Текст книги "Жемчужинка (СИ)"

Автор книги: Сергей Быков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 35 страниц)

Недовольное бурбуление началось сразу возле четырех предполагаемых входов, к которым вели подводные порожки. Раздраженные всплески и хлопки, подводные буруны становились всё активнее.

– Забирает… – удовлетворённо отметил я, – Продолжим.

И снова утомительный цикл: сунуть в воду огненный кнут и просто сидеть, пока уменье не закончится. Потом переждать откат – и опять кипячение. Собственно, нудно и однообразно. Долго, но безопасно. Физически мы с Головастиком считай, что и не уставали. Зато магически напрягались знатно. Наверное, ещё не разу за всё то время, что я провёл на Океании, так долго и до такого полного опустошения маны я свои магические способности не использовал. Да и головастый тоже, да.

Но и эффект от этого был! Как раз на третьи сутки у меня повысились параметры температуры и длительность умения. Подкинули маны и интеллекта. Немного, по паре единичек, но и то уже неплохо. У Головастика это случилось даже раньше. На шестые сутки у нас у обоих повысился уровень владения третьеранговым умением. Маны стало расходоваться чуть больше, интеллект на активацию умения повысился, реген и выносливость стали убывать чуть быстрее, но все это перевесило эффективностью умения. Дольше, горячее, толще и длиннее…

Сидя на бережку, мы много общались с Головастиком. О важном и не очень, о простом и сложном, великом и не очень. Головастик сильно "подрос" в плане интеллекта. Хотя, пожалуй, слово «интеллект» – это не совсем верно. Головастик много повидал, многое узнал, многому научился, а пережил сколько… Он общался с интересными разумными, строил различные аппараты, сражался с монстрами и не только. Можно сказать, он стал опытнее, по бытовому умнее, где-то даже мудрее. Выросло понимание юмора. Он, иногда, даже сам пытался шутить. И не без успеха, кстати. Правда юмор у головастого был специфический и не каждый бы оценил его, но я и не каждый. Собеседник из него становился всё интереснее и интереснее. Я всё ещё пребывал в статусе мудрого наставника и более опытного товарища, но кое-где и кое-чему уже сам мог поучиться у Головастика.

Вот мы и беседовали… А что ещё делать? Есть нечего, спать некогда. Я только урывками, в полглаза, а он вовсе не спит. И да, есть уже хотелось зверски. Головастик давно сожрал кусок ламинарии, что оторвали в виде трофея.

– Гадость, – резюмировал он, проглотив кусок ленты почти не жуя.

– Да ладно, – удивился я не шутошно, – С каких это пор боевой пет, что жуёт даже камни, стал разбираться во вкусовых оттенках?

– Вот, потому что Головастик ест всё подряд, а не только вкусное, он может оценить вкус объективно.

– Хе-хе…

Но, как бы то ни было, мы вскипятим и испарим озеро раньше, чем умрём от голода. На седьмые сутки уровень воды едва заметно понизился. Совсем чуть-чуть, но это говорило о том, что озеро не подпитывается от постороннего источника. Этого я, если честно, очень сильно опасался.

Да, вода уже парила по всей поверхности. Пар поднимался куда-то вверх и в своей основной массе исчезал безвозвратно. Но часть его оседала на прохладном каменном "пляже", конденсируясь в капли, лужицы и тонюсенькие ручейки. И на нас тоже… Потому сидели мы мокрые, голодные, злые и решительные.

Ламинарии же впали в дикий раж! Слабое бурбуление давно переросло в непрерывное кипение. Ленты бешено извивались, хлопали по воде, загребали её, всё искали обидчиков. Не знаю, чем они видели или чувствовали, но самые длинные отростки пытались дотянуться до нас. Но мы тоже не пальцем деланные, устроили точку воздействия на равноудалённом расстоянии от двух крайних. Иногда я постёгивал особо длинные ленты своим кнутом, что только бесило ламинарий ещё больше.

На десятый день вода упала на полметра, и её температура достигла градусов девяносто. Не кипение, но очень горячо! Ламинарии уже сутки, как затихли и только изредка вяло ворочались на поверхности воды. Цвет у них стал розово-блёклый, сами они разбухли и имели очень печальный вид.

Ещё через два дня, я принципиально решил довести дело до радикального конца, уровень воды упал ещё на метр. Вскипятить её нам так и не удалось, но это уже было не важно. Ламинарии, что стерегли входы, обнажились почти до половины своих несуразных тел и уже более суток даже не шевелились. Мы пропарили их всех до полной готовности на "паровой бане". Хотя это, конечно, не паровая баня, но вряд ли ламинариям от этого легче – сварились окончательно. Все четыре.

– Чтож, пора, – вздохнул я, когда вода остыла до приемлемого уровня, – Пойдём посмотрим, что нас ещё ждёт.

Ламинария, закрывающая полукруглый каменный проход, который еле-еле проглядывался из-за её туши, вид имела бледный. Точнее бледно-розовый. Множество длинных отростков-лент раскинулось по воде без всякого признака жизни. Самая главная часть этого хищного растения представляла из себя огромную многослойную шишку, сильно похожую на кочан цветной капусты. Поперёк шишки, во всю её ширину, зияла полуоткрытая пасть, полная зубов-игл. Из неё даже вывалился длиннющий склизкий посинючий язык, усеянный присосками и с когтем на конце. И вообще, эта, с позволения сказать «ламинария» – штука весьма здоровенная, справиться с такой в прямом столкновении с нашим порезанным функционалом – шансов никаких.

Подойдя по пояс в воде к этому "печальному зрелищу", я потыкал одну из лент пальцем. Мягенькое, однако. Теперь было хорошо видно, что из кочана помимо лент вырастали изломанные толстые корни, которые, разветвляясь, врастали в камень вокруг прохода. Думаю "на живую" ламинарию оторвать было бы проблематично.

– Зис транзит глория мунди. Так проходит слава мира! Какая бы тварь не была могутная, но мозги рулят. Выкинь это, – скомандовал я Головастику, – пройти мешает.

Когда Головастик двумя сильными рывками оторвал и откинул монстра-охранника, во глубине ниши засиял жемчужным светом очередной портал. Очередной или последний? Хм…

– Вперёд, дружок… – и шагнул первым.

Глава 12

Первое, что бросилось в глаза, когда я вышагнул из портала – это мягкий полумрак, характерный для глубин за тридцать. Сине-зелёный, едва намекающий, что где-то там, в вышине, есть солнце. Полумрак дополнительно рассеивался тускло светящимися малюсенькими губками и актиниями, что лепились на скрученных винтом кораллах. Таких я ещё ни разу не видел. Толстые, гладкие, чёрные… Они словно бивни исполинских мамонтов, вырастая из песчаной поверхности, сходились к центру, образуя некое подобие беседки. Не очень большой, максимум метров пять диаметром. И вся эта композиция находилась в воздушном пузыре, за которым вальяжно фланировали большие, ярко раскрашенные рыбы-петухи, шипастые скорпены, рыбы-клоуны и другие, не менее расписные представители подводного царства. А ещё, во все стороны просматривались надолбы и заросли кораллов, на которых процветала обычная жизнь тропических рифов. Колосились водоросли, цвели актинии, сновали крабы и креветки, ползали улитки и другие ползучие. В общем, мирный и спокойный пейзаж океанского дна, за необычным окном.

Но всё это я отметил лишь мельком! Потому что прямо посредине ровной площадки из белого мелкого морского песка, на подложке из длинных светло-сиреневых тонких полупрозрачных водорослей стояло сокровище! Ну, а с чем это можно спутать?

Большая, овальная ребристая раковина, высотой не меньше метра. Ширина – тот же метр, а длина немногим больше. Сама раковина была того самого перламутрового цвета, который они имеют исключительно внутри себя и никогда снаружи. Но мало того, вся поверхность была покрыта различными растительными узорами бледно синих и зелёных цветов. Настолько тонким и замысловатым, что глаз не сразу различал подробности. И мало того, в "узловых" точках пересечения узоров в раковину были вставлены большие гранёные камни. Рубины, сапфиры, изумруды и даже, местами, бриллианты. В целом, хоть композиция и "кричала", на мой вкус, излишествами, всё вместе смотрелось весьма органично. Мастер, что создавал эту прелесть, был настоящий гений.

И ещё одна, очень существенная деталь пейзажа, которая сразу обратила на себя моё внимание: за раковиной, в противоположном от нас "углу" сиял овал портала.

– Ну вот и пришли… – прервал я молчаливую паузу, что сама собой возникла, когда мы вышли в эту маленькую локацию.

– Это и есть – сокровище бацхвари, Хозяин? – пробулькал Головастик.

– Ну, думаю, скорее всего, сокровище должно быть внутри. А это, так сказать, тара для содержимого, сундук, ящик, корзина… Несколько пафосная, но уверен, Ыке и Круку понравилось бы.

– И что будем делать?

– Отнесём Старому со товарищи, пусть сами разбираются, что там.

– И не будет больше сражений с финальным боссом?

– Мы их, друг мой, похоже уже победили…

… открой…

– Что?

… посмотри, что там внутри…

– Э-э-э…

… сокровище… оно нужно тебе даже больше, чем какому-то угасающему племени…

И тут я понял, что происходит. Замерли плавные рыбы за тонкой плёнкой пузыря. Застыли суетливые крабики, копошащиеся на песке, остановились плавные покачивания водорослей и шевеление щупалец актиний. Замерло непрестанное движение глаз Головастика. Как и он сам. И только я остался в "своём теле". А голос, голос раздавался в моей голове. Не мужской, не женский, но такой приятный, вкрадчивый, обволакивающий, манящий. И такой проникновенный, что я почти поверил – это мои хотелки, мои желания. Я сам так думаю!

Но, почти… И совсем недостаточно чтобы полностью себя же убедить. Тем более там, где до этого и мыслей таких не было.

… сокровище бацхвари – оно такое, что всем подойдёт…

Ментальная атака! Она, однозначно. Но отчего мой ментальный охранник молчит? Уснул, сука такая!

… возьми и ты не пожалеешь.

– Хватит, – спокойно сказал я в пространство, – Ты, кто ты там есть не знаю, прокололся. Я не нуждаюсь в сокровищах бацхвари.

… открой раковину, возьми… Слава, богатство, власть…

– Угомонись, – усмехнулся я.

С каждой произнесённой фразой, как только я осознал, что это навязанные мысли, а отнюдь не мои, голос терял свой завораживающий флёр, свою силу убеждения.

… ты будешь повелевать всеми…

– Заткись уже, – спокойно ответил я, – Тебе нечего мне предложить, голос. Меня не интересуют ни власть, ни богатства, и на славу мне плевать, прикинь. У меня есть всё, что мне надо, и даже больше.

– Ты не хочешь открыть раковину?...

Ну вот, уже и тембр нормальный. И диалог наметился.

– Никакого желания. Это сокровище девятого народа. Оно ему принадлежит.

– Но добыл его ты! По праву победителя ты достоин воспользоваться им сам.

– Оно мне без надобности, у меня всё есть. Тебе нечего предложить.

– Внимание, Господин Мо, – появилась знакомая надпись системного оповещения, – вы твёрдо решили отдать сокровища девятому народу? ДаНет?

Ну вот, наконец-то! Система перестала дурить. А то шепчет в голову всякую хрень. Я так понял, это ещё одно, последнее испытание. Слабенькое, как по мне.

– Не совсем так, – вдруг упал текст, – смотри…

Лёгкое марево подернуло пространство возле раковины, и передо мной материализовалась небольшая кучка костей. Самым целым из всего этого набора был череп. Череп ороос…

– Он не смог побороть свою алчность, – а вот теперь, за сухими строчками сообщения явно стояла Ева, – Он протянул руку к тому, что ему не принадлежит.

– Удивительно, – хмыкнул я озадаченно, – как он смог пройти там, в одиночку, где еле-еле прошли мы с головастым?

– Наверное потому, что он шел свои путём?

– Ты хочешь сказать, что испытание подстраивается под каждого проходящего индивидуально? И шанс пройти его, в таком случае, имеет любой?

– Каждый, любой? – казалось, даже печатные строчки были напитаны иронией, – Теоретически – да.

– Трусы…

– Внимание, Господин Мо. Вы хотите отдать сокровище девятому народу? ДаНет?

Всё, Ева-Система ушла. Осталась Система-Ева. Это только в математике перестановка сумм слагаемых на результат не влияет, а вот в данном случае отличия куда как существенны.

– Да?

Легким маревом подернулись кости жадного воина ороос, и они рассыпались невесомым прахом. Отмерли рыбы. Отмер Головастик. Мир снова синхронизировался с временем в единый поток.

– Это хорошо, что сражаться больше не надо, Головастик уже давно хочет кушать вкусную рыбу, – похоже он даже не заметил, что выпал из реальности на пяток минут, – а не гадкую ламинарию. И мясо, – пара глаз головастого сошлась в задумчивую кучу, – да – мясо тоже. И вообще…

– Тогда, дружок, – я кивнул на раковину, – попробуй поднять.

Головастик шустро облепил её несколькими щупальцами и, не сильно напрягаясь, приподнял над песком.

– Тяжеленькая… – он покачал раковину в щупальцах, – но Головастик справится.

– Сейчас, – отрывая шелковистые пряди сиреневых водорослей, – пару минут подготовки…

Скрутив в жгут длинные и довольно прочные волокна, "изобразил" пояс. Обвязал его вокруг талии и ещё один пропустил меж ног. Получилось очень оригинально, я бы даже сказал – пикантно, но мне ли привыкать к эпатажным "костюмам"? Однако, хорошо, что меня не видит сейчас розовый чебуратор! Этот обязательно что-нибудь бы ляпнул!

– Мда… – оглядел я себя критически, – Но размахивать "хозяйством" было бы ещё хуже.

– Головастику нравится! – пробулькал мой пет, приобретая розоватый оттенок, очень похожий на колер самого Крука.

– Ладно, давай уже на выход, подлиза… Ты первый, я за тобой.

Слегка влажный сумрак и тишина пещеры. Глаза сразу «зафиксировали» удивлённые и даже растерянные морды бацхвари. А ещё создалось ощущение, что они все остались на своих местах и даже позы не поменяли с момента, как мы с Головастиком перешагнули овал портала. Или не показалось?

– Вы быстро, – проскрипел Старый в полной тишине, одним глазом рассматривая меня, а вторым прикипев к раковине, что сгрузил на пол Головастик.

– Быстро?

– Очень быстро, – кивнул он плоской головой – Очень, вошли и вышли! Голые.

– Мелочи… – отмёл я неподдельный интерес Старого, – Потом расскажу.

– Да, – согласно кивнул он и указал слегка трясущейся рукой на раковину, нацелившись на неё двумя глазами,– Это оно?

– Другого там не было.

– Оно… Сокровище бацхвари… Наша надежда на Искупление! И… – он растерянно повертел головой, – что делать?

– Открыть, конечно, – пожал я плечами, – посмотреть.

– Да, открыть, – поежился он, – Я волнуюсь!

– Я отойду…

– Нет, – ухватил меня за руку Старый, – останься.

– Стоит ли…

– Да, стоит. Я чувствую, так будет правильно.

– Тогда не тяни, Старый. Видишь, твой народ уже побледнел от напряжения.

И правда, остальные бацхвари придвинулись молчаливой толпой поближе, хотя и не переходя определённой черты. Да и мне самому было жуть как интересно.

– А как? – повернув один глаз ко мне, спросил Старый.

– Вот видишь, – ткнул пальцем я, – выступ на раковине весьма удобный. Явно неспроста. Потяни вверх створку, она, глядишь, и откроется.

– Открываю,– Старый подсунул руки под выступ и замер, негодяй.

– Открывай!

– Открываю, – облизнул он плоскую морду длинным языком.

– Ну давай уже…

Он только чуть приложил усилия, а створка возьми и легко поднимись! Откинувшись вертикально вверх, она замерла, отражая внутренней зеркальной поверхностью наши искаженные фигуры. А внутри раковины заклубился золотистый туман, медленно истекающий и растворяющийся бесследно.

Десяток напряженных секунд и… перед нами, на мягком пористом "языке" предстала огромная, больше полуметра, жемчужина. Идеально круглая, перламутровая, с радужными разводами.

– Ва-а-а… – челюсть Старого отпала! Наверное, он ожидал чего-то другого.

Честно говоря, и я ожидал всего чего угодно, но не этого. Не знаю, правда, чего, но не огромной жемчужины. Как она поможет девятым в Искуплении – не знаю. Хотя тут же везде магия. Может, и она волшебная?

– Жемчужина? – Старый растерянно повернул ко мне плоскую морду.

– Я бы сказал – жемчужинка! Симпатичная такая…

– Внимание, Господин Мо, – вдруг на нас на всех обрушился голос сверху, – Хотите назвать – Жемчужинка?

– Э-э-э… – я настолько обалдел, что больше меня обалдели только остальные. Впервые Система соизволила заговорить со мной гласом с небес. Причём, это услышали все!

– Ва-а-а… – отпал челюстью Старый снова.

– Жемчужинка? – переспросил я от неожиданности.

– Принято! – грохнуло сверху.

И в тот же миг по поверхности жемчужины прошли разноцветные волны, она мягко засияла и… – чпок! Лопнула, как мыльный пузырь. И вместо неё на мягком розоватом "языке" лежала, свернувшись калачиком, маленькая девочка. Годика три-четыре. Голенькая, если не считать длинных, даже на вид шелковистых, сине-зелёных прядей пышных слегка кучерявившихся волос. Ох, у кого-то я такие видел!

– Ва-а-а… – челюсть Старого упала опять, но уже на уровень груди. Никогда глаза большого лягуша ещё не залипали в одну точку так долго.

В ответ девочка пошевелилась, потянулась, и села. Веки её затрепетали, она открыла огромные синие, сочащиеся муаром глазищи, и, радостно улыбнувшись во все свои белоснежные зубки, протянула ко мне ручки и отчетливо выпалила: Папа!

– Папа! – вскрикнули мы со Старым в унисон.

– Па-а-па! – подтвердило дитя вовсю улыбаясь, и делая своими маленькими пальчиками хватательные движения, – дай-дай-дай… – Па-па!

Я был в шоке! Нет, правда! Настолько, что может быть впервые за всю свою жизнь в Бесконечной Вселенной использовал опознание на разумном. Магия-то сразу вернулась, как только мы вышли из портала.

"Жемчужинка. Дочь Господина Мо. Божественный ребёнок????????????"

– Что????!!!! – просипел я сдавленно.

– Папа, – нетерпеливо подпрыгнула Жемчужинка.

– Однако… – проскрипел Старый.

Кач-кач, скрип-скрип… Медленному покачиванию кресла вторит успокаивающее и тихое цвирканье какой-то букахи-цикадки в прибрежных кустах. Ночь, звезды, ленивые, практически беззвучные волны, еле-еле наползающие на пляж. Кое-где, в прозрачной воде фосфоресцируют бледными оттенками синего и красного рачки и редкие кальмарчики, что охотятся на нерасторопных. В воздухе время от времени проносятся крупные светляки и лохматые бражники… Ночная жизнь кипит, но это кипение тихое. Покой и лепота…

За спиной, почти неразличимый в темноте, бдит Головастик. А на моих руках, закутанная в мягкие складки живого одеяла, подгон от пчёлки Вики, безмятежно и сладко, как могут только малые дети, спит маленькая девочка. Наружу точит только милая моська. Высокий чистый лоб, посапывающий носик-курносик, ямочки на щеках, несколько сине-зелёных локонов возле розового ушка… Лёгкая полуулыбка блуждает у Жемчужинки на губах, наверное, ей снится что-то приятное. Это хорошо, это правильно. Сегодня для неё был очень насыщенный день. Столько событий, столько впечатлений, столько знакомств…

А вот мне не спится. Какой тут сон. Жду, не может не прийти. А пока, кручу-верчу и всю ситуацию, и её отдельные элементы в растревоженном сознании. И невольно возвращаюсь к событиям прошедшего дня.

Игнорировать протянутые ручки было просто невозможно! И когда я взял девочку на руки, она тут же смачно приложилась к моей щеке слюнявым поцелуем и счастливо засмеялась, словно рассыпали богатую жмень хрустальных кристалликов! И я поплыл… Передо мной пронеслись лица, глаза, улыбки многих и многих ребятёнков, что вот также сидели у меня на руках за долгие, очень долгие годы. Лица своих потомков и чужих, но не менее любимых детей.

Безграничное доверие, искренняя радость, детская любовь так шибанули от хрупкого тельца Жемчужинки, что меня аж повело! Губы сами собой расползлись в довольной улыбке. И словно вспышка меня озарило осознание, это – моё, родное! Мне вдруг стало совершенно всё равно, отчего и как, почему у меня и для чего у меня "образовалось" такое чудо. Да вообще фиолетово! У меня был сын, там на земле. А вот теперь есть дочь! Тут на Океании! Ну, и слава Богу!

– Доча, – прижимая к себе малышку и вдыхая её едва уловимый, вкусный запах молока, -проворковал я.

– Па-а-па, – радостно отозвалась она.

Ну, а дальше началась кутерьма и бомболойло!

Набежала толпа бацхвари, все, от мала до велика! Каждый хотел посмотреть, потрогать. Они хоть и дисциплинированные разумные, но живое сокровище народа даже их выбило из колеи. Думал, что девочка испугается, и хотел было окоротить набежавших, но как бы не так! Она живо вертелась у меня руках и, смело кладя ладошку на плоские морды бацхвари, четко звенящим голосом произносила…

– Квака! Кварри, Квик, Ква!

Всех, не спутав никого, она называла поимённо! Удивительно! Хотя, честно говоря, не удивительней всего остального. Лягуши осторожно прикасались к её ручкам, ножкам, гладили волосы. Замирали, когда она их касалась в ответ, и блаженно подкатывали глаза в кучу. Явно Жемчужинка оказывала на них некое воздействие. Когда я спросил Квака, что это было, он честно ответил.

– Не знаю. Покой, надежда, уверенность, что всё будет хорошо, ожидание чего-то радостного… Трудно выразить. Никогда раньше такого не испытывал так ярко и всё вместе.

Потом Жемчужинка увидела Головастика! Он всё терся сзади да незаметно, явно тоже обескураженный ситуацией. Ведь он часть меня. А тут приблизился осторожно.

– У-у-у! – восхитилась дочь и, издав восторженный визг, она вытянула к нему ручонки и радостно запрыгала.

– Папа! Папа! Дай-дай-дай! Головася! Головася!

Если я и мог кому полностью доверить ребёнка, так это однозначно Головастику. Уж как его любили дети, и он их, мне хорошо было известно.

– Головастый, отвечаешь… – передавая в цепкие щупальца дочку, не смог удержаться я от ЦУ. Хотя и зря всё-таки. Не уронить, не повредить, не проглядеть, а про защиту вообще молчу.

– Хозяин… – слегка обиженным голосом пробулькал он в ответ.

Через десять секунд дочь уже кувыркалась в переплетении щупалец головастого. Качалась, визжа от восторга, на одном, прыгала, как на батуте, на другом качалась, как на качелях! Еще через минуту вся самая мелкая малышня бацхвари повисла на Головастике тоже, и доче стало ещё веселее!

– Ну, слава Ушедшим, пошла потеха, – промокнул я невидимый пот со лба. Честно говоря, мне была необходима некая пауза, чтобы "продышаться". И очень хорошо, что Головастик её дал. – Многофункциональный ясельный комбинат заработал. Теперь можем обсудить ситуацию гораздо спокойнее. А, Старый?

– Да-а-а… – проскрипел он, потирая плоский подбородок, переглядываясь с несколькими другими авторитетными лягушами, собравшимися вокруг меня, – Ситуация…

Оказалось, ситуация весьма запутанная. То, что Жемчужинка моя дочь и что она божественный ребёнок, Ушедшие шепнули всем бацхвари. Что она есть сокровище народа – тоже. И больше ничего! Вообще – ничего! Что, как, зачем? Чего дальше? Но то, что Жемчужинка имеет отношение к Искуплению, не сомневался никто. Я знал даже меньше них. Мне и таких подробностей не "шепнули". И как дальше? Хотя был я уверен, что в ближайшее время кое-кто придет ко мне и кое-что прояснится. Так я и сказал всем – подождём.

А ещё, через какое-то время, остроглазая, если так можно выразится, Квака узрела внутри раковины нечто, чего там явно раньше не было. Уж раковину обсмотрели, общупали и даже облизали тщательно и многократно. Что с ней делать, пока не решили, но, минимум, она станет предметом культа, как никак колыбель божественного ребёнка.

Оказалось, пока мы трендели о высоком и лупали глазами по сторонам, внутри раковины материализовался некий предмет. Ранец не ранец, рюкзак не рюкзак, что-то гибридное. И явно не для спины человека, слишком узкое, лямки странные, а вот для бацхвари – очень похоже. И моё опознание сразу выдало короткую, но ёмкую справку:

"Изомерная пространственная сумка. Уникальный предмет бонусной территории. Принадлежность – Девятый народ бацхвари. Нельзя уничтожить, потерять, отнять.

Характеристики: десять тысяч регулированных ячеек изменяемой конфигурации. Уменьшение веса и размера – 1х100. Энергия – насос природной маны. Номинальный переносимый вес – 10 кг."

Вот так вот! Одна, мать его, тонна! Таких жирных девайсов мне Система не подкидывала. Да и остальным игрокам вряд ли. Уверен. Любит система своих детей, ох любит. Да и правильно. И хоть я немного позавидовал, чего уж греха таить, но порадовался за девятых гораздо больше.

– Это знак, – проскрипел Старый, разглядывая сумку, – Отчётливый знак нам от Ушедших, что мы на верном пути. Эта сумка нам в великую помощь.

Он повернулся и низко мне поклонился.

– Спасибо, Господин Мо!

– Да мне-то за что?

– За всё…

– Так получилось. Делай что должно, случиться чему суждено.

– Мудро, мудро… – проскрипел старый одним глазом смотря на меня, а вторым проникая в глубины сумки, – Постой-ка, – квакнул он, – а не ваше ли это?

И засунув руку в сумку, начал извлекать из её недр один предмет за другим. Мою шпагу, кинжалы Головастика, одежду, пулемёт и всё остальное. Всю нашу снарягу, до самой мелкой мелочи. И даже пространственный сундук, в котором всё это хранилось!

– А вот это лепо! – не удержался я, – Лепо! Не зажали хабар! За что им всем большое человеческое вельми понеже! Хоть и прикольно в сиреневом, – намекнул я на свои экзотические труселя, – но в штанах как-то привычней.

– Нам всё равно, – хихикнула негодница Квака, – хоть вовсе без всего.

– Вам-то да, но есть весьма внимательные глаза, что не преминут разглядеть детально все подробности со смаком. И вот тут я действительно лучше был без всего, чем в этом.

– Это кто ж такие?

– Мала ещё знать!

– Хи-хи…

Кач-кач, скрип-скрип… А вот и она! Только что её не было, и вот, зелёную Сестру слегка закрыло прозрачное облачко, перелив теней, лёгкий аромат лаванды, пришла… Стоит так близко, что протяни руку и можно коснуться. Лёгкие, почти невесомые складки белой с серебристой искоркой, полупрозрачной ткани изображали нечто вроде платья. Тонкий золотистый поясок. Высокая, волосок к волоску причёска. Улыбка, кажется, немного виноватая. Хотя, скорее всего, я себе напридумывал. Или нет…

– Здравствуй, господин мой, – тихо проронили её губы.

– Госпожа моя… – не делая попытки подняться, так же тихо ответил я.

– Ты не добавил, божественная.

– Божественная… – согласился я.

– Я вижу, что ты немного недоволен?

– Что ты, наоборот, счастлив.

– Не врёшь, – хмыкнула Ева, пристально разглядывая меня.

– А что мне врать? Всё так и есть.

– А что такое лицо неприветливое?

– Если неприветливое лицо получит ответы на некоторые вопросы, и не в стиле – закрытая информация, а вполне внятные, то лицо сразу станет приветливым и даже лучезарным.

– Спрашивай. На три-четыре, может пять, отвечу честно.

– Что вообще происходит?

– Жизнь…

– Ева!

– А ты не задавай общефилософских вопросов!

– Тише… – зашипел я.

– Сам тише…

Некоторое время мы помолчали, наблюдая за ребёнком. Спит…

– Хорошо, – согласился я, – будем конкретными. Не стану задавать вопрос, откуда у меня появилась дочь, магия-шмагия, цифровая вселенная, то-се… Спрошу, почему у меня, зачем, и как это соотносится с девятым народом?

– Жемчужинка – божественный ребёнок. Когда она вырастет, станет полноценной богиней. Ниже по статусу чем я, ибо Ева – Мать Всего Сущего, но вторая по могуществу. Она – будущая богиня Жизни. Её самый главный атрибут – вода. Ведь вода, и все её проявления – и есть жизнь. Так уж заведено в этой вселенной. И в игровой и не игровой тоже, – добавила Ева, – По крайней мере, в той части, которая нам известна.

Очень интересная информация, однако. Это я про воду, как основу жизни во вселенной.

– Когда она вырастет, то совершит нечто такое, что дарует девятому народу, – продолжила Ева, – Искупление. Или не совершит.

– Как это?

– Очень просто. Всё будет зависеть от того, какая она вырастет, кем станет. И вот тут многое будет зависеть от тебя. Ты её отец, и воспитывать, в основном, будешь ты.

– Это за какие же заслуги ты мне квест такой подогнала, услада сердца моего?

– Не я, ты сам себе организовал. В тот момент, когда решил помочь девятому народу, – Ева была совершенно серьёзной, – Не просто мимоходом под локоток поддержал, а вляпался от всей широты своей души, всеми своими силами и способностями. Было такое, э?

– Было… – чего уж отрицать очевидное. Не одно доброе дело никогда не остаётся безнаказанным. Всегда это знал…

– А дальше цепь событий и… вот ты уже и отец. Хи-хи…

Ну да, смешно. Очень. И не то, чтобы я против, а в данный момент, наоборот, очень даже рад, и, чего врать самому себе – счастлив, но ответы нужны как воздух.

– Но почему я? Почему отец и всё такое…

– Знаешь сколько девочек, прошедших через твоё воспитание, скажем так – успешны, востребованы и благополучны?

– Очень хотелось бы, чтобы все, – пожал я плечами, – Но это вряд ли. Честно говоря, если напрягусь, вспомню, наверное, каждую, но именно как девочек. За жизнью многих не следил пристально. Только за некоторыми, а за остальными – так, постольку-поскольку.

– Успешны, по вашим общественным критериям успешности – сорок семь процентов! – подняла палец вверх Ева, – Почти половина! Это очень и очень хорошо, господин мой.

– Сорок семь, неплохо, – непроизвольно скривился я, – но это даже меньше половины.

– Это, если не учитывать, что востребованы уже восемьдесят два процента. Надеюсь, ты понимаешь разницу между успешностью и востребованностью?

– Не дурак поди. Не каждая женщина готова рвать жилы, чтобы стать действительно успешной, в понимании современной общественной парадигмы. Подняться на вершину, это надо многое сбросить с плеч. Хобби, друзей, семью, нормальную жизнь…

А когда залезешь так высоко, стоя на вершине, ты вдруг понимаешь, что стоишь один! Тебя обдувают суровые ветра, зябко, холодно и любой шаг в сторону – падение. И нет руки, родной, дружеской, что может тебя поддержать в этот миг. Отказался, растерял, оттолкнул, а то и вовсе – предал… Я видел такое не раз, да. Единицам дано подняться сохранив всё это…

– Из сорока семи процентов, тридцать восемь сумели затащить на "гору" не только себя, но и своё "хозяйство". В той или иной мере, но смогли. Пусть не все "горы" оказались Эверестами и Монбланами, и тем не менее.

– Ого! А вот это приятно!

– А знаешь, сколько девочек считают себя благополучными, в том самом, в женском понимании? – хитро улыбнулась божественная.

– Удиви.

– Девяносто восемь процентов. И, заметь, все отмечали твое самое непосредственное влияние на такое положение вещей.

– Это… очень приятно, не скрою, да. Однако, – спохватился я, – откуда такая выборка? Многие, увы, умерли гораздо раньше, чем появились вы.

– Господин Мо, – улыбнулась Ева, – к тому моменту, когда ты стал оказывать влияние на молодежь, как учитель, уже вовсю цвели и пахли информационные технологии. Нам удалось отследить практически всех, так или иначе, твоих воспитанниц.

Вполне такое может быть, мелькнуло у меня в голове. Себя я стал проявлять как "учитель жизни" в конце двадцатых, а в то время всяческие соцсети, архивы данных и информационные банки функционировали весьма активно. Можно сказать, каждый был взвешен, оценен, измерен.