Текст книги "РАМ-РАМ"

Автор книги: Сергей Костин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 29 страниц)

Я спорить не стал: я знал, что она взяла с сундука конверт.

– Коннот Плейс, Кофе Хаус! – скомандовала Маша рикше.

Теперь инициатива была у нее в руках, но я не возражал.

4

Коннот Плейс – это площадь на севере Нью-Дели, состоящая из центрального газона и трех концентрических улиц. Еще это – последний редут порядка перед энтропией Старого города или форпост цивилизации, если ехать, как мы, в обратном направлении.

Кофе Хаус оказался не кофейней, а рестораном, причем вполне приличным: со столиками, покрытыми настоящими скатертями, кондиционером и официантами в белых рубашках. В этот час, когда для завтрака было уже поздно, а для обеда – слишком рано, в зале было от силы человек пять. Но Маша – а она, похоже, это заведение хорошо знала – попросила провести нас на второй этаж, где посетителей не было вовсе.

В этой профессии, заходя в любое помещение, ты автоматически отмечаешь, есть ли в нем камеры видеонаблюдения, и где они расположены. Внизу, к моему удивлению, одна оказалась, но наверху я не обнаружил ничего.

– Здесь, по-моему, чисто, – сказал я. – Ты взяла конверт?

Маша кивнула.

– А как мы его положим обратно?

– В целости и сохранности!

Маша заказала нам зеленого чаю, пахлавы и еще каких-то местных сладостей, которые она знала.

– Только, – уточнила она, – принесите нам большой чайник и горелку,чтобы он не остывал.

Странная просьба? На мой взгляд, да. Но официанту так не показалось. Он лишь молча поклонился.

Маша дождалась, когда он принесет заказ. Вместе с медным чайником, действительно, был принесен специальный чеканный поднос и небольшая тренога, под которую была помещена зажженная спиртовка. Официант залил кипятком заварочный чайник, а медный, побольше, поместил на поднос рядом со спиртовкой.

– Позовите меня, когда снова нужен будет кипяток, – сказал он.

– Спасибо, нам хватит, – улыбнулась ему Маша.

– Как вам будет угодно!

Официант удалился. Убедившись, что путь свободен, Маша поставила большой чайник на спиртовку. Вода в нем, видимо, только что кипела – во всяком случае, из носика почти сразу же потянулась струйка пара. Маша залезла рукой под свою свободную блузку из тонкого хлопка и вытащила на свет конверт с сундука. Он тогда лежал тыльной частью, и мы видели лишь печать, скрепляющую его приклеенный клапан. На лицевой стороне, как мы сейчас обнаружили, на хинди был написан какой-то адрес.

– И куда его отправляют? – полюбопытствовал я.

– Здесь просто написано «мусор». Видимо, содержимое мусорной корзины.

Мусорная корзина, вспомнил я, была и в нашем номере, в туалете. Наверное, такая же имелась и у Ромки.

Еще раз, посмотрев в сторону лестницы, Маша поставила заклеенный конверт под струю пара. Конверт ломаться не стал и быстро распахнулся.

– Клей из натуральных компонентов, – с удовлетворением отметила моя напарница.

– Подожди! – остановил я ее.

В моей брезентовой сумке, подарке Пэгги, оставалась сложенная пополам русскоязычная израильская газета, прихваченная мною из самолета. Я положил ее на стол и, отогнув верхнюю часть, сказал Маше:

– Вытряхивай все сюда!

Теперь, если над лестницей появится вдруг голова официанта, мне будет достаточно откинуть обратно верхнюю часть газеты, чтобы скрыть наши сокровища.

В конверте оказалась горстка смятых и порванных бумажек – похоже, Ромка перед отъездом освобождал карманы от лишнего мусора. Но для нас он был бесценен!

В моей сумке всегда есть бесцветный лак для ногтей – я его наношу на подушечки пальцев, когда у меня нет возможности надеть перчатки. Еще я ношу тамцифровой фотоаппарат. С виду самый обычный, с разрешением чуть больше пяти мегапикселей. Поскольку я со своих фотографий печатать постеры не собираюсь, этого вполне хватает, чтобы увеличить любое изображение. Особенность, не предусмотренная фирмой Сони, в моем фотоаппарате такая: на карте памяти написано 512 мегабайт, но на самом деле, она на два гигабайта. Большая часть памяти занята скрытой папкой, зайти в которую чужому человеку не просто: нужно залезть в меню и произвести там ряд действий в определенной последовательности. Все свои нетуристические кадры я храню именно в этой папке.

Маша протягивала руку:

– Давай я буду снимать!

– Пожалуйста! Не забудь только поставить на макросъемку.

– Не забуду.

Я уже выкладывал перед нею первую улику. Это был размноженный на ксероксе проспект гостевого дома «Аджай» с адресом, телефонами и мутной фотографией уютного, даже кокетливого номера, совсем не похожего на те два, которые я видел. Маша щелкнула и лицевую, и обратную сторону и, увеличив картинку на мониторе, убедилась, что она в фокусе. Я убрал проспект обратно в конверт. Следующей была рекламная листовка с описанием стран, охваченных IP-телефонией из одного из местных переговорных пунктов.

А за нею шел целый ряд билетов на осмотр разных достопримечательностей, чеки из магазинов и квитанции из банкоматов. Бумажки побольше были порваны, какие-то просто смяты – в общем, времени съемка отнимала прилично.

– Ты только проверяй, чтобы везде можно было прочесть дату! – умоляюще прошептал я.

– Делаю, как умею! – отрезала Маша.

Только я успел порадоваться, что наше несходство характеров, по крайней мере, не отражается на работе!

Маша вдруг перевела аппарат и ослепила меня вспышкой. К нам шел официант. Я успел закрыть наши листочки газетой, а последний из снятых Маша просто крутила перед собой, как бы рассматривая.

– Я еще могу для вас что-нибудь сделать? – спросил официант.

– Убраться как можно скорее!

Это я, разумеется, сказал про себя. Ему я просто широко улыбнулся.

– Все превосходно!

– Но вы не попробовали пахлаву! Не понравилась?

Мы пока не знаем, именно потому, что еще не попробовали.

Зачем он приперся? Неужели где-то все-таки была скрытая камера?

Официант оставил нас в покое еще минут на пятнадцать, что позволило нам закончить работу. Я взял у Маши фотоаппарат и проверил качество снимков на самом маленьком билете – в храмы Кхаджурахо. Нет, фокус был безупречным, и отчетливо читалась даже дата, проставленная с помощью печати.

Я поперебирал груду бумажек на газете. Все они были безличными: чеки, квитанции из банкоматов, входные билеты, визитные карточки гостиниц. Только одно меня притягивало. Это был порванный пополам номерной счет из ювелирного магазина в Джайпуре. Не спрашивайте, чем этот счет отличатся от всего остального. Меня смутило даже не то, что счет предназначался для таможни, а аккуратный Ромка его почему-то порвал и выбросил. Интуиция! Короче, я сунул его к себе в сумку, а остальные бумажки стал складывать в конверт.

– Зачем ты это взял? – спросила Маша, с удивлением наблюдавшая за мной.

– Никто не заметит! Там же нет описи.

– Все равно. Почему именно это?

– Не знаю. – Я сложил оставшиеся бумажки в конверт. – Надо зайти в магазин и купить клей.

– Дай лак, которым ты мазал пальцы!

Маша сначала намазала самый носик клапана и совместила половинки печати. Когда с этим было покончено, она провела кисточкой вдоль всей кромки и придавила поверхности особым движением кулака. Помните, в эпоху чернил были такие полукруглые промокатели, которыми наезжали на только что написанные строчки. Вот и она так делала, только рукой.

– Ну-ка покажи!

Конверт был заклеен по всем правилам искусства. Рисунок печати совпадал идеально, склеенные края нигде не топорщились.

– Впечатляюще! – похвалил я.

– Такая профессия, – скромно отозвалась Маша.

Мы спешили вернуть конверт на место. Вдруг полиции придет в голову забрать вещи Ромки пораньше?

Перед Кофе Хаусом на нас ринулась целая армия рикш. Мы наняли такую же открытую таратайку о трех колесах с мотоциклетным двигателем, оставлявшую за собой облако черного дыма. Этот, самый распространенный, вид транспорта, сообщила мне Маша, называется «тук-тук». Я, конечно, эти таратайки и раньше в Индии видел, но ездить на них пришлось впервые.

Нам нужен был предлог, чтобы вернуться в камеру хранения. Мы расплатились с водителем в нескольких десятках метров от «Аджая». Одна сувенирная лавка была прямо перед нами, две другие – через дорогу. Переступая через коровьи лепешки, мы направились в ближайшую. Мальчики, зазывающие туристов, даже оторопели от такого везения.

Хозяин – коротко стриженный седеющий мужчина с карими печальными глазами – вскочил со стула.

– Что я могу предложить своим гостям?

– М-м, кашемировую шаль, – сказала Маша.

Хозяин с готовностью снял с полки высоченную стопку сложенных шалей и принялся раскладывать их перед Машей. Я же остановился у полки с бронзовыми фигурками и тут же присмотрел себе статуэтку Махатмы Ганди, шагающего с посохом в руке.

Лавочник вдруг забежал за мою спину, закрыл дверь и заговорщицки сделал мне знак подойти к прилавку.

– В чем дело?

Маша тоже с любопытством смотрела на него. Торговец полез в какую-то коробку за прилавком и выложил перед нами три небольшие колбаски, завернутые в газету.

– Что это?

– Ашишь! Ашишь! Высшего качества!

Мы с Машей расхохотались. То ли мы внушали доверие, то ли просто гашиша здесь было столько, что его предлагали каждому встречному и поперечному. От этого предложения – несмотря на самое высокое качество товара и самую низкую в Дели цену – мы без негодования, но все же отказались.

В «Аджае» тот же мальчик с готовностью побежал открывать нам камеру хранения – нам же надо было куда-то положить покупки. Я задержал его в дверях.

– Мы хотим поехать на место, где был сожжен Махатма Ганди, в Радж-Гат. Где это?

Где это место, я прекрасно знал. Мне было важно, чтобы Маша осталась в чулане одна! Она задержалась там едва ли на полминуты.

– Ну, ладно, – успокоил я растерявшегося мальчика, который на могиле отца нации не был никогда, – опять возьмем такси! У водителя и спросим.

Я сунул ему в руку двадцать рупий – раза в два больше, чем обычно дают за беспокойство. Деньги – универсальный растворитель сомнений и подозрений. До определенного предела – несоразмерно большие чаевые подозрения лишь укрепляют.

Маша вышла из кладовой.

– Порядок?

– Я положила конверт на место и все-таки сняла с сундука твою сумку. Это как-то подозрительно смотрелось.

– А что еще подозрительно?

Я серьезно спросил. Знаете, что она мне ответила? Причем, на вы!

– То, что вы сегодня не пьете.

5

Проходя через холл, мы решили выпить чаю. Потом, посмотрев на часы и прислушавшись к своим желудкам, передумали и сначала пообедали. А, поговорив за обедом, надумали остаться в этой гостинице еще на ночь.

Во-первых, нам нужно было место, где можно спокойно разобрать фотографии и составить график перемещений Ромки. Во-вторых, пока его сундук не забрали, у нас был шанс узнать еще что-нибудь интересное. Наконец, время уже шло к вечеру. Если уезжать из Дели, так с утра, да и куда ехать, мы пока себе не представляли.

Теперь я заказал себе то, что Маша ела на завтрак: лепешки, чечевицу и кучу блюдечек с остростями, а моя спутница выбрала китайский суп, только на курином бульоне. Пиво у ребят было, и правильное – Кинг Фишер, но поскольку организм мой требовал его криком, я ему в этом отказал. По ходу дела мы убедились, что наша комната еще не сдана. А когда поднялись в нее, стало ясно, что ее и не убирали. Непонятно было только, еще не убирали или этот вид деятельности в гостевом доме вообще не предусматривался. По моему требованию мальчик, поднявший в номер наш багаж, прошелся шваброй по полу в туалете-душевой, и на этом мы и ограничились. Индия – я это как-то не очень понимал по своим предыдущим пятизвездочным, совершенно стерильным, поездкам – быстро навязывает вам свои представления, в том числе, и о гигиене.

Я закрыл дверь на засов. Потом мы с Машей уселись каждый на своей кровати, подоткнув под спину подушку и касаясь друг друга плечом. Иначе мы не могли одновременно рассматривать наши фотографии на дисплее. Глаза у Маши возбужденно горели – от фотографий, не от нашей близости, – и иногда она даже казалась мне привлекательной. Но потом я вспоминал маленькую грудь на цыплячьем тельце, жесткую складку рта, когда она вчера что-то раздраженно говорила мне или просто бросала на меня неодобрительный взгляд, и успокаивался. Да и потом, меня в такое же возбуждение, как и Машу, приводил разбор наших находок.

В этом году на мой день рождения, 7 июня, Джессика с Бобби подарили мне маленький наладонный компьютер. Сегодня в него закачено с полсотни словарей, справочников и карт, несколько часов музыки, сотни полторы фотографий и множество разных прикладных программ. Здесь мои контакты по всему миру, мой личный органайзер, график на год вперед всех туров, которые организует мое агентство Departures Unlimited, и специальная программа, ведущая финансы: и агентства, и наши семейные. Эта программа, как и некоторые другие, не только защищает файлы особым паролем, но и при сохранении перекодирует. Чтобы их расшифровать, понадобятся годы, – если кто-то сочтет, что игра стоит свеч. В этом-то софте я и создал новую папку, в которой в виде таблицы записал результаты наших исследований. И после часов трех напряженной работы с фотографиями и путеводителями вот что у нас получилось.

26 октября, вторник. Как и говорил мне Кудинов, в этот день Ромка прилетел в Дели. У нас этим числом была датирована квитанция на обмен валюты, выданная агентством Томаса Кука в международном аэропорту Индиры Ганди. В квитанцию была вписана фамилия Ромки – мистер Лахман, номер его паспорта, а также указано его гражданство – немецкое. По прибытию в Индию Ромка поменял 400 долларов США по курсу 44,4, что дало ему, за вычетом комиссионных, 17 600 рупий.

27 октября, среда. Что делал Ромка в этот день и где он был, оставалось загадкой. Среди недатированных документов имелся проспект гостевого дома «Аджай», однако не было никаких признаков того, что Ляхов останавливался здесь и по приезде. Точно также ничего не говорила нам и листовка переговорного пункта – STD-ISD-PCO – с тарифами компьютерной связи с разными странами. Переговорный пункт – его адрес и телефон был указан внизу листовки – находился тут же, на Мейн Базар; вполне возможно, мы мимо него даже проходили.

28 октября, четверг. Ромка перебрался в Джайпур. Я там уже как-то бывал: это крупный город в Раджастане, часах в пяти езды на машине. Как раз этим числом был датирован тот розового цвета счет из ювелирного магазина, который был предназначен для таможни и который я оставил себе. В графе «Подпись уполномоченного лица» ювелир вывел старательным почерком: Баба. У Бабы Ромка приобрел два золотых кольца с бриллиантами и рубинами на общую сумму 25 650 рупий. Судя по тому, что за два дня до того он поменял всего чуть больше 17 тысяч, эту покупку он, видимо, оплатил кредитной карточкой. Копии квитанции не было, что было логично. Ее Ляхов наверняка оставил в бумажнике, чтобы потом проконтролировать выписку из банка. Нелогично было то, что сам счет, который могли спросить на таможне, напомню, был порван пополам и выброшен. Где Ромка остановился в Джайпуре, было непонятно.

29 октября, пятница. Ромка все еще в Джайпуре. Подтверждение тому – большая красивая открытка с видом городского дворца магараджи и тремя отрывными купонами. Собственно, купонов осталось два: на посещение музея Джайгарского форта и выставок дворцового комплекса. Третий купон оторван: возможно, он служил для посещения собственно Городского дворца. На билетах, благодаря чему мы и определили местонахождение Ромки в этот день, стоит штамп с датой; она нужна, так как купон в музей форта действителен в течение двух дней с даты покупки. На обратной странице – штампы выставок, которые Ромка успел посетить: текстиль, оружие и художественная галерея.

30 октября, суббота. На это число подтверждения у нас нет, только догадка. На следующий день, 31 октября, Ромка уже точно был в Агре, а между Джайпуром и Агрой расположен национальный заповедник Кеоладео. Отсюда у нас был порванный на четыре части большой, почти с лист А4, голубой проспект на тонкой бумаге. На одной стороне подробно описывается единственная живущая там тигрица, на обороте – план заповедника. Почему мы с Машей решили, что, скорее всего, Ромка заехал туда по дороге? Вот почему: Кеоладео находится довольно далеко от Агры и еще дальше от Джайпура. Ехать сюда специально таким образом смысла мало, разве, что там назначена встреча. Ляхов, как уже можно заключить по количеству посещенных им достопримечательностей, явно пользовался своей поездкой и в познавательных целях. Иначе и быть не могло: жадный Ромкин мозг постоянно требовал пищи. И еще одно предположение, к которому мы пришли: Ляхов, по-видимому, перемещался на автомобиле. Отсюда и отсутствие любых билетов на поезд, автобус или самолет, и этот, находящийся в стороне от основных туристических маршрутов, заезд в заповедник.

31 октября, воскресенье. Здесь у нас снова есть датированное подтверждение: билет в Тадж-Махал. Он большой, как открытка, только на более тонкой бумаге. Справа у него пять небольших картинок, начиная с того же Тадж-Махала: то есть билет действителен для входа в пять музеев. Однако аккуратный кружочек компостера лишь один – справа от верхней фотографии; четырьмя остальными достопримечательностями Агры Ляхов пренебрег.

Еще одна интересная вещь: билетов не один, а два, и оба по цене для иностранцев – 500 рупий. Как я уже знал по своим предыдущим приездам в эту страну, для индийцев вход в музеи стоит чисто символическую сумму: вместо пятисот рупий, то есть десяти долларов, может быть, 10 или 20 рупий. Так что второй билет не мог предназначаться местному гиду: официальные экскурсоводы ходят по пропускам, а для левого гида Ромка купил бы индийский билет. Кто же присоединился к нему в Агре?

Второй вопрос – сколько дней он там находился? Среди выброшенных Ляховым бумаг была визитная карточка отеля «Чанакайя», поэтому, возможно, он останавливался именно там. Еще в Агре Ромка снял в банкомате с карточки 30 тысяч рупий. Наконец, из Агры же была карточка резчика по камню, специалиста по инкрустированному мрамору, владеющего магазином под названием «Мраморный коттедж». Однако тоже непонятно, в какой день Ромка туда заходил, если заходил!

Дальше вообще начинается большая черная дыра. Мы не знаем, где Ляхов путешествовал целых три дня, вплоть до 3 ноября, это среда. На эту дату у нас имелись скрепленные вместе два маленьких желтых билетика из плотной бумаги размером с длинную почтовую марку. На них крошечными буквами написано по-английски и на хинди, что они служат для осмотра храмов в Кхаджурахо. Место это, хотя мало кто помнит это название, известно во всем мире: это городок, где находится несколько десятков храмов, украшенных множеством эротических скульптур.

Кстати, с этими билетами мы с Машей и провозились дольше всего. Однако прочесть мелкий текст нам так и не удалось – хотя, может, и не нужно было. Билетов, повторяю, снова было два, и они даже не были оторваны друг от друга. Так что вряд ли Ромка купил их для себя в разные дни или в разные группы храмов.

Еще из Кхаджурахо была рекламная листовка отеля «Гринвуд Кхаджурахо» с указанием основных достопримечательностей в окрестностях городка, расстояния до них в километрах, цен на номера (одиночный стоил 38 долларов, то есть немыслимых денег по сравнению с нашим теперешним) и температурой в зимнее и летнее время. Последние сведения были мало пригодны, так как минимальная температура зимой оценивалась в 4 градуса Цельсия, а максимальная – в 31.

Сколько дней Ромка и его таинственный спутник или спутница пробыли среди самой масштабной скульптурной оргии всех времен и народов, тоже неизвестно. После 3 ноября следы Ляхова теряются. Можно, правда, предположить, что он заезжал в Бенарес, откуда была листовка гостиницы «Прадип» с ценами на номера и другими полезными сведениями. Но он мог взять ее где угодно: в Индии вам часто предлагают остановиться в другом городе в отеле той же сети или просто принадлежащем родственникам.

9 ноября, вторник. Ляхов снова объявляется в Дели. Вот чек от 9 ноября на шелковые шарфы из магазина на Коннот Плейс, где мы совсем недавно пили с Машей чай. И квитанция из банкомата от того же числа на 30 тысяч рупий. Ромка явно готовился к отъезду и покупал подарки. Вполне вероятно, это был последний день его жизни, так как на следующий его уже найдут мертвым.

Как бы то ни было – как бы вся эта ситуация ни была грустна, – маршрут перемещений Ромки частично был понятен: Дели – Джайпур – Кеоладео – Агра – Кхаджурахо – Бенарес под вопросом – и снова Дели. При этом непонятно, где он был с 1-го по 3-е и с 4-го по 8-е ноября. Однако для начала это было совсем неплохо.

Одна вещь не давала мне покоя. Настолько, что я даже поделился ей с Машей.

– Мне, знаешь, что странно. Я Ромку хорошо знаю. Он не мог просто вот так бросить в мусорную корзину столько свидетельств своих перемещений. Тем более квитанции со своим именем. Он бы все это уничтожил. Сжег бы или порвал на мелкие кусочки и бросал по одному каждые сто метров, предпочтительно в свежую коровью лепешку. А с другой стороны, вот они, эти квитанции…

– Может, совсем просто? Не успел? – предположила Маша. – Вытряхивал их изо всех карманов, а тут как раз позвонили?

Эта-то мысль и мне в голову приходила.

– А еще соображения?

Моя напарница сжала губы и смешно закрутила глазами в разные стороны.

– Нет, ума не приложу.

На самом деле, мы оба прикладывали – и очень интенсивно. Но безуспешно. Хотя так бывает. Весь этот «мусор» могли найти не в корзине, а просто на столе. Ляхов освобождал карманы, когда в дверь постучали. Он пошел открыть и к столу больше не возвратился. А его убийцам важен был только он сам. Почему бы и нет?

– В любом случае, нам не могли эти бумажки подбросить, – заключила свои рассуждения Маша.

Вот это точно! Нами вряд ли кто-то пытался манипулировать – а в нашей работе хуже этого ощущения нет ничего.