Текст книги "Слабость силы: Аналитика закрытых элитных игр и ее концептуальные основания"

Автор книги: Сергей Кургинян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 26 страниц)

Саддам Хусейн. Спецсюжеты и ядерная тематика

Очень трудно обсуждать жертву. Объективизм тут всегда соседствует с негативизмом. А то и с плевком в сторону проигравшего, что для меня морально недопустимо. Но мифы мешают анализу. Особенно анализу таких ситуаций. И делают этот анализ абсолютно невозможным. Поэтому я постараюсь как-то пройти между Сциллой и Харибдой. Между уважением к несчастью и недопустимостью превращения этого несчастья в героический ложный миф. Я уже делал это в ситуациях гораздо более для меня человечески сложных. И не намерен отказываться от этого в данном случае, поскольку это очень важно для будущего. Итак, реальный Саддам Хусейн – в тех аспектах политической личности, которые для нас имеют действительный интерес.

Иракский атомный проект берет начало в 1956 году, когда США в рамках международной программы «Атом за мир» убедили мировую общественность в целесообразности развития ядерной энергетики во множестве стран мира. По данным рассекреченных материалов «Манхэттенского проекта», первоначальная помощь Ираку дала хороший старт зарождавшейся иракской ядерной программе.

Первоначально эта программа носила исключительно мирный характер. При этом следует отметить, что в 1956 году у власти в Багдаде находился королевский режим, с которым Вашингтон был вполне в дружбе.

Однако в 1958 году королевский режим был свергнут. И дальнейшее развитие иракская ядерная программа получила при помощи СССР.

17 августа 1959 года было подписано советско-иракское межправительственное соглашение об оказании Ираку поддержки в строительстве небольшого исследовательского реактора и изотопной лаборатории, а также помощи в проведении геологоразведочных работ на урановые руды и в подготовке кадров. Соглашение предусматривало содействие исключительно мирным атомным исследованиям.

В 1959 году у власти в Багдаде находился режим генерала Абдул Керима Касема. Основная база его поддержки – коммунисты и часть буржуазно-демократических элементов. Главные противники генерала – баасисты и лично молодой функционер партии БААС Саддам Хусейн.

Генерал Касем пытается сделать ставку на Москву как в политическом (выход из Багдадского пакта, опора на коммунистов и т.д.), так и в экономическом (контакты с СССР по линии ВТС) плане. Баасисты активно пропагандируют идею панарабского единства. Главная внешнеполитическая ставка баасистов – США. Как выразился один из функционеров партии БААС после свержения генерала Касема, «мы приехали к власти на поезде ЦРУ».

Вот правда о Саддаме Хусейне и его сподвижниках. Антиамериканский миф – фундаментальное препятствие на пути понимания логики большой политической игры. А только в рамках этой логики обретают смысл и ядерные сюжеты.

Поддержку баасистов со стороны американской администрации определяла группа влиятельных сотрудников и ветеранов ЦРУ. Тут и общеизвестные братья Даллесы, и легендарный американский ЦРУшник Майлс Коупленд. Вновь это имя! Которое, как мы видим, становится одним из маркеров нашего системного анализа.

Что же касается Даллесов, то интегрированность Аллена Даллеса в иракские дела определялась его участием в борьбе за получение американской доли в нефтяном консорциуме «Ирак петролеум компани» в 20-30-е годы. Отметим также, что Даллес называл Ирак эпохи Касема «самым опасным местом в мире». А значит, борцы с этим опасным местом не могли не быть его хотя бы ситуативными союзниками. Но только ли ситуативными?

Одним из самых активных участников борьбы с Касемом (той самой борьбы, которая так нужна была Даллесу) был Саддам Хусейн.

7 октября 1959 года Саддам Хусейн с группой соратников по БААС совершил покушение на Касема. Покушение оказалось неудачным. Раненый в ногу, Саддам бежал сначала в Сирию, затем в Ливан, а затем в Египет. При чьем содействии он бежал? Аналитики знают: он бежал при прямом содействии ЦРУ (а также египетской разведки).

В Бейруте и Каире ЦРУ очень активно работало с Хусейном.

Саддам Хусейн регулярно посещал посольство США в Каире, где встречался с сотрудниками американской разведки Джимом Эйхельбергером и Коуплендом (опять Коупленд!). Именно в этот период люди из окружения Насера начинают говорить об опасности увлечения «молодым баасистом, слишком часто наведывающимся в американское посольство». Под «молодым баасистом» имеется в виду все тот же Саддам Хусейн.

8 февраля 1963 года Касем свергнут партией БААС. Поддержку баасистскому перевороту оказывают американцы. Это непреложный факт!

Как вспоминал бывший сотрудник Совета национальной безопасности США Роджер Моррис, «будучи членом Совета национальной безопасности, я часто слышал, как руководители ЦРУ, включая Арчибальда Рузвельта, внука Теодора Рузвельта, открыто обсуждают свои общие дела с баасистами».

Однако тогда баасисты пробыли у власти недолго. Через несколько месяцев – в том же 1963 году – генерал Абдель Салям Ареф, пользуясь расколом внутри БААС, отстраняет партийных функционеров от власти и устанавливает единоличную диктатуру.

В 1966 году Ареф погибает в авиакатастрофе. Ирак возглавляет его брат, который продолжает курс Арефа. Все это время СССР продолжает выполнять свои обязательства по контракту 1959 года на поставку реактора. И в 1968 году в пустыне Тхувайтха был запущен маломощный исследовательский ядерный реактор ИРТ-2000.

Но тот же 1968 год – это год прихода к власти партии БААС. В котором огромную роль сыграло ЦРУ. Президентом становится лидер БААС Ахмед Хасан аль-Бакр. Саддам Хусейн становится вице-президентом с расширенными полномочиями. Президент и вице-президент находятся в родстве. Более того, Саддам стал не просто вторым лицом в государстве, а фактическим соправителем аль-Бакра. Многие решения аль-Бакр мог принять лишь с согласия Саддама.

В том же 1968 году Ирак подписал Договор о нераспространении ядерного оружия. Однако уже в 1971 году был разработан тайный план, предполагавший нарушение этого Договора.

В тот период программа ядерной энергетики контролировалась небольшой Иракской комиссией по атомной энергии (IAEC), имевшей статус отдела в Министерстве высшего образования. В конце 1971 года двое руководителей IAEC, д-р Моессер аль-Маллах и недавно назначенный директор Центра ядерных исследований Хушам Шариф (оба – члены БААС), обратились к руководителю отдела физики Центра ядерных исследований в Тхувайтха Хидиру Хамзе с предложением возглавить тайную разработку ядерного военного потенциала на основе амбициозной гражданской программы. Они подчеркнули, что вице-президент и вице-председатель Совета революционного командования Саддам Хусейн обещал выделить на проект значительные средства (до этого ядерные исследования в Ираке финансировались очень скромно, в основном из средств агентств международной поддержки).

Хидир Хамза был заинтересован в проекте (и в том числе в его финансовой поддержке) как ученый-физик. И в то же время признавал, что был очень увлечен идеей создания ядерной бомбы. Его план, изложенный на 50 страницах, был передан для изучения в специальную группу чиновников и экспертов, сформированную под эгидой Совета Революционного командования. Окончательная поддержка в 1972 году была получена не от аль-Бакра, а именно от Хусейна.

Суть плана Хамзы состояла в приобретении иностранного реактора с целью его использования для производства оружейного плутония. Поскольку Иран подписался под ДНЯО, этот реактор подлежал проверкам МАГАТЭ раз в полгода – вплоть до тех пор, пока Ирак не заявил бы открыто о выходе из соглашения.

Исходя из этих условий, Саддам Хусейн позаботился о внедрении своих представителей в МАГАТЭ. В сентябре 1973 года в состав агентства был принят министр высшего образования Ирака Хишам аль-Шави. Для обеспечения дальнейшего доступа к деятельности МАГАТЭ была создана специальная разведгруппа на базе посольства Ирака в Вене. Роль «научного атташе» исполнял Сурур Махмуд Мирза – брат высокопоставленного сотрудника личной охраны Саддама. В итоге удалось добиться назначения иракского физика д-ра Абдула Вахида аль-Саджи на должность инспектора МАГАТЭ.

В дальнейшем Саддам укрепил контроль над программой, переподчинив ее непосредственно Совету революционного командования и лично возглавив IAEC (хотя об этом секретном самоназначении в МАГАТЭ не сообщалось). Его заместителем был назначен Халид Сайд.

К концу 1974 года состав IAEC достиг 200 человек, а финансирование увеличилось в десятки раз. В апреле 1975 года Джафар Дия Джафар, талантливый специалист по экспериментальной физике, вернулся в Багдад после нескольких лет обучения в британском центре ядерных исследований Харвелл и в Европейской лаборатории по ядерной физике (CERN) в Женеве. Джафар, отец которого работал министром в правительстве времен монархии, был очень состоятельным человеком и располагал широкими международными связями.

К 1979 году Джафар был назначен вице-председателем IAEC. Основными специалистами-разработчиками были сам Джафар, Хамза и известный радиохимик Хусейн аль-Шахристани.

При этом баасистский режим в области внешней политики был вынужден маневрировать. Постараемся взвешенно оценить параметры этой маневренности.

Во-первых, иракские баасисты оказались очень прочно связаны с американцами. Мы описали генезис связи и ее начальный объем. Специалисты понимают, что при таком генезисе и таком начальном объеме любые последующие метаморфозы в чем-то носят игровой характер. В ходе этих метаморфоз могут возникать конфликты, меняться коммуникативные терминалы. Но вообще исчезнуть такая «закладка» не может и не должна. Тем более, что режимы, подобные хусейновскому, всегда хотят ориентироваться сразу на несколько «центров силы». Если даже Насер вел себя подобным образом, то что говорить о Хусейне?

Во-вторых, баасисты не могли игнорировать «макрорегиональный контекст». Если почти все светские арабские режимы (сирийский, египетский и т.д.) играли с Москвой, то баасисты также не могли не играть. Они и играли. Причем вполне успешно.

В-третьих, качества маневренности БААС задавались еще и личными внешнеполитическими предпочтениями лидеров партии (об этих предпочтениях и их взаимосвязи с иракским ядерным проектом – чуть позже).

В апреле 1975 года вице-президент Ирака Саддам Хусейн прилетел с визитом в Москву. Официальная цель – подписание контрактов на поставки иракской армии вооружения и военной техники. Но у Саддама есть к Москве еще одна просьба – расширить советско-иракское сотрудничество в ядерной сфере. В частности, построить для Ирака более мощный реактор и поставить новые технологии в атомной сфере.

СССР дает принципиальное добро на иракское предложение, однако ставит Багдаду свои условия. Главное из условий состоит в том, что поставляемое Москвой ядерное оборудование должно находиться под постоянным контролем МАГАТЭ.

Однако именно это как раз и не устраивает Хусейна. Несколько месяцев спустя – в сентябре 1975 года – Саддам Хусейн наносит визит во Францию. Главный собеседник Хусейна в Париже – тогдашний премьер Франции Жак Ширак. И в ходе этого визита Саддаму устраивают «экскурсию» на секретный ядерный объект Кадараче на Лазурном берегу Франции.

В результате Ирак и Франция (фактически – лично Хусейн и Ширак) заключают беспрецедентное соглашение в ядерной сфере. Согласно ему, Франция обязалась:

– поставить Ираку промышленный атомный реактор типа «Осирис» мощностью 40 мегаватт;

– передать Багдаду маломощный (800 киловатт) исследовательский реактор (ядерную лабораторию) «Изис»;

– передать Ираку годичный запас ядерного топлива для промышленного реактора в размере 72 кг урана с обогащением до 93% (запомним эту цифру и эту деталь!);

– осуществлять проект без всякого надзора МАГАТЭ.

Общая сумма контракта составила 3 млрд. долларов.

Особо отметим, что передаваемое Францией Ираку по этому контракту количество ядерного топлива (72 кг) и его качество (обогащенный до 93% уран) позволяет сделать несколько атомных бомб, сопоставимых со взорванной в Хиросиме.

Отсутствие контроля МАГАТЭ и возможность поставки топлива еще до завершения строительства реактора наводят на мысль о том, что под видом продажи реактора заодно могла осуществляться сделка по продаже компонентов для производства атомной бомбы. Конечно, это только гипотеза. Но, в свете всего вышеописанного, гипотеза, имеющая право на существование.

Интересно также и то, что, по сообщениям ряда источников в секретном франко-иракском соглашении был пункт о недопустимости привлечения к исполнению контракта евреев. А значит, не исключено, что целью поставки реактора и ядерного топлива было создание атомной бомбы для применения против Израиля. В связи с этим отметим, что чуть позже американский президент Джимми Картер после встречи с президентом Франции Валери Жискар Д'Эстеном написал:

«Блестящий, сильный и очень уверенный в себе человек. Мы нашли общий язык по всем вопросам, меня только немного смущало его крайне отрицательное отношение к Израилю».

Отметим также, что путь к подписанию договора с Францией был проложен еще в июне 1974 года, когда вышеупомянутый Хамза начал во Франции переговоры о приобретении реактора «Осирис» бассейнового типа (pool type reactor), работающего на высокообогащенном (то есть пригодном для военных целей) 93% уране и на легкой воде.

Французы назвали реактор Osirak (Осирис – Ирак). Иракцы дали ему свое наименование – «Таммуз-1», в честь того месяца по вавилонскому календарю, когда в 1968 году партия БААС пришла к власти. А исследовательский реактор Isis (Изида) иракцы назвали «Таммуз-2».

Приобретая «Таммуз-1», иракцы преследовали несколько целей. Основной целью было производство плутония для изготовления одной или нескольких бомб. Кроме того, даже если бы это не удалось, Ирак вместе с «Таммуз-1» и «Таммуз-2» получал полный набор современных технологий ядерного цикла для изучения и копирования.

Договоренность о закупке Ираком двух реакторов была окончательно согласована в 1976 году. К этому времени у французской стороны возникли сомнения в целесообразности продажи Багдаду реактора на высокообогащенном уране, и французы попытались внести изменения в контракт, предложив другой вариант реактора с использованием топлива более низкого обогащения (8%) – так называемой «карамели». Однако Ирак настаивал именно на варианте с высокообогащенным ураном.

Вместе с реактором французская сторона, согласно контракту, должна была поставить лабораторное оборудование, а также (в несколько этапов) обогащенный уран. Помимо этого, контракт предполагал техническое содействие французского персонала в обслуживании реактора.

Характерно, что Ирак никогда не проявлял интереса к коммерческим реакторам на легкой воде с низкообогащенным ураном, широко используемым в мирных программах.

Некоторые эксперты утверждали, что надземная конструкция реактора с хрупким внешним куполом сама по себе говорила об исключительно мирных планах Ирака. Но они не принимали во внимание, что израильский реактор военного назначения в Димоне выглядел точно так же и что Ирак первоначально просил у Франции именно реактор подземного заложения, но французская сторона на это не согласилась.

Совершенно очевидно, что такого рода соглашения по атомным вопросам заключаются не только или не вполне исходят финансовых интересов. Ведь каждый участник такого соглашения подвергает себя риску быть обвиненным в распространении ядерного оружия, содействию «преступным режимам» и т.д. Тот же Ширак за это соглашение долго подвергался массированным атакам со стороны французской прессы. В частности, газетчики переделали название реактора «Осирак» в «О, Ширак!»

И тут уместно вспомнить о личных предпочтениях Саддама Хусейна.

Личный врач бывшего иракского диктатора Ала Башир в своей изданной в 2004 году книге «Ближний круг Саддама Хусейна» вспоминает о беседах с Саддамом, в которых глава Ирака говорил о своих кумирах из числа мировых политиков. Башир пишет, что, вопреки распространенному мнению, Хусейн никогда не упоминал Сталина (которого западные СМИ называли кумиром иракского диктатора), и не любил Гитлера за его презрение к арабам. Его настоящим кумиром и образцом для подражания был Шарль де Голль. Именно французов Садам якобы считал образцом высокой цивилизованности и культуры. Особое восхищение Саддама вызывало решение де Голля о выводе французских войск из Алжира и о предоставлении этой стране независимости.

И это очень показательно! Ведь де Голль после предоставления Алжиру независимости активно старался наладить хорошие отношения именно со светскими националистическими арабскими режимами. С этих позиций, режим аль-Бакра и Саддама в Ираке для голлистов вполне подходил.

Такую политику де Голля связывают с двумя обстоятельствами. Во-первых, французскому лидеру надо было как-то сгладить отношения с исламским миром после алжирских событий. Во-вторых, де Голля особо интересовали позиции в арабском мире, как базисная возможность для антиамериканской игры в регионе.

Именно эти французские интересы и пробудили, видимо, «голлистские» симпатии в иракском лидере, приведшие к подписанию атомного контракта. Более того, видимо, эти же внешнеполитические симпатии были и одной из основных причин политических проблем Саддама. Выполняя обязательства перед американцами (в первую очередь, правыми республиканцами) и французами, Хусейн вынужден был маневрировать, пытаясь угодить обеим сторонам. При этом американские и французские интересы зачастую входили в противоречия.

Некоторые источники отмечают, что между Хусейном и Шираком были и неформальные отношения. В европейской прессе много говорилось о том, что именно Хусейн внес значительный вклад в финансовую поддержку кампании Ширака на выборах мэра Парижа в 1977 году. Таким образом, иракско-французские связи (на уровне межэлитном – баасистско-голлистские) дополнялись личной связкой Хусейн–Ширак.

Подчеркнем, что франко-иракские связи той эпохи не исчерпывались только ядерным проектом. Можно отметить высокую активность французских нефтяных компаний, работавших в Ираке как до блокады, так и во время нее. Кроме того, Ирак был одним из главных импортеров продукции ВПК Франции.

Однако вернемся к ядерной программе Саддама.

В 1976 году Ирак заключает контракт с Италией на поставку так называемых «горячих камер» («горячая камера» – это специальный технологический комплекс для производства оружейного плутония). То есть иракский режим пытался сразу получить и доступ к плутониевой технологии ядерной бомбы.

К 1979 году – времени получения Саддамом Хусейном президентских полномочий – иракский ядерный реактор был французами изготовлен и подготовлен к переправке из порта Ля Сиен-сюр-Мер (недалеко от Тулона) в иракский порт Басра. Однако в ночь на 7 апреля группа диверсантов из израильской спецслужбы Моссад взорвала судно с реактором.

Правительство Франции тут же объявило, что поставит Ираку новый реактор. И, во исполнение этих обязательств, к сентябрю 1980 года группа французских специалистов установила в пустыне Тхувайтха новый реактор «Осирак».

Инфраструктура для реактора в Тхувайтха была подготовлена в период с 1976 года по 1979-й. Особенностью нового реактора было то, что он монтировался на территории ядерного центра «Сабааташр таммуз», который был уже фактически подземным.

Тогда же Ирак закупил значительные количества необогащенного урана – 100 тонн в Португалии и дополнительные крупные партии в Бразилии и Нигерии. К 1991 году иракские запасы необогащенного природного урана составляли 400 тонн. Наконец, в 1980 году Ирак пытался приобрести у западногерманской корпорации NUKEM 11 тонн уранового топлива в виде готовых стержней – тепловыделяющих сборок – для «Таммуз-1». Этой поставки, по оценкам экспертов, было бы достаточно для получения, после 150 дней работы реактора, 11-12 кг плутония (количество, достаточное для производства двух бомб).

В конце 70-х гг. в Ираке была запущена (втайне от МАГАТЭ) установка по обогащению урана с использованием технологии лазерной сепарации. Она базировалась в новом Исследовательском центре аль-Хазен ибн аль-Хаятам, который возглавлял Серван аль-Сатида. Средства на программу собирал новый руководитель IAEC Хумам аль-Гафур, который контролировал ядерную программу Ирака до середины 1990-х гг.

Запуск реактора «Осирак» планировался на июль 1981 года. Однако французские специалисты, изучив ситуацию, попросили отложить запуск на сентябрь. Именно к этому моменту должны были быть отлажены все агрегаты, загружено топливо, а цепная реакция – выведена на максимальные расчетные параметры. При этом, судя по всему, Саддам делал ставку уже не на урановый, а на плутониевый вариант бомбы.

Комиссия МАГАТЭ, побывавшая на месте работ, не нашла признаков нарушения режима нераспространения ядерного оружия. Однако у трех стран – СССР, Ирана и Израиля – на этот счет было особое мнение.

В марте 1981 года главы МИД и КГБ Андрей Громыко и Юрий Андропов поручили ведущим экспертам своих ведомств разобраться в целях иракской ядерной программы. Представленные вскоре выводы КГБ и МИД выглядели следующим образом:

– Ирак обладает значительными свободными средствами, которые может инвестировать в атомную отрасль;

– Саддам Хусейн пытается превратить Ирак в региональную сверхдержаву и лидера арабского мира;

– при этом он делает ставку на военную силу (война с Ираном и т.д.);

– максимальное внимание иракских оборонщиков сконцентрировано на ядерной проблематике;

– в сфере разработки атомного оружия Ирак через 5-6 месяцев будет обладать реактором, способным вырабатывать до 10 кг оружейного плутония в год;

– таким образом, уже в 1983 году иракские специалисты смогут произвести 3 атомные бомбы, а в 1985 году – 5 бомб.

Кроме того, эксперты МИД и КГБ отмечали, что Ирак в 1980-1981 гг. вел активные переговоры с рядом фирм Италии и ФРГ о закупке обогащенного урана. Необогащенный уран в необходимых количествах уже поступал в страну из Нигера, Бразилии и Португалии.

Получив заключение экспертов, Громыко оказался перед необходимостью делать политические выводы. Он считал, что создание Ираком ядерного оружия было бы не самым приятным сюрпризом. Однако впрямую оно не несло урона интересам СССР, а угрожало Израилю и, косвенно, США. При этом глава советского МИД прогнозировал обострение ближневосточного конфликта, что, как полагал Громыко, выгодно СССР. Ведь тогда Тель-Авив и Тегеран могут обратиться к Москве за посредничеством в конфликте с Багдадом.

Однако у Ирана и Израиля было на сей счет иное мнение.

В течение восьми месяцев 1980–1981 гг. иранские ВВС совершили серию налетов на реактор. Все говорят об «израильских преступных налетах». И никто не хочет применить к налетам единый стандарт. Между тем иранская операция началась до израильской. И это, так сказать, «клинический факт» (который очень не хотят обсуждать сторонники демонизации Израиля). Правда, иранские налеты оказались неудачными. Но суть от этого не меняется. Единственным результатом иранских налетов стало частичное повреждение внешней системы охлаждения иракского реактора. В большинстве случаев либо иракские ПВО сбивали иранские самолеты, либо сами иранские летчики уводили свои машины из зоны поражения «зениток».

В октябре 1980 года тогдашний премьер Израиля Менахем Бегин собрал в Иерусалиме секретное совещание высших чинов армии и спецслужб. Тема совещания – иракский реактор и перспективы развития ситуации в связи с его появлением. По итогам совещания Оперативному управлению ВВС Израиля было поручено разработать операцию по уничтожению реактора. При этом Бегин руководствовался не только внешнеполитическими, но и внутриполитическими соображениями: он опасался, что на приближающихся парламентских выборах победят левые, которые не одобрят подобную операцию.

7 июня 1981 года восемь самолетов F-16 (с двумя бомбами весом 908 кг каждый) и шесть самолетов прикрытия F-15 ушли с базы ВВС Израиля Эцион (рядом с Эйлатом). Эскадрилья обошла с юга позиции ПВО Иордании и через территорию Саудовской Аравии (что примечательно!) вошла в иракское воздушное пространство. А затем нанесла бомбовый удар по реактору «Осирак» и прилегающим к нему объектам в пустыне Тхувайтха.

Официальный итог операции таков: все цели поражены, ядерная программа Ирака остановлена. ООН, СССР и США официально осудили действия Израиля. А Париж более не поставлял Багдаду соответствующего оборудования.

Анализ вышеизложенного приводит к следующим выводам.

Первое. Создание иракской атомной бомбы на плутониевой основе не было начато, а уничтожение реактора «Осирак» закрыло дальнейшие перспективы этих работ.

Второе. Поставки Ираку оборудования для создания новых реакторов после 1981 года не осуществлялись.

Третье. Остается неясным вопрос о судьбе 72 кг урана 93% обогащения, который Франция должна была поставить в соответствии ^соглашением 1975 года. Произвели поставку полностью или нет? Была ли часть топлива загружена в реактор? Не была ли часть урана сразу же спрятана в секретные хранилища в качестве сырья для бомбы?

По официальным данным, Франция поставила первую партию обогащенного урана (12,5 кг) в июле 1980 года. Якобы эта партия оказалась единственной. Однако передача урана в рамках столь «непрозрачных» договоренностей – деликатная вещь. Нельзя исключать, что в неофициальном порядке могла быть поставлено что-то еще.

И если действительно было поставлено больше обогащенного урана, причем он оказался не загружен в реактор, а помещен в хранилища, не исключено, что режим Хусейна действительно мог обладать какими-то компонентами для создания ОМУ. И тогда не исключено, что эти компоненты были позже эвакуированы из Ирака. Например, перед операцией «Буря в пустыне» 1991 года или перед войной 2003 года.

В связи с этим уже не кажутся столь невероятными сообщения некоторых интернет-сайтов (например, сайта «Либеральный форум») о том, что 27 килограммов обогащенного урана, переданные Ираку из Франции под иракскую энергетическую ядерную программу в соответствии с соглашениями 1975 года, оказались вне зоны досягаемости израильских ВВС. Впоследствии этот уран был якобы передан (при российском посредничестве) в Пакистан «для ответственного хранения». А в 2002 году, понимая неизбежность вторжения, Саддам Хусейн, якобы, потребовал этот уран назад. Но в результате каких-то – не до конца ясных – обстоятельств он оказался не в распоряжении Саддама, а в Иране.

Здесь следует подчеркнуть следующее.

Первое. 27 кг урана с обогащением 93%, в принципе, дают возможность сделать две атомные бомбы.

Второе. Подобного рода информация на маргинальных Интернет-сайтах – это либо откровенная «бульварщина», либо «засветка», инициированная одной из спецслужб. В данном случае ряд деталей публикации (указание на количество урана, описание его передачи из рук в руки и т.д.) говорит о том, что это, скорее, все-таки «засветка».

Третье. Если это «засветка», то она ставит ряд действительно интересных и важных вопросов.

Пакистан передал уран Ирану потому, что попросили «хозяева имущества»? Понятно, что вряд ли.

Но даже если это так и сами иракцы решили передать компоненты ОМУ в Иран, то кто именно это решил? Был ли это приказ Хусейна или же некие иракские генералы и атомщики занялись «самодеятельностью»? А если это была самодеятельность генералов, то в рамках каких договоренностей и с кем возникла и реализовалась эта самодеятельность?

И, наконец, главный вопрос: если русские (точнее, какая-то русская группа) действительно передавали иракский уран сначала в Пакистан, а затем в Иран, то почему это не зафиксировали разведки? В первую очередь, американская? Каким образом эти операции могли оказаться вне зоны внимания американских спецведомств, начиная с космических систем слежения и кончая агентурной разведкой?

Ведь начиналась эта операция на территории Пакистана. А Пакистан – зона особого внимания американских спецслужб еще со времен афганской войны. Кроме того, в последние годы все виды американской разведки по Пакистану ведутся еще и с территории соседнего Афганистана, где размещены соответствующий американский контингент и необходимые технические средства.

Таким образом, можно с высокой степенью вероятности говорить о том, что если иракские компоненты ядерного оружия действительно передавались из Пакистана в Иран, то американские спецслужбы об этом знали. Но тогда почему никто из американских официальных лиц не поднял скандал тогда же, в 2002-2003 годах?

Это могло быть в единственном случае: если тогда этот скандал был невыгоден «партии войны» в Вашингтоне, с которой обычно ассоциируют группу Чейни-Рамсфелда. Эта группа могла согласиться на передачу ОМУ или его компонентов Ирану в обмен, например, на какие-то гарантии невмешательства Тегерана в иракские дела в ходе идущей там войны.

Но тогда, опять-таки, можно с высокой вероятностью предположить, что сегодняшнее разоблачение «злодеев», якобы вывозивших ОМУ из Ирака в Пакистан, а затем передавших т Ирану, является еще одним фронтом атаки на группу Чейни-Рамсфелда.

Иракская тема, лубковые варианты которой мы уже сопоставили с реальностью, плавно перетекает в иранскую. Самую острую из всех, которые выдвигает нынешняя мировая повестка дня Иранские лубки у всех на слуху. А вот реальность иранской темы... Чтобы к ней хоть как-то подойти, я предлагаю для начала просто вчитаться в событийно-аналитический иранский дайджест.