Текст книги "Афганский полет"

Автор книги: Сергей Чебаненко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

     – О чем? – переспросила девушка и пожала  плечами.  В  словах  ее  прозвучала совершенно уже не скрываемая насмешка:

     – Конечно, о том, что героический лейтенант  Макарьев  продолжает  свою такую  нужную  Родине  службу.  Позавчера  ночью  он  в  одиночку  разгромил целую банду душманов.  А  сегодня  он  пытается  поймать  их  сообщника-шпиона. Правильно?

     – Правильно, – Антон машинально кивнул, но тут же спохватился:

     – Э... Ну, не то, чтобы шпиона...

     – Именно шпиона,  –  жестко  остановила  его  Ульяна.  –  Давайте  называть вещи своими именами.

     Она окинула Макарьева иронично – оценивающим взглядом и продолжала:

     – Но вы  избрали  не  самое  лучшее  время  для  визита,  товарищ  лейтенант.  Во-первых,  я  сейчас  занята  на  испытательных  работах.  Во-вторых, кто же беседует на такие темы в коридоре?  Нас  ведь  могут  подслушать! Поэтому у меня есть  предложение  перенести  нашу  с  вами  встречу и беседу во времени и пространстве. Вы, я надеюсь,  не  будете  возражать?

     – Не буду, – покорно пролепетал Антон. Пожалуй, впервые в  жизни,  он все никак не мог перехватить инициативу в беседе.

     – Прекрасно, –  улыбка  Ульяны  была  обворожительной.  –  Ну,  а  поскольку вы, видимо, знакомы с  дедуктивным  методом  мышления  имени  Шерлока  Холмса,  я  просто  сообщу   вам   некоторую   дополнительную  информацию, из которой вы, конечно же, сделаете совершенно  правильные  выводы. Вы готовы?

     – Э... Я... – единственное,  что  Антон  смог  сделать,  так  это  натянуто улыбнуться в ответ:

     – Я готов.

     – Очень хорошо, – Ульяна  удовлетворенно  кивнула.  –  Итак...  Я  очень люблю мороженое. Лучшее мороженое  в  Ленинске  продают  в  кафе  «Снежинка». Чтобы привести себя в порядок после работы мне понадобится  пара часов. А теперь делайте ваши выводы, товарищ лейтенант.

     Она улыбнулась и шагнула к двери.

     – Одну минутку, – остановил ее Антон и, не переставая  удивляться  собственной смелости, на одном дыхании произнес:

     – Ульяна, позвольте мне пригласить вас в кафе «Снежинка».  Просто  отдохнуть... Потанцевать и поесть мороженого. Сегодня, часиков  так  в  восемь, а?

     Ульяна весело фыркнула:

     – Должна  ли  я,  товарищ  лейтенант,  понимать  ваши  слова  как  приглашение именно на свидание, а не на деловую встречу?

     – Совершенно верно, – совсем уже осмелел Макарьев. –  Именно  так  мое предложение и следует понимать.

     Ульяна устремила на него полный удивления взгляд:

     – А как же ваши поиски шпиона?

     – Расследование вполне может подождать! – тут же  горячо  выпалил  Макарьев. – М-м... Ну, хотя бы некоторое время...

     – Хорошо, – Ульяна перестала улыбаться и чуть наклонила голову, с  любопытством разглядывая Макарьева. – Считайте, что  ваше  приглашение  просто отдохнуть, поесть мороженого и потанцевать принимается.

     Она секунду помедлила и чуть слышно, одними губами произнесла:

     – Антон...

 

 

     1 сентября 1988 года. Космодром Байконур, Ленинск.

     Кафе «Снежинка».

 

     Ровно в без пятнадцати восемь Макарьев сидел за столиком  в  кафе  «Снежинка».

     Ульяна Сорокина не заставила себя долго ждать. Она переступила порог  кафе едва  лишь  маленькая  стрелка  на  циферблате  настенных  часов,  висевших над стойкой бара, коснулась  цифры  «восемь».  Светло-голубой  сарафан, снежно-белые босоножки и такого  же  цвета  маленькая  сумочка  через плечо выгодно подчеркивали не только достоинства ее фигуры, но и  придавали большую черноту ее волосам и бровям, еще контрастней выделяя  и тонкий овал лица, и бездонную синь глаз.

     Макарьев стремительно поднялся из-за стола и шагнул ей навстречу.

     – Добрый вечер, Антон! – Ульяна улыбнулась. Ее веселые  глаза  не  отрываясь смотрели в лицо Макарьева. –  Вы  не  против,  если  я  буду  обращаться к вам по имени? Знаете, все-таки как-то не  слишком  удобно  называть  пригласившего  меня  в  кафе  молодого   человека   уставным  обращением «товарищ лейтенант».

     Макарьев шутливо нахмурил брови, насупился,  делая  вид,  что  он  серьезно раздумывает над  предложением  девушки,  и  в  конце  концов,  изрек:

     – Пожалуй, я соглашусь на ваше предложение, Уля. Иначе мне в свою  очередь придется называть вас «товарищ ефрейтор». А мне это совсем  не  по душе.

     Они оба рассмеялись и сели за стол. В кафе было  немноголюдно,  и  поэтому девушка-официантка в белом чистеньком передничке  почти  сразу  же остановилась около их столика.

     – Что будем заказывать? – Антон протянул Ульяне плотную  папку  с  меню.

     – Мороженое, разумеется. С  вареньем,  фруктами  и  шоколадом.  И  шампанское, если вы, конечно, не против?

     – Я – «за» самым активным образом, – Макарьев кивнул  официантке,  подтверждая сделанный заказ. –  Со  студенческих  времен  обожаю  есть  мороженое именно с шампанским.

     – Да? – Ульяна удивленно фыркнула. – А  мне  почему-то  казалось,  что героический лейтенант Макарьев должен предпочитать  более  крепкие  напитки...

     – Ну, в целом это зависит от настроения  и  подходящей  компании.  Хотя до признанных  специалистов  алкогольного  дела  мне,  откровенно  говоря, очень далеко.

     – Неужели вас это огорчает?

     –  Наоборот.  Это  предмет  моей  гордости.   Особенно   в  свете  разразившейся в стране антиалкогольной кампании, – с легкой лукавинкой  заметил Макарьев.

     Девушка-официантка принесла их заказ.  Антон  аккуратно  наполнил  бокалы шампанским:

     – За что будем пить?

     – Давайте за что-нибудь оригинальное, – весело предложила Ульяна.  Например, за разоблачение всех шпионов.

     –  За  своевременное  разоблачение  всех  шпионов,  –   хохотнув,  поправил Макарьев. – Прекрасный тост!

     Бокалы в руках Антона и Ульяны с коротким  мелодичным  перезвоном  встретились над столом.

     – Кстати, Уля, – спросил Антон, когда они выпили и  принялись  за  мороженое, – с чего это вы взяли, что меня интересуют шпионы?

     – Вовсе не нужно быть Шерлоком Холмсом,  чтобы  прийти  к  такому  выводу, Антон, – улыбка  снова  появилась  на  тонких  красивых  губах  Ульяны.  –  Я  просто  сопоставила  некоторые  известные   мне  факты.  Во-первых, меня вызывали для беседы в особый отдел...

     – Да? И что же наших чекистов интересовало,  если  не  секрет?

     –  События  позапрошлой  ночи,  что  же  еще?  В   частности,  их  интересовало, звонил ли майор Рахманинов некоему лейтенанту Макарьеву.  А если звонил, то что говорил. Поэтому, когда вы, Антон, сегодня  днем  явились к нам на командный пункт, я и  подумала,  что  вас,  наверное,  будут интересовать те же вопросы. Так ведь?

     –  Поймите  меня  правильно,  Уля,  –  Макарьев  задумчиво  потер  пальцами лоб.  –  Во  всей  этой  истории  с  диверсантами  и  смертью  Рахманинова очень много неясного...

     – И поэтому вы решили заняться самостоятельным расследованием, закончила за него Ульяна. – Может быть я не права, но мне кажется, что  вы каким-то образом связали смерть Рахманинова с диверсантами.

     – Да, – согласился Антон. –  Я  действительно  связываю  эти  два  события. Рахманинов звонит  мне  по  телефону,  приказывает  осмотреть  периметр ограждения и примерно через пару часов  после  своего  звонка  кончает жизнь самоубийством. Разве это не  странно?  Мне  очень  нужно  знать, кому звонил майор Рахманинов в ту ночь, Уля.

     – Тогда я отвечу вам то же, что ответила и  особистам,  –  Ульяна  чуть пригубила бокал с шампанским. –  Майор  Рахманинов  в  тот  вечер  вообще не подходил к телефону. А  подполковник  Глуховцев  говорил  по  телефону только один раз. Но это уже было  после  того,  как  в  степи  началась стрельба...

     – После того, как мы заметили диверсантов, – Антон  задумался.  – Уля, а что делали в это время Рахманинов и Глуховцев?

     – Стрельбу и взрыв, конечно, мы сразу услышали... Глуховцев еще и  удивился: мол, что за чертовщина? А Рахманинов только пожал плечами  и  предположил, что это чья-то учебная тревога.  Роты  охраны,  например.  Глуховцев сказал,  что  головы  кое-кому  нужно  оторвать  за  учебную  тревогу перед самим стартом, направился к телефону, а тут  как  раз  и  позвонил дежурный по части.

     – Так, а что было потом? Когда Глуховцев поговорил по телефону?

     – А потом Глуховцев подозвал Рахманинова и они оба уехали...

     – Одну минутку, Уля,  –  Антон  отодвинул  в  сторону  вазочку  с  остатками мороженого. – А как долго Глуховцев и Рахманинов  находились  у вас на смотровой площадке?

     – Ну, как минимум часа полтора. Стояли около ограждения, курили и  о чем-то негромко беседовали.

     – Полтора часа... А ведь это совершенно меняет все дело,  Уля!  – Макарьев ударил себя кулаком по колену. – Настолько меняет, что я даже  рискну предложить вам сейчас поднять наши бокалы за удачу,  которая – во всяком случае, пока, – к нам все еще благосклонна!

     Антон разлил остатки  шампанского  по  бокалам  и  они  не  спеша  выпили. Ульяна поставила на стол свой пустой бокал и пытливо взглянула  в лицо Макарьева:

     – А теперь, Антон, объясните мне, что собственно меняет  в  общем  раскладе   вашего   расследования   время   пребывания   Глуховцева  и  Рахманинова на смотровой площадке?

     – Честно говоря, я даже не знаю, имею ли я  право...  –  Макарьев  осекся.

     – Договаривайте, договаривайте, – щеки Ульяны чуть порозовели. – Вы сомневаетесь, стоит ли посвящать в  ваши  тайны  какую-то  сопливую  девчонку – телефонистку? Так ведь, Антон?

     – Гм, ну... – Макарьев почувствовал, что краснеет. –  Конечно,  я  подумал не в таких резких выражениях, но в целом вы правильно угадали,  Уля...  По-видимому,  у  диверсантов  из  Афгана  на   нашей   площадке  действительно имеется сообщник...

     –  Очень  интересно,  –  Ульяна  доела  мороженое   и   аккуратно  промокнула салфеткой губы. – Продолжайте. Я с  детства  обожаю  читать  детективы, Антон.

     Голос ее звучал по-прежнему весело и совершенно безмятежно.

     – Уля, вы не понимаете, –  Антона  слегка  покоробил  слишком  уж  легковесный тон Ульяны. – Все это очень серьезно.  И  наверное,  очень  опасно.

     – У каждого Шерлока Холмса должен быть свой Ватсон,  –  пропустив  мимо ушей реплику Макарьева, без  тени  насмешки  на  лице  произнесла  Ульяна. – Вы  никогда  не  замечали,  Антон,  что  в  любом  детективе  расследование ведут  обычно  двое  или  даже  трое  людей?  Вспомните,  знатоков. Вспомните Жеглова с Шараповым, наконец.

     – Да, – Макарьев вынужден был  согласиться.  –  И  если  быть  уж  совсем до  конца  честным,  мне  иногда  очень  хочется  с  кем-нибудь  посоветоваться... Но вражеский агент на нашей площадке – это  реальная  опасность. А я вовсе не хочу подвергать вашу жизнь риску...

     –  Чепуха,  –  Ульяна  решительно   тряхнула   головой,   отметая  возражения Макарьева. – Во-первых, этот  агент  –  если  он,  конечно,  действительно существует, в чем я лично вовсе не уверена,  –  пока  не  знает, что вы ведете свое независимое расследование. Вы же, я надеюсь,  не оповестили его о своих намерениях?

     Она весело фыркнула, скользнула ироничным взглядом по лицу Антона  и продолжала:

     – Так что опасность для моей драгоценной  жизни  существует  пока  чисто гипотетически. Во-вторых... Что говорит нам  народная  мудрость?  Народная мудрость говорит нам, что одна голова хорошо, а две  все-таки  лучше. Так что колитесь, Антон.

     – Ладно, Бог с вами, – Макарьев сдался и  махнул  рукой.  Его  не  слишком убедили аргументы Ульяны, но  потребность  поделиться  хоть  с  кем-то своими соображениями все же превзошла осторожность.  А  Ульяна,  Макарьев интуитивно почувствовал  это,  –  могла  и  впрямь  оказаться  неплохим компаньоном. –  Уля,  мне  действительно  нужен  советчик.  И  помощник.

     –  Вот  и  отлично.  Будем  считать,  что  процедура   оформления  детективного  союза  лейтенанта  Макарьева   и   ефрейтора   Сорокиной  завершена,  –  голубые  глаза  Ульяны  лукаво  прищурились.  –  Я  вас  внимательно слушаю, Антон.

     – Майор Рахманинов действительно звонил мне той ночью. Позвонил и  приказал проверить периметр ограждения стартовой площадки.

     – Ага... Вы пошли проверять и напоролись на диверсантов, так?

     – Так. Но  если  Рахманинов,  как  вы  говорите,  не  подходил  к  телефону ни  разу  и  вместе  с  Глуховцевым  находился  на  смотровой  площадке примерно полтора часа, то он никак не мог мне звонить.

     – Он мог позвонить не со смотровой площадки, – тут  же  возразила  Ульяна. –  Рахманинов  мог  звонить  вам,  еще  находясь  где-нибудь  в  испытательном корпусе.

     – По времени  не  получается.  От  звонка  на  КПП  до  стычки  с  диверсантами прошло не более часа. Все это  время  Рахманинов  был  на  смотровой площадке и к телефону не подходил.

     – Антон, а  почему  вы  уверены,  что  вам  звонил  именно  майор  Рахманинов?

     – Гм... – Макарьев на мгновение замялся. Такая мысль до  сих  пор  не приходила ему в голову. – Ну, во-первых, он назвался. Во-вторых,  я  узнал его по голосу.

     – Но Рахманинов не подходил к  телефону  на  смотровой  площадке,  Ульяна задумалась. – Значит, тот человек, который разговаривал с вами,  Антон, вопервых, соврал, что он –  Рахманинов.  А  во-вторых,  говорил  измененным голосом. Так получается?

     Макарьев задумчиво забарабанил пальцами по поверхности стола.

     – Н-да, любопытное предположение... Кто-то звонит  на  КПП  и  от  имени Рахманинова, его голосом, отправляет наш наряд вдоль  ограждения  стартовой  позиции...  В   результате   –   диверсанты   обнаружены  и  уничтожены.  А  утром  Рахманинова  находят  мертвым   в   собственном  кабинете... Следствие утверждает, что майор покончил с собой...

     – Очень удобное и своевременное  самоубийство,  вы  не  находите,  Антон? – заметила Ульяна и, перехватив непонимающий взгляд  Макарьева,  пояснила:

     – Если бы Рахманинов остался в живых, то уже  после  первого  его  допроса особистами стало бы совершенно очевидным, что он вам ночью  не  звонил и приказа искать диверсантов не отдавал. Что от его имени и его  голосом  говорил  совершенно  другой  человек.  А  значит,   следствие  неминуемо пришло бы  к  выводу,  что  у  афганских  диверсантов  среди работников  стартовой  позиции  или   испытательного   комплекса  есть  сообщник.

     – Пожалуй, вы правы, Уля, – Макарьев кивнул, соглашаясь. –  Майор  Рахманинов просто таки должен был умереть в ту ночь. Иначе  уже  утром  обман бы раскрылся и звонившего  на  КПП  стали  бы  очень  интенсивно  искать.

     – Есть, правда, и другой  вариант,  –  задумчивый  взгляд  Ульяны  сейчас был устремлен куда-то вдаль, и она, казалось, уже совершенно не  замечала  Макарьева,  а  всего  лишь   просто   рассуждала   вслух.  – Рахманинову сохранили бы жизнь, если бы погибли вы, Антон...

     – Но почему?

     – Давайте рассуждать логически, – предложила Ульяна.  На  ее  лбу  чуть выше носа обозначились едва  заметные  вертикальные  морщинки.  – Голос лже-Рахманинова в телефонной трубке слышали ведь  только  вы,  не  так ли? Поэтому, если бы вас убили диверсанты, уже не было  надобности  в смерти вашего майора. Никто бы просто  не  знал,  что  кто-то  отдал  приказ от имени и голосом Рахманинова.

     – Гм, интересно... Признаться, я не смотрел  на  события  с  этой  точки зрения...

     «У нее потрясающая логика!  –  с  восхищением  отметил  про  себя  Антон. – Даа, дружище Макарьев...  Ну,  и  кто  из  нас  теперь  будет  считаться Шерлоком Холмсом, а  кто  –  доктором  Ватсоном,  а?  Ай  да  Ульяна!»

     – Больше того, Антон, я убеждена, что вариант с вашей гибелью был  основным в планах вражеского агента,  –  уверенно  продолжала  Ульяна.  Только когда ему стало ясно,  что  вы  случайно  остались  живы  после  ночного боя с диверсантами, он и решился на  убийство  Рахманинова.  У  него просто уже не было другого выхода, чтобы остаться в тени.

     – Ему и не удалось остаться в тени. Теперь мы точно знаем  о  его  существовании.

     –  Мы  знаем  об  этом  только  потому,  что   вы   принялись  за  самостоятельное расследование всего этого дела, – бесстрастно уточнила  Ульяна. – И если бы наш с вами разговор сегодня не  состоялся,  убийца  имел бы все шансы остаться незамеченным. Кстати, Антон, вы не  знаете,  как  все-таки   следствие   объясняет   причины   неожиданной   смерти  Рахманинова?

     – Насколько мне известно, следователи пока  полагают,  что  майор  помогал диверсантам, а потом вдруг раскаялся и наложил на  себя  руки.  Или, может быть, просто испугался, что его очень быстро найдут...

     – Бред, – с абсолютной  уверенностью  в  голосе  сказала  Ульяна.  Преступник, который покаялся через несколько  минут  после  совершения  тщательно подготовленного им преступления? Фан-тас-ти-ка!

     – Согласен, так не бывает, – Антон кивнул. – И мы теперь можем  с  определенной долей вероятности утверждать, что смерть майора  не  была  самоубийством...

 

     2 сентября 1988 года. Космодром Байконур, вторая площадка.

     Монтажно-испытательный корпус 1А.

 

     С самого утра Антон был занят на испытательных работах и только к  полудню смог освободиться.  С  Ульяной  Сорокиной  вчера  вечером  они  договорились вместе пообедать, и у  Макарьева  оставалось  чуть  более  получаса, чтобы умыться, переодеться из рабочего комбинезона в обычную  военную форму и немного почитать.

     Почти у выхода из монтажно-испытательного  зала  Антона  окликнул  замполит второй испытательной группы капитан Андрущаков:

     – Привет, Макарьев! Как дела?

     – Нормально, – пожал плечами Антон. – Проверку на «Прогрессе» вот  только что закончил...

     – Тут вот какое дело, Макарьев,  –  Андрущаков  достал  несколько  крупных фотографий из кожаной папки, которую держал в руках. – За день  до старта «Союза» почти вся наша  рабочая  смена  фотографировалась  с  космонавтами. Вот  эта  пара  фотографий  –  для  старшего  лейтенанта  Беланова. Сможешь передать?

     – Конечно, – Антон взял фотоснимки. – Мы  с  Олегом  как  раз  на  пересменке увидимся.

     – Ну, вот и замечательно, – Андрущаков кивнул. – Пока, Макарьев!

     Но в комнатах  отделения  систем  жизнеобеспечения  Макарьев  уже  никого не застал. После окончания уборки Олег Беланов отправил  солдат  в казарму для построения на обед, а сам убежал куда-то по своим делам.

     Антон сходил по воду, включил электрический чайник в  сеть  и  не  спеша переоделся в военную форму. Потом удобно расположился  на  стуле  около стола в  комнате  отдыха  и  достал  из  своей  сумки  «Неву»  с  недочитанным романом. За последние пару дней у него совершенно не было  времени для чтения.

     Он раскрыл журнал на  странице  с  закладкой  и  тут  его  взгляд  совершенно случайно упал на лежащие на столе фотографии.

     Еще со времен первых космических  стартов  стало  традицией,  что  рабочие смены перед стартом фотографировались с готовящимися лететь на  орбиту космонавтами. Обычно за два-три  дня  до  старта  экипажи  –  и  основной, и дублирующий, – приезжали  в  испытательный  корпус,  чтобы  примерить скафандры и  немного  посидеть  в  отсеках  своего  будущего  корабля. На жаргоне испытателей вся эта  процедура  так  и  называлась  «примерка».

     Так было и в  этот  раз,  перед  стартом  советско-афганского  экипажа. В прошлую пятницу, двадцать шестого августа,  экипаж  Лахова,  Полинова и Моманда провел последние тренировки в своем корабле и вышел  для  фотографирования  с  рабочей  сменой.  Космонавты  в  белоснежных  полетных скафандрах расположились на ступенях лестницы  испытательного  стенда, на котором стоял их корабль «Союз», а очередная рабочая  смена  собралась внизу, у подножия корабля.

     Многих из тех, кто был запечатлен на  фотографии,  Макарьев  знал  лично.  Управленцы  из  войсковой  части  44275  полукольцом  окружили  генерал-майора Владимира Джанибекина. Антон узнал заместителя командира  дивизии по испытаниям полковника Паршинова, телеметриста подполковника  Тимашевского,  офицеров  группы  заправки  двигателей.  Расчет  систем  жизнеобеспечения был представлен одетым в  белый  халат  и  круглую щегольскую докторскую шапочку подполковником Доциновым и Олегом Белановым  в скромном рабочем комбинезоне. Гражданские  спецы  «делегировали»  на  фотографирование мастера сборочного цеха Валеру Павлова,  седоголового  ветерана  –  испытателя  Георгия  Филимоновича  Кузнецова   из  группы  обслуживания    головного    обтекателя     и     стажера    отделения  термостатирования Олега Ушакова.

     «Жаль, что я в тот день не был  на  испытательных  работах,  –  с  легкой завистью отметил про себя Антон. – Глядишь –  и  получил бы  на  память такую же фотографию».

     Он раздосадовано вздохнул, отложил в сторону фотоснимки  и  снова  раскрыл журнал. Но сосредоточиться на чтении  не  смог.  Что-то  такое  было на фотографиях, что сейчас прошло мимо восприятия  Макарьева,  но  оставило свою отметину в подсознании. Что-то почти неуловимое.  Что-то  почти на грани ощущения.

     «Да ну,  чепуха  какая!  –  Антон  раздраженно  тряхнул  головой,  стараясь отогнать  тревожившие  его  мысли.  –  Наверное,  это  просто  сказываются напряжение и усталость двух  последних  суток.  Поэтому  и  лезет в голову всякая дурь».

     Он заставил себя читать и  некоторое  время  добросовестно  водил  глазами по строкам, пока не  понял,  что  совершенно  не  воспринимает  прочитанный текст. Перед его внутренним взором стояли запечатленные на  фотографии люди. Космонавты и рабочая смена.  Обычная  фотография,  но  что-то  на  ней  было  такое,  что  отпечаталось   где-то   в  глубине  подсознания и теперь напоминало  о  себе  легким  и  почти  незаметным  беспокойством. Лица... Нет, только одно лицо. Чье-то лицо,  с  которым  связано какое-то тревожащее душу воспоминание.

     – Ерунда какая! – в голос произнес Макарьев, захлопнул  журнал  и  вновь пододвинул к себе фотографии.

     «Ну, что тут особенного? Полинов, Моманд, Лахов... Гм, космонавты  как космонавты, лица как  лица.  Так,  рабочая  смена...  У  Паршинова  усталое лицо и круги под  глазами.  Не  удивительно  –  все  испытания  полковник  провел  фактически   без   смены,   дневал   и   ночевал  в  испытательном зале. А  вот  подполковник  Доцинов,  напротив,  доволен  жизнью и улыбчив. Михаил Васильевич явно не перетрудился на подготовке  нынешнего полета, но свою долю поощрений  и  благодарностей  отхватил,  как всегда, сполна. Валера Павлов, мастер  с  завода.  Тоже  лицо  как  лицо. Правда, немного хмурое. Моманд при посадке в  корабль  зацепился  за штырь антенны и немного его погнул. С афганского космонавта – как с  гуся вода, стоит себе и  как  ни  в  чем  не  бывало  лыбится  широкой  белозубой улыбкой  прямо  в  объектив  фотоаппарата.  А  Валерку  ждут  внеплановые работы в ночь с распроклятой антенной. Н-да,  поулыбаешься  тут... Зато стажер Олег Ушаков тоже доволен, как слон после  кормежки.  Стажировка удалась. Начальник цеха  объявил  ему  благодарность  и  от  барских щедрот даже выписал небольшую денежную  премию.  И  поэтому  у  вчерашнего студента и бессменного капитана  команды  КВН  авиационного  института есть маленький повод,  чтобы  порадоваться  жизни.  Типичная  улыбка в американском стиле:  растянутые  губы  и  тридцать  два  зуба  напоказ. Чи-из, дамы и господа! Или может быть, кавээнщиков специально  так учат улыбаться?»

     «Стоп!  –  Макарьева  словно  током  ударило.   –   Вот  же  оно!  Кавээнщик»...

     Он вспомнил! То, что  мельком  отметило  подсознание,  вырвалось,  наконец, из тьмы  полузабытья  и  сфокусировалось  в  ясное  и  точное  воспоминание.

     Почти три месяца назад, в июне, сразу после запуска  космического  корабля с советско-болгарским экипажем, в кабинете капитана  Лопатина,  который в шутку называли  «каптеркой»,  на  традиционный  «мальчишник»  собрался расчет систем жизнеобеспечения – Доцинов, Петровин,  Беланов,  гражданские инженеры. Потом подошли Глуховцев и Рахманинов, а с ними и  Олег Ушаков. Ушаков тогда был явно в ударе и блистал своими  талантами  весь вечер. Он пел под гитару, хохмил и как  из  рога  изобилия  сыпал  анекдотами. Но вершиной веселья стала его достаточно злая политическая  пародия,  когда  он  поочередно  вдруг  заговорил  голосами  Брежнева,  Черненко и Горбачева. Ну, а потом...

     Антон вскочил со стула, на ходу  выдернул  из  розетки  шнур  уже  начавшего пускать пар чайника и выскочил в коридор.

 

     2 сентября 1988 года. Космодром Байконур, вторая площадка.

 

     Командира отделения  термостатирования  капитана  Тараса  Якушина  Макарьев нашел около  испытательного  стенда  корабля  «Союз».  Якушин  расстелил на рабочем столе похожую на  грязно-розовую  простынь  схему  испытаний одного  из  агрегатов  и  сосредоточенно  водил  пальцем  по  запутанным пересечениям линий и кривых.

     – Добрый день, Тарас Алексеевич! – поздоровался Антон.

     Якушин оторвался от  изучения  документации  и  поднял  глаза  на  Макарьева:

     –  Привет,  Антон.  Что  нового  в   братском   отделении  систем  жизнеобеспечения?

     –  Все  по-старому.  Доцинов  работает  на  стартовом  комплексе,  Петровин – на заправке, Беланов вообще куда-то смылся...

     – Ага, а ты шатаешься по испытательному залу вместо  того,  чтобы  заниматься общественно – полезным трудом, – шутливо съязвил Якушин.

     – Я сегодня уже внес свой большой вклад в светлое  дело  освоения  космического пространства, –  парировал  Макарьев  и,  весело  фыркнув,  добавил:

     –  В  точном  соответствии  с  инструкциями  по   эксплуатации  и  утвержденной программой испытаний, между прочим.

     – Информацию принял, – капитан хитро улыбнулся  уголком  рта.  Во  второй  испытательной  группе  именно   капитан   Якушин   отвечал  за  соблюдение всеми расчетами правил техники безопасности. – Ну, а сейчас  ты явился, чтобы подставить свое крепкое  мужское  плечо  коллегам  из  отделения   термостатирования,   которые   совершенно   зашиваются  от  чрезмерного объема работы? Антоша, я всегда верил в пробуждение  твоей  комсомольской совести!

     – Хочу тебя  огорчить,  Тарас  Алексеевич,  –  хохотнул  в  ответ  Макарьев. – Моя комсомольская совесть по-прежнему беспробудно дрыхнет.

     – Ты только не ори об этом  так  громко,  –  Якушин  заговорщицки  подмигнул Антону. – Услышит комсорг части – беды не оберешься! Завалит  тебя общественными нагрузками до самого дембеля.

     – Да видел я кое-где его нагрузки! – бесшабашно отмахнулся Антон.  – Тарас Алексеевич, ты мне вот что лучше скажи. Где сейчас можно найти  Олега Ушакова?

     – Ха, да ты никак соскучился? – Якушин криво усмехнулся. – Спроси  что-нибудь полегче!

     – В каком смысле? – не понял Антон.

     – В том смысле, что  загулял  наш  адмирал  Ушаков,  –  засмеялся  Якушин.  –  В  воскресенье  вечером  сказал  друзьям,  что  собирается  съездить на денек-другой в Кзыл-Орду – и адью, только его и видели!

     – Что, так три дня уже и не появляется?

     – Да пропал с концами, я тебе говорю! Как ушел двадцать  восьмого  вечером, так и нет до сих пор.

     – Может заболел? Лежит себе где-нибудь в общаге, температурит.

     – Ага, заболел, как же!  –  Якушин  покачал  головой.  –  Парень,  который с  ним  живет  в  одной  комнате  в  общаге,  говорит,  что  с  понедельника нашего Олега  как  корова  языком  слизала!  Загулял  наш  стажер, Антоша! Шерше ля фам, скорее всего!

     – Гм, что-то раньше за ним такого не наблюдалось...

     – Все когда-нибудь  происходит  впервые,  –  философски  изрек  Якушин, но потом его лицо сделалось серьезным:

     – Шутки шутками, Антон, а Олега  действительно  нет  больше  трех  суток. Мы уж не знаем, что и думать...

 

 

     2 сентября 1988 года. Космодром Байконур, вторая площадка.

 

     Незадолго до полудня работы на «Прогрессе» закончились. Агент, на  ходу снимая рабочий халат, спустился с испытательного  стенда.  Теперь  он был свободен до утра завтрашнего дня. Можно было со спокойной душой  уйти в комнату отдыха,  перекинуться  в  картишки  или  же  посмотреть  телевизор, который чуть  ли  не  нелегально  притащили  на  территорию  испытательного корпуса ребята – телеметристы.

     Но что-то  заставило  его  задержаться  в  зале.  Какое-то  почти  незаметное ощущение тревоги на самой  границе  сознания.  Может  быть,  интуиция.

     Агент зашел за старый испытательный стенд, который остался в зале  еще со времен запуска первых «Союзов», и присел на низкую  алюминиевую  скамеечку.

     Отсюда, из-за стенда, Агенту  хорошо  был  виден  весь  зал.  Вот  протопали тяжелыми ботинками по металлическому перекрытию  солдаты  из  отделения  обслуживания  головного  обтекателя  с  громоздкими  серыми  ящиками в руках. Коротко прогрохотал по рельсам мостовой  кран  где-то  почти под потолком, перетаскивая в глубину зала  чье-то  испытательное  оборудование. Сворачивают в бухты  прорезиненные  шланги  наддува  два  ефрейтора из группы двигателистов. Лейтенант  Макарьев  –  снова  этот  Макарьев, черт его возьми! – пружинящей походкой  шагает  к  соседнему  испытательному стенду, на  котором  готовят  к  консервации  резервный  корабль «Союз».