Текст книги "Слабость силы: Аналитика закрытых элитных игр и ее концептуальные основания"

Автор книги: Сергей Кургинян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 26 страниц)

Но речь шла совершенно не об этом. Рамсфелду нужно было другое. И он готов за это бороться. Пентагон в его лице требует полного контроля над боевыми частями ЦРУ. Об этом говорит не кто-то случайный, а Говард Хант, бывший глава директората боевых операций ЦРУ. И не только он.

Так, 27 октября 2002 года военный аналитик газеты «Лос-Анджелес тайме» Уильям Аркин печатает статью, в которой настаивает на том, что под эгидой министра обороны Дональда Рамсфелда осуществляется проект, предполагающий, в том числе, и знаменитую игру по принципу «банда» – «контрбанда» Игра предполагает, что некие группы осуществляют насилие, а другие группы это насилие гасят. В результате такого «диалектического» процесса нечто меняется нужным образом. Фактически, эта технология воспроизводит хорошо известную по 60-70-м годам стратегию напряженности. А также некий тип действий в Латинской Америке, известный под названием «сальвадорского».

Здесь важно не то, что это делается вообще. А то, что это делает Рамсфелд, причем создавая для этого особую организацию – группу PLOG (иначе – группа активных упреждающих мероприятий). В группе для начала есть 100 штатных мест. И ей дан годовой бюджет в 100 млн. долларов. Ни такой бюджет, ни такой штатный состав сами по себе не могут беспокоить ЦРУ. Но тут ведь «лиха беда начало».

1 мая 2005 года Питер Маас публикует в «Нью-Йорк Таймс Мэгэзин» отчет, согласно которому в Ираке созданы полувоенные диверсионные подразделения («эскадроны смерти»). Этот отчет в неявном виде «заточен» на Негропонте, который уехал из Ирака 31 января того же 2005 года. В статье фигурирует Джеймс Стил, который в 80-е годы возглавлял группу из 55 советников – военнослужащих специальных сил армии США, работавших в Сальвадоре. Засвечен также старший советник иракского МВД американец Стив Кастел, который якобы работал по наркотематике, а на самом деле участвовал в тех же операциях «банда на контрбанду».

Это означает, что дело не в «сальвадоризации» как таковой. Дело теперь в том, кто ее возглавит, а точнее, монополизирует, – армия или ЦРУ?

Как действующие ЦРУшники, так и отставники крайне обеспокоены таким разворотом событий. Они усматривают в этом запуск такого передела власти, который приведет к фундаментальным «сменам вех».

Тревога ЦРУшников такова, что после лондонских взрывов уже не кто-то, а старейшина ЦРУ, виднейший специалист по спецоперациям Рей Кляйн начинает обсуждать пресловутый «Полевой устав армии США 30-31В», в котором «армейские негодяи» (армейская разведка США) наделялись правом уничтожать граждан стран-союзников США для оправдания тех или иных «операций вторжения».

До того времени данный полевой устав рассматривался на Западе как «деза», запущенная КГБ. Теперь же Рей Кляйн утверждает, что это не деза. И что армейские (читай – «негодяи») этим реально пользовались.

Для такого демарша ЦРУ должно было иметь очень серьезные основания. И эти основания были. Впрочем, почему были? Они остаются, а в чем-то даже усиливаются.

Так, вполне осведомленные (и не оголтелые) эксперты считают, что вся иранская эпопея во многом предопределена желанием Рамсфелда и его единомышленников взять «под флагом борьбы с Ираном» полный контроль над совокупными «контрас».

Команды данного профиля уже засылаются в Иран. И, видимо, существуют там в глубокой связке со своими иранскими альтер-эго. Рискую предположить, что этими альтер-эго являются далеко не иранские реформаторы, а вовсе даже наоборот. В чем и состоит стратегический казус «контрас».

Если добавить к этому очевидную непрозрачность всего, что связано с терактом, осуществленным в Ливане против Рафика Харири, и некоторые, скажем так, американские «идеи» относительно раскачки шиитско-суннитского конфликта в регионе, то картина вырисовывается далеко не простая. Утверждать здесь что-то окончательно невозможно, но присмотреться внимательнее к Негропонте, право же, стоит.

Негропонте часто называют просто «сыном эмигранта из Греции». Но вряд ли любой сын эмигранта может поступить в суперпрестижный Йельский университет. Между тем, Негропонте окончил именно этот элитный вуз. Его же, кстати, окончил и директор ЦРУ Портер Госс. Он однокашник Негропонте. Его же окончил Буш-старший.

Много сказано о знаменитой йельской ложе «Череп и кости». И не все из сказанного является абсолютной ложью. Это адресует к другим ипостасям того же «мира ЗС». Легко пожать плечами и сказать, что это все просто выдумки. И столь же легко все свести к этому. Видимо, путь к истине лежит посредине между этими крайностями. Тут главное не поддаваться соблазну дедукции, соблазну «упрощающих спекуляций». Понимая, сколь опасен такой соблазн, я предлагаю двигаться индуктивным путем, постоянно поверяя себя конкретикой. И потому, сделав «йельскую» пометку на полях, ввожу вслед за этим новый (седьмой по счету) вполне конкретный контекстуальный элемент. Я назову его «аналитико-биографическое крещендо» (рис.35).

Контекст – элемент №7

Осуществляя это крещендо, мне что-то придется повторить из уже сказанного. Но это более чем полезно. Начать же крещендо необходимо с того, что Негропонте не просто «сын эмигранта из Греции». Точнее, он сын очень специфического эмигранта – греческого магната-судовладельца. Место рождения Негропонте – Лондон. Именно оттуда семья Негропонте прибыла в США. Клан крупных греческих судовладельцев очень узок. И хорошо известен (Онассисы, Клиридисы и т.д). В этом клане нет лишних. А клан обладает не только профессиональной, но и политической спецификой (хорошо дешифрируемой по Онассису).

Далее – невредно обратить внимание на фамилию. Негропонте... «Понт» – море, «негро» – черное...

Далее – еще и еще раз надо обратить внимание на Йель (университет для избранных). Одно дело – Йель сам по себе. Другое дело – Йель вместе с вышеприведенными биографическими обстоятельствами.

После Йеля Негропонте попадает на службу в Госдепартамент.

Место его первой командировки – Гонконг.

Место следующей командировки – Вьетнам. Во Вьетнам он прибывает в 1964 году. Работает в Сайгоне советником посольства США. Имеет такой профессиональный козырь, как знание вьетнамского языка (что делает ему честь). Кое-кто (возможно, что злопыхатели) считает, что и тогда профиль деятельности Негропонте как-то соотносился с его будущей карьерой в Гондурасе.

Вьетнамские успехи Негропонте привлекают внимание Генри Киссинджера, тогдашнего советника президента Никсона по национальной безопасности. Негропонте становится помощником Киссинджера. Киссинджер вводит Негропонте в Совет национальной безопасности администрации Никсона (весьма высокий карьерный взлет).

После вьетнамского фиаско США Негропонте попадает сначала в Эквадор, затем в Грецию.

А вот потом наступает как бы его второй звездный час при Рейгане. Тот самый гондурасский час, который мы уже обсуждали. Диктатор Гондураса Густаво Альварес Мартинес требовал от США особых форм помощи. И Негропонте сумел ему в этом посодействовать. С 1981 года, когда он приехал послом в Гондурас, до 1984 года американская военная помощь Гондурасу возросла с 4 миллионов долларов до 77 миллионов (что по тем временам совсем немало для маленькой страны). А экономическая помощь достигла 200 миллионов.

Злые языки настаивают, что фильм «Сальвадор», снятый Оливером Стоуном в 1986 году, в каком-то смысле посвящен Негропонте. Что прототипом одного из наиболее ярких персонажей является именно он. В любом случае, там показаны американские дипломаты, работающие в весьма специфическом стиле.

Что касается связей с Джорджем Бушем-страшим (а он тогда был вице-президентом США), то эксперты по Латинской Америке и США единогласно утверждают, что именно Негропонте имел право постоянного прямого доклада Джорджу Бушу по вопросам об особых формах политических и иных действий в Латинской Америке.

Американцы тренировали «контрас», в том числе печально знаменитый батальон «3-16». Вместо дерзких спецопераций против вооруженных до зубов агентов Кастро эти самые «контрас» похищали и продавали людей, убивали мирных жителей, миссионеров (особо известен случай «исчезновения» в Гондурасе 32 монахинь, которые вряд ли являлись боевиками Фиделя Кастро). Заодно «контрас» усиленно истребляли политических оппонентов диктатора Альвареса Мартинеса. Многие западные посольства (отнюдь не только посольства противников США) открыто заявляли протест. Негропонте же регулярно посылал в Вашингтон отчеты об особо позитивной ситуации с правами человека в Гондурасе.

Под надзором Негропонте была построена военная база Эль-Агуакате, использовавшаяся в качестве тренировочного лагеря «контрас». А также концлагерь. В ходе раскопок на этом месте в 2001 году были обнаружены захоронения 185 человек, в том числе двух американцев. Как в таких случаях говорится, «без комментариев».

В начале 90-х годов Джордж Буш-старший сделал Негропонте своим «оком» в Совете национальной безопасности, где тот фактически негласно опекал Колина Пауэлла.

Затем – Мексика. Негропонте очень активно работал там все по тому же профилю, создавая аналогичные силы «контрас» против сапатистских повстанцев из штата Чьяпас.

В 1994 году созданная в Гондурасе Комиссия по правам человека предъявила Джону Негропонте официальные обвинения в нарушении прав человека. Это была эпоха Клинтона. Но и Клинтон не захотел дать этому делу ход. Негропонте получил синекуру на Филиппинах, а потом ушел на работу в коммерческую компанию.

Джордж Буш-младший сразу же продвинул Негропонте на пост представителя США в ООН (кое-кто считает, что этому содействовал Колин Пауэлл). Сенаторы-демократы резко воспротивились, заговорили о проведении специального расследования, касающегося роли Негропонте в создании «эскадронов смерти» в Гондурасе (так что это далеко не новая тема). В США нашлись несколько бывших «контрас», готовых дать показания. Однако в считанные дни эти «контрас» были «выкинуты» из США к себе на родину, что тоже общеизвестно.

Негропонте, который в целом не слишком любил общаться с прессой, начал дозированно оправдываться. Ничего он особо не отрицал. Говорил в основном о том, что иначе с коммунизмом было бороться невозможно. И тем не менее в течение 6 месяцев Сенат США категорически отказывался утвердить Негропонте представителем США в ООН. Все изменилось после 11 сентября 2001 года, когда было решено на время оставить политические разногласия. И Негропонте получил искомую должность.

В ООН Негропонте настойчиво доказывал наличие у Багдада оружия массового поражения. При этом кое-кто называл Негропонте «представителем президента Буша по разрушению ООН».

С ООНовского поприща Негропонте был переброшен в Ирак, Где, опять же, попытался отработать знакомые ему алгоритмы. И видимо, он так понадобился на общенациональном уровне, что ему вручили высочайший «разведывательный» пост.

Такая необходимость не может объясняться только иранской тематикой. Корни этой необходимости обязательно размещены внутри большой игры, которую ведут элиты США, конкурируя между собой.

Настаивая на создании поста директора Национальной разведки, члены «Комиссии 9/11» аргументировали это тем, что нельзя далее терпеть, чтобы один и тот же человек являлся и директором ЦРУ, и руководителем всего разведсообщества США. Такая практика тотальных полномочий ЦРУ была введена еще при Аллене Даллесе. При нем и в дальнейшем ЦРУ фактически монополизировало доступ развединформации к президенту.

И тут мы переходим к новому, восьмому контекстуальному элементу под хорошо нам всем известным названием «доступ к телу» или, точнее, к «уху» (рис.36).

Контекст – элемент №8

Помимо потока информации для президента, контролируемого ЦРУ, существовал лишь один дополнительный поток – информация Национального совета по разведке. Однако этот совет готовил либо стратегические прогнозы, либо короткие сводки («национальные разведоценки»). По России их, например, готовила и готовит Анджела Стент, профессор Джорджтаунского университета. Однако даже эти оценки до последнего времени контролировались директоратом ЦРУ. И только приход Негропонте должен изменить ситуацию.

А поскольку основным материалом для президента была (и остается) продукция Департамента разведки ЦРУ, дающая два вида ежедневных разведсводок и подготавливаемая исключительно экспертами Департамента разведки ЦРУ, то контроль ЦРУ над информационным разведресурсом президента являлся фактически абсолютным. И этот контроль знаменовал собой зависимость президента от разведки (а не разведки от президента).

Суть новшества, которое соорудила «Комиссия 9/11», состоит в том, что ранее существовавшая система действительно оказалась сломана, хотя бы формально. Национальный совет по разведке теперь подчиняется Негропонте как директору Национальной разведки (ранее этого поста не существовало). Кроме того, Негропонте, а не директор ЦРУ будет контролировать разведсводки, которые ложатся на стол президента. Речь идет о самой закрытой из ежедневных разведсводок PDB (President's Daily Brief), а также о другой, не менее важной сводке SEIB (Senior Executive Intelligence Brief).

Кому-то кажется, что это мелочи. Однако согласиться на данный «высокий пост» в условиях, когда этот пост чреват такими изменениями и такой борьбой, может только очень сильный человек.

И тому есть доказательства. Ведь вначале Буш хотел назначить на пост директора Национальной разведки не абы кого, а Роберта Гейтса, директора ЦРУ при Буше-старшем. Такое назначение фактически сохраняло и даже укрепляло возможности ЦРУ. Но Гейтс отказался. И причина, как мне кажется, очевидна. Гейтс на всю жизнь запомнил силу давления на него в эпоху замены Буша Клинтоном. У него, наверное, до сих пор стоят в ушах слова, сказанные одной весьма известной американской особой в самом конце 1992 года: «Ты, вонючая немецкая свинья, убирайся в свой фатерланд!» (если кто-то спросит меня об источнике этой информации, я скажу, что мне приснилось).

Итак, Гейтс отказался. А Негропонте согласился. И теперь он должен заниматься не какими-то там мелочами вроде Ирака или Ирана, а отношениями внутри американского разведсообщества. А тут ведь все к ЦРУ не сводится. Основные службы разведки существуют в составе Пентагона. Соответственно, и большую часть разведбюджета контролирует Пентагон. Конкретно, он контролирует более 80% этого бюджета. Так-то вот! А вы говорите – «Иран... Ирак... Россия...».

Вместо перечисления каких-то «периферийных» для конфликта такого масштаба стран, право, стоит ввести в рассмотрение еще один (девятый) контекстуальный элемент. И назвать его «крещендо темы контр-Негропонте» (рис.37).

Контекст – элемент №9

Все эксперты по США просто настаивают на том, что острейшая борьба вокруг проблемы создания поста директора Национальной разведки велась с 1992 года. Именно тогда идея была впервые «продавлена» и перешла из разряда умствований в разряд реальных административно-бюрократических (а точнее элитно-политических) дел. Но тогда идея была вскоре отброшена. Ее операторы придавлены и напуганы. А за всеми этими отбрасываниями данной идеи, а также ее проводников, стоял не абы кто, а... правильно, вице-президент США Дик Чейни (тогдашний министр обороны).

Но идея была вброшена вновь. Упорство, с которым ее продавливали, а также отпор, который дал этой идее уже не прошлый, а нынешний министр обороны Дональд Рамсфелд, ближайший сподвижник Ричарда Чейни, говорят о том, что идет борьба двух групп. Группы сторонников создания поста директора Национальной разведки. И группы противников этой идеи. А также всего, что она за собой «волочет».

Группа противников понятна. Сюда входят, как минимум, Чейни и Рамсфелд.

Что касается группы сторонников... То в нее пока что можно записать просто самого директора – Негропонте. Не может же он быть противником самого себя. Хотя тут требуются уточнения. И они будут осуществлены. Но для начала зафиксируем данный гипотетический расклад (рис.38).

Для того чтобы произвести необходимые уточнения, нужно разобраться с теми конфликтами, которые волнуют соответствующие элиты США намного больше войн в Иране и Ираке. Один из этих конфликтов – война между Пентагоном и ЦРУ, которая началась из-за создания внутри Пентагона нового разведподразделения – Отдела стратегической поддержки, фактически дублирующего функции ЦРУ.

В январе – феврале 2005 года «Вашингтон пост» опубликовала серию материалов о новой службе. В результате утечек (ох уж, эти утечки!) шефу этого самого Отдела стратегической поддержки полковнику Джорджу Уалдроупу пришлось уйти в отставку.

Негропонте просто вынужден будет встать на сторону ЦРУ. Если он не захочет этого сделать, то ему напомнят, кто был поставлен к нему в качестве заместителя. Это генерал-лейтенант Майкл Хейден, ранее исполнявший обязанности главы Агентства национальной безопасности АНБ (забегая вперед, укажем, что в момент, когда писалась эта книга, Хейден заменил на посту директора ЦРУ Портера Госса).

Эксперты по американской элите утверждают, что между Майклом Хейденом и Дональдом Рамсфелдом имеет место давний, системный и крайне острый конфликт. Хейден, по сути, «заточен» на то, чтобы самым разрушительным образом реформировать всю армейскую разведку. То есть, конфликт носит далеко не личный характер. Что резко уточняет схему (рис.39).

Помимо интриги с Отделом стратегической поддержки, а также всего, что из этого вытекает, Негропонте придется заниматься еще одной интригой. А именно – отношениями между ФБР и ЦРУ. ФБР хочет нарушить монополию ЦРУ на ведение агентурной разведки. Это для определенных кругов американской элиты тоже вопрос, по отношению к которому злоключения в каких-то там Ираке и Иране просто меркнут. Ибо это вопрос о власти в США. Чью же сторону займет Негропонте? Сейчас это трудно предсказать однозначно. Но...

Во-первых, налицо примеры достаточно глубокого взаимодействия между Негропонте и (теперь уже бывшим) директором ЦРУ Портером Госсом.

Во-вторых, Негропонте уже объединился с ЦРУ по вопросу о претензиях «армейских сил». Вряд ли он захочет оказаться под ударом коалиции из ЦРУ и «армейских сил», встав на сторону ФБР. Скорее, ситуация побудит «царя разведки» вновь поддержать ЦРУ. И что же получается в случае, если все наши выкладки справедливы? А вот что (рис.40).

Возникает еще один вопрос. Если Буш поставил Негропонте на данную позицию да вдобавок подкрепил Хейденом, значит, не только Негропонте борется с кланом Чейни–Рамсфелда. А и сам Буш. Для этого должны быть какие-то резоны.

Я не хочу подробно распространяться по поводу ставки, которую сделала семья Бушей, выдвигающая преемницей (заразительная, однако, тенденция) Кондолизу Райс. А также по поводу того, насколько искренним является желание Бушей видеть Райс президентом. А ну как за этим стоит понимание реальной политической коллизии? А именно – того, что как раз Конди Райс является наиболее удобным «спарринг-партнером» для Хиллари Клинтон.

Этот сюжет ранее уже обсуждался нами, да и другими. Но он, при всей его политической выпуклости, для меня меркнет на фоне того, что обсуждается в данном докладе. Потому что здесь речь идет о войне элит. Причем войне, которая имеет своим предметом самый ценный из властных ресурсов XXI века.

Чтобы не упрощать расклад сил, я просто обязан констатировать, что против Рамсфелда и его группы выступают и армейские фигуранты, причем именно профессиональные.

Особо тут богат публичными событиями 2006 год. Но и не только.

В 2006 году журнал «Тайм» публикует выступление экс-генерал-лейтенанта корпуса морской пехоты Грегори Ньюбоулда, который в 2000–2002 гг. занимал пост начальника оперативного управления Объединенного комитета начальников штабов (ОКНШ). Ньюбоулд требует сменить Рамсфелда и многих других. Этого же требует служивший в Ираке генерал-майор Пол Итон. Ранее с критикой Рамсфелда выступал (и это ключевой момент!) бывший глава Центрального командования, отставной генерал морской пехоты Энтони Зинни.

Отставки Рамсфелда требуют также: отставной генерал-майор Джон Батисте, отставной генерал-майор Чарлз Суоннак-младший, генерал в отставке Джон Риггз, наконец, Уэсли Кларк (бывший кандидат на президентский пост от Демпартии США в 2004 году).

Кампанию против Рамсфелда ведут не только демократы. Уже давно этим занят неоконсервативный журнал «Weekly Standard», очень близкий к сегодняшней республиканской администрации.

Эксперты считают, что виной всему – экстатическая ставка Рамсфелда на армейский спецназ как ключевой вид войск в новую эпоху. Наряду со спецназом, рамсфелдовская доктрина отдает высокий приоритет авиации. Но снижает авторитет пехоты и многого другого. Соответственно, за Рамсфелдом (и всей его группой) должны стоять какие-то силы внутри армейского спецназа.

Дешифровка этих сил и их целей не входит в задачу данной работы. А вот вопрос о том, кто из военных дирижирует антирамсфелдовской кампанией, интересен. Эксперты утверждают, что этим дирижером (по крайней мере, явным дирижером; является Энтони Зинни.

Зинни – член Совета по международным отношениям США (того самого, который в марте 2006 года опубликовал и местный скандальный антироссийский доклад). Зинни пришел в ВМФ США в 1961 году. Стал генералом за 6 лет (что почти беспрецедентно). Долго служил во Вьетнаме. Уже во время этой службы закладывались основы отношений Зинни с Бушем-старшим.

В 1970 году Зинни оказывается на Окинаве. Затем много времени проводит на Карибских островах.

В 80-х становится «оператором-челноком» на маршруте Южная Америка – Ближний Восток – Остин – Майами – Мена.

В 1981–1986 гг., в годы деятельности «Иран-контрас», работает в Квантико близ Лэнгли.

Затем становится главой спецподразделений, занимающихся террором и антитеррором, а также спецоперациями более широкого профиля. Он обучает боевиков в Форте Беннинг.

В 1989 году возвращается в Квантико.

А в 1993 году отправляется в Сомали. Там он фактически организует американское фиаско. Цель – подорвать позиции Клинтона. То есть Зинни действует по прямому указанию Буша-старшего, который и начинал операцию в Сомали (а значит, имел на руках все необходимое для того, чтобы «разруливать» там кризис в любом направлении).

Эксперты считают, что Зинни очень близок к Бушу и занят самыми конфиденциальными спецпроектами. Это занятие (суперконфиденциальные спецпроекты) является профилем Зинни со времен Вьетнама. Молва приписывает Зинни статус особо доверенного порученца Буша-старшего.

Углубление здесь в избыточные детали, помимо прочего, перегрузило бы исследование. Но основания для того, чтобы видеть в Зинни нечто, не чуждое системе, которую мы оконтурили по фигуре Негропонте (близость к Бушу, спецтемы, Латинская Америка и т.д.), достаточно очевидны.

Тем самым речь идет, видимо, все же о войне между каким-то внутренним кругом, связанным с Бушем-старшим (и никак не сводимым к этой фигуре), и внутренним кругом, маркируемым Чейни и Рамсфелдом (и также не сводимым к этим фигурам).

В любом случае, это не война демократов с республиканцами. Это и не война между умеренными республиканцами и крайними неоконсерваторами. Это, в чем-то, война между ЦРУ и армией. Но тоже лишь «в чем-то». На самом деле, это война очень узких и очень влиятельных элитных группировок, в каком-то смысле выходящих на миропроектную финишную прямую. Такая диагностика, при всей ее размытости, указывает на очень и очень многое.

Задав описанием этой войны некую «систему аналитических координат», я теперь спрашиваю себя и других: а при чем тут Россия? (рис.41).

Объяснение присутствия во всем этом пресловутого «русского фактора» требует своеобразной «аналитической петли». Нам надо мысленно объединить все элементы консенсуса, лубочные фактуры с русским участием – и все это устремить в сферу реально нетранспарентного. Последнее невозможно, если на входе в эту сферу не будет построен терминал под названием «модельная гипотеза» (рис.42).