Текст книги "Жемчужинка (СИ)"

Автор книги: Сергей Быков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 35 страниц)

Что такое сезон штормов на тропических островах я знал очень хорошо. Он же на острове Зима – совсем иное. Настолько, что просто диву даёшься! Да много снега, да пурга и метель, мороз и колючий ветер, но и много пасмурных, тихих, бесснежных дней. А бывает, и вовсе безветренные солнечные погоды стоят! Пусть недолго, день, два, изредка три! Удивительно, но если сложить и посчитать все дни откровенной непогоды, то их как раз и будет половина от всего сезона. Причём, треть от них совсем жестких!

Вторая половина дней может считаться удовлетворительной погодой, а треть от них – отличными зимними деньками.

Так что, как показала практика, "бедовать" сезон штормов на острове с климатом среднерусской полосы, если хорошо подготовлен и привычен к зиме, даже в чём-то проще, чем в тропиках.

Правда, на совсем северных островах, типа Земли Франца Иосифа и ему подобных, я бы не рискнул. Там и летом лета нет, встречались мне тут такие, а зимой вообще просто кошмар должен быть.

Жемчужинку зима удивила, заворожила и даже в чём-то потрясла…

Когда она вышла из избы в первый раз, сразу после длительной пурги, что завывала три дня в трубе, бессильно билась в стены и небольшие оконца и истово засыпала снегом их зимовье, то была просто очарована. Сразу же за пургой наступила морозная, градусов пятнадцать, и, самое главное, солнечная погода. Неожиданно и удивительно.

Дверь, предусмотрительно сконструированная папой для открытия внутрь сеней, оправдала себя полностью.

– Знал, знал… – довольно похихикивая и берясь за широкую "специально снежную", как он её назвал, лопату, – Оно, раньше то, и на всей Руси-Матушке, по хорошей зиме, после снегопада да метели, не всегда наружу дверь откроешь. А в Сибири так и вовсе, даже сейчас лучше дверь вовнутрь открывать. А вот так вот, – он кивнул на ровную плотную стену снега, просвечивающую на солнце, искрящую мириадами малюсеньких драгоценностей, что перегораживала выход почти по грудь Жемчужинки, – только через чердак и выберешься. Хе-хе…

– Ну-ка, – он демонстративно поплевал на руки и вонзил лопату в снежную стенку – раззудись плечо! – настроение у папы было великолепным.

Расчистили и крыльцо, и часть территории вокруг довольно быстро. Ещё бы, если Головастик махал сразу двумя огромными лопатами. Она тоже хотела поучаствовать, но папа придержал её порыв.

– Успеешь ещё, доча, – подмигнул он, – Снегоуборочные работу, похоже, тут будут регулярными. А пока просто постой, вдохни мороза и солнца, напитайся красотой русской зимы, вслушайся в это завораживающее безмолвие…

И она прислушалась! Вдохнула поглубже! Раскрыла глаза пошире… Морозный воздух проник в лёгкие, возбуждая внутреннюю вибрацию организма и перехватывая дыхание! Ущипнул Жемчужинку за щёки и нос! Постарался, безобразник, пролезть под меховые одёжки!

Она тут же вспомнила разговор, который состоялся ещё перед самым началом их подготовки к зимовке. Папа тогда активно шил различные тёплые вещи, в основном из толстых тканей и мехов всяческих, а она ему активно помогала и перенимала мастерство. Ведь папа являлся, ко всему прочему, ещё и искусным конфикционером.

Зачем, спросила она тогда, мы так много шьем и тачаем? Ведь наши тела настолько прокачены, нам что плюс пятьдесят, что минус. Стоит только настроиться заранее!

Да, именно так маги, раскачав тело, с определённого момента не испытывают никаких трудностей с обогревом или охлаждением себя любимого.

Верно, улыбнувшись ответил он тогда ей. Но как только ты выходишь из шкалы естественной температуры, определённой тебе природой, многие ощущения искажаются. Они становятся другими. Плохо это, или хорошо, вопрос другой. Если случилось так, что ты трясёшься от холода, загибаешься, глупо не использовать свои способности или не применить магию. Тоже самое, если тебя иссушает, а то и вовсе – поджаривает. Но также глупо ходить в обычной обстановке, не ощущая всей доступной тебе от природы палитры чувств, всей гаммы ощущений.

Мы могли бы перезимовать, рассекая в лёгких одеждах, но я бы хотел, чтобы ты ощутила всю прелесть зимы, оставаясь в рамках человеческих кондиций. Не понравится, значит "подкрутишь себе счётчик", напихаешь обогревательных амулетов. Но давай, сначала попробуем?

Тем более, смотри какая красота, папа провёл рукой по матово отсвечивающему молочно-белому меху приталенной шубки. Лёгкая, теплая без всякой магии! Лепота, право слово! А шапочка, а манто? Хе-хе…

Не то, чтобы Жемчужинка не хотела или спорила, она вообще спросила из интереса, но, как всегда, мудрый папа оказался прав. Ощущения, что обрушились на неё сейчас, стоило пережить.

Папа это сразу заметил, но лишь подмигнул и улыбнулся, продолжая махать лопатой.

А она впитывала и впитывала, прищурив глаза. Больно ярко сияло вокруг! Снег, снег, снег, много снега! Не то, чтобы она не видела снега раньше. Конечно видела! Пару раз они с папой опускались на заснеженные склоны невысоких гор, не говоря уж о том, что тётя Люси устраивала локальные вьюги и обледенения. Но вот это, докуда хватало взгляда, искрящее миллионами лучиков, совсем даже не белое, а скорее голубоватое покрывало было совсем другим.

Она сняла варежку и зачерпнула ладошкой легковесную горсть снежинок и поднесла к лицу. Большие, мохнатые многолучевые звёздочки недолго сопротивлялись её дыханию и как-то разом вдруг потекли, и стали водой. Она слизнула часть капелек… М-м-м…

Совсем, совсем иной вкус… Много чего не хватает. Её способность определять на вкус качество, полезность или вредность, приблизительный состав и свойства воды, проявилась совсем недавно. Жемчужинка под руководством папы и посланцев развивала ее очень активно, но была лишь в начале пути. Но даже так она осознала, что этот растаявший снег дал чистейшую, почти стерильную, и, в каком-то смысле, безжизненную воду.

– Папа, почему снег разный?

– Разный?

– Да. Даже на взгляд этот не такой, как снег в горах, или тот, что показывала тётя Люси?

– Может потому, что он разный?

– ???.

– Сколько определений воды, – папа ухмыльнулся, – в языке бацхвари?

– Много, – на секунду задумавшись, ответила она, – Но они во многом правы, вода она, – Жемчужинка пощелкала пальцами, – неодинаковая…

– Вот-вот… – согласно покивал папа, – У северных народов, там откуда я родом, у чукчей – 40 определений снега и льда, у эскимосов – 53! Но самые продвинутые саамы – 180 определений. И все они, заметь, – папа многозначительно поднял палец вверх, – правы. Для них, и для чукчей, и для бацхвари, точное определение состояния воды ли, снега ли, или льда, жизненно важно. Условия выживания вида.

– Это интересно… Я не думала над этим в таком ключе. Надо бы узнать об этом побольше.

– Необходимо узнать, моя снежинка, – улыбнулся папа, – Как магу жизни, тебе уж точно!

Через день нас завалило снова! И на следующий! И ещё раз! Мы упорно откапывались, наращивая сугробы! Потом налетал злой бесснежный ветер и слизывал всё это чуть ли не до камней, заодно оголяя гладкий зеленоватый лёд озера! Куда улетало столько снега? Может, на соседний остров в виде холоднющего проливного, в верёвку, дождя? Не удивлюсь, если так…

А потом засыпало вновь и вновь! Программу санок, снеговиков и коньков мы уже "откатали" не раз. Доче особо понравились скоростные санки и лыжи! Это когда она запрягала Головастика, и он нёсся, сломя голову по снежной целине, а она, хохоча, мотаясь в санках сзади, ловя радостной моськой ветер и летящую снежную взвесь – эге-гей, мля… только подгоняла его.

Скольжение на коньках вводило дочь в транс. Я не знаю, почему так, но она, прикрыв глаза и мечтательно улыбаясь, могла накручивать бесконечные петли, круги и иные фигуры.

При хорошей погоде Жемчужинка продолжала стрелять из лука. А ещё я приобщил её и головастого к подлёдному лову. Азартная штука, я вам скажу… когда клюёт. А в озере клевало!

Во время непогоды, чего было гораздо дольше и больше, мы занимались "науками", работали в мастерской, читали, изучали что-то, практиковались в чём-то и просто разговаривали разговоры. Или баловались музыкой. Особый, дикий восторг вызывала у дочи волынка! Хохоча и хлопая в ладоши, она кричала на особые экзерсисы Головастика – Отвратительно! Это невозможно слушать! Головастик, давай ещё! Жги!!!

Но сама она освоила нежную свирель. Очень быстро, очень качественно. Жемчужинка легко подхватывала на ходу любую мелодию, стоило мне только протрендеть губами, и тут же могла сымпровизировать, вплетая её в другие мелодии. Какой талантливый ребёнок! Аж слеза умиления непрошено катится из глаза. Мой ребёнок!

Лучше всего звучал дуэт: Головастик на скрипке, дочь – свирель. Здорово получалось. Я, лишь изредка, присоединялся к ним, тактично потряхивая какими-нибудь маракасами или дзынькая в треугольник.

Так и шло время… Вот уже месяц минул, второй пошел… Мама Ева так и не появилась. Дочь очень скучала, но не ныла, не задавала глупых вопросов, она не только знала. но и осознавала, насколько важная и ответственная "работа" у мамы. И всё же, всё же… Когда она появится, я не постесняюсь задать вопрос, отчего она покинула нас так надолго. Ну, ладно, если и не нас, в смысле меня, то дочь – точно.

А что касаемо посланцев, то я сам их попросил объявиться только по моему зову. Были на то причины…

И вот, настал момент, когда надо было познакомить Жемчужинку с русской баней. Так-то мы мылись регулярно, отдельно, конечно. Дочь уже не малышка, что вся помещалась у меня на руках, вполне себе девушка! Поэтому большая кадушка с горячей водой, мыло, черпак, полотенце… Но парную мы ещё не разу не использовали. Она даже не знала, что это такое. Точнее знала, но теоретически. А так как нужно практически, то я разработал сложный, пошаговый план. Я знакомлю с парилкой и прорубью Рамзеса. Рамзес, если переживёт оздоровительные процедуры, знакомит с этим Люси. Люси, если не убьёт за такие "процедуры" Рамзеса, ведёт в парную Жемчужинку. Может ещё и Ночку прихватят… Так что, пора вызывать шакалоголового!

Глава 20

Сегодня на улице мела суровая поземка, да ещё мороз «пощипывал» градусов под пятнадцать. Не самая хорошая погодка, но и не из худших. На при с плюсом, где-то… Мы сидели в тепле и сухости и никуда не планировали выходить, занимаясь каждый своим делом. Я ковырялся с каким-то простеньким артефактом, дочь читала книгу. И, судя по нависшему над ней Головастику, не только про себя, для себя, но и для него. И вообще, дело шло уже к обеду, когда в дверь кто-то тяжело забухал…

– Кто там!? – грозно откликнулся я.

– Хозяин! – зарычали из сеней, – Открывай! Свои!

– Свои все дома! В такую погоду хороший хозяин плохую собаку на улицу не выгонит!

– Ах ты! – дверь отлетела в сторону от хорошего пинка, и в хату ввалился Рамзес, сверкая глазами и ощерясь в многозубом оскале, – Макак бесхвостый! Обезьян лысый!

– Ты смотри, дорогая! – возмущённо повернулся он к Люси, что маячила за его спиной и тихо похихикивала в кулачок, – Стоило только раз, один лишь раз попытаться войти в дом через дверь, как культурный человек, постучаться, а не из тёмного угла выпрыгнуть, и тут же нарвался! Тут же! – тыкал в меня Рамзес кривым когтем, – Ну, погоди! Ну, я тебе припомню "плохую собаку"!

– Дядя Рамзес! – радостно подскочила к нему Жемчужинка и тут же попала в объятия шакалоголового. Он мгновенно облапил её, но очень аккуратно, и лизнул в щёку большим шершавым языком…

– Вах! Сладкая!

– Фу! Дядя Рамзес! – со смехом выворачиваясь из объятий и вытираясь локтем, закричала дочь, – Фу, так делать!

– Не могу устоять! – фырчит он довольно.

Но она уже не слушает его, ибо прижимается к Белоснежной!

– Тетя Люси! Я так рада!

– Здравствуй, девочка моя! Мы скучали по тебе! – оглаживая плечи и голову дочи, улыбалась Люси, – Мы скучали…

– Проходите быстрее, не стойте в дверях, – потянула Жемчужинка Люси к столу.

– Здорово, брат! – протянул я руку Рамзесу, – Как сам?

– Здорово, брат, – радостно обнажил клыки Рамзес, хватая "краба", – Всё аменхотеп! Как говорится!

– Аменхотеп, это хорошо, – дернул я его на себя, заключая в объятия, – Рад тебя видеть!

– И я, – довольно прорычал он, сдавливая мои бока, – И я, брат…

– Баня?! – Рамзес энергично задвигал носом туда-сюда, – Слышал я о таком виде пыток у русских. Запирают себя в горячем паре и бьют друг друга палками. Оно?

– Определение точнее не бывает! – совершенно серьёзно подтвердил я, – Но тот, от кого ты всё это слышал, слегка тебя обманул, а может, и специально ввёл в заблуждение. К примеру, пар должен быть со вкусом хрена, кваса или чеснока. Может иметь запах хвои и иные экзотические нотки.

Окунание в ледяную прорубь, не всегда, а по мере возможности, тоже практикуют. У нас, кстати, это будет в обязательном порядке!

– Что-то мне уже всё это нравится не очень… – профырчал Рамзес.

– Готовься, брат! – похлопал я его по шерстяному плечу, обещающе улыбнувшись, – Сегодня ты познаешь дзен или… просто сдохнешь! Хе-хе…

«Мучить» посланца я начал плавно, собственно, как и положено «баниться» по феншую. Пару заходов на прогрев, с постепенным повышением температуры. Подлив на камни алхимических жижек для «правильного пара» и внутренней гармонии легких. Отдых в предбаннике с распитием взваров и шипучих напитков. Увы, ни пива, ни ядрёного хлебного кваса нет, но и так вышло неплохо.

Потом в ход пошли – "палки"! Которые, конечно – веники. Не каждый русский выдержит пар за девяносто градусов да с веничком, что уж говорить о "немцах", те уже на семидесяти помрут! Но Рамзес – красава! Держался стойко! Мычал, кряхтел, пытался охладить себя по-собачьи, языком, и тут же прятал его обратно в пасть – горячо!

– Помираю-ю-юу-у-у… – наконец-то завыл он тоскливо.

– Ещё нет! – подбодрил я его, – За мной! Не отставай! Кто последний – тот трусливый пёс…

И помчался вон из бани в сторону озера! По снегу, по сходням – и в прорубь! У-у-уххх!!! Как бодрить, твою мать!

– А-а-а!!! – Рамзес, кинувшийся в прорубь за мной следом, выскочил из воды до половины тела. Вода вокруг него шипела, парила и пузырилась, – Люси! Убивают! Помогите!

– Хе-хе! Будешь знать, ты, всемогущий посланец, – произнёс я уничижительно, глядя на барахтающегося и вопящего Рамзеса, – как называть меня ничтожным человечком! Бегом в парилку греться, а то и правда помрёшь ещё…

– Что чувствуешь, брат?

Рамзес, после студёной купели и согревающей парилки, отмытым шерстяным ковриком размяк в большом плетёном кресле. Язык вывалился из приоткрытой пасти на грудь, уши опали, а хвост свисал безвольной верёвкой.

– Скажи, брат, – голос его звучал расслабленно и немного благоговейно, – это ваш какой-то злой человеческий бог придумал такое? Э? Питается энергией мук и страданий, что ярким столбом возносятся в небеса из этой вашей бани? А может, это древний ритуал инициации мужества и стойкости для особо отмороженных воинов? М? Часть из них, уверен, не доживает до его конца!

Или это потребность вашей низкой природной натуры – суицид и мазохизм? А-а-а… – несколько взбодрился Рамзес, – слышал я, будто бы вы в бане моетесь вместе с женщинами. Вместе, голыми… А моетесь ли? Э? Или чем другим занимаетесь?

– Хе-хе… А ты затащи в парилку Люси и попробуй ей предложить это самое при ста градусах в пару! Побои разной степени тяжести я тебе, брат, гарантирую. Как минимум. Не-ет, баня – это наше всё, прежде всего для чистоты и здоровья! В том числе и духовного. И придумали мы её сами. Но есть в твоих словах доля истины, сакрального и мистического вокруг бани у русского народа хватает. Что правда, то правда.

– Расскажешь?

– Почему нет, расскажу. Но давай сразу всем.

– Всем? – уши Рамзеса встали торчком.

– Тут ведь интрига не в тебе, брат, – ухмыльнулся я, – Не для того, чтобы тебя просто подогреть, а потом резко охладить. Тут нужно, чтобы ты прочувствовал весь процесс. Проникся, так сказать. Потом ты обучишь этому Люси, а она уже Жемчужинку. Ради неё все и затевалось.

– Ты хочешь, – задумчиво протянул шакалоголовый, – чтобы Люси убила меня уже на этапе веников…

– Не волнуйся, Люси девочка ответственная. Я ей объясню, для чего всё это нужно, и ты будешь жить.

– Значит, она меня утопит в ледяной проруби…

– Хе-хе…

– Так, – деловито собрался Рамзес, – тогда надо всё повторить. Чтобы прочувствовать процесс. И это, – он оскалился и подмигнул мне, – ты и правда думаешь, что великий я – такой слабый? Хр-р… человечек! Я – Посланец! Понял! А баня… баня и правда вызывает некие вибрации и удивительную энергию. Повторим, брат! Но бить "палками" теперь уже буду тебя я! Гы!

Когда после ещё двух «подходов» Рамзес ушел в избу, готовить морально Люси, я остался наводить в бане порядок. Листву с веников вымести, протереть, достать новые полотенца из сундука, взварчики обновить, дров в печь подкинуть, то, сё… Вдруг в предбаннике хлопнула дверь. Интересно, что это тут забыл Рамзес… А когда выглянул из парилки, то очень удивился, если не сказать чуть грубее!

– Свет очей моих?

– Удивлён? – улыбнулась Ева на миллион киловатт, так, что даже в тёмных углах предбанника можно было рассмотреть каждую трещинку. Одета, как всегда, во что-то лёгкое и полупрозрачное, и совсем не по погоде. Богиня, что уж тут…

– Не то слово! Но… – даже не нашелся сразу, как выразить свои эмоции

– Я тут узнала, – продолжила улыбаться она, – что господин мой затеял интересное мероприятие для нашей Жемчужинки. Но отчего-то пошёл по очень сложному пути. Сначала Рамзес, потом он учит Люси, а потом она уже нашу девочку. Не проще было бы обучит маму, а уж она бы научила дочу?

– Научить маму, – скептически хмыкнул я, – Это как ты себе представляешь? Выйти и покричать в небеса: рахат лукум сердца моего, пошли в баню? Госпожа моя, потри спинку своему господину? А может проще: мама, дочь по тебе скучает!

– Ты злишься, – подошла она совсем близко и окутала меня тонким ароматом лаванды, смешанным с морозным воздухом. Ладони, изящные и прохладные, легли на мои плечи.

– Дело не во мне, а в дочери. Но и во мне тоже…

– Было очень занята, – слегка печально улыбнулась Ева, – Правда. Мутила, как говорит один бессмертный, обновление в "песочницах".

Она прижала изящным пальчиком мои губы, с которых готова была сорваться куча вопросов. Какие обновления, где, чего?

– Без подробностей, прошу…

– Понимаю, – осталось только вздохнуть.

– Ну так как насчёт бани? – весело поинтересовалась Ева, – Поучишь госпожу свою?

– Божественная, – я прихватил её за тонкую талию и притянул к себе близко-близко, – в бане парятся голыми. Если что…

– А я вот знаю, что ещё и в простынях, – ухмыльнулась она, не пытаясь высвободится.

– В предбаннике – да, но не в парилке. Эти киношные выверты, пусть в кино и остаются! Люди смеются над этими глупостями. А ещё, даже если кто-то и опустится до такого изврата, то Господин Мо не будет сидеть в парилке в простыне. Никогда!

– Так давай скинем с себя лишние, – её лицо было совершенно серьёзно, но глаза не просто смеялись, в них весёлые чертенята творили настоящий шабашь!

– Ты хочешь подвергнуть меня моральным и физическим пыткам, госпожа моя? – приблизился я к её лицу совсем близко.

– Мой господин настолько нестоек? – зараза такая приблизилась ко мне ещё немного, и наши губы уже почти касались друг друга.

– Я – сама стойкость! Камень – моё второе имя! Но у мужчин, если ты не в курсе, есть некий "товарищ", у которого имеется своя голова, а точнее – головка. И эта головка имеет своё, отдельное мнение на ситуацию, при определённых условиях.

– А хочешь, – её губы слегка вытянулись, – я щёлкну пальцами, и "товарищ" сразу станет мягким и покладистым?

– Мягкий и покладистый!? Бр-р-р… Звучит ужасно! Давай без этого. Так и быть, потерплю. Но намылю я тебя лично и везде, очень тщательно. Ничего не пропущу.

– Ради дочери придётся пойти на такое, – между нашими губами осталась пара сантиметров.

– Да, ради дочери…

Была пара сантиметров – и не стало…

Эта банная сессия была не лёгкой, да. Нелёгкой, но могу занести её себе в зачет. Выдержки и такта мне всё же хватило, хотя Ева всё время меня слегка провоцировала, то прижмется невзначай, то грудями качнёт перед носом, позу излишне провокационную примет, под вениками стонать начнет излишне эротично… зар-р-раза такая!

Однако несмотря на то, что многие педалируют тему о молодых гормонах, что могут побороть опытный, много повидавший, дисциплинированный разум, практика показывает обратное. По крайней мере, в моём случае. Не знаю, для чего меня троллила Ева, но после окончания всех положенных банных процедур в её глазах читалось большое уважение. Тем более, что как я и обещал, намыливание её божественного тела я выполнил тщательно пройдясь везде, но не допустил руками ни грамма пошлости или излишнего "старания". Но было нелегко, да, нелегко…

В результате банные развлечения были признаны полезными и даже необходимыми. Разок в дюжину дней. В них были вовлечены и дочь, и Люси, и чуть позже Ночка. Кстати, визжала в проруби она больше всех, а вот звонче всех – Жемчужинка. Ну и мы с Рамзесом практиковали. Баня понравилась всем, причём, непритворно. Но особо меня радовало, что она понравилась Жемчужинке. Правильная богиня растет, однако.

Но вновь, в который раз, удивляюсь…

Не знаю, для чего создатели Бесконечной Вселенной "прикрутили" всемогущим, всезнающим сущностям, стоящим надо всеми, такой интересный функционал – познание ощущений бытия через проводника, но, наверное, в этом есть какой-то смысл. Ответа я, скорее всего, никогда не узнаю. Такова суть реальности вообще, на самые интересные вопросы мы так и не получаем ответов. В "этой" жизни уж точно. Остаются лишь мои умозрительные предположения – для чего это создателям. Но сколько в этих предположениях истины?

И да, уверен, я не единственный такой проводник. Есть нас ещё. Где-то на платформе пост-апокалипсиса некто, подобный мне, сражается с мутантами, в космических мирах рулит шахтёрской колонией или жмёт гашетку стремительного истребителя, а кто-то уменьшает поголовье зомбаков… Таки есть. Но спрашивать не буду, и так знаю.

– Папа…

– М?

Мы вкушаем утренний завтрак, не спеша и вдумчиво. Растительный сбор из особых травок и листьев – не хуже самых лучших сортов чая. Да что там не хуже, лучше. Тёмно-красная, насыщенная ароматом жижка скорее уже алхимическое зелье со многими полезными свойствами, чем просто "чай".

Несколько видов сиропов из соков деревьев и кустарников отлично ложатся на оладьи из перетёртых овощей а-ля кабачки и тыквы. Ломтики различных фруктов в меду тоже вкусны и полезны. Короче, вполне себе утренний завтрак, даже если и без овсянки.

– Я сегодня видела сон.

– Надеюсь, хороший?

– Думаю, определение хороший или плохой к этому сну не очень подходит, – лицо дочери стало сосредоточенным.

– А какое тогда определение подходит?

– Вещий.

– Хм, это становится интересно, – я отставил кружку в сторону, показывая, что внимательно жду продолжения.

– Да, – кивнула дочь, – вещий. Яркий, наполненный звуком, запахом, а более того – эмоциями. Не моими, чужими. Я чувствую, я слышу, я вижу. Я читаю эмоции и даже мысли, стоит мне только сосредоточиться на ком-то.

И этот сон не будущие события, а прошлое. Не такое далёкое, кстати.

– Расскажи…

– Большой летающий корабль, – Жемчужинка внимательно посмотрела на меня, – На борту написано "Небесный Странник". Он опускается среди деревьев великанов. Они такие большие, что даже огромная площадь меж ними кажется совсем небольшой.

На площади дворцы и дома из древесины, и полное ощущение, что они скорее выращены, чем построены. И всё же зданий не так много, а вот цветов, подстриженных кустарников, вычурных декоративных, наверное, деревьев – гораздо больше. Камня нет вообще, а вместо него зелёный, голубой, синий и даже желтый с красным газон. Скорее мох, чем трава…

На площади много народу, – продолжает дочь, прикрыв глаза, – Очень много. Почти все мио. Но есть и редкие люди, чуть больше ороос… Они кричат, они ликуют, они одеты очень странно, но, несомненно, празднично. В небе носятся стайки пестрых птиц и больших бабочек, а на руках или подле многих мио разные милые зверушки. Питомцы. Да, питомцы, простые, обычные, но совсем не звери призыва…

И вот корабль приземляется! Открывается пандус, и в проёме показывается она! Величественная, властная, уверенная… Не принцесса, королева. Она в роскошных одеяниях, усыпанная невиданными драгоценностями! Но они все меркнут перед ожерельем из пяти поющих жемчужин! Невиданное доселе!

Народ взрывается в ещё большем восторге и обожании. Искренне и неподдельно. Она долго стоит в этом урагане эмоций, улыбаясь. А потом медленно идёт в толпу, которая расступается перед ней, а навстречу ей движутся группа очень властных и представительных мио. Они ей рады, они счастливы, они восхищены. Я читаю в их душах… там нет зависти, там нет гнили или предательства, но расчёт и готовность побороться за место возле неё – есть.

А тем временем на пандус выходят все они: черный брат Мурра, гигант Бобо, улыбающийся до огромных ушей розовый бубуч Крук. Конечно – Безухий! За их спиной маячат, взявшись за руки, Ларри и Корри. А за ними мелькает страшно обаятельная мордашка Лютик…

Дочь открывает глаза и смотрит на меня радостно. Историю наших приключений она знает очень хорошо. И словесно и в ментальных картинках, что много лучше самого классного кино.

– Они вернулись, папа…

– Я знаю, – улыбнулся я, – знаю…

– Знаешь? – брови дочери взлетели вверх, – А почему мне не сказал?

– Это случилось не так давно. Ушедшие шепнули мне на ушко. Всё не мог подобрать момента рассказать об этом, – я невольно пожал плечами, – Но в любом случае, как это было – я не знал. Теперь знаю.

– Я видела ещё кое-что, папа, – взгляд Жемчужинки стал пристальным и очень пронзительным.

– Что же это?

– Большой зал, описывать не стану, он великолепен. Много мио, они веселятся, пьют и едят, танцуют. Она на троне из живых растений. Возле её плеча Безухий. Вокруг неё много красивых мио, юношей и девушек. Хватает и более зрелых мужчин. Все они развлекают её, шутят, борются за её внимание и место подле неё. Особенно мужчины. Павлины…– дочь усмехнулась, – не моя мысль, её.

Но она тоже шутит, что-то рассказывает, улыбается. Иногда кружится в танце… Но время от времени её глаза с грустью и надеждой ищут в этом хороводе лиц того, кого тут быть не может. Не может, но она очень надеется на чудо.

Иногда на неё накатывает такое, что она готова свистать всех наверх и, подняв «Небесного Странника», рвануть обратно на Великий Архипелаг… Искать его.

Хорошо, что «Странника» нет рядом. Бобо бороздит небеса над иными землями.

– Знаешь, кого она ищет в толпе, папа? – продолжила дочь после небольшого молчания, – К кому готова лететь, бросив всё?

– Мими очень сильная девочка, – нейтрально ответил я, – Очень сильная и ответственная. Она справится.

– Да, – кивнула дочь, – справится. И она очень, очень красивая. Не такая, как мама, но в чём-то даже может поспорить и с ней. Ты ведь не перестал любить Мими? А как же мама?

Глаза дочери, синие с дымчатым муаром, требовательно уставились в мои, точно такие же.

– Ах, как хочется, – вздохнул я, – отмазаться такими простыми фразами, как: ты ещё не поймёшь, тебе ещё рано знать об этом, сначала подрасти… Но мы ведь говорим друг другу только правду? Честно, даже если это и неприятно?

– Честно, – кивнула дочь, – только честно, папа.

– Тогда я постараюсь объяснить сложное как можно проще. Не уверен, что нам хватит одного разговора, но обещай, что не будешь спешить и делать скороспелые выводы. Поживи на свете чуть побольше, наберись опыта, книжки, – я хмыкнул, – почитай особые. «Руслан и Людмила» там, про Дездемону или Ромео и Джульету. «Юнону и Авось» обязательно. Маму расспроси. Люси и Ночку. Даже шалабуд Рамзес, как ни странно, уже может рассказать много полезного.

– Обещаю, – улыбнулась дочь, – И внимательно тебя слушаю, папа.

– С момента, когда девочки превращаются в девушек и до самой своей кончины, дай им бог долгих лет, они хотят, чтобы их любили. Любили, восхищались, обожали, чтобы они были самим смыслом жизни у любимого мужчины. Они и сами готовы любить страстно и самозабвенно, отдав себя всю. Я бы мог долго распинаться о половинках души, что ищут друг друга среди многих, и, обретя себя, живут долго и счастливо. И это правда. Или не только о физических, но и о духовных узах между мужчиной и женщиной, и это опять правда. О гармонии двух начал, мужского и женского, о возвышенном и платоническом, о прекрасных чувствах, самоотверженности ради другого, и так далее, и всё будет правда, и всё это было, есть и будет, но… – я непроизвольно вздохнул, – Есть у всего этого и обратная сторона медали. И на ней много грустного и печального, и даже трагичного. Но я буду говорить о нашей человеческой природе…

Тут уж, доча, ничего не поделаешь, мы, человеки, всё же во многом имеем животное естество и подвержены немалому количеству инстинктов. В этом нет ничего оскорбительного, это просто наша суть. И эти инстинкты "крутят штурвал нашего корабля" не менее активно, чем разум. Иногда инстинкт приводит корабль, – я постучал себя в грудь, – в нужную гавань гораздо успешней, чем разум. А есть ведь ещё такая штука, как гормоны. Химия тела, что подливает топлива в костер отношений между мужчиной и женщиной.

– Однако, – я улыбнулся, – зачем объяснять адепту магии жизни про химию тела… Вот и я не стану, а вернусь к основной теме.

Каждая женщина ищет своего самца, в хорошем смысле этого слова. Надёжного, успешного, сильного, здорового. Могущего не только дать сильное потомство, но и прокормить его, защитить, вырастить и обеспечить всем самым лучшим. Естественно, и её тоже. Цивилизация размыла эти критерии, сделала их не столь ярко очевидными. Поменялись или стали несколько иными понятия надёжности и силы, успеха и богатства для претендента на "лучшего самца". Многие женщины внутри стабильных обществ становятся настолько самодостаточными, что могут сами защитить, прокормить и обеспечить не только себя, детей, но и рукожопого мужа. Казалось бы…

Но скажу так, моя капелька, многие качества "дикого самца", при оценке женщиной мужчины на самом деле так никуда и не ушли.

Даже такие, очень "сильные" женщины тоже хотят, кого покрепче плечом. И зачастую не столько в физическом смысле, а прежде всего – внутренними качествами. Так называемым – стальным стержнем. Немного побыть маленькой девочкой в кольце надёжных рук, что оберегут, защитят и утешут, приласкают.

Женщины ищут лучшего самца, доча. Всегда. Инстинктом, химией тела, умом и сердцем. Они буквально охотятся на них, попадись им такой на пути. Они их определяют по мимолётному взгляду, по мгновенной вибрации в животе, по паре феромонов в воздухе! И начинается борьба, зачастую довольно жесткая, бескомпромиссная, изобретательная. Бывает и с самим мужчиной, но всё больше с другими охотницами на мужчину. Потому что конкуренция за таких самцов очень высока. Такие нужны почти всем женщинам, но таких никогда не бывает много. Таков, наверное, закон природы.