Текст книги "Гуло: Первая проверка (СИ)"

Автор книги: Сергей Бабернов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)

Калейдоскоп воспоминаний колдуна наконец-то останавливается, и я оказываюсь посреди ледяной пустыни. Ни единого бугорка, кустика, тёмного пятна. Ничего, за что можно было бы зацепиться взглядом. Лишь мёртвая белизна припорошенного снегом льда и прозрачность голубого неба. Я вскрикиваю. Голос звучит глухо и словно растворяется в неподвижном воздухе. Я не знаю куда меня занесло, но это идеальное место, чтобы свихнуться. Факт.

Носком кроссовки я разгребаю снег. Лёд удивительно прозрачен. Я без труда различаю мелькающих в глубине рыб и поднимающиеся со дна пузырьки воздуха. Стараясь отвлечься, оградить свой разум от бело-голубого безмолвия, я словно одержимый разбрасываю снег. Ледяное оконце становится всё шире и шире.

Вдруг у моих ног, под слоем льда мелькает что-то тёмное, массивное и стремительное. Я не успеваю досчитать до трёх, как лёд неподалёку идёт трещинами, а потом словно взрывается, взмывая к небу громадными осколками. Я закрываю голову и отскакиваю в сторону. Как ни странно ни один кусок льда не падает обратно. Из проруби поднимается Кранц.

Теперь он выглядит именно так, как я и представлял себе колдуна. Смешная, средневековой моды, шапочка, морщинистое лицо, крючковатый нос и темно-бордовая, цвета венозной крови, мантия. Чёрт, прямо фэнтази какое-то! Несмотря на своё появление из проруби с ледяной водой, Повелитель зверей совершенно не выглядит замёрзшим и одежда на нём абсолютно сухая.

– Мы в той части моего сознания, где хранится память о прошлых веках и приобретённые знания, – вещает колдун замогильным голосом.

Я едва удерживаюсь от смеха – всё выглядит чересчур уж наиграно и неестественно. Кранц усмехается, воздух вокруг него слегка дрожит и посланец Города Монстров принимает своё прежнее обличие.

– Ты не слишком тактичен, альфа. Не думал, что тебя так рассмешит мантия Старейшины.

– Извини, Кранц, но всё очень походило на сцену из какого-то детского фильма.

– Не извиняйся, альфа. Я слишком стар, чтобы обижаться на юнца из новообращённых. Я хочу передать тебе кое-что – способности нагло присвоенные в этом Мире вампирами. Если бы подобные тебе не поддавались соблазнам общества смертных, если бы приходили в Мидин и терпеливо постигали Знание, вы бы не попали под власть клана Неумерших… Впрочем, меня это мало интересует. Сейчас нужно избавиться от двух предателей и чтобы рассчитывать на твою помощь, я сделаю тебя сильнее.

– Каким же образом?

– Я научу тебя питаться негативными эмоциями смертных – это не менее эффективно, чем кровь или сырое мясо, ты сможешь создавать эти эмоции, далее я дам тебе способность по ауре отличать нежить от смертных и самое важное я наделю умением, которое мы называем быстрохождение, а вампиры из новообращённых – овердрайв.

– И всё это поможет надрать задницу твоим приятелям?

– Суди сам.

Воздух вокруг колдуна сгущается и дрожит. Я даже могу разглядеть едва заметные волны. Кранц улыбается и исчезает. Я глазом не успеваю моргнуть, как чувствую на горле мощный захват. Да, силёнок за миллиарды лет старичок не растерял. Впрочем, подобный фокус я уже видел в исполнении Стефана, так что особого удивления не испытываю.

– Конечно, видел, – невидимые руки отпускают меня и я снова вижу Повелителя Зверей у проруби, – Мастера вампиров присвоили себе Знание Старейшин, а вас кормят байками о собственной исключительности.

– Так ты меня научишь этому?

– Ты сам возьмёшь Знание.

– Как это?

– В поединке. Я должен быть уверен, что передаю уникальные способности в более-менее достойные руки.

– Постой, – я чувствую, что снова влип. – Ни о каких поединках и речи не было. Да и времени…

Поздно. Колдун чертит в воздухе замысловатый знак и из проруби вылазит нечто с головой льва, телом козы и непрерывно извивающимся змеиным хвостом. Химера! Чудовище по-кошачьи ластится к колдуну. Кранц гладит огромную, гривастую голову и обращается ко мне.

– Возьми знания у их хранителя. Покажи, на что способен.

– Если ты думаешь, что я собираюсь…

Закончить мне мешает пристально-хищный взгляд жёлтых глаз. Я без труда угадываю намерения и мысли чудовища. И мне это совершенно не нравится. Химера делает несколько шагов. Странно наблюдать одновременно кошачью грацию в движениях твари и слышать цокот копыт по льду. Может, поскользнется? Чёрта с два – питомица Кранца, словно и не слышала поговорки о попавшей на лёд корове. Её движения легки и уверены.

Ещё несколько шагов и тварь замирает в боевой стойке. Глухо рычит. Костяная погремушка на чешуйчатом хвосте угрожающе трещит. Химера зевает, демонстрируя клыки размером с боевой кинжал. Зверюга, по-моему уже чувствует себя победителем.

– Ну же, альфа! – подначивает колдун. – Знания не даются просто так. Или ты боишься моей крошки?

«Крошка» бьёт копытом о лёд, и уже не рычит – ревёт. Это прямой вызов. Ну, почему снова я?! Сперва – зомби, теперь это «чудо природы». Везёт, как утопленнику.

Неожиданно тварь прыгает. Я едва успеваю отскочить, но всё же попадаю под удар мощного хвоста. Конечно же, всё это лишь сознание Кранца, но лёд здесь на редкость крепкий. Я убеждаюсь в этом через мгновение, когда после удара хлопаюсь об него всем телом. Я слышу хруст и правый бок пронзает острая боль. Так, ребро сломал точно. Хорошо, если только ребро. Я сплёвываю кровью. Так, ещё и лёгкое повредил. Обращение теперь необходимо не только для драки, но и для исцеления. Я призываю Зверя. Тщетно. Проклятый колдун меня блокировал. Сзади снова слышится цокот. Химера идёт в атаку.

– Никто не говорил, что будет легко! – хохочет Кранц.

Я собираю всю волю и делаю то, что сделал при встрече со Стефаном – посылаю мысленный удар. Конечно же, ответ будет весомым Этот современник птеродактилей естественно не позволит какому-то оборотню сопляку так вот запросто долбить по собственным мозгам. Думаю, сейчас он учинит скорую и жестокую расправу. Но другого выхода у меня нет – отвлеку Кранца, он ослабит контроль над тварью, а та, лишившись «перста указующего» поубавит агрессивности. По крайней мере я на это надеюсь. В противном случае – мне конец. Нет, в физическом смысле, я не пострадаю, а вот что сделает колдун с моими мозгами… Ух, даже думать не хочется.

Я концентрируюсь в ожидании возмездия за собственную дерзость. И… И… И ничего не происходит. Старикашку-то я переоценил. Все силы Кранца идут на подчинение Химеры и на мою блокировку. Мой удар он пропускает, мало того – мне удаётся позаимствовать часть его Силы. Теперь уж я точно обращусь.

Я замираю, в предвестии лёгкого покалывания по всему телу, ставшей уже привычной боли в суставах и медного привкуса во рту – всего, что сопровождает обращение, но ничего не происходит. Я по-прежнему человек. Проклятие! Почему осечка?! Это какой-то особый вид импотенции?! Очень во время!

Неожиданно я слышу хриплый смех, а потом незнакомый голос произносит.

– Припёрло, голубчик?!

Я смотрю на Кранца. Нет, это явно ни его проделки. Колдун едва отходит от мысленного нокдауна и пытается восстановить контроль над химерой. Так кто же говорит? Я схожу с ума? И этот трескающийся лёд и внезапно набежавшие тучи и, естественно, голос – игра больного воображения?

– Сам ты – «игра воображения»! – опять слышу я. – Фантом недоделанный!

Нет это явно не чудится. Слишком уж грубо и нахально для иллюзии.

– Ты кто?

– Дед Пихто! – передразнивает голос. – Тот, кого ты на помощь зовёшь, когда задницу припекает.

Кажется я что-то начинаю понимать.

– Ты мой Зверь?

– Иди к чёртовой бабушке, придурок. Я не твой грёбаный зверь. Я, та часть тебя, которую ты сегодня целый день дразнишь тёплой кровью и свежим мясом, а потом тычешь в морду какими-то сраными талисманами. И не называй меня зверем, правнук мартышки!

– Почему ты говоришь?

– А почему я должен молчать?

– Ладно, об этом позже. Давай-ка, быстренько разделаемся с этим козлольвом… Пока Кранц не очухался.

– Чего-то неохота… Да обиделся я на тебя сегодня.

– Неохота!? – я едва не задыхаюсь от возмущения – мало того, что колдун затащил меня в собственное сознание, натравил монстра, так он ещё и подбил к бунту моё второе «Я». – Да как ты смеешь… Ты с ума сошёл! Если тварь меня сожрёт – тебе тоже крышка. Тело-то у нас общее.

Снова хриплый смех.

– Не парься, приятель. Я шучу.

– Так давай обратимся!

– Не могу – это сознание Кранца, а значит и его правила. Он блокировал обращение.

– И что теперь.

– Отпусти меня на время. Позволь действовать самостоятельно.

– А потом? – идея дать свободу собственной звериной сущности меня настораживает.

– Если победим, станем сильнее…

– Я тебя отпущу, а ты…

– Идиот! За пределами этого катка – мы единое целое. Куда я от тебя денусь, хотя ты и полный придурок. Решайся скорее – этот выродок снова готов напасть.

– Ух! Чёрт с тобой – выходи!

Что-то происходит внутри меня и ко мне возвращаются подзабытые уже «прелести» существования в облике смертных. Я вскрикиваю от боли в сломанном ребре и тут же едва не захлёбываюсь хлынувшей из горла кровью. Способность к регенерации и выносливость покидают меня вместе с носителем сущности Зверя. Я снова человек, коему взбрело когда-то использовать шприц после любовницы-оборотня, а потом выклянчить у неё же укус для гарантии полного обращения.

Жалкие человеческие силёнки вытекают вместе с кровью, залившей грудь и подбородок. После первого своего полнолуния и сумасшедшей ночи среди лесов в облике росомахи и обществе самки альфа, я предпочёл забыть, как это больно и уязвимо – быть человеком. Сейчас, я получаю сполна.

Мне ещё хватает сил, чтобы не рухнуть, а опуститься на лёд. Химера почему-то не нападает. А, впрочем, стоит ли чудовищу тратить силы и время на полудохлый кусок мяса, жизни в котором осталось ещё на несколько вздохов. Жуткий холод в руках и ногах. Нет, уже не холод. Я просто не чувствую конечностей.

– Как тебе это удалось?! – визжит колдун. – Это невозможно!

Я открываю глаза. С трудом отрываю голову от залитого кровью снега. Странно, почему он не тает? Кровь ведь тёплая… Потом вспоминаю, что здесь всё ненастоящее, кроме, наверное, моей подступающей всё ближе кончины. Как глупо – умереть ни от серебряной пули, ни в схватке с другим альфа, а от удара хвоста созданной колдуном Химеры.

Вокруг всё плывёт, как на некачественной видеозаписи. Однако, я ещё могу различить два, сошедшихся в схватке, туманных силуэта и услышать их рычание.

– Кто тебя научил этому? – обессиленный колдун сидит неподалёку, судя по голосу и виду, состояние его тоже далеко от идеального. – Немедленно призови Другого, иначе формальный ритуал испытания превратится в убийство…

Я силюсь что-то сказать, но лишь выплёвываю на лёд ещё один сгусток крови. Несколько кровавых пузырей на губах и слабый хрип – вот всё, что у меня получается. Колдуна это по-видимому мало заботит.

– Это же всего лишь проверка, – бормочет он. – Зачем ты стал сопротивляться? Зачем отпустил Другого? Как у тебя это получилось?

Если бы я знал. Иногда у меня действительно получается нечто, о чём я и не подозреваю. Правда, потом, совершенно не ведаю как повторить удавшийся фокус. Оно и не мудрено моя альфа – Алиса – погибла, передав мне лишь основы оборотничества, опыта я набирался у самки волколаков, во-первых, совсем не альфа, а во-вторых, волки и росомахи, далеко не одно и то же. Вот и приходится до сих пор все свои умения постигать «методом научного тыка».

– Почему ты умолчал о посвящении? – продолжает бубнить Кранц. – Но ты не можешь… Ты чересчур молод…

Вот привязался. Я тут концы отдаю, а у него любопытство разыгралось. Лучше бы помог, если, конечно у самого силёнки остались.

– Постой! Кто твой альфа? Кто обратил тебя?

Я силюсь ответить, но лишь кашляю и плююсь кровью. Скорее бы уж конец – боль невыносимая.

– Не отвечай, юнец, тебе нельзя напрягаться. Я сам всё выясню.

Хоть крошечные, но силёнки у старика сохранились. Медленно, но верно, он проникает в моё сознание и начинает копаться в памяти. Я ничего не могу поделать – едва удаётся поддерживать хотя бы искру жизни в собственном беспомощном теле, какое же к чёрту сопротивление…

– Кто это?! – умудряется вскрикнуть колдун. – Кто эта курносая блондинка с карими глазами?! Отвечай!

– Алиса…, – мне удаётся выдавить имя единственного существа, к которому я был привязан и испытывал если не любовь, то, что-то похожее.

– Проклятие! Не может быть! Ты получил вирус не от укуса, а прямым попаданием в кровь! В первый раз ты обратился только через четыре месяца?

Я киваю.

– И ты не впадал в кому перед обращением, – Кранц уже не спрашивает, он утверждает. – И прекрасно всё запоминаешь. Мерзкая девчонка! Где она сейчас?!

– Заткнись! – конечно же я бессилен перед колдуном, но говорить в таком тоне об Алисе я ему не позволю. – Она погибла.

– Проклятие! Ты думаешь твоя альфа просто смазливая нимфоманка, да ещё и в придачу неглупая девушка, подхватившая где-то вирус оборотничества? Алиса!!!! Ха-ха!!! Её имя Аделаида – верховная жрица германских варваров, наложница византийских императоров, любовница Жиля де Рица и моя ученица! Она бежала из Мидина, а теперь вот передала тебе свою силу! Проклятие! Какой же я дурак! Почему не проверил всё раньше!

Тираду Повелителя Зверей обрывает жуткий вой. Вой боли и страха. Вы не поверите но я совершенно позабыл о схватке Химеры и, той части меня, что колдун назвал Другой. А посмотреть есть на что! Коренастое, коротконогое существо с головой росомахи, торсом Валуева и лапами младшего брата Кинг-Конга, сдавило Химеру в смертельных объятиях. Чудовище воет, змеиный хвост хлещет по спине и ногам Другого, но тот словно сделан из камня, и ударов просто не замечает. Создание Кранца колотит острыми копытами по мощной груди, щёлкает клыками, но Другой лишь сильнее прижимает чудовище к себе.

– Останови его, альфа! – визжит Кранц. – Немедленно останови!

Очень своевременное обращение к тому, кто уже на пороге могилы. Именно я, и именно сейчас способен прекратить схватку двух монстров. По-моему, у Кранца старческое слабоумие.

Он поглощает её! – стонет старик – Поглощает часть меня! Это не должно случиться!

Действительно, дерущиеся уже представляют из себя единое целое. Торс боксёра сливается с телом козы, львиная пасть с головой росомахи, а погремушка издав ещё несколько угрожающих звуков исчезает вместе с хвостом. Да и сама Химера исчезает, став частью Другого.

– Ты живой ещё, засранец? – по-видимому, это хамское обращение, оскаленные клыки и лающий голос – выражение приязни и даже заботы Другого обо мне, а может и о теле, в котором мы сосуществуем в реальном Мире. – Держись, я возвращаюсь.

Я ничего не успеваю ответить, как он буквально растворяется в воздухе, а через мгновение, я чувствую такой прилив силы и адреналина, что теряю сознание…

Снова резиденция колдуна в метрополитене. Анна взволнована. Экзорцист, если и испытывает какие-то чувства, то замечательно это скрывает.

– А ты уже привыкаешь уходить не прощаясь, напарник, – улыбается он, намекая на недавнее путешествие в дремучие века с Амандой.

– И заметь – не по собственной воле.

– Ну этого я не знаю… А что со сморчком?

Я смотрю на колдуна и понимаю, что и моё сломанное ребро, и пробитое лёгкое остались где-то там, в ледяной пустыне. Чувствую я себя превосходно. Лучше, чем когда-либо. Чего, не скажешь о Кранце. Конечно же, он не тот, потрёпанный старец, визжащий от страха, каким я видел его в тот момент, когда Другой (мне это определение нравится больше, чем Зверь) одолел и поглотил Химеру. Но и не тот, самоуверенный, хладнокровный и тщеславный тип, коим он предстал в начале. Похоже моя атака и пленение Химеры стоили ему дорого.

Подрагивающей рукой Повелитель Зверей берёт бокал с вином и медленно глоток за глотком поглощает тягучую рубиновую жидкость.

– Вы глупец, юноша, – произносит он наконец. – Как и та, кто сделала вас частью Племени Тьмы. Своим поступком вы только всё усложнили.

И Константин, и Анна, хотя они и не были свидетелями сцены, разыгравшейся на ледяных просторах сознания Повелителя Зверей, понимают – произошло что-то важное и дальнейшие последствия не добавляют оптимизма.

– Похоже – наше союзничество накрылось медным тазом, – экзорцист, ни к кому не обращается, а просто высказывает вслух мысли.

Я до сих пор не понимаю произошедшего. Ну, получил колдун трёпку, ну потерял часть силы… Что трагедию-то устраивать? Правда ещё настораживают собственные, малопонятные ощущения, но в этом разберёмся позже.

– Накрылось?! – восклицает колдун. – Мягко сказано! Вы только гляньте на своего приятеля!

Константин и вила снова поворачиваются в мою сторону и ведут себя так, словно я обзавёлся вторым носом. Анна закрывает рот руками, явно сдерживая крик, а у экзорциста отваливается челюсть.

– Что с твоими глазами, приятель? – наконец выдавливает он.

Отличный вопрос! А почему бы не поинтересоваться, что с моим желудком?! Или с лёгкими?! Как я могу это видеть?!

– А что у меня с глазами? – я едва сдерживаю раздражение.

Константин морщится и качает головой, а вила, так и не уняв дрожи в руках, протягивает мне пудреницу. Я открываю этот необходимый, каждой даме предмет, всматриваюсь в крошечное зеркальце и сам едва не ору дурным голосом от страха.

Что это?! Галлюцинация?! Морок?! Колдовство?! Вместо своих глаз, я вижу нечто ужасное! Белки неестественно густого вишнёвого цвета, а зрачки, по-кошачьи сузились и стали абсолютно чёрными, без всяких признаков радужной оболочки. Такой мерзости я никогда не видел ни у людей, ни у тех кто ими притворяется. Эти зенки больше подходят какой-нибудь рептилии или чудовищу из видений Лавкрафта.

– Получая многое, приходиться и чего-то лишиться, – усмехается колдун. – Привыкай, юноша, к новым возможностям и к новому облику.

Я не отвечаю, мой взор прикован к кровавоглазому чудовищу в крошечном зеркальце. Да, это лицо мне знакомо, знакомо с детства. Оно моё. Но это и личина отвратительного, пугающего и отталкивающего монстра. Он мне противен. Я в ужасе перед ним. Я чувствую его мощь и кровожадность. Я его ненавижу. И виной тому два багровых шарика, звавшиеся когда-то моими глазами. Что же должны испытывать остальные, взглянув на моё обновлённое лицо! Я жажду убить Кранца! Это его работа! Но я никак не могу оторвать взгляд от зеркальца.

– Это ты сделал с ним, старик? – голос Константина тих и спокоен, но в нём есть нечто, заставляющее колдуна подавиться собственным смешком.

– Он сам сделал это с собой, – оправдывается Повелитель Зверей, – когда выкрал шприц у беспутной альфа и напрямую ввёл себе вирус. Он не впадал в кому, не обратился в первое полнолуние, не терял память. Он просто через четыре месяца обрёл возможность принимать облик зверя.

– Именно через четыре? – уточняет Анна.

– Срок беременности у росомахи, – отмахивается колдун. – Его и оборотнем-то нельзя назвать всерьёз. И человеком он уже не остался. Он жил не подозревая о своих силах. Вернее они спали, а я их невольно разбудил. Ещё и подарил новые.

– И что?

– А вот что! Юноша, оторвись от зеркала и протяни руку.

Я машинально протягиваю ладонь. Кранц кладёт туда что-то. Я слышу удивлённый возглас Анны и опускаю свои проклятые глаза. Чёрт! У меня на ладони лежит серебряный крест! Кожа не плавится! Плоть не отзывается жуткой болью! Серебро на меня больше не действует! По инерции я отбрасываю крест и снова смотрю на ладонь. Ни следа ожога!

– Фантастика, – слышу я голос Константина.

– Катастрофа, – вторит ему колдун. – Наверное, Стефан, думается мне, обо всём догадывался заранее и устроил это представление с заговорами и предательством моих компаньонов. Он слишком хорошо знает мою приверженность традициям. И вот я собственноручно создаю для него идеального воина. Теперь князь практически непобедим. Но он просчитался. Это существо, пока ещё оно не умеет управляться с обретённым даром, уязвимо. Сейчас это ещё возможно, и я переправлю его в Мидин. Подобная сила не должна оставаться без контроля Старейшин.

Вот тут-то я понимаю, что речь идёт обо мне. Кранц (а до этого вероятно и Стефан) уже всё за меня решили и теперь главная дилемма – кем я стану – игрушкой кровососа с наполеоновскими амбициями или пленником дряхлых нелюдей из Города Монстров? Чёрта с два! Как говаривал Ильич – мы пойдём своим путём. И сейчас, я как никогда солидарен с классиком марксизма!

Я отбрасываю пудреницу – чёрт с ними, с новыми глазами – видят, и уже хорошо, поворачиваюсь к Повелителю Зверей и вытягиваю средний палец.

– А вот это видел!

Ох уж это моё проклятое голливудское позёрство сколько кулаков или лезвий из-за него пропущено! Сколько обещаний дано наносить первый удар, а не играть героя боевика. Нет – в сотый раз на те же грабли! Колдун же, практично опустив прелюдию, сложил пальцы в замысловатый знак – и вот уже я не более, чем обычная куколка – ни вздохнуть, ни двинуться. Нет, кончиком пальца ещё дёрнуть можно, или носом шмыгнуть, но на этом всё.

Древний идиот – он забыл о моих тылах! Забыл, как Другой, там, в его ледяном сознании пришёл мне на помощь. Забыл о моём напарнике Константине. Вековой склероз!

Действительно, экзорцист вплотную подходит к Кранцу.

– Ты никуда, никого не переправишь.

– Это не обсуждается, – колдун отмахивается, словно от назойливой мухи. – Он опасен для Племени Тьмы.

– Послушай, – начинает Константин.

– Нет это ты послушай, – вроде бы не особо громкий голос Повелителя отражается от кафеля и бьёт по мозгам. – У тебя два выхода: либо последовать со мной и предстать перед Судом за бегство и службу жрецам плотника из Назарета, либо убраться вместе с девчонкой. Она мне, кстати, без нужды, а потому подлежит уничтожению. Выбирай!

– А если…

– Никаких если!

Константин опускает голову. Проклятие! Чего он медлит?! Самое время разнести старикашку в пух и прах.

– А моё бегство, – голос экзорциста тих и слегка подрагивает, – и сотрудничество с церковью…

– Простят ли тебя? – хохочет колдун. – О твоём бегстве давно забыли, а вот дружба со жрецами плотника… Ты сам это выбрал! Сам решил помогать нашим заклятым врагам.

– Неужели…

– Всё! Иди пока я не передумал!

Чёрт возьми! Что за бессовестный торг! Торг моей свободой! А Константин-то! Нет, никому нельзя верить! Ублюдки! Я пытаюсь призвать Другого, но и ток куда-то пропал. Возможно отлёживается после схватки, а возможно… Ему-то на руку попасть в Город Монстров! К себе подобным! Предатели! Кругом предатели! Если бы мог, я бы взвыл от досады!

– Извини, напарник.

Константин так и не смотрит в мою сторону и с видом побитой собаки направляется к выходу. По дороге берёт за руку вилу, та слабо сопротивляется (и за это спасибо), но после пары слов, произнесённых экзорцистом вполголоса отправляется за ним.

Всё! Мне крышка!

– Да, старик, – Константин поворачивается у самого входа.

– Никакого торга, Убийца!

– Да я о другом. Личный вопрос.

– Спрашивай.

– Ты говорил, что очень стар?

– Старше, чем ты думаешь.

– А правда ли, что один из апостолов того самого плотника, Андрей кажется, бывал в этих местах?

– Правда. Зачем тебе это?

– Из интереса. А правда, что следов его пребывания не сохранилось?

– Правда.

– Чёрта с два! Те самые жрецы сохранила его посох и обратили в оружие!

– Не…

Кранц не успевает закончить. Из рукава экзорциста появляется крошечный дротик, он ловко перехватывает его двумя пальцами, и я едва замечаю сам момент броска. Глаз колдуна вздувается перезрелой сливой. Мне даже чудится, что я слышу хлопок, когда он лопается. По морщинистому лицу растекается вязкая жидкость цвета чернил. В оставшемся глазу удивление сменяется дикой яростью. Повелитель Зверей открывает рот.

– Не дай ему позвать огра! – вопит Константин.

Если это ко мне, то он явно забыл о… Проклятие! Я снова свободен! По-видимому, сейчас все силы колдуна направлены на спасение собственной шкуры, а не на устранение пресловутой опасности. Я бросаюсь на него. Занемевшие от бездействия суставы отзываются болью. Мне плевать! Не время обращать внимания на мелочи. Если в комнатёнку ворвётся двухметровый людоед, даже я со своими новыми способностями (с коими пока толком и управляться не умею) окажусь бессильным.

Одной рукой я хватаю Кранца за глотку, другой зажимаю рот. Острые зубы впиваются в ладонь, терзают её. Как же больно! Ничего! Это не сломанное ребро в лёгком и не недавнее ощущение спеленатого младенца. Ради благого дела можно и потерпеть.

– Осторожно убирай ладонь.

Константин уже рядом. В его руках крошечная серебряная бутылочка. О содержимом я догадываюсь. Святая вода. Если уж в арсенале экзорциста оказался дротик из посоха апостола Андрея, то святая вода есть само собой. И, наверняка, не из какого-нибудь новостроя с «перекрасившимся» и отпустившим бороду бывшим комсоргом, а из настоящего, не тронутого соблазнами, медвежьего угла, освящённая теми, кто ещё помнит, почему, собственно, их Спаситель оказался на кресте.

Я осторожно убираю руку. Серебра я уже не боюсь, но вид его неприятен. Привычка. Если кого-то в детстве поили рыбьим жиром, его всю жизнь будет воротить при виде мерзкого пузырёчка с этикеткой. И очень бы не хотелось, чтобы на кожу попали капли освящённой жидкости. Возможно, ничего и не произойдёт, но к этому ещё надо привыкнуть.

Кранц делает глубокий вздох, чтобы позвать на помощь, а может, и произнести заклятие, но в это мгновение, Константин выплёскивает в раскрытую пасть содержимое бутылочки.

Немая сцена, а потом начинается…

Глотка колдуна сперва издаёт хрип, бульканье, а потом оттуда вырывается мощный фонтан всё той же чернильной слизи. Он бьёт с такой силой, что достигает потолка, оставляя там кляксы, напоминающие гигантских амёб. Одежда Повелителя расходится по швам и мы видим торс чудовища, что недавно ввергло нас в шок. Кожа лопается обнажая куски чёрной словно уголь плоти. Вздувшееся брюхо лопается, исторгая на пол дымящиеся внутренности и клубок бледно-розовых извивающихся червей.

Константин хладнокровно давит мерзких тварей и вырывает дротик из глазницы. С Кранцем покончено!

Мы слышим короткий вскрик, глухой удар и шлепок о соседнюю стену. Проклятие! В пылу борьбы мы забыли про Эллиоса. Полные дурных предчувствий мы оборачиваемся к выходу, и…

И ничего не понимаем. Фейри распластался в дальнем углу, а вила застывши в дверях смущённо потирает кулачок.

– Во время учёбы, я посещала курсы самообороны, – сообщает она и улыбается.

Поразительная девушка – два института, боевые приёмы смертных! И зачем всё это? При наших-то знаниях и возможностях. Не понимаю.

– И закончила с отличием, – подводит итог Константин.

– Как и всё остальное, – в разговорах с экзорцистом, Анна всегда оставляет последнее слово за собой.

Из угла раздаётся стон. Приходит в себя фейри. Подрагивают пушистые ресницы. Почти прозрачные веки приподнимаются… И всё! Взгляд этих бирюзовых глаз хоронит всю мою воинственность. Я не могу поднять руку на существо с глазами провинившегося спаниеля.

– А что со мной? – Эллиос обращается лично ко мне.

Я чувствую, какого труда ему стоит смотреть в то, чем обратились мои глаза, однако взгляда он не отрывает. На меня накатывает ещё одна волна сентиментальности. Я готов уже отпустить слугу Кранца на все четыре стороны.

– Ничего личного, дружище, – слышу я голос Константина.

Экзорцист наклоняется и достаёт из-за брючины короткоствольный, похожий на бульдога, двухзарядный пистолет. Чёрт возьми, есть ли деталь одежды, под которой у экзорциста не припрятано оружие?!

– Ты просто завёл дружбу не с теми парнями и оказался не в том месте, – добавляет он и тут же спускает курок.

Грохочет двойной выстрел. Анна вскрикивает. Для народа Притворщиков свинец и железо то же самое, что серебро для оборотней и вампиров. Голова Эллиоса разлетается, но нет ни крови, ни мозгов, ни осколков черепа. В воздухе кружат багровые листья клёна. Тело фейри так же обращается в ворох осенней листвы и увядших цветов.

– Можете считать меня бездушным ублюдком, – Константин методично давит разбегающихся крыс. – Беспринципным убийцей, но я никогда не оставляю за спиной даже намёка на опасность, не то что живого противника.

Впрочем, сейчас, со смертью Притворщика вся моя сентиментальность и жалостливость куда-то испарились, и я понимаю целесообразность поступка экзорциста. Я даже благодарен ему, что он взял всё это на себя.

* * *

Митька поджидал нас в метрах ста от двери. Он деликатно кивнул и застыл в ожидании приглашения.

– Возьми-ка.

Константин протягивал мне тёмные очки. Экзорцист всё больше напоминал мне персонажа из какого-то давно виденного мультика – у того в саквояже всегда находились необходимы на любой случай жизни вещи. Забавно.

– И, вообще, надо поменьше говорить о произошедшем. Только самое необходимое.

Я надел очки. Видеть, как ни странно, хуже не стал. Ещё одна способность. Хотя бы один свободный денёк, чтобы разобраться, что во мне столько времени хранилось от Алисы, и чего я нахватался от Кранца.

– Сходили на встречу, – хихикнула Анна и через мгновение разразилась смехом.

Похоже всё пережитое теперь выливалось в банальную истерику. Немудрено. Если нам с экзорцистом удалось выплеснуть переизбыток адреналина в схватке, то девушка всё держала в себе. Теперь пришло время расплаты. Сперва, я хотел прервать истерику обычным и простым способом, но, памятуя о боевых навыках вилы, предпочёл попридержать руки. Только потасовки нам сейчас не хватает.

– Проглоти это, – Константин протянул вилле зеленоватую горошину.

Анна отпрянула, словно ей под нос сунули гадюку.

– Не приближайся ко мне! Не смей!

Константин пожал плечами и отошёл.

– Этого и следовало ожидать. Может у тебя возьмёт.

– А что там?

– Ничего особенного, вытяжки из трав – валериана, пустырник, мелиса, ещё что-то… Очень хорошо успокаивает.

Раньше я думал, что у нас с Анной неплохие отношения. Даже что-то вроде личной симпатии. Но сейчас вила отказывалась от снадобья, словно я предлагал ей глоток святой воды или церковную облатку. Впрочем со времени нашей встречи много чего произошло – мы узнали друг друга с разных сторон. Не сомневаюсь, что Константин для неё теперь безжалостный, подлый убийца, не брезгующий нападать на безоружных и бить со спины, а я… Я красноглазый монстр неизвестной породы и с неизученными способностями. Ещё, в свете последних событий, у меня не осталось и тени приятельских чувств по отношению к Стефану, и я этого не скрываю. Немудрено, что девушка отказывается от лекарства.

С другой стороны, мы оказались втянутыми в игру нескольких искусных гроссмейстеров, а потому, не обладая и зачатками шахматных навыков, нам остаётся единственная тактика – треснуть соперника по башке шахматной доской и собирать плоды победы, пока он приходит в себя. Иначе нечего думать даже о ничьей.