Текст книги "Игра в голос по-курайски"

Автор книги: Сергей Лексутов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 28 страниц)

По пути к Люське Павел зашел в редакцию криминальной газеты, в которой работал Сашка Бородин. Он, наконец, придумал предлог, подходящий для возобновления знакомства. Павел, якобы, пожелал подрабатывать в газете. Иногда у Павла, и правда, такие мысли появлялись, но он никак не мог придумать, с чего начать и о чем написать. Честно говоря, он чувствовал, что Сашка к покушениям не имеет ни малейшего отношения, но следовало хотя бы для очистки совести проработать все версии. Если бы Павла хотели наказать за долги, то к чему было бы огород городить, имитировать несчастный случай?

Сашки в редакции не оказалось. Секретарша, молоденькая девчонка то и дело отвечавшая на телефонные звонки, уверяла, что он должен явиться с минуты на минуту. Павел прождал с полчаса, а потом решил, что надо бы озаботиться добычей бутылки. Денег у него было едва ли на чекушку. А потому он вышел из редакции, и направился в сторону спортивно-концертного комплекса. Но в этот раз подработать не удалось, он всего лишь занял у племянника денег, чтобы хватило как раз на бутылку, и двинулся дальше.

Дядя Гоша как-то говорил, что если за человеком ведется постоянная слежка, очень полезно завести себе ложный маршрут, который ведет в никуда, но ты по нему куда-то целеустремленно ходишь, постоянно сбрасывая топтунов с хвоста. На проверку этого ложного маршрута они ухлопают массу времени и сил, а ты тем временем можешь спокойно обделывать свои делишки. Павел доехал до длинной пятиэтажки с аркой, нырнул под нее не оглянувшись, добежал до группы гаражей, нырнул в проход, и притаился за ближайшим углом. Выждал ровно двадцать минут, и тут до него дошло; та драка на автобусной остановке действительно была случайной! Вовсе его и не выследили по дороге к Славе. Ведь если бы его выследили, то не явились бы в бассейн ночью… Хотя, черт их знает… Может, потеряли его как раз на этом вот маршруте, а потом решили, что он непременно вернется в бассейн?.. Как бы там ни было, ложный маршрут прокладывать надо было. Паршиво то, что ИМ известны почти все конечные точки его маршрутов по городу. И то сказать, не бином Ньютона; одна конечная точка – бассейн, другая – дом.

Торопливо прошагав по проходу, он юркнул в дыру в школьной ограде. Как кстати! И «дама» с собачками тут как тут. Уж эта то сучка будет весьма красочно расписывать кому угодно, кто только ни спросит, как тут постоянно шляется козел со шрамом на лбу, и лягает копытами ее бедных, уж-жасно дорогих собачек. Навстречу Павлу уже летела торпедой одна из пакостных такс. Он побежал навстречу, как футболист, семеня ногами, прицеливаясь врезать с разбегу. До «дамы», наконец-то, дошло; она с криком ринулась в кусты, и помчалась прочь, таксы бросились за ней. Павел злорадно захохотал ей вслед. Она остановилась, погрозила ему кулаком, что-то прокричала, но радостный лай такс, весело прыгавших вокруг нее, все заглушил.

Поскольку до сквозного подъезда отсюда было недалеко, Павел решил протоптать еще один ложный маршрут, то есть дошел до подъезда и шмыгнул в него. Потом, на пути к Люськиному дому, еще пару раз, как заяц, сделал боковые прыжки. Потом на всякий случай проверился, похоже, слежки не было. Нырнув в подъезд малосемейки, он бесшумно взбежал на седьмой этаж. Любой топтун, если он все же шел за Павлом, не услышав лифта, подумает, что Павел проскочил подъезд насквозь. У малосемеек этой серии были сквозные подъезды.

Слава Богу! У Люськи в этот день посторонних мужиков не наблюдалось. После жирного бифштекса из магазина «Кулинария», жареной картошки и трех рюмок водки, у Павла начали слипаться глаза, но он мужественно отработал спокойный ночлег и отключился. В полусне подумал, не дай Бог Люська опять вообразит себя вампиром; загрызет ведь… Это была его последняя мысль. Во сне ему снилась гигантская такса, которая тяжело, неуклюже напрыгивала на него, и все тянулась, тянулась к горлу. А неподалеку стояла Люська и радостно хохотала. Павел пытался крикнуть, но не мог, как это часто бывает во сне.

Когда он проснулся, было уже светло. Приподнявшись на локте, поглядел на Люську. Она не спала, смотрела на него взглядом, обреченного на заклание барашка. Он знал этот взгляд: – "Любимый, ты сейчас уйдешь, покинешь меня, а ко мне тут же ворвутся не менее пяти убийц с ножами, топорами, мешками и веревками, они меня убьют, изнасилуют, а потом утопят. Но я тебе об этом не скажу, чтобы лишний раз не расстраивать…" Этот взгляд у нее появлялся обычно за три-четыре дня до "ухода навсегда". Черт, рановато на этот раз… Чертыхнулся он про себя. Но надо что-то делать. Жаль, зря израсходовал миниатюру про Европу и ефрейтора, надо было приберечь на подобный случай… Но надо же что-то делать, а то весь план полетит к черту…

– Слышь, Люсь, ты про Сиамских близнецов слышала?

В глазах ее что-то мигнуло, взгляд стал более-менее нормальным, даже появился вялый интерес.

– Кто ж про них не слышал? – пробормотала она и зевнула.

Павел принялся развивать успех первой атаки:

– А ты знаешь, что они оба были женаты, и у них обоих было по десять детей?

– Ну?..

Она все еще не понимала подвоха.

– Вот представь, они лежат на спине, рядом с каждым лежит его жена, они их обнимают, целуют, вот пришло время на жен залазить, они переворачиваются…

Она приподнялась, оперлась на локоть, уставилась на него загоревшимися глазами:

– Ну, и дальше?..

– Дальше, яйца не пускают! – грубо бухнул он, она наверняка не знала эту прибаутку из его детства, а значит, она должна была ей понравиться.

По глазам было видно – понравилась. Она поторопила его:

– Ну, переворачиваются…

– В том-то и дело, что каждый из них должен залезть на чужую жену! – победно выпалил Павел. – А дальше, трахать-то они должны были жен совершенно синхронно. Они ж очень плотно боками были сросшиеся…Типичный групповой секс.

Она расхохоталась, и вдруг захватила обеими ладонями его хозяйство и принялась неистово целовать. Но Павел за последние дни так вымотался, что вчерашний вечер его доконал. Однако она была полна решимости добиться своего; захватила губами маленький нежный стручок и принялась сосать, да так, что Павел испугался за целостность своего самого главного органа. Собрав остатки сил, Павел все же уложил ее в полубессознательном состоянии на диван, а сам так и не смог кончить. Плюнув на все, пошел в ванную. Набрал воду как можно горячее, так, что еле выдержать смог. Полежал минут десять, приходя в себя и обдумывая дальнейшие планы. Сегодня он должен будет ночевать дома, а завтра дежурить за Витьку Малышева. Значит, ночь в бассейне должна быть спокойной. Вот за эту ночь и надо будет все подготовить.

Глава 6

Дружба дружбой, а денежки врозь

Когда Павел пришел домой, он первым делом поосновательнее наелся. Потом побродил по двору. Анна Сергеевна возилась на огороде. Павел смерил шагами расстояние от бани до окна кухни. Получалось ровно сорок шагов. Но это на крайний случай; если мочилы попытаются достать его дома, устроить засаду в бане, и когда они полезут в окно, или попытаются взломать входную дверь, подстрелить одного, или двух, как удастся. Уж попытку взлома, а тем более, взлом, милиция оставить без внимания не посмеет. Павел сходил в сарай, достал из ящика с инструментами складной метр, обмерил оконные проемы, записал размеры на бумажке. После чего подумал, что время терять не стоит и сел за стол. Опять писал весь день. Пришел Денис из школы, потом пришла Ольга, он ни на что не отвлекался. Потом Ольга позвала его ужинать. Уже смеркалось, на кухне горел свет. Павел первым делом задернул занавески. Кухонное окно выходило во двор, занавески на нем имелись, но никогда не задергивались. Ольга спросила, накладывая ему картошку:

– Паша, ты чего-то боишься?

– Почему ты решила?

– Ты раньше никогда не задергивал занавеску на окне, а последние дни первым делом занавеску задергиваешь…

Он подумал, что рано или поздно Ольге все равно придется рассказать, а потому проговорил:

– После ужина все расскажу…

Поужинали в молчании. Потом Павел ушел в свою комнату, Ольга осталась мыть посуду, вскоре и она пришла. Павел перечитывал написанное за этот день. Он отложил тетрадь, помолчал, наконец, проговорил:

– Даже не знаю, с чего начать, чтобы слишком сильно тебя не пугать…

Лицо ее сделалось испуганным, она уставилась на него широко раскрытыми глазами. Павел вздохнул, и принялся излагать все, что с ним происходило за последние недели, конечно, немножко другими словами, нежели тогда, когда рассказывал Витьке Малышеву. Когда он закончил, она первым делом выпалила:

– Паша, а если в милицию?..

– Я же тебе говорил, что был уже там… – устало проговорил он.

– Ах, да… Что же делать? Что делать?..

– Я и делаю. Пытаюсь узнать: во-первых – за что, а во-вторых – кто?..

– И ничего-ничего даже предположить не можешь?

– Ни-че-го! Никогда не было в моей жизни ничего такого, за что меня можно было бы убить… Я уже всю жизнь свою с самого детства перебрал, вспомнил даже ту проклятую банку с молоком, которую разбил в Сыпчугуре… Ну, не за что меня убивать!..

– Паша, а, может, в Урман, а?..

– Я думал, но это на крайний случай. Да и бесполезно, и там достанут. Там им даже проще будет, я ж там уже столько лет не был, по существу чужой город… Мы вот как сделаем, я завтра или после завтра на окна поставлю решетки, а потом исчезну. Если кто спросит, ты говори, что в Урман к родителям уехал. Для тебя пока опасности никакой нет. В крайнем случае, тебя попытаются похитить, или Дениса, чтобы меня выманить, но это, в крайнем случае. Они ж понимают, что я тогда милицию подключу. Видимо, уверены, что подключу, наверное, проследили меня, когда я в милицию ходил. Мне главное вычислить – кто. А за что – уже не важно. Хотя, если бы понять, за что, мог бы вычислить и – кто… – он тяжело вздохнул. – Я за вас только боюсь, меня-то они не поймают, а если и поймают, еще поглядим, кто кого…

– Ладно тебе, герой выискался… Я сама пойду в милицию.

– Сходи… – Павел горько усмехнулся. – Там тебе скажут, вот когда вашего мужа убьют, тогда и приходите… Могу поспорить, что так и скажут.

Но Ольга решительно нахмурилась, и Павел злорадно подумал, что туго придется ментам, когда она завтра явится в отдел и устроит там тарарам…

Ольга ушла готовиться к завтрашним урокам, а Павел вновь взялся за повесть. Удивительно, как опасность стимулирует талант, если он, конечно, есть в наличии. Повесть получалась яркой, динамичной. Он не заметил, как подкралась ночь. Очнулся только, когда в комнате появилась Ольга. Она медленно расстегнула халатик, о чем-то напряженно размышляя, даже не повернулась к Павлу спиной, демонстрируя ему свою великолепную грудь, долго шарила под подушкой, никак не могла нашарить свою ночную рубашку, наконец, нашарила, да так и села на край кровати, прижав рубашку к груди, проговорила медленно:

– Паша, это тебя достали те… Помнишь, ты рассказывал? Те, четверо, которых ты… – она испуганно замолчала.

– Не может быть! – отрезал он. – Четвертому вовсе не обязательно было меня из тайги выволакивать…

– Ты не понял, дружки убитых тебя вычислили…

Вот этого Павлу в голову не приходило. То, что у убитых могли быть дружки. Раздеваясь, он напряженно об этом размышлял. Что ж, надо проработать версию… Только, как? Вопрос…

Ольга так и не надела рубашку, прилегла с ним рядом, положила голову на руку, пощекотала носом щеку. Павел не шевельнулся. Если уж он даже на Люське не смог кончить, то в Ольгу даже и вставить не сможет… Ольга осторожно протянула руку, погладила его по груди, потом рука спустилась ниже, пальцы нежно прошлись по животу, спустились еще ниже, осторожно захватили за самый кончик и принялись вертеть в разные стороны. Павел ухмыльнулся про себя: есть и свои плюсы в нападении убийц. Ольга вертела все нетерпеливее, все настойчивее, и, наконец, добилась своего, под пальцами что-то зашевелилось, она сдавила, подергала, проверяя прочность, и вдруг сама впилась губами в губы Павла. Да так, что он испугался, как бы чего не вышло с его зубами. Ольга вдруг села на него верхом, закинула руки за голову, выгнулась и прошептала:

– А в этом и правда, что-то есть… Чувствуешь себя амазонкой на жеребце…

Утром Павел проснулся поздно, но чувствовал себя великолепно выспавшимся. Поскольку до четырех часов делать было решительно нечего, он сел за стол. Да и просидел, не разгибаясь до тех пор, пока не пришло время идти на дежурство. Быстро собравшись, не забыв повесить нож на пояс, он вышел из дому. Поскольку сегодня он не должен был идти на дежурство, то надо было и создать видимость, что из дому он не выходил. Он прошел к уборной. Уборная, как и помойка, была на два дома, пройдя мимо помойки, можно было выйти в соседний двор, а там, через калитку, на параллельную улицу. Павел прошел через двор, поздоровался с соседом, который таскал уголь в сарай. Тот, было, поставил ведра на землю, с намерением поболтать за жизнь, но Павел, не задерживаясь, прошел мимо и выскользнул в калитку. Сосед что-то пробурчал ему вслед обиженно.

Павлу пришлось порядочно прошагать пешком до трамвайной остановки. Он доехал до своего ложного маршрута, деревянного дома со сквозным подъездом, привычным уже маршрутом пробежал оба двора, и только после этого поехал в бассейн. В сквер он прошел совсем с другой стороны, нежели обычно, перелез через забор, укрываясь ветвями клена, и вошел через служебный вход. Механика уже не было. Ну и слава Богу. Переодевшись в рабочую одежду, Павел сразу же принялся за дело. Под ванной бассейна с незапамятных времен лежала порядочная куча арматурных прутьев разной толщины. Он остановил свой выбор на двенадцатимиллиметровых. Достаточно крепко, и не очень тяжело. Поскольку резать ножовкой арматурную сталь – себе дороже, ножовочных полотен не напасешься, он нарезал заготовки электродом. Грубо, конечно, но тут уж не до красоты. Четыре решетки он сварганил за какие-то два часа, пригодился былой опыт таких дел. Сложив их у входа, пошел в фойе. Вахтерша скучала за столом, и скучать ей еще долго придется, платные абонементы были раскуплены аж до одиннадцати часов. Павел прошелся по фойе, перекинулся несколькими, ничего не значащими, фразами с вахтершей, и, будто озабоченно ощупывая батареи отопления, принялся изучать, откуда к столу вахтера подходит телефонный провод. Настырная бабка, баба Вера, спросила с надеждой:

– Что, Паша, отопление включаете?

– Рано еще, – буркнул Павел недовольным тоном, – проверка…

Телефонный провод, вместе с пучком электрических проводов, уходил в машинное отделение. Там, под самым потолком, над дверью, ведущей в фойе, Павел разглядел забеленную на десять раз распределительную коробку. Видимо, здесь провод разделялся, один шел к столу вахтера, другой – в тренерскую.

Притащив стремянку, Павел добрался до коробки и осторожно вскрыл ее, стараясь, чтобы известь с нее не осыпалась. Потом достал из своей сумки припасенный заранее провод, подключил к линии, спустил по стене, маскируя за полудюймовой трубой, неизвестно когда и для каких целей протянутой от потолка до пола. Вполне возможно, что в ней проходил электрический провод; на потолке, рядом с бортом ванны, торчал пустой патрон. С этой стороны ванны бетонный пол был застелен линолеумом, так что задача упрощалась. Протянув провод под линолеумом, Павел вывел его под ванну. Нашлось и подходящее местечко. Между толстенной трубой слива и каким-то угловатым железным сундуком, в незапамятные времена задвинутым под ванну, да так и забытым благополучно, оказалось свободное пространство, как раз хватит, чтобы поместиться лежа одному человеку. Сюда Павел и дотянул провод, прикрутил розетку. Выбравшись из-под ванны, критически оглядел свою работу. Все же коробка на стене здорово выделялась. Он пошел на хоздвор, пошарил по бочкам. На дне одной из них нашел остатки еще не засохшей известки, нагреб в банку. За ванной бассейна в ведре с водой лежали всевозможные кисти. Выбрав одну из них, Павел потренировался на стене тамбура. Получалось неплохо. Он замазал известью распределительную коробку, замазал и трубу, за которой был проложен телефонный провод. Провод, замазанный известью, приобрел старый вид, будто проложен был тут всегда. Оглядев работу, Павел остался доволен; через часок известка высохнет и не останется вообще никакого следа его манипуляций.

Время было еще не позднее, и он пошел в спортзал. Выйдя не галерею, некоторое время не мог понять, что изменилось в спортзале. Он больше не блестел голым полом в свете уличных фонарей, весь сплошь был заставлен какими-то угловатыми предметами. Вглядевшись, Павел не удержался:

– Мать твою-ю-у!.. Тренажеры…

Спустившись вниз, он долго ходил от одного тренажера к другому. Чего тут только не было! К тому же, все импортное, сверкающее, удобное. Были и штанги, правда, российского производства, но отличные, удобные, нового уже поколения, не те коряги, к которым привык Павел. В его время единственная хорошая штанга имелась на вооружении спортсменов, и та шведской фирмы «Элейко». Не в каждом спортзале такая и находилась-то. А если уж тренер выпрашивал на нее деньги, то хранилась она под надежным замком в кладовке, и извлекалась на свет божий только по великим дням, когда в зале проходили какие-нибудь соревнования, по рангу не ниже первенства города.

Тренажеры были только распакованы, еще не собраны, и Павел не решился их обновить. Он только с часок поупражнялся со штангой, пока последние пловцы не покинули раздевалку. После чего, заперев за ними дверь, пошел в душ. Как следует напарившись под горячими струями, вышел из душевой и, не одеваясь, пошел в машинное отделение. По пути глянул на часы в фойе, была половина двенадцатого; до времени свершения всех злодейств, по канонам дурных, низкопробных детективов, оставалось еще много времени. Не торопясь одевшись, Павел вытащил из ножен нож, проверил лезвие: держа газету на весу провел по ней ножом. Лезвие неприятно шуршало. Павел пошарил в инструментальном шкафу, нашел кусок очень мелкой наждачки, положив ее на край стола, принялся полировать лезвие, изредка поглядывая на дверь склада. Конечно, он сегодня никого не ждал, но кто их знает? Вдруг заявятся проверить?..

Без десяти двенадцать он вложил нож в ножны и пошел наверх. Прихватив телефон из тренрской, вернулся в машинное отделение и полез под ванну. Подключил телефон, послушал гудки, после чего вылез из-под ванны, надел на плечо сумку с противогазом, выключил везде свет, не поленился сходить и в электрощитовую, вытащить предохранители. Когда вышел в фойе, замешкался посередине темного, просторного помещения, пытаясь сообразить, где во всем бассейне самое безопасное место? Получалось, что нет такого места. Если он займет наблюдательный пост на второй площадке лестницы, его запросто могут прихватить, если начнут прочесывание бассейна с машинного отделения. Наверняка обе банды теперь знают про люк. Получалось, что самое безопасное место – под ванной. Главное, не уснуть, а то не успеешь противогаз натянуть, если вдруг опять газовую шашку кинут.

Спустившись в машинное отделение, он взял старое, грязное демисезонное пальто, в котором механик ходил в хлораторную, и полез под ванну. Расстелив пальто за массивным чугунным кожухом какого-то агрегата, Павел лег на него, и принялся смотреть на дверь склада, которую хорошо было видно в промежуток между четырьмя запасными задвижками, с незапамятных времен хранившихся под ванной. В полумраке монотонно гудел насос, в трубе изредка журчала вода. Павел машинально подумал, что сливная задвижка плохо держит, к тому же в ней пробило сальник, через него видимо засасывается воздух, потому и журчит в трубе…

Они пришли. В каких-то грязных, мятых брезентовых плащах, бесшумно пролезли под ванну, окружили его, а Павел не мог двинуть ни рукой, ни ногой. Один, ощерившись, поднял над лицом Павла огромный мясницкий нож с жутко иззубренным лезвием. И Павел закричал. Крик кое-как пробился через сжавшееся горло и превратился в жалобный писк… И тут он проснулся. Все так же монотонно гудел насос, дверь склада была закрыта. Он не скоро сообразил, что это был только сон. Торопливо вытерев рукавом пот со лба, выбрался из-под ванны, огляделся, прижавшись спиной к инструментальному шкафу. Проворчал:

– Так дело не пойдет… Сцапают, как котенка за шкирку…

Глянул на часы. И проспал-то всего каких-то полчаса… Но вполне возможно, что ОНИ уже в здании. Он снова вернулся под ванну, скорчился на корточках в неудобной позе за кожухом. Так просидел не меньше часа, чутко прислушиваясь и вглядываясь в доступный взгляду кусок машинного отделения. Несмотря на неудобную позу, глаза вновь начали слипаться. Он сильно потер ладонями лицо, проговорил тихонько:

– Что за черт?.. Прошлые разы и подумать о сне не мог, не то, что уснуть…То ли нервная реакция, то ли настолько привык к опасности, что организм неадекватно реагировать начал?.. – мимоходом подивившись тому, как начал заковыристо выражаться в разговорах с самим собой, медленно полез из-под ванны.

Бесшумно пройдя по проходу, влез по лестнице к люку. Медленно-медленно приподнял крышку, оглядел ванный зал. Никого не обнаружив, выкатился из-под трибуны, замер на корточках. Так, и на трибуне никого. Пробежав мимо стартовых тумбочек, подпрыгнул, ухватился за стойки галереи, быстро взобрался наверх, прошел к спортзалу, присел за ограждением. И тут просидел не менее часа. Поглядел на часы. Три часа. Господи, кончится когда-нибудь эта ночь?.. Лучше бы пришли, все веселее… И время быстрее бежит, когда в прятки играешь…

Он решил пересидеть остаток ночи здесь, на галерее. Все ж таки аж три пути отступления имеются: вниз, в спортзал, на галерею, в ванный зал, и на лестницу. Он сел на пол, прислонился спиной к холодному простенку, прислушался. Вроде машина подъехала? В наружную дверь заколотили, сильно, уверенно. Павел сбежал вниз, выглянул из-за простенка. Точно, перед крыльцом стоит белый «жигуль», рядом с ним подполковник милиции в расстегнутой куртке, на погоне поблескивают две крупные звездочки, весело беседует с длинноногой девицей. Еще одни длинные ноги, обутые в туфельки на высоких каблучках, торчат из открытой дверцы машины. На крыльце стоит мужчина в цивильном, и жизнерадостно молотит в дверь. Рядом с ним, как нетерпеливая кобылка, перебирает стройными ножками еще одна девица.

– Ч-черт… Что же делать-то?.. – пробормотал Павел растерянно.

Но тут же сообразил, что мочилы не явятся с девками, к тому же, всего лишь вдвоем. А с другой стороны, кто их знает?.. Может, тактику сменили?..

Мужчина на крыльце, не переставая стучать, заорал:

– Открывайте! Милиция!

Павел все еще не решался ни на что. Стоял, приглядываясь к ночным гостям. Подполковник что-то сказал, девицы дружно засмеялись.

Мужчина на крыльце заорал, уже явно теряя терпение:

– Витька-а! Салага хренов!.. Проснись, начальство с проверкой явилось! Пять нарядов на кухню, за сон на посту…

– Ть-фу, черти… Менты хреновы… – выругался Павел и пошел открывать.

Когда он отодвинул засов, мужчина шагнул внутрь, но тут же остановился, спросил:

– А где?.. – но не договорил, ринулся в атаку: – Только что в это здание заскочил преступник. Я майор Астахов. – Он привычным жестом выхватил из кармана удостоверение, раскрыл его, сунул Павлу под нос.

Там и верно, значился именно майор Астахов, что подтверждалось и фотографией, которую Павел неплохо разглядел в свете уличного фонаря.

Тем временем майор развивал наступление:

– Мы должны срочно осмотреть здание, ваше начальство мы уведомим завтра, в установленном порядке…

От майора вкусно пахло хорошей водкой, копченой колбасой, селедкой с луком, а в левой руке наличествовал увесистый полиэтиленовый пакет.

– Да чего там… – Павел весело ухмыльнулся. – Не надо уведомлять начальство, особенно в установленном порядке, заходите так. Вы так вовремя, и так кстати!.. – Он повысил голос, позвал: – Товарищ подполковник, задержанных преступниц можете ввести в помещение, пока товарищ майор будет осматривать здание…

Подполковник жизнерадостно рявкнул:

– Пррройдемте! Гражданки…

Майор повернулся, сказал:

– Машину хоть загони на хоздвор…

– Да ладно… Что ей будет? Тут сегодня наряд Смертина патрулирует… Все воры и бандиты по норам сидят.

Они оба чему-то засмеялись. Видимо, Смертин был местной знаменитостью.

Подполковник взбежал на крыльцо, сунул Павлу широкую жесткую ладонь, спросил:

– Имя?

– Павел…

– Фамилию не обязательно… Звание?

– Ефрейтор…

– Великолепно! – Подполковник захохотал.

– А чего вы смеетесь? – нарочито обиженно протянул Павел. – Гитлер тоже был ефрейтором, а командовал маршалами…

– Можешь звать меня Геной, и на «ты». Похоже, я маленько помладше тебя буду…

Майор тем временем по-хозяйски заложил засовом дверь. Подполковник Гена повлек девушек в сторону женской раздевалки:

– Девочки, нам туда… Вы что, тут ни разу не были?

Павел сказал:

– Ладно, отдыхайте, а я тут посижу…

– Э-э, нет… Так дело не пойдет… Куда нам третью девчонку девать? Не выгонять же среди ночи?.. А с нами она скучать будет, без пары…

– Но…

– Никаких но!.. Если не хочешь, можешь не трахать. Посидишь, выпьешь, поешь как следует. Мы сегодня гуляем. Зарплату получили, премию, ну и подкалымили маленько… Ты, поди, хорошей колбасы со времен начала перестройки не пробовал?

– Я ее и до перестройки не пробовал… – хмуро проворчал Павел. – А эти девки что, проститутки?..

– Да нет, продавщицы из одного частного, уж-жасно престижного магазинчика, продовольственного, между прочим… – многозначительно добавил майор. – Мы хозяина и их тоже прихватили на одном деле… Вот теперь они откупаются. Да им это не обременительно. Они трахаться, жуть как любят! К тому же мы их теперь от «братвы» охраняем. Так сказать, левый калым… – Майор хлопнул Павла по плечу: – Давай, брось сомнения, посиди с нами… А потом Оксанку трахни. Можно без презерватива, они ж каждые три месяца проверяются… Пошли…

Из раздевалки доносился жизнерадостный голос подполковника:

– Давайте, давайте, в темпе! Вы ж в бассейн пришли. Какие к черту трусики и лифчики?!.

Когда Павел вошел в раздевалку, три Венеры уже светили своими прелестными голыми титьками, но ниже талии были задрапированы в казенные вафельные полотенца, видимо подполковник по пути в бассейн завернул в подведомственный вытрезвитель. Сам подполковник, уже в плавках, рылся в пакете, увидев майора, спросил раздраженно:

– Димыч, ты опять нож позабыл?

– Это не я позабыл, а ты… Я ж не преступник, а опер, мне нож не положен по должности…

– Тьфу, ты…

– Ну, чего ты ругаешься? У Паши наверняка ножик есть. Паша, сбегай за ножиком…

– Да он у меня при себе…

Павел стянул свитер, показал ножны.

– А… Ну, тогда порядок…

Подполковник забрал оба пакета и поволок девчонок в ванный зал. Димыч тем временем споро разделся. Крепкий, тренированный мужик. Он держал в руках подмышечную кобуру, остро глянул на Павла.

– Пушку лучше с собой… – спокойно сказал Павел. – И подполковнику надо было тоже с собой взять…

– Да у него с собой, он незаметно ее в пакет переправил…

– Только патрон из ствола выщелкни и на предохранитель поставь. Если какая-нибудь девочка с двойным дном и сумеет перехватить пушку, пока досылает патрон, пока с предохранителя снимает, будет время что-нибудь предпринять…

– А ты осторожный… – с уважением протянул Димыч.

– Местные девки научили. В первое же дежурство часы сперли. А от нынешних вообще всего можно ожидать… А вы, почему не знали, что Витька уехал в деревню?

– Да мы ж не прямое его начальство… Просто, мы вместе калымим. Ну, сейчас это не запрещается, поработать на какого-нибудь крупного фирмача, лишь бы в пределах закона, и не в ущерб службе. Ладно, пошли, девчонки с Генкой заждались уже… – говоря это, он вытащил обойму, выщелкнул из казенника патрон, ловко поймал его на лету, защелкнул в обойму, щелкнул курком, вставил обойму обратно.

Все это у него получалось как-то ловко, красиво, как у опытного фокусника его трюки.

Когда они вошли в ванный зал, подполковник уже расстелил на бортике газету, и выкладывал на нее закуски. Павел непроизвольно глотнул. Чего тут только не было! И малосольная селедочка, и колбаса, и ветчина, и парочка лимонов, и зловредные бананы, и какая-то красная рыба, и икра, и черная, и красная.

Павел сказал:

– Вы что, сюда на неделю собирались?

– А ты что, нас раньше хочешь выгнать? – вопросом на вопрос ответил Гена.

– Да нет, почему же… Сегодня я за Витьку дежурю, завтра за себя… Так что, можно до послезавтра гулять…

Димыч осторожно положил на лавочку свернутое полотенце, видимо, чтобы не брякнуть завернутым в него пистолетом, сказал:

– Давай нож…

Павел протянул ему ножны с ножом. Он ловко выдернул клинок и вдруг оторопело уставился на него, потом прошептал:

– Вот это вещь… Глянь, Генка!..

Подполковник осторожно взял нож, провел лезвием по ногтю, прошептал потрясенно:

– Редчайшая вещь… Из самурайского меча… Слушай, Димыч, я вот смотрю на Пашку, и чем больше смотрю, тем больше думаю, что я его где-то видел…

– А я, как только нож увидел, сразу вспомнил. Помнишь, давно дело было?.. Дело об алмазах? Не раскрытое… Ты должен был знать, и городское, и областное управления на ушах стояли. Три трупа и шесть алмазов, при этом трупов никто не видел, а алмазы из какого-то неизвестного месторождения. Так значит, ты и есть тот самый Павел Лоскутов? Ученый-биолог, на которого напали какие-то бандиты в тайге?

– Выходит, я и есть…

– А это, тебя там так отделали? – он кивнул на изуродованный бок.

– Да нет, это меня в армии… А там меня только в трех местах продырявили… – он потыкал пальцами в шрамы от пуль.

Димыч принялся нарезать колбасу ровными ломтиками. Потом разделал селедку, очистил луковицу, порезал тоненькими ломтиками, положил рядом с селедкой, выдавил на все это половинку лимона.

– Ну, ты, Димыч, и эстет… – с уважением протянул подполковник. – Обожаю смотреть на тебя, когда ты так священнодействуешь…

– Жить надо по возможности красиво, если вдруг выпадает случай… – протянул майор.

Павел вздохнул:

– Красиво никак не получается, получается только по возможности…

– Тебя, Паша, сюда перестройка закинула? – спросил Димыч.

– Да нет, еще до перестройки… Я ж преподавать не могу. Там, в тайге, я основательно головой приложился, повторная мозговая травма, со всеми вытекающими…

Девчонки во все глаза глядели на него, а он, поглядывая на них, пытался угадать, кто из них Оксана? Подполковник трудился над бутылкой какого-то весьма приличного вина.

– Димыч, ты и штопор позабыл! Пора отвыкать от плебейских привычек. Ты что, не знаешь, что только портвейн полиэтиленовой пробкой затыкается, для хорошего вина нужен штопор…