Текст книги "Карибский шизис (СИ)"
Автор книги: Сергей Анпилогов
Жанры:
Альтернативная история
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 31 страниц)
Вокруг стоял непрерывный треск, как от звучащих одновременно пары дюжин кастаньет… и под эту музыку кружилась в странном, завораживающем, танце рыжеволосая сеньорита‑гринго. Отпрянула от падающего Хосе… Завертелась юлой вокруг Гомеса… Замерла, изогнувшись, перед Родриго… только сейчас Мигель увидел ярко‑алую струю, бьющую из горла Каймана, и заметил у неё в руке длинный, чуть изогнутый нож с косым срезом острия, испачканный красным. Эспада засмеялся, крутя кинжал между пальцами правой руки, и вдруг застыл неподвижно, прикипев к её лицу внезапно остановившимся взглядом. Кинжал, вылетев из разжавшейся ладони, воткнулся в землю, а сам он, не отводя глаз от лица девушки, медленно, как заколдованный, одновременно поднимая вверх руки и разводя их чуть в стороны, опустился перед ней на колени…
Мигель, не понимая, смотрел на них до тех пор, пока сеньорита не развернулась. Пока он не увидел её лицо. Нежный овал в обрамлении рыжих волн… ямочки на щеках… детская улыбка пухлых губ… излом строго очерченных бровей… И взгляд из‑под этих бровей, полоснувший абсолютным холодом! Так могла бы смотреть ещё не тронувшаяся с места снежная лавина… или плывущий в ночи айсберг… или… слов нет, но ЧЕЛОВЕК так смотреть не может!
Замороженный этим взглядом, Мигель слишком поздно заметил опасность. Уже понимая, что не успевает, начал разворачиваться в сторону Вако, с ревом несущегося к нему, занося мачете. Мулат замолчал и рухнул навзничь, не добежав двух шагов. Из его курчавой головы, чуть дрожа ярко‑красным оперением, торчал, короткий и тонкий, чёрный стержень стрелы.
Стрельба прекратилась, только тонкий визг Хосе, который всё ещё катался по земле, одной рукой держась за лицо, а другой – за низ живота, врезался в уши, как штопор в пробку…
22.02.1898…там же… (чуть позже)
– Аспера! Я тебя, конечно, понимаю, но не могла бы ты ЭТО заткнуть? – Лейт выскользнула из‑за дерева с взведённым арбалетом в руках. – И, кстати, тебе надо больше тренироваться – Куби‑учи[12] ты смазала. Займись на досуге…
– Хорошо, Валькирия. – В руке у рыжей появился тупоносый пистолет. Сухой хлопок – и визг прекратился.
– Док! Да не стой ты столбом – помоги Князю! Не видишь, что ли… – Ливси, до этого окрика действительно остолбенело застывший, ойкнул, выронил всё ещё слабо дымящий «калаш» и бросился к Барту, который, тихо матерясь сквозь стиснутые зубы, зажимал правой рукой простреленную выше локтя левую.
– Вояки, блин… Ещё бы научились спусковой крючок отпускать до того, как патроны закончатся, цены бы вам не было… – она подошла туда, где перед началом перестрелки стоял Ривера и толпились навербованные Кайманом идиоты.
– Столько патронов – на семь человек! Да‑а… интересно, а кто из вас, ребята, пальнуть‑то успел? Хотя… теперь‑то какая разница, а? – Валькирия передвинулась к телу Хосе, попробовала было выдернуть засевшую у того в руке стрелу, но передумала и повернулась. – Мигель, ты как, цел?
– Да, сеньора Лейт. Благодарю вас, сеньора, я ваш должник… – проводник низко поклонился, не отрывая взгляда от арбалета и указывая при этом рукой на труп Вако.
– На том свете угольками сочтёмся… – ответила Валькирия и, с усмешкой глянув на него, добавила. – Пушку можешь теперь не снимать, проверку выдержал…
Затем, пробежав взглядом по лагерю, крикнула:
– Куаче! Куаче, колибрин сын!
– Куаче уже здесь… – Лейт, слегка удивившись, посмотрела себе под ноги. Там, носом уткнувшись в землю, стоял на коленях старший носильщик.
– Так! Слушай сюда внимательно! Переход временно отменяется… Соберёте пока всё ценное… Трупы зароете… Поглубже!.. Оружие и патроны – сложите в кучу… Остальное – заберёте себе… Мигель! – она снова повернулась к проводнику. – У тебя по поводу Хосе какие‑то пожелания есть?
– Нет…
– Значит, и этого – туда же… Всё понял?
– Да, Коатликуэ… – ответил Куаче и бросился к своим – руководить работами…
Лицо у Валькирии внезапно сделалось ОЧЕНЬ задумчивым. Нервно передёрнув плечами и пробормотав себе под нос: «Блин, ну… не до такой же степени!», она резко повернулась и быстрым, размашистым шагом пошла к Эспаде. Тот всё ещё стоял на коленях с поднятыми и разведёнными руками, хотя осмысленности во взгляде несколько прибавилось. Проведя ладонью ему по спине между лопаток, Лейт хмыкнула и, достав из‑за воротника рубахи два метательных ножа, бросила их на землю рядом с торчащим кинжалом.
– Умненький мальчик… Можешь опустить руки… Вот так, хорошо… За голову!.. Не только умненький, но и понятливый… – Валькирия кивком подозвала проводника поближе. – Знаешь ли ты что‑нибудь хорошее об этом умном и понятливом мальчике, Мигель?…
22.02.1898…почти там же… (ночь)
– Спасибо, Мигель! – Родриго, не отрываясь, смотрел в пламя костра. – Теперь я твой должник. Если бы не ты…
– Ты мне ничего не должен. Я просто сказал правду – ту, что знал… – проводник, сделав глоток из плоской металлической фляги, передал её собеседнику. И, с кривой усмешкой, добавил. – Я ведь так и не научился лгать, предавать и нарушать слово. Хосе так этого и не понял…
– Хосе был мелким жадным подонком. Я ведь слышал его разговор с Кайманом… – Эспада передёрнул плечами и, в свою очередь, глотнул из фляги, – и он получил то, чего заслуживал…
– Знаю, но… он же ходил со мной почти два года. Я учил его лесу и пытался научить чести… Плохой из меня учитель!
– Это он был скверным учеником… – Родриго, передав флягу обратно, подбросил в костёр несколько палок. – Никого нельзя научить чести, если он сам этого не хочет.
– А как ТЫ связался с Кайманом и его шайкой? – Мигель, задав давно мучивший его вопрос, тут же торопливо добавил. – Если не хочешь, можешь не отвечать…
– Тут нет никаких секретов. Гомес вытащил, а точнее, выкупил меня из тюрьмы в Мериде, где я сидел и ждал, когда же меня повесят за убийство… а перед тем, как сделать это, он взял с меня клятву верности. Кайман был умной сволочью…
– Убийство?…
– Это был поединок! Меня вызвали! – Эспада, было, резко выпрямился, но потом, махнув рукой, коротко и горько рассмеялся. – О том, что мой противник – племянник губернатора, я узнал уже на суде…
– Подожди‑ка…
Родриго вздрогнул от неожиданности… Индеец Куаче возник откуда‑то из темноты бесшумно, как призрак, и, молча усевшись у огня, взялся за протянутую Мигелем флягу.
– В чём было дело, Хуан? – проводник никогда не звал старшину носильщиков его индейским именем. – Я никогда такого не видел. Чтобы ты…
– Я тоже раньше такого не видел… Только слышал о таком… и почти не верил, что такое бывает, – индеец сделал длинный глоток и, резко выдохнув, отдал флягу Мигелю. – Спрячь, Седой! Сегодня я всё равно не смогу напиться…
– О чём это ты? – в словах носильщика, с точки зрения Эспады, не было смысла. – Чего это ты раньше не видел?
– Ты не понимаешь, Родриго… – проводник покосился в сторону дальнего костра, от которого до них доносились негромкий гитарный перебор и женский голос, певший на непонятном языке. – Я знаю Хуана уже больше, чем двадцать лет. Он касик и сын касика. Вождь в своём племени. Он не встал на колени даже перед епископом, хотя охрана грозила ему винтовками… Почему, Хуан?
– Ха! Кто такой епископ? Толстый маленький человек… простой старик в дорогой сутане… – лицо индейца было неподвижно, хотя глаза лихорадочно блестели в свете костра. – Он говорит с богом? Ну и что? Он же не бог! Касик никогда не встает на колени перед человеком…
– Но ты же встал! – всё ещё ничего не понимающий Мигель почти кричал. – Я же сам видел!
– А что ты видел ДО ЭТОГО, Седой? Видел, видел… уж я‑то знаю! Ха! Молодой воин тоже это видел… правда, молодой? Ты ведь тоже встал на колени, так?
– Я… я не знаю, почему так случилось, Куаче… Я не испугался, нет! Страха не было… Просто… кровь застыла в жилах и… Не знаю…
– Правильно, молодой, правильно… Это не страх! Ты просто посмотрел в глаза Белому Богу… В этих глазах нет страха – только холод и смерть… Холод и смерть…
– Ты это что, Хуан… – Мигель с ужасом смотрел на индейца, а тот, захлёбываясь словами, продолжал говорить.
– Отец рассказывал мне об этом… а отцу – его отец… Белые Боги уже бывали на этой земле… Малинче, тот, который поднял тольтеков против теноча и разрушил великий Теночтитлан…
– Он говорит о Кортесе… – прошептал Родриго, – и о том, как тот завоевал Мехико…
– Хуан, я знаю, твои предки считали испанцев богами… – Мигель запнулся, и индеец тут же перебил его.
– Нет! Не теулей![13] Теули были просто людьми… жадными… жестокими… но людьми! Малинче! Только Малинче был Белым Богом!!! Чтобы быть им, недостаточно жадности и жестокости… недостаточно смелости и безжалостности… Нужно, чтобы вместо сердца у тебя был кусок льда! Чтобы ты, глядя на человека, видел не человека, а только помощь или помеху! Чтобы тот, кто заглянет тебе в глаза, видел только холод и смерть… Холод и смерть…
Блики костра прочерчивали лицо индейца глубокими линиями. Огонь и жизнь были на расстоянии руки, но за спиной он слышал негромкую музыку и легкий смех от соседнего костра. И спина холодела, будто прижатая к леднику. Можно убивать и ничего не чувствовать. Можно убивать и радоваться. Можно даже убивая, сожалеть. Но убивать и не замечать этого… Тихий гитарный перебор и тихое присутствие Смерти…
27.02.1898…Мексика, п‑ов Юкатан, Кампече… (утро)
Фридрих Вильгельм Гонсалес, иногда именовавший себя Фредерико Вилльемо Штаффелем, страдал от очередного острого приступа раздвоения национального самосознания. Обычно обе половины старшего сына кабальеро Пабло Эухенио Диего Витторио Марии Гонсалеса из Соноры и техасской немки Гертруды Штаффель жили мирно, помогая друг другу выживать в нелёгких условиях Соединённых Штатов Мексики. Если романтик Фредерико вдруг захотел уйти в море… То прагматик и любитель порядка Фридрих быстро дослужился до боцмана на старом, но ещё крепком пакетботе «Se Doblan Cuatro»[14]. Если дисциплинированный Фридрих был вполне удовлетворён должностью боцмана и без особых возражений выслушивал ругань вечно пьяного янки – помощника капитана… То, когда некоторые специфические привычки, приобретённые тем во время службы в английском флоте, заставили помощника обратить более пристальное внимание на молодого боцмана… Именно горячий и гордый Фредерико, вытащив нож, пришпилил ухажера к мачте… Что принесло ему в качестве наследства не только новенький «маузер» с запасом патронов, но и саму должность помощника капитана… А усидчивый Фридрих быстро освоил необходимые для этого знания по навигации… Если… впрочем, все случаи, когда Фридрих Вильгельм Гонсалес и Фредерико Вилльемо Штаффель взаимно поддерживали и выручали друг друга, слишком долго перечислять! Но теперь коса нашла на камень…
Дело в том, что сегодня ему захотелось напиться. В хлам. В доску. До зелёных чёртиков и потери ориентации. Вот только немец Фридрих, полностью соглашаясь с самой идеей в принципе, предпочитал в таких случаях начинать с пива, затем плавно переходя на шнапс. Испанец Фредерико же, как истинный уроженец местности к югу от Рио Браво дель Норте, не признавал в этом случае ничего, кроме текилы. Противоречие было почти неразрешимо, хотя…
Обычно в подобных случаях Фридрих (или Фредерико, как предпочитала называть себя испанская часть его души) заказывал себе ром, махнув рукой на национально‑территориальную самоидентификацию. Но… тех денег, которые у него были с собой, хватило бы, в лучшем случае, только на самое паршивое пульке! А к этому напитку обе его личности испытывали стойкое, почти непреодолимое отвращение…
Причём, повод напиться у него был. Очень серьёзный повод. Старый Мак‑Дугал, капитан и владелец «Двойной Четверки», собрался бросить якорь на суше, посчитав, что шестидесятилетие – вполне достойный случай. И решил, что для этого ему надо продать свой старый пакетбот. Нет, конечно, первым, кому Эдгар Мак‑Дугал предложил купить корабль, был именно герр Гонсалес (синьор Штаффель), причём всего час назад, но… У бравого помощника набиралась, в самом лучшем случае, только половина нужной суммы, а старый Эдгар требовал «всё и сразу». В долг тоже никто не дал бы, даже под залог будущей покупки… все (и, в первую очередь, сам Мак‑Дугал, что и было основной причиной его требования) прекрасно знали возраст этого кораблика, некогда проданного «за устарелостью» № 44 NAPSAN[15].
– Сеньора Лейт, сеньор Барт, позвольте мне представить вам лучшего помощника капитана из тех, что когда‑либо пересекали Мексиканский Залив в любую сторону… – сказал у него за спиной чей‑то смутно знакомый голос.
Фридрих неторопливо обернулся…
27.02.1898…там же… (немного позже)
– Ладно, сеньора, вы меня почти что уговорили… – капитан Мак‑Дугал, хмыкнув, пристукнул обеими кулаками по столу. – Если за вас ручается Мигель Ривера, а он мой давний хороший знакомый… ну, а мой помощник согласен стать при этом вашим компаньоном… я продам вам свой кораблик!
– Спасибо, мистер Мак‑Дугал… – внешне Валькирия была совершенно спокойна. Создавалось такое впечатление, что это не она перед тем почти час торговалась со старым шотландцем. А вы знаете, что это такое – торговаться с шотландцем? Никаких нервов не хватит! – Теперь мы отправимся…
– Не так быстро, сеньора, – перебил её капитан. – Сначала, перед тем, как вы куда‑то отправитесь на этом корабле, я хочу увидеть свои деньги! Только не говорите мне, что они у вас где‑то в Мехико… или, того пуще – в Штатах!
– Что вы, дорогой капитан… – улыбнулась Лейт. – Они гораздо ближе! Нужно только проплыть немного на север, вдоль побережья… Есть там такое симпатичное местечко с довольно‑таки вкусным названием… Черепашья Лагуна. Знаете – где это? Надеюсь – не слишком далеко? Там надо будет подобрать, с берега, несколько наших людей… надеюсь, они не слишком задержатся. Деньги – у них.
– Хм… То, что вы не потащили деньги в Кампече, чёртов бандитский притон, говорит о вашем уме… А Черепашья Лагуна – действительно недалеко…
27.02.1898…Мексика, п‑ов Юкатан, Черепашья Лагуна… (день)
– Ну, и где, сожри всех акула, «ваши люди»? Мы уже два часа стоим на якоре, а никакого «сигнала с берега» я что‑то не наблюдаю… – капитан Мак‑Дугал тяжелыми шагами подошел к сидящей у левого борта Валькирии и, положив обе ладони на рукоятки «кольтов», низко висевших на бёдрах, продолжил, с угрозой в голосе… – Если вы задумали расплатиться со мной свинцом, вместо золота, то с такой валюты я привык давать сдачу той же монетой!
– Скоро они будут здесь, капитан… – Лейт была невозмутимо спокойна. – Не надо нервничать. Мы, вроде бы, договорились с вами, что будем ждать до завтрашнего утра… Не так ли?
– Так‑то оно так… – слегка расслабился тот. – Но… плохое здесь место, сеньора! Чёртов Гомес может появиться в любой момент… так у него обычно не меньше тридцати человек на борту, а то и до полусотни бывало. Ну… а, сколько нас – сами видите… Все здесь, не ошибётесь!
– Насколько я знаю, Гомеса вы можете больше не опасаться, капитан, – лёгкая улыбка тронула её губы. – Сейчас его ободранный труп мирно гниет где‑то в джунглях… если, конечно, его ещё не сожрали муравьи.
– Да я не про того Гомеса, сеньора! – махнул рукой Мак‑Дугал. – Спасибо вам, конечно, за Каймана, но для нас сейчас страшнее Акула!
– Да сколько же у вас этих Гомесов, сеньор Мак‑Дугал?! Мигель говорил в Кампече про какого‑то Шакала, вы – про Акулу…
– Что за страна! Вокруг – сплошные Гомесы! – Барт подошел к говорившим, неся в правой руке небольшой рюкзак. Левая висела на перевязи. – Как только пристрелишь какого‑нибудь Педро, сразу на горизонте появляется очередной Гомес! Никаких условий для плодотворной работы! Да, кстати – ваша косметичка, мэм…
– Не примазывайся к чужой славе, «стрелок» хренов… – Валькирия забрала у него рюкзак и, поставив на палубу, стала расстёгивать. – Каймана прикончила Аспера. Ударом по горлу…
– Так что, Педро действительно прирезала девчонка? Мигель мне говорил, но я как‑то не поверил…
– Капитан! Вижу густой дым – за северным мысом! – врезался в разговор крик дежурного матроса.
– Кто это ещё?… – Мак‑Дугал достал из кармана старую подзорную трубу и, пройдя на нос, раскрыл её.
– Сейчас узнаем… – Барт встал рядом с капитаном, глядя в бинокль.
27.02.1898…там же… (чуть позже)
– Я же говорил вам!!! – Мак‑Дугал, ругаясь на нескольких языках сразу, резко сложил трубу и, развернувшись к корме, заорал:
– Гонсалес!!! Тащи на палубу дробовики!!! И скажи этому кретину механику, чтобы разводил пары!!! Хуан!!! Серхио!!! Поднять якорь!!! Рохас!!! Диего!!! Рик!!! Нето!!! Бегом ставить паруса!!! На мачту, ленивые макаки!!!
– Что произошло, мистер Мак‑Дугал? – Барт смотрел на него, удивлённо подняв брови.
– А то, что эта чёртова посудина – капитан ткнул рукой в сторону корабля, показавшегося из‑за мыса и недвусмысленно направлявшегося в их сторону. Это был почти такой же небольшой пакетбот, как и № 44, но только ещё более старый. Вместо винта у него были гребные колёса. – «Весёлая Мулатка» Акулы Гомеса!!! И вы только посмотрите, сколько ублюдков у него на палубе!!!
– Около сорока… – Князь опять поднёс к глазам бинокль. – Точнее не посчитать… Но шлёпает эта посудина довольно медленно…
– Барт! Дай‑ка мне прибор и волоки сюда «весло»! – подбежавшая Лейт хлопнула его ладонью по спине, выхватив из руки бинокль. – Быстрее давай! Капитан, отмените, пожалуйста, ваши приказы и послушайте меня…
– Что‑о‑о?!! – если раньше Мак‑Дугал был в ярости, то теперь – просто кипел от бешенства.
– Ветер – очень слабый… Поднимать давление в машине – очень долго… А с неподвижного, стоящего на якоре, корабля будет гораздо удобнее стрелять… Да и дым из трубы мешать не будет…
– Послушай её, Эдгар, – неслышно подошедший Мигель положил капитану руку на плечо, Мак‑Дугал дёрнулся было, но седой проводник держал крепко. – Просто выслушай то, что она хочет сказать. Несколько минут всё равно ничего не решают…
– Хорошо… Выслушаю… Только недолго! – он вложил в рот два пальца и резко свистнул, привлекая внимание. – Эй, обезьяны, подождите пока!!!
– Капитан, я видела у вас в твиндеке, прямо возле люка, сложены мешки… – торопливо продолжила Валькирия. – Что в них?
– Рис… Да причём здесь эти чёртовы мешки?!! – опять было начал закипать Мак‑Дугал, но тут, неся в руке длинный узкий кофр, прибежал запыхавшийся Барт. Вслед за ним подошел Гонсалес, неся в охапке с десяток охотничьих ружей, а на плече – связку заполненных патронташей.
– Капитан, пара не будет! – сказал он, с грохотом уронив свой груз на палубу. – Этот sohn des schweins[16] Джузеппе, чёртов макаронник, что б его акулы сожрали, опять разобрал насос!
В ответ на это сообщение Мак‑Дугал выдал шквал такой яростной ругани, что даже привычный помощник восхищенно присвистнул.
Тем временем Князь, аккуратно положив кофр, рухнул рядом на колени и начал, тихо ругаясь сквозь зубы, одной рукой расстёгивать стягивающие его ремни. Мигель бросился ему помогать.
– Ну… теперь‑то, капитан, торопиться уже точно некуда… – задумчиво протянула Лейт. – Так, о мешках… пусть ваши матросы сложат из них здесь, на носу, баррикаду… А я, когда они это сделают, устрою, с вашего позволения, нашим дорогим гостям маленький салют… Поприветствую, так сказать…
Она наклонилась к уже открытому кофру. Выпрямилась, сжимая в руке карабин с оптическим прицелом и, с резким щелчком, вогнала магазин в приемное гнездо другой рукой…
– Пусть только подойдут чуть поближе…
27.02.1898…там же… (ещё чуть позже)
– Не спи! Дистанция? – Валькирия, устроившаяся за баррикадой, поудобнее оперлась коленом на один из мешков…
– Тысяча. – Барт ответил, не отрываясь от окуляров бинокля. – Кстати, а тебе не кажется, что сокращение поголовья Гомесов на Юкатане… приобретает какой‑то очень уж феминистический характер… Сначала Эльфа… Теперь ты… Я начинаю думать…
– Думать вредно, от этого мысли появляются… И идеи заводятся…
– Девять сотен. Может, уже пора?…
– Рано ещё…
– Ну, вообще‑то, я слышал, что дальность полёта пули – три километра…
– Где‑то так, но я ж тебе не Люда Павличенко…
– Да, ты симпатичнее…
– И моложе…
– Всё относительно… В то время ей было меньше, чем тебе сейчас…
– Хам…
– Восемь сотен. Я знаю…
– Мистер Мак‑Дугал… Подскажите, пожалуйста, кто именно из этих подонков – Акула Гомес?… Они все такие одинаковые…
– Не с тысячи ярдов, сеньора…
– Очень жаль…
– Мда‑а‑а… До погон и прочих знаков различия местные Гомесы, к сожалению, как‑то не додумались…
– Хочешь продать им эту идею?…
– Ты думаешь, купят?…
– Если найти хорошего менеджера по продажам…
– Ага, «представителя канадской оптовой компании»…
– Тогда не надо… Это страшнее, чем все Гомесы, вместе взятые…
– Семь сотен…
Последние слова Барта были заглушены резкими хлопками «Маузера». В ответ с приближающегося корабля слабо донеслись крики и засверкали вспышки выстрелов. Ни одна из посланных в ответ пуль даже не свистнула возле баррикады. Валькирия перезарядила винтовку. Мигель, подобрав с палубы пустой магазин, стал лихорадочно запихивать в него патроны.
– Четыре – восемь в пользу Гомесов, качки и расстояния! – голосом спортивного комментатора объявил Барт. – Шесть сотен!
Следующий магазин, судя по всему, понравился противнику ещё меньше. Вопли стали громче. Ответный огонь, хотя и всё ещё абсолютно безрезультатный, усилился. С «Мулатки» палили даже из дробовиков, и картечные заряды красиво вспенивали воду между сближающимися кораблями.
– Пять – семь! – продолжил счёт Князь, пока Лейт перезаряжалась. – Пять с мелочью!
Ещё одиннадцать пуль ушли в полёт одна за другой. Последний патрон в магазине дал осечку. Валькирия с чувством выругалась.
– Пять – шесть! – добровольный комментатор стоял уже практически во весь рост. – Четыре с копейками!
«Маузер» стучал, как метроном. Картечь хлестала по волнам. Несколько пуль из «Винчестеров» пролетели уже достаточно близко. В момент смены магазина их свист было слышно и матросы, которые лежали вплотную к мешкам, судорожно сжимая в руках дробовики, вздрагивали от него.
– Семь – пять в пользу «Девушки с «веслом»!!! – Барт чуть ли не приплясывал. – Три с половиной!
Мигель не успевал с перезарядкой и Фридрих, подхватив упавший пустой магазин, к нему присоединился. «Весёлая Мулатка», будто решив оправдать своё название, вдруг зарыскала на курсе. Люди на ней не удержались на ногах. Лейт прорычала сквозь крепко стиснутые зубы что‑то нечленораздельное.
– Семь – пять!!! Это был рулевой!!! – Мак‑Дугал дёрнул Князя за пояс и тот с размаху уселся на мешок. – Блин!!! Почти три!
Ответный огонь прекратился. На приближающемся корабле наконец‑то, вставая на ноги после толчка, заметили, как много упавших уже не может подняться. Теперь те, кто ещё мог это сделать, заметались. Они искали, где бы укрыться, но на плоской палубе пакетбота с укрытиями было туго. Самые умные прятались за ранеными и убитыми. «Мулатка» начала плавно сходить с курса, отворачивая влево.
– Восемь – четыре!!! Давай!!! Чуть меньше двух с половиной!
– Гомес – тот, кто за штурвалом!!! – почти одновременно с первыми выстрелами прокричал, размахивая подзорной трубой, капитан.
– Сезон! – Выстрел… Валькирия, передёргивая затвор, хрипло выталкивала из себя слова. – Охоты! – Выстрел… – На Гомесов! – Выстрел… – Объявляю – Выстрел… – Открытым! – Выстрел… Выстрел… Выстрел… – ЕСТЬ!!!
«Весёлая Мулатка», полускрытая собственным дымом, уходила в открытое море. На её палубе уже никто не рисковал встать на ноги. Даже тот, кто сейчас держался за штурвал, делал это, судя по всему, лёжа.
В тишине, давящей на слух после грохота выстрелов, спокойный голос Лейт (от которого по спине у Мигеля пробежал холодок) прозвучал оглушающе:
– Неплохо постреляли… Ну, вот и всё, капитан. А то вы сразу – «Поднять якорь! Ставить паруса! Разводить пары!»…
27.02.1898…там же… (вечер)
– Сеньора… это, случайно, не то, чего вы ждете? – Гонсалес небрежно ткнул рукой в сторону берега. – Костёр на отмели…
– Сейчас узнаем… – Валькирия достала из рюкзака узкий картонный цилиндр. – Прикройте глаза, Фридрих…
Отвинтив металлический колпачок на одном из концов цилиндра, она, направив противоположный вверх, с силой дёрнула за шнур, оказавшийся под колпачком. В небо с резким свистом ушла огненная нить, в конце своего полёта распустившись ярко‑зелёным пламенем. Буквально через минуту от костра последовал ответ. Только вспышка в этот раз была красной.
– Хорошая вещь – сигнальная ракета… – негромко заметила Лейт и повернулась к Мак‑Дугалу. – Капитан! Спускайте шлюпки – это они!
Глава 4, трагическая и, в результате – эвакуационная…
«…Война без особых причин…
Война – дело молодых,
Лекарство против морщин…
Красная, красная кровь,
Через час уже – просто земля…»
25.02.1898…Куба, к востоку от Гаваны, гасиенда «Puerto Reservado»… (вечер)
Когда в ворота въехала коляска Миледи то Эрк, спокойно куривший за столом в углу веранды, удивился разве что только её раннему появлению. Но вот когда, вслед за первым экипажем, к входу в дом подкатили ещё два – он слегка завис. Ещё большее зависание вызвали у него находившиеся там люди… и то, в каком они были состоянии. Капитан, конечно, знал о привычке Совы пристраивать «в хорошие руки» бездомных котят и молодых ролевиков, но всё же…
«Так… Интересное кино… Хотя … – думал он, наблюдая высадку новоприбывших. – Упс… Знакомые лица… Где же их так потрепало‑то… Айсберг. За спиной – рюкзак, на левом плече висит какая‑то сумка, на правом – Эйли… Викинг. Два «калаша» на шее, два рюкзака в руках и третий – за спиной… Гот. Нагружен – точно так же… Двое девчушек‑близняшек, как же их там… А! Сэнди и Лэнди. Тоже висят… друг на друге… Ого! Ну ни фига ж себе!»
Из последней коляски вылезали здоровяки Тролль и Дхар. Они несли на руках бессильно обвисавшего Волка. Его правая нога, перемотанная каким‑то грязным тряпьём с торчащими из него кончиками импровизированных шин, была явно сломана. Ниже колена. Эрк, вполголоса выругавшись, швырнул на стол ещё дымящую трубку и бегом бросился им на помощь…
25.02.1898…там же… (ночь)
Пока Капитан (не имевший медицинского образования, но получивший, в своё время, солидные практические навыки по оказанию первой помощи) и Сова (с её достаточно фундаментальными, хотя и несколько специфическими, знаниями в области фармакологии) на пару возились с потерявшим сознание Волком, обрабатывая ему рану… Кстати, кость на ноге оказалась не просто сломана, а перебита. Пулей. Ещё одна пуля прошла навылет сквозь мякоть. Пока Паладин, в чисто медицинских целях сунув каждому из приехавших земляков по большому стакану фирменного «Мачете» (смесь апельсинового сока с ромом, заменившая группе в употреблении более привычную «Отвёртку»… воздействие на организм соответствует названию), организовывал хоть какой‑то ужин… Боцман, хоть и часто путаясь с непривычки – командовал прислугой, спешно готовившей гостевые…
Короче, пока длился весь этот бардак – было не до разговоров. Потом напряжение ситуации немного спало. Но, к этому времени, уже все новоприбывшие отрубились прямо на креслах в гостиной. Слугам пришлось разносить их по комнатам на руках. Эрк, приглядевшись к слегка эйфоричным лицам транспортируемых тел, в неизвестно какой раз мысленно обматерил того чёртова идиота, к сожалению, оставшегося ему неизвестным, который в своё время обратил внимание Совы на такую область знаний, как практическая токсикология.
– Миледи, блин, чего ты им намешала?! – намешать она могла много чего и, зная её любовь к натурным экспериментам…
– Расслабься… Всё будет в порядке. Они просто поспят. Спокойно. Без снов. До завтрашнего вечера. Волк – пару дней… Ну а потом ещё пару дней надо будет за ними присмотреть… чтобы опять в истерику не впали…
– Ты что, не могла хоть парочку в сознании оставить? Надо же узнать, что там с ними случилось…
– А чем я, по‑твоему, всю дорогу занималась? Давайте‑ка присядем – расскажу вам эту… сказку, блин…
25.02.1898…Куба, к востоку от Гаваны, дорога… (вечер)
– Серый встретил нас возле отеля… – Айсберг рассказывал спокойно, хотя в его глазах ещё изредка мелькали тени, – проводил в снятый им дом. Мы думали, несколько дней освоимся, а потом уже…
– Дэйн говорил, что надо ещё кого‑то дождаться, – перебила Эйли. Одной рукой она вцепилась в его плечо, второй – постоянно, нервными движениями, поглаживала рукоять висевшего на поясе «Марголина» – Он не хотел чтобы мы с самого начала действовали самостоятельно и…
– Чего там хотел, а чего не хотел Нуменорец – уже не важно. – Сова остановила её взмахом руки, затянулась сигаретой, поморщилась и кивнула Айсбергу. – Алекс, ты – продолжай, но – только факты. И по делу. Сколько вас всего прошло через Портал?
– Двадцать четыре человека. Серый – двадцать пятый, – он пожал плечами. – Но Назгул с Кэйти смотались уже на следующий день…
– Кэйти мне тогда сказала, что у них двадцать тысяч золотом, что у них медовый месяц, что она всегда мечтала посмотреть Старую Японию и что ей не интересно бегать по Кубе с автоматом… – Фейри с опаской посмотрела на опять скривившуюся Сову. – Миледи, я ведь по делу!
– Эйли, не обращай внимания, просто к местным сигаретам я пока не привыкла, а все домашние запасы у нас ещё вчера закончились. Может, всё‑таки, тебе пока лучше… хоть пару часов поспать? Алекс и сам всё расскажет…
– Нет! Я его не оставлю! – Эйли ещё крепче вцепилась в Алекса. И в пистолет, судорожно стискивая рукоять. – Я…
– Хорошо‑хорошо, только ты успокойся, пожалуйста… – Сова оглянулась на два экипажа, ехавшие позади. Внешне там было всё в порядке, а останавливаться, чтобы проверить, смысла не было. Надо было побыстрей добраться до гасиенды…
25.02.1898…Куба, к востоку от Гаваны, гасиенда «Puerto Reservado»… (ночь)
– Двадцать пять?! – Эрк нервно затянулся. Он был просто в шоке. – И пришла тут в гости толстая полярная лисичка… То есть – полный песец! Нуменорец, этот кретин долбанутый, что, ухитрился за две недели положить, кроме самого себя, а его, мудака, не жалко, ещё тринадцать человек?!
Паладин и Боцман угрюмо, не глядя на постепенно звереющего Капитана, пили «Мачете» и молчали. Слов у них не было.
– Меньше, – ответила Сова. – Кое‑кто оказался достаточно умным, чтобы вовремя смыться. Назгул и Кэйти были только первыми ласточками…
25.02.1898…Куба, к востоку от Гаваны, дорога… (вечер)
– Ведьма… – вздохнул Алекс, – ещё по дороге, на корабле, она начала ругаться с Дэйном. Когда мы высадились в Матансасе – сразу ушла. И не одна…
– Они забрали с собой пулемёт и снайперки! Все до единой! – с обидой в голосе возмутилась Фейри. – У нас остались только автоматы и пистолеты!
– Эйли, – он погладил её по руке, – пожалуйста, успокойся. Они забрали с собой только своё. Это было ИХ оружие. Пулемёт. И эсвэдэшки тоже. Они оставили нам всё оборудование для лагеря. То снаряжение, которое было общим.
