Текст книги "Война на пороге. Гильбертова пустыня"
Автор книги: Сергей Переслегин
Жанр:
Боевая фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 40 страниц)
Сергей Переслегин Елена Переслегина
ВОЙНА НА ПОРОГЕ
(ГИЛЬБЕРТОВА ПУСТЫНЯ)
Москва «ЯУЗА» «ЭКСМО» 2007
Есть хорошая фраза из детского прошлого – ее любили повторять в молодости наши родители: «Кем бы я был, если бы не лез в дела своих друзей!» В текущий век индивидуализма и современной ему конфликтологии такие лозунги «не проходят», канул в вечность и романтизм советских кухонных «посиделок», давший миру ученых, мыслителей, космонавтов, фантастов, – в общем, «старателей за Будущее» всех видов.
Данная книга посвящается, в первую очередь, нашим отцам: Борису Львовичу Переслегину (1933 г. рождения) и Борису Николаевичу Гусеву (1926-2004 гг.). Родители наши всю свою жизнь отдали «российской оборонке». Б. Н. Гусев ушел из жизни полковником запаса ракетных войск СССР, Б. Л. Переслегин остался нашим Учителем по военной истории России, отработав наладчиком подводных лодок пятьдесят лет. Так что, «море и небо», похоже, за нас.
Кем бы мы были, если бы друзья и близкие не лезли в наши дела и книги?
Правильный ответ – собой.
Для Будущего этого мало.
Один – не воин, ни в море, ни в небе.
Мы бы хотели с благодарностью отметить наших ближайших соратников по мысли и духу, потому что с их помощью мы нарисовали образ Будущего, в котором придется жить. Это Сергей Боровиков, Филипп Дельгядо, Артем Желтов, Руслан Исмаилов, Вячеслав Макаров, Татьяна Румянцева.
Спасибо нашим детям Евгении и Эльвире – за их стремление вперед, несмотря на наш осторожный жизненный опыт, и за те «каштаны» из горнила Грядущего, которые они для нас притащили.
Спасибо подрастающему «знаниевому реактору», собранному наспех из наших детей и их друзей: Дины Лазарчук, Андрея Дубинца, Александра Базылева, Талины Боярковой.
Огромное спасибо нашему другу, писателю и ученому Кириллу Юрьевичу Еськову за его креатив, юмор и самосогласованную картину нашего исчезающего на глазах мира.
Мы также благодарны всем участникам семинаров Санкт-Петербургской школы сценирования и директору Российского авторского общества Наталье Петровне Новиковой за возможность провести эти семинары. Понимание сути японского и русского когнитивных Проектов пришло к нам именно в коллективном мыследействии на площадке РАО.
Спасибо Московскому методологическому сообществу, которое послужило для книги прообразом русских «фабрик мысли» 2012 года, и его руководителю Петру Георгиевичу Щедровицкому за возможность инсталлировать некоторые наши теоретические модели в деятельность.
Спасибо философам и методологам Олегу Игоревичу Генисарецкому, Вячеславу Леонидовичу Глазычеву, Александру Ивановичу Неклессе, Павлу Владимировичу Малиновскому за то, что они живут на одной Земле с нами и мы имеем возможность учиться у них.
Само собой разумеется, что никто из вышеперечисленных лиц не несет никакой ответственности за политическую позицию авторов, их фактические ошибки и теоретические передержки.
«Гильбертово пространство – математическое понятие, обобщающее понятие евклидова пространства на бесконечномерный случай. Возникло на рубеже XIX и XX веков в виде естественного логического вывода из работ немецкого математика Д. Гильберта в результате обобщения фактов и методов, относящихся к разложениям функций в ортогональные ряды и к исследованию интегральных уравнений. Постепенно развиваясь, понятие Гильбертова пространства находило все более широкое приложение в различных разделах математики и теоретической физики; оно принадлежит к числу важнейших понятий математики.
(...) Комплексные гильбертовы пространства играют в математике и ее приложениях значительно большую роль, чем действительные. Одним из важнейших направлений теории гильбертовых пространств является изучение линейных операторов в таких пространствах. Именно с этим кругом вопросов связаны многочисленные применения гильбертовых пространств в теории дифференциальных и интегральных уравнений, теорией вероятности, квантовой механике».
Статья Ю. В. Прохорова в «Большой Советской Энциклопедии» (М., 1971. Т. 6).
преоис/ют
Название книги «Гильбертова пустыня» возникло в 2005 году. Мы дерзновенно собирались написать о Европейском Проекте, мусульманских движениях, новых единых богах и свалке народов у постиндустриального Барьера.
Но «Тихоокеанская премьера», наша первая совместная книга, не отпустила нас от себя. Правильнее сказать, не отпустила тема: «японские приключения стратегии – русская казуистика Пути». Первый роман был, отчасти, выражением наших взглядов на геополитику прошлого. Мы осторожно ступали по минному полю стандартных представлений и вовсю старались удовлетворить скрупулезных «архивариусов от науки», уважение к которым у нас, на самом деле, безмерно. Поэтому получился «документально-фантастический роман»: все события подтверждены и двадцать раз проверены по времени, месту, историческому контексту и количеству участников, вся же психология сконструирована в угоду его величеству Историческому Сюжету. Мы замерли в паническом ожидании реакции, но ничего страшного не случилось, и наши издатели уверили нас в продаже тиража. Мы не попали в маргиналы, потому что тема – уж очень старинная «война на море», да и время далекое – 1940-е годы. Мы даже сумели заинтересовать собой польское издательство, которое уже три года переводит наш безумный слог и убийственные приложения на польский язык.
Прошло два года с выхода первой книги, и стало сосать под ложечкой, и начала вертеться на языке и хвостике компьютерной мышки мысль: невелика смелость предсказывать прошлое. Действие новой книги, которую мы написали, происходит и в 2000-м, и в 2012-м годах. Это – книга о войне и о стратегии, о Японии и о России, о поединке геокультур, который представлен войной «Think tank»'oe. Воинствующих либералов хочется сразу предупредить, что в романе российские «фабрики мысли» и «знаниевые реакторы» возникают, в основном, на базе ФСБ и СВР, что вполне соответствует тренду развития политических структур страны на момент написания – 2006-й год. Можно воспринимать это как нашу лояльность к существующему государству, а можно – как надежду на последнее закрывающееся «окно возможностей» российского постиндустриального управления.
Конструируя Будущее: в своем доме, на семинарах, встречах, экспертных совещаниях, во время выполнения заказов ЦНИИАИ мы остановились на том, что к «постиндустриальному барьеру» равномерно ползут четыре черепахи: США, Япония, ЕС и Россия. Последняя – медленно так ползет, и похожа на «полярного крокодила» в глазах других участников. Каждая страна (считая Европейский Союз за страну, что не совсем точно, но понятно и естественно) имеет свой когнитивный Проект развития мира и будет воевать за него, потому что он – самый лучший, самый справедливый и самый оптимальный для всех. Американский Проект гегемонии демократии конкурирует с Европейским Проектом правового общества, особняком стоит Японский Проект технологической эстетизации мирового пространства, и совсем уж удивительным является Русский Проект с условным названием «Пойду ль я, выйду ль я!» или поиск новой трансценденции. Шутки шутками, но Россия в XXI столетии устойчиво не присоединяется к чужой проектности, и «эра Путина» ознаменована хотя бы тем, что страна отстояла в этот период свою геокультурную самостоятельность.
Забавно другое! Ни один из Мировых Проектов не существует сам по себе: все они дефициентны и требуют суперпозиции, а не взаимного отрицания. Политические обозреватели, обращающие внимание мировой общественности на роль Китая, не являются нашими оппонентами, потому что китайцы проектируют и строят индустриальное Будущее, как и мусульманская конфедерация, представленная ОИК . Отдельно от основных акторов стоит Индия, руководствующаяся на пути развития своей государственности принципами российского фантаста И. А. Ефремова: «Лучше быть беднее, но подготовить общество с большей заботой о Будущем». Мы аплодируем Индии, но приходим к мысли, что, шагая ло «лестнице к просветлению», не стоит пропускать ступеньки. Ведь размонтирование коммунистической России до основания произошло именно потому, что страной вовремя не была принесена жертва Левиафану и Эпохе Потребления. Нас просто раздавили геокультурно образом «мира, в котором удобнее жить».
Так или иначе, к 2006-му году Россия и все ее «товарищи» по инсталляции своих культурных кодов определились в области необходимых им информационных и военных приготовлений. Противостояние держав началось на фоне общего кризиса индустриальной фазы развития, когда «верхи» остановились на уровне делового американского менеджмента, а «низы» опустились в своем понимания мира до представлений о том, что «ток берется из розетки». Еще остались Элиты и Пророки, находящиеся между собой в сложных экономических отношениях.
Нам до сих пор снится мир «Полдня» братьев Стругацких, но «Будущее, в котором хочется жить», все дальше уходит от нас в сторону, и нет никаких «тоннельных переходов», чтобы попасть туда из 2006-го хотя бы «когда-нибудь». Зато налицо два сценария развития России и всего остального: быстрый когнитивный мир инновационного развития или медленное отступление в «новое средневековье» – традиционную крестьянскую «экологию» с элементами Интернета и автоматами Калашникова. Нельзя сказать, что все время лететь вскачь и однажды обнаружить, что твой авангард давно финансируется за счет «вероятного противника», так как главные силы, не говоря уже об обозах, подозрительно отстали, – это очень приятное озарение. На вопросе «а кто противник?» мысль вообще останавливается. Но, несмотря на все неудобство, вызванное стремлением к ново– му, сюжет нашей книги как раз-таки разворачивает российские элиты и контрэлиты в борьбу за постиндустриальное мышление, постиндустриальную коммуникацию и постиндустриальное, пусть иногда по-российски сакральное, но действие. Тенденции к тому, что Россия создаст первые в мире «знаниевые» реакторы, они же «генераторы постоянного интеллектуального напряжения по периметру страны», имеются. Они, эти тенденции, были заложены еще при СССР великим российским философом Георгием Петровичем Щед– ровицким и безо всякой жалости внедрены сегодня в культуру производства и потребления через организационно-деятель– ностные игры в управлении и промышленности. Ушло поколение «красных директоров» и уже скоро сойдет на «нет» когорта «черных олигархов». На опыте двух дефолтов страна узрела, что потерять половину ВВП – это вполне пристойная цена за дальнейшее развитие русской цивилизации, и молодежь стала мужественно выбирать путь дружественных Стай и полеты с ними в направлении технического прогресса, а не упаковки товаров и прочих сервисных игрушек. Эпоха менеджеров в России схлопывается, а эпоха атомных на– нореакторов уже частично оплачена государством.
Нельзя сказать, что наши конкуренты – мировые когнитивные Проекты – тихо отдыхают в тени материального благополучия. Отнюдь. Америка целенаправленно разделяет и властвует мыслящим меньшинством над немыслящим большинством и готова привить такую модель всякому, независимо от культуры и устремлений. «Демократия с человеческим лицом и локальными войнами» в качестве конверсии от реального Американского Проекта – это, конечно, болванка дня бедных. Никто не доказал, что Америка держится за свою предыдущую фазу развития и не готова пустить ее в расход или в размен, чтобы расчистить место новым когнитивным «беспечным ездокам» из «революции сознания». По этому же Пути в нашем романе идет Япония, раньше всех «перегревшаяся» от давления вечного индустриализма. Великий Китай успевает разделиться, затаиться и потом – уже вне страниц книги – явить миру нечто победное. Загадка читателю, кто выиграл в Русско-японской войне 2012 года, остается «за кадром» не потому, что авторы не уважают оного читателя, а потому что сами не слишком уверены в. однозначности проекций пространственно-временного континуума. Можно выиграть стратегически за страну и умереть на войне, как адмирал Ямамото. Можно проиграть войну и выжить, сохранив себя для «Быстрого мира». Что лучше – определяется нашим отношением к смерти. Заметим, что в Китае трансценден– ция пространства сильнее трансценденции времени, а значит, тактическое поражение ничего не решает.
Что-то давно не создавалось Империй, и понятно, что возникшая Японская Империя со всеми ее демократическими пережитками не может рассматриваться отдельно от СССР – Империи Зла и Третьего Рейха – империи вышколенного шовинизма.
Третья книга в цикле будет посвящена Немецкому (германскому) когнитивному Проекту, этим завершится некий многословный трактат о войнах: в геополитической рамке – первая книга «Тихоокеанская премьера», в геокультурной рамке – вторая книга «Гильбертова пустыня», а с геоэкономической рамкой будет связана заключительная часть «Кофе по-венски», действие которой будет происходить на территории Европы.
Таким образом, мы надеемся литературными средствами исследовать, в чем же дефициентны мировые когнитивные Проекты, и включить их в Российский, скромно прикинувшись «мировым переводчиком с культуры на культуру». «Пока вы друг дружке тузы из рукавов передавали, я себе вистики потихонечку приписывал!» – скажет карточный игрок, мнение которого не котируется за элитным столом.
В романе мы опирались на образ Человека будущего, созданного Т. Лири и Р. Уилсоном в их работах «История будущего» и «Психология эволюции», нам близка модель семейных, родовых отношений Б. Хеллингера, и преемственность поколений для нас является тем пьедесталом, на котором будут построены корабли к звездам.
В романе нет героев, которые повторяют личные и профессиональные качества наших друзей, все персонажи – собирательные образы. Среди акторов политики и экономики, действующих в романе, есть реальные фигуры, названные
гильщ>токо пустыня
своими именами. Есть виртуальные, но похожие на реальных. У последних заменены имена или фамилии, чтобы их собственные не пострадали от сконструированных нами поступков в быстрый и сложный период развития страны от 2006 по 2012 год. В силу того, что мы написали роман о будущем, у нас всегда есть возможность спрятаться за фантастический элемент. Изучая Базовый сценарий развития России и его точки ветвления, мы, к сожалению, можем опираться набольшую вероятность подобных барьерных войн в Азиатско-Ти– хоокеанском регионе (АТР). В какой-то степени перед вши роман—предупреждение, ответ тем, кто считает, что «у нас это невозможно», «как-нибудь прорвемся», «никому мы не нужны». Следующий российский кризис – это «кризис населения», потому что политические элиты уже были перемешаны и актуализированы в 1991 году, бизнес понес «потери перемен» после известного дефолта августа 1998 года и теперь вполне адекватен требованиям неустойчивого мира. Очередь за пересмотром позиции масс, а д ля такого дела, как ни жаль, лучше всего подходит небольшая война.
Мы вовсе не стремимся испугать читателя. Мы действительно считаем, что человечество вступает в период крайне неустойчивого развития «с бесчисленными войнами по всему свету»1, сливающимися в перманентную большую войну, в которую Россия с ее обширными геополитическими, геоэкономическими и геокультурными интересами неминуемо будет вовлечена. Мы понимаем, что эта война будет и похожа и не похожа на предыдущие – похожа кровью, потом и человеческими страданиями, не похожа фантастической кратковременностью и результативностью, сочетанием «в одном пакете» войны и торговли, туризма и разведки, быстротой утилизацией итогов войны и мгновенным образованием новых военно-политических комбинаций, в которых вчерашний (в буквальном смысле этого слова!) враг сегодня выступает как друг и союзник.
Мы считаем неизбежным использование в таких «новых войнах» ядерного оружия, правда, в очень ограниченных масштабах, и полагаем, что к этому нужно бьггь готовым.
На наш взгляд, не Ближний Восток, а Азиатско-Тихо– океанский регион (АТР), где еще далеко не в полной мере сформировались рынки и торговые пути, где возможно и даже неизбежно переформатирование границ, станет первой «площадкой» разрешения «барьерных противоречий».
Мы связываем неустойчивость политико-экономической обстановки в АТР не с индустриальным Китаем, а с Японией, необратимо вставшей на путь когнитивного перехода и вплотную подошедшей к постиндустриальному барьеру. В складывающейся ситуации мы не видим для этой страны никакого выхода, кроме войны. В романе нами изображена благоприятная для этой войны обстановка: Соединенные Штаты Америки, столкнувшись с серьезнейшими внутренними трудностями (прежде всего, со значительным дефицитом бюджета и слабой конкурентоспособностью экономики), вернулись на путь «доктрины Монро» и, в значительной мере, «самоустранились» от проблем, лежащих вне территории Западного полушария, а Китай решил проблему нехватки энергетических ресурсов и кризиса инвестиций через управляемый распад на, собственно, Китай (Хань) и Маньчжурию. В такой политической конфигурации, весьма вероятной, но, конечно, не единственно возможной, Япония может в войне «играть на победу». В иной ситуации она изберет «стратегию поражения», тем более, что успешный опыт реализации такой стратегии у страны имеется. Но воевать Японии придется практически во всех сценариях развития АТР. В этой связи подчеркнем, что все документы и тексты, которые цитируются в первой части романа (2001—2006 гг.) подлинны и взяты из настоящей «японской папки», которую авторы ведут со времени работы над «Тихоокеанской премьерой», то есть с конца 1990-х годов.
Мы хотели бы предостеречь читателя от поспешных выводов в отношении авторской позиции. «Гильбертова пустыня» – книга не антияпонская, подобно тому, как «Тихоокеанская премьера» не была антиамериканской книгой. Япония, как и другие страны-проектанты – США, Россия, государства Европейского Союза, принимает военные и политические решения в чрезвычайно сложных условиях и решается на очень плохое, чтобы избежать еще худшего, и, заметим, Россия борется за свои интересы столь же жесткими, кровавыми и эффективными методами.
В «Гильбертовой пустыне» в 2012 году за Азиатско-Тихоокеанский регион сражаются государства – когнитивные и индустриальные, проектные и непроектные.
Мы пришли к выводу, что процесс «отмирания национального государства» в постиндустриальную эпоху описан в большинстве источников неверно. Никогда транснациональные корпорации не займут место национальных государств – просто потому, что базовым процессом в ТНК является извлечение прибыли, а, отнюдь, не управление людьми и территориями.
В прошлом единственной значимой формой организации совместной жизни людей был род. Потом появилась структура, именуемая в разных частях света по-разному: ном, полис, город-государство. Возникло представление о «гражданстве», род утратил значительную часть своих функций, но продолжал существовать, прорастая в новые дня своего времени структуры, и Римский Сенат был не чем иным, как Советом Старейшин, собранием глав триб, то есть родов. Затем, уже в Новое время, полисно-общинная структура сменилась государственной, изменилось содержание понятия гражданства, но по-прежнему внутри властных структур Nation State живут и территориальные «землячества», исторически восходящие к полису, и семейные кланы, заключающие в себя логику рода.
Сейчас национальное государство находится в серьезном кризисе, и ряд исследователей считает, что его сменит принципиально иной тип общности. Эту общность социологи называют Market Community, хотя указывают, что она Вовсе не «рыночная», да и «комьюнити», на самом деле, не является.
Мы считаем, что новыми формами организованности, построенными на произвольных идентичностях, являются Стаи. Но, подобно тому, как полис не отменил рода, a National State не отменил рода и полисы, Стаи будут прорастать сквозь национальное государство и содержать в себе это государство.
Поэтому первая часть книги названа не просто «Стая», но «Русская Стая».
Qt+ЛСи TJt+имиФ. ЈM*A fll+CCMU**.
Именно Стаи, композитные психики внутри которых информационное сопротивление отрицательно, а процесс мыс– ледеятельности, что называется, задан аппаратно, станут завтра субъектами политической, экономической и культурной жизни, акторами развития и «рабочими процессорами» грядущих войн. Стаи, а не отдельные люди. Если угодно, в этом – основное отличие «Гильбертовой пустыни» от «Тихоокеанской премьеры»; войны 2012 года от войны 1941-1945 гг.
Рабочей онтологией книги является вероятностная история, следовательно, в роли ее рабочей технологии выступает метод сценирования. В этой связи изображенные события чуть-чуть «расплываются», отражая и дополняя друг друга – в Играх, мысленных Реконструкциях, Текущей Реальности и ее вероятных Альтернативах.
Война 2012 года была нами тщательно реконструирована, отыграна на картах и обсчитана. В качестве технического фантастического элемента нам пришлось сконструировать «примерные» флота воюющих в 2012 году держав. Здесь мы исходили, прежде всего, из состава флотов на середину 2006 года и уже принятых сторонами решений о развитии своих военно– морских сил. После долгих и тщательных поисков в Интернете, мы, в конечном итоге, нашли исчерпывающие описания всех флотов мира на своем собственном сайте «Имперский генеральный штаб», что свидетельствует о самодействии структуры – полезном свойстве будущего Управления .
Разумеется, мы были обязаны исходить из того, что Япония, активно готовящаяся к войне на государственном уров– гильБтш пустыня
не, форсирует свои судостроительные программы и вступит в войну 2012 года с обновленным флотом – в отличие от России, кораблестроительная программа которой ориентирована на 2015 год. Исторические Сюжеты имеют свойство повторяться, и Русско-японская война – не исключение...
Само собой разумеется, что в 2012 году корабли будут оснащены новыми радиолокационными и информационными комплексами, да и тактико-технические данные ракет будут несколько иными, чем это показано в романе. Думается, читателю понятно, почему мы оказались вынужденными несколько уклониться от известного нам «базового сценария развития» военно-морских технологий.
Переслегина Е.
Переслегин С.
29 августа 2006 года
ПРОЛОГ
«...Определим войну, как любой конфликт, в котором физическое выживание противника не рассматривается, по крайней мере, одной из конфликтующих сторон в качестве необходимо граничного условия ситуационного управления.
Война представляет собой иллюзорную деятельность, направленную на разрешение противоречия социального и видового, биологического бессознательного. В известном смысле, война носит карнавальный характер: на ней разрешено и даже предписано то, что в обычных, мирных, условиях строго преследуется обществом. Войну можно рассматривать как своеобразную "плату" эволюционно эгоистичных крупных приматов—Homo Sapiens—за социальность своего существования. Эволюционный успех "человека разумного" показывает, что эта плата является умеренной и приемлемой.
Следовательно, пока человечеству не удастся создать альтернативный институт сублимации видового бессознательного, войны неизбежны и, более того, они будут носить "классический" характер столкновения войск и техники, людей и планов. "Война – это путь обмана, дело, противное добродетели. Полководец – агент смерти". Концепция высокоточного "интеллектуального оружия" и "хирургических ударов" ошибочна в принципе, поскольку не поддерживает-"базовые процессы" войны. С этим необходимо считаться, выбирая политические позиции.
Снижение вероятности крупной внешней войны способствует росту проявлений локального насилия в обществе и может привести к войне гражданской.
Поскольку "война", как социальный институт, выстраивается вокруг фундаментальных онтологических понятий жизни и смерти, война всегда имеет трансцендентную сторону, обычно воспринимаемую войсками и населением в виде некоторого набора идеологем. Отсутствие трансцендентной составляющей делает военные усилия государства беспредметными и, в общем-то, бессмысленными: победа, даже если она будет достигнута, лишается элементов катарсиса, очищения.
Трансцендентный характер войны обусловливает ее значимость для конкретной социальной системы, начиная с семьи и заканчивая суперэтносом – "Война – это важное дело для государства, это путь существования и гибели". В видовой "рамке" совершенно безразлично, какие страны, языки и культуры навсегда сойдут со сцены, пока это способствует сохранению и развитию социосистемы в целом, единственной формы существования разума, гаранта процветания вида. Война – это обычный институт, обеспечивающий сохранение социальности. На уровне государства и общества война – это вызов и угроза, отрефлектирован– ные как ресурс развития.
Армия есть инструмент ведения войны.
Армия создается для войны и бессмысленна в ее отсутствие.
По Сунь Цзы: "Армия – это воинский строй, командование и снабжение". В применении к нашему времени – воинский строй есть структура армии, зафиксированная в уставах и руководствах по вождению войск, организованность. Командование включает в себя все формы и методы управления войсками. Снабжение – это денежное и вещевое довольствие, военное снаряжение, боевая техника.
Оборонный комплекс, поставляющий армии все формы военного снаряжения и все виды боевой техники, полностью подчинен военному комплексу, решающему задачу планирования и ведения войны. Иными словами, вопрос, "какой оборонный комплекс нужен России", лишен смысла, пока не определено, к какой войне Россия готовится, как она собирается ее вести и какие цели ставит перед своей армией?
Необходимо согласиться с К. Клаузевицем и Чжоу Энь– лаем, которые установили неразрывную связь войны и политики: политика есть форма войны, при которой "удары" лишь обозначаются, война есть форма политики при отсутствии ограничений на предъявляемые аргументы. Поэтому военные цели определяются в тесной связи с политическими.
Qt+uo– Tft+teMiu* ЈM*A TftfecMM
В современной картине мира "политика" понимается как "геополитика", а последняя рассматривается как элемент "геопланетарного баланса", включающего в себя также геоэкономику и геокультуру. Элементом геопланетарного мышления является глобальный проект. Страна представлена в пространстве геополитики постольку, поскольку она представлена в проектном пространстве.
Вырисовывается следующая "лестница" мышления, необходимого российским элитам и контрэлитам:
1. Определение места России в пространстве мирового глобального проектирования.
2. Формулирование российского проекта, определение его целей, особенностей, аксиологии и ресурсной базы.
3. Выбор геополитического сценария, соответствующего Проекту.
4. Выбор политических целей, отвечающих геополитическому сценарию.
5. Построение "пространства войн", в которые может быть вовлечена Россия в процессе достижения своих политических целей.
6. Формулирование военных целей России.
7. Нахождение стратегических решений, позволяющих с высокой степенью вероятностью реализовать военные цели страны.
8. Формулирование набора требований к российской армии, отвечающих выбранной стратегии.
9. Формулирование соответствующих требований к оборонному комплексу.
То есть, оборонный комплекс задан на поле стратегий, которое, в свою очередь, структурируется пространством возможных войн, порождаемым мировым проектным пространством.
Стороны ведения войны – воинский строй, командование и снабжение – связываются между собой аналогом геоэкономического баланса, предложенного В. Княгининым для анализа процесса развития регионов.
Изменение любого из компонент геоэкономического баланса с неизбежностью ведет к "сдвижке" остальных, причем по вполне определенной схеме. Например, если меняются организованности – по решению высших государственных органов осуществляется реформа армии, – то сначала меняется противолежащий "угол" диаграммы, то есть ресурсы. Изменение ресурсной составляющей отражается на системе деятельностей, с которой через некоторое время приходит в соответствие система потребления.
Вышесказанное верно для любых армий и любых войн – будь то эпоха неолита или XXVII столетие от P. X. Для того, чтобы ответить на вопросы, касающиеся конкретного периода начала XXI века, необходимо охарактеризовать это время и соответствующие ему войны.
Прежде всего, отметим, что современное постиндустриальное общество носит все черты переходной эпохи. Применительно к войне, армии, оборонному комплексу это означает, что Россия может столкнуться с войнами нескольких типов – "классическими индустриальными", подобными Второй мировой войне или Арабо-Израильским конфликтам 1967 и 1973 годов, "классическими постиндустриальными", в качестве примера которых можно рассматривать протекающую с переменным успехом войну "прогрессивной общественности" против "мирового терроризма", и принципиально новыми когнитивными войнами, зарница– ми которых были Беслан, "Норд-Ост", Всемирный Торговый Центр 11 сентября 2001 года.
Учтем теперь, что человечество прожило без крупных "горячих" войн самый большой период в своей новейшей истории. Это с неизбежностью приводит к высокому ожиданию войны государственными системами, бизнесом, населением. В такой ситуации будет удивительным, если мир не будет втянут в крупную войну или, что то же самое, в систему взаимообусловленных локальных войн уже во втором десятилетии XXI века. Эта война обязательно затронет жизненные интересы России.
Изменение ценности человеческой жизни и, в частности, утрата значительной части ее трансцендентной составляющей приведет к высокой эффективности террора. Следовательно, террористические формы борьбы будут применяться очень широко.
{lt+имллч* £м*л TJcfuM****
В этих условиях вероятно применение в ограниченных масштабах тактического и оперативного ядерных боеприпасов, причем в качестве оружия психологического действия.
По ряду демографических и социальных причин ведущую роль в войнах нового поколения будет играть молодежь, традиционно лишенная политических и экономических прав.
Оптимальное соотношение между расходами на закупку вооружений, на НИР/НИОКР, на боевую подготовку, на довольствие войск может быть определено только исходя из внешнеполитических целей страны, соответствующих им военных целей и вытекающей из военных целей стратегии.
Если считать, что Россия участвует в мировом конкурсе постиндустриальных государственных проектов наряду с Японией, США и Евросоюзом, то есть является мировой державой, озабоченной своим развитием, своей территориальной целостностью и своим цивилизационным содержанием, то РФ должна быть готова к "горячим" войнам на Дальнем Востоке и, вероятно, в Восточной Европе, а также к террористической и антитеррористической войне на всей своей территории. В этом случае необходимо совершенствование ядерного оружия, что подразумевает как закупку вооружений, прежде всего ПЛАРБ нового поколения, так и активные НИРы в этой области. Традиционные институты, в том числе военные, не могут вести такие НИРы достаточно быстро и дешево, поэтому необходим переход к системе военных Think tank'oe и других форм управления познанием в сфере ВПК.
