Текст книги "Покушение на Россию"

Автор книги: Сергей Кара-Мурза

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 22 страниц)

Кровь и политика

То вспыхивая, то притихая, в прессе и на телевидении развертывается кампания по восстановлению в РФ смертной казни за убийство. Когда такие спектакли ставит старый и опытный «патриот России» Савик Шустер – держи ухо востро. Если демократы раздувают волнующую тему и начинают громко «болеть душой» за русский народ, всегда полезно задуматься, какую очередную пакость они нам готовят в красивой обертке.

Известно, что в нашей культуре укоренено глубокое отвращение к убийству и ненависть к убийце. Когда при Горбачеве СМИ захватили разрушители нашей культуры, именно по этому устою они стали наносить сильнейшие удары. Даже ввели в обиход романтическое слово «киллер» – вместо наемного убийцы. Густым потоком хлынули на экран фильмы, представляющие убийство обыденной вещью и чуть ли не прославляющие убийцу.

Одновременно стали вбивать в головы молодежи мысль, что главное в жизни – наслаждение богатством, собственностью, потреблением. «Иметь – значит быть!» – такую антихристианскую мудрость нагнетало телевидение и всей мощью рекламы, и силой голливудского кино, и соблазнительными сказками новых властителей дум. Но главное, появился целый слой молодых людей, близких и осязаемых, которые вроде бы подтверждали эту «мудрость» не деле. Такой вчера сидел с тобой за одной партой, а сегодня ездит на роскошной «тойоте» – а ведь палец о палец не ударил, как и ты. Убить его, отнять! Свобода, все дозволено! И стали в России очень много убивать – честному человеку тяжело глядеть на все это.

Идеологи перестройки загодя стали обелять преступников и лить грязь на тех, кто с ними боролся. Надо было привести людей в замешательство, чтобы провести разграбление общей собственности, надо было сделать зыбкими и размытыми все понятия о праве и о преступлении. Поход против смертной казни был частью той большой кампании. Тогда демократы даже пошли на большую ложь.

Вот, видный юрист-социолог писал в академическом журнале: «Мы полагаем, что государство не может считаться правовым и цивилизованным, пока в нем сохраняется узаконенное убийство… В настоящее время в большинстве цивилизованных стран смертная казнь отменена de jure или не применяется de facto». Как будто забыл юрист о главной «цивилизованной» стране – США. Или он не считает США «правовым и цивилизованным государством»?

В США дискуссия о смертной казни велась с 1972 г. В 1976 г. Верховный суд США постановил, что смертная казнь не является неконституционным видом наказания. В 1987 г. Верховный суд снова рассмотрел эту проблему и подтвердил применимость смертной казни. И, наконец, 11 июля 1990 г. сенат США 94 голосами против 6 одобрил, как сказано, «самый жесткий и самый всеобъемлющий в истории США» закон о борьбе с преступностью, расширяющий применимость смертной казни за 33 вида преступлений. Все это наши демократы знали, но у них была цель – опорочить и разрушить всю систему советского права, создать хаос. Поэтому врали напропалую и шли напролом. Наложили запрет на исполнение приговоров к смертной казни.

Но речь и не об этом – в нынешней кампании казнь лишь повод, способ соблазнить людей и заполучить их поддержку. А для нас – прекрасный урок, случай вглядеться в философию новых «хозяев жизни» и о своих интересах подумать. Подняв большой шум в связи с убийством молодой пары «новых русских» ради присвоения их «тачки», идеологи хозяев высказали ряд важных мыслей о том, как они видят устройство жизни в «их» России. Сразу скажу, в этих их откровениях речь идет о совсем других убийствах, о совсем других людях и совсем другой казни – все слова вроде бы те же, а смысл совсем иной, чем тот, что сложился за века в нашей культуре. Не надо клевать на приманку внешнего сходства, поменьше эмоций.

Но есть в этой кампании и злободневный интерес, схватка политических клик. СМИ, близкие Березовскому, в этой кампании прижали Путина к стенке. Они подняли крик, что Путин, сохраняя запрет на смертную казнь, идет против воли народа и выступает как лакей Запада. Отец убитой девушки так и пишет в «Открытом письме Президенту»: «В угоду политической конъюнктуре и Западу в нашей стране введен мораторий…». Но те же люди, что сегодня раздувают этот вопрос, сделали все, чтобы втянуть РФ в Совет Европы и принять его уставы. Одно из важных условий этого Совета – отказ от смертной казни. Теперь Путина толкают к конфликту с Западом, но сделай он хоть шаг в этом направлении – они же поднимут такой вой, что тошно станет.

Вообще, сейчас прилагаются очень большие усилия, чтобы науськать Россию на Запад, причем так, чтобы можно было выставить нас вздорным, капризным народом с непредсказуемым поведением. То мы рвемся в Европу, а наши поэты боготворят доллар – то поднимаем бучу из-за того, что не позволяют казнить пару «отморозков». То мы лезем на пьедестал целоваться с канадцами, которым абсолютно незаконно дали вторые золотые медали, а назавтра грозим разрывом со всем олимпийским движением из-за того, что у нашей спортсменки взяли кровь на анализ – по правилам, которые мы сами же подписали. Давайте все же определимся, чего мы хотим.

Был у нас Советский строй, при котором никто не мог нам указывать, как нам поступать с убийцами в своей стране, и никто не мог хамить нашим спортсменам. Прежде всего потому, что мы не клянчили у Запада в долг, а спортсмены наши играли в ЦСКА, а не в HXЛ, и тренировались дома. Но мы от этого строя отказались, отдали заводы и телевидение Березовскому, продали спортсменов и тренеров, набрали долгов и накупили подержанных «тойот». Что ж, за них надо платить, и цена была объявлена честно – независимость. Мы не возразили. Что же теперь носом крутить. Готовы мы поставить вопрос о пересмотре того решения? Тут каждый должен хорошо подумать, просчитать все последствия.

Я лично – за независимость, а значит, за восстановление такого общественного строя, при котором она возможна. Но я – в меньшинстве и не имею силы настоять на своем. Я лишь предлагаю моим оппонентам рассуждать, а не толкать нас в яму. Вот, сегодня они в один голос кричат, что власть у нас коррумпирована и криминализована. Послушайте только С.Говорухина. Вспомните, как он показал власть в фильме «Ворошиловский стрелок». Власть – в сговоре с бандитами, честный человек должен купить винтовку и мстить злодеям по языческому принципу «око за око». И тут же он на НТВ у Савика Шустера требует, чтобы этой власти дали право расстреливать осужденных. Да он просто провокатор!

Кто же будет посылать на расстрел? Именно тот полковник МВД, тот следователь и прокурор, которых Говорухин показал как сообщников бандитов? Когда сегодня люди требуют развязать государству руки для казни, они это делают по инерции мышления. Советская судебная система, при всех ее недостатках, в целом не была ни подкуплена, ни запугана преступниками. Если судья и посылал убийцу на расстрел, то это он делал не за деньги и не из страха. Потому риск ошибки был очень невелик, хотя он и тогда был. Другое дело, когда в стране Смута, когда бандиты правят бал, когда судье не на кого положиться. В этих условиях, как правило, будут ставить к стенке именно невиновных – козлов отпущения, пусть и из той же преступной среды. И те, кто сегодня бездумно требует для властей еще и этой свободы, невольно возьмут на себя большой грех. Это урок векового опыта: когда власть впадает в мздоимство и породнилась с ворами, в интересах честного человека – ограничить законом право такой власти казнить.

Но наш главный разговор, повторяю, не об этом, а о том, что теперь все понятия в этой проблеме обрели новый смысл, и в него надо вникнуть. Философия изложена в двух взаимосвязанных документах – большой статье в «Известиях» и Открытом письме Президенту отца убитой В.Добренькова. Тут нам придется сделать усилие – отделить личную трагедию отца, горю которого мы сострадаем, от его мыслей, слов и дел как общественного деятеля. Ведь он написал письмо Президенту (как сказано в прессе, «по информации «Известий», Владимир Путин это письмо прочитал»), В.Добреньков передал Письмо во многие газеты, он выступает по телевидению с философскими и политическими концепциями. Можно глубоко уважать эту способность в момент горя поставить общественное выше личного. И мы здесь будет говорить именно об этом общественном, как бы мы ни сострадали личному.

Вот строки из Письма, в которых я выделил два-три слова: «Убиение двух юных влюбленных не может не быть не отмщенным… Они приняли поистине мученическую смерть, их убили – хладнокровно и зверски. Кто-то задумал и спланировал их убийство, кто-то убивал, кто-то знал о готовящемся злодеянии и не воспрепятствовал ему. Все они обагрены кровью невинно убиенных детей наших… Нет и не может быть им никакого снисхождения. С точки зрения Высшей справедливости все они заслуживают самой суровой кары – смерти и только смерти».

Первое, что поражает – это выделение данного убийства в особую категорию, какой раньше не было в праве. И в современном, и в традиционном христианском праве жизнь всякой жертвы убийства одинаково ценна. Как говорилось в Средние века, все подданные царя или короля – его любимые дети. В буржуазном обществе – все граждане равны в правах. В «Письме» же применяются слова с новым религиозным подтекстом: убиение, мученическая смерть. А у какого из 30 тысяч убиваемых за год наших сограждан она не мученическая? Почему же в этом случае перед нами не просто убийство, а убиение?

«Известия» объясняют это так: «Жертвы этого преступления принадлежали к очень влиятельным семьям. 19-летний Александр Панаков был внуком председателя совета директоров нефтяной компании «ЛУКойл», 21-летняя Мария Добренькова – дочерью декана Социологического факультета МГУ. После этого убийства стало ясно, что российский истеблишмент не в состоянии защитить самое дорогое, что у него есть – своих детей».

Здесь у идеологов «новых русских» сквозит небывалая для России идея правопорядка кастового общества – эта трагедия трактуется как убийство «низшими» представителей высшей касты. Эта идея стоит и за отказом от принципа соизмеримости вины и наказания, согласно которому смертью карается именно убийство, а не сопутствующие ему преступления. В Письме этот отказ выражен четко: кто-то задумал убийство, кто-то убивал, кто-то не воспрепятствовал ему… Различна степень соучастия этих людей в убийстве, но все они заслуживают смерти и только смерти. Почему же? Потому, что убили не обычных людей, а «детей истеблишмента».

И, наконец, самое главное – казни убийц в данном случае придается характер мести: «Убиение двух юных влюбленных не может не быть не отмщенным».

Понятно, что отец, переживший трагедию, имеет право на самые крайние чувства и выражения. Но как же нам быть именно с политическим документом? Да к тому же введенным в оборот за подписью ведущего социолога?

Мы воспитаны в культуре, которая исключает месть как движущий мотив права. Наказание, отмеренное согласно вине, служит трагическим актом власти, предотвращающим новые преступления, а также искуплением вины убийцы – и, таким образом, актом спасения его души. В русских летописях нет описаний казни, а в западных есть, и очень подробные. Их все же полезно почитать. В Средние века, когда Запад был христианским и убийство рассматривалось как покушение на любимое дитя монарха (а значит, было и оскорблением Бога, помазанником которого был монарх), убийство было преступлением государственным (так оно, кстати, было и в СССР – большинство убийств шло по статье о государственных преступлениях). Но когда на площади перед потрясенным народом колесовали убийцу, перед его концом главный судья подходил к умирающему и целовал его в губы. Его душе давали шанс на прощение перед Божьим судом. Ему не мстили, а воздавали наказание.

В той постановке проблемы смертной казни, которая выводится из убийства юной пары, видна тяга к архаизации права – к отказу от права и современного, и традиционного христианского. Тяга к введению норм права языческого, кастового. И это, в отличие от советского права, несущего в себе груз традиций, и от права царской России, будет означать торжество тирании. Языческой тирании касты (или расы) богатых.

Почитаем, как «Известия» описывают жертв убийства, расследование которого, как сказано, «находится на контроле у президента»: «Ненависть низших по отношению к высшим трансформировалась. Теперь эта злость, выливающаяся в зверства, живет и в поколении 19-летних… Они познакомились в Макдоналдсе. Она собиралась выйти замуж за Сашу и поехать с ним или в Гарвард или в Когалым, как он сам решит. Еще ей очень хотелось, чтобы Саша открыл ей небольшой ресторанчик, которым бы она занималась в свое удовольствие… У Саши было классное хобби: дорогие машины. Зимой он ездил на внедорожнике «Лексус», летом – на спортивной Альфо-Ромео… «Лексус» – дорогая машина. Новый стоит около 60 тысяч долларов… Дед убитого Валерий Исаакович Грайфер кроме председательства в совете директоров «ЛУКойла», является генеральным директором Российской инновационной топливно-энергетической компании РИТЭК… Они – типичная «золотая молодежь», фактически мир им уже почти принадлежал».

Итак, перед нами портрет тех, кого мы должны считать хозяевами жизни («мир им уже почти принадлежал»). Они, студенты, ездили на машинах, цена которых равна зарплате профессора за 60 лет – и вызывали тем самым зависть «подростков, выросших в Солнцево», подростков, которых новые хозяева жизни духовно опустошили и сделали алкоголиками и наркоманами в 19 лет, напичкав к тому же их головы мечтой о долларах и иномарках. И эти два полюса молодежи, сформированные реформой, два близнеца-брата, столкнулись на узенькой дорожке – и совершилось убийство ради джипа «Лексус».

Но разве «Известия» и социологи, много сделавшие ради этой реформы, видят в этой крови социальную драму, которая уже десять лет воспроизводит подобные убийства? Нет, эта драма трактуется образом, несовместимым ни с наукой, ни с этикой, ни с религией – как столкновение высшей и низшей расы: «Ненависть низших по отношению к высшим трансформировалась. Теперь эта злость, выливающаяся в зверства, живет и в поколении 19-летних…». Вчитайтесь только в этот вывод. «Ненависть низших по отношению к высшим»! (это, кстати, ложь, ибо убийцы не чувствовали к убитым никакой ненависти – они просто хотели отнять у них «джип» и хоть на момент стать такими же). Но обратите внимание на вскользь сделанное обвинение: «Теперь эта злость, выливающаяся в зверства, живет и в поколении 19-летних». Мол, люди старших поколений России, которых ограбили, чтобы купить все эти «Лексусы», конечно же, полны зависти и злости, а теперь вот она живет и в юношах из касты низших. Какая ложь и какая страшная провокация!

Очень много за эти два месяца было сказано важных вещей. Их надо хладнокровно обдумать, обнаружить заложенные в них мины замедленного действия и разрядить их через диалог. Нам сегодня никак нельзя сдвигаться с устоев нашей культуры, созданных Православием и проверенных в тяжелейшем XX веке.

Февраль 2002 г.

Главные итоги приватизации

В августе 2002 г. исполнилось 10 лет приватизации промышленных предприятий России (тогда РСФСР). До этого они находились в общенародной собственности, распорядителем которой было государство. Приватизация, проведенная в России в начале 90-х годов, является самой крупной в истории человечества акцией по экспроприации – насильственному изъятию собственности у одного социального субъекта и передаче ее другому.

Насильственным это изъятие было не потому, что пришлось избивать собственников или стрелять в них, а потому, что оно было совершено по решению политической власти, а не через куплю-продажу. При этом никакого общественного диалога не было, власть согласия собственника не спрашивала.

По своим масштабам и последствиям приватизация «по Чубайсу» не идет ни в какое сравнение с другой известной нам экспроприацией – национализацией промышленности в 1918 г. Кстати, большая часть промышленного капитала в России принадлежала тогда иностранным фирмам, а в ряде главных отраслей – весь капитал. Много крупнейших заводов и так были казенными.

Тогда в собственность, управляемую государством, перешли по требованию рабочих предприятия, которые были покинуты хозяевами (признаком было то, что они не закупили сырье или продавали акции немцам – по договору Брестского мира Россия была обязана потом оплатить эти акции золотом). И то предприятия при этом предлагались их же хозяевам в безвозмездную аренду с получением дохода, как и раньше – только не останавливай производства. «Обвальная» национализация произошла из-за гражданской войны.

В 90-е годы частным собственникам была передана огромная промышленность, которая изначально была практически вся построена как единая государственная система. Это был производственный организм совершенно иного типа, неизвестного ни на Западе, ни в старой России. Западные эксперты до сих пор не понимают, как было устроено советское предприятие, почему на него замыкаются очистные сооружения или отопление целого города, почему у него на балансе поликлиника, жилье и какие-то пионерлагеря.

В экономическом, технологическом и социальном отношении раздел этой системы означал национальную катастрофу, размеров и окончательных результатов которой мы еще не можем полностью осознать. Система пока что сопротивляется, сохраняет, в искалеченном виде, многие свои черты, как ни добивают ее черномырдины и грефы. Но уже сейчас зафиксировано в мировой науке: в России приватизация привела к небывалому в истории по своей продолжительности и глубине экономическому кризису, который не может удовлетворительно объяснить теория. Убили организм, а строения его не знают. И всякие ссылки на реформы Тэтчер, у которой якобы учился Чубайс, на приватизацию лавочек и мастерских в Польше при Лexe Валенсе – ложь и издевательство над здравым смыслом. Никакого подобия это не имеет промышленности СССР, которая представляла из себя один большой комбинат.

Приватизация 90-х годов стала небывалым в истории случаем соглашения между бюрократией и преступным миром. Две эти социальные группы поделили между собой промышленность России. Участие каждой было необходимо для такого дела. Номенклатура имела власть, послушный аппарат управления и идеологическую машину, чтобы парализовать общественное сознание. Уголовные и теневые дельцы имели подпольную организацию, действующую вне закона и морали, большие деньги и поддержку мирового криминального капитала, свои «боевые дружины» в трудовых коллективах – на случай протестов снизу.

Этот союз бюрократии и преступности нанес по России колоссальный удар, и неизвестно еще, когда она его переболеет. Допустив воров к экономической власти, номенклатура не только отдала хозяйство на поток и разграбление, но и навязала нам хищных и темных законодателей в культуре, нравственности, даже в обыденных привычках и языке. Агрессивный браток с золотой цепью на шее, полный комплексов и презирающий все светлое и высокое, наступил своим тупоносым башмаком на нашу школу, литературу, спорт, на юношеские мечты нового поколения.

Может быть, команда Горбачева и Ельцина, все эти Чубайсы и черниченки, ясины и поповы «хотели как лучше»? Может быть они, как демократы-утописты, совершили трагическую ошибку и сегодня втайне терзаются угрызениями совести? Нет, вопрос этот изучен, и ответ не вызывает сомнения: все последствия приватизации были точно предсказаны специалистами, все варианты были просчитаны и в Москве, и в Вашингтоне, вся информация была властям представлена. Планы приватизации строились давно, и дележка заводов велась в тайне несколько лет – потому и не было никаких склок и задержек в момент распределения. И подставные кадры были готовы. Без шума скромный аспирант Каха Бендукидзе «купил на ваучеры» Уралмаш, столь же скромный научный работник Березовский – Омский нефтеперерабатывающий завод и т.д.

Сам Бендукидзе говорит откровенно. Вот его интервью газете «Файнэншл Таймс» от 15 июля 1995 г.: «Для нас приватизация была манной небесной. Она означала, что мы можем скупить у государства на выгодных условиях то, что захотим. И мы приобрели жирный кусок из промышленных мощностей России. Захватить «Уралмаш» оказалось легче, чем склад в Москве. Мы купили этот завод за тысячную долю его действительной стоимости».

Скромничает «новый русский» – не за тысячную долю купил, а в сорок раз дешевле. Заплатив (кому, интересно?) за «Уралмаш» 1 миллион долларов, он получил в 1995 г. 30 млн. долл. чистой прибыли. При этом практически угробив замечательный «завод заводов».

Так что никаких ошибок и упущений у приватизаторов не было. В мае 1991 г., когда уже были готовы законопроекты о приватизации в СССР и РСФСР, премьер-министр В.Павлов поручил Аналитическому центру, где я работал, организовать их экспертизу. А дирекция поручила эту работу мне. По вопросу уже была богатая литература, хорошо изучен опыт приватизации в Польше и Венгрии, сделаны прогнозы и о том, что произойдет в СССР. Был об этом даже доклад ЦРУ – его анонимные авторы вызвали у меня уважение и признательность. Там просто и взволнованно говорилось о том, какие массовые страдания ожидают советских людей в результате приватизации, к которой совершенно не готово ни хозяйство, ни общество. Эти простые и человечные слова доклада ЦРУ находились в таком контрасте с тем, что мы слышали от своих «родных» политиков, академиков и поэтов, что потрясало это дикое смещение всех устоев. Было ясно, что приближается катастрофа. Кстати, думаю, доклад ЦРУ только побудил Буша еще сильнее надавить на Горбачева, поторопить. Война есть война.

Готовили мы доклад, обсуждая с экспертами все стороны дела – потом не раз приходилось удивляться, насколько верны были их прогнозы. Специалисты из МВД даже знали уже, как и куда будут сразу распродаваться запасы ценных сплавов и материалов с приватизированных заводов.

Меня вызвали для сообщения выводов на последнем перед голосованием по закону заседании Комитета по экономической реформе Верховного Совета СССР. Дали слово в самом конце заседания, на 5 минут. Все у них уже было решено, глаза блестели, речи были возбужденными – предвкушали. Горбачева представлял элегантный молодой человек, он только сказал, что «президент просит провести закон срочно, без проволочек». Я за 5 минут смог изложить только самые главные выводы – об экономических, технологических и криминальных последствиях такого закона. Мне засмеялись в лицо, даже спорить не стали – все это было им известно. Мне даже на момент показалось, как в страшном сне, что я попал по ошибке в банду, и бандиты смеются моей ошибке. Вдруг вижу милиционера, кидаюсь к нему, а он тоже смеется, – он тоже бандит. Промелькнуло тогда в мозгу такое видение.

Приватизация стала и одной из крупнейших в истории программ по манипуляции сознанием. Шутка ли – уговорить народ отдать его собственность, с которой он регулярно получал большие дивиденды (хотя бы в виде низких цен и бесплатного жилья и врача). Велась эта манипуляция открыто около двух лет и показала исключительную эффективность. Рабочие, которые в 1989 г. категорически отвергали частное владение предприятиями (и, значит, безработицу), в 1992 г. отнеслись к этому равнодушно и даже благосклонно. А ведь они не получили для этого никаких разумных доводов и никакого положительного опыта – почему же так изменилась их установка по важнейшему для них вопросу? Так им промыли мозги.

Для политики и прессы был даже создан особый язык. Ведь приватизация – лишь малая часть изменения отношений собственности. Она – лишь наделение частной собственностью на предприятие. Но это предприятие было собственностью народа (нации). Государство выступает лишь как управляющий этой собственностью. Чтобы ее приватизировать, необходимо было сначала осуществить денационализацию. Это – самый главный и трудный этап, ибо он означает изъятие собственности у ее владельца (нации). А это, очевидно, не сводится к экономическим отношениям (так же, как грабеж в переулке не означает для жертвы просто утраты некоторой части собственности). Однако и в законах о приватизации, и в прессе проблема изъятия собственности замалчивались. Слово «денационализация» не встречается ни разу, оно стало табу и заменено специально придуманным словечком «разгосударствление».

Лукавые «архитекторы» запустили в сознание ложную метафору «общественная собственность – ничья». Мол, иду, вижу – валяется завод. Оказывается, ничей, я и подобрал. Народу бросили, как кость, мизерную часть собственности в виде ваучеров и акций – заранее зная, что удержать их люди не смогут. На сессии Верховного Совета 23 и 24 сентября 1992 г. в тягомотине вязких лживых речей блеснуло несколько откровений. Вот слова Чубайса: «Не является ли обманом населения тот факт, что определенные группы скупят у людей чеки?.. Но если у людей скупят, то это значит, что люди продадут. А если люди продадут, то это их решение. Это означает, что мы даем им реальную возможность, не на уровне лозунгов и призывов, а на уровне нормальных экономических отношений получить реальный, живой дополнительный доход, который для многих сегодня является вопросом жизни и смерти. Давайте дадим людям возможность такой доход получить».

Здесь все сказано о том, как доведенные до обнищания люди продадут свои чеки и акции. Так в 1920 г. продавали рояль за мешочек проса и драгоценную картину за полбуханки хлеба. Технология организации голода и с его помощью ограбления разработана досконально, и Гайдар с Чубайсом этой технологией овладели в совершенстве.

Результат известен. Мощные советские заводы перво-наперво раздробили (в среднем на 6 частей), чем угробили единую технологическую базу, и вытолкали с них почти половину рабочих. В 1990 г. в РСФСР имелось 26,9 тыс. промышленных предприятий с 23,1 млн. человек промышленно-производственного персонала, в 1997 г. 159 тыс. предприятий с 14,0 млн. человек персонала. Запасы материалов, равные по стоимости двум годовым ВВП нынешней РФ, сразу сплавили за рубеж, да и большую часть оборудования сорвали с оснований и продали в Турцию и Китай. Искалеченный обрубок промышленности работает вполовину прежней мощности. Капиталовложений в обновление техники практически нет.

Регресс в технологии и организации труда такой, что не только в «наш общий европейский дом» войти нам не светит, а и Бразилия становится недосягаемой мечтой. Вот самая богатая, не имеющая проблем со сбытом отрасль – нефтедобыча. В 1988 г. на одного работника здесь приходилось 4,3 тыс. тонн добытой нефти, а в 1998 г. – 1,05 тыс. т. Падение производительности в 4 раза! В электроэнергетике, хоть она и меньше приватизирована, то же самое – производительность упала в два раза и сейчас ниже уровня 1970 г. В 1990 г. на одного работника приходилось 1,99 млн. квт-часов отпущенной электроэнергии, а в 2000 г. 0,96 млн. квт-часов.

Можно ли ожидать, что наша культура «переварит» все это, и новые «собственники» станут рачительной буржуазией, которая превратит Россию в цветущий сад? Пока что никаких признаков, подающих такую надежду, не появилось. Уже сложился генотип необычного псевдокапитализма – тупого, алчного и расточительного. Если у идущего нам на смену поколения, свободного от советских догм и иллюзий, не возникнет политической воли, Россия превратится в вымирающую трущобу и надолго выпадет из культуры.

Июнь 2002 г.