улучшить, ни ухудшить! От них ровным счетом ничего не зависит. Решение по мне принимают не они. На мне лежит знак бездны.

И билет в преисподнюю мне уже забронирован. Надежд – никаких!

«Ступай ж, душа, во ад и буди вечно пленна!..»

Впрочем, оно даже и к лучшему. Что надежд нет. Ну, их, эти надежды! От них одни только беспокойства. Да нервы! Да здоровье портится! В общем, одна только морока.

А так – полнейшая безмятежность и ясность духа. Время остановилось. История повернулась вспять. У МММ снова нет проблем!

Их не было в самом начале, когда все только начиналось, и колесо только начинало свое вращение. Затем, по мере того, как оно раскручивалось, появлялись, естественно, и проблемы… (Точнее, блядь, сыпались, как из рога изобилия! Прямо по Щедрину: «Только было решишь, что чаша бедствий испита тобой до дна – как вдруг пожалуйста! Оказывается, что наготове еще целый ушат!») И вот колесо наконец-то совершило свой полный оборот, остановилось, и все снова вернулось на круги своя! У меня снова нет проблем!

В аду нет проблем. Сюда заказан путь даже надежде. Здесь все проблемы заканчиваются. Тупик! Конечная станция. Конец дороги.

Преисподняя. Бездна. «Просьба освободить вагоны».

Что ж, тем лучше! Значит, так тому и быть! Будем учиться жить в аду.

Изучать преисподнюю. No problems! (Кстати, вот и первый вопрос.

Почему черти, эти духи раздора, между собой не ссорятся? Против Бога было восстание, а против Дьявола – нет! Власть Сатаны в аду незыблема! Аггелы едины. Почему? Надо будет спросить при случае. Поинтересоваться.)

Р.S. Андреев подел прислал еще одну мульку. «Напиши хоть что-нибудь. Скучно. Можешь даже нафантазировать». (Я сомневаюсь, что Андрей может что-то «нафантазировать»…)