Текст книги "Война на пороге. Гильбертова пустыня"

Автор книги: Сергей Переслегин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 40 страниц)

В11.20 японцы нанесли удар одновременно восемью ракетами – четырьмя с кораблей, четырьмя – с вертолетов, и на этот раз «Мороз» получил попадание. Корабль остался на плаву, но скорость упала до 15 узлов, появился дифферент на нос. В11.21 «Оса» зацепила один из вертолетов, и он рухнул в море.

В 11.22 командир «Мороза» приказал «Разливу» уходить в тень берега, а сам пошел на сближение с противником. Также поступил и командир «Югири». Катер и эсминец шли друг на друга с максимальной скоростью, которую могли дать – то есть, пятнадцатиузловым ходом.

В 11.40 «Мороз» был атакован вертолетом, зенитчики сработали блестяще, и вертолет взорвался в воздухе. После этого японцы потеряли контакт с прижавшимся к берегу «Разливом» и сосредоточили свое внимание на «Морозе». В 12.50 начался странный бой поврежденного эсминца с поврежденным ракетным катером на малых ракетах и артиллерийских установках. Результат этого боя был предрешен, и в 12.35 «Мороз» затонул со всем экипажем. «Югири» повернул обратно к Южно-Сахалинску. Казалось, эсминец почти не'пострадал от нового боевого столкновения, но попадание трех «Ос» и четырех 76-мм снарядов вызвало по– flt+имлш. Емм flt+имлм**

жар, с которым никак не могли справиться, и в 12.52 произошел сильный взрыв в вертолетном ангаре. После этого пожар на эсминце стал разрастаться, и в 13.40 началась эвакуация людей с «Югири», проведенная без серьезных проблем. Командир отказался покинуть свой корабль и в 17.10 ушел с ним на дно Курильского моря. Перед смертью он донес в штаб в Абасири, что им потоплены оба русских корвета и, предположительно, эсминец. В части, касающейся корветов, это донесение было принято за истину.

«Местность» (3)

27 ав1уста-2 сентября. Владивосток. Т-группы

Для Владлена события началась уже 27-го августа, он поймал одну AT-группу и обезвредил в зародыше. «За полчаса до войны во Владивостокском порту», – написал корреспондент из Москвы, который все удивлялся: что ж тут твориться-то?! Владлен нанял местных ролевиков на роль связных и подготовился, на всякий случай, к обрыву связи вообще. Ролевиков набралось более сотни. Были они молоды и дисциплинированны. Дали Владлену кличку «Темный лорд». Он не возражал. «Шерлок Холмс» ему понравился бы больше. Теперь ему светили новые погоны, и под его началом оказалось де-факто если не все местное активное офицерство, то уж точно вся маргинальная молодежь. Так само собой получилось. И действовала эта дружина в рамках местного МВД. Удобно – и кормили, хотя и абы как. Но сведения по действиям АТ-групп были неутешительные. Владлен сорвал один из трех единовременных терактов, но два успели к цели чуть позже, разрушения Золотого моста починят за пару суток, в кафе на набережной шестерых уничтожили взрывом наповал, и что там чинить кафе, починить бы перепуганное население... Гражданские смерти пугают сильнее военных, даже оперативников народу по– чему-то не жалко, и все тут. А вот если невинно обедающие в кафе погибли, это – ужас. Конец света... Виновато правительство... Интересно, а как в Израиле жили три последних десятилетия?

гильшчт пустыня

– Они не знали, что это последние! – съязвил шустрый репер, его местный компьютерный божок.

Два мероприятия прошли во временной связке и бесследно, флеш-факты-теракты без обнаружения: бум, снова бум и все. Подозрения, брошенные на корейцев, оказались ложными. Менты старались, но разбираться в таких утонченных делах им было впервой. Здесь был несложный мир. Они не понимали деятельности временных аналитических штабов. Им бы ловить распилыциков вне закона и бандитов от рыбы. Владлен знал, что аналитический отдел мог сидеть где угодно и корни искать бесполезно: «тешки» – это нанятые манкурты, янычары гашишного старца, адепты чужих или просто продвинутые детишки, которым по колено в море этой цивилизации. В Питере Владлен похожих видел, так почему в несостоявшейся столице Востока им не быть? Доказать их связь с японским консульством – невозможно. Японцы ж святые, они же цивилизованные... У них самих трудности... Ну и далее по тексту.

Третий теракт поднял его с постели. Он не спал трое суток и, оставив милиции бесплодные поиски, лег «отдохнуть перед войной, а то не придется». Леночка, майор, укрыла его пледом. В 18.00 прогремел взрыв в кинотеатре «Океан» – с жертвами. Сгущение событий не пугало Владлена. Не нравилось как раз то, что разрозненное террористическое действо было демонстративно вялым. Если б он играл за японцев, то уже б во всех районах горело, гремело бы и пенилось, а так – деморализовать, пугнуть... Или что? Булавочные уколы? Первого числа билетов в Европу не было. От нависшего в воздухе люди стремились в воздух же и подняться. Да и время такое. Первое сентября. Как нарочно, конец каникул. Все было чуть-чуть сдвинуто в сторону паники, но одновременно в пределах нормы. Леночка, местный майор милиции, очень хотела улететь к маме в Николаев. Особенно после сообщений о гибели детей в Петропавловске от фейерверка. Страшно же... Бросить все и... Но вот сидела же. Владлен так и дождался войны в Управлении МВД. Он примерно представлял себе, какие это фейерверки были отгружены по нашему адресу «двадцать седьмого корабля сего года». Так шутил Первый. У него в старой

6е+ыи TJe+ими** EMM flt+мси***

книге про гения Ямамото в текст вкралась такая опечатка. Владлен хотел уже ехать в мэрию, когда услышал колокола. Это местные церкви связывались меж собой без помощи командования.

У Владлена адреналин булькнул судорогой. Пора!

Его гвардия отреагировала на удар по Петропавловску, вздрогнув, но деловито. Учитывали опыт. Прикрывали и угадывали. У Владлена здесь было все, кроме спутника. Был даже флот. Он был выведен навстречу вероятному противнику. Железно и согласованно со штабом флота. Несколько ракет все же попали в порт и в жилые районы. По конверсии, что ли? Так на атаку это было не похоже. Пожары потушили. Война шла своим чередом – пока в обход вверенного ему города... Но Петропавловск – это конечно, точка сгущения. Прав был Гном.

Он отбил телеграмму-донесение в Москву, и Маша встретила его текст без купюр и изменений в Интернете в виде резолюции правительства через три часа после отправки. «Целью данного террористического акта, как и трех последующих, менее масштабных акций во Владивостоке, было отвлечение внимания регионального, военного и государственного руководства в критические часы развертывания военных действий. Присутствовал и расчет на панику среди населения, создание атмосферы страха и подавленности.

Террористические акты повлекли за собой многочисленные человеческие жертвы и действительно связали некоторую часть свободных ресурсов российского Дальнего Востока, но в полной мере своих целей не достигли. Более того, именно получив информацию о террористическом акте в Петропавловске, российские военные аналитики пришли к выводу о неизбежности нападения Японии на Петропавловск и Владивосток».

В Комсомольске взорвали мост еще до войны. Это Владлен узнал из CNN. «Если долгая война, то мы без дороги. Кто это мне говорил, что противник пожалеет инфраструктуру? Ту, которая ему достанется, конечно, жалеет... Но не собираются же они атаковать Комсомольск?»

В Николаевске у него был второй штаб. Он провел там три месяца перед войной. Дикое место, но пригодится. Гном просил его там пошустрить, создать плацдарм для «быстрого мира», люди оказались несложными, да и казаков хватало. Протоколы управления посмущали простаков и встали, смазанные хитросплетением аксиологий. Эмиссаром он оказался отменным. Его приняли. Научили ездить на лошади. Смешно. «Эскадрон гусар летучих» в постиндустриальной войне. «Лошади умеют плавать, но нехорошо, недалеко», – пела тетя Соня, вечно пьяненькая мамина подружка. Они жили на Арбате, отец был жив и недолюбливал посиделки с богемой. И песенки о неслучившейся любви. Он говорил тете Соне по-французски что-то казуистическое, и она сливалась в сторону кафе. Ради отца Владлен выучил латынь, английский дали в школе. Он читал книги, бил морду нецеремонным подросткам, закончил институт и там накоротке сошелся с Горским. Владлен не знал, зачем он живет. Он честно пытался представить себе цель, Путь, работу, любовь, честь или теплое место в реке эволюции... Ничего не выходило. По– настоящему счастлив он был здесь, в преддверии войны, когда нельзя было ошибаться и можно было не думать, куда идти. Все было ясно, определено и зависело от него, а в целом – от команды друзей. И немного от доброго царя. Президента Владлен уважал, как протестант: хорош тот, кто сегодня управляет. Будем молиться за него. А верблюда привяжем.

К вечеру первого дня войны ему позвонила мама. Она плакала и говорила: «Мальчик мой!»

– Я успеваю вспоминать о тебе, мам! Значит, все еще жив! Не бойся! У меня с собой твоя подкова и жук-скарабей. Они поженились у меня в кармане пиджака.

2 сентября. Владивосток. Вечер

Петропавловскую операцию Владлен сумел проанализировать в кабинете вице-адмирала ночью, когда все разведчики были высланы искать неприятельские корабли, а все связисты были заняты ловлей блох оповещения. Картина складывалась печальная. Но Владлен и не ожидал блестящих побед и угаданных ходов. Гном выговорил ему свой анализ, и вместе у них получилось следующий сценарий:

«В ночь на 2.09, а именно в начале первого часа, по настоянию Гнома и по вырванному им Приказу командующего из

Ctj^ui Tjt+tCAVlM* Елшл TJt+t4M>U*HA

базы, Петропавловска-Камчатский было выведено два фрегата патрулирования, а спустя три с половиной часа – два следующих фрегата. Это была цена убедительности Гнома...»

2—3 сентября. Петропавловск-Камчатский

«Люди из моря выходят и себе дозором бродят», – ворчали командиры кораблей, особенно один, у которого сынишка как раз-таки отправлялся в первый класс. А после теракта вообще не знаешь – идти ли в школу. В общем, время какое-то неспокойное. Вроде, и от службы не откажешься, и дом не оставишь. Все не слава Богу!

Фрегаты шли со скоростью 18 узлов вдоль гряды островов на юг, дежурно кляли начальство за несвоевременность с одной стороны, и за нерешительность – с другой. Кап 1 ранга Манушкин был из уссурийских казаков и мыслил защиту границы как системный процесс, а не тупое курсирование на предмет чьих-то литературных фантазий. Его задачей было превратить Петропавловск в казачью станицу и жить привольно на берегу родины, служа отечеству и рыбу поедая. Он знал фрегат, любил море и хотел всего-то лишь большей дисциплины. Он любил детей, родину и мечтал обрести казачью свою власть на благо Порядку этой забытой, но богатой земли. Тем, что случилось с детьми на празднике, Дне знаний, он был ранен в самое сердце. Он не мог спать и стоял на мостике, глядя в тихое розовеющее на востоке утро. Детей сейчас не на праздники нужно собирать, а на коней сажать и стрелять учить. В День знаний в Петропавловске погибло 300 человек школьников. Объявили, что теракт. Соболезнуют... Какой теракт? Бесхозяйственность. Разболтанность и отсутствие дисциплины. Фейерверки, блин, у китайцев закупили, так у них по сотни народу в Новый год гибнет от фейерверков, им людей не жалко. А у нас каждый казачонок на счету. Эх, террористов ищут, идиоты... Хорошо – у капитана соседнего фрегата сын не пошел на праздник. А то плавал бы отец под траурным флагом. Японских, корейских и китайских корней у горестного события не нашли. Во, разведка фантазирует! Прилетели вчера как на мед, сволочи московские! Чего ж в августе-то не летать-то?! И рыба тебе, и деньги... А президент– то не вылетел в Петропавловск, понятно, стране, как всегда, не до нас...Теракт не доказан. А дети-то погибли. Эх, отвыли бесланские матери, теперь наши камчатские начнут, и пойдет плач по всей Руси, когда-то великой.

Город журчал слезами. Не было ожидания школьных первых звонков. Смешалось все. Царил какой-то ужас и апатия. Некоторые родители не хотели отдавать детей в школы. Город был убит. Люди отворачивались друг от друга, чтоб не плакать глаза в глаза. Все ж почти знакомы были. Кошмар. Нельзя этого вынести. Только уснуть, в угол прижавшись, и ждать, что это сон только, а потом проснуться и окажется не сон....

Фрегаты курсировали в утренней дымке... Четыре боевых корабля с ракетами и вполне боевым ходом в 32 узла, если марш потребуется. Сейчас они шли на 18-ти узлах, «как они могут защитить берег, когда опасность приходит во время фейерверков...Когда, говорите, приходит конец света? Когда дети назначаются на смерть раньше родителей... От дисциплины ходить тут без толку, но утешать безутешных на берегу не легче». Манушкин ушел с носа и вздремнул в каюте. Снилось ему, как старинный друг отца капитан 1 ранга Абду– лаев сидит и пьет у них на кухне за неплотно прикрытой дверью и в сотый раз рассказывает горькую судьбу свою о том, как он поехал получать контр-адмирала в Москву и как был списан отовсюду за одну только драку с наглецом таксистом, «ну, рад был, и деньги были, и что теперь». Отец, когда хоронил друга, сказал, что капитан Абдулаев швартовался на лодке так, что бурун стоял выше рубки. Ему б на экранопланах ходить. Отец хотел, чтоб сын пошел в подводники, но Манушкин младший наотрез отказался, свалив на рост, явно не подходящий для закрытых помещений. «Да я ж весь их юз– дух сдышу», – говорил он отцу в 17 лет. И правда, капитан Манушкин имел рост 198 и объем легких 8 литров. Нырять – нырял, а вот под воду на механизме атомном не хотел ни-ни. Мать была рада. Хоть и не по отцу вышло.

Фрегаты вышли неполным составом. Война не война, а начальство смолчало. Да и не было войны, когда выходили.

...Потом капитанов будут пристрастно допрашивать, почему они пропустили мимо себя эскадру противника – соединение «Запад», и как соединение «Восток» или «Юг» сумело без потерь утечь обратно в базу Иокогама? И как этим святошам из Москвы можно объяснить, что люди флотские привыкли, их приучили, что в наше внутреннее Охотское море никто просто так не ходит, значит, учения, лечения и прочие международные бдения, о которых нас, служивых, и не оповещают даже, и вечно мы со своими донесениями в дураках... И сколько раз так было... дипломатия всегда вмешивалась и выходило так – не наше казачье дело, а коль война у вас, так объявляйте и приказывайте. А то что ж такое получается?

А приходилось рапортовать по форме. А что тут по форме скажешь – проспали противника, товарищ Главком, он же Президент? Виноватых не искали, в запас против желания не посылали, а боль осталась, как преступление совершили, а все уговаривают – ничего мол, справишься... Хорошо Сергею, он погиб, защищая Родину, берега ее, а выживший капитан фрегата, уссурийский казак Манушкин, остепененный на берегу преподаватель Владивостокской морской академии, однажды через пять лет после войны выпьет с Гномом, подполковником Ворониным и вспомнит, что он видел же в тот день, 2 сентября (к обеду время шло), эти «множественные цели» в воздухе, но мало ли летают, не война, чай!« Городок провинциальный, летняя жара... У всех глюки, даже на море».

– Адмирал Рождественский тоже так говорил в Русско– японскую, – не слишком участливо скажет Гном и оставит пьяненького кепа в уютном кабачке допивать... Потому что Гном будет к тому времени знать, что сколько бы лет не прошло, ничем нельзя запить потерянные корабли, можно только оплакать и построить новые. А Манушкин бросит закладывать помалу и вернется в Петропавловск. Словно Гном, осудив его судом истории, дал ему выпить последний глоток вины, и теперь он может идти и делать свою жизнь дальше. Он спустя пять лет вернется во флот и напишет про Петропавловск:

«Второго сентября японское соединение "Восток" неранним для России утром сложным маневром повернуло сначала на восток, затем на северо-восток, затем на север и в 12.30поместному нанесло десантный удар по Петропавловску, не осушившему слезы по утраченному будущему – своим детям. В это же время, чтоб русский Перл-Харбор удался на славу, соединение "Запад", тихо проплывшее под двухсотмильным носом у наших фрегатов, нанесло удар по Елизову и военным аэродромам».

Японцы шли осторожным строем: два крейсера, за ними – два авианосца. К крейсерам за последние годы попривыкли, равно как к японскому Учебному флоту. Ну, опасаются узкоглазые провокаций китайских, Пусть их плавают. Крепка броня нашей родины. Не пробьешь обывателя. «Да и кому охота воевать, когда еще есть что в своей земле наворовать», – говорил местный мэр, убежденный, по его же собственным словам, коммунист.

Так, в понедельник ближе к полудню, а не на рассвете, как мечтал майор Воронин, началась Петропавловская операция. Около девяти утра крейсеры «Фурутака и «Асигара» выбросили вертолеты для наблюдения за морем, а авианосцы выбросили десантные катера в направлении Камчатки. В 12.00 крейсеры «Фусо» и «Ямаширо» запустили с катапульт разведывательные самолеты, которые сразу же обнаружили наши бродящие фрегаты. Это не нарушило планов японского командования. В соответствии с высочайше утвержденным расписанием в 12.10 авианосцы подняли в воздух 32 истребителя-бомбардировщика ударной волны и резко свернули к западу.

У японцев на «Фусо», наверное, произошел короткий разговор, откуда, мол, эти русские здесь взялись? Почему не в трауре по погибшему будущему умываются слезами в травмированной базе...

« Так или иначе, в 12.30 все это японское хозяйство уже висело над Петропавловским рейдом. А тут еще за полчаса до атаки – нате вам, здрасьте – грохнулось электроснабжение. Его починили Смитом, но быстро, сказалось-таки науськивание на войну, но за две минуты распознать эти летящие цели, которых уже не должно было быть, ведь все ужасное случилось вчера... не смогли... Па "Нахимове", конечно, получили доклад, мол, летят, родимые...И ЗРКбыли готовы к применению.

Ce+*ui flt+tcMtM* EMM fltfeeMu**

За две минуты, как велено по уставу, расчеты были на месте и фактически в комплекте. И доклад о множественных неопознанных целях был послан в Хабаровск Командующему. И тревога по Флоту была объявлена в 12.40 по времени Камчатки, но столько, сколько к нам летело, сбить было невозможно, да, по правде говоря, на первый удар никто "Осов" не выпускал тем более. И начались попадания. Самые досадные. У себя в базе, как в настоящей военной страшилке с подписью "Перл-Харбор". На "Быстром" сдетонировал боезапас, задел мелочь, рядом стоящую, и фактически разрушил причал. В "Нахимов" попали четырежды. Он горел, но стоял. Его тушили и с него стреляли. Через полчаса битвы его нельзя уже было вывести в море даже приказом Командующего Флотом, и что там они говорят про преследование, когда разрушена база ? С наших фрегатов доложили, что в воздухе висят японские вертолеты и их наблюдают, и спросили, нужно ли поддаваться на эту провокацию, а маленькие юркие воздушные машинки неизвестного типа, картинно, как в мультике, в это время врезаются в палубы "Бурного" и "Боевого". Ох, не в боевой обстановке, инее бурном море, а в своей базе. А в это время "западная волна" высаживает вертолетный десант, и они корежат у нас за спиной военные аэродромы. А мы даже еще не знаем, что там погибнут 27 самолетов, просто на земле. "22 июня, прямо, какое-то. Эх, а, ведь, прилетел бы сюда Президент – уже не вылетел бы"».

...Встряхнувший спячку город начинает страшную ролевую игру – убей японского диверсанта. Всем им, десантникам из вертолетов и с катеров, не больше 15-ти. Это останавливает на то мгновение, которого им хватает, что тебя убить, даже если ты в форме и при оружии... Раздаются приказы: «Стреляй не глядя!» А звучат как умоляющие просьбы, пока работает связь. Отличились пожарники. Шланги оказались хорошим оружием, сбивающим с ног потоками воды. Находчивые рыбаки уже к вечеру стали использовать сети.

«...Наша западная группа фрегатов, наконец, атакована японцами, сбила вертолет и две ракеты. "Стройный" перед тем, как в него попали, успел накрыть самолет с "Ямаширо " и

гильбертова пустыня

подловить ракету в воздухе рядом, как приближающуюся опасность, перед попаданием. Далее два "Буревестника" отбились от четырех ракет и схлопотали четыре на борт, "Стройный" затонул в 13.15, остатки экипажа пополнили поредевшие ряды «Строгого», который еще держался и даже передал в Петропавловск, а в общем: "Куда вы смотрите там, на берегу?" На берегу никто ничего не слышал, но радиограмму почему-то приняли в БЧ-1 горящего «Безбоязненного». Если бы там смогли коротко вздохнуть, то вздохнули бы, но вздыхать было некогда, и капитан-лейтенант А. Старцев, полуоглохший от криков обожженных, завел полученные "из воздуха" координаты в прибор управления стрельбой, это было на пределе дальности "Москитов", но он нажал клавишу подтверждения запуска, и пиропатроны сработали, четыре "Москита" взяли курс на японские корабли, и то, что через минуту главный турбогенератор "Безбоязненного" замкнуло накоротко, и боевые посты погрузились во тьму, уже не имело значения. Отстрелявшийся всем чем мог, "Строгий" пошел ко дну, получив еще несколько попаданий с японских крейсеров.

– Чудесный был корабль, – сказал теряющий сознание контуженный капитан, лежащий на спасательном плоту, при– вайтованный ремнями к борту. Его двое товарищей гребли по высокой волне без особого энтузиазма. "Хоть бы на нас какую ракету потратили, погибли бы как герои... Что теперь жить– то? Петропавловска вон нет. Меня туда мальчишкой привезли девятимесячным ", – сказал механик.

Было дело – и японцы помедлили, когда самолет с "Фусо" сообщил им о ракетах: лишь спустя минуту выпустили они свои восемь "Си-спаорроу" и опоздали, так что два "Москита" попали в "Фурутаку", прошили его насквозь, и крейсер потерял ход.

Тем временем "восточная группа" – "Сильный"и "Стойкий" , уже час не имеющие связи ни с берегом, ни с соседями, вызывали и вызывали Петропавловск. Их запеленговали с "Ямаширо ": "Вот уже лучше нам играть в темную ", – в сердцах выскажется капитан перед самым взрывом. Наших потопили вертолетной 'атакой. Оба затонули. В слабое утешение нам затонул и "Фурутака". Он был оставлен экипа-

Otfitu Ае+семлл*. £м*л (7с+есмъьм.

жем, который подобрали на "Асигаре".Жаль, что нечем было стрелять...»

Последняя группа террористов учинила взрыв на газоперекачивающей станции: факел взлетел в небо, но что это было по сравнению со взрывами в порту? Часть узкоглазых затаилась, населению раздали какое-никакое оружие и объявили, наконец, военное положение. Ментов на поддержание комендантского часа все равно не хватало. Зато обнаружилось много пограничников. Раненных разместили в больницах и школах. Сказывался недостаток врачей. Зато был спирт. Мэр– коммунист, как ни странно, организовал работу госпиталей и собрал в них санитаров-добровольцев. Из школьников и учителей. Не самая глупая вышла команда. Про учебу мэрия пока помалкивала. Передвигаться в комендантский час разрешалось группами по 6 человек и с оружием. Появилось даже что-то типа лозунга: «Отомстим за наших детей». Работать до бессилия, а потом спать было легче, чем думать о Будущем. Будущее ушло. Осталось настоящее. Хорошо, что было тепло. Парадоксально, что часть магазинов была закрыта, а другая работала, выдавая под запись продукты наипервейшего спроса. Старушечки набивали сетки, чтоб осталось на «после войны». Продавцы вроде и не замечали этого. Конец света, так конец. Чего консервы экономить? Мир упростился до войны. Нужны были пограничники, электрики и программисты. Кто-то требовал денег. Кто-то приходил так. Спирт, как во Вторую мировую, использовали в импровизированных госпиталях – обезболивателей не хватало.

Отправить раненных на материк было нельзя: Равно, как и принять самолеты. Да и раны были непривычные. Эх, долго не воевали! Не оказалось оборудования для переливания крови.

– Отобрали от Красного Креста фармакологические службы и вот вам, – сетовала Тамара Михайловна, шестидесятилетняя хирургиня, помнившая Союз, порядок и борьбу за живучесть человеческих тел. Ее муж и сын погибли во время выполнения боевого задания. А попросту—на лодке «Курск». Она так и жила теперь при госпитале. Раз в году ездила на источники и далее всегда была на работе. Руки у нее не дроГИ/ШИШ ПУСТЫНЯ

жали. Систему она не корила. А войну приняла как повод возглавить все это медицинское безобразие.

Из Елизова, бои за который шли тринадцать часов, раненых не поступило. А на чем бы они поступили? Там была японская операция отвлечения, и отвлекла она около двух тысяч наших. Аэродром раздолбали. Вернулась пара легко раненых молодых солдатиков из местных, забритых только в весенний призыв. У них были белые глаза и многократно прострелянный газик. У них приняли доклад и отправили спать. Командир, умирая, сказал им: «Вот и весь тебе петропавловский сказ».

«Карта» (3) Камчатская операция.

Карта 4. Оперативная обстановка 2 сентября 2012 года в 8.00 (время Токио)

...В своей первой книге «Русский Перл-Харбор» Гном написал про внезапную атаку Петропавловска и бой в Куриль– ско-Камчатском желобе. Командующий, полный адмирал в отставке, похвалил, но сдержанно.

«Цельюоперации, – писал Гном, – была "нейтрализация" российской военно-морской базы Петропавловск-Камчатский и выведение из строя, по крайней мере на несколько недель, кораблей Петропавловской Оперативной группы ТОФа.

Японцы выделили для проведения операции 8 легких ударных авианосцев, 6 крейсеров, 8 эсминцев и 2 фрегата в двух оперативных соединениях и значительное количество Т-групп.

Операция была построена очень красиво и рассчитана на серьезное противодействие со стороны российского флота и базовой авиации. Оперативное соединение "Восток" играло роль отвлекающей группы, которая своим неожиданным ударом собирала на себя все внимание русского командования. Группа "Запад" должна была действовать скрыто, ночью, используя все меры противодействия радионаблюдению и спутниковому наблюдению. Для этого использовались средства РЭБ и "тихое" противоспутниковое оружие. Их целью было форсировать Курильскую гряду проливом Крузенштерна и выйтиут-

Cestui.flt+ммъм* Емм Це+имлм*.

ром 2-го сентября в Охотское море к западу от Петропавловска-Камчатского. Самолеты соединения "Запад" атаковали российскую Камчатку через полуостров, шли на низких высотах, имея в качестве целей военный и гражданский аэродромы, а также город, порт, эскадру.

Для усиления паники и более надежной "нейтрализации" Петропавловска, Елизова, Вилючинска группа "Восток" высаживала небольшие десанты на экранных катерах. Возвращение этих десантов не предполагалось, не было у врага и надежды, что эти части овладеют Петропавловском или даже сумеют закрепиться в каких-нибудь скалах до конца войны. Как и тер– ра-группы, бойцы этих десантов были смертниками.

Соединение "Запад" предполагало принять возвращающиеся самолеты. Авиагруппы авианосцев "Востока" с самого начала имели "билет в один конец"».

– Слушай, Воронин, – спросил адмирал,– прошел год, а я все думаю – натяни мы тетиву и не спусти в последние часы напряжение, мы бы что успели?

– Успели бы сохранить для Японии ее юных фашистов, они бы подросли и взорвали мир наш ко всем чертям.

– То есть, так я и думал. Мы вечно оказываемся на Пути чужой державы к совершенству. На Второй мировой немцы себе модернизацию получили, а американе господство.

Адмирал листал книгу:

«Командование в Петропавловске имело ряд предупреждений разведки о возможном начале военных действий на рассвете 2-го сентября. Отнеслось оно к ним не очень серьезно, тем не менее, готовность кораблей была повышена, а четыре фрегата класса "Буревестник" ночью были высланы в море и развернуты двумя группами – к югу от Петропавловска и к югу от Северо-Курильска.

Предпринятые меры были совершенно недостаточными, но вскоре и они были отменены. Не обнаружив на рассвете никаких следов японской атаки, российское командование около 11 часов отменило тревогу и разрешило увольнение матросов и офицеров на берег. "Буревестникам" было приказано провести тактические учения и затем возвращаться домой».

– Лояльность демонстрируешь? – не по-доброму усмехнулся адмирал, зачитывая Гному эти слова металлическим голосом. – Знаешь, за эту вот «неготовность» я мог бы и под трибунал в другие времена, а не с почетной пенсией по старости. И все живу. Издеваются боги. И ты с ними, Воронин. Нужно было писать «мы проспали свой Перл-Харбор, потому что у японцев была харизма – слить своих выродков, а у нас не было идеи охранять границы как следует».

На даче у адмирала был камин. Строгая женщина приносила ему несколько разных жидкостей в пластиковых мерзавчиках. Он морщился, но выпивал. Когда она выходила, подливал себе и Гному коньяк.

Первая книга Гнома была написанная по горячим эмоциям и похожа на стенограмму, безучастную, как военный план.

«2-е сентября пришлось в 2012 году на воскресенье.

Днем раньше, в субботу, в городе произошла крупнейшая катастрофа с огромными человеческими жертвами. Погибло 300 детей. В тот момент никто не квалифицировал эту катастрофу как теракт, предваряющий первое действие войны. Настроение в городе было подавленным, и офицеры стремились быть в эти дни со своими семьями. В этой ситуации решение командующего эскадрой по-человечески вполне понятно.

Менее понятно поведение командиров фрегатов "Стойкий" и "Сильный", которые, обнаружив в 12.25 (по Петропавловску) на экранах своих радаров "множественные воздушные цели" (32 самолета группы "Восток"), отнеслись к этому событию без всякого интереса и даже не послали сообщение в штаб Флота! Все-таки их выслали в море для несения боевого дозора в день, когда разведка считала возможным – и даже вероятным – начало войны. Видимо, доверие к разведывательной информации было крайне низким, а после того, как рассвет прошел спокойно, об этой информации вообще забыли и сосредоточились на том, чтобы побыстрее закончить патрулирование...

Соединение "Восток " двигалось почти по меридиану на север, выслав крейсера "Фусо", "Ямаширо", "Фурутака", "Аси– гара " на двадцать миль вперед и развернув их строем фронта. С этих кораблей были подняты дополнительно два вертолета и восемь самолетов, которые между 12.05 и 12.30 обнаружили обе группы российских фрегатов.

В.Петропавловске в 12.20ненадолго отключился свет, через 10минут электроснабжение было восстановлено, нонаэти несколько минут управление базой нарушилось, нарушилась и работа стационарных радаров.

В 12.32радиолокационный пост "Адмирала Нахимова"обнаружил группу неопознанных воздушных целей, попытался "разобраться" с ними, не сумел и в 12.34 в полном соответствии с уставом доложил командиру корабля. Тот приказал "следить за самолетами и быть готовым к применению оружия", после чего запросил Штаб соединения в Петропавловске. Находящийся там дежурный приказал "не впадать в панику" и запросил Владивосток.