Текст книги "Война на пороге. Гильбертова пустыня"

Автор книги: Сергей Переслегин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 40 страниц)

– Ну здесь, – вздохнул Владлен, – флеш-революции – это ресурс. Относиться к ним по-другому и планировать по-другому. Планирование операций. Операция не более суток. К 2015 году молодежи флеш-поколения будет лет по 25, и они, если попали на войну, обрадуются умереть играючи. Интернет будет использовать метафоры, или ключи сленга, их будут понимать члены домена, а остальные – ни фига. Возьмем язык и переведем его два раза с одного на другой.

– Ты говоришь про другое, далекое, а меня интересует пропаганда... Каким способом станет происходить воздействие на противника при появлении Интернет и флеш-свя– зи, а не как будут формироваться терра-группы – это я и сам знаю.

– Как вести пропаганду, то есть?

Сс+лил– Тц&слт»н. Елшл Г1е+сслегм*А

– Да. Думаю, будут укороченные рекламы. Типа как начинали в 2000-х: «Где жена?» Косвенная реклама. Это возродится. Утроится. Это – толковое НЛП. Неформальные и нетипичные рекламы. Будут использованы детекторы правды через Интернет. Проверка сотрудников и партнеров на лояльность. Пока это фигня. Но они будут более простые. Поэтому и опасные. Встроенные детекторы на своих и чужих. По семантическому ряду можно будет вычислить наших и ваших. Эдакий мобильник с одной кнопкой. Будет много психотропных средств: эйфорики и депрессанты, можно будет или подсадить на информационные качели или распылить в виде спрея. За деньги наработать количество якорей, что нужно выпить, чтоб более никогда не заниматься классовой борьбой. Особое внимание будет к нейролептикам. Расцветет твое НЛП махровым цветом. Американе превратили эту технику в манипулятивную технологию продаж, оно вернется монстром. Психосинтез и гештальт там всякий – загнется. Все же дураки. Не до кармы и гармонии всем будет. Мир семантически кастрируется. Распределение на Джи и Кжи будет иметь место.

Владлен оживился.

«Читал!– подумал Гном. – Вот это и странно. Никто из нашего поколения уже не читал, а он читал. Сработали тру– паки. Это факт. Царство тебе небесное, Иван Антонович. Полный коммунизм во всей своей красе!!!»

– Каждый Кжи совершает самоубийство двадцати шести лет от роду, сознательно и добровольно, чтоб не мешать остальным, как ты помнишь, друг мой, по тексту. Все это информационное оружие будет действовать с двух сторон. Это рынок производителя. Придумывают и лупят. Произойдет переход к рынку потребителя. Будут скрываться в архе– типическом слое... А дальше пойдет работа по формированию архетипов. Как сказал великий Юнг...

– Ну ... архетип нельзя сформировать пропагандой...

– Какое житие твое, пес смердящий?..

«Вот гад, все-то он знает!»

– Это, Владлен Оскарович, уровень кодонов из «Солдат Вавилона» некоего Лазарчука. Что, это вы тоже читали, Змей Вы Горыныч?

гишпова пустыня

– Вы оба правы... И Лазарчук, и вы.

– Да мы на разных позициях стоим...

– Это неважно, будет не так... Я считаю, что любая пропаганда бессмысленна. Любая пропаганда – это операция над идентичностью. И то, что сказал Лазарчук, это широкая пропаганда. Я же считаю, что всякая пропаганда против идентичности существует только при наличии трансцендентной рамки, понимаешь меня? Тридцать лет назад американцы могли воздействовать на Союз Советских..., а сейчас уже не могут, и напрашивается вывод: акторами ре– алпропаганды будут те, кто либо новую трансцеденцию нашел, либо ее живую построил.

– И с такими мыслями ты про пропаганду вражескую говоришь? Тебе на крест пора, друг мой!

– А мы не путаем здесь пропаганду и высокотехнологичную инфовойну?

– Время информационной войны закончилось. Сейчас для человека, который верит, что США защищают демократию, не нужно СиэНэНа, нужно просто сказать: «Да, защищают!!! Ату всех остальных!» Остальные находят ошибки, лезут в Интернет, и на них она работать не будет, и кризис пиар-партий как раз эквивалентен этому периоду. Жили-были пиарщики и брендмейстеры да и вымерли, так-то.

– А зачем обманывать всех все время? Та часть населения, которая дала деньги, на них пропаганда и сработала.

– Но им не нужна была пропаганда, им объясняли про интересы.

– Выходит, пропаганда вообще не нужна... Станет частью общего шума. Мы часто говорили про Пророка, я утверждаю, что он появится не как человек из плоти и крови, а как актор пропаганды в Интернете, за кем существует информационная «рамка», и он в шуме заставит слушать свою мелодию. Так люди, получившие новую трансцеденцию, станут акторами пропаганды, они заставят людей менять свою позицию. Так ведь было с «голосами свободы»?

– И что? Люди, готовые сменить позицию, ее и меняли? Нет, голоса слушали почти все. А меняли – не все. Ты берешь интеллигентскую прослойку из «шарашек», а работя-

Тц*смллл4* EMU*.

га ничего не слушал: это для интеллигентов было, а он знал про «клеенки цвета беж и нахальные шпиенки с Бангладеш, поживу я, воля Божья, у румын, говорят они с Поволжья, как и мы...» Бард у нас был...Народный, аж жуть.

– Да, я слышал, Высоцким звали... В КГБ его звали – не пошел. А может быть, выжил бы... Вопрос у меня встал: можно ли оперировать с международным правом?

– Выясняли – можно...

– Но борьба должна вестись не за офисный планктон..., а за мнения...

– Психологическая война в традиционных формах умерла. Труп пропаганды был похоронен вместе с Януко– вичем. А то, что ребята с военной кафедры еще не знают, ну пусть их...

– Будет новая война и ее акторами будут Пророки...

–Да, будет демонстрация силы, чудак, для тех, кто не понимает – вот сила, а вот кормушка. До такого уровня сегодня упала некогда культурная Грузия, и у нас в России такое сознание у многих надолго сохранится. Примитивная такая пропаганда в лозунгах: Вперед! За Родину! Бей гадов!

– Но есть и второй уровень. Вот ты, Гном, читаешь, скажем, или слушаешь очередного «овского» политтехнолога, и тебе дурно и от отсутствия совести у оратора, и от мыслей его. А дурак-то ты. На пропаганду попался... Подействовало.

– Нет, я беру пистолет.

– «Нет» твое, это от другого уровня... Если есть сильная прослойка когнитивных людей, то для них мультимедийная пропаганда теряет смысл, для индустриальных смысл ее остается, а для традиционных народов нужен лозунговый вариант. Вот и вся история.

– Для постиндустриального мира будет работать некое трансцедентное ядро, я думаю... Но ты не слышишь меня. Не будет никакой эры Пророков. И для нашего измеримого пока сознания когнитометр пока не изобрели, а неназванного объекта не существует.

Владлен рассмеялся.

Подошла официантка с улыбкой мадонны. «Откуда Владлен знает в ночном городе забегаловки с такими девчонками? Они даже знакомы... Ну-ну».

ги/шмт пустыня

– В ведре с ипритом волокли портативный когнито– метр, – заржал Гном. Девушка вздрогнула.

– Кирилл мне как-то сказал, что существует понятие «справедливое общество» для традиционной фазы – Ислам. Там диалектика «праведно – неправедно». Индустриальное общество создало марксизм – мол, не эксплуатируй рабо-. чего бесплатно, отозвался Владлен. «Он даже не дотронулся до девушки, смотревшей на него во все глаза. Вроде и не монах!»

– Никакая зараза, Агнец, не написала для нас ни Капитал, ни Манифест, и сами мы тоже еще прогибаемся под этой задачей. Игорь, что ли, напишет? Так что учебника мироустройства в когнитивном мире, друг мой, причем справедливого мироустройства, – нет, как нет. Хотя можно поискать, конечно, некие аналоги в глубинах китайской истории. Там, буквально, принято было мудрецам не именовать свои творения, дабы не опозориться и не прославиться – и то, и другое стыдно, – а просто передать информацию. Так, чуешь, Владлен, в Интернете скоро объявятся акторы, которые будут публиковаться анонимно, их соберется счетное число, и их и будем читать (или писать) мы, а не литературу эту массовую. И сам факт появления такого анонимного феномена будет аналогом твоего пророчества, и никто не сказал, что оно будет одно. Гляди, какой я умный к пяти-то утра.

– Скажи, пожалуйста, какое отношение все это имеет к пропаганде?

– И что, потом ты меня отвезешь баиньки? Скажу... На грани вещей литературных будет складываться образ мира, и люди будут читать то, что не авторизовано. Безярлыковое счастье для всех, так-то.

– Будет бренд «аноним», как считаешь?

– И твоя свобода, лорд, будет полдня зарабатывать на хлеб, а по вечерам писать великое...

– Фаз три, а пропаганд больше... Я ничего пока не планирую про когнитивность далекую, я имел в виду время барьера... У нас будет время, когда нельзя будет делать пропаганду фазового характера, потому что границы фаз будут проходить через одного человека. Пакистанский крестья-

Ct+vui flt+tCMKMi Emm. (]с+имьм**

нин с телевизором, Интернетом, «стингером», мотороллером и Аллахом...

– Он что, у тебя задумывается, твой крестьянин? Чем? Меня терзают смутные сомнения про его «думать»...

– Ну, он всегда думал об исламе...

– Нет, он думает про тетку, детей и про «пожрать» в традиционной фазе.

– У человека могут возникнуть очень постиндустриальные мысли...

– Он пойдет и выкурит гашиш, раз что-то накатило. Помнишь «Илион» Дэна Симмонса? Забавная вещица и правдивая. Не читал? Там вполне себе уверенный аграный, но воинственный полубог Одиссей пропихивает доведенным до постиндустриальной ручки людям умение жить.

– «Все это ботва: семья, род – и конец атлантизму, ура» – считают современные семнадцатилетние. Их Интернетом не возьмешь. Водопровод – не соблазняет. А Мухаммед, кстати, тоже вначале кричал: я прост! – и не хотел быть пророком. А пришлось. Так и детишкам придется что-то свое хоть из пальца высосать, хоть из атомов собрать.

– Да ладно, конкретная задача собирания исламского мира приведет к формированию исламского социума. Но относиться это будет уже к постиндустриальной фазе, и они будут пропагандировать анонимных пророков.

– «Случайный пророк!», «Внезапный пророк!» – доложу об этом шефу...

– Я бы вернулся на шаг назад. В условиях горячей войны пропаганда не изменится...Останется вечное и неделимое: «Они уничтожают женщин и детей!»

– Кстати, возможно, сделают биооружие, действующее избирательно на мужчин и на женщин...

– Уже используется—лечение лазером. Для мужчин, вроде, зеленый лазер, а женщинам – красный... Наоборот – опасно...Изменится, по всей видимости, контрпропаганда внутри государства. Глушилки останутся. Отсоединение от левого Интернета, например. Все истеблишменты завидуют опыту Китая.

– А коммерческие?

– Взорвут! А потом извинятся.

гильбертом пустыня

– И пришлось им рвануть несколько бомб на орбите, – патетически воскликнул Владлен.

– Во-во... И тарелку-то спутниковую за пазуху не спрячешь... Недолго назвонишься...И штраф бывает. В общем, хана постиндустриальным китайцам. Вернее, Ханьцам. Нечего впереди паровоза бежать, у них в коммунистической стране – индустриальная фаза, и точка. Можно, конечно, сделать ключевые точки выхода на западные сетки. Грохать кабель не выгодно. У кого-то нужный трафик останется. Ну, у нас в России тоже Ефремов был с Лири знаком, и переписывались они спокойно через «железный занавес».

– Что, Китай проиграет в том, что отключил, например, католиков?

– Да, друг мой, это големная реакция. Чтоб все в ногу. Запрет краткосрочный. Единицы лет. Огромное желание «поставить гидру под контроль». Я уже знаю и такую страну, которая повесила «железный занавес» сама себе.

– Что, вводим в документ понятие «новый железный занавес»?

– Да он уже есть. И их будет много... Вот США дошли до полной ручки... Девушка в ЖЖ в состоянии, мол, аффекта написала: ненавижу Дж. Буша, умер бы... Пришли дяди из ФБР и сказали: «Некрасиво...» Чем тебе не Китай?

– Это формальное противоречие к поправке.

– Она регулирует печатные издания... Они же не запретили, они объяснили... И отпустили. По схеме советского КГБ: вы читаете Солженицына, сэр? Это – плохая книга.

– Около пары месяцев назад, я читал, отменили мониторинг «запрещенных-нежелательных» книг и списки тех, кто их читает в библиотеках.

– Странно, что его отменили. Учет в полицейских странах ведется «по определению».

– В странах, где разрешено все, неэффективна пропаганда. Информационное бутлегерство...

– Стоп! Умные слова употребляешь! Молчи и послушай. Будет два сценария: сценарий сохранения глобализации – падает роль пропаганды. Разрушается глобализация – растет пропаганда. При этом структура ее изменится. Станет

Ctfaui UВАША flt+есмль***

работать с «кодонами» – драконами информационными – и архетипами, драконами ручными.

– А как ты конкретно предлагаешь влиять на архетипы?

– Книжки с нестандартными Сценариями. Апеллирую к тому же Лазарчуку. Ну, и игры в Божий промысел на территории отдельно взятой страны.

– Это повлияет на идентичность?

– Смотря, что такое архетип в твоей редакции?

– Это метафора коллективного бессознательного, воплощенная в личности и записанная на соматику...

– Это можно менять. Музыка – один из лучших примеров. Видеоряд «Звонка»... Молодцы япошки. Закодировали весь мир. Блюз, кстати, – это стратегия поражения. Джаз – это американская модель успеха.

– Джаз – это музыка шизофрении...

– Это музыка негров...

– Это делается давно. Мы пока не создали музыку... Или не услышали, что звучит с небес. Архетип – получается такой смесью культурно-родовых программ, помноженных на эффекты территории. Причем тебя могут перевезти в младенчестве или родить в небоскребе. Еще зимние и летние роды имеют значение, а также звезды и определяемые ими пласты культурные, которые всколыхнулись, вдруг, при твоем рождении...Ну, в общем, какие Феи рядом стояли – играет роль. Архетип – это самый крупный сценарий... Или даже коридор...

– Тут я в самолете из Киева летел, читал некоего Само– хвалова «Психический мир будущего». Там воспоминание об истинном сценарии есть возвращение истинной программы, но не выход за ее пределы.

– Человека можно менять и по Лири, индивидуально, посадить в мешок и менять, но в рамках общества этого пока сделать нельзя.

– А ложный аттрактор? Если кто-то хочет проковырять ложный аттрактор, развилку и слиться в нее, и общество поманить?

– Можно – для узкой прослойки... У меня есть ощущение, что японцы давно работают в этой области. Меня это

гишпш пустыня

даже пугает... У нас пока нет возможности создать и социо– лизировать такое...

– Они играют в построение новых сюжетов или – как родиться в одном, а умереть в другом... без точки смерти. Но они существующий Сюжет пока не меняют.

– Проще показать определенному количеству людей, как из него выйти.

– В Европе Гроф близко подошел у этому. Ялом это озвучил... Красиво пишет, жулик. Гроф всю жизнь посвятил переходу в другой Сюжет: все гештальты-де нужно завершить, а жизнь оставить... Только мало кто справился с «бессмысленностью существования»...

– Ну, это т«-загнул...Они жить-то не перестают, осознав бессмысленность.

– Неправда, сударь, бесцелевой стратегией никто еще не овладел... То есть, я бы об этом знал.

– Это ты сказанул. Выходит, на наш уровень сознания «бессмысленность существования» проектируется как создание «бесцелевой стратегии»?

– Нуда... Японцы, кстати, решили еще проблемы смерти и одиночества. Ни мы со своим коллективизмом, ни американцы со своей уникальностью не держим «рамку»: «человек по жизни идет один». И важно то, что он при этом живет, ест, любит, творит, решает проблемы и отступает, если ему не по зубам: Левиафан насел, «кодон» или что-то еще...

– А я вообще не считаю это проблемой... еще там у Ялома твоего значилась свобода... Никто не знает, что с ней делаешь... А что касается одиночества, то будущее человеческое мышление, на мой взгляд, коллективно, иначе, что мы с тобой делаем уже шестой час? Меня, знаешь ли, занимает, как проблему композитной психики узкоглазые решают. Они уже определились про бессмысленность, свободу. И смерть!!!

– И мы подбираемся...

– Пока у нас получается экстрасенс с неприятностями на работе... Был рад побеседовать с тобой о вечном.

Наутро Гурия проснулась в мурашках. Всю ночь она бредила японскими мультиками, в которых ей не удавалось

Сцльи. Г?Цлелммк, Елшл

отыскать двух одинаковых персонажей, а это было почему-то необходимо. Иначе – смерть. Она гуляла, поговорила с Игорем, встретилась с Белкой и даже пошла с ней на концерт. Чтобы уже не возвращаться в этот дом с остатками глобальных войн и полуразрушенных, но не побежденных ТНК.

Гурия любила музыку в наушниках, она хотела быть с ней одна. Видение оркестра пугало и раздражало ее с детства, когда бабушка в пять лет сказала, что она, Ася, вырастет и будет играть в оркестре. Ужас. Она видела себя только дирижером.

Она попала на этот концерт в дурацком Ленинграде. Который недолюбливала с той самой поездки... Впрочем, сейчас ее жизнь изменилась к лучшему.

Молоденькая японка, похожая на зеленую стрекозу, раскачивалась в такт виртуозному Темирканову и играла так, что у Гурии два раза наворачивались слезы, а у Владлена был отрешенный вид, словно он сам сочинил эту хачату– ряновскую игрушку 40-х годов и теперь недоумевает, что сделала с ней в XXI веке маленькая японская ведьма в зеленом при полном зале...

– Я слушала японское соло с русским оркестром, – сказала Гурия вечером Игорю, – это нечто, мне показалось, что Вавилонская башня собирается под чьей-то палочкой. И это не русская дубина...

– Не фантазируй!– ответил Игорь,– Приезжай. Бубуш– ка привезла мне Мишку, а у него какие-то пузыри на щеках. Что-то мы не то съели.

– Дураки! – сказала Гурия и повесила трубку. Владлен сидел рядом и смеялся. Белка умильно строила ему глазки. Белка работала редактором, она не вышла замуж и бросила своего мальчика из военмеха, а в остальном – не изменилась.

– Японцы скоро окучат нас всех, сударыня, вы были нашей последней крепостью..., – Владлен поклонился Гурии. Белка вытаращилась.

– Белка! Ты баддеешь! Может быть, я вас оставлю обсуждать наши японские сказки, а сама посплю и поеду с утра в Москву лечить аллергию у Мишки? Не верь ему только, Белка! Он влюблен в жену своего шефа...

гильбертова пустыня

– Это ради карьеры, – отозвался Владлен, – ничего личного.

– Паяц, – заключила Гурия, – впрочем, мне все равно, я только хочу сказать вам, Белла Арнольдовна, что манерам всю эту гвардию научила я. До этого они с женщинами не знались, собирались «голубым клубом» и говорили о трупа– ках. В общем – некрофилы...

– То-то за одного из них ты вышла замуж, – фыркнула Белка.

– Ну, это из-за карьеры, – рассмеялась Гурия. «Она, пожалуй, подойдет Гному. Владлен для нее слишком шикарно. Жаль, но – так», – подумала она.

– Дурочка! Не ходи с ним, – заявила Гурия. – Вместо личного счастия ты будешь открывать новые проблемы пресловутого Гильберта и искать критические когнитивные технологии, которые спасут нашу цивилизацию от вымирания. Этот Гильберт – не маг и чернокнижник, как ты подумала, а ученый математик, который задает людям задачки с того света.

– Вы преувеличиваете, Анастасия, – отозвался Владлен. Внутри у него все смеялось, – и роль Гильберта в истории, и нашу мужскую упертость.

Фотография на стене (4)

2005 год

Еще совсем недавно, между событиями на Украине, Польшей и Нижним, в случайный счастливый выходной, Первый сидел в кресле на веранде, там пахло дымком... Непревзойденная редкость бытия. Тихо и комары. Он читал текст, подсунутый Машкой. Сама она ушла в комнаты второго этажа и затихла где-то с Маринкой в делах и детях. Ее муж, огромный немой мужик, вызывал у Первого чувство судьбы. Он возился с огнем и шашлыками во дворике. Похоже, в мужской работе всех видов он не знал себе равных. Он выбрал себе самую крошечную женщину-майора из всех знакомых Первому майоров и, похоже, совершенно доволен этим. Начальство более чем приветствовало этот союз

Сцльи Елтл Цц&смльм.

бывшей таможенницы с известным разведчиком. Разведчик был на пенсии с 37-ми лет, и не было видно, что тяготился этим. Он был похож на тургеневского Герасима, идеальный вариант для уникальных операций, которых на его счету было три, и все успешные. Первый не знал даже того, в какой стране Герасим проявил свой немой талант.

Текст, лежащий перед ним, был странным, как, впрочем, и то начало, которое Маша показывала ему полгода назад. У Первого было такое впечатление, что он читает и в это время уже – все кончено – он не успел предвосхитить, а остальные еще что-то празднуют. Дурацкое чувство непризнанного Мага.

«Роджер был в восхищении. Он бш готов возложить лавры, но не видел здесь никакого оным аналога. Он еще не забыл своего Доннерджека, потому что не знал, что по правилам здешнего миропорядка должен был забыть земную жизнь через сорок дней после того, как покинул тело. Честное слово, если бы здесь был какой-то "управляющий орган ", все новички выполняли бы правила. Но управляющих он не встретил, монстров и незнакомых структур было сколько угодно. Своих – никого. Способы передвижения он плоховато, но освоил. И тут такое? Музыка сфер, завернутая в адекватную упаковку и посылаемая на землю, словно DVD какое, или какой и у них там сейчас новый стандарт?А он-то, дурак, на земле решил воплотиться в текст. Вот лох-то бездумный! И как он этими текстами с небес разговаривать будет, ждать, пока Мухаммед отыщется ? Так это эпох пять прохлаждаться в стратосфере нужно. И не докричаться можно. А этот япошка, надо же. Залег в музыку и созывает своих фавнов прямо на Земле. Те пляшут, вот тебе и роль личности в истории, не чета нашим.

Процедуру знакомства и встречи Роджер еще не отработал, то есть были попытки задружить с монстрами, но искрило, жгло и отпущенная ему вечность, что-то вроде земной жизни, стремительно растрачивалась. Хотелось, прежде чем распасться, поиметь какой-то иной контакт, ну хоть взаимообмен произвести, что-ли.

Сквозь ядро потек в него джаз, бодрый, как Америка 60-х. Это был добрый знак коммуникации, если бы Роджер мог, он

гильштш пустыня

бы прослезился. Желязны подобрался поближе и ответил парой блюзовых композиций, решив, что такой способ общения ему приятен, и уже можно спросить музыканта «кто ты ?» не таясь, потому что едва ли будет делать из этого тайну существо, не чуждое земной музыки, но уже покинувшее землю и, возможно, давно. Предчувствуя легкую беседу со смехом и искорками воспоминаний, он подлетел совсем близко к объекту: прозрачному, плотному, перевитому кольцу с хвостом, словно завязанной на манер скрипичного ключа нотной записи. "Что ж!Эстетично", – подумал Желязны и вспомнил, что о своем образе за этот земной год он так и не позаботился и торчал во все стороны сгустками волокон вокруг слабо прикрытого от воздействий ядра.

– Янки!—уловил Роджер что-то вроде речи, – Русвельта! Капута! – словно в детском дурном стишке услышалось ему, стало тревожно, оболочка вокруг ядра неплотно с зазорами, но села в оборону, обнаружив даже некоторую связность, прикрывая запасы бесконечности, включив локацию, в общем, приняв тот немудреный набор мер, которому молодой небесный объект учится рефлекторно, обнаружив вокруг плотное движение и разносортное существование, небесных тел разной тяжести, плотности и амбиций.

– Поздно! Защита сработала поздно. Нырять через время он еще не умел. Во все небо распласталось перед ним изжелта туманное облако, жуткое, как раздутый под микроскопом кишечник больного дисбактериозом. Если этот музыкальный придурок носит с собой эгрегор уровня 17, тоя, похоже, сейчасумру дважды. Его приняли за Рузвельта?Вот это новость. Интересно, за какого? Масса обволакивала.его, и он вспоминал машинально, обрывками, хотя ему казалось, что он снова в теле человеческого существа. Группа Лэнгли... ВоттеиЛэнгли. "Вот идет веселый Дигель... вдоль по рейнским берегам". Желязны не отреагировал на то, что отсос бесконечности включился, и отростки, ставшие его временной и полюбившейся плотью, пусть и немного электрической, мягко отрывались и уползали в область громадины вселенского желудка. Правильно! Если кровь выпускать в ванную и медленно, это совсем не больно, как уснешь. Вот гады! Неужели они оставят мне сознание и память! Сволочи! Кто ж это, черт вас возьми, и разнеси в прах эту мер-

Ctfuui TftfrtMvu** EMM Ацлсмльм

зятину!Азии -и—мо-о-о-в, где ты, старый пердун, ты что нам обещал Второе, мать твою, основание и-и-и...

Эгрегор, который объект "Адмирал" 1943-го года издания, призвал на деструктуризацию зазнавшегося янки, в сущности, представлял собой японскую национальную идею, обросшую за годы пребывания в стратосфере моллюскообразным панцирем из бесконечностей случайных лохов, которые, балансируя на обрывках воспоминаний о своих жизнях на земле, стремились всю свою бесконечность утилизировать на пользу какого-нибудь знакового ряда, который вдруг да и проявится озарением на грешной планете Земля. Эгрегор собирал души без особого разбора. Национальный признак интересовал структуру в последнюю очередь. Воспоминания об американском, российском и германском прошлом падали вниз и сгорали в атмосфере, создавая в головах людей, на земле живущих, чувство обреченности за тот или иной народец. Эгрегор был коллекционером. Особливо японский. В стратосфере ему мало кто мешал. Российский брат по структуре и задачам таскался где– то по высшим сферам, возрождался и трансгрессировал сквозь черные дыры, связь с русскими душами не поддерживал и только вываливал иногда на головы несчастных "прихожан"мусорные сказки о Марсе, судьбе-индейке, миссии махатмов у Ленина и величии русского Духа.

Ямамото, став текстом музыки, давно понял, что русские победили их, японцев, и улетели полвека назад, а оставшиеся души – пусть поделят по-братски более приземленные властители. С американским нацпроектом они играли в небесный биллиард и выигрывали случайно перехваченных душ другу друга.

Азимов перестал беспокоить его. Этот четко был ориентирован на индивидуальную стратегию. А Ямамото предпочитал союзников. Он расплатился бесконечностью и стал звукорядом за то, чтобы еще раз сыграть на мировой шахматной доске этой цивилизации за Японию, и его не интересовал результат; победы и поражения казались одинаковыми выбросами энергии, а вот игра и ее ход, структура и эстетика завораживала, оставляла нечто срединное между жизнью и смертью себя и целых народов и не могло не вдохновлять, как вдохновляет развитие во имя чистоты эксперимента. "ЖиГИ/ШРТШ ПУСТЫНЯ

телей нет, но законы вашего мира неукоснительно соблюдаются". Ямамото не боялся слиться в общий котел, стать половинкой чужого пазла, забыть, реструктуризироваться, он пока избегм всего этого и готовил свой план, отчетливо сознавая себя мальчишкой, сидящим в песочнице с деревянными солдатиками. В небесной песочнице. Девочка-медиум вполне сносно транслировала его музыку в управление войсками. За последние 5лет, очень короткий для небес срок, он внедрил свою музыку в каждую из земных стай. Коллективный разум земных существ при жизни ему был чужд, но он забыл об этом. И композитная психика его вооруженных группировок воспринималась им как обычное явление. Мелочь. Должны же они достигать чего-то сами. Вот – придумали игрушку.

Азимов явился. Ямамото прятался за плотным ковром со– телодвиж'ений японского эгрегора и наблюдал, как тот осторожно пытается отщипнуть у Монстра то, что осталось от товарища».

В его «умном танке» не хватало нескольких позиций. А без них танк, вестимо, не поедет. Не было также и осмысленных команд относительно направления движения. А время разбрасывать заколдованные камни в чужие вотчины стремительно проходило. А собирать нужно было сразу несколько разных аналитических групп с их же «рабочими лошадками», то есть терра-группами. «Лошадки» должны были пастись до времени: учиться, работать, расшифровывать тексты и считать балансы, рисовать графики и лепить политические бюсты, а потом вдруг повернуться всем вместе – и в галоп, куда велят аналитики. При этом бесшумно и тайно.

Группа Горского фактически работала на него. Там только Гном гнул свою линию, и на него не было авторитета возраста или служебного положения. Не хватало пророков и менеджеров по пророчествам. Не хватало банальных адъютантов всем аналитикам, желательно «преданных без лести». Не хватало времени на латание общего информационного поля и подтягивание нижегородских, которые все время отставали. Не хватало транспортного мобильного ресурса и денег. Все время. Не хватало культуры привлечения разовых «спецов» и механизма их отправки обратно на их рабо-

Т]е+имли4* Елшл Tjt+имльм.

чие места без стресса: «никуда не уйду, глоток воздуха дали, сволочи, и выгоняете!» Не хватало глотков воздуха и дыхания «рот в рот» с другими группами. Не хватало других групп с другими ответственными за их жизнь и спокойствие. Не хватало спокойствия. Не хватало Машки на все города и все командировки. То есть не хватало клонирования. Не хватало узлов должностной решетки, пропускающей «свои потоки».

Была музыка. Самодействие. Игра. Юмор. Доверие и огромное количество совершенно ядерных мозговых извилин. Были книги, связи, нити, тризовские способы преобразования информации в приказы, несколько приличных должностей и статусов и несколько по-настоящему живых отцов.

2006 год

Сначала умрет Шекли. За ним Лем. Китайцы устроят беспорядки, используя телефоны, и термины «мобильная революция» и «флеш-моб» станут частью демократии в действии. Демократий разовьется много: полевая, кочевая, электронная и «от сохи». В этом мире Первому останется стиснуть зубы и шагнуть вверх по служебной лестнице, бросая трофеи своим, чтоб сохранили до времени. Свой отдел он сохранит, Маша вернется, а питерская «Леди-Мэр» за– сотрудничает с Китаем, как родная династии Ли. С китайцами мы всей страной вдруг резко задружим, «н на этом мысль останавливается»... Потребуется срочно разбавить отдел, пренебречь институализацией и уйти в некое странное подполье при живых свидетелях, охране и встречах в казенных помещениях с подслушивающими жучками.

Где-то в этом междуречье структурных преобразований и должностей Сергей Николаевич как раз и сойдется накоротке с группой Горского.

В череде смертей, архивы которых приволокла эта странная компания, выделялась подгруппа тех, кто соприкоснулся с Россией и умер при странных обстоятельствах – как сказали бы детективщики. Первый считал, что все мировые сюжеты так или иначе детективны, а мелодраматичность – не обязательная их черта. Как правильно вещала Маринка, сюжет «Тристана и Изольды» и отдаленно не напоминает

гильбертова пустыня

версии американского кинематографа, равно как и не повторяет вполне классическую «байку из склепа» про Ромео и про Джульетту. Но материал был у ребят подобран основательно и развилки всех Сценарных Теней уложены в блок– схему. Да и у Машки он давеча, в прошлом сезоне охоты на самураев, прочел про Азимова...