Текст книги "Игра в голос по-курайски"

Автор книги: Сергей Лексутов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 28 страниц)

– Паша! Но делать то что?!

– Защищаться…

– Ох… Да как?..

– Чем попало! С этими тварями только так и надо. Из-за своих вонючих баксов им человека убить, что комара хлопнуть…

Ольга вдруг потянула его за собой:

– Пойдем, Паша…

Недоумевая, он пошел за ней. Она затащила его в спальню, прикрыла дверь, быстро разобрала постель, сбросила халатик, сама стянула трусики, легла в постель, спросила нетерпеливо:

– Ну, чего стоишь, как истукан?

– Остолбенел от изумления… – проговорил Павел, и принялся раздеваться, очень сильно сомневаясь, что у него что-то получится после Люськи.

Но тут ему так невыносимо, так зверски захотелось Ольги, что он, уже не помня себя, бросился на нее, стиснул так, что она застонала, припал губами к ее губам…

Потом они лежали в тишине, и слушали бормотание радио на кухне. Тут Павла, словно током ударило, он привстал на постели, спросил:

– А ты почему не говоришь мне, чтобы я резинку натянул? У тебя же сейчас должен быть опасный период?..

Она тихонько засмеялась:

– Спохватился… Паша, если с тобой что случится, пусть хоть память о тебе останется…

Он чуть не расплакался, как ребенок. Прижал ее к себе и осторожно гладил, гладил по спине, пока она не спохватилась:

– Сейчас Денис из школы придет…

Она деловито встала, оделась. Он тоже вылез из постели, оделся, вышел на кухню, Ольга собирала на стол. Павел поглядел на часы, время еще было, можно и подкрепиться, хоть и не хотелось, в запас…

За едой Ольга спросила:

– Куда теперь пойдешь?

– Языка брать…

Она уставилась на него испуганными зелеными глазищами.

– Надо так. Понимаешь? Мне один опер из городского управления посоветовал: первым нанести удар, чтобы заставить их засуетиться, начать совершать ошибки, вечно ведь не будешь скрываться. Иначе они потеряют терпение, и вас с Денисом возьмут в заложники. А так, если я буду вокруг них крутиться, и пинки в задницы вставлять, им будет не до вас… Так что, собственно говоря, я за баллончиком зашел… Возьму языка и верну, он тебе нужнее…

Павел выпрыгнул из автобуса и целеустремленно зашагал к командирскому дому. Поравнявшись с подъездом, к которому в прошлый раз подруливал «уазик», повернул голову… Вот так сюрприз! Вход в подъезд перекрывала свежо блестящая черной краской стальная дверь. Может, какому диверсанту и раз плюнуть, вскрыть простенький замок, но Павлу дверь была не по зубам.

– Ладно, полковника брать в языки не будем… – пробормотал он себе под нос, и прошел по аллее до следующего дома.

Усевшись на скамейку у подъезда, принялся ждать. Все повторилось, как в прошлый раз: около семи часов подъехал «уазик», из него выпрыгнул волкодав, оглядел окрестности, потом вылез полковник, за ним выпрыгнул второй волкодав, и вслед за полковником протопал в подъезд, дверь со звоном захлопнулась. Первый волкодав, сунув руки в карманы, не торопясь шагал по дорожке в сторону Павла. Автомат у него болтался на плече, такой привычный, будто родился и вырос вместе с ним. Павел сидел, закинув ногу на ногу, надвинув кепку на самый нос и, казалось, не проявлял ни малейшего интереса к окружающему. Волкодав поравнялся с ним, приостановился, видимо хотел что-то спросить, но передумал, и протопал дальше. Павел расслабился. Если бы этот козел вздумал выяснять его личность, пришлось бы глушить его прямо здесь, на виду всего двора. Волкодав исчез в крайнем подъезде, и там тоже была стальная дверь.

Павел посидел еще несколько минут, после чего поднялся и пошел к остановке. Что ж, языка оказалось взять не так-то просто.

Зная наверняка, что его никто не пас, Павел все же прошел через два сквозных подъезда, и только после этого пошел к Люське. Слава Богу! У нее никого не было, и, возможно, Павла ждала спокойная ночь. Она не озаботилась поджарить свои бифштексы, а потому Павлу пришлось заняться этим самому. Он накрыл на стол на кухне, позвал Люську, она пришла, села на табуретку, закурила.

Павел сказал:

– Ешь, чего ты?..

Она кротко произнесла:

– Я не хочу, ешь ты побольше. Тебе это необходимо…

Павел внимательно глянул на нее. Всем видом она показывала: кушай, милый, тебе это нужнее, а я ради тебя умру с голоду… Симптом был знакомым. Павел понял, что ему предстоит веселая ночка.

После ужина он осмотрел дверь: пора было и здесь на ночь устанавливать сигнализацию. Рядом с дверью стояла тумбочка, на нее Павел пристроил оцинкованное ведро, из которого Люська изредка мыла полы, к ручке двери привязал палку и упер ее в ведро. Теперь при малейшем движении двери, палка столкнет ведро с тумбочки. Люська абсолютно равнодушно отнеслась к его манипуляциям. Раздевшись, он пошел в ванну, прихватив с собой нож.

Он лежал в ванной, наслаждаясь теплом и покоем, когда загремело. Ни секунды не раздумывая, он взметнулся из ванны, мягко просочился сквозь дверь, и замер в боевой стойке, готовый и отразить удар, и нанести ответный. В прихожей стояла Люська и испуганно глядела на него.

Гигантскими усилиями сдерживая ярость, он проговорил:

– Зачем тебя сюда понесло? Ты что, на улицу собралась?

– Я нечаянно… – пропищала она, расширенными глазами разглядывая блестящее лезвие ножа.

Павлу страстно хотелось задушить ее. Подумать только, когда-то он страдал и мучился из-за капризов этого донельзя испорченного создания. До нее даже не доходит, что он в смертельной опасности, и малейший шум для него, страшнейший удар по нервам. То ей крест мерещится, то ведро сбивает… Нет, она неисправима. Он водрузил ведро на место, и вернулся в ванну. Вдруг отрешенно подумал: а ведь с нее станется, сама разыщет братков, и сдаст им Павла, исключительно ради интереса, чтобы поглядеть, как они его резать или душить будут…

Выйдя из ванной, он поглядел на часы. Было еще рано, но лучше лечь спать сейчас, и поспать впрок. Люська сидела на диване и курила.

Глядя в черный квадрат окна, томно сказала:

– Я выпить хочу…

– У меня деньги кончились… – хмуро бросил Павел, задергивая шторы.

Деньги у него не кончились, ему просто смертельно надоел этот водевиль; лучше уж на вокзале кантоваться… Он выключил свет и лег на диван, не озаботившись натянуть трусы. Люська докурила сигарету, сбросила халатик и привычно прилегла к нему на грудь. Несколько раз поцеловала, он вяло отвечал, раздумывая, что завтра неплохо бы потренироваться в качалке, а потом добавить еще в тренажерном зале бассейна. И что завтра может, наконец, проявиться загадочный «Колян», а время помчится галопом, и можно будет, наконец, больше не ходить в эту чертову квартиру…

Люська опустила руку, потрогала свою любимую игрушку, помяла пальцами, спросила:

– Ты что, трахаться не хочешь?

– Ну, я же не сексуальный монстр… – проворчал он. – Это только настоящие крутые мужики могут по пять раз за ночь, и каждую ночь… Только, брехня все это. Нормальный мужик может только через день, а если чаще – то это уже патология, лечиться надо…

Она задумчиво поиграла яйцами, потом опустилась вниз и принялась сосать, все больше и больше возбуждаясь при этом. Павел подумал про себя: ох, эта неодолимая сила миньета… Оторвав ее от любимого занятия, он поставил ее на четвереньки, и принялся в прямом смысле трахать, изо всей силы, так, что диван трещал и шатался. Она уже кричала в голос, а он никак не мог кончить, наконец, она рухнула ничком на диван, и, кажется, отключилась. Павел вздохнул с облегчением, расслабился, и тут же заснул.

Проснулся он утром, к своему великому изумлению, Люська за всю ночь его ни разу не побеспокоила. Она сидела в кресле, и почему-то даже не курила, смотрела на него так, будто он уже заносил над ней огромный мясницкий топор. Павел подумал, неужели найдется идиот, который и вправду женится на ней? Впрочем, извращенцев хватает; вполне может найтись и такой, которому тоже кресты на окнах мерещатся, и вампиром хочется побыть…

Он заговорил безмятежно:

– Вчера ты так кричала, что, наверное, соседей перепугала…

Она мотнула головой, взгляд ее стал осмысленным, бросила коротко:

– Не помню…

Он продолжал:

– Люся, а ты знаешь, что висельники в последний момент испытывают сильнейший оргазм? Все говорили, кого успевали живым из петли вынуть…

– Да-а?!. – она вытаращила глазищи. – Правда?!.

– Ага… – безмятежно подтвердил он, а сам с ненавистью подумал, что, может быть, она повесится, чтобы испытать смертельный оргазм, и, наконец, избавит его от мучений.

Повеситься она вполне могла, потому как ее частенько обуревали навязчивые идеи. Павел отправился в ванную, по пути размышляя, какую бы еще историко-сексуальную, или сексуально криминальную хохму придумать?

Выйдя через час из ванной, он обнаружил, что Люська приготовлением завтрака себя утруждать, категорически не желает, а потому, одевшись, направился на кухню. Пока жарились бифштексы, он размышлял. Итак, вояки ловят его из-за каких-то денег. И тут еще какой-то «мастер» проявился, который простой работяга и «первый», то есть полковник, его не первый год знает. «Колян» по-прежнему с полковником не связывался, но, возможно, свяжется через «мастера». И тут Павла осенило: в городе есть единственный завод, на который возят списанное оружие на переплавку, и весь город знает, какой это завод. Так, может быть, мастер литейного цеха, и есть этот таинственный «мастер»? А вся афера построена на том, что чеченам продали списанное оружие, предназначенное на переплавку? Н-н-да… Задачка… Внедриться на завод, и найти «мастера». Впрочем, «мастер-то» как раз и исчез. Иначе, чего они к Павлу прицепились?

Наевшись, он собрался идти, уже из прихожей, высунувшись из-за косяка, проговорил:

– Если к тебе придут, и будут спрашивать насчет меня, стой на своем, говори, что ничего не знаешь, что я тебе ничего не говорил, только ночевать приходил. Поняла?

– Разумеется… – она величественно склонила голову.

Спускаясь вниз, Павел равнодушно подумал, кого он может тут встретить завтра? На ум ничто не приходило, все мало-мальски видные мужики из его окружения уже тут перебывали. Единственная картина навязчиво возникала перед мысленным взором, это засада из братков. А что, очень удобно, и не скучно: сиди, жди и по очереди трахай Люську.

Он часа три потренировался в качалке, прогулялся по берегу реки и точно к пяти подошел к главному входу в бассейн. Демонстративно постоял на крыльце, оглядывая берег реки, аллеи. Несмотря на прохладную погоду, по аллеям гуляло полно народу, даже на лавочках сидели. Он вошел в здание, поздоровался с вахтершей и прошел в машинное отделение. Чтобы отвлечься, почитал часа два газеты, потом пошел в спортзал. Там даже Жаворонкова не было, бизнесмены сами по себе работали на тренажерах, как Бог на душу положит. Павел часа два потренировался, уже не обращая внимания на их серьезные разговоры и бесконечные телефонные звонки. Потом принял душ, оделся, прицепил к поясу ножны с ножом, надел ветровку тренера, и, заперев служебный вход, принялся ждать.

Он приготовился к долгому ожиданию, но тут вдруг от входа раздался мощный рык:

– Пашка-а!.. А ты все еще здесь сидишь?!.

Он вгляделся, по лестнице спускался милый друг Николай и сиял улыбкой во всю физиономию. За те годы, что Павел его не видел, он здорово изменился: приобрел все характерные черты новых русских; мощное, налитое пузо, мощную, налитую задницу, мощную, налитую шею и толстую, налитую морду.

Подойдя к столу, протянул огромную лапу:

– Ну, здорово! А я тут, понимаешь, абонемент купил, дай, думаю, проведаю старого кореша…

Павел помедлил, но руку подал. Следом за Николаем подошли еще трое, помельче, по очереди пожали руку, расселись вокруг. Павел выжидательно смотрел на Николая, а в мозгу зудела одна мысль: – Господи, я ж с самого начала знал, что это он, как только имя услыхал – Колян, только поверить боялся… Ну вот, и пресловутый «мастер» идентифицировался: это ни кто иной, как Алексей. Он же, как раз в литейном цехе мастером работает…

Николай из необъятных карманов своей кожаной куртки извлек две бутылки водки, выставил на стол, парни выложили колбасу, хлеб, две литровых банки импортных пикулей.

Николай начал разливать водку, Павел сказал:

– Ты ж раньше не пил…

– Это я с тобой не пил, потому как мы нигде, кроме зала не встречались… Ну, давай, за встречу… – он поднял стакан.

Павел взял свой, там было налито больше половины. Он звякнул своим стаканом о стакан Николая, стаканы парней, стал подносить ко рту, и вдруг уставился через плечо Николая, вскочил, бросился к насосу, на ходу сказал:

– Я сейчас… Похоже, опять в насос шапку затянуло…

Он подбежал к насосу, озабоченно склонился над ним, заслонив руку с водкой от гостей, и вылил водку в воронку слива. Пощупал насос, выпрямился, уставился на манометр, поднес пустой стакан ко рту, запрокинул голову, делая вид, что пьет, потом натужно закашлялся. Вернувшись к столу, проговорил:

– Что ж ты по полному стакану наливаешь? Я больше чем пятьдесят грамм за раз выпить не могу… – взял большой кусок колбасы и принялся сосредоточенно жевать, потом заел колбасу пикулями.

Они были умопомрачительно вкусными, чуть-чуть только похуже тех, что солила Анна Сергеевна. Николай переигрывал, слишком был оживлен и натужно дружелюбен. Неужто он и правда считает Павла таким дураком? После того расставания в подвале и стольких лет отсутствия, нате вам, мириться пришел… Как же, поверили… Парней Павел видел раньше, когда еще тренировался в подвале. За многие годы тренировок, кто там только не перебывал! Двое из них, кажется, были борцами, а третий – точно боксером. Его Павел видел на ринге не далее, как три года назад, когда забрел как-то на первенство города. Сбылась мечта Николая, он, наконец, стал большим боссом. Предводителем банды. Хотя, вряд ли это его заслуга… У него никогда не было воображения. Скорее всего, это заслуга Алексея, продукт его навязчивой идеи; хапнуть хороший куш.

Николай разлил по второй, на этот раз поменьше. Чтобы не показать раньше времени, что все понял, Павел на сей раз выпил водку, снова закусил хорошим куском колбасы, хлеб категорически проигнорировал, захрустел пикулями, подумал, не без черного юмора, что неплохо бы каждый раз как следует подкрепляться за счет убийц…

Он глянул на часы, сказал:

– Пойду, дверь за вахтершей закрою… Мне больше не наливайте, мне хватит… Я сегодня с утра ничего не ел, к тому же пил последний раз в прошлом году… – он вполне натурально сымитировал заплетающуюся пьяную речь.

Вылезя из-за стола, пошатываясь, побрел к выходу из машинного отделения. Поднялся один из парней, сказал:

– Мне в туалет надо, где он?

– Пошли, покажу…

Выйдя из машинного отделения, Павел ткнул пальцем в сторону дверей:

– Вон туалет…

Вахтерша стояла у двери уже одетая. Павел попрощался, и она ушла. Он запер дверь. Велико было искушение позвонить в милицию, но краем глаза он видел, что пошедший за ним парень в туалет не зашел, а выглядывает из-за косяка. Павел, как ни в чем не бывало, повернулся и направился к двери в машинное отделение. Парень юркнул в туалет. Павел подавил в себе искушение, загасить его прямо на унитазе. Все ж таки борец, без шума не вырубишь…

Он вернулся к столу, сел на свое место, пьяно тараща глаза, проговорил:

– Что-то я совсем окосел… Наверное, водка левая…

Он заблаговременно переставил стол так, чтобы лампочка горела не над головой, а сзади. По теням было отлично видно, что делается за спиной. Павел сделал вид, будто его сморило, и тут же увидел, как Николай чуть передвинулся назад, что-то взял и занес над головой Павла. Павел оттолкнулся руками от стола и опрокинулся назад вместе со стулом, катнувшись по полу, закатился под нижнюю секцию бойлера, если не знать, то ни за что не подумаешь, что тут может пролезть человек его комплекции. Затрещало на все машинное отделение, удар железяки пришелся по крышке стола, но Павел уже выкатывался с другой стороны бойлера. Николай второй раз вскинул железяку, попытался достать Павла за бойлером, от грохота удара железом по железу аж уши заложило. Павел легко побежал по узкому проходу между бортом ванны и стеной. Сзади слышался топот, шарканье подошв, яростный мат. Добежав до присмотренного заранее места, он нырнул под ванну, и затаился за каким-то громоздким, угловатым кожухом. Топот поравнялся с ним и затих. Павел нащупал в темноте давно присмотренную железяку, поднял ее, стараясь не звякнуть, отвел осторожно назад, приготовился.

Послышался голос Николая:

– Лезь!

В ответ осторожно проныли:

– А если он железякой по голове?..

– Лезь, говорю! Пока ты тут топчешься, он точно, найдет железяку… Да где он ее в такой темноте найдет-то?!

В отблеске света от дежурной лампочки Павел разглядел тень, осторожно выдвигающуюся из-за кожуха. Он подождал, когда тень выдвинулась полностью и оформилась в контур крадущегося на карачках человека, потом ударил. Он метил повыше, в лоб, но понял, что удар не поднимется выше переносья, мешал низкий потолок в виде неровного днища ванны, но тоже неплохо, со сломанным переносьем много не побегаешь… Удар пришелся на руки. Послышался дикий, звериный вопль ярости и боли. Парень выкатился из-под ванны, завизжал:

– Колян, он мне руку сломал!..

– Ничего, – благодушно пробасил Николай, – Гриня тебя заштопает, загипсует, станешь, как новенький… Паша, а Паша? Ошибочка вышла, ты чего сорвался, как полоумный? Вылезай, добазаримся…

Голос у него был слащавый и неимоверно фальшивый, так в западных ужастиках маньяки выманивают запершихся в ванной насмерть перепуганных блондинок, чтобы затем убить их и изнасиловать.

Пора было менять дислокацию, а то еще полезут с трех сторон с фонарями, не отмахаешься, массой задавят в этакой тесноте… Павел бесшумно перебрался на другую сторону ванны, с противоположной стороны все еще слышался слащавый и насквозь фальшивый голос, насквозь фальшивого милого друга Коляна. Вдруг он взревел, как паровозный гудок:

– К телефону! Он уже там…

Павел увидел, как к выходу из машинного отделения метнулась тень, а потому побежал в другую сторону, к лестнице ведущей к люку. Он уже взобрался до половины, когда внизу раздался топот, яростный мат, лестница задрожала, за ним кто-то лез, но Павел повернулся лишь на верхней площадке, под самым люком. За ним лез один из борцов. Павел хорошо видел в темноте, годы странствий по тайге не прошли даром. Он кинул быстрый взгляд вниз, там стояли Николай, и ушибленный, он баюкал левой рукой свою правую. Если она и не была сломана, то ушиблена основательно, так что, на ближайшие пару суток он не противник. Павел дождался, пока лезущий по лестнице борец выпрямится, и вскинул руки, делая вид, будто намеревается вцепиться ему в глотку. Урод, купился на такой примитив! Парень подобрался, приготовившись противопоставить намерению Павла простой, но неимоверно надежный захват за руки с последующим броском через плечи с пятиметровой высоты. Расслабленной ступней, хлестко, Павел врезал ему между ног. От такого удара обычно бывает болевой шок. Точно, лицо парня стало мечтательным, а глаза мутными. Для надежности Павел с разворота врезал ему локтем под ухо, в то место, где нижняя челюсть крепится к верхней. От тяжелого удара парень кувыркнулся через низкие перила, послышался мягкий удар об пол инертной туши и отчетливый треск. Павел злорадно подумал, что Грине добавилось еще работенки.

А это что? Милый друг Коля вытянул вверх руку. Вот мразь! Пистолет… Павел, как подброшенный пружиной взметнулся вверх, к люку, мгновение – и он выкатился на теплый кафельный пол. Вот козел! Не выстрелил. А то бы пуля в крышке люка явилась неплохим вещьдоком для ментов…

Вскочив на ноги, он пробежал по бортику, подпрыгнул, ухватился за стойки и вскарабкался на галерею. Снизу, из ванного зала уже несся громовой рык Николая. Он матерился так, что стекла в витражах дребезжали. Дверь с галереи была открытой, и тот парень, что стоял у телефона, уже бежал по лестнице. Павел демонстративно вышел на площадку. Парень его увидел, замедлил бег, внимательно прокачивая взглядом, потом подобрался, принял боксерскую стойку и ринулся вперед. Павел сделал вид, будто испугался, попятился, приглашая его подняться на площадку, тоже принял боксерскую стойку, но так неловко, что вызвал у парня кривую злорадную ухмылку. Ох уж эти спортсмены… И этот не нашел ничего лучше, как заехать левым прямым Павлу в челюсть, но тут же Павел понял, что это финт, чтобы заставить его раскрыться, он и раскрылся, но вовремя нырнул под правый крюк, поймал боксера на захват и с наслаждением швырнул с маху через плечи на ступеньки. Он прокатился по всему пролету, считая ступеньки и боками, и головой. Не спеша спускаясь за ним, Павел проговорил:

– Вашему Грине работы теперь на всю ночь… Если, конечно, не буду я вас ментам сдавать… – он после паузы раздумчиво договорил: – Если я вас, козлов, как котят в бассейне не утоплю…

Он пинком подкатил инертную тушу к краю площадки и катнул вниз. Бедолага пересчитал и эти ступеньки, но ему уже давно было все равно, он, видимо, в момент броска хорошо приложился головой. Вырубленный боец надежно привалил дверь из раздевалки, в которую уже ломился Николай. Сквозь щель Павел увидел пистолет, а потому ни мгновения не медля, врезал по двери изо всех сил ногой. Край двери пришелся Николаю как раз по брови и по скуле. Раздался такой вой, будто десятку львов хвосты прищемили. Павел подумал, что он начнет стрелять через дверь, а потому незамедлительно ссыпался вниз по лестнице. Вот козлина вонючий! Опять не стреляет! Если кто-то из двух зашибленных Павлом испустит дух, то ментам предъявить будет нечего. Гильз и пуль не хватает, как воздуху…

Через вестибюль ушибленный борец тащил за шиворот зашибленного борца. Увидев Павла, кинулся наперерез. Павел без затей провел свою коронную серию; правой в челюсть, левой в печень. Ушибленный улегся рядом с зашибленным, а Павел взбежал по лестнице, нырнул в раздевалку, и затаился в душевой, в одной из кабинок, приготовил баллончик. Теперь можно было и с милым другом поговорить. В узком проходе вдоль душевых кабинок пистолет бесполезен. Так что, не дальше чем через полчаса вся компания будет упакована, и можно будет пригласить Димыча.

Шли минуты, но никто не шел. Обострившимся слухом, Павел уловил звук захлопнувшейся тяжелой двери парадного входа. Держа наготове баллончик, он пробежал душевую, раздевалку, выскочил на лестницу, прислушался, присутствия людей в фойе не оущущалось. Однако он взбежал на галерею, и, перегнувшись через перила, поглядел в витраж. Внизу была картина, достойная эпического полотна… Какой там эпос… Сценка из итальянского боевичка – "Подвиги Геракла". Николай шел от двери, неся подмышками двух зашибленных, ушибленный, шатаясь, тащился на своих ногах.

– Ушел, козлина… – констатировал Павел разочарованно. – Но тактика оказалась достойной Наполеона с Бонапартом и Александра Никифоровича Македонского… Или, Филипповича?.. Боксеров давить борцовскими приемами, а борцов глушить – боксерскими…

Спустившись вниз, он запер дверь, сходил и в машинное отделение, проверил служебный вход, насторожил систему сигнализации, потом пошел в фойе, взял из кладовки ведро, тряпку, помыл залитую кровью лестницу, порядочная лужа крови натекла и в машинном отделении под лестницей.

Павел довольно усмехнулся:

– А хорошо я этих козлов отделал. Теперь не давать им больше инициативы в руки, нападать самому… Надо разозлить их… – и тут он вспомнил.

Гриней звали еще одного его приятеля. Еще будучи студентом мединститута, он получил квалификацию мастера спорта по борьбе самбо и дзю-до, несколько лет подрабатывал в бассейне по вечерам, дежурным врачом. Уволился лишь в прошлом году. Видимо нашел более доходную подработку, дежурным врачом в банде Николая… Он еще с института был приятелем Николая. Где и как они познакомились, Павел не знал.

Поставив ведро на место, Павел проговорил:

– Ну что ж, для начала завтра навестим Гриню…

Павел не стал строить версий относительно участия в этой истории Алексея. Надо было сначала убедиться, действительно ли он исчез, и если он исчез, то с чистой совестью и спокойной душой сдавать полковнику Николая вместе со всей бандой. Натасканные на убийство волкодавы всю эту дилетантскую кодлу разделают в два счета, а Павлу больше и рук марать не придется.

Чтобы обезопасить себя, Павел набрал знакомый номер. Трубку подняли почти сразу, знакомый голос произнес коротко, уже не по военному:

– Я слушаю…

Павел осторожно сказал:

– Это вас тезка беспокоит…

– Да, да… Говори, тезка… – голос стал насмешливым.

– Если ваши волкодавы на пути к объекту, отзовите их, пожалуйста. Все равно они меня не поймают. Или, это вы обычно за рулем сидите?

– Это к делу не относится… Коли разбудил, говори по делу.

– Хорошо, я, кажется, догадываюсь, кто хапнул ваши денежки…

– Ну, ну! Говори!

– Мне надо будет только завтра или после завтра кое-что проверить, и я вам точно скажу, кого трясти…

– Так, и что ты хочешь за информацию?

– Ну, кинете мне баксов, сколько не жалко… Я же из-за вас столько страху натерпелся. Да и сколько дней уже ночую, где попало…

– Ну, так не бегал бы…

– Нет уж, я людям такого сорта не доверяю… Вы сначала паяльник в задницу вставите, потом шлепнете, а уж после этого говорите: извини, парень, ошибочка вышла… Кстати, в милиции лежит мое заявление, а в надежном месте, у надежного человека, лежит подробный рассказ обо всем. Я понимаю, что вы легко вывернетесь, ведь с базы ничего не пропало, даже два лишних «Максима» нашлись…

– Ты и это знаешь?!. – полковник не смог сдержать изумления.

– А вы что, и правда, решили, что имеете дело с простым лохом, мелким слесарем? Могли бы сразу заподозрить, что тут дело не чисто… По тому, как я ловко ваших топтунов с хвоста срубал. Так вот, все эти предосторожности ради того, чтобы вы мою жену к этому делу не приплетали. Она вообще ничего не знает. Я вам сам позвоню, и сообщу…

– Так, баксы, само собой, но ты еще что-то хочешь?

– Ага, хочу… Чтобы вы этих козлов замочили самым извращенным способом. Мало того, что я из-за них месяц по городу бегаю, как заяц, это ведь из-за них в основном я сижу здесь в полном дерьме и нищете…

Полковник захохотал:

– Ну, эт само собой… Ладно, отбой…

– Минуточку. Если вы своих волкодавов все же отозвали, я все равно сейчас исчезну. Так, на всякий случай… – и он положил трубку.

Остаток ночи прошел спокойно. Видимо полковник поверил Павлу.