Текст книги "Война на пороге. Гильбертова пустыня"

Автор книги: Сергей Переслегин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 40 страниц)

Командир "Бурного" обо всем этом, разумеется, понятия не имел, но, сообразуясь с нечеткими указаниями начальства, занял к середине ночи с 4-го на 5-го сентября выжидательную позицию к востоку от Поронайска.

Японское 3-е оперативное соединение в соответствии с планом Корейской операции вышло из Кусиро утром 4-го сентября, проследовало проливом Екатерины и к 4 часа утра 5-го сентября вышло в установленную точку южнее Поронайска. Сразу же, еще до рассвета, начался подъем штурмовых и десантных вертолетов с авианосцев и крейсеров.

В 4.50вертолеты начали штурмовку Поронайска. Катеры встретили ее буквально, залпом "стингеров "ив течение пяти минут сбили четыре вертолета, в том числе один десантный. Вертолеты упали в залив Терпения; ошеломленные внезапностью и успешностью атаки, выжившие пилоты сообщили на свою эскадру, что обстреляны ракетами с русских ракетных катеров и корветов. Это было первое сообщение, которое приняли на "Бурном".

В 5 часов 10 минут командующий 3-м авианосным соединением отдает приказ "атаковать и уничтожить флот неприятеля ", не предусмотренный первоначальными планами. Из четырех десантных вертолетов один был сбит, один высадил десант, два вернулись назад, штурмовые же вертолеты всерьез занялись рыбацкими катерами и траулерами. Это был, конечно, бой неравных противников, тем более что почти все "стингеры"уже были израсходованы. Вертолеты потопили четыре катера, ухитрились сами потерять одну машину от пулеметного (!) огня и в 5.20 получили распоряжение возвращаться на авианосцы.

На "Бурном" слушали все эти переговоры (японцы вели их открытым текстом, так как времени заниматься шифрованием не было, а тонкие устройства для автоматического кодирования выходили из строя при первой возможности) и к 5.24 очертили примерный круг, в котором должно было располагаться японское соединение. Координаты этого круга, довольно приблизительно совпадающие с действительным "местом" 3-го авианосного соединения, были введены в память "Москитов" вместе с заданием выйти в заданную точку и произвести поиск любых крупноразмерных целей.

В 5.25 "Бурный " выпустил четыре ракеты – не столько по противнику, сколько в его сторону, развернулся на северо-вос– ток и стал полным ходом уходить от Поронайска.

Система AEGIS не успела среагировать на ракеты, идущие над морем со сверхзвуковой скоростью, и все четыре "Москита" нашли цель. Один поразил фрегат "Сендай", который затонул около 6утра, оставленный командой. Другой "Москит ", не взорвавшись, насквозь пробил островную надстройку авианосца "Кинисаки", вызвав сильный пожар, который удалось потушить лишь через час. Безопасности корабля это попадание не угрожало, но вся электроника авианосца была выведена из строя, и теперь "Кинисаки" в отношении противовоздушной обороны, навигации, управления своей авиагруппой полностью зависел от других кораблей соединения.

Совсем не повезло крейсеру "Майя", которому досталось две ракеты. Первоначально казалось, что "Майя" выдержала этот удар и даже может держать место в строю, но пожар и крен нарастали, и около 6.15 крейсер стал терять ход.

В это время 3-е оперативное соединение полным ходом шло на юго-запад, в направлении, противоположном движению "Бурного". Японский командующий не мог нарушить рассчитанный по минутам план Северо-Корейской операции: его корабли должны были лишь "засветиться" у Поронайска, но, отнюдь, не оставаться там. Вице-адмирал Комура подозревал,

Qt+JUb. TJtftCAMM* ЕлШЛ

что противник имеет в Охотском море один, максимум, два корабля, но для того, чтобы их найти, требовалось принять вертолеты, дозаправить и перевооружить их, снова поднять. Чтобы найти его, атаковать, вынудить принять бой, требовались долгие часы, которых не было. Решение адмирала, хотя и одобренное высшими инстанциями, стало для оперативного соединения источником больших проблем... но это уже другая история.

"Майя" была оставлена с приказанием постараться добраться до Абасири, а при невозможности спасти корабль – эвакуировать экипаж. Люди боролись за живучесть своего крейсера, и постепенно их усилия начали приносить плоды. Поступление воды удалось взять под контроль, крен уменьшили контрзатоплениями. Однако в 7.15 беспилотный разведчик из Поронайска обнаруживает одинокий горящий корабль, час уходит на согласование, и в 8.30 вертолеты из Смирных с подвешенными бомбами (противокорабельных ракет не было) вылетели для повторной атаки крейсера.

Если бы система ПВО "Майи " была жива, вряд ли хоть один вертолет вернулся домой, но радары "Майи " не работали. Даже в этих условиях японцы сбили два вертолета, но крейсер получил дополнительно четыре попадания, и пожар на нем вышел из-под контроля. Вновь появился крен. В 11.52 крейсер был оставлен командой и в 12.06он пошел ко дну.

"Бурный", ожидающий активного преследования со стороны превосходящих сил неприятеля, отошел в точку пересечения 150-го меридиана и 50-й параллели, где он, теоретически, мог рассчитывать на помощь со стороны 2-й дивизии подводных лодок (в действительности еще не вышедших из Петропавловска). Около 12 утра крейсер получает приказ следовать в Японское море через Сангарский пролив (в штабе ТОФ ждали атаки Владивостока, что же касается маршрута, то там высоко оценили опыт катера "Разлив", да, собственно, более подходящего пути и не было). Во исполнение приказа "Бурный " повернул на юг и, двигаясь по пологой дуге, устремился к проливу Фриза.

Успешные действия в заливе Терпения (Поронайск в 12.30 объявил об уничтожении японского крейсера и даже передал в мировую "сеть" кадры его гибели) подняли настроение командира и всего экипажа. Теперь "Бурный " вошел во вкус войны, поэтому маршрут его был проложен мимо Итурупа, где все еще продолжались бои и откуда поступали противоречивые сведения.

Японцы, как уже говорилось, считали овладение островами Южно-Курильской гряды одной из важнейших своих задач, и превращение Итурупа во второй Гуадалканал в их планы никак не входило. Между тем, быстрой операции не получалось: на Итурупе шли тяжелые позиционные бои, не прекращающиеся ни днем, ни ночью. Особенно мешала японцам тяжелая строительная техника, которую русские использовали вместо танков. В нормальной ситуации ее бы сожгли в течение нескольких минут и без всяких проблем, но после гибели "Асагири" войска на Итурупе лишились тяжелого вооружения и должны были довольствоваться стрелковым оружием. Кунаширская группа, хотя и захватила ключевые точки острова сравнительно быстро, все еще сталкивалась с сопротивлением и всерьез помочь не могла, да и процедуру обратной загрузки десанта на суда с последующей новой их выгрузкой (причалы Южно-Курильска были разрушены, а за Курильск продолжались бои) организовать было сложно да и некому.

В этой ситуации японское руководство приняло решение использовать оставшиеся эсминцы ("Амагири" и "Юмагири") для непосредственной поддержки пехоты на Итурупе, что не было предусмотрено первоначальным планированием.

Утром, сразу после восхода солнца, японские корабли приступили к обстрелу русских позиций, а "Бурный" вошел в пролив Фриза.

Взаимодействие организовано не было: японские корабли искали цели на глаз, а на "Бурном " вообще не знали обстановки. В конце концов, командир крейсера связался с Берковским по мобильному телефону (это покажется невероятным, но "coma" на Итурупе работала, причем роуминг, например с Владивостоком, осуществлялся через Японию) и, разобрав сквозь мат наличие морских целей к юго-западу от Курильска, выпустил ракеты по уже входящей в привычку схеме "вбрасывания", когда ракеты доставляются "куда-то туда, где не то видели противника, не то слышали его" и начинают самостоятельный поиск целей.

Ce+tuZ Те+имлл*н. Елшл Пе+имлм**

На эсминцах понимали всю опасность выдвинутого положения кораблей, самостоятельно оперирующих в неприятельских водах. Ракеты были обнаружены почти своевременно, но "реагировать" было физически нечем: "Си-спарроу", и "Амагири", и "Юмагири" истратили во время сражения у Южно– Курильской гряды. Можно только посочувствовать операторам, которые видели приближающиеся ракеты, но не могли ничего сделать(впрочем, сомнительно, чтобы устарелая ПРО учебных эсминцев справилась бы с "Москитами" и при наличии боекомплекта).

Как бы то ни было, в 5.28оба корабля встретили свою судьбу. "Бурный" же, где ожидали ответные "Гарпуны", скрылся в тени берега в проливе Фриза.

В 5.45 на "Юмагири" произошел мощный внутренний взрыв. Когда дым рассеялся, на воде плавали только обломки. "Амагири" горел от носа до кормы, причем с берега по нему продолжали стрелять. Тремя часами позже, когда командир эсминца уже умер от ран и ожогов, оставшиеся в живых офицеры попытались организовать эвакуацию с корабля, но высадочных средств не было, с берега продолжался огонь (белого флага "Амагири", разумеется, не поднял), и до Итурупа добрались считанные единицы. В 12.14 "Амагири", на котором оставалось еще около сотни раненых и обожженных людей, опрокинулся и затонул на мелководье неподалеку от Курильска.

Проблема заключалась в том, что теперь "Бурный" остался без ракет. Командир запросил Петропавловск о помощи, и там штабные аналитики предложили совершенно невозможную идею: погрузить ракеты с одной из ПЛ 3-й дивизии по схеме "делиться надо". Точку рандеву выбрали в Тихом океане почти на параллели Токио, прием ракет удалось осуществить в ночь с 7-го на 8-е сентября. Против ожиданий, особых проблем не возникло: японский флот находился по другую сторону архипелага, погода была идеальная, а технология, как обычно, состояла из тросов, рычагов и такой-то матери. Затем лодка ушла подводу, а «Бурный», уверовавший в собственную везучесть и неуязвимость, повернул к входу в Сангарский пролив, где и оказался в следующую ночь.

В этот момент боевой маршрут крейсера вновь пересекся с 3-м авианосным оперативным соединением японцев, которое, успешно выполнив боевую задачу в Северо-Корейской операции и оставив для поддержки боевого режима в Корее крейсер "Нати" и эсминец "Савакадзе", поздним вечером 8-го числа возвратилось в Оминато. "Кинисаки" сразу же поставили к стенке местного завода для временного ремонта, остальные корабли встали на якорные стоянки, причем был оставлен минимальный состав команд. Винить японское командование трудно: 3-е соединение, практически, не выходило из боя с начала войны, люди устали. Заявление правительства Соединенных Штатов Америки о признании Кореи– Чеджу означало, что война близится к концу. Кроме того, что могло угрожать кораблям в закрытой со всех направлений тыловой базе?

"Бурный" ничего не знал о 3-м оперативном соединении и полагал, что оно оперирует в Японском море. Около полуночи, однако, на корабли приняли спутниковую передачу CNN, где среди огромного количества репортажей из Кореи оказался и рассказ о поврежденном японском авианосце. Название базы в репортаже не называлось, но сразу несколько человек из команды опознали Оминато.

Командир "Бурного" не стал спешить. Только в 1.00, уже выходя из пролива, он выпустил в сторону Оминато все восемь полученных от подводников ракет. Теперь ему оставалось только как можно быстрее идти во Владивосток и молиться не встретить в Японском море ничего серьезного.

"Москиты " не зря считались практически несбиваемымиракетами. Во всяком случае, система ПВО Оминато и проснувшиеся расчеты на японских кораблях сумели уничтожить только одну. В1.14 по токийскому времени семь ракет поразили цели, и лишь особенностями введенных в боеголовки программ объясняется то, что 3-е авианосное отделалось всего тремя кораблями.

Фрегат "Абакума" затонул в гавани в 1.18. На флагманском "Осими" и поврежденном «Кинисаки» начались сильнейшие пожары. Бороться с огнем и водой было некому (минимальные команды), и уже в 1.20 стало ясно, что авианосцы обречены.

В 1.58 "Осими" затонул в гавани, выступающие над водой части продолжали гореть. В 2.15на "Кинисаки" взорвались боеприпасы, пары топлива или бензина, разрушив полет-

Сцм*. flt+lCMXM* Елшл Пц^СМЛЬНЛ.

ную и ангарную палубы; поврежденный трое суток назад "остров" упал в воду. В 2.20 "Кинисаки"разломился на несколько частей, которые сразу ушли под воду.

А на "Бурном "оставшаяся часть маршрута прошла без приключений, и к исходу 9-го сентября крейсер пришел во Владивосток.

На его боевом счету значилось 2 авианосца, 2 фрегата и 2 эсминца. Крейсер "Майя" записали на боевой счет рыбаков, погибших в заливе Терпения».

«Местность» (7)

Владивосток. 7 сентября

...Пока еще адмирал флота, покривив душой, как-то очень одновременно с сухопутным командующим оставил ему и всей этой группе «полуштатских стратегов» право доиграть то, что военным нельзя доигрывать по долгу службы. Официально боевые действия прекращались и войска отводились... А в реальности Сахалин был наводнен группировками малых войск сомнительного назначения и происхождения, а корабли не могли воспринять приказов, конечно же, из-за отсутствия связи.

С самого начала войны Гном хотел потопить этот несвоевременный «Синано» просто потому, что северодвинские авианосцы, как всегда, не успели к войне, а на что они взаправду годны после нее? На что, я спрашиваю? Рабочие места создавать? Кому? Кочевым народам Юга? Чтоб в Северодвинске сидели и технологическую дисциплину соблюдали? Он хотел убить этот японский корабль и для этого уговорил командующего исподволь, и вывел «лодки», и уже опосля катарсиса гонял их по морю до 21 сентября. Электромагнитные бомбы, нарушение связи. Шторма. «Конечно. Принимаем все меры». Американе дерзко разоблачали. Тут они оказались мастера. Еще бы: сами всегда так поступали. Куда там? Россия закусила удила. До этого момента в истории только им позволялось валять такую мощную региональную «дурочку». Картельный сговор был скреплен кровью. Японцы вякали потом, но ничего не сделали. Понимали, гады, что месть нужно принять сполна. Проглотить хлористый кальций потерь послевоенных. Сами рвались слить своих сыновей в море и посжигать их на чужой земле. Принимали все. Мазохисты хреновы. Можно подумать, сами вели справедливую войнушку... Все четко. Только радости приносило маловато. Работа. Грязная. Век бы в таком не участвовать. Историческая миссия, мать ее растак.

В операциях российского подводного флота для японцев, по правде сказать, несмотря на общий сюжет, было много неожиданностей. Во-первых, и для самих наших подлодок дневной марш тоже не всегда казался очевидным. Потому что такая дурацкая война: все время сидишь без связи, и изволь активировать предвидение и помножать его, что есть силы, на стратегическое искусство. А во-вторых, граница войны, необусловленной аналитически, перемещается в пространстве мысли аж до самых столиц воюющих государств.

– Битва культур, однако, – заявлял Гном.

– Не, – отзывался Игорь, – битва экономик. – Его волновали рыбники, нефтяники, Григорич и его грядущая роль в усеченной войной Курильской программе.

– Я – ваш тыл, – говорил Игорь.

– Ты – наш Ллойд, если деньги еще будут что-то значит, – устало соглашался Гном.

– Будут, будут, еще полвека, по крайней мере...Ты осознаешь, друг, что наша группа поделила регион на зоны влияния: Первый с Кириллом – за политику, Я с Аськой – за экономику, а Ты с Владленом, но сейчас за двоих один, – за войну. Ты в меньшинстве, Гном. Завязывай. Будем становиться олигархами – строить здесь новую историческую общность. От Аськи тебе привет. Ей в Магадане понравилось. Москва надоела – смерть. Трясутся все или буксуют. Здесь будет жизнь. Приграничное, так сказать, сотрудничество с ракетами наперевес...

– Меня пока, Игорек, перевес волнует ... Не в нашу пользу.

– Ну, довоевывай, брат, мост, дороги оставь и крупные объекты не трогай. Нам же и пригодятся. То есть, как нейтронная бомба действуй, чтоб инфраструктура цела осталась.

Qt+vui fle+ujvu** £мн* Pе+имиФЛ

– Ладно, я-то думал, что Сергей Николаевич наш – шпион японский, а по всему выходит, что ты, Горский. Все вы из МГИМО... А операций красивых у меня мало осталось, и с сухопутным хаосом на Сахалинском севере я плоховато связан. Так что к 20-му числу отстрелим там всех японцев с особой жестокостью и напишем книжек про свой геройский подвиг. Мне бы денег, Горский, жене послать. А то все на кофе извел и на самолеты. Командировочных на войне не платят, особливо, если ты майор. Смешное звание. Берут из него в олигархи или как?

Горский вынул деньги и протянул Гному худенькую, но пачку.

– Спасибо, – повеселел Гном. А что «зеленые» еще в ходу?

– Не только в ходу, но и доверие к ним повышается безмерно.

Азиатско-Тихоокеанский регион. 7—8 сентября

Корейцы еще предприняли попытки нанести ядерные удары по Токио и Сеулу своими оставшимися двумя «нук– леарами». Дети! Ракеты были сбиты японской системой ЙРО метрополии и системой ПРО 1-го авианосного соединения. Американцы строили эти ПРО с 2008 года и справились. Индустриальная война против прухи бессильна. Прямо «боксерское восстание» против винтовок. Гному было их жаль. Вскоре маньчжурские войска перешли в общее наступление на северо-корейском фронте. После овладения Хынна– мом, захватом Тэгу и Синьчжу, триумф японцев завершила атака 4-го авианосного соединения. Над Окинавой взметнулся и долго не таял в воздухе ядерный гриб, связь рухнула окончательно и надолго, и некоторое время несчастные корейцы даже не могли, как следует, объявить войну Маньчжурии. Во Владике, наконец, взорвали японское посольство, словно отомстив за своих некровных корейских братьев. Причем, говорили, что сделали это наши, русские. Но там кто ж разберет? Владлен, отвечавший за теракты, считался погибшим. «Они, конечно, мигранты, но все нам свои, как евреи прямо», – выразился мэр.

После войны в перипетиях дипломатических интриг возмущенные японцы будут говорить, что бомба, взорванная

гильб&том пустыня

над Окинавой, была наша. Первый мучительно захочет усмехнуться в усы, чтобы поняли: да, сволочи, наша бомба, но привычка бриться скривит только верхнюю губу на мгновение, потому что японцы – прекрасные физиономисты, а войну в пространстве слов никто не отменит теперь во веки веков. Аминь. «Потому что не волк я по крови своей и меня только равный убьет», – сказал бы Второй и Владлен, вставший с ним рядом в полный рост на том берегу...

Конечно, это была наша бомба. Потому что Окинав– ская операция должна была быть застрахована, а Гном не хотел более терять ничего – только топить японцев. Всегда топить.

Через четыре года Первый позовет его почитать лекции в Нижний и Гном, выйдя на трибуну, скажет равнодушно:

«Истина расположена где-то посередине: "Дзуйхо"и "Оси– ма ", равно как и "Синано", не являются авианосцами в полном смысле этого слова, но и вспомогательными кораблями, предназначенными для поддержки с воздуха малых десантов, они также не являются. Аналогично корабли типа "Асагири" или "Хатсуики" не отвечают требованиям к современному эсминцу, но и к учебным кораблям, не способным к ведению боевых действий, их также отнести нельзя.

Сравнивая силы сторон, необходимо учесть наличие в распоряжении японского флота десантных катеров на воздушной подушке, входящих в состав штатного вооружения авианосцев классов "Осими" и "Рюдзе" (общее количество – 50 единиц). Нужно также иметь в виду преимущество российского флота перед всеми остальными участниками конфликта по скорости, дальности и мощи заряда корабельных ракет.

Конечно, исключительно высокие ТТХроссийских "Гранитов", "Базальтов" и "Москитов" не были секретом для японского командования. Предполагалось, однако, что при отсутствии соответствующей российской орбитальной группировки Тихоокеанский флот не сможет использовать крылатые корабельные ракеты на дальних дистанциях. В этой связи японцы приложили большие усилия к тому, чтобы вывести российские разведывательные спутники из строя или, по крайней мере, предельно затруднить связь между орбитальными силами и кораблями ТОФ. Это почти в полной мере удалось, нояпон-

Оцли* Гц4емхь4* Емм. Tft+tcMw**.

цы оказались совершенно не готовы к такому необычному приему, как "вбрасывание" ракет в район боя, определенный интуитивно, по данным мобильной связи, по передачам CNN и т. п., в надежде, что боеголовки сами найдут цели».

К вечеру седьмого дня войны 2-е авианосное соединения пришло в Куре. На суше это совпало с захватом Кинч– хэка так называемыми коалиционными войсками.

Москва и Европа обсуждали «Совместное заявление Южной Кореи, Японии, Тайваня и Маньчжурии о создании Восточно-Азиатского Союза». Слово Союз всем нравилось.

«Просто удивительно, как прижился в демократических сердцах европейский и, вот теперь, азиатский союз, а Советский был всегда – нон фата», – думал Гном.

Связь потихоньку отпускало. 1де-то пролился алюминиевый дождь. До озабоченных своим здоровьем скандинавов он не дошел, Гавайи взволновались. Таиланд выплачивал компенсации незадачливым туристам, которые приехали отдыхать в пространство ядерной войны. Пострадало несколько лайнеров. То ли от дождя, то ли под шумок в них пульнули ракетами под сфаховку. «Война – все же экономическое мероприятие, считает Игорь и иже с ними, бизнесменами... Житие их, мать».

В Москве уже, было, решили, что война кончается; кто– то из кабинета даже выступил про пофаничный инцидент. Мэр Владивостока ушел бы добровольцем воевать в Корею, услышав такие речи родного правительства, но коммунисты Ким Чин Ира отнеслись к России и к мэру с недоверием. Кирилл смеялся до слез и говорил партизану, что Родина его не забудет. Они выпили по коньяку: «Хороший ты парень, – расчувствовался мэр, – перебирайся к нам. Здесь – жизнь. В Москве где развернешься?» Поступок мэра, красивый, но бессмысленный, канул в разрыв фазы: кому-то мобилизация и фронт, кому-то прикол информационных агентств. «Кесарю – кесарево», – отозвался Первый.

При этом его никто не приглашал остаться в Приморье. Он был чужой.

К ночи 7-го сентября 4-е авианосное соединение вернулось на Окинаву, а 1-е – в Куре. Японцы выполнили большую часть своего плана войны и готовы были начать строить мир лучше довоенного. На всякий случай. Чтобы мы не дремали при свете луны, они захватили Бошняков. Дурацкий бой. Подойти было некому. Своих защитников отбили по берегу. Да и место – не сильно людное. Дорогу вывели из тупика недавно. Привыкли, что тупик, доживали. Сейчас с мостом все начало расти, но не в смысле местной милиции или там МЧС, ОМОНа. Нет. Здесь вообще не ждали японцев. Здесь ждали перемен – куда сливаться, в какой мегаполис? А тут война. Как-то плохо они объяснили японцам, что ищут присоединения к другому месту, более выгодному, и вовсе не готовы воевать за принципы демократии и повели себя не по-умному. Многие погибли. Пара рыбацких катеров хотела сбежать морем. Их накрыли японские, потопили. Средний Сахалин был типичный антисевер. Здесь не боролись, здесь удивлялись. Плакали и умирали. Не дождавшись экономического чуда инфраструктуры Тихоокеанского кольца. Перед смертью один дед шептал зареванной семилетней внучке: через тоннель они пришли, от дьявола это, берегись, детка, тоннелей и мостов. Девчонку нашли около моря, собирающую ракушки. Она мычала, а говорить не могла. Когда везли на машине через мост – билась, еле удержали. У нее нашлась мать в Комсомольске. Не алкоголичка, не бомж, а мать как мать, администратор тихой гостиницы, отправила вот внучку к деду на лето... И сидела молчала. Война же. Что теперь поделаешь. Девчушку снимало иностранное видео и сделало безумный репортаж о зверствах японцев. Его показали почему-то только в России, и Москва заголосила: закончить войну любой ценой. Гном рассвирепел. Триста детей Петропавловска были как– то забыты.

С утра на 8-е сентября на полуострове Шмидта полным ходом шло уничтожение японских войск.

В это же время наступление японских войск на Курильск провалилось, но бои на острове Итуруп вспыхивали, как на том Кавказе: то перестрелка, то передышка.

«Совет Европы в Генуе пришел к неутешительным выводам», – сообщило информационное агентство. Захохотал в шифровальной Гном. Как-то жутковато.

Больше всего неутешны были корейцы, потому что пока в комфортной Генуе заседали европейские политики, их братья по кресту не смогли предотвратить выход маньчжурских войск к разрушенному Пхеньяну.

...Японцы сделали одну попытку напасть на Сахалинский мост с воздуха. Что-то там такое стояло и стреляло у моста, что атака захлебнулась, и шесть истребителей недосчитались четырех. Попаданий в мост не было. Что за дальнобойную «Берту» пристроил туда Гном, американские журналисты не поняли, но сообщили, что россияне отстояли мост и перевели по нему подкрепление своим силам на Сахалине. Тут-то, по их сведениям, русские ролевики и перебежали. Под шумок. Пара тысяч всего и было. Мост длинный. Истребителям было не до перемещений сомнительных контингентов. Потом детишки говорили, что страшновато. Но за сорок минут никто в штаны не наложил. Часть народу ехало на роликах, у этих получилось быстрее. Пустой асфальт. Да и с горки. Ролики – полезное изобретение. Скоро начнутся дуэли над каньонами на прыгающих велосипедах. Экстремальные виды спорта. Скорее бы они вытеснили войны. Травматизм-то тот же.

Корейский фронт схлопывался в кольцо. Сначала так называемые японо-корейские войска захватили Кэсон, а далее маньчжурские части вышли к Хыннаму и соединились с молодым и жестоким японским десантом. От «детских войн» корейцы дрогнули. Это было от дьявола. Это противоречило всему в священных книгах и обращало веру в отцов в прах. Повисал ужас.

Гном начал свой бой у архипелага Рюкю. Вернее, следил за ним, насколько позволяла связь. Ну, позволяла—не позволяла, а они с адмиралом ее сами регулировали. Положение перед решающей операцией было аховое. Потому что одна попытка потопить «Синано» у Гнома сорвалась, так как в пылу планов он не мог спровоцировать приказ. Потом он расскажет молодым слушателям академии Нижнего про то, как первый раз жертва фигур не прошла:

«Четвертая дивизия ПЛ, на вооружении которой находились лодки—убийцы авианосцев проекта 949А, была последним мобильным резервом командования Тихоокеанским Флотом.

Это понимал адмирал Веретенников, но вряд ли знали командиры лодок. Приказ им предусматривал выйти в море по мере готовности. В той обстановке напряжением всех сил удалось сделать это 4-го сентября в 5.00утра. Надо заметить, господа, командир дивизии контр-адмирал Максимов, достойнейший человек и прекрасный военный, своей властью, данной ему в рамках военного положения, оставил на борту ракетоносцев заводских специалистов, приводящих лодки в сколько-нибудь рабочее состояние, и приказал полным ходом, то есть на 33 узлах, следовать в район Окинавы. Заводские специалисты – это очень важно. Тут штатские, облазавшие эти лодки вдоль и поперек, дадут фору военным сидящим за приборами высокой точности. Потому что эту точность нужно кому-то обеспечивать. А кап 2ранга чинить этого всего на ходу не будет и не умеет. А года-то, сами понимаете, какие: во флоте собралась "солянка " из старых специалистов – дослужить, из молодых – приколоться и из средних – болото изверившихся. В таком "коктейле" не работают ни одни протоколы, даже военные, а трибунала никто не боится: коммерция процветает прямо внутри лодки, а война – досадная ей помеха. А социальная психология за три дня не меняется, и патриотизм не появляется сам собой. В "букет "к этой обстановке еще и кризис с оборудованием – новое поколение только и может, что кнопки нажимать, а как устроено все это—темный лес. "Предел сложности " системы как раз маячит у всех индустриальных стран. Так что штатские спецы, старые и опытные (мо– лодых-то просто не была среди наладчиков), сильно скомпенсировали ситуацию. На них можно было в бою положиться, среднему "болоту" – с ними поговорить о правительстве, которое предало, а молодежи – потусоваться вне военных рамок. То есть – батяня, но не комбат.

Конечно, господа будущие офицеры, 33 заказанных узлов у них не получилось, но 30узлов "Владивосток" и "Петропавловск" вытянули, что на такой дистанции было достойным удивления результатом и национальным, если не мировым, рекордом. Просто никто этого не чтит, потому что войну проиграли.

Так вот про "Синано".

Шестого сентября в 21.00гидроакустики засекли шум винтов эсминца. Это был, как мы сейчас уже знаем, "Макина– ми". Максимов, как и командиры лодок Вельский и Гарнаев, понимали, что все наличные силы Японии задействованы в охранении оперативных соединений. Иначе на ракетной войне не воюют. Следовательно, простой вывод – смотрим на карту – они наткнулись на одно из таких соединений. Цель, конечно, оправдывала любой риск, но... противник был слишком близко, и силы этого противника были неизвестны. Действуя практически в зоне маневрирования легких сил неприятеля, лодки, может быть, и успели бы выпустить ракеты, но шансов уйти у них не было бы ни одного на миллион. Если бы знать, что ракеты, выпущенные наугад, найдут цели и что одной из этих целей окажется "Синано", адмирал отдал бы самоубийственный приказ об атаке. Но такой информации не было, "небо"молчало, как молчало оно всю войну, и слишком высока была вероятность "разменять " две подводные лодки размером с линкор, но вдесятеро дороже линкора на пару старых крейсеров, пусть даже с вертолетами на борту. Вот так однажды не был потоплен "Синано"».

6-го сентября Гном сидел в штабе и не знал, что чуда без приказа не случилось, его лодки, на которые было столько надежд, 6-го сентября тихо скользнули на Запад, а 4-е оперативное соединение продолжало свой путь вдоль архипелага Рюкю. С «Макинами» русские подводные лодки не обнаружили или нахально сочли, что они не угрожают японским кораблям.

Седьмого в 4 утра с минутами «Синано» повернул прямо к Тайдуну, городу на юго-востоке Тайваня. На этот раз временем начала операции были выбраны утренние сумерки – за несколько минут до рассвета. Но Гном уже не угадывал часов вражеских атак, он считал часы перемещений лодок и кораблей и менял конфигурацию на ширме-карте, ожидая той единственной, которая даст ему возможность сказать: залп! Адмирал ему доверял. Это дорогого стоило. Но в поиске среди многочисленных ходов единственного оптимального – не имело значения. Ему казалось, что он отдаст приказ и без адмирала, если вдруг что-то пойдет не так. Гном чувствовал себя тем наладчиком подлодки, которого взяли с берега на страховку оборудования и коммуникаций в разношерстном отряде. Гном был талисманом. Безделушкой, имеющей вес. И отвечал за все. «Неистовый Гном», – называл его Владлен. «Это кто здесь неистовый», – грустно думал он.