Текст книги "Афганский полет"

Автор книги: Сергей Чебаненко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

 

 

 

     6 сентября 1988 года. Космодром Байконур, вторая площадка.

     Комната расчета систем жизнеобеспечения.

 

     Артур Семенович Симонов с пистолетом  в  правой  руке  шагнул  из  коридора в комнату.

     – Извините, не знаю, как воздушная струя в пятнадцать атмосфер, а  пуля все-таки летит быстрее ножа, Шестюк, – хохотнув, произнес Симонов.  Ствол его пистолета смотрел точно в грудь агента. –  И  с  реакцией  у  меня тоже все в порядке, можете  в  этом  не  сомневаться.  Поэтому  я  настоятельно рекомендую вам  воспользоваться  предложением  лейтенанта  Макарьева и бросить нож на пол.

     Не отрывая напряженного взгляда от смотревшего  на  него  черного  зрачка пистолета, Шестюк медленно разжал пальцы правой руки  и  лезвие  соскользнуло на пол.

     – Вот так-то будет лучше, – Симонов удовлетворенно кивнул и, чуть  повернув голову назад, но по-прежнему ни на мгновение не  отводя  глаз  от застывшего посреди комнаты агента, приказал  кому-то  невидимому  у  себя за спиной. – Обыщите его!

     Молниеносно и бесшумно,  словно  бестелесные  тени,  из  коридора  появились двое худощавых и похожих друг на друга как близнецы  парней.  Не прошло и нескольких секунд, как Шестюк  уже  стоял,  уперев  лоб  в  стену,  со  скованными  за   спиной   наручниками   руками   и  широко  расставленными в стороны ногами.

     – Что же, давайте знакомиться по-настоящему,  ребята,  –  Симонов  опустил пистолет и повернулся к Макарьеву и Кузину. –  Я  –  полковник  контрразведки Стрельников Вадим Алексеевич.

     – Вот это да, – Антон обескуражено развел руками. –  Ну,  никогда  бы и не подумал!

     – А как же Симонов? – Виталя Кузин дураковато  захлопал  глазами.  Антон подумал, что события последнего часа, кажется,  серьезно  выбили  парня из колеи. – Наш Артур Семенович?

     – Настоящий Симонов по-прежнему работает в Подмосковье  на  одной  из фирм, – Стрельников располагающе улыбнулся. –  А  мне  пришлось  по  служебной необходимости на время  воспользоваться  его  именем.  Чтобы  поближе познакомиться с гражданином Шестюком.

     – Так вы с самого начала знали, что агент – это Шестюк?! –  охнул  Макарьев.

     – Нет, конечно, – контрразведчик покачал головой. –  Если  бы  мы  это знали, разве мы допустили бы смерть Рахманинова  и  Ушакова?  Нам,  Антон, было только известно, что враг готовит диверсию  на  космодроме  во время старта  советско-афганского  экипажа.  Но  кто  готовит,  где  именно и когда – этого мы не знали.

     – Теперь знаете, – Макарьев кивнул в  сторону  Шестюка,  которого  уже успели обыскать и усадить на стул около стола. – Он все здесь  мне  уже рассказал. И про отравление  Рахманинова,  и  про  убийство  Олега  Ушакова. Кстати, и авария «Союза» на орбите – тоже дело его рук.

     – Да, весьма активный оказался агент у наших  противников...  Его  причастность к неполадкам на  нашем  космическом  корабле  –  вот  что  сейчас самое для нас интересное, Антон, –  Стрельников  сделал  шаг  в  сторону агента. – Я думаю, играть  в  молчанку  вам  теперь  не  имеет  смысла, Шестюк?

     – Явку с повинной мне запишите?  –  Шестюк  криво  ухмыльнулся  и  сплюнул прямо на пол. Было заметно,  что  губы  его  мелко  дрожат.  Чистосердечное   признание,   как   говорится,   смягчает   наказание?  Расскажите  эту  байку  вашему  лейтенанту,  полковник.  Макарьев  еще  молодой, он поверит вашим бредням!

     – Да, конечно, наворотили дел  вы  предостаточно,  –  Стрельников  словно и не заметил злобной тирады агента и присел  на  краешек  стола  рядом с сидящим на стуле Шестюком. – Скажу вам совершенно  откровенно,  еще пару лет назад вам за все ваши художества светила бы только высшая  мера наказания. Но времена меняются, Шестюк.  В  стране  полным  ходом  идет перестройка. Началась правовая  реформа,  направленная  на  общее  смягчение наказаний. Так что, если вы  начнете  сотрудничать  с  нами,  есть  шанс  спасти  вам  жизнь.  Буду  говорить  честно:   шанс  очень  маленький, но он есть. Все теперь будет зависеть только от вас.

     – Хотите получить козыри для игр с Америкой? – пот лился по  лицу  Шестюка едва ли не струйками. Капли скатывались по щекам  и  срывались  вниз, оставляя на рубашке крупные мокрые пятна.

     –  Причем  здесь  Штаты?  –  на   лице   Стрельникова   мелькнуло  озабоченное выражение. – Ах, вот в чем дело!  Вы,  видимо,  полагаете,  что   до   сего   момента   доблестно    трудились    на   Центральное  разведывательное  управление?  Вынужден  вас   разочаровать,   Шестюк.  Разведки некоторых стран часто используют «марку» ЦРУ и нашего КГБ для  вербовки своих агентов. Агент думает, что в поте лица работает на дядю  Сэма или во имя торжества идеалов социализма, а на самом  деле  трубит  на какого-нибудь мелкого, но  амбициозного  политического  князька  на  Ближнем Востоке или в джунглях Африки. Вы, Шестюк, например,  работали  на антавийскую разведку.

     – На кого?! – агент словно окаменел.

     – На военную разведку Антавии, – повторил Стрельников. –  Знаете,  есть такое небольшое исламское государство не слишком далеко от  наших  южных границ?

     – Нет... Не может быть... – Шестюк часто задышал. – Значит,  все,  что они говорили о деньгах... Нет, я вам не верю! Вы лжете!

     – Увы, это  правда,  –  Вадим  Алексеевич  иронично  улыбнулся  и  покачал головой. – Могу сказать почти наверняка, что вас купили  очень  щедрыми обещаниями перечислить деньги на тайный личный  счет  в  банке  где-нибудь в центре Европы и оказать содействие в бегстве  из  страны,  так ведь?

     – Сволочи! – Шестюк злобно оскалился. – Суки проклятые!

     – Может быть, ЦРУ или западногерманская БНД и  поступают  так  со  своими агентами, – продолжал Стрельников. – Но только  не  антавийские  спецслужбы. Вы для них были и останетесь иноверцем. Дешевым  расходным  материалом. Вы где-нибудь встречали чудаков, трогательно заботящихся о  сохранности дешевых расходных  материалов,  Шестюк?  Нет?  Я  тоже  не  встречал. Ни разу за более, чем двадцать лет работы  в  контрразведке.  Вас, Шестюк, в итоге ждали бы вовсе не деньги и свобода, а  такой  же,  как и ваш, нож в горло или под левую лопатку.

     Он на несколько  секунд  замолчал,  оценивая,  какое  впечатление  произвели на агента его слова, видимо, остался доволен своей оценкой и  произнес:

     – Поэтому вряд ли вам имеет смысл строить из  себя  партизана  на  допросе в гестапо. Героя из вас уже  не  получится.  У  вас,  к  моему  искреннему сожалению,  несколько  иное  амплуа.  Мелкий  предатель,  о  котором ваши хозяева забудут на следующий же день после его провала.

     – Хорошо, – Шестюк неожиданно закашлялся и густо покраснел.  Лицо  его попрежнему было густо покрыто потом.  –  А  если  я  действительно  расскажу вам все? Явки, адреса, подробности операций? Вы  можете  дать  мне какие-то гарантии?

     – Гарантии сохранить вашу жизнь может дать только  суд,  –  ответ  Стрельникова прозвучал достаточно резко.  –  Конечно,  я  мог  бы  вас  обмануть сейчас пустыми обещаниями, но хочу играть нашу с вами  партию  честно.  Со  своей  стороны  могу  только  гарантировать  максимальное  содействие в будущем рассмотрении судом вашего дела.  В  положительном  для вас ключе, разумеется.  Но  это  только  в  том  случае,  если  вы  согласитесь сотрудничать с нами. Немедленно согласитесь. Прямо сейчас.  Потому, что время и в самом деле не терпит. Возможно,  что  от  вашего  решения рассказать правду, действительно сейчас  зависят  жизни  наших  космонавтов на «Союзе». Итак, ваш выбор, Шестюк?

     – Гарантии слишком зыбкие, – дыхание Шестюка сделалось тяжелым. – И уж слишком ни к чему вас не обязывающие.

     – Зато честные и открытые, – спокойно  парировал  Стрельников.  – Давайте  ближе  к  делу,  Шестюк.  Еще  раз  спрашиваю:   вы  согласны  сотрудничать с нами?

 

 

     6 сентября 1988 года. Подмосковье, Калининград.

     Центр управления полетом.

 

     Рюминов уже заканчивал оперативное совещание работников кризисной  группы по предстоящей посадке  «Союза»,  когда  входные  двери  широко  распахнулись  и  в   зал   заседаний   стремительной   походкой  вошел  руководитель дежурной смены Владимир Соловин:

     – Валерий Викторович, вас к телефону. Правительственная связь.

     – Извините, товарищи, – Рюминов тут же  поднялся  из-за  стола  и  следом за Соловиным по коридору прошел в свой кабинет.

     – Рюминов слушает,  –  он  снял  трубку  с  красного  телефонного  аппарата с гербом СССР на диске.

     – Валерий Викторович?  С  вами  говорит  полковник  контрразведки  Стрельников. Помните такого?

     – Как же, как же,  Вадим  Алексеевич,  –  Рюминов  улыбнулся.  Со  Стрельниковым они были знакомы уже давно и довольно близко.  –  Что-то  ты совсем пропал с горизонта в последнее время...

     – Дела, Валерий Викторович, дела, – в  голосе  Стрельникова  явно  слышалась усталость. – «Союз» завтра утром сажать собираешься?

     – Конечно. Хватит Володьке Лахову болтаться на орбите.

     – Ну, тогда слушай. С минуты на минуту  ты  получишь  официальное  распоряжение и от своего руководства, и от моей службы. А пока я  тебя  устно проинформирую. По-дружески.

     –  Случилось  что-нибудь  серьезное?  –  у  Рюминова  внутри  все  похолодело.

     – Случилось, Валерий Викторович. В  систему  управления  «Союза»,  того самого, в котором сейчас загорают на орбите Лахов с афганцем, еще  до старта была установлена посторонняя микросхема. Отсюда и все сбои в  работе корабля...

     – Что?! – у Рюминова даже перехватило дыхание  от  возмущения. – Вадим Алексеевич, ты соображаешь, что говоришь?!

     – Я похож на шутника, Валера? – осведомился  Стрельников  ледяным  тоном.

     – Нет, но...

     – Раз «нет», так слушай и не перебивай. Немедленно останови любые  операции с бортовым компьютером. Ты понял? Любые! Это  первое.  Теперь  второе. Лахов хорошо знаком с пультом управления «Союзом»?

     – Конечно, он ведь перед полетом сдавал специальные  экзамены  по  конструкции корабля.

     – Замечательно. Необходимо будет вскрыть кожух пульта  и  еще  до  включения  двигателя  извлечь   из   контура   управления   эту  самую  постороннюю микросхему. Если Лахов знаком с устройством пульта, то  он  ее должен увидеть сразу. Микросхему, разумеется, нужно будет доставить  на Землю. Для детального, так сказать, изучения.

     – Понятно, Вадим, – Рюминов ногой пододвинул к себе кресло и сел.  – Это что, диверсия?

     – Возможно, Валера, – отозвался Стрельников. – Мы сейчас работаем  и по этой версии. Кстати, имей  в виду,  что  после  снятия  микросхемы  бортовой компьютер нужно будет протестировать и перезагрузить  заново.  Только потом можно начинать  динамические  операции  с  использованием  автоматики.

     – Это понятно, – Рюминов кивнул. – Мы как раз  подготовили  новую  программу после вчерашних неприятностей...

     – Вот и замечательно, Валерий Викторович, – в голосе Стрельникова  вновь прозвучали официальные нотки. – И  вот  что  еще...  Постарайся,  чтобы об этой операции с извлечением микросхемы  знало  бы  как  можно  меньше народу. В идеале – ты,  Благинов,  Соловин  и  еще  пара-тройка  человек.

     – Ясно, Вадим Алексеевич. Сделаем все, как ты сказал.

     – Ну, все. Я отключаюсь. Удачи.

     – И тебе того же!

     Рюминов положил  трубку  и  несколько  секунд  сидел  неподвижно,  переваривая услышанное.

     – Вот тебе, бабушка, и Юрьев день, – пробормотал он едва  слышно,  рывком поднялся из кресла и шагнул к двери.

     И в ту же секунду телефоны  на  его  рабочем  столе  оглушительно  затрезвонили. Три или четыре одновременно.

 

 

     7 сентября 1988 года. Околоземная орбита,

     космический корабль «СоюзТМ – 5»

 

     Казалось, что время в корабле тянется страшно медленно. Секундная  стрелка на часах в правом углу пульта управления лениво  перепрыгивала  с деления на деление, отсчитывая минуты до очередного сеанса связи.

     – Поспать еще, что ли? – сказал в голос Лахов и зевнул.

     – Я уже выспался,  Володя,  –  откликнулся  Абдул,  на  мгновение  оторвавшись  от  созерцания  земной   поверхности,   проплывавшей  под  кораблем за круглым окошком иллюминатора. –  Ты  поспи,  если  хочешь,  командир. Если с Земли будет срочное сообщение, я тебя разбужу.

     Лахов поерзал, устраиваясь поудобнее  в  кресле  –  ложементе,  и  закрыл глаза.

     На глухих витках, когда не было прямой связи с Центром управления  полетом в подмосковных Подлипках, они с Абдулом проспали  больше  семи  часов. Лахов и не думал, что после всех тревог и  волнений  предыдущих  суток так легко  сможет  заснуть.  Но  общая  усталость,  несмотря  на  строгий режим работы и отдыха  все-таки  накопившаяся  за  всю  неделю  космического полета, видимо, в конце концов, дала о себе знать  и  уже  часа через полтора-два после переноса посадки  на  следующие  сутки  и  Лахов, и Моманд расслабленно посапывали в своих креслах.       – Может,  давай  чего-нибудь  перекусим?  –  предложил  Лахов,  не  открывая глаз. – Достанем из аварийного  запаса  по  парочке  упаковок  консервов и позавтракаем? Ты как насчет поесть, Абдул?

     – Я бы, конечно, не  отказался  позавтракать,  Володя,  –  Моманд  вздохнул и сглотнул слюну. –  Но  давай  лучше  потерпим.  Неизвестно,  сколько нам еще придется лететь по орбите.

     «Экономь продукты или не экономь – разницы, по сути, никакой. Все  равно система очистки воздуха вырубится через пару суток»,  –  подумал  про себя Лахов, а вслух бодрым голосом сказал:

     – И то верно. Кстати, если садиться будем все-таки в  нерасчетном  районе, аварийный запас может ой как пригодиться!

     – Угу, – согласился Моманд. – А если  не  есть,  то  и  туалетом,  наверное, реже придется пользоваться. Которого нет.

     – Это ты тоже прав, – Лахов невесело рассмеялся.

     Ему  очень  хотелось  хоть  как-то  подбодрить  афганца.  И  если  афганский коллега считает, что  для  поддержания  духа  нужно  немного  поголодать, – что же, поголодаем за компанию.

     – Значит, едой мы после посадки на первое время будем обеспечены?  – спросил Абдул.

     – Ну, да... На пару дней еды  хватит,  а  потом,  если  поисковые  группы еще не прибыли, можно поохотиться или рыбу половить...

     – Кстати, о рыбе, – Моманд приподнялся в кресле и протянул руку к  мешку из плотного полиэтилена, приклеенному скотчем под  светильником.  – Надо бы проверить, как тут поживают наши подопечные?

     Сегодня  утром,  как  только  они  вошли  в  зону  радиовидимости  подмосковного Центра управления полетом,  на  связь  вышли  биологи  и  попросили достать из контейнера приготовленных к возвращению на  Землю  живых рыбок. Оказалось, что рыбки  не  могут  долго  существовать  без  света. Лахов и Моманд вскрыли оранжевый посадочный контейнер, вытащили  упакованных в полиэтилен вместе с водой рыбок и  приторочили  всю  эту  конструкцию прямо под светильник на потолке.

     Моманд  осторожно  постучал  пальцем  по  заполненному  жидкостью  пакету. Рыбки обеспокоено задвигались, лениво пошевеливая плавниками.

     – Живы, – с удовлетворением констатировал Абдул и снова опустился  в кресло. – Нужно будет спросить, как часто их нужно кормить. И чем.

     – Тебе не кажется, что в корабле похолодало? – Лахов поежился. – У меня  такое  ощущение,  что  температура  понизилась  на   несколько  градусов. Ну-ка, посмотри, что там на термометре?

     – Восемнадцать градусов по  Цельсию,  –  Моманд  бросил  короткий  взгляд на шкалу термометра.

     – О, вот видишь! А вечером было двадцать три. Я совершенно  точно  это помню!

     – Считаешь, что система терморегулирования забарахлила?

     – Кто его знает, – неопределенно пожал плечами Лахов. –  Может,  и  да. А может, и нет. Пока мы  с  тобой  спали,  Центр  управления  через  «Невель» вполне мог изменить температурный  режим  в  корабле.  А  нам  сообщить забыли. Или просто будить не захотели.

     – И зачем же его было менять, этот режим?

     – Ну, например, чтобы влага в корабле не накапливалась. Или чтобы  стекла наших  гермошлемов  не  запотели.  Вот  сейчас  войдем  в  зону  радиосвязи и спросим.

     Но когда – около двух часов  ночи  –  они  оказались  в  пределах  прямой связи с Центром управления в  Подмосковье,  их  стали  занимать  отнюдь уже не вопросы о небольшом понижении температуры  в  спускаемом  аппарате.

     – Володя, – Лахов  безошибочно  узнал  пробившийся  сквозь  треск  помех в эфире голос Рюминова, – сейчас постарайтесь с Абдулом работать  очень точно и быстро. Все вопросы переносим на потом. Понятно?

     – Понял,  Валера,  –  кивнул  Лахов  и  приготовился  внимательно  слушать.

     – Первое, что ты должен сейчас сделать, – продолжал скороговоркой  Рюминов, как будто боялся не успеть сказать  все,  что  хотел,  –  это  отключить бортовой компьютер от сети электропитания.

     – Понял, выключить компьютер из сети, – повторил Лахов и  щелкнул  тумблером на пульте. Зеленый огонек на  панели  вычислительной  машины  мигнул и погас. – Выполнено, Валера!

     – Хорошо. Теперь пусть Абдул из-под своего кресла достанет  набор  с инструментами.

     Моманд тут же запустил руку куда-то вниз под сидение  и  секундой  спустя извлек на свет серую пластиковую коробку небольших размеров:

     – Инструменты уже у меня, Валерий Викторович.

     – Теперь, Володя, сосредоточься, – в голосе Рюминова  послышались  едва скрываемое нетерпение и тревожные  нотки.  –  Ты  хорошо  помнишь  устройство электросхемы пульта?

     – Да вроде бы, – Лахов возмущенно фыркнул. –  Месяца  не  прошло,  как предполетный экзамен сдавал!

     –  На  всякий  случай  найди  соответствующую  схему  в  бортовой  документации, – Рюминов не обратил внимания  на  сарказм  товарища.  Документация должна быть в пакете на левой стене.

     – Вижу. Достаю. Так, вот и электросхема пульта.

     – Передай документацию Абдулу, пусть он держит ее открытой на той  странице, где вклеена электросхема, – тут же распорядился  Рюминов. – Сам  же  бери  у  него  инструменты,  доставай  отвертку  и  аккуратно  откручивай винты крышки пульта. Следи, чтобы винты  не  расплылись  по  отсеку и не затерялись.

     – Понял, Валера, работаю, – Лахов  взял  из  комплекта  отвертку,  чуть  привстал  в  кресле  и  занялся   пультом.   Минут   через  пять  освобожденная от креплений крышка пульта оказалась  у  него  в  руках.  Винты  он  один  за  другим  сунул  в  небольшой  карманчик  на  груди  скафандра. – Готово, Валера!

     –  А  вот  теперь   самое   главное.   Внимательно   проверь  всю  электросеть, связывающую пульт с бортовым компьютером. Там должна быть  посторонняя микросхема.

     Лахов удивленно присвистнул:

     – Ах, так вот в чем причина!  А  мы-то  с  Абдулом  на  компьютер  грешили!

     – Не отвлекайся! – резко оборвал его Рюминов. – У нас очень  мало  времени! Ищи микросхему!

     – А что ее искать? – взгляд Лахова уперся в  небольшую  пластинку  между проводами электропитания. – Вот же она!

     – Володя, теперь будь  очень  аккуратен,  –  Рюминов  обеспокоено  кашлянул. – Отсоединяй микросхему. Запомни, ее нужно вернуть на  Землю  в целости и сохранности. Что угодно можешь потерять, но эту  штуковину  привези сюда, понял?

     –  Чего  уж  тут  не  понять,  Валера?  –  Лахов   склонился  над  распотрошенным пультом,  ослабил  винты  крепления  проводки  и  двумя  пальцами вытащил пластинку микросхемы. – Вот она голубушка! Сейчас  мы  тебя упакуем и отвезем дяде Валере!  Он  же  у  нас  большой  любитель  всяких электронных штучек.

     –  Шутник  хренов!  –  миролюбиво  огрызнулся  с  Земли  Рюминов.  Чувствовалось, что его напряжение  немного  спало.  –  Теперь  соедини  кабели подпитки компьютера и ставь на место крышку пульта.

     – Сделано, Валера! – доложил Лахов через несколько минут.  –  Что  дальше?

     – Включи в сеть компьютер, – распорядился Рюминов. – Абдул  пусть  упаковывает инструменты и бортовую документацию.

     Лахов снова щелкнул переключателем на пульте. Компьютер  радостно  замигал огоньками и заурчал.

     – Компьютер включился, тестируется, – сообщил Лахов.

     – Молодцы, ребята, – в эфире раздался облегченный вздох Рюминова.  – Сейчас мы загрузим вам новую программу посадки и на следующем витке,  где-то около четырех часов утра, будем вас сажать.

     – А если вдруг опять что-нибудь в системе управления  забарахлит?  – с опаской осведомился Лахов.

     – Да не должно вроде бы... Ну, а если опять техника  заартачится,  вырубай к ядреной фене всю эту автоматику и сажай корабль на  ручняке!  Понял?

     – Понял, Валера, –  захохотал  Лахов.  –  К  ядреной  фене  и  на  ручняке!

     Но переходить на ручное управление  не  пришлось.  После  четырех  часов утра по  московскому  времени  стрелка  на  бортовом  хронометре  успела  отсчитать  всего  пятьдесят  четыре  секунды,  как   тормозной  двигатель корабля автоматически включился в расчетном режиме, выплюнув  в окружающее пространство оранжево-розовую струю раскаленного газа.

     – ...Сто десять, сто одиннадцать, сто двенадцать, – Абдул,  то  и  дело сбиваясь со счета, снова шепотом считал прыжки секундной  стрелки  по циферблату. Его лицо стало влажным  от  выступившего  пота.  –  Сто  тринадцать, сто четырнадцать...

     «По программе должно быть точно сто восемьдесят шесть»,  –  Лахов  почувствовал, что у него пересохло во рту от волнения.  Сердце  бешено  колотилось в груди.

     – ...Сто пятьдесят четыре,  сто  пятьдесят  пять,  сто  пятьдесят  шесть...

     «Если двигатель сейчас будет  работать  меньше  ста  восьмидесяти  шести секунд, мы останемся на очень  неустойчивой  орбите,  –  подумал  Лахов. Левая бровь у него вдруг нервно задергалась. – Виток – от  силы  полтора – и корабль все-таки нырнет в атмосферу. Только вот где  сядем,  совершенно уже не угадаешь!»

     -...Сто  семьдесят  шесть,  сто  семьдесят  семь,  сто  семьдесят  восемь...

     «А если  двигатель  проработает  больше  ста  восьмидесяти  шести  секунд, то корабль уйдет на баллистический спуск, – напряжение росло и  мысли Лахова стали путаться. – Это значит,  что  „Союз“  пойдет  через  атмосферу по слишком крутой траектории. Тогда перегрузка  может  стать  просто убийственной!»

     -...Сто восемьдесят один, сто восемьдесят  два,  сто  восемьдесят  три...

     «На баллистический спуск  идти  все-таки  нежелательно,  –  Лахов  мысленно встряхнулся, стараясь отогнать  сковавшую  его  тело  нервную  слабость. – Значит, так... Если сейчас  на  отметке  „сто  восемьдесят  шесть“ движок сам не отсечется,  выключаю  автоматику  и  перехожу  на  ручное управление. К ядреной фене, как говорил Валера!»

     -...Сто восемьдесят четыре, сто восемьдесят пять, сто восемьдесят  шесть! – Абдул уже почти кричал.

     – Ну?! – взревел Лахов и рванулся из кресла вперед.

     Сзади,  под  днищем  спускаемого  аппарата,   гулко   хлопнуло  и  наступила тишина.

     –  Есть!  –  радостно  выдохнул  Моманд.  –  Получилось,  Володя!  Получилось!

     Лахов, мгновенно расслабившись, рухнул в  кресло.  В  наступившей  внутри корабля тишине слышалось только мерное  жужжание  перегонявшего  воздух вентилятора в углу кабины.

     – «Протоны»,  двигатель  сработал  нормально!  –  ожили  динамики  системы  связи.  Лахов  узнал  голос  начальника   Центра   подготовки  космонавтов  генерала  Шаталина.  –   Корабль   идет   по   посадочной  траектории! Штатный спуск, Володя, слышишь?

     – Слышу, Владимир Александрович! – кашлянув, прохрипел в микрофон  Лахов. Ему все еще было трудно дышать. – Идем на управляемый спуск!

     Абдул ослабил фиксирующие ремни и приподнялся в кресле.

     – Ты это куда собрался? – опешил Лахов.

     – Рыбок упаковать забыли,  –  Моманд  мотнул  головой  в  сторону  закрепленного под фонарем пакета с водой и осклабился:

     – Кому биологи будут голову первому откручивать, а, Володя?

     – Ах, мать их так и растак! – Лахов свирепо заскрипел  зубами.  – Ну, давай упаковывай. Только быстро!

     Абдул аккуратно, стараясь не повредить  полиэтиленовую  упаковку,  отодрал пакет от креплений и осторожно  вложил  в  контейнер  рядом  с  собой.

     – Готово, командир!

     «Союз»  потерял  орбитальную   скорость   и   теперь,   тормозясь  уплотняющейся атмосферой, постепенно приближался к Земле. Ровно  через  двадцать минут после отсечки  тормозного  двигателя  коротко  рявкнула  сирена и в следующее мгновение сильный толчок  возвестил  об  отстреле  приборного отсека с ненужными уже больше двигателями.

     – Прошло разделение отсеков! – доложил Лахов  и  скосил  глаза  в  сторону Моманда. – Абдул, сейчас войдем в плазменную зону и радиосвязь  временно  пропадет.   Я   тебе   очень   рекомендую   посматривать  на  иллюминатор. Никогда не летал внутри горячей  плазмы?  Вот  и  смотри,  зрелище еще то!

     Спускаемый аппарат на высоте несколько десятков километров  несся  сквозь воздушное пространство над побережьем Северной Африки, оставляя  за собой бело-серый дымный след. Медленно возрастая, невидимой тяжелой  тушей навалилась перегрузка. По  постепенно  черневшему  от  оседавшей  копоти  иллюминатору  кабины  поползли  змеящиеся  разводы  сгоревшего  теплоизоляционного покрытия.

     Потом перегрузка вдруг резко ослабела. И  тут  же  сзади,  где-то  глубоко за креслами, за обшивкой кабины, раздался  короткий  грохот  и  космонавты почувствовали довольно таки ощутимый толчок.

     – Сброшен теплозащитный экран! – прокомментировал Лахов. – Сейчас  пойдут парашюты!

     Вверху,  внутри  стенки  отсека,  что-то  металлически  лязгнуло,  послышался нарастающий свист и переливчатый клекот, и мгновение спустя  корабль сильно рвануло вверх.

     – Я – «Протон», наполнение парашюта прошло! – сообщил в  микрофон  Лахов и весело подмигнул Моманду. – Теперь, Абдул, можем с тобой  хоть  песни петь!

     – «Протон», здесь борт триста сорок три,  –  сквозь  завывание  и  треск радиопомех раздался чей-то голос в динамике.  –  Вижу  оранжевый  купол парашюта над кораблем! Раскрытие парашюта штатное!

     – Здесь борт двадцать восемь, – пробился  сквозь  эфир  еще  один  голос. – Подтверждаю раскрытие парашюта над  объектом!  Буду  садиться  рядом  с  кораблем  и   обеспечивать   эвакуацию   экипажа!   Владимир  Афанасьевич, Абдул, готовьтесь!

     – Вот, пожалуй, и все, Абдул, – небритое лицо Лахова расплылось в  усталой улыбке. – Кончились наши с тобой приключения...

 

 

     7 сентября 1988 года,

     Космодром Байконур, Ленинск, кафе «Снежинка»

 

     – Итак, сударыня, мы с вами  оказали  скромное  содействие  нашей  доблестной контрразведке в поимке вражеских шпионов и  диверсантов,  Антон Макарьев осторожно налил шампанское в бокалы и поставил  бутылку  на стол.

     – Да, сударь, – Ульяна улыбнулась в ответ и  кивнула.  –  Но  моя  роль в вашей шпионской истории была более, чем скромной. Я  не  бегала  по степи за диверсантами, я не назначала рандеву шпионам...

     – Не  нарывайтесь  на  комплимент,  сударыня.  Если  бы  не  ваше  деятельное участие, мистер Шестюк, наверное, до сих пор  гулял  бы  на  свободе. И космонавтов вряд ли удалось бы спасти...

     – Я очень боялась за тебя,  Антошка,  –  Ульяна  легко  коснулась  пальцами руки Макарьева. – Особенно когда услышала, что этот  мерзавец  держит тебя под прицелом...

     – Под прицелом моего собственного пистолета со спиленным  бойком,  – Антон фыркнул. – У Шестюка не было  никаких  шансов,  Улечка.  Мы  с  тобой блестяще обвели вокруг пальца господина антавийского шпиона!

     –  Да,  все  получилось  совсем  как  в  детективном   романе,  – согласилась Ульяна. – Поздравляю вас, мистер Шерлок Холмс!

     – Спасибо, мисс Ватсон!

     – Вы проявили себя, как настоящий сыщик, мистер Холмс!

     – А вы показали себя настоящей сыщицей, мисс Ватсон!

     Они рассмеялись, глядя друг другу в глаза.

     – Антошка, – сказала Ульяна, – а почему бы нам с тобой и в  самом  деле не организовать собственное детективное агентство?

     –  Хорошая  мысль!  –  хохотнул  Макарьев.  –   Всех   шпионов  и  диверсантов на Байконуре мы с тобой уже выловили. А  вот  расследовать  мелкие кражи – почему бы и нет?  Вот  у  меня  во  взводе  у  рядового  Карсанова вчера пропала расческа...

     – Смеешься? – Ульяна шутливо надула губы. – Я к нему  с  открытой  душой и деловым предложением, а он...

     – Хорошо, хорошо,  –  поспешно  согласился  Антон.  –  Сдаюсь  на  милость  победительницы.  Организуем  детективное   агентство.   Прямо  сейчас.

     – Вот и замечательно! –  Ульяна  удовлетворенно  кивнула.  –  Как  назовем наше агентство?

     – Ну...– Макарьев задумался. – Может быть, так: Антон,  Ульяна  и  компания?

     – Гм, – Ульяна задумчиво взглянула на него. – С Антоном и Ульяной  мне все ясно. А кто будет компанией?

     – Э... – Антон почесал затылок. – У тебя есть другие предложения?