Текст книги "Дело Зорге. Следствие и судебный процесс."

Автор книги: Сергей Будкевич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

Берлинские переговоры велись в обстановке строгой секретности—даже германское министерство иностранных дел, возглавлявшееся тогда фон Нейратом, в первое время не было информировано об их содержании. В таком же неведении находился тогда и Дирксен 18. Но вот в марте 1936 г. Отту от его друзей из японского генштаба становится известно, что с осени 1935 г. между Осима и Риббентропом в Берлине ведутся переговоры. Отт тотчас же начинает обсуждать эту новость со своим неофициальным «политическим советником» Рихардом Зорге. Затем он докладывает послу Дирксену, который рекомендует запросить о характере ведущихся переговоров германский генштаб. Дирксен предупреждает Отта, что никого, кроме Зорге, не следует посвящать в это дело ,9.

Из материалов следствия явствует, что запрос, сделанный Оттом, не дал результатов. Отту не оставалось ничего иного, как вновь отправиться в японский генеральный штаб в надежде выудить там дополнительные разъяснения. После этого посещения для Отта стало совершенно очевидно, что в Берлине ведутся переговоры о заключении двустороннего военного и политического соглашения, причем на данной стадии переговоров ни японское, ни германское министерства иностранных дел в них еще не участвуют20.

Неожиданно в Токио прибывает Хаак. Его негласная миссия деликатного свойства состояла в том, чтобы установить, до какого предела намерены идти правительство и военные круги Японии в намечаемом к соглашению союзе. Вначале Хаак старался ничего не говорить, а лишь исподволь выведывать то, ради чего он примчался в Токио. Но вскоре посланец Риббентропа понял, что без связей Отта и консультаций такого авторитета, каким являлся доктор Зорге, ему не обойтись. К тому же выяснилось, что оба они вопреки его предположениям не только были в курсе секретнейших переговоров, проводившихся в Берлине, но и знали многое такое, о чем Хаак и не подозревал. Но стоило Хааку сделать попыт

19 См. «Материалы по современной истории. Дело Зорге», т. I, стр. 254—255.

ку опереться на этих людей, как характер его миссии стал для Зорге «секретом Полишинеля».

Японо-германские переговоры, оставаясь строго секретны^, вскоре стали вестись по официальной дипломатической линии. В их ходе было решено, что сколачиваемый германо-японский союз будет облачен в форму соглашения против Коминтерна21.

Как известно, в результате берлинских переговоров было заключено не одно, а два соглашения. Первое из них – военное, направленное против СССР,– было абсолютно секретным, второе же – о совместной борьбе против «деятельности» Коминтерна – подлежало опубликованию. В Берлине и Токио полагали, что подобный камуфляж скроет от самых пытливых глаз истинные планы новоявленных союзников22.

Для правящих кругов западных держав поступавшая из Берлина и Токио информация делала очевидным предстоящий сговор Германии и Японии. Корделл Хэлл, занимавший в то время пост государственного секретаря США, писал в своих мемуарах: «В течение длительного времени из многих источников мы получали указания о том, что Германия и Япония ведут переговоры о широком взаимопонимании»23. Правящие крути западных стран, подобно Хэллу, подразумевали под «взаимопониманием» двух агрессоров союз Японии и Германии, «действующих рука об руку для того, чтобы оказать давление па другие нации в наиболее важном стратегическом пункте и в наиболее удобное для того время»24. Правящие круги западных стран, хотя и понимали, что это грозит их интересам, но, не сомневаясь, что главным пунктом агрессивных планов Германии и Японии являлась война против Советского Союза, продолжали занимать прежнюю позицию поощрения двух агрессоров.

В свою очередь японская и германская дипломатия всячески афишировала антисоветскую направленность внешнеполитического курса своих правительств, стремясь завуалировать его вторую сторону – направленность и против интересов стран «западной демократии». В разгар японо-германских переговоров (март 1936 г.) посол США в Японии Грю обратился к японскому премьер-министру Хирота с просьбой определить значение появившегося в японской печати нового термина «позитивная дипломатия». И Хирота заверил его, что этот термин относится «только к Китаю и Советской России; он попросту означает общее ускорение политики, проводимой в отношении этих стран»25.

Организаторы антисоветского сговора стремились в то же время ввести в заблуждение Советское правительство. Японская дипломатия до поры до времени пыталась отрицать даже самый факт ведения переговоров с Германией о заключении с ней соглашения. 14 ноября 1936 г. поверенный в делах Японии в СССР Сако заявил Народному комиссару иностранных дел, что слухи о заключении японо-германского соглашения лишены основания и что министерство иностранных дел Японии поручило ему официально опровергнуть эти слухи, как не соответствующие действительности20.

Через два дня министр иностранных дел Японии Арита в беседе с советским послом, продолжая отрицать заключение какого-либо соглашения, направленного против СССР, был вынужден все же признать, что Япония ведет переговоры с третьим, не названным им государством о заключении блока «по борьбе с коммунизмом». Попытки ввести Советское правительство в заблуждение оказались тщетными. 18 ноября ТАСС опубликовал заявление, в котором сообщал, что Япония вела переговоры с Германией и что они завершились заключением соглашения. «Хотя в этом соглашении, подлежащем опубликованию,– заявлял ТАСС,– и говорится о борьбе с коммунизмом, на самом деле это соглашение является прикрытием для секретного японо-германского договора о согласованных действиях Японии и Германии в случае нахождения одной из них в войне с третьим государством»27.

Естественно, что Советское правительство, стоя на

26 См.: «Правда», 18. XI. 1936.

страже государственных интересов и следуя своей традиционной политике защиты всеобщего мира, не могло оставаться безразличным к интригам, осуществлявшимся за его спиной. 19 ноября советский посол посетил Арита и заявил ему, что правительство СССР считает разъяснения, данные им 16 ноября о характере японо-германского соглашения, неудовлетворительными. Советский посол был также уполномочен заявить, что такое соглашение может нанести тяжелый ущерб советско-японским отношениям28.

Тем не менее правящие круги Японии, опиравшиеся на сочувствие США и Англии, 25 ноября подписали «антикоминтерновский пакт» и маскируемое им секретное соглашение. Как заявил во время предварительного судебного расследования Хоцуми Одзаки, «военные круги и часть работников японского министерства иностранных дел были убеждены, что со временем этот пакт превратится в военный японо-германский союз»29.

И действительно, полтора года спустя переговоры начались. Как и в первый раз, их инициатором была гитлеровская Германия. Эти переговоры – о заключении нового, более широкого военно-политического соглашения – велись в течение 1938 и 1939 гг.

В 1939 г. создалась для СССР весьма неблагоприятная международная обстановка: быстро нараставшая опасность агрессии со стороны Германии дополнилась угрозой войны с Японией на востоке, поскольку японские милитаристы в районе р. Халхин-Гол вторглись на территорию Монгольской Народной Республики, связанной с Советским Союзом договором о взаимной помощи. Естественно, что СССР был вынужден развернуть боевые действия и дать отпор агрессору.

Серьезность положения для Советского Союза усугублялась и в результате двуличной, провокационной политики правительств Англии и Франции. Весной и летом 1939 г. между СССР и этими двумя странами велись переговоры об установлении военного сотрудничества на случай дальнейшего развязывания агрессии в Европе со стороны .гитлеровской Германии. Эти переговоры не

принесли, однако, каких-либо результатов. Они лишьпро-яснили обстановку, показав полное нежелание западных держав сотрудничать с Советским Союзом в борьбе против фашистской агрессиим. Втянуть СССР в войну, а самим остаться в стороне – такова была суть политики этих держав.

Перед правительством СССР встала задача – сорвать замыслы международной реакции, стремившейся совместными усилиями уничтожить первое в мире социалистическое государство. Убедившись в невозможности заключить с Англией и Францией пакт о взаимопомощи, а также военную конвенцию, Советский Союз был вынужден принять предложение Германии о подписании пакта о ненападении. Таким образом Советский Союз избежал ловушки, в которую его хотели заманить творцы мюнхенской политики31.

Заключенный в августе 1939 г. советско-германский пакт о ненападении не только дал Советскому Союзу выигрыш во времени, но и сорвал на какой-то срок осуществление японо-германского плана образования широкого военного союза.

Заключение советско-германского пакта способствовало падению кабинета Хиранума. Вслед за этим подали в отставку послы Японии Осима и Сиратори (в Италии), являвшиеся рьяными сторонниками заключения японо-германо-итальянского военного союза. На смену правительству Хиранума пришел кабинет Абэ.

Однако, несмотря па некоторое охлаждение, наступившее в японо-германских отношениях, гитлеровская дипломатия отнюдь не оставила своих расчетов на расширение и укрепление военно-политического союза с Японией. Его значение для Германии еще более возросло в связи с развязанной войной в Европе. Но, как явствует из документов следствия, в германском посольстве ни в период пребывания у власти кабинета Абэ, ни в первые месяцы существования кабинета Ионаи, сменившего Абэ в январе 1940 г., оснований для оптимизма не было. Многочисленные беседы Отта, военного атташе и других ответственных сотрудников посольства с представителями руководящих политических кругов Японии

30 См. «История внешней политики СССР», стр. 347.

убеждали в том, что японское правительство пока не намерено оставлять своей выжидательной позиции. Однако еще в период пребывания у власти Ионаи под влиянием военных успехов гитлеровской Германии в Европе (капитуляции Бельгии, Голландии, Франции) японская военщина, а также группа тюсуха (сторонников стран «оси») в правящих кругах Японии вновь усилили требования расширить военный союз с Германией и Италией и закрепить его официальным протоколом 32. Правительство Ионаи под нажимом этих сил сделало даже попытки возобновить переговоры с Германией о заключении такого соглашения. Но пи гитлеровское правительство, ни японская военщина, которую поддерживала значительная часть правящих кругов Японии, не считали правительство Ионаи способным успешно решить эту задачу. Японские круги прогерманской ориентации стали вновь выдвигать на авансцену политической деятельности принца Фумимаро Коноэ, занимавшего в то время пост председателя Тайного совета 33.

24 нюня Коноэ покинул пост председателя Тайного совета, и в эти же дни Отт телеграфировал в Берлин, что видные деятели группировки Коноэ ясно выразили свое желание установить с ним связь34. Одновременно в самом японском правящем лагере шли закулисные переговоры об условиях формирования принцем Коноэ нового кабинета. «Полное понимание со стороны военных кругов» – таково было требование Коноэ, чья кандидатура поддерживалась военщиной. Теперь уже можно было не сомневаться, что приход к власти Коноэ обеспечит быстрое присоединение Японии к странам «оси»35.

В так называемом втором кабинете Коноэ пост военного министра занял генерал Тодзио, а пост министра иностранных дел – Мацуока. Как и ожидалось, первым же внешнеполитическим актом нового правительства стало возобновление переговоров о заключении тройственного пакта. Сразу же после своего вступления на пост министра иностранных дел Мацуока в беседе с послом Оттом «выразил свое мнение о том, что было бы превосходно, если бы Германия и Япония заключили между собой пакт». Но и Отт к этому времени уже имел от своего правительства указание выдвинуть предложение о заключении такого пакта.

Эта беседа Мацуока с Оттом явилась как бы официальным согласием сторон приступить к переговорам. Вскоре из Германии прибыл посланник Штаммер, которому было поручено вести совместно с Оттом переговоры о тройственном пакте. Поскольку проект договора был уже подготовлен, переговоры о его заключении были проведены в течение каких-нибудь трех недель, и 27 сентября 1940 г. «тройственный пакт», оформивший военно-политический союз Японии, Германии и Италии, был подписан36. В его тексте имелась оговорка для публики о том, что настоящий пакт якобы не затрагивает взаимоотношений его участников с Советским Союзом. Но лживость этой оговорки была ярко продемонстрирована в ходе последующих событий. Из материалов следствия и судебного разбирательства по «делу Зорге», а также из многих других документов37 неопровержимо явствует, что, хотя японо-советские отношения и определялись советско-японским пактом о нейтралитете, заключенным в апреле 1941 г., в правящем лагере Японии не было ни малейших колебаний по поводу возможности выступить против СССР в удобное для Японии время.

Так, например, Мацуока тотчас же по возвращении в Токио после подписания в Москве пакта о нейтралитете в беседе со своим заместителем Охаси сказал, что осью японской дипломатии остается пакт трех держав. Все же другие договоры, подчеркивал Мацуока, сохраняют свою силу только в тех пределах, в каких они не противоречат первому. Следовательно, уточнял Мацуока, если между Германией и СССР начнется война, то

Япония не будет связана японо-советским договором о нейтралитете38.

Мацуока неоднократно и столь же откровенно излагал в своих беседах с Оттом отношение правящих кругов Японии к советско-японскому пакту о нейтралитете. Он клятвенно заверял Отта, что если Германия начнет войну против СССР, то он готов по собственной инициативе разорвать им же подписанный договор о нейтралитете с Советским Союзом39.

Вызванный на допрос судьей Накамура 9 ноября 1942 г. в качестве свидетеля Мацуока (в то время находившийся в отставке), хотя и пытался отрицать факт таких бесед с Оттом, все же подтвердил, что отношение правящих кругов Японии к советско-японскому пакту о нейтралитете было таково, что его нельзя назвать иначе, как вероломным. Он заявил следующее: «Поскольку основу японской дипломатии составляет тройственный союз, то, если бы создалась обстановка, несовместимая с этой основой, японо-советский договор о нейтралитете не мог бы спасти положения»40. В этой витиеватой формулировке Мацуока подтверждал, что позиция правящих кругов Японии вопреки взятому на себя обязательству соблюдать нейтралитет состояла в том, чтобы напасть на СССР в удобный для себя момент.

По этому вопросу уже написано много статей и книг. Здесь приведем лишь несколько дополнительных фактов, ставших известными из материалов следствия и других документов.

Некоторое время в исторической литературе, особенно зарубежной, бытовала точка зрения о том, что нападение гитлеровской Германии на СССР застало правящие круги Японии в какой-то мере врасплох. Но это не соответствует действительности. Руководители японского правительства и военных кругов были не только прекрасно осведомлены о неизбежности нападения Герма-

НИИ па СССР, но и заблаговременно поставлены заправилами гитлеровского рейха в известность и об ориентировочных сроках этого нападения. В соответствии с этим в различных правительственных органах Японии разрабатывались и перспективы ее политики в отношении СССР. Практически это началось одновременно с заключением с Советским Союзом пакта о нейтралитете, что лишний раз свидетельствует о вероломстве правящих кругов Японии.

Военные и политические лидеры Японии с пристальным вниманием следили за показаниями «барометра» германо-советских отношений, за развитием военной и политической обстановки в Европе. Генерал Осима, вновь назначенный на пост японского посла в декабре 1940 г., играл в этом вопросе главную роль. Но японское правительство не считало возможным ограничиться деятельностью Осима и в декабре 1940 г. направило в Германию и Италию специальные «исследовательские» миссии: от флота —во главе с вице-адмиралом Тадао Номура, or армии – во главе с главным инспектором авиации генерал-лейтенантом Томофуми Ямасита41. А в марте 1941 г. с той же целью отправился в Европу министр иностранных дел Мацуока.

Гитлер и Риббентроп вполне определенно дали понять Мацуока, что Германия готовится к нападению па Советский Союз. Мацуока же в свою очередь заверил руководителей гитлеровского рейха, что Япония не останется в стороне.

16 апреля последовал телеграфный доклад Осима премьеру Коноэ, в котором излагалось содержание бесед с Гитлером, Риббентропом и Штаммером, как раз в дни московских переговоров о заключении пакта о нейтралитете. Риббентроп, в частности, заявил послу Осима: «В зависимости от поведения СССР Германия, возможно, начнет против него войну даже в течение этого года... В настоящее время Германия имеет достаточно сил, чтобы атаковать Советский Союз. Рассчитано: если война начнется, то операции закончатся в несколько месяцев. Существует мнение, что будет выгоднее разбить СССР до того, как он завершит свою подготовку»42.

На основании полученной информации Осима пришел к выводу, что выступление Германии против СССР произойдет в течение мая—октября 1941 г.43.

22 апреля в Токио вернулся представитель японского генштаба полковник Нагаи, сопровождавший Мацуока в поездке по Европе. Нагаи передал руководству армии следующее сообщение Осима: «Настроения в отношении Советов ухудшились. Видимо, уже имеется решение о войне против СССР»44.

Сообщения о скором выступлении Германии против СССР поступали в течение апреля и мая в Токио и 'от японского военного атташе в Берлине Итиро Саканисн. 13 мая, например, он передал информацию, полученную от руководителя германской армейской разведки генерала Мацки. Гитлеровский генерал сообщал о возможности развязывания в ближайшее время германо-советской войны. В езязи с этим Саканиси писал: «Полезно срочное возвращение исследовательской группы Ямасита»45. К этому времени в японском генеральном штабе уже завершалась разработка проекта позиции империи на случай возникновения германо-советской войны46.

Материалы следствия позволяют увидеть, сколь серьезное значение, особенно в военных кругах, придавалось мнению по этому вопросу генерала Ямасита. С большим нетерпением ожидали возвращения генерала и в германском посольстве в Токио. Между Ямасита, Осима и Оттом издавна установились тесные связи, и послу было хорошо известно, что Ямасита является рьяным сторонником участия Японии в войне против СССР совместно с Германией 47.

Вскоре после нападения гитлеровской Германии на СССР в Квантунской армии был создан «специальный штаб обороны», на который возлагалось руководство «политическими мероприятиями», связанными с планами нападения на СССР. Штаб возглавил возвратившийся в Японию генерал Ямасита48.

В правительство Японии и генеральный штаб то и дело поступали из германского посольства новые сведения о готовящемся выступлении Германии против СССР. В посольстве же при всей секретности «плана Барбароссы» были довольно хорошо осведомлены о том, как протекает подготовка к осуществлению агрессии. К Отту, принимавшему участие в берлинских переговорах Мацуока с Гитлером и Риббентропом, прибывали специальные гитлеровские эмиссары, сообщавшие последние новости. Ему стало известно о начавшейся концентрации германских войск на восточной границе, где уже было закончено строительство немецких укреплений 49.

Из Берлина поступали специальные указания о передаче японскому правительству информации, недвусмысленно говорившей о возможности открытия военных действий против СССР в ближайшем будущем. Инструкция, полученная, например, военным атташе полковником Кречмером, предлагала сообщить военным лидерам Японии о том, что, «поскольку Советский Союз концентрирует войска на своей западной границе», Германия будет вынуждена предпринять «контрмеры». В ней довольно подробно разъяснялось, как должна быть передана эта информация, и прилагалась карта «концентрации советских войск»! В среде же особенно доверенных лиц посольства (среди которых был, конечно, и доктор Рихард Зорге) Крсчмер откровенно говорил, что вопрос о войне против СССР всецело зависит «от воли Гитлера», но он находится «вне всякой связи с позицией Советского Союза»50.

В начале мая в Токио из Берлина прибыл посланник Нидэмэйер, который в действительности был полковником германского генштаба, командированным в Японию со специальным заданием – установить, в какой мере Япония сможет принять участие в предстоящей войне против Советского Союза. Перед отъездом из Берлина он заручился рекомендательным письмом от Дирксена к Зорге и поэтому сам искал с ним встречи51.

В узком кругу лиц из числа руководящего состава

49 См. там 60 См. там 81 См. там

же, т. I, стр. 273. же, стр. 274. же, стр. 249.

посольства Нидэмэйер доверительно сообщил, что вопрос о войне против СССР решен окончательно. Целью войны, по его словам, является «решительное устранение всякой опасности, существующей па восточной границе Германии, оккупация Украины, захват до 2 млн. пленных для использования их в сельском хозяйстве и промышленности Германии». Нидэмэйер сообщил также, что, по мнению Гитлера, если нынешний благоприятный момент для войны с СССР будет упущен, то другой такой, возможно, не представится52.

Еще более точные сведения о сроках предстоящей войны были сообщены германскому посольству в середине мая подполковником Шоллем. В течение ряда лет Шолль работал помощником военного атташе в германском посольстве в Токио, а получив в Берлине новое назначение – пост военного атташе в Таиланде,– следо-рал к месту службы транзитом через Японию.

В строго доверительной беседе со своими старыми знакомыми Оттом и Зорге Шолль рассказал, что военные действия против СССР начнутся 20 июня, но, возможно, и с опозданием на два-три дня. На восточной границе, по словам Шолля, было уже сосредоточено от 170 до 190 дивизий, большинство которых—танковые или механизированные. Наступление германских войск, говорил он, будет проводиться по всему фронту, но главные направления – Москва и Ленинград.

От Шолля Отт и Зорге узнали, что сначала Германия откроет военные действия, а уж затем будет объявлена война. В Берлине полагали, что в течение двух месяцев Красная Армия будет полностью разбита, а Советская власть прекратит свое существование. К зиме, по всей вероятности, уже откроется сообщение по сибирской железной дороге и будет установлена связь с Японией 53.

Эти подробности предстоящего нападения Германии на СССР «доверительно» сообщались Оттом и Кречмером государственным и военным лидерам Японии. Но почему дипломаты сделались так болтливы? Нет, это была не болтливость, а трезвый расчет. Делалось все, чтобы японские власти приняли решение о немедленном вступлении в войну против Советского Союза.

Незадолго до начала военных действий против СССР Отт по указанию Берлина официально запросил у Коноэ и Тодзио об их предварительном согласии на вступление в войну вслед за Германией. Отт предупреждал Коноэ, что если Япония не выступит, то Германия осуществит свои цели в отношении СССР одна, но спустя три месяца она продвинется до Владивостока54.

Итак, проблема японо-советских отношений становилась для правящих кругов Японии поистине проблемой номер один. В ближайшем окружении Коноэ – на заседаниях «Асамэсикай» – обсуждались следующие вопросы: как ответить Отту, как реагировать на неоднократные призывы, приходившие из Берлина от Осима, о необходимости немедленно вступить в войну после того, как Германия нападет на СССР? По какому пути следует пойти, чтобы наилучшим и наиболее надежным образом удовлетворить возросшие аппетиты японских монополий?

Представление о разыгравшихся дебатах в «мозговом тресте» Коноэ дают показания Кинкадзу Сайёндзи судье Накамура: «Одни считали, что немедленное выступление против Советского Союза вытекает из обязательств Японии по пакту трех держав. В противовес этому другие полагали, что такое обязательство не вытекает прямо из пакта трех держав, и поэтому было бы ошибочным сразу же напасть на СССР... В Японии существовала традиционная точка зрения о твердом курсе в отношении СССР... но позицию (Японии.—С. Б.) нельзя было определить, не решив прежде: двигаться на север или на юг. Это и составляло коренной вопрос дипломатической политики Японии.

Однако если подходить к проблеме «двигаться на север или на юг», то здесь было необходимо дать ответ на вопрос: каким образом захватить на юге то, что хотела получить Япония? Если это анализировать далее, то каким образом можно решить проблему отношений Японии с Америкой и Англией? Пли, не решая этой проблемы, быть может, разумнее взять курс продвижения на север? Таковы поистине сложные вопросы, на которые предстояло дать ответ»55.

54 См. там же, т. II. стр. 178. 234. 58 Там же, т. III, ар. 564-565,

Конечно, проблемы государственной политики Японии, включая и определение ее позиции в отношении войны, развязываемой гитлеровской Германией против СССР, решались не на заседаниях «Асамэсикай», а в Официальных сферах и военных кругах. Но пока что в этих кругах также шли непрерывные дебаты. Первоначально в генштабе и военном министерстве наметились три основные точки зрения по вопросу о том, какой должна быть позиция Японии на случай возникновения германо-советской войны:

«1. Используя то, что СССР связан войной с Германией, уделить главное внимание продвижению на юг, не отказываясь от применения оружия. Ближайшая цель – продвижение в южную часть Индокитая – с последующим использованием его территории как трамплина для захвата Малайи и Индонезии.

2. Главные военные мероприятия направить против севера и, действуя совместно с Германией, нанести удар Советскому Союзу, что является традиционной стратегической целью армии56.

3. После начала германо-советской войны не втяги-раться сразу в войну ни против СССР, ни против Англии, а готовиться к действиям, наращивая силы и против севера, и против юга. Ближайшая цель – сосредоточение войск в Маньчжурии и продвижение в южную часть Индокитая»57.

В материалах следствия по «делу Зорге» содержатся сведения, в которых говорится о том, что 19 июня 1941 г. руководящие лидеры правительства и военных кругов Японии, располагая совершенно достоверными данными о нападении Германии на СССР в самые ближайшие дни, приняли на совместном заседании решение не ввязываться сразу же в начавшуюся войну, а занять выжидательную позицию58.

Как следует из свидетельств новейших японских источников, 14 июня в Токио был обсужден и принят проект, озаглавленный «Государственная политика обороны в соответствии с изменением обстановки», который разработали руководящие круги армии. В основе проекта лежала концепция усиления стратегической военной иод-готовки и против севера, и против юга. Одновременно подчеркивалось, что, если в ходе германо-советской войны создадутся благоприятные условия, Японии надлежит вступить в войну против СССР. Это решение базировалось на так называемом принципе «умикаки» (т. е. спелой хурмы)Вв. (Спелая хурма сама падает с дерева.)

Документально доказано, что накануне вероломного нападения гитлеровцев на СССР политические и военные лидеры Японии были едины в своем намерении столь же вероломно нарушить взятые на себя обязательства о соблюдении нейтралитета. Но в то же время, опасаясь «преждевременного» вступления в войну, они пришли к решению придерживаться тактики выжидания «удобного случая». Несомненно, что сокрушительный отпор, дважды данный Советскими Вооруженными Силами японским милитаристам – в 1938 г. у оз. Хасан и в 1939 г. в районе р. Халхин-Гол, не прошел для них бесследно.

Как только в Токио пришло сообщение, что на рассвете 22 июня гитлеровские войска вторглись в пределы Советского Союза, в правительственных и военных кругах началось волнение. Несмотря на то что уже было принято решение занять позицию выжидания «удобного случая», сторонники принципа «сибукаки» во главе с Мацуока вновь стали настаивать на немедленном выступлении против СССР. В правительственных, армейских и военно-морских руководящих кругах проводились совещания. В конце концов было решено уточнить и внести дополнения в ранее разработанный проект.

23 июня на совещании руководящего состава правительства и высших руководителей армии и флота было принято решение о «единых действиях против севера и юга». Это означало, что Япония в зависимости от «об-

89 См. «Путь к Тихоокеанской войне», т. 5, стр. 310.

становки» должна быть готовой вести военные действия одновременно как на северном, так и на южном направлениях60. Однако в любом случае надлежало придерживаться принципа «умикаки».

24 июня был доработан совместный проект армии и флота, озаглавленный «Программа политики империи в соответствии с изменением обстановки». В пунктах программы, касавшихся Советского Союза, говорилось:

«3. Хотя наше отношение к германо-советской войне и определяется духом пакта трех держав, некоторое время не следует вмешиваться в нес, а быстро провести против Советского Союза военную подготовку. Решение о вступлении в войну принимать самостоятельно.

Если развитие германо-советской войны будет проходить особо выгодно для империи, применить оружие и, разрешив этим северную проблему, обеспечить стабилизацию в северных районах.

4. При осуществлении указанной политики и в особенности при решении вопроса о применении оружия не создавать больших препятствий для сохранения основной мощи в войне против Англии и Америки»61.

В тот же день – 24 июня – совместный проект армии и флота был передан на обсуждение так называемого координационного комитета для согласования точек зрения правительства и главной ставки62.

Заседания координационного комитета проводились непрерывно с 25 июня по 1 июля. С оппозицией проекту выступил Мацуока, считавший, что в нем недостаточно отчетливо выражена решимость Японии выступить против СССР. Мацуока настаивал на том, чтобы немедленно осуществить нападение на Советский Союз. Выписка из протокольной записи заседания координационного комитета от 27 июня гласит:

«Мацуока. Поскольку германо-советская война

оценивается как кратковременная, то Япония не может не выступить и против севера, и против юга. Исходя из оценки о кратковременности этой войны, прежде необходимо выступить против севера. Разрешение советской проблемы, после того как Германия подчинит Россию своему контролю, с дипломатической точки зрения не составит трудности. Если быстро покончить с Советами, то Америка, видимо, не примет участия в войне... Не войдя в пещеру тигра – не возьмешь тигренка. Будем действовать смело и решительно.