Текст книги "Покушение на Россию"

Автор книги: Сергей Кара-Мурза

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 22 страниц)

Кем вырастут обездоленные дети?

Этим летом в Москве произошли события, которые надо считать важной вехой на историческом пути России. Далее нас ожидает совершенно для нас непривычный и таящий неожиданности этап. На центральных площадях Москвы произошли массовые беспорядки подростков. Некоторые из погромов имели слабые признаки какой-то идеологической направленности – толпа «скинхедов» избивала случайных прохожих с темной кожей, даже не спрашивая их национальности и не имея к ним конкретно никаких претензий. Другие погромы, как после матча футбольных команд РФ и Японии или в День города, не имели никаких «программных» оправданий.

Подчеркну, что и у «скинхедов» их архаичный «национализм» – это фиговый листок, жалкое оправдание, подсказанное взрослыми кукловодами. Подростки ухватились за него в безнадежной попытке хоть как-то объяснить самим себе истоки разрушительной силы, которая их гнетет и рвется наружу. Попытки именно безнадежные, общим и главным качеством всей серии этих массовых молодежных выступлений является бессмысленность насилия и тяга к разрушению материальных символов окружающего их социального мира – автомобилей, витрин.

Почему эти погромы надо считать знаком разрыва исторического пути России? Потому, что мы впервые увидели (пока что только кончик) той ненависти, что накапливается в глубине души людей из класса изгоев. Такого класса не существовало ни в сословном обществе старой России, ни в советском обществе. Дети малоимущих семей или социальных групп не сливались в класс, отвергнутый обществом. Погромы в Москве были первыми в России погромами западного типа. Точнее, погромами того типа, что организует молодежь, отвергнутая буржуазным обществом.

В этом смысле подростковые погромы в Москве явились признаком успеха реформы 1991-2001 гг. Во всяком случае, хотя бы этот запланированный продукт реформы получен. Дети, выросшие после развала СССР, выделили из себя особый социальный тип, присущий западному обществу, – тип, которого не знала докапиталистическая и советская Россия.

Когда власти Москвы установили на Манежной площади огромные экраны и созвали туда толпу молодежи, чтобы она «вместе» посмотрела футбол, выпила дешевой водки с пивом и повеселилась, это выглядело как сознательно запланированный эксперимент. Как будто идеологи и психологи реформаторов хотели проверить – дозрело ли до нужных кондиций поколение, не знавшее советской школы и не слышавшее песни «Широка страна моя родная». Дозрело.

И власти дозрели. Когда в День города толпа подростков устроила массовую драку, то власти поспешили успокоить обывателя: «Ничего особенного, праздник продолжается». Вызвали дополнительные силы внутренних войск, смыли кровь с мостовой – не обращайте внимания, дорогие москвичи и гости столицы. Наверное, к следующему празднику закупят в США более современные электрические дубинки.

Самое главное, что власть в этом повороте не видит никакой трагедии: ведь Запад сумел загнать около трети подростков в гетто и держать их там с помощью мощной полиции и наркотиков. Раз в год им позволяют погромить город, побить витрины и пожечь машины. Это предусмотрено, и деньги на ремонт выделены. Значит, и в России все это сумеют организовать – «заграница нам поможет». И в России, дескать, можно создать «двойное общество». Эта концепция открыто излагается идеологами правых (например, А.Кохом).

В этих расчетах, если они всерьез, кроется ошибка. Но давайте пока не будем о будущем, а разберемся в недавнем прошлом и настоящем. Будущее вырастает из этого. Что было сломано в нашем жизнеустройстве такого, что не давало массе детей и подростков попасть в «коридор, что кончается стенкой»? Ведь ломали на наших глазах – должны же мы соотносить следствие с причиной. Давайте выделим главные изменения, глядя на мир глазами ребенка и подростка. В их мире еще нет политики, ребенку не требуется ни многопартийности, ни свободы выезда за границу. В чем его «права человека»?

Как сказались на детях и подростках изменения последних десяти лет в культуре? Заметим только, что культура неразрывно связана с хозяйством – не с деньгами, а со всей хозяйственной деятельностью. Для ребенка еще больше, чем для взрослых, эти сферы переплетены неразделимо. Пища, теплое жилье, красивое платьице и удобные сапожки – все это строит мироощущение и характер ребенка, как и выражение лица и разговор взрослых, их идеи, шутки и поговорки. А позже – учебники, телевизор, реклама на улицах. И все это во многом предопределено типом хозяйства, отношениями людей в производстве и распределении богатства. Жизнь ребенка в семье безработных, выбитых из жизни родителей – сплошная трагедия. Еще больше страдает от этих социальных бедствий подросток.

В культуре, как мы все прекрасно знаем, – и нечего отворачиваться и прятаться – главное изменение последних десяти лет имеет глубину религиозную. Впервые в России сказано, что «люди не равны» (или, иначе, «люди – не братья»). До этого более тысячи лет мы утверждали обратное – что люди равны (они братья) в главном – в том, что Христос пошел на крест за всех. Впервые на Западе, именно в ходе становления «рыночного» общества, было сказано, что «Христос пошел на крест не за всех» и что люди не равны, а делятся на избранных и отверженных. Именно плоды этого изменения в культуре мы начинаем глотать – и многих уже задушил этот дьявольский напиток.

Отсюда – первое усложнение нашей проблемы. Изгоями России, извергнутыми реформой из русской культуры, становятся все дети, а не только социально обездоленные. Те «благополучные», что приняли мысль, будто человек человеку волк, рвут ту культурную пуповину, через которую их питали ум и совесть предыдущих поколений России. И, оставшись без этой невидимой пищи, ум и совесть этих благополучных молодых людей иссякают на удивление быстро.

Надо напомнить, что предупреждение о том, что становится очевидным сегодня, было сделано в самом начале реформы (а если уж быть точными, то оно было сделано Достоевским). Вот выдержка из доклада Комитета РФ по делам молодежи 1993 г. (при правительстве Ельцина!):

«Более трех четвертей молодых людей испытывают чувство неудовлетворенности жизнью. Фиксируется быстрое нарастание (за год в два раза) страха перед будущим. В структуре конкретных страхов на первом месте страх перед войной на национальной почве, далее идут одиночество, бедность, болезнь, бандитизм, возможность потерять работу, голод. Страхи такого рода для российской молодежи являются во многом новыми и потому парализуют волю ее значительной части… На шкале ценностей значительно снизилось значение ценности человеческой жизни. Существовавшая тенденция на снижение числа самоубийств прервана. Количество самоубийств резко возросло и будет увеличиваться».

Как сказано в том докладе, при опросах среди молодежи, составлявшей 32 млн. человек, 6 процентов заявили, что согласны убить человека, если им хорошо заплатят. Конечно, они храбрились – но ведь это 2 миллиона молодых людей, допускающих саму мысль, что они могут это сделать!

Подчеркну вновь, что духовная травма коснулась всей молодежи, включая ее привилегированную часть. На Международном симпозиуме в 1995 г. видный социолог-демократ В.Н.Шубкин в докладе «Молодое поколение в кризисном обществе» рассказал об исследовании взглядов молодой элиты. Он подчеркнул «резкое снижение ценности человеческой жизни с точки зрения студентов МГУ. Тезис, что «можно лишить жизни новорожденного, если у него есть физические или умственные отклонения», поддерживают от 17 до 25% студентов и 8% обычных граждан. 16% студентов считают, что заповедь «Не убий» для современного человека становится все менее важной. Среди обычных граждан так думают только 2,6%.

Судя по результатам указанных мною исследований, молодежь расходится с основной массой граждан почти по всем существенным пунктам. Этот разрыв как бы характеризует тот социальный и моральный климат, с которым придется иметь дело нашей стране, когда нынешние студенты станут элитой общества. Общество будет более прагматичным, более жестоким и циничным, более лживым и беспощадным к слабым» («Куда идет Россия?.. Альтернативы общественного развития». М.: Интерпракс. 1995. С. 56-59).

В.Н.Шубкин делает важный вывод о молодежи, выросшей в годы перестройки и реформы: «Все большую популярность приобретает насилие». А потом он продолжает свою антисоветскую песенку и дает нелепое объяснение: «К нему [насилию] молодежь толкают не только особенности подросткового сознания, но и традиции большевизма, радикализма, милитаризации и гулагизации сознания».

Нет, господин социолог! Хватит дурить людям голову. Почему же «особенности подросткового сознания», которые он считает главным фактором в росте насилия, не проявлялись в советское время? Не было в СССР подростков – или социальные и культурные условия жизни компенсировали эти «особенности»? И почему «традиции большевизма и гулагизации» не проявлялись именно при большевизме и ГУЛАГе? К чему это нагромождение сложных домыслов, когда он сам же только что говорил в своем докладе о главном – о сломе трудовых отношений и системы образования, о безнадежности положения молодежи.

Идеологи реформы декларировали, что жизнь человека – это борьба за существование, которую он ведет с себе подобными. Побеждает сильнейший, а «слабые» должны смиренно ожидать их благотворительности. Эта антиправославная хищная идея для детей и подростков России сразу стала преломляться в обыденную социальную реальность. Большая масса детей оказалась вообще выброшена из школы.

Недавно прошла конференция педагогов на тему «Образование как фактор государственной безопасности». Ей посвящен номер журнала «Известия Академии педагогических и социальных наук» (2002, № 6). В редакционной статье, открывающей номер, сказано: «У нас сейчас достигли совершеннолетия 10 млн. совершенно неграмотных, и 2 млн. ребят школьного возраста по разным причинам не учатся».

Этот результат реформы – предпосылка к «молекулярной» гражданской войне в городах РФ, к разлитому внизу насилию без смысла и идеологий. В рамках культуры и цивилизации мог оставаться, будучи неграмотным, крестьянин, хотя и он страдал от этого все сильнее и сильнее. Его отлучение от образования – одна из важных причин поворота крестьянства к революции (вот что напомнил нам на той конференции учитель из Пензы: по данным переписи 1897 г., в Пензенской губернии доля грамотных составляла среди мужчин 23,7%, а среди женщин 6,3% (с. 188).

То, что на Первом съезде работников просвещения в 1918 г. учителя приняли выстраданное русской культурой решение о создании в России единой общеобразовательной школы и обязательном обучении, на целый исторический период укрепило нашу страну и материально, и духовно. Школа самого лучшего, университетского типа – для всех детей! И эти дети сделали Россию второй индустриальной державой, спасли ее от нового тевтонского нашествия и создали возможность для спокойного уверенного развития.

Это благо мы не сумели использовать – и возвращается к нам неграмотность миллионов молодых людей, выброшенных из школы, и тупая полуграмотность тех, кому хозяева определят учиться в «школе для массы», школе «второго коридора».

Но имитировать Запад в отношениях с молодежью нашим реформаторам не удастся, напрасно они надеются. Дело кончится социальной катастрофой. Жаль, что она затянет в свою воронку и тех, кто сам активно не ломал наше хозяйство и нашу школу, а всего лишь поддакивал реформаторам.

Сентябрь 2002 г.

Кризис культуры

В результате реформы (ее иногда называют «антисоветской революцией») в России возник глубокий кризис культуры. Как объясняют его сами демократы? Не в состоянии отрицать очевидное сегодня разрушение культурных оснований всей народной жизни в России, они сводят все к экономическим проблемам. Суть кризиса скрывают криками о нехватке денег. Какой вульгарный материализм. В войну и театр, и кино имели меньше денег, чем сегодня, и питались актеры хуже – а кризиса не было. Кризис культуры всегда вызван болезнью ее духовных оснований. Но наши «генералы культуры» бегут от этой мысли, она им невыносима. Ведь это они сами, своими руками нанесли раны и внесли в них заразу. Так надо понять, что за болезнь.

Вспомним, как было дело. Видные деятели культуры, примкнувшие к Ельцину, приняли активное участие в «хирургической» операции над самыми сокровенными культурными кодами России. В культурном проекте демократов – отрицание почти всего того, что мы с детства, много веков почитаем как добро. В нем ненависть к тому, что нам кажется достойным и красивым. Они с самого начала не скрывали своей неприязни и даже ненависти к нам – как только нас ни обзывали в этой их «демократической прессе». В отдельные годы оскорбления в адрес «совков», «рабов», «люмпенов» и т.д. доходили до истерики. Как противны им были наши повадки, наш способ трудиться, наша манера ходить, говорить, смеяться. Все им было не так. Подумать только, они назвали свою паству «поколеньем, что выбрало «пепси»!

В культурном ядре общества, которое стали переделывать демократы с целью «смены типа цивилизации», они произвели тяжелые разрушения, которые и стали причиной культурного кризиса. Конечно, при этом шло и разворовывание материальной основы культуры России – науки, музеев и театров, издательств и многого другого. Но все же это вторично, поговорим о главном.

Кризис культуры возникает, когда в нее внедряется, как вирус, крупная идея, находящаяся в непримиримом противоречии с устоями данной культуры. Происходит расщепление сознания людей, они теряют ориентиры, начинают путаться в представлениях о Добре и зле. Если таких очагов противоречия создается много, то под угрозу ставится само выживание народа.

Это повергает массы людей в тяжелый стресс, который ведет к пьянству и апатии, взрыву насилия и преступности, росту числа самоубийств и резкому повышению смертности с одновременным падением рождаемости. Все эти объективные признаки глубокого кризиса культуры сегодня налицо в России.

Какие же разломы создала в духовной сфере «культурная программа» перестройки и реформы? Главным направлением атаки было присущее нашей культуре представление о человеке. Вопрос «Что есть человек?» – в центре любой культуры. Национальная культура всеми своими образами отвечает на этот вопрос. Что есть человек на Земле и во Вселенной? Что есть человек в России? У нас в этом вопросе произошел отход влиятельной части художественной интеллигенции с пути русской культуры, отрыв от тех художественных образов, которыми питается наше самосознание. Это и есть основа кризиса.

Тысячу лет культурное ядро России покоилось на идее соборной личности. И вдруг в культуру, уходящую корнями в Православие и принявшую, как священные догмы, идею равенства людей и братства народов, мощью идеологической машины стала внедряться идея «человек человеку волк». Большая часть элиты кинулась в самый дремучий и злобный социал-дарвинизм – представление людей как животных, борющихся между собой за существование. Это не кризис, а катастрофа культуры, выросшая из горбачевской перестройки и ельцинской реформы.

Биологизация представлений об обществе проникла даже туда, куда вход ей воспрещен самим развитием научной области – в среду антропологов. Вот, директор Института этнологии и антропологии РАН В.А.Тишков, который в 1992 г. был министром по делам национальностей в правительстве Ельцина, в интервью выдает сентенцию: «Общество – это часть живой природы. Как и во всей живой природе в человеческих сообществах существует доминирование, неравенство, состязательность, и это есть жизнь общества. Социальное равенство – это утопия и социальная смерть общества».

Это чисто идеологический вывод, за четыре последних десятилетия наука показала, что отношения доминирования и конкуренции есть продукт социальных условий, что никакой «природной» предрасположенности к ним человеческий род не имеет.

А вот как «Московский комсомолец» коротко изложил новый взгляд на сущность человека: «Изгнанный из эдемского рая, он озверел настолько, что начал поедать себе подобных – фигурально и буквально. Природа человека, как и всего живого на земле, основывается на естественном отборе, причем на самой жестокой его форме – отборе внутривидовом. Съешь ближнего!».

Послушайте духовного лидера «демократов» Н.Амосова. В статье «Мое мировоззрение» в самом престижном академическом журнале «Вопросы философии» он пишет: «Человек есть стадное животное с развитым разумом, способным к творчеству… За коллектив и равенство стоит слабое большинство людской популяции. За личность и свободу – ее сильное меньшинство. Но прогресс общества определяют сильные, эксплуатирующие слабых».

Это – отказ от христианского, в глубине своей, представления о личности. Здесь – главная причина кризиса культуры. Скатиться от Пушкина и Толстого к идолу индивидуализма, к утверждению зверя в человеке!

В главном вопросе культуры влиятельная часть художественной интеллигенции потеряла общий язык с подавляющим большинством народа. Его удалось культурно измордовать и изранить, но не удалось соблазнить идеалом конкуренции и отказаться от идеи соборной личности.

В 1995 г. было проведено большое исследование «базовых ценностей россиян». Первое, что обнаружили ученые – устойчивость отношения людей к главным ценностям. В частности, отмечают такое: «Почти религиозная надежда, что хотя человеку свойственно разное, все-таки он по своей природе добр». Не желают наши люди признать, что «человек человеку волк» и должен жить по закону «съешь ближнего!».

В чем же заключалась особенность культурного ядра всего способа жизни российского народа, соединившегося вокруг русских? В том соединении ума и сердца, которое наблюдается у человека, обладающего, как говорят, естественным религиозным органом – способностью видеть священный смысл в том, что западному «человеку массы» кажется обыденным, профанным, технологическим.

Для западного «человека массы» ни в чем нет святости, он все потребляет, не чувствуя благодарности к тем, кто это создал. Он живет за счет того, что он отрицает, а другие создавали и копили. Поставив политическую задачу воспитать в России такого человека как опору власти «новых русских», реформаторы направили средства культуры на подрыв авторитета священных символов – Родины, Земли, Государства, Армии, Труда. Ничего священного, все покупается и продается! Ценности заменены ценой! Перечень символов, которые сознательно лишались святости за последние пятнадцать лет, огромен. И составлялся этот перечень опытными специалистами. Били в самое сокровенное. Вот и причина кризиса культуры!

Вспомните устройство грандиозного концерта поп-музыки в 1992 г. именно на Красной площади и именно в святой для нас день 22 июня. Чтобы даже у тугодума не было сомнений в том, что организуется святотатство, диктор ТВ объявил: «Будем танцевать на самом престижном кладбище страны». И все это, чтобы обесчестить святое для русского государственного сознания место, нарушить наши культурные – пусть Кремль, Лобное место, и Василий Блаженный наблюдают кривлянье, а мы заставим молодежь плясать на кладбище. Каждый такой акт – тяжелый удар по культуре.

Когда «демократы» пришли к власти, в России официально воцарилась культура Хама. Посмотрите, как ТВ показывало митинги оппозиции. Чтобы настроить против них обывателя, подонки с ТВ выбирали лица страждущих, отчаявшихся старух и стариков. Да, на митинги приходили эти люди, полные горя, они сходили с ума от боли и страха за Россию и за своих близких. Это – доведенный до крайности образ наших отцов и матерей. Демократы злорадствовали, что эти старики в отчаянии. Демократы смаковали эти образы – как, мол, непригляден их противник! Они взывали к самому гнусному и подлому в душе своих сторонников.

Чтобы создать себе «социальную базу», особенно в среде молодежи, «демократы» не обратились к ним со словом Добра, с высокими или хотя бы красивыми идеями, пусть даже заемными. Они стали разлагать молодежь, стали культивировать в наших детях пороки и слабости – так уличные торговцы наркотиками создают свой рынок, уговорами и угрозами заставляют детей пристраститься к зелью, и те становятся и покупателями, и мелкими торговцами.

Художественная интеллигенция в основном поддержала реформу – она желала свободы. Она забыла предупреждение Александра Блока:

 
И если явлен лик свободы,
То прежде явлен лик змеи.
 

Да, получили свободу от цензуры, а со змеей не справились. А что такое культура нецензурщины? Глумливое нарушение всех норм морали и совести. Скоро мы услышим крик самых чутких: «Нам нужна цензура!». Но, когда преступная мораль проникла во власть, цензуру нравственности уже не восстановить.

Понятно, что кризис оснований культуры вызывает и глубокий духовный кризис в самом сообществе художников, творцов «продуктов культуры». При этом возникает порочный круг – многие из них неспособны задуматься, а идут напролом, усугубляют раскол.

Идеолог кино для «новых русских» Д.Дондурей прямо требует от режиссеров стать отщепенцами и не снимать фильмов для «миллионов, растерявшихся в новых условиях» – для «другой страны». Надо снимать кино для «сильных», которые «уже сегодня приносят в 180 новых залов почти 40 миллионов долларов». Но снимать именно такое кино, какое им хочется видеть – как кино Голливуда. Услышав открытым текстом такие вещи и, наконец-то поняв, в каком антинародном проекте он принял участие, любой даже самый корыстолюбивый интеллигент должен впасть в депрессию.

Так оно и получилось. У старых мастеров, которые стали обслуживать «демократов», вдруг как будто кто-то вынул из души творческий аппаратик. То, что они теперь производят, оставляет гнетущее ощущение полного творческого бессилия. Э.Рязанов, снимавший в советское время гармоничные и остроумные фильмы, с тонким юмором и многослойной мыслью, вдруг стал раз за разом выдавать тупую, натужную и бестактную муру. Как мог произойти такой моментальный распад? В Новый год (2001) по разным каналам телевидения одновременно передавали разные фильмы Рязанова – он же придворный режиссер. Можно было сравнить «Иронию судьбы» и «Старые клячи». Какой контраст!

Преодоление кризиса культуры возможно только через возврат художественной интеллигенции к главным ценностям нашей вечной культуры, к бережному восстановлению ее ядра. Тогда восстановится и связь с народом как зрителем и слушателем, а не с кучкой разбогатевших духовно больных отщепенцев.

Сентябрь 2002 г.