Текст книги "Афганский полет"

Автор книги: Сергей Чебаненко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)

     Сегодня вечером, перед началом проверки внешнего люка «Союза»  на  герметичность, Агент действительно «забыл» внутри орбитального  отсека  корабля небольшой гаечный ключ.  Он  был  абсолютно  уверен  в  успехе  сегодняшней своей операции, но все же решил  немного  подстраховаться.  Лежащий в корабле медный гаечный ключ и был  его  маленьким  алиби  на  случай неприятных неожиданностей и непредвиденных расспросов.

     Стараясь  ступать  как  можно  мягче,  он  начал  подниматься  по  ступеням задней лестницы стенда. На каждом испытательном  стенде  было  две лестницы: передняя, со стороны центра зала, около которой и дремал  сейчас хлипкий солдатик из дежурного наряда, и задняя, у  самой  стены  испытательного корпуса. По всем  писанным  инструкциям  положено  было  подниматься на стенд только по передней лестнице, оставив у  дежурного  на входе свой пропуск. Задняя же лестница должна  была  использоваться  только во время аварийной эвакуации расчетов со стенда. Но на практике  испытатели,  разумеется,  передвигались   вокруг   корабля   по  обеим  лестницам  –  так   было   просто   удобнее   работать.   Поэтому  вид  поднимавшегося по задней лестнице человека опять же никого не удивил и  не привлек к себе  внимания.  К  тому  же,  металлические  конструкции  стенда и корабля сейчас практически полностью закрывали Агента даже от  случайных взглядов откуда-нибудь со стороны остальных рабочих зон  или  из  центра  зала.  И  он  совершенно   беспрепятственно   поднялся  до  четвертой, предпоследней, площадки стенда.

     Отсюда, сверху, весь монтажный зал был виден ему, как на  ладони.  Агент настороженно огляделся по сторонам и еще раз убедился,  что  его  передвижения  по   стенду   остались   совершенно   незамеченными  для  работавших внизу испытателей и охраны. А от  взглядов  сверху  –  даже  если бы оттуда и было кому смотреть, – его надежно прикрывали  настилы  пола верхней рабочей площадки. Вытащив из кармана полиэтиленовый пакет

с микросхемами и обычный складной нож с множеством лезвий, ножницами и  маленькими кусачками, Агент подошел к космическому кораблю.

     Вопреки распространенному мнению, сформированному фантастическими  книгами и фильмами, открыть люк настоящего космического корабля  очень  просто. Для этого вовсе  не  нужно  произносить  пароли  и  вводить  с  компьютерных пультов сложнейшие команды. Нужно просто дважды повернуть  против  часовой  стрелки  небольшой  запорный  штурвальчик   в  центре  округлой входной двери и слегка толкнуть толстую лепешку  люка  внутрь  орбитального отсека космического корабля.  Вот  и  все.  Теперь  можно  стать на четвереньки и спокойно протиснуться внутрь «Союза».

     Забравшись внутрь орбитального отсека, Агент тщательно прикрыл за  собой люк. Хотя он и не ожидал, что кто-нибудь  сейчас  поднимется  на  верхние этажи стенда и обнаружит его  присутствие  в  корабле,  лишний  риск был ему совершенно ни к чему.

     В орбитальном отсеке было  почти  темно.  Только  сквозь  тройные  стекла маленького круглого иллюминатора  в  борту  корабля  пробивался  тусклый свет светильников под потолком испытательного  корпуса.  Агент  достал из внутреннего кармана куртки  плоский  электрический  фонарик,  щелкнул переключателем и направил узкий желтый луч на одну из  рабочих  панелей на самом днище отсека. «Забытый» вечером медный  гаечный  ключ  по-прежнему лежал на  своем  месте,  терпеливо  дожидаясь  возвращения  хозяина.

     «Ты, дружок, свою часть дела выполнил», –  Агент  поднял  с  пола  ключ и опустил его в карман куртки.

     Он открыл внутренний  переходной  люк,  секунду  посидел  на  его  кромке, свесив вниз ноги  и  примеряясь  к  переходу,  а  затем  ловко  скользнул внутрь спускаемого аппарата «СоюзаТМ». Именно здесь во время  старта, стыковки и посадки на  Землю  размещался  экипаж  космонавтов.  Присев на краешек кресла командира корабля, Агент острием  перочинного  ножа открутил три едва заметных винта на приборной панели. Чуть поддев  пальцами крышку панели, он легко сдвинул ее в сторону.

     Взгляду Агента предстали разноцветные электропровода, скрепленные  друг с другом кольцами – фиксаторами. Чтобы лучше  видеть,  он  поднес  фонарик вплотную к проводке, отыскал нужный проводок оранжевого  цвета  и ухватил его пальцами левой руки. Снова пустив в ход  кусачки,  Агент  очень аккуратно перекусил провод. Лезвием перочинного ножа он зачистил  кончики оранжевого проводка, достал из пакета одну из  переданных  ему  из разведывательного центра микросхем и подсоединил  к  ее  фиксаторам  оба  конца  электропровода.  Теперь  микросхема   была   подключена  в  электрический контур космического корабля и полностью готова к работе.

     Этому кораблю предстоял сложный полет. Через  несколько  дней  он  доставит на борт станции «Мир» советских  и  болгарского  космонавтов.  Затем пробудет у космического причала станции два  месяца,  обслуживая  экипаж орбитальной станции. А потом на следующем, «свежем»  корабле  с  невыработанным полетным ресурсом к «Миру» прилетит  советско-афганский  экипаж. Советский и афганский  космонавты  оставят  новый  корабль  на  орбите, а на Землю будут возвращаться вот на этом  корабле.  Тут-то  и  должна будет начать свою работу микросхема...

     Агент поставил приборную панель на  место  и  закрутил  крепежные  винты. Потом достал из кармана тюбик со  спецсоставом,  снял  запорный  колпачок и выдавил по  почти  незаметной  капле  жидкости  на  головки  винтов. Жидкость мгновенно загустела и  стала  совершенно  прозрачной.  Теперь  шляпки  винтов  выглядели  так,  как  будто  к  ним  никто  не  прикасался по крайней мере пару недель.

     Агент довольно  улыбнулся,  собрал  в  карманы  свой  инструмент,  подтянувшись на руках, выбрался из спускаемого  аппарата  и  осторожно  приоткрыл крышку входного люка. Пару секунд он прислушивался к  звукам  за бортом корабля, и убедившись, что  поблизости  никто  не  появился,  снова стал на четвереньки и вылез из «Союза» на рабочую площадку.

     Тихо насвистывая себе под нос мотив популярной эстрадной песенки,  Агент все так же неторопливо и спокойно спустился со стенда по  задней  лестнице и совершенно никем не замеченный  вышел  из  монтажного  зала  через дверь «космической пристройки». Не прошло и минуты, как  он  уже  запирал за собой внешнюю входную дверь испытательного корпуса.

 

 

     1 июня 1988 года. Москва, разведывательное управление.

 

     "Корнет – Центру.

     По   имеющимся   у   меня   данным    группа    высших   офицеров  разведывательных служб Антавии приступила к  подготовке  диверсионного  акта, направленного на срыв советско-афганского  космического  полета.  Время проведения операции –  ориентировочно  конец  августа  нынешнего  года. Место проведения – космодром Байконур. Корнет".

     Заместитель начальника  разведывательного  управления  генерал  лейтенант Вересов еще раз перечитал полученное вчера  вечером  срочное  сообщение, аккуратно подколол лист с текстом в кожаную папку с  грифом  «Совершенно секретно», а саму папку спрятал в  стоявший  рядом  с  его  письменным столом сейф. Потом пододвинул к себе еще одну  из  лежавших  перед ним на столе  папок,  раскрыл  ее,  поправил  пальцами  очки  на  переносице и снова принялся за чтение.

     "Справочные данные о подготовке советско-афганского  космического  полета.

     В 1987 году была достигнута  общая  договоренность  о  проведении  советско-афганского космического полета в  третьем  квартале  нынешнего  года. Предполагается, что  в  ходе  семидневного  космического  полета  афганский космонавт примет участие в  работе  на  орбитальной  станции  «Мир».

     По итогам медицинских тестов и личных собеседований с кандидатами  в космонавты  для  участия  в  советско-афганском  космическом  полете  отобраны Мохаммед Дауран и Абдул Ахад Моманд. 25 февраля 1988 года оба  кандидата в космонавты прибыли в Звездный городок и начали  подготовку  к полету.

     Предполагается, что старт космического  корабля  «Союз  ТМ  –  6»  (изделие 11Ф732, заводской номер  56)  с  советско-афганским  экипажем  состоится 29 августа  1988  года.  6  сентября  1988  года  космонавты  вернутся на Землю на корабле «Союз  ТМ  –  5»  (заводской  номер  55).  Программа научных исследований и экспериментов с  участием  афганского  космонавта в настоящее время дорабатывается.

     Предполагаемый диверсионный  акт  антавийских  спецслужб,  скорее  всего,  будет  направлен  непосредственно  против  членов  советско  афганского экипажа".

     Вересов  щелкнул  пальцем  по  кнопке  вызова  секретаря.  Спустя  несколько секунд на пороге кабинета вырос  стройный  молодой  майор  в  тщательно отглаженной военной форме.

     –  Алексей  Борисович,  –  Вересов   снял   очки   и,   близоруко  прищурившись, уставился на застывшего около входной  двери  майора,  пригласите на два часа дня ко мне в кабинет руководителей  третьего  и  пятого управлений и начальника двести шестнадцатого отдела.

     Он помолчал, раздумывая, а потом добавил:

     – А полковник Стрельников пусть зайдет ко мне в половине второго.

     – Слушаюсь, товарищ генерал  –  лейтенант,  –  майор  молодцевато  развернулся и скрылся за дверями, ведущими в приемную.

     Вересов еще раз пробежал глазами по справке.

     «Н-да, совсем обнаглели господа из Антавии. Это ж надо додуматься  диверсионный акт на нашей территории. И где? На Байконуре! Уже и  сюда  хотят протянуть свои грязные лапы!»

     Он недовольно фыркнул, шлепнул ладонью по поверхности стола  и  в  голос произнес:

     – А пусть только попробуют!

 

 

     29 августа 1988 года. Космодром Байконур, стартовая площадка 1.

 

     В мае нынешнего года Антону Макарьеву исполнилось  двадцать  пять  лет. Чуть выше среднего роста, худощавый  и  стройный,  Макарьев  даже  среди подтянутых ровесников –  офицеров  выделялся  своей  спортивной,  немного пружинящей походкой и ладно  скроенной  фигурой.  Его  темные,  почти черные  волосы  хорошо  гармонировали  с  карими  выразительными  глазами, подчеркивая их живой  блеск  и  глубину.  Более  темная,  чем  волосы на голове, щеточка  аккуратно  подстриженных  усов  под  тонким  прямым носом оттеняла все еще по-мальчишески пухлые  губы,  делая  его  лицо чуть старше и строже.

     Из всех армейских нарядов Антону Макарьеву больше всего  нравился  караул «под елочкой». «Елочкой» на распространенном среди  испытателей  космодрома жаргоне именовалась вывезенная и установленная на стартовой  позиции  ракета-носитель.  Ночью,  когда   вокруг   ракеты   на  фермах  обслуживания зажигались разноцветные габаритные и осветительные  огни,  все сооружение действительно становилось похожим на огромную  стройную  ель  в  блесках  новогодних  игрушек,   одиноко   возвышающуюся  среди  бескрайнего простора степей. Причина, по которой Макарьев  предпочитал  караул «под елочкой» всем другим нарядам, была более, чем  прозаичной.  Если во время дежурств по испытательному корпусу или по  автопарку  ты  постоянно занят чем-нибудь в течение суток, то в  наряд  на  стартовую  позицию заступает сразу четверо офицеров. Пока двое несут караул около  ракеты, еще двое отдыхают в дежурном помещении.  Этот-то  отдых  между  сменами Антон Макарьев  и  приловчился  использовать,  чтобы  почитать  интересную книгу или свежий номер какого-нибудь журнала.

     Вот и сегодня, заступив в очередной караул «под елочку», Макарьев  прихватил с собой последний номер «Невы», в  которой  как  раз  начали  печатать новый фантастический  роман.  Но  не  успел  Антон  поудобнее  устроиться с  журналом  за  рабочим  столом  в  дежурке,  как  телефон  оперативной связи разразился пронзительной  трелью.  Макарьев  схватил  трубку и отчеканил:

     – Дежурный по стартовой позиции лейтенант Макарьев!

     – Макарьев? – голос в трубке звучал глухо, но Антон  сразу  узнал  начальника штаба войсковой группы майора Рахманинова. – Говорит  майор  Рахманинов. Ну-ка, возьми с собой двух солдат и пройдись  по  периметру  стартовой позиции. Проверишь ограждение и посмотришь, чтобы никто  там  не шатался. Понял?

     – Так точно! –  ответил  Антон.  –  Пройтись  вдоль  периметра  и  проверить ограждение.

     – Ну, выполняй, раз понял, – в ухо Макарьеву ударили гудки отбоя.

     Антон положил трубку и повернулся к сержанту Русакову,  сидевшему  на  длинной  деревянной  скамье  около  окна   и   лениво   листавшему  прошлогоднюю подшивку «Огонька»:

     – Виктор, буди Игнатова, берите автоматы и быстро сюда! Приказано  проверить весь периметр!

     Русаков состроил на лице кислую мину, но вслух ничего не сказал и  скрылся в помещении казармы, где после смены отдыхал наряд. Не  прошло  и пары минут, как Русаков  и  зевающий,  еще  не  совсем  проснувшийся  рядовой Игнатов, оба с  «калашниковыми»  через  плечо,  выстроились  у  дверей дежурки.

     – Готовы? – Антон окинул солдат критическим взглядом.

     – Так точно! – Русаков вытянулся по стойке «смирно».

     – Игнатов, ты хотя бы лицо умыл, – с укором заметил Макарьев. – А  то не ровен час, еще заснешь на ходу.

     – Не заснет, товарищ лейтенант, –  Русаков  улыбнулся  и  шутливо  ткнул Игнатова кулаком в бедро. – А если по дороге начнет похрапывать,  я его подзатыльничком разбужу...

     – Это надо еще посмотреть, кто кого  разбудит,  –  лениво  и  зло  огрызнулся Игнатов. – Тоже мне нашелся будильник...

     – Разговорчики в строю, – строго одернул обоих Антон.  –  Значит,  так. Задача командованием нам  поставлена  такая:  проверяем  периметр  ограждения стартовой позиции с внешней стороны. От КПП  идем  направо,  по часовой стрелке вокруг стартовой позиции. При движении не шуметь  и  не разговаривать. Ясно?

     – Так точно, ясно!

     – Ну, раз ясно, пошли.

     Они вышли из дежурного помещения, прошли  мимо  поста  КПП  через  металлические ворота и  вдоль  забора  из  натянутой  между  бетонными  столбами  колючей  проволоки  двинулись  вправо.  Сразу  за  небольшой  асфальтированной площадкой перед воротами, на которой обычно оставляли  подъезжавшие к  стартовой  позиции  машины,  не  имеющие  допуска  для  проезда на старт, начиналась  железнодорожная  насыпь.  Шагая  гуськом  друг за другом, они поднялись на насыпь по выложенным из кирпича узким  ступенькам, пересекли железнодорожное полотно и остановились  у  вышки  часового.

     – Ефименко! – позвал Антон, запрокинув голову. – Спишь  там,  что  ли?

     – Никак нет, – тут же бодро откликнулись сверху.  Секунду  спустя  над дощатыми перилами поднятой над  землей  будки  появилось  курносое  лицо охранника:

     – Слежу за подъездом к стартовой площадке, товарищ лейтенант!

     – Ладно, – Макарьев удовлетворенно кивнул и повернулся к Русакову  и Игнатову:

     – Идем дальше. Игнатов – за мной, Русаков – замыкающий.

     Они стали спускаться по насыпи вниз, стараясь держаться метрах  в  двух от забора из колючей проволоки. Глаза еще не привыкли к  темноте.  Через несколько шагов Макарьев  споткнулся  об  обломок  металлической  трубы и едва не упал. Шепотом чертыхнувшись, он поправил съехавшую  на  лоб  фуражку  и  двинулся  дальше.  Мусор  вокруг   стартовой  позиции  периодически убирали, но в промежутках между уборками под ногами могло  оказаться все, что угодно: ржавая арматура, моток  колючей  проволоки,  обломки  какого-нибудь  списанного  прибора.   Поэтому   ходить  вдоль  ограждения  –  да  еще  ночью  –  караульные  не  любили:  можно  было  достаточно просто не только порвать обувь  или  обмундирование,  но  и  серьезно пораниться. Забор из колючей  проволоки  охватывал  стартовую  позицию чуть сплющенным сплошным кольцом. Попасть  внутрь  можно  было  только  через  ворота  –  автомобильные  на  КПП   рядом   с  дежурным  помещением, и двое железнодорожных: одни –  на  центральном  рельсовом  пути, по которому завозили на старт ракету, и  другие  –  на  грузовой  железнодорожной  ветке,  используемой  для   подвоза   оборудования  и  топлива.  К  этим  грузовым  железнодорожным  воротам  и  направлялись  сейчас, двигаясь вдоль забора, Макарьев  и  двое  солдат.  Проволочный  двухметровый забор был в полном порядке и непрерывным, едва различимым  в сгустившейся темноте контуром тянулся по правую руку от идущих.

     «Триста лет он кому-нибудь вообще нужен, этот растриклятый забор,  мысленно выругался  Макарьев.  –  Это  просто,  наверное,  Рахманинову  сейчас заняться нечем. Сидит  себе  наш  дорогой  майор  где-нибудь  в  казарме  или  в  своем  кабинете  на  технической  позиции,   мучается  бессонницей и, усердно накручивая телефонный диск, лепит пистоны  всем  подчиненным налево и направо! Просто так.  Для  общей  профилактики  и  ощущения полноты армейской жизни. Чтобы,  значит,  служба  сахаром  не  казалась!»

     Летом в степи начинает светать рано. Зыбкая  линия  горизонта  на  востоке уже начала  понемногу  светлеть,  все  отчетливее  вырисовывая  границу между еще по-прежнему темной землей и постепенно  занимавшимся  зарей небом. Белесые невесомые отблески лучей установленных на ажурных  вышках мощных прожекторов словно ловкие пальцы невидимого исполинского  массажиста скользили по  всему  пространству  степи,  разгоняя  мелкие  островки тьмы вокруг стартовой позиции. Злополучный проволочный забор,  вдоль которого сейчас перемещалась группа под командованием Макарьева,  был теперь хорошо виден почти на всем своем протяжении и  все  так  же  девственно нерушим. Макарьев шел вдоль ограждения, неслышно ступая  по  земле своими мягкими хромовыми сапогами и периодически  бросая  взгляд  то  на  переплетенные  колючей  проволокой  столбы,  то  в  постепенно  оживающую перед скорым рассветом степь.

     Уже потом, много позже, когда  Антон  анализировал  события  этой  ночи, он так и не смог четко определить тот момент, когда почувствовал  опасность. Наверное, думая о своем, Антон  краем  уха  все  же  уловил  что-то   необычное   среди   почти   абсолютного   безмолвия   темного  пространства  степи.  Неясный  образ  проник  в   мозг,   скользнул  в  подсознание и вернулся обратно колющим ощущением тревоги. Антон  резко  остановился. Шедший в двух шагах следом и на ходу дремавший Игнатов  с  разгона ткнулся ему носом в спину.

     – Ну-ка тихо, – шепнул Макарьев, не оборачиваясь, и  прислушался.  Тишина не была абсолютной. Справа, на стартовой позиции, металлической  скороговоркой тарахтел не отрегулированный автомобильный двигатель  на  чьей-то машине, слышались негромкие звуки команд руководителей  боевых  расчетов. Сзади, со стороны шоссе и испытательного корпуса, доносились  далекие невнятные голоса.  Несколько  человек  –  наверное,  из  числа  инженерного персонала – громко разговаривая, шли по  дороге  в  сторону  технической зоны. И еще один звук  пробивался  спереди,  откуда-то  из  глубины по-прежнему  остающегося  черным  пространства  ночной  степи.  Легкое металлическое позвякивание почти на пределе слышимости.

     – Ложись! – шепотом приказал Антон и  первым  упал  на  теплую  и  пыльную поверхность степи. Одним отточенным движением сбросив  с  плеч  автоматы, Русаков и Игнатов бесшумно легли рядом с  командиром.  Антон  приподнял голову над  землей  и  снова  прислушался.  Через  несколько  секунд звук из степи повторился. Теперь что-то  едва  слышно  звякнуло  чуть в стороне и уже немного ближе к ним. Объект  явно  перемещался  в  темноте в сторону стартовой позиции и ограждения из колючей проволоки.  «Кто же это может быть? – Антон напряг глаза, всматриваясь в  темноту.  – Если это кто-то  из  военных  или  гражданских,  то  почему  идет  к  периметру, а не в сторону ворот? Может там, в заборе просто есть  дыра?  Лаз в колючей проволоке?» Макарьев  усмехнулся,  представив,  скольких  трудов  будет  стоить  незнакомцу  пробраться   ночью   через  дыру  в  проволочном  заграждении,  так  чтобы  не  пораниться.  Гораздо  проще  все-таки было бы пройти через КПП. Вот только, если у  незнакомца  нет  пропуска на старт...

     «Ай да Рахманинов! – с восхищением отметил про себя Антон.  –  Не  замкомандира группы, а прямо какой-то экстрасенс! Надо же так угадать:  вывести нас ночью почти точно на нарушителя!»

     – Товарищ лейтенант,  в  сторону  станции  посмотрите!  –  горячо  зашептал на ухо Макарьеву пододвинувшийся вплотную Русаков. – Видите?

     Он вытянул  вперед  руку,  указывая  направление.  Антон  перевел  взгляд  в  сторону  едва   заметных   в   темноте   далеких   корпусов  железнодорожной станции и почти сразу же увидел тех, кто  двигался  им  навстречу.  Их  было  трое.  Черные,  зыбкие  в  темноте  фигуры  едва  различались глазом на фоне усыпанного звездами ночного  бархата  неба.  Они двигались друг  за  другом,  осторожно  переставляя  ноги  и  явно  стараясь не шуметь. Фигуры  казались  сгорбленными  и  присмотревшись,  Антон совершенно ясно различил у них за плечами большие вещевые мешки.  Тот, который шел вторым в цепочке, помимо  такой  же,  как  и  у  всех  поклажи, нес на левом плече толстую короткую трубу.

     "Ничего себе сюрприз! – Макарьев неожиданно почувствовал,  как  у  него от волнения пересохло во рту. Ни на военных,  ни  на  гражданских  испытателей троица, вышедшая из темной степи явно не была похожа.

     «Может, это туристы? – мысленно прикинул  Антон.  –  Какие-нибудь  заплутавшие в степи лодочники-байдарочники,  приехавшие  на  Аральское  море?»

     «Ну, ты и фантазер, братец, – тут же  сам  себе  возразил  он. – Какие могут быть, черт возьми, байдарочники в трехстах  километрах  от  моря? В самом центре закрытой для простых смертных зоны? Гм... Что же,  придется немного нарушить ваши масштабные планы, товарищи туристы!»

     Антон правой рукой нащупал  на  земле  небольшую  гальку  и,  чуть  приподнявшись на локте, не целясь,  по  навесной  траектории  с  силой  швырнул камешек в сторону, куда-то в  направлении  стартовой  позиции.  Камешек, описав в воздухе дугу, выбил пыльный фонтанчик на поверхности  степи метрах в пятидесяти от перемещающихся в темноте фигур.  Звук  от  удара получился глухим, но все же хорошо различимым.  Троица  в  степи  мгновенно оцепенела. Передний из идущих  приподнял  левую  руку,  явно  призывая шедших следом за ним  к  спокойствию  и  молчанию.  Несколько  секунд они стояли  совершенно  неподвижно,  напряженно  вслушиваясь  в  доносившиеся из степи и со стартовой  позиции  звуки.  Потом  передний  повернулся  к  остальным и  негромко  что-то  произнес. Троица  снова  двинулась вперед.

     «Совсем уже интересно!  –  Антон  во  все  глаза  всматривался  в  движущиеся в темноте фигуры. – А ребята, оказывается, не любят  резких  ночных звуков. Ночные звуки, оказывается, нас пугают... Н-да,  а  ведь  парни явно пытаются пройти незамеченными к старту и очень боятся,  что  их обнаружат! Да, не повезло вам,  ребятишки!  Засветились  вы,  милые  мои!»

     Он прикинул соотношение сил. Их трое и «гостей» тоже трое.  Вроде  бы равновесие. Но он – всего лишь офицер – двухгодичник, а  Игнатов  и  Русаков  даже  в  сумме  совершенно  не  тянут  хотя   бы   на  одного  вышколенного  «командос»,  которые  в  зарубежном   кино   задерживают  нарушителей и крошат в капусту бандитов. Так, парочка без  пяти  минут  дембелей в полусонном  состоянии  с  уже  успевшей  атрофироваться  от  постоянного отлынивания от утренней зарядки мускулатурой.  Понадеяться  на вооружение? С нашей стороны – два «калашникова» и давно не чищенный  почти однофамилец  «макаров»  в  кобуре  на  поясе.  С  их  стороны  неизвестно что. Толстая труба на плече  одного  из  «гостей»,  кстати,  выглядит достаточно внушительно...

     – Русаков! – Антон  принял  решение.  –  Сейчас  тихо  отползаешь  назад. Пусть Ефименко поднимает  по  тревоге  роту  охраны.  Передашь:  здесь три нарушителя, возможно вооружены.

     На лице Русакова была написана сложная гамма  чувств.  Ну,  какие  могут  быть,  так  твою  и  растак,  нарушители  в  центральной  части  Казахстана? В сотнях километрах от государственной границы? За полтора  месяца до дембеля?  Делать  ему  что  ли  нечего,  нашему  лейтенанту,  розыгрыши по ночам  устраивать?  Да  нет,  глаза,  вроде  бы,  смотрят  серьезно... И в голосе не чувствуется  фальши...  А  может  и  вправду  нарушители?

     – Давай действуй, – слегка подтолкнул Русакова  локтем  Макарьев,  прервав его тягостные раздумья.  –  И  вот  что...  Автомат  свой  мне  оставь.

     Русаков, наконец, сообразил, что дело затевается серьезное, молча  кивнул и отодвинул в сторону лейтенанта свой «калашников». Потом ловко  и почти бесшумно развернулся на  месте  и  пополз  обратно  в  сторону  сторожевой вышки.

     «До сторожевой вышки метров триста – триста  пятьдесят,  –  Антон  мысленно прикинул  расстояние.  –  Значит,  где-то  минут  через  пять  Русаков должен доползти. Еще пять минут накинем на объявление  тревоги  и принятие командирских решений... Минут десять на  сборы  и  прибытие  роты от казармы сюда. Ну ни хрена себе!  Двадцать  минут!  Да  за  это  время можно все, что хочешь сделать!»

     – Игнатов, – шепотом позвал Макарьев. – Сними  на  всякий  случай  автомат с предохранителя. Но стрелять только по  моей  команде.  Будем  лежать и тихо дожидаться роту охраны. Понял?

     – Так точно, – также шепотом ответил Игнатов. Сон с него, похоже,  как рукой сняло.

     Троица в темноте дошла, наконец,  почти  до  самого  проволочного  ограждения и остановилась.  Шедший  первым  поднес  что-то  темное  на  уровень глаз и направил в сторону стартового комплекса.  «Бинокль  или  прибор  ночного  видения,  –  догадался  Антон.  –  Ребят   совершенно  определенно интересует наша ракета. И с чего бы это такой  пристальный  интерес?» Передний из людей, видимо, старший среди троицы, обернулся и  тихо произнес несколько слов на незнакомом Макарьеву языке.  Второй  в  цепи сразу же присел на одно  колено,  поднял  свою  толстую  короткую  трубу на уровень  плеча  и  навел  ее  в  сторону  стартовой  позиции.  Несколько секунд он  целился,  потом  опустил  трубу  и  чтото  сказал  первому.  Первый  согласно  закивал  и  тут   же   коротко   о  чем-то  распорядился. Все трое почти одновременно  опустились  на  корточки  и  стали стаскивать с плеч свои рюкзаки.

     «Так, а ведь эта толстая кургузая трубочка на  плече  –  явно  не  кинокамера, – сообразил Макарьев. – Э,  да  наши  ребятишки,  кажется,  только что произвели пробное прицеливание. И судя по всему, удачное».

     Он снял с головы фуражку, осторожно положил ее рядом с  собой  на  землю и сдвинул вниз  пластину  предохранителя  на  боку  оставленного  Русаковым «калашникова».

     «Расстояние до наших дорогих гостей сейчас метров шестьдесят  или  семьдесят,  –  Антон  облизал  кончиком  языка  губы,   пересохшие  от  охватившего его волнения. – Если они вдруг захотят из  своей  трубочки  пальнуть по ракете, мы с Игнатовым их, пожалуй,  достанем...  Достанем  даже раньше, чем они успеют пальнуть... Н-да... Только лучше все равно  стрелять поверх голов. Живыми они нужны, гости наши дорогие, живыми...  Эх, жаль позиция неудачная: они немного на возвышенности,  а  мы  –  в  низинке. Ну, да выбирать теперь уж не приходится».

     – Русак, ты че, совсем сдурел? – вдруг громко, едва ли не на  всю  степь, раздался сзади голос караульного Ефименко. – Ты чего на  животе  ползешь?

     Пятно света от прожектора на караульной вышке качнулось вправо  и  секунду спустя  переместилось  от  железнодорожной  насыпи  в  сторону  проволочного  забора.  Трое  незнакомцев  около  ограждения  мгновенно  оказались на земле.

     – А ну вставай, разведчик хренов! –  весело  загоготал  на  вышке  Ефименко. – Ты че, решил ко мне незаметно подкрасться,  что  ли?  Чего  руками машешь, придурок?

     Антон  быстро  оглянулся  назад.  Всего  в  полусотне  метров  от  караульной вышки Русаков уже приподнялся с земли и, стоя  на  коленях,  отчаянно махал  руками,  пытаясь  заставить  караульного  замолчать  и  убрать свет.

     – А где Игнат и лейтенант? – никак не унимался  Ефименко.  –  Или  они следом за тобой ползут?

     Луч прожектора скользнул мимо  Русакова  вдоль  забора  и  уперся  почти точно в пятачок земли, на котором лежали Макарьев и Игнатов.

     «С возвышенности  мы  сейчас  видны,  как  на  ладони»,  –  успел  подумать Антон. В следующую секунду тишину ночи прорезал  сухой  треск  автоматной очереди. Впереди, всего сантиметрах в сорока от того места,  где лежал Макарьев,  песок  несколькими  фонтанчиками  взвился  вверх.  Игнатов  громко  охнул,  схватился  рукой   за   левое   предплечье  и  перевалился на бок. Почти машинально, не целясь  и  даже  не  поднимая  головы, Антон вдавил  указательным  пальцем  спусковой  крючок  своего  «калашникова». Автомат возмущенно плюнул огнем, затрясся и загрохотал.  Дуло его  было  направлено  вверх  под  углом  где-то  около  тридцати  градусов  и  очередь  вспорола  небо  слишком  высоко   над   головами  нарушителей.  Троица  около  ограждения  была  ослеплена  прожектором,  поэтому тоже не смогла точно прицелиться, и палила  из  двух  или  трех  стволов просто наугад. Несколько коротких очередей с визгом пронеслись  где-то в пространстве над  Макарьевым.  Ефименко  на  вышке,  наконец,  сообразил, что дело неладно и луч прожектора  круто  ушел  в  сторону.  Антон перестал стрелять, резко дернулся вправо и перекатился к  самому  проволочному забору. И вовремя – тут же в то место, где он только  что  лежал, ударила прицельная и длинная автоматная очередь. Макарьев  чуть  приподнял голову и увидел, что один из нарушителей привстал с земли  и  из своего короткого автомата  буквально  поливает  огнем  его  прежнюю  позицию.