Текст книги "Нейтрально-враждебный (СИ)"

Автор книги: Сергей Арьков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 34 страниц)

Стасик вскоре вернулся с закопченным чайником и тремя железными кружками. Из еды на кухне ему удалось отыскать только репу, и один овощ он принес Грыбану на пробу. Гоблин не отказался от угощения, и умял его в одно лицо, невзначай позабыв разделить трапезу с Зархадом.

Несколько часов пролетело незаметно. Стасику было приятно пообщаться с кем-то кроме Гамала. К тому же гоблины оказались словоохотливы. Зархад поведал ему немало историй, заодно расширив представления Стасика об этом мире. Он рассказывал об удивительных землях и населяющих их диковинных созданиях. Из его рассказов следовало, что нейтральная полоса является самым худшим и неинтересным местом во всем этом мире. И самым опасным.

– А эльфы, эльфы в этом мире водятся? – с интересом спросил Стасик, который всегда был неравнодушен к этим сказочным созданиям. Точнее говоря, интересовали его не столько эльфы, сколько эльфийки. Стасик вожделел их, и не стыдился этого. А на одну картинку с изображением ушастой красавицы неглиже, он на протяжении трех месяцев налюбоваться не мог, пока однажды родители не застукали его за процессом активного любования.

– Есть и эльфы, – кивнул головой Зархад. – Но они сами по себе. Живут в своем царстве, в чужие дела не лезут и в свои никого не пускают. Да только недолго это продлится. Война охватывает все новые и новые земли, дойдет она однажды и до них. Придется им выбирать между Ангдэзией и темной империей. И кого бы они ни выбрали, кончится их спокойное житье.

– А гномы, они тоже есть?

– Есть, – равнодушно пожал плечами Зархад.

– А какие они из себя? – с жадным любопытством спросил Стасик.

– Какие?

Зархад задумчиво поскреб лапой затылок.

– Да обычные. Что тебе до них? Гном в земле роется, вечно грязный, потный, лохматый сильно.

– И мясо у них жилистое, не угрызешь, – сообщил о главном Грыбан.

– Ну а драконы, драконы тоже есть? – не унимался Стасик.

– А как же, и эти водятся, – ответил Зархад. – Но в здешних краях их, пожалуй, не встретишь. Они все больше в горах, или на отдаленных островах обитают.

– Почему же их не дрессируют и не используют в войне?

Гоблины обменялись странными взглядами, после чего дружно расхохотались.

– Сразу видно, что ты нездешний, – утирая слезы, сказал Зархад. – Дрессировать дракона – где это видано? А даже если и получится, то какой с них прок в бою? Любой приличный маг сшибет его на землю заклинанием. Я уже не говорю о том, какие убытки нанесет дракон своей прожорливостью. Его же кормить придется, а жрет он, доложу тебе, немало. Нет, человек Стас, дракон в военном деле решительно неприемлем.

К тому времени, когда Гамал возвратился из своего путешествия, Стасик успел выслушать немало удивительных историй. Правильный мир оказался велик и многообразен, и Стасику хотелось побывать всюду, в каждом его неповторимом и самобытном уголке. И он смог бы осуществить эту мечту, если бы судьбе было угодно сделать его великим чародеем. Или хотя бы могучим паладином. Но в нынешнем положении ему не приходилось мечтать об увлекательных экскурсиях. Его местом обитания отныне стала нейтральная полоса, угрюмая и безрадостная земля, навеки убитая войной. И не увидеть ему ни драконов, ни эльфов, ни прочих диковинных созданий. Разве что кто-то из них пролетит или пробежит мимо старой крепости, да только едва ли такое случится.

Гамала они заметили издали. Тот неспешно брел по равнине, а за его спиной высился большой, туго набитый, мешок на лямке. Старик тоже приметил сидящую у стены компанию, и свернул в их сторону.

– Доброго денечка, уважаемый дедуля, – широко и ненатурально улыбаясь, поприветствовал его Зархад. – Как сам? Как здоровье? Поясница, простата, иные телесные области, не доставляют ли больших хлопот?

Ничего не ответив, Гамал сбросил с себя набитый травами мешок, довольно неласково схватил Стасика за руку и отвел его в сторонку.

– Тебе что, жить надоело? – спросил он грубо, но негромко, так, чтобы Зархад и Грыбан не могли их услышать.

– О чем вы? – растерялся Стасик.

– Зачем ты вышел из крепости к этим существам? Ты хоть знаешь, кто они?

– Гоблины.

– Гоблины! – передразнил его Гамал. – То боишься один остаться, то храбро выбегаешь навстречу незнакомцам. Ты уж определись, кем быть по жизни: трусом или безумцем.

– Но я их знаю! – возмущенно ответил Стасик, резким движением высвободив свою руку из хватки Гамала.

Старик покосился на гоблинов, которые терпеливо ждали у своих мешков.

– Знаешь? Откуда?

– Это в их банде я работал зазывалой, пока…. Ну, пока не произошел несчастный случай на производстве.

Выражение лица Гамала немного смягчилось. Он выпрямился и шумно выдохнул.

– Вот оно что, – произнес старик уже без прежнего негодования. – Ну, хорошо. Но впредь запомни: кто бы ни пришел сюда, кто бы ни звал тебя наружу – не выходи!

– Этого вы могли бы и не говорить, – проворчал Стасик, который и сам бы никогда не осмелился выйти к чужакам. Он и прежде, еще в неправильном мире, придерживался того же золотого правила. Если, например, находился один дома, никогда никому не открывал. Даже к двери не подходил, чтобы спросить, кто там.

Разобравшись со всем, Гамал вернулся к гоблинам. Стасик шел рядом с ним.

– Ну, что вам, бездельникам, надо в этот раз? – без намека на любезность спросил старик.

– Добро принесли на обмен, – ответил Зархад.

Гамал тяжко вздохнул, всем своим видом показывая, что делает гоблинам большое одолжение, тратя на них свое драгоценное время.

– Ну, хорошо, – произнес он. – Давайте взглянем на это ваше, так называемое, добро.

– Ты погляди, ты внимательно погляди, – убеждал его Зархад, опускаясь на корточки возле мешков и развязывая веревки, стягивающие их горловины. – Нынче у нас добро царской категории. Даже не знаю, сможешь ли ты его себе позволить.

Из мешка начало появляться то самое добро. Стасик ничуть не удивился, увидев одежду и оружие. Собственно, что еще там могло оказаться? Гоблины принесли то, что взяли с убитых ими героев. Одежда была обильно выпачкана кровью, на ней кое-где остались пробитые оружием дыры.

На оружие – небольшой меч и два тяжелых боевых ножа, Гамал даже не посмотрел. Склонившись, он стал перебирать тряпки, что-то чуть слышно бормоча себе под нос. Гоблины стояли рядом, и, не вмешиваясь, терпеливо ждали.

– Ну, такое себе добро, – брезгливо произнес Гамал, закончив осмотр. – За тряпки, пожалуй, дам четыре бутылочки лечебного зелья.

– Что? – вознегодовал Зархад, подпрыгнув на метр от земли. – Всего четыре? За все?

Он огляделся по сторонам и прокричал:

– Помогите! Спасите! Грабят средь бела дня! Старик, однажды боги страшно накажут тебя за твою жадность! Ты ходишь по лезвию ятагана. Небесное терпение на исходе.

– Это я еще, кстати, очень добрый, – возразил ему старик. – Потому как вся эта ветошь и трех бутылочек не стоит.

Зархад подхватил с земли снятые с убитого героя штаны, грязные, окровавленные, пропоротые то ли мечом, то ли ножом в районе паха, и стал совать их Гамалу в лицо.

– Ты ткань пощупай, злодей! – требовал он визгливо. – Это тебе не мешковина. Качество, а!

– Купи еще меч, – стал канючить Грыбан, поднося к Гамалу оружие. – Хороший меч. Совсем новый.

– Сто раз вам говорил мечи не приносить, – отрезал Гамал. – На кой они мне сдались? И ножи вон те заберите. Если попадутся кинжалы из доброго сплава, приносите. А этот металлолом мне ни к чему.

– Накинь за тряпки одну бутылку, не гневи богов! – сердито потребовал Зархад. – Мы тебе скоро много добра принесем. У нас план есть.

Гамал нехотя проворчал:

– Ладно. Пять бутылок за все. Но железки не возьму.

Он обратился к Стасику:

– Забирай их ветошь. А вы тут ждите. Сейчас пришлю зелья.

Следуя за Гамалом, Стасик затащил в крепость мешки с одеждой. Старик, покопавшись в своих закромах, принес небольшой тряпочный мешочек. В нем постукивали боками небольшие глиняные пузырьки, плотно закупоренные деревянными пробками.

– Отнеси им, – велел Гамал. – И не торчи там долго. Я устал и проголодался. Ужин сегодня на тебе.

Вернувшись к гоблинам, Стасик вручил им плату.

– Мир не видывал такого скупердяя! – в сердцах произнес Зархад, заглядывая в мешочек. – И бутылочки какие-то маленькие. В прошлый раз они точно были больше.

Стасик виновато пожал плечами, давая понять, что он в этом не замешан.

– Ну, так что думаешь на будущее? – спросил у него Зархад. – Не хочешь обратно к нам? Нам бы зазывала пригодился.

– Нет, я, пожалуй, пас, – быстро ответил Стасик. Работа зазывалой ему не понравилась. Это было откровенно грязное и гнусное дело – заманивать людей на убой. В самый раз занятие для какого-нибудь бессердечного отморозка, но точно не для испорченного гуманизмом старшеклассника. И, к тому же, дело крайне рискованное. Свой дебют в этой роли он пережил только чудом, и повторно искушать судьбу не рвался.

– Ты подумай, пораскинь умом, – посоветовал Зархад. – Ты не смотри, что нас только двое. У нас со свояком план есть.

– Подумаю, – пообещал Стасик, но лишь для того, чтобы гоблин от него отвязался.

Уже засобиравшись, Зархад поднял с земли меч, который до этого тщетно пытался продать Гамалу, повертел его в руках, и протянул Стасику.

– Вот, – сказал он, – возьми.

Стасик неуверенно принял меч. Тот оказался неожиданно легким, вместе с ножнами он весил меньше килограмма.

– Мне нечем за него заплатить, – признался Стасик. – У меня ничего нет.

– Бери так, – махнул рукой Зархад. – Нам он все равно не нужен. А тебе пригодится. Здесь, на нейтральной полосе, без оружия нельзя.

– Спасибо, – растрогался Стасик, прижав к груди подарок.

– Ну, бывай! – произнес Зархад, потрепав его лапой по плечу. – Выздоравливай. А о моем предложении подумай. Такие талантливые зазывалы, как ты, на вес золота. Можешь сделать хорошую карьеру.

Грыбан прощально махнул ему рукой, и гоблины быстро пошли прочь от крепости, шустро перебирая короткими кривыми ногами. Стасик долго стоял, глядя им вслед, затем развернулся и медленно побрел обратно в свой новый дом.

Глава 40

Каменные ступени медленно проплывали под ним, мертвенно-белый свет шара скользил по древним замшелым стенам. Стасик спускался вниз, время от времени останавливаясь и прислушиваясь к звенящему безмолвию руин. Он боялся не запертого в подземелье чудовища, а внезапного появления Гамала. Ох и задаст же ему старик трепку, если застукает здесь!

Впрочем, Стасик принял все возможные меры предосторожности, чтобы не попасться на горяченьком. После того, как они с Гамалом поздним вечером разошлись по своим покоям, он честно выждал пару часов, и лишь после этого рискнул выглянуть в коридор. Крепость погрузилась в вязкую тишину, по узким проходам и тесным помещениям бывшей цитадели разлилась густая тьма. Накрыв светящийся шар плащом, дабы снизить интенсивность его сияния, Стасик украдкой пробрался к покоям Гамала. За прошедшие дни он научился худо-бедно ориентироваться в лабиринте коридоров, поэтому до комнаты старика добрался с первого раза, ни разу, при этом, не заблудившись.

Дверь в покои была приоткрыта. Внутри царила тьма. Сквозь узкую щель в коридор изливался поток громкого заливистого храпа. Стасик постоял немного, вслушиваясь в эти дивные трели. Алхимик спал, как убитый, хорошенько нагулявшись за минувшие сутки по нейтральной полосе. Вряд ли стоило ждать его внезапного пробуждения.

И Стасик, решившись, двинулся к своей цели.

Он пересек огород, миновал несколько коридоров и очутился у лестницы, уводящей в зловещую тьму. Впрочем, не такая уж она была и зловещая. Спускаясь в подземелье в прошлый раз, Стасик от ужаса едва не отдал богу душу. До сих пор удивлялся, как это ему хватило храбрости дойти до конца лестницы и не запятнать портков.

Теперь все изменилось. Загадочное существо, заточенное внизу, уже не вызывало в нем необоримого страха. Стасик, конечно, осознавал, что их таинственный сосед принадлежит к числу матерых монстров, но он уже не был уверен в том, что это существо является однозначно злым. Такое мнение у него сложилось после их прошлой беседы. И теперь у Стасика появилась дикая идея подружиться с этим созданием. Хотя бы попытаться сделать это. А то обстоятельство, что монстр, похоже, являлся девочкой, лишь усиливало это желание. У Стасика никогда прежде не было подруги, а потому он готов был закрыть глаза на какие угодно недостатки своей потенциальной возлюбленной. Хвост, рога, крылья, дополнительные конечности, демоническая природа – все это Стасик мог бы пережить, и со всем этим смириться. К тому же, он и сам теперь был красавец хоть куда – жуткий мутант, покрытый бинтами. В самый раз крутить роман с чудовищем. Потому как кто еще, кроме монстра, может клюнуть на него нынешнего?

Стасик медленно сошел вниз по лестнице, на ходу прикидывая, о чем бы повести разговор с новой знакомой. Его немного пугала возможность того, что соседка попросту не откликнется на его зов и не явится поболтать. И что тогда? Как вариант – подойти ближе к двери. Совсем близко. Вплотную. Ага, а заодно и полить себя кетчупом, дабы улучшить вкусовые показатели собственной тушки.

Пусть обитательница подземелья больше не внушала ему великий ужас, Стасик был бесконечно далек от того, чтобы полностью ей доверять. К тому же одна назойливая мысль постоянно изводила его, хоть он и пытался гнать ее прочь: не зря ведь эту особу заперли в подземелье. Да не просто заперли, а еще и ключ выбросили, то есть не собирались выпускать ее на волю никогда.

Но всякий раз, как только эта мысль возникала в его голове, Стасик тут же приводил контраргумент. У него он был, и неплохой. И заключался в собственном горьком опыте общения с местными силами добра и зла. Ведь он, Стасик, не был никаким монстром, а являлся обычным человеком, как по сути своей, так и по паспорту. Но как же жестоко с ним обошлись! Возможно, что и узница, отбывающая вечный срок в подземелье древней крепости, как и он, пострадала ни за что. Стасику хотелось верить именно в это. Потому что если заточенная девушка на самом деле окажется кровожадным и коварным чудовищем, он просто не переживет этого облома. Сколько можно-то? У него ведь здоровье не железное. Его в этом мире только и делали, что кидали да обманывали. Стасик уже начал чувствовать себя каким-то профессиональным лохом, который раз за разом вкладывает свои кровные в одну и ту же финансовую пирамиду, стабильно остается без штанов, но ничему не учится и продолжает обогащать мошенников. Не о такой роли он мечтал, когда грезил правильным миром. Хотелось могущества, силы, уверенности в себе и гарема влюбленных в него без ума красавиц. А получил череду страданий, мук и поруганных надежд, плюс из него еще несколько раз пытались приготовить гуляш.

Миновав лестницу и войдя в коридор, Стасик предусмотрительно опустил шар на пол, чтобы вновь случайно не разбить его. Затем он выпрямился и поглядел на дверь. Та была столь же ужасна, как и всегда. От нее веяло непостижимой, вгоняющей в трепет, мощью.

– Эй? – позвал Стасик негромко.

Он выждал, но ответа не последовало.

– Эй, ты там? – спросил он, слегка возвысив голос.

Вновь тишина.

Стасик помедлил, а затем сделал крошечный шаг вперед. При этом он неотрывно и со страхом смотрел на дверь. Парень всерьез опасался того, что эта огромная железная плита, покрытая жуткими колдовскими письменами, может внезапно ожить, надвинуться на него всей своей многотонной тушей, рухнуть сверху и размазать по полу кровавой лепешкой.

– Привет, – позвал он.

Голос его противно задрожал.

– Если я тебя в прошлый раз чем-то обидел, то извини, – заговорил он. – Я не нарочно.

И вновь тишина.

Стасик все понял: он находился слишком далеко от двери. Требовалось подойти ближе, иначе обитательница подземелья не сможет его услышать.

Он стал подбираться к ней смешными короткими шажками, а сам думал лишь о том, успеет ли он унести ноги, если ужасная дверь оживет и набросится на него. Когда до нее оставалось метра два, Стасик встал, как вкопанный, и понял, что подойти ближе его не заставит никакая сила на свете. Он и так значительно превысил предел своего мужества.

– Давай поговорим, – предложил он громко. – Хотя бы скажи, что слышишь меня. Мне тут вообще-то не по себе.

Он стал ждать. И с каждой следующей секундой Стасика все сильнее охватывало отчаяние. Узница либо не слышала его, либо слышала, но намеренно игнорировала.

Стасику почувствовал подступивший к горлу ком. Никто в этом поганом мире его не любил, все избегали его и презирали. Добряки обрекли на жалкую участь свинопаса и подвергли публичному унижению путем вручения на глазах всего города отвратительного свинского носа. Злодеи тоже издевались, как могли, плюс пытались съесть. И вот теперь его отверг даже запертый в подземелье монстр. А ведь у него и в прошлой жизни не было друзей. Стасик вечно пытался убедить себя в том, что отсутствие друзей, это его осознанный выбор. Дескать, ему и без них хорошо. Он одиночка, и его это полностью устраивает. А вот теперь понял, что нет, не по своей воле он стал отшельником. Просто он никому не нравился, ни в том мире, ни в этом. И даже если судьбе будет угодно протащить его за шиворот через сотню разных миров, в них повторится та же самая история.

Стасик сам не заметил, как из глаз его хлынули слезы. Привалившись спиной к твердому камню стены, он зарыдал в голос, упиваясь жалостью к себе. Каким несчастным, каким ничтожным он казался себе в этот миг. Горько причитая, Стасик вслух вопрошал у безжизненных каменных стен, что же с ним не так, раз никто в целых двух мирах не хочет видеть его своим другом. Даже Гамал, и тот приютил его лишь потому, что старику требовался работник в огороде. А не требовался бы, так и остался бы Стасик валяться в той луже, пока жуткая черная жижа не прикончила бы его окончательно.

С головой уйдя в свое горе, Стасик не заметил, как свет вокруг него начал меркнуть, трусливо прижимаясь к лежащему на полу шару. Поэтому прозвучавший из-за двери голос застал его врасплох:

– Что случилось?

Стасик подпрыгнул и громко взвизгнул от неожиданности. Он инстинктивно попятился от двери, но на третьем шаге нашел в себе силы остановиться.

– Это ты? – спросил он, и громко шмыгнул носом.

– Я, – донеслось из-за двери. – Ты, кажется, плакал?

– Что? Нет-нет, что ты! Совсем не плакал. Я же мужчина.

– А мне показалось, что я слышала рыдания.

Тут Стасик подумал – какого черта? Перед кем он пытается изобразить альфа самца?

– Да, это я плакал, – сознался он.

– Тебе грустно? – участливо спросила незнакомка.

– Было грустно, – подтвердил Стасик.

– Почему?

– Долго рассказывать.

– Ты уже уходишь?

В голосе собеседницы прозвучала тревога.

– Нет, я никуда не ухожу, – поспешил успокоить ее Стасик.

И добавил с грустным смешком:

– Куда мне идти? Мне идти некуда.

– Тогда расскажи, что тебя опечалило, – попросила незнакомка. – Или еще что-нибудь. Мне ужасно скучно. Я хочу узнать что-нибудь новое.

– А ты не разволнуешься и не уйдешь, как в прошлый раз? – спросил Стасик.

– Нет, не уйду. Только подойди чуть ближе, тебя плохо слышно.

– Я тебя слышу хорошо, – заметил Стасик, которым овладела подозрительность. Уж не заманивает ли его узница сладкими речами? Вот подойдет он к двери, а она как схватит его, да как утащит во мрак. И сделает с ним то, что так мечтала сделать Грыжа Антрекотовна.

– Или говори громче, – предложила девушка.

Стасик решил, что лучше сделает лишний шаг к двери. Так хоть не придется орать во все горло.

Он шагнул ближе, стараясь не смотреть на страшную поверхность металлической плиты. Шар едва светил, тьма сгустилась вокруг него, погрузив в себя весь коридор. Но магические символы на поверхности двери по-прежнему были хорошо видны. Стасику почудилось, что они светятся самостоятельно.

– Так лучше? – спросил он.

– О, так намного громче! – радостно заверила его собеседница. – Теперь я слышу тебя очень хорошо. Кажется, что ты совсем рядом. Мне даже хочется протянуть руку и коснуться тебя.

Стасик отметил про себя, что у его новой знакомой есть руки, и ему полегчало. Руки, это хорошо. Руки, это намного лучше, нежели лапы с огромными острыми когтями, или какие-нибудь липкие тентакли, или еще бог знает что.

– А ты попробуй! – вдруг, неожиданно для самого себя, предложил он.

– Попробовать что?

– Протянуть руку и коснуться.

Возникла пауза, а затем прозвучал странный ответ собеседницы:

– Лучше не надо. Мне почему-то не хочется этого делать.

– Но ведь только что хотелось, – напомнил Стасик.

– Хотелось. И сейчас хочется. Но стоит мне настроиться на это, как желание сразу пропадает, и….

Она запнулась.

– Что? – подтолкнул ее Стасик.

– И делается страшно, – ответила девушка.

Вначале Стасик решил, что новая знакомая боится его, но затем его будто осенило. Он все понял – это дверь! Точнее, это чары, наложенные на нее. Похоже, они как-то воздействовали на разум узницы, и стоило той подумать о попытке побега, тут же глушили эти мысли волнами страха.

А следом у Стасика случилось настоящее прозрение. Он вдруг понял, что та отвратительная аура липкого ужаса, что окутывала развалины крепости, тоже создана дверью. Чары работали в обе стороны: они сдерживали пленницу внутри, и отпугивали любопытных прохожих снаружи.

– Почему ты замолчал? – спросила девушка.

– А? – вздрогнул Стасик. – Нет-нет, все нормально. Я просто на секунду задумался.

– Так ты расскажешь мне что-нибудь?

– Что рассказать?

– Ну, не знаю. Расскажи о себе: кто ты? откуда? Мне все интересно.

Стасик присел на каменный пол и прислонился спиной к стене.

– Да обо мне и рассказывать особо нечего, – признался он. – Я скучный, и жизнь у меня скучная.

Он покосился на дверь, и добавил:

– Хотя, наверное, не настолько скучная, как твоя.

– Вот и расскажи! – потребовала собеседница.

– Ну, ладно, – согласился Стасик. – Даже не знаю, с чего начать.

– Начни начала, – посоветовала слушательница.

– Хорошо. Попробую.

И Стасик повел рассказ о своей невеселой жизни. Начал с краткого описания родного, неправильного мира. Наиболее болезненные для самолюбия моменты тактично опускал, кое-что намеренно приукрашивал. Делал он это без злого умысла, вовсе не с целью выставить себя в лучшем свете. Просто без основательной цензуры его биография выглядела столь жалко и убого, что хоть записывай ее на картонке, и иди с этим транспарантом в подземный переход, просить милостыню. Одинокий, забитый подросток, единственная отдушина которого, это видеоигры и интернет – вот что Стасик мог бы сказать о себе, и это была бы исчерпывающая информация. Жизнь его была до того серая, до того скучная, до того бедная на хоть какие-то события, что о ней не то что рассказывать, ее даже жить было невыносимо. Но имелась у него заветная мечта, которая крошечным огоньком грела душу. Мечталось Стасику очутиться в правильном мире, в мире меча и магии, где все его глубоко сокрытые таланты дружно вылезут наружу, как прыщи по весне, а все сокровенные желания тотчас же исполнятся.

На этом моменте Стасик плавно перешел к своим приключениям уже в правильном мире. Собеседница внимала молча, ни разу не перебив его ни вопросом, ни репликой.

В правильном мире его жизнь пошла заметно веселее. Если родная реальность медленно убивала серостью и рутиной, то в новом мире на Стасика обрушились яркие обломы, феерические беды и потрясающие несчастья. Скучать было некогда. Не проходило и дня, чтобы он не проливал реки слез. Опять же, опуская самые постыдные моменты, Стасик вкратце поведал о своих злоключениях вплоть до того момента, как Гамал подобрал его на просторах нейтральной полосы и привел в эту крепость.

– Вот такая она, моя жизнь, – подытожил свой рассказ Стасик, изо всех сил сдерживая слезы. Рассказал о себе и тут же захотелось разрыдаться. А потом пойти и удавиться.

Он ждал от собеседницы слов сочувствия и утешения, но вместо этого воздух сотряс ее громкий крик, полный неподдельной зависти.

– Какая интересная у тебя жизнь! – воскликнула девушка. – Это просто невероятно! Ты такой счастливый. Как бы я хотела пережить хотя бы сотую долю того, что выпало тебе.

– Ты прикалываешься? – обиженно проворчал Стасик.

– Я многого не поняла из твоего рассказа, – продолжила собеседница, – но, тем не менее, это потрясающе. С тобой случилось столько всего интересного.

– Ты так говоришь только потому, что сидишь в темнице, и вообще не видела белого света, – заметил Стасик. – Тебе не с чем сравнивать.

– Где я сижу? – насторожилась девушка.

Голос ее прозвучал напряженно. Стасик подумал о том, что если он попытается просветить собеседницу касательно ее положения, магия двери может воспрепятствовать этому: или нашлет страх на узницу, заставив ту прервать беседу и уйти, или сделает что-нибудь жуткое с назойливым посетителем.

– Нигде. Забудь.

Он помолчал, а затем осторожно спросил:

– А ты не хочешь рассказать мне о себе?

– Да мне и рассказывать нечего, – с горьким вздохом призналась собеседница. – В сравнении с твоей яркой и насыщенной жизнью мое существование даже не стоит упоминания.

– Не скромничай, – подтолкнул ее Стасик. – Давай, расскажи. Как ты живешь? Как проходит твой день?

– Кто?

– Ну, ладно. Как ты проводишь свободное время? У тебя есть хобби?

– Кто?

– Эх, как же объяснить? Чем ты увлекаешься?

– Увлекаюсь?

– Ну, да. Вот ты просыпаешься утром….

– Просыпаюсь?

Стасик запнулся.

– Ты что, вообще не спишь? – спросил он удивленно и немного испуганно.

– Точно не знаю. А это как?

Пришлось Стасику объяснять, что такое сон. Затем он растолковал, что такое еда. Затем еще множество очевидных любому человеку вещей, о которых его собеседница не имела ни малейшего представления.

– Поразительно, сколько всего ты знаешь! – восхитилась им девушка, и Стасику это очень понравилось. Прежде ни одна девушка не восхищалась им. Даже когда однажды он дал списать контрольную работу однокласснице, и та ограничилась сухим, походя брошенным – спасибо.

– Да нет, – скромно отрекся от лавров мудреца Стасик, – это просто ты знаешь мало. То есть, я не хотел тебя обидеть, не подумай.

– Я и не обиделась, – грустным голосом произнесла девушка. – Это правда. Я совсем ничего не знаю. У меня даже нет этого… Ты в прошлый раз о нем спрашивал.

– Имени?

– Да. А я поняла по твоему голосу, что оно есть вообще у всех, но только не у меня.

– Ну, имя ведь можно и придумать, – подсказал Стасик. – Это не так уж сложно.

В следующий миг стены подземелья содрогнулись от крика:

– Придумай! Придумай мне имя!

Собеседница просила с таким пылом, будто пыталась уговорить Стасика поделиться с ней каким-то невероятным сокровищем.

– Хорошо, я придумаю, – согласился он. – Так, дай-ка секунду подумать….

Он подумал, потом подумал еще. Дело на практике оказалось не столь уж и легким, как ожидалось. Стасик перебирал в уме известные ему женские имена, и ни одно из них не казалось ему подходящим. А еще он боялся, что выбранное имя не понравится его новой знакомой, но она из вежливости постесняется от него отказаться и будет страдать всю оставшуюся вечность…. В общем, как и во всех случаях, когда требовалось принять какое-то решение, у Стасика включился режим паникера.

В итоге он случайно вспомнил эпизод из своего многострадального прошлого. В шестом классе с ним приключилась беда – он по уши влюбился в девочку, что перевелась в их школу и угодила в его класс. Звали ее Светланой. Любовь была пылкой и мучительной – Стасик, страдая, украдкой поглядывал на объект обожания, и даже подумать боялся о том, чтобы подойти и заговорить с девушкой. А вот Колька, его вечный мучитель, не побоялся. Подошел, заговорил, и уже через пару дней активно лапал чужую возлюбленную на переменах.

Для Стасика эта влюбленность обернулась очередной пыткой. Но, вместе с тем, он запомнил и восхитительное томящее чувство, какое-то беспричинное возбуждение и странную болезненную жизнерадостность, так несвойственную ему в обычном состоянии. Пусть эта любовь и была односторонней, она все-таки была. И она оказалась одним из немногих светлых воспоминаний Стасика.

– А что если ты будешь зваться Светланой? – спросил он осторожно.

– Светланой? – осторожно повторила собеседница.

– Да. Сокращенно – Света. Тебе нравится?

– Да! – радостно воскликнула новоявленная Света. – Это великолепно. У меня теперь есть имя! Что еще мне нужно? Подсказывай, я ведь ничего не знаю сама. А что мне делать с моим именем? Как мне его использовать?

– Использовать? – засмеялся Стасик. – Ну, если кто-то спросит, как тебя зовут, назовешь его.

– Невероятно! – выдохнула девушка. – А еще что?

– Ну, еще если кто-то обращается к тебе по имени, ты должна понимать, что имеют в виду тебя.

– Потрясающе! А что еще?

– Еще? Хм… Ну, вроде бы это все.

– Даже этого очень много. Давай, расскажи еще о чем-нибудь.

Стасик сам не заметил, как их разговор превратился в непринужденную беседу добрых приятелей. Он забыл о том, что сидит в темном подземелье, перед заколдованной дверью, и что его собеседница не является человеком. Еще ни с кем и никогда ему не было так легко общаться, как с новоявленной Светланой. Они проговорили часа четыре, и болтали бы дальше, если бы Стасик вдруг не вспомнил о двух важных вещах. Первая заключалась в том, что завтра, а точнее уже сегодня, ему предстояло рано вставать и весь день таскать воду на грядки. Второй важной вещью был Гамал. Стасик не знал, в котором часу просыпается старик. Это могло произойти в очень ранний час. Гамал мог застукать его здесь, или поймать, когда он будет возвращаться в свою комнату. Разборок с хозяином крепости Стасик не хотел.

– Мне пора, – сказал он Свете.

– Ты уже уходишь? – огорчилась она. – Так скоро?

– Я завтра приду, в это же время.

– Тогда я буду ждать, – произнесла она. – Ты только обязательно приходи.

Стасик еще раз пообещал, что обязательно вернется, подобрал шар и стал быстро подниматься по ступеням. В этот миг он впервые за все пребывание в правильном мире чувствовал себя счастливым. Наконец-то с ним случилось хоть что-то хорошее. Он нашел друга. Первого друга за всю свою жизнь.