Текст книги "Путь Арсения"

Автор книги: Сергей Сиротинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

– Просим! Товарищ Ленин! Ленин!

" После выступления, когда Владимир Ильич уходил со съезда, он позвал Фрунзе:

' – Очень рад вас видеть, товарищ Арсений! Впрочем, теперь вы, кажется, Михайлов, так вас называли на съезде. Как идут дела в Иванове, в Шуе, каковы настроения в массах?

– Владимир Ильич, – ответил Фрунзе. – Я только прошедшей.зимой из Сибири и прямо попал на Западный фронт. Здесь, на съезде, я делегатом из Минска. В Иванове и Шуе не пришлось побывать.

– Так, так. А, знаете, товарищ Арсений, очень важно, очень важно, – подчеркнул Владимир Ильич, – чтобы в промышленных центрах, в рабочей массе, было побольше.

ПО

партийных товарищей. События развиваются молниеносно. Надо быть наготове. Не поехать ли вам в Иваново, а? Не откладывая, прямо отсюда, из Петрограда? Как вы думаете? В Иванове многие рабочие вас помнят.. Поедете, конечно, по поручению Цека.

– Я согласен, Владимир Ильич. Только разрешите заехать в Минск сдать дела.

– Обязательно. Вы делегат, отчитайтесь в своей работе перед избирателями и потом не теряйте времени. – Владимир Ильич задержал в своей ладони руку Михаила. – Что-то вы, батенька, выглядите плохо,– сказал он, пристально глядя в лицо собеседника. – Следы каторги и лишений. Болеете?

– Да пет, – покраснев, ответил Фрунзе. – Я здоров. Желудок вот немного подводит.

– А вы не забывайте об этом. Люди нужны партии, помните. Вопрос об отъезде в Иваново будем считать решенным.

Как и в первую встречу, одиннадцать лет тому назад, Фрунзе долго смотрел вслед быстро удалявшемуся Ленину. В тюрьме, на каторге, в ссылке, в бессонные ночи – сколько раз мечтал он о встрече с Владимиром Ильичем. Много вопросов было тщательно обдумано, вопросов, которые он мысленно задавал Ленину. И вот теперь, когда они увиделись, эти вопросы исчезли, в мыслях остались только слова Ильича о том, что надо быть на посту, бороться за дело партии, за революцию, сплачивать силы рабочих, солдат и крестьян под большевистскими лозунгами.

Выполняя поручение ЦК партии, Михаил Фрунзе приехал в Шую.

Вот она, Шуя, столь памятная ему по первой русской революции!

На вокзале тысячи рабочих восторженно встретили своего «Арсения». Гремит оркестр. И тут же, растроганный встречей, Михаил Фрунзе выступил на митинге перед рабочими.

– Борьба продолжается, – говорил он. – Рабочий класс в союзе с трудовым крестьянством должен взять всю власть в свои руки. Да здравствует социалистическая революция!

Мощным «ура» и бурными аплодисментами ответили рабочие и солдаты на речь Фрунзе.

С приездом Фрунзе шуйские большевики развернули огромную деятельность среди рабочих и солдат (в те дни гарнизон Шуи насчитывал около 20 тысяч человек). Влияние большевиков было столь значительным, что на митингах и собраниях рабочие и солдаты не желали слушать меньшевистских и эсеровских ораторов. Меньшевикам не давали говорить, шумом и возгласами «долой» провожали с трибуны. Вся власть в городе сосредоточилась в руках Советов рабочих, крестьянских и солдатских депутатов, в которых большевики имели подавляющее большинство.

Фрунзе был избран председателем Совета. Одновременно его выбрали председателем Городской думы и председателем земской управы. Он же руководил рабочими дружинами и отрядом гражданской милиции.

Назревали великие события. Уже явственно чувствовалось пламенное дыхание революции. Старый мир, мир угнетателей и тунеядцев, еще сопротивлялся, но силы его уже были надломлены. И гром грянул. Началась Великая Октябрьская социалистическая революция.

4. КОМАНДАРМ

Интервенция и гражданская война

Утром 27 октября председатель Шуйского Совета рабочих, крестьянских и солдатских депутатов Михаил Фрунзе получил из Москвы телеграмму:

«В Москве возникли большевистские беспорядки. Приказываю немедленно двинуть в Москву надежные воинские части для подавления беспорядков». Подписано: командующий войсками Московского военного округа полковник Рябцев.

Фрунзе знал Рябцева как эсера, ставленника Временного правительства, агента буржуазии. Никаких войск Шуйский Совет, конечно, не пошлет.

На другой день Фрунзе выехал в Москву для того, чтобы лично ознакомиться с положением. В Москве шли бои. С большим трудом Михаил Васильевич пробрался' на Тверскую улицу в дом бывшего генерал-губернатора, где теперь находился Военно-революционный комитет. Здесь он получил полную информацию о всех событиях. Контрреволюционные партии меньшевиков и эсеров с белогвардейцами, генералами, офицерскими отрядами начали вооруженную борьбу против восставших рабочих и солдат. Белые засели в Кремле, в гостинице «Метрополь», на телеграфе и во многих других важнейших пунктах города. Срочно требовались подкрепления. Фрунзе решил вызвать из Шуи в Москву военный отряд. Послав в Шую телеграмму о немедленной подготовке отряда и отправке его в Москву, сам, вооружившись винтовкой, примкнул к небольшому отряду, направлявшемуся на поддержку солдат и красногвардейцев, атакующих «Метрополь».

Отрядом командовал незнакомый Фрунзе солдат с подвижным, тронутым оспой лидом. Прямо от ревкома двинулись к Петровке. Со всех сторон тявкают пулеметы. Вытянувшись в длинную, узкую ленточку, отряд вышел к Большому театру.

С крыши здания Городской думы ⁶6
   ^{В этом здании ныне помещается Центральный музей В. И. Ленина.}


[Закрыть] ^{и Китайгородской стены офицеры-пулеметчики обстреливают Театральную площадь, со стороны «Метрополя» также ведется пулеметная и винтовочная стрельба. Обстреливаются подступы к гостинице со стороны площади, а также с Неглинной улицы и от Театрального проезда.}

Фрунзе, согнувшись, бежит рядом‘с командиром. Падают раненые и убитые. Несмотря на жестокий огонь, отряды революционных солдат и красногвардейцев окружили гостиницу и ворвались в нее.– Белые капитулировали.

В тот же день Фрунзе выехал в Шую. Он организовал отряд в составе двух тысяч хорошо вооруженных бойцов на помощь московским рабочим. В отряд Фрунзе вошли солдаты и красногвардейцы Шуи, Иванова, Коврова, Владимира.

«Когда отряд, – вспоминал потом Михаил Васильевич, – подходил к Москве, то на Нижегородском вокзале и в прилегающих районах распространился слух, что идут с фронта войска Керенского для подавления большевистского восстания. Такое представление создалось благодаря действительно настоящему походному, боевохму виду нашего отряда. Тем резче проявился перелом, когда узнали, что это не контрреволюционные войска Керенского, а, напротив, прибыли революционные войска для того, чтобы поскорее покончить с сопротивлением белых».

Отряд Фрунзе принимал участие в подавлении последних очагов контрреволюции в Москве. На другой день после его прибытия белые капитулировали. В Москве утвердилась Советская власть.

Весной 1918 года Михаил Васильевич Фрунзе, избранный председателем иваново-вознесенского губисполкома, должен был покинуть Шую и переехать в Иваново. Шуйские рабочие протестовали:

– Арсений наш, шуйский. Не отдадим его!

И покуда шел этот спор, Михаил Васильевич все еще находился в Шуе. К нему приходили многочисленные делегации рабочих и крестьян: передать привет, посоветоваться, попросить помощи. Его все отлично знали, многие, помнили по подпольной большевистской работе. Однажды (это было уже в Иванове) явившиеся к нему ходоки суздальских крестьян привезли около пуда гречневой крупы и валенки. Продовольственное положение в губернии, особенно в городах, было трудным, и крестьяне-ходоки, передавая подарки, просили Фрунзе беречь себя.

В июне, наряду с обязанностями председателя губ-исполкома, Фрунзе принял руководство губернским военным комиссариатом. Ему почти не приходилось отдыхать. В его кабинете и ночью не гас свет. Люди, работавшие вместе с ним, удивлялись его исключительной работоспособности, умению вникать и разобраться в каждом деле, дать во-время нужные указания, посоветовать, ободрить, а когда нужно, и поругать.

Известный писатель-большевик Дмитрий Фурманов, работавший вместе с Фрунзе в Иванове, так запечатлел эти дин в своем дневнике:

«С Фрунзе не задремлешь – он разбередит твое нутро, мобилизует каждую крупинку твоей мысли, воли, энергии, вскинет бодро на ноги, заставит сердце твое биться и мысль твою страдать так, как бьется сердце и мучается мысль у него самого. Кто с Фрунзе работал, тот помнит и знает, с какой неистовой радостью он всего себя, целиком, до последнего отдавал и мысль, и чувство, и энергию в такие исключительные дни».

В июле 1918 года Михаил Васильевич приехал в Москву на пятый съезд Советов. Этот съезд, собравшийся в-обстановке напряженных боев Советского государства против иностранных интервентов и белогвардейцев, принял Конституцию (основной закон) РСФСР – первую советскую конституцию. Конституция РСФСР закрепила великие завоевания пролетарской революции, достигнутые за восемь месяцев существования Советской власти. Утверждение съездом постановления ВЦИК о введении всеобщей воинской повинности для трудящихся заложило основы организации Советских Вооруженных Сил.

Во время съезда, 6 июля, в Москве вспыхнул контрреволюционный мятеж «левых» эсеров. «Левые» эсеры выступали в сговоре с Бухариным и Троцким. Предатели из троцкистско-бухаринского лагеря, в союзе с эсерами и белогвардейцами, действуя, как было установлено впоследствии, в качестве агентуры иностранных империалистов, готовились арестовать и убить Ленина. Они хотели образовать свое правительство, угодное империалистам.

Ленин потребовал немедленного и беспощадного разгрома мятежников. Предатель Троцкий умышленно саботировал выполнение приказа Ленина. Этот саботаж дал возможность мятежникам захватить некоторые важные учреждения города: телеграф, телефонную станцию, Покровские казармы. Мятежники подвергли артиллерийскому обстрелу Кремль. Ими был захвачен п находился под угрозой расстрела Дзержинский.

Местные организации «левых» эсеров в ряде других городов также пытались восстать. Республика в опасности, – сообщил Владимир Ильич делегатам съезда Советов – большевикам, требуя ликвидации мятежа.

Михаил Фрунзе немедленно включился в борьбу с мятежниками. Он поехал на броневике в район, занятый ими; побывал возле Покровских казарм, где помещался штаб эсеров и где находился в плену, в качестве заложника, Дзержинский. У здания телеграфа броневик обстрелял мятежников. Возвращаясь обратно, Фрунзе встретил отряд советских войск. Остановив броневик, Фрунзе дал командиру отряда точнейшие указания о расположении мятежников, посоветовал, как лучше приблизиться к ним, чтобы не попасть под преждевременный обстрел. Через некоторое время Фрунзе с тремя бойцами проник в лагерь врагов. Михаил Васильевич и его бойцы не только вернулись целыми и невредимыми из разведки, но захватили и привели с собой четырех мятежников, взятых в качестве «языков». Показания пленных и данные разведки, добытые Фрунзе, помогли очистить от мятежников телеграф, Покровские казармы и освободить Ф. Э. Дзержинского.

В 2 часа дня 7 июля сопротивление мятежников было подавлено. Ликвидацией мятежа руководили Ленин и Свердлов. Попытки «левых» эсеров «восстать» в ряде других пунктов страны были быстро ликвидированы.

В ночь на 7 июля Михаилу Васильевичу Фрунзе стало известно о контрреволюционном эсеровском мятеже в Ярославле. Антисоветские эсеровские мятежи в городах Поволжья подготовлялись интервентами. На эти мятежи правительства империалистических стран возлагали большие надежды. Ярославскими мятежниками руководили (через эсера Савинкова) американский посол Френсис, французский – Нуланс и представители английского посольства. 6—8 июля белогвардейцы захватили Ярославль. В городе воцарился кровавый террор. Контрреволюционные мятежники жестоко расправлялись с попавшими в их руки большевиками и советскими работниками. Но ярославские рабочие не сдались. Верные Советской власти отряды Ярославского гарнизона и отряды рабочей Красной гвардии самоотверженно сражались с мятежниками на окраинах города. Скоро к ним на помощь прибыли советские отряды из Москвы и других городов.

Михаил Васильевич Фрунзе возвратился в Иваново и немедленно приступил к формированию рабочих отрядов. Первым был сформирован и отправился на борьбу с мятежниками «Советский отряд», потом «Коммунистический».

После тяжелых и кровопролитных боев, продолжавшихся до 21 июля, мятеж в Ярославле был подавлен. В городе восстановлена Советская власть. Провалились и подготовлявшиеся интервентами белогвардейские мятежи в других городах.

Борьба с мятежниками в Москве и Ярославле еще раз показала исключительную важность организации военных сил. Одобрение пятым съездом Советов постановления ВЦИК о введении всеобщей воинской повинности для трудящихся и проведение мобилизации открыло новый этап в строительстве Вооруженных Сил Советского государства. А это выдвинуло необходимость иметь во главе военных учреждений до конца преданных партии и Советской власти людей. В августе 1918 года Михаил Васильевич Фрунзе назначается комиссаром Ярославского военного округа; в состав этого округа вошло восемь губерний. Управление округа было перенесено в Иваново.

Военная работа захватила Фрунзе. Глубокие и разносторонние знания, приобретенные им во время упорных занятий военными науками в годы каторги и ссылки, как нельзя лучше пригодились теперь.

Михаил Васильевич проводил огромную работу в масштабе округа по организации всеобщего военного обучения, по мобилизации трудящихся. При его непосредственном участии был сформирован рабочий полк, состоявший из преданных делу революции иваново-вознесенских ткачей. Этому полку в недалеком будущем довелось сыграть славную роль на фронтах борьбы с иностранными интервентами и контрреволюционной белогвардейщиной.

Оценивая этот период работы М. В. Фрунзе, товарищ Ворошилов писал:

«Чудом может казаться, что вчерашний каторжанин, затравленный беглец и ссыльнопоселенец становится... образцовым военным организатором в должности ярославского окружного комиссара...»

Молодая Советская республика переживала тяжелые дни. Повсюду возникали новые фронты. В союзе с контрреволюционными белогвардейскими армиями действовали войска иностранных интервентов. Англо-франко-американские войска захватили Архангельск и Мурманск и создали там белогвардейское «правительство Севера России». На Дальнем Востоке японские и американские интервенты захватили Приморье. На Украину вторглись немецкие оккупанты. На юге страны, в Одессе, высадились французские, греческие и румынские войска, в Баку—английские и турецкие интервенты. Англо-французские агенты организовали мятеж чехословацкого корпуса.

Этому корпусу, состоявшему из военнопленных бывшей австро-венгерской армии, Советское правительство разрешило выехать на родину через Сибирь и Владивосток. Мятеж чехословацкого корпуса захватил Среднюю Волгу и Сибирь.

В Омске было создано сибирское белогвардейское правительство.

Интервенты установили военную и экономическую блокаду России. Глава сибирского белогвардейского правительства царский адмирал Колчак объявлен «верховным правителем России». Англия, Франция и Америка, делавшие ставку на Колчака, в изобилии снабжали его армию оружием и снаряжением.

В конце 1918 года огромная армия Колчака начала наступление. Колчак стремился соединиться с силами южной и северной контрреволюции, задушить, растерзать, потопить в крови Советскую республику.

В салон-вагоне, в котором Колчак следовал за своей армией, висела большая карта России. Жирная черна[я стрела хищно летела по карте из Сибири через Урал. Она пронзала Пермь, Вятку, петлей душила Вологду, встречалась здесь с другой такой же стрелой, устремившейся от Архангельска, и, слившись с нею, вонзалась в Москву.

В 1918 году Красная Армия одержала ряд крупных побед над армиями белогвардейцев и интервентов. Значительные успехи были достигнуты на всех фронтах, но на Восточном фронте, на его южном крыле, белогвардейские войска Колчака продвинулись почти до Волги. На Пермском участке белогвардейцы после упорных двадцатиднезных боев заняли Пермь и начали продвижение к Вятке.

Стояли 20—35-градусные морозы. Плохо вооруженные, полураздетые, голодные, бойцы Красной Армии сражались стойко, но у них не хватало патронов, не хватало снарядов. На фронте создалось крайне тяжелое положение.

Благодаря своевременно принятым ЦК партии и лично В. И. Лениным мерам положение на фронте 3-й армии в первой половине января 1919 г. было резко улучшено.

В середине января 1919 года красные войска перешли в контрнаступление против колчаковцев. План Колчака о вторжении в Москву через Пермь – Вятку – Вологду потерпел крушение.

Уроки захвата Перми колчаковцами и положение, создавшееся на фронте, поставили в порядок дня необходимость создания надежных резервов, укрепления руководства Восточного фронта опытными большевиками. Еще в декабре 1918 года Центральный Комитет РКП (б) вызвал в Москву М. В. Фрунзе. Вместе с ним выехал в Москву Ф. Ф. Новицкий, военный руководитель Ярославского военного округа. Бывший генерал царской армии Ф. Ф. Новицкий одним из первых царских генералов перешел на сторону Советской власти. В Москве Реввоенсовет Республики назначил Новицкого командующим 4-й армией Восточного фронта, а М. В. Фрунзе – членом Реввоенсовета этой армии. Ф. Ф. Новицкий был недоволен этим назначением. Чтобы понять причину его недовольства, необходимо коротко рассказать о предыдущей совместной работе Фрунзе и Новицкого.

С первых же дней своего назначения окружным комиссаром Ярославского военного округа М. В. Фрунзе поразил Новицкого и других военных специалистов, работавших в округе, исключительными познаниями в области военного дела. Скептическое отношение к новому окружному военному комиссару очень быстро сменилось у военного руководителя округа глубоким уважением.

За несколько месяцев совместной работы с Михаилом Васильевичем Новицкий убедился в том, что Фрунзе «явится на фронте именно тем командиром, тем руководителем боевых масс, которых в то время как раз мы не имели, или имели в очень ограниченном количестве».

Свои соображения Новицкий сообщил Троцкому, занимавшему пост председателя Реввоенсовета Республики. Тот недовольно пожал плечами и заявил, что все будет так, как он, Троцкий, решил. Но когда Центральный Комитет партии указал на неправильность решения Реввоенсовета, прежний приказ был отменен, и М. В. Фрунзе в тот же день, 26 декабря 1918 года, назначен командующим 4-й армией Восточного фронта, а Ф. Ф. Новицкий – начальником штаба той же армии и членом Реввоенсовета. «Обиженные главкомы» все же мешали Фрунзе приступить к его новой работе. От него потребовали подыскать себе заместителя в Ярославский военный округ. Из-за этой бюрократической волокиты в тяжелые дни фронта, когда был дорог каждый час, на целый месяц задержался отъезд Фрунзе в армию. Только в конце января 1919 года Михаил Васильевич выехал на фронт и вступил в командование 4-й армией.

Четвертая армия

С волнением и с сознанием высокой ответственности, возложенной па него партией, ехал на фронт М. В. Фрунзе. Он знал о трудностях, которые ждут его. Знал, что в армии, которой он будет командовать, придется иметь дело с расстроенными, плохо вооруженными, так же плохо обмундированными и снабженными частями и соединениями. И эту армию ему придется вести в бой с отборными войсками Колчака, которыми командуют опытные генералы; 4-й армии предстоит сражаться с офицерскими батальонами, с контрреволюционными казачьими частями.

Все эго не могло не вызывать тревоги. Михаил Васильевич беспокоился о быстрейшей переброске на фронт Иваново-Вознесенского рабочего полка. Хотелось, чтобы рядом были свои, близкие товарищи. На этот полк он мог положиться.

Несмотря на сложность и трудность обстановки, Михаил Васильевич ничем не проявлял тревоги, казался таким, каким знали его, – веселым, жизнерадостным. Уже в пути он разработал план действий по оздоровлению армии, повышению ее боеспособности. Михаил Васильевич тщательно изучал тактику врагов с тем, чтобы противопоставить ей свою.

Между тем, незадолго до приезда нового командарма, в 4-й армии разыгрались трагические события, о которых нельзя не вспомнить.

В ноябре 1918 года 22-я стрелковая дивизия, входившая в состав 4-й армии, держала фронт против белоказачьего Уральска, прикрывая подступы к Саратову. В центре расположения дивизии, в районе Дер-Куль, стоял Орлово-Куриловский полк. Он только что был пополнен мобилизованными крестьянами, среди которых оказалось много кулаков. В самом полку окопалась группа эсеров, которая, пользуясь тем, что политиковоспитательная работа хромала на обе ноги, вела почти открыто антисоветскую, контрреволюционную агитацию.

В декабре полк восстал. Командир и комиссар были убиты. Командование армии растерялось и не приняло никаких мер к подавлению восстания. Тем временем кулацко-эсеровские главари вступили в связь с белыми и отказались выполнить приказ командования о наступлении. Видя безнаказанность преступных действий Орлово-Куриловского полка, к восставшим присоединился Туркестанский полк. В момент, когда обстановка требовала немедленного наступления на Уральск, важнейший участок фронта оказался в катастрофическом положении.

В штаб 22-й дивизии прибыл член Реввоенсовета армии товарищ Линдов в сопровождении группы ответственных па;ртийных работников (тт. Майоров, Мягги и др.). Комиссаром мятежного полка, взамен убитого, был назначен только что прибывший на фронт молодой большевик Чистяков. Ему было всего около 20 лет. Внешне Чистяков производил неказистое впечатление. Среднего роста, физически слабый, с болезненным бледным лицом. Движения у него были неторопливые, вялые, голос мягкий, тихий. Но именно этот самый Чистяков проявил себя героем в дни октябрьского штурма в Петрограде.

И здесь он не отказался от назначения. Прибыв в Орлово-Куриловский полк, Чистяков быстро сколотил вокруг себя группу сознательных красноармейцев. 20 января он созвал общее собрание бойцов и командиров, на котором выступил с мужественной, бесстрашной речью. Он разоблачил предателей, врагов трудового народа, подбивавших полк к подлой измене революционному делу.

– Революция не простит зам! Только боевыми подвигами можно искупить свою вину, – страстно говорил Чистяков.

Кулацко-эсеровские главари не дали ему договорить. Чистякова стащили с трибуны и жестоко избили. С пего сорвали одежду. Хотя на улице было ниже 20 градусов, мятежники бросили Чистякова – босого, в одном белье – в сани и, продолжая издеваться над ним, повезли за 15 километров, на хутор Жемчин, где стоял Туркестанский полк. Привезли Чистякова в Жемчин обмороженного, полуживого. За всю дорогу он не произнес ни одного слова, не попросил у своих мучителей пощады. Наоборот, когда его окружили представители Туркестанского полка, он опять решительно потребовал немедленного ареста контрреволюционеров. Озверевшие бандиты накинулись на него. Чистякова рубили шашками, били прикладами. Не опустив головы перед врагами, погиб мужественный и бесстрашный большевик.

На следующий день после зверской расправы кулацко-эсеровских главарей с комиссаром Чистяковым к мятежникам присоединилась команда бронепоезда.

В 5 часов утра 21 января мятежники захватили вагон члена Реввоенсовета армии товарища Линдова.

Прицепив вагон, бронепоезд тронулся в расположение Орлово-Куриловского полка. Линдов, Майоров, Мягги и двое неизвестных красноармейцев на ходу выпрыгнули из вагона. Но спастись им не удалось. Пулеметным огнем с бронепоезда они были расстреляны.

Конечно, далеко не все части 4-й армии находились в таком дезорганизованном состоянии, как Туркестанский и Орлово-Куриловский полки. Героически сражались с врагом полки 25-й Чапаевской дивизии, Пензенский и Ба-лашевский пехотные полки, кавалерийский полк имени Гарибальди. Но и там, в этих лучших частях .и соединениях армии, дисциплина была не на высоте, господствовала партизанщина.

Через десять дней после гибели Линдова и его товарищей, 31 января 1919 года, Михаил Васильевич Фрунзе прибыл в Самару и вступил в командование армией.

В центральном аппарате армии господствовали уныние и растерянность. Михаил Васильевич несколько дней посвятил изучению военной и политической обстановки. Он проверил состав командиров и комиссаров, внес решительные изменения во всю работу армейского штаба. Четкость и деловитость его приказов и распоряжений, умение видеть в работе главное, бодрость и революционный энтузиазм действовали на людей оздоровляюще.

В начале февраля Михаил Васильевич решил поехать на фронт и лично познакомиться с частями своей армии. Старые работники штаба, особенно из «военспецов», знавшие обстановку, отговаривали его от этой поездки, предостерегали, напоминали о недавней гибели Линдова, но Михаил Васильевич не отступил.

– Чорт возьми! – улыбаясь, заявил он. – Я приехал командовать армией, а не заливать штаб слезами.

Без охраны, в сопровождении лишь начальника штаба Федора Федоровича Новицкого и своего адъютанта, Михаил Васильевич выехал в Уральск, только что освобожденный от белоказачьих войск. Ехали в простых крестьянских санях.

На частых остановках Михаил Васильевич подолгу беседовал с местными крестьянами. Опытный собеседник, он умело переводил разговор на нужную ему тему с целью узнать подлинные настроения крестьянских масс. Он не боялся острых вопросов, чаще всего сам ставил их. Крестьяне охотно беседовали с Фрунзе, рассказывали ему о своих нуждах; между прочим, приходилось слышать, что «есть и красные, которые балуют». Сообщали о конкретных случаях «баловства».

По прибытии в Уральск Михаил Васильевич немедленно собрал в штаб 22-й дивизии весь командный состав этого соединения для того, чтобы ознакомиться с обстановкой. Командиры сидели хмурые, неразговорчивые. Многие смотрели исподлобья, а некоторые просто вызывающе. Дело в том, что по чьей-то злой воле еще в Самаре был пущен слух: «Фрунзе – царский генерал, он заведет порядки, как в царской армии».

Слух этот подхватили «услужливые люди» в Уральске. Кое-кто рассчитывал таким образом скомпрометировать Михаила Васильевича.

На следующий день после совещания в штабе Фрунзе приказал вывести части гарнизона на парад. Он хотел видеть войска. Парад прошел в напряженной обстановке. Строго, без панибратства, Фрунзе осаживал анархиствующих командиров, делал замечания. Парад показал, что в дивизии вообще не существует никакой дисциплины. Один из комбригов, например, не дождавшись начала парада, распустил свою бригаду, хотя Фрунзе прибыл на парад точно в назначенное время. Вечером, на гарнизонном собрании командного состава, Михаил Васильевич со всей необходимой суровостью отчитывал командиров. Отметив недостатки, он указал и меры их ликвидации.

Прошла ночь. Утром конный ординарец доставил Фрунзе пакет с надписью: «Срочно. Секретно». В пакете оказалась записка следующего содержания:

«Командарму 4. Предлагаю вам прибыть в 6 часов вечера на собрание командиров и комиссаров для объяснения по поводу ваших выговоров нам за парад.

Комбриг Плясунков».

Вызов Плясункова Фрунзе оставил без ответа.

В 3 часа дня вновь прискакал ординарец из бригады Плясункова и вручил пакет с требованием:

«Командарму 4. Предлагаем дать немедленный ответ, будете ли вы на собрании или нет».

Командир дивизии настаивал, чтобы Михаил Васильевич не ходил на собрание.

– Пусть перебесятся, – говорил он. – Настроение в бригаде скверное, такое, что можно голову сложить.

В 6 часов вечера, отказавшись от охраны, Михаил Васильевич со своим адъютантом отправился в бригаду.

Прошли какой-то двор, где стояло много саней и оседланных лошадей. Поднялись на второй этаж. Две большие смежные комнаты переполнены командирами. Оттуда доносятся страшный шум, ругань. Освещение скудное. Накурено. При появлении Фрунзе все смолкли, но никто не встал. Михаил Васильевич поздоровался и сел на скамью.

– Ну, в чем дело, товарищи? – спросил он, обращаясь к собравшимся.

М. В. Фрунзе на смотре войск. 1919 г.

ки

Никто не ответил. Где-то, в дальнем углу, послышался шепот: Наконец, кто-то поднялся и в резком, повышенном тоне заговорил:

– Мы вот здесь воюем, а тут приезжают к нам, заслуженным командирам, объявляют выговоры, учат маршировать, устраивают генеральские парады...

В полутьме не было видно лица говорившего. Когда он сел, выступил другой, затем третий. Атмосфера накалялась, забушевала партизанская вольница. Кто-то крикнул:

– Мало мы вас учили... Забыли Липдова? Долой царских генералов!

Михаил Васильевич спокойно выслушал все угрозы по своему адресу. Когда наиболее отчаянные, горячась, потрясали в воздухе нагайками, он только усмехался. Дав всем высказаться, он встал и, отчеканивая каждое слово, громко произнес:

– Прежде всего заявляю вам, что я здесь не командующий армией. Командующий армией на таком собрании присутствовать не может и не должен. Я здесь – член Коммунистической партии. И вот от имени той партии, которая послала меня работать в армию, я подтверждаю вновь все свои замечания по поводу отмеченных мною недостатков в частях, командирами и комиссарами которых вы являетесь и ответственность за которые, следовательно, вы несете перед Республикой.

После небольшой паузы Михаил Васильевич, обведя взглядом собравшихся и чуть приподняв брови, продолжал:

– Ваши угрозы не испугали меня. Я – большевик. Царский суд дважды посылал меня на смерть, но не сумел заставить отказаться от моих убеждений. Здесь говорили, что я генерал. Да, генерал, но от царской каторги, от революции. Я безоружен и нахожусь здесь только со своим адъютантом. Я – в ваших руках. Вы можете сделать со мной все, что хотите. Но я твердо заявляю вам по поводу сегодняшнего вызова меня сюда как командующего, что в случае повторения подобных явлений буду карать самым беспощадным образом, вплоть до расстрела. Нарушая дисциплину, вы разрушаете армию. Советская власть этого не допустит.

Михаил Васильевич замолчал. Ошарашенные высказанной прямо в глаза правдой, молчали командиры.

– Имеете еще что-нибудь сказать мне? – спросил Фрунзе.

В комнате – тихо...

Михаил Васильевич поднялся.

– До свидания, товарищи! – сказал он и пошел к выходу.

Командиры встали и вытянулись во фронт. Некоторые побежали к дверям, услужливо распахнули их.

Когда Фрунзе и адъютант садились на коней, командиры выбежали во двор – проводить командующего.

На другой день, вечером, Фрунзе выехал на фронт. Предстояло наступление в районе деревни Шапово.– Бой уже начался, когда Михаил Васильевич приказал подать лошадей и сказал, что поедет к передовым наступающим частям. Командир бригады и штабные работники долго убеждали его отложить эту поездку. «Командарм не имеет права рисковать собой», – говорили они.