Текст книги "Ведомственный притон"

Автор книги: Сергей Романов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

37

Дзись-Белоцерковский встретил Полуярова довольно приветливо. Полковнику даже показалось, что он ничего не знает о гибели своей помощницы Татьяны Федоровны Черемисовой. Не переставая следить за передвижениями Белоцерковского, Полуяров дожидался момента, чтобы напомнить председателю конкурсов красоты о судьбе Мамки-Таньки. И, когда Белоцерковский, усадив гостя в глубокое кожаное кресло, предложил кофе с коньяком и лимоном, полковник с радостью согласился.

– Знаете, в управлении не могу себе позволить столь роскошный напиток, – признался Полуяров.

– Мало зарабатываете? – Как показалось Полуярову, хозяин кабинета постарался уколоть гостя.

– Да нет, почему же. На кофе с коньяком хватило бы. Только наслаждаться в одиночку как-то не с руки, а распивать коньяк с подчиненными, свидетелями и посетителями, извините, служба не позволяет.

Стройная девушка с седыми волосами, на голову выше Полуярова, внесла поднос с таким же тонким и стройным кофейником. Водрузив его на журнальный столик, ожидающе улыбнулась: еще что-то? Белоцерковский сделал чуть видимый жест рукой – свободна.

Когда дверь закрылась, он уселся в кресло напротив Полуярова.

– Я предполагал, что вы захотите со мной встретиться сразу после конференции.

– После провальной для вас конференции, – уточнил полковник, отыгравшись за вопрос о собственном заработке.

– Да, – согласился Белоцерковский, нисколько не смутившись. – Тут вы нас переиграли. Но, насколько мне известно, идея с разоблачительной публикацией принадлежит вовсе не вам.

– Какая разница! – Полковник чуть слышно забарабанил походный марш. – Вы ведь согласны, что публикация была разоблачительной.

– Но ведь и такой же бездоказательной. Сплетни и слухи. Что значит Белоцерковский продает девушек в дома терпимости? Разве я их туда за руку отвожу? Хотя бы одна вам такое сказала? Бред!

– Не считайте меня наивным, Ефрем Львович. На каком-то этапе вы отбраковывали ту или иную модель и увольняли из агентства. А ваши помощники под угрозами сдавали ее в заведения Черемисовой.

Белоцерковский, подвинув в направлении Полуярова чашку с кофе, фыркнул:

– Мне совершенно неинтересно, кто и куда их сдавал. Я вам, уважаемый полковник, открою один секрет. Бывшие конкурсантки слишком быстро привыкают к роскошной и безбедной жизни. Многим начинает казаться, что красота их неувядаема и подиум из-под ног уже никуда не уйдет. Они забывают о тренировках и работе, рассчитывая лишь на средства парфюмерии и косметики. В результате теряют боевую форму. А я не из тех людей, кто любит два раза напоминать. Как говорится в русской пословице? Баба с возу – кобыле легче!

Он улыбнулся, довольный сказанной ко времени фразой.

– Но сброшенную с воза бабу тут же заменяет другая…

– А что делать? Селекция, понимаете, профессиональный отбор! Вы пейте, кофе остынет.

Полуяров поднял чашку, но тут же поставил ее на место:

– Боюсь я пить ваш кофе, Ефрем Львович.

– Чего так?

– Отравите, чего доброго.

– Ну и шутки у вас! – На лице Белоцерковского не дрогнул ни один мускул. Казалось, он даже не понимает, куда клонит Полуяров.

– Что вам стоит? Если даже такая боевая подруга, как Татьяна Федоровна Черемисова, была накормлена ядом прямо в камере СИЗО.

– Она погибла? – разыгрывая испуг и отчаяние, Белоцерковский подался вперед.

– А подполковник Ломакин разве вас об этом еще не информировал?

– При чем тут Ломакин? – Белоцерковский поднялся и прошелся по кабинету. – Господи, какая беда!

– Почему же беда? Одним махом вы убрали самого важного и главного свидетеля. – Полуярову надоело изображать из себя благородного собеседника и играть в кошки-мышки. – Только Черемисова знала о махинациях с конкурсным материалом. Следуя вашим ценным советам, она открывала и расширяла сеть притонов и борделей в Центральном округе.

Белоцерковский остановился в центре и, засунув руки в карманы брюк, брезгливо посмотрел на полковника.

– Ну и что? Пусть даже так. Кто об этом знает?

– После публикации – вся Москва.

– Знать мало, надо доказать. Иметь факты, доказательства. Мои юристы подали иск в суд на журналиста Варенцова, и, уверяю вас, в ближайшее время будет опубликовано опровержение.

– Если успеете.

– Что значит – успеете?

– Мы тоже не сидим сложа руки.

Белоцерковский разом подобрел, ненависть в глазах исчезла.

– Дорогу осилит идущий. А я ненароком, полковник, думал, что мы сможем с вами найти общий язык.

Полуяров хмыкнул и огляделся:

– Что я должен сказать? Кстати, вы наш разговор на пленочку не записываете? Насколько я смог убедиться, вы любитель монтировать видеоролики.

– Издержки профессии, знаете. – Поняв, что договориться не удастся, Белоцерковский как-то разом потерял интерес к беседе и посмотрел на напольные часы. – Время позднее, полковник, а мне еще за город ехать.

В эту секунду на письменном столе раздалась трель сотового телефона. Не скрывая недовольства, что оперативник находится все еще в кабинете, Белоцерковский взял трубку в руки и, прежде чем соединиться с абонентом, выразительно посмотрел в сторону гостя, давая понять, что разговор может быть конфиденциальным. Полковник нисколько не отреагировал на его взгляд и отхлебнул из чашки остывший кофе. Он лишь искоса увидел, как вытянулось лицо Белоцерковского, когда тот услышал первые фразы.

– Что? Какие воры? Что за ограбление? А вас я на кой черт там держу? – Он с минуту молчал, кусая губы и вслушиваясь в оправдания собеседников, и, видимо, поняв, что грабители обнаружены и если не задержаны, то находятся под контролем, быстро распорядился: – Вызывайте милицию, наконец!

Не обращая внимания на засидевшегося гостя, он, не выпуская телефона из рук, набрал номер.

– Всеволод Егорович? Выручай…

Услышав имя абонента, Полуяров сообразил, что Белоцерковский в очередной раз просит помощи у подполковника Ломакина. И в то же время он не мог не понимать, что первый звонок долетел из района Истры. Догадаться обо всем остальном не составляло труда. И, как бы ему ни хотелось верить, что его ребята были обнаружены и оказались в западне, по всей вероятности, так и выходило. Подтверждение грустной догадки раздалось из кармана Полуярова. Это был звонок от Золотарева.

Наверное, хозяин и гость кабинета, по сути дела, два непримиримых врага, выглядели совсем нелепо, когда, прояснив ситуацию, стояли спиной друг к другу и отдавали распоряжения. И еще нелепее оказалось положение, когда, одновременно прервав разговор, они всматривались друг в друга. Преимущество в данной ситуации было на стороне Полуярова. Если Белоцерковский имел информацию о том, что в его особняк проникли грабители, то Полуяров знал, кем и откуда были эти люди. Но обстановка могла в корне измениться, если в сейфе короля конкурсов не оказалось того, на что рассчитывал Полуяров.

– Извините, полковник, – не скрывая волнения, сказал Белоцерковский. – Но неожиданные обстоятельства заставляют срочно распрощаться с вами.

– Увы, – развел руками Полуяров. – Точно такие же обстоятельства появились и у меня.

– Надеюсь, мы еще встретимся, – спешно надевая пальто, предположил Белоцерковский.

– Не сомневаюсь, что произойдет это совсем скоро.

Председатель конкурсов красоты имел заметную фору во времени – личный «Мерседес» дожидался около парадного подъезда, в то время как Полуярову требовалось связаться с дежурным по управлению и заказать машину. Но, увидев у обочины желтый кузов легковушки, на крыше которого рекламировалась столичная водка, Полуяров решил воспользоваться услугами таксомотора. Скучающий водитель с радостью включил счетчик и был готов ехать хоть к черту на кулички. Последние теплые осенние деньки заставляли клиентов не только экономить деньги, но и заботиться о здоровье. Почему-то все москвичи разом решили передвигаться или пешком, или на общественном транспорте.

38

Догнать и следовать в фарватере «Мерседеса» таксисту, повадками и нравом так сходному с Гришей Пичугиным, не удалось. Но Полуяров и не подгонял. Из обстоятельного телефонного разговора с Золотаревым он узнал, что Пантелеич, Фочкин и Катышев вот уже в течение полутора часов держали осаду в подвале особняка. Золотарев и Гриша Пичугин, оставаясь незамеченными, пока в разборки не вмешивались. Им все равно бы не удалось справиться с десятком охранников, которые появились на территории особняка невесть откуда. Зато Золотце, не дожидаясь распоряжения Полуярова, проявил инициативу и призвал на помощь командира отряда ОМОН полковника Журбина, автобус с которым теперь мчался к Истре параллельным курсом. Словом, развязка дачно-подвального конфликта обещала быть впечатляющей. Вот только пока Полуяров затруднился бы ответить: со щитом он окажется или на оном. Нет документов – есть факт преступления. Есть документы, а значит, имеется факт преступления.

Полковник подоспел, когда охранники под наблюдением местных милиционеров уже палили солярку, таким способом выкуривая из подвала грабителей. Приусадебная зона особняка ярко освещалась неоновым светом уличных светильников. Свет лился и из всех окон второго этажа. Не обнаружив на месте действа хозяина, полковник понимал, что через несколько минут он обязательно здесь объявится. Беспрепятственно в сопровождении Золотарева дошагав до подвала, Полуяров подошел к молоденькому лейтенанту, который с увлечением подсказывал, как лучше направлять дым, чтобы он проникал в подвал.

– Что здесь происходит? – задал он вопрос, предъявляя свое удостоверение. – Приказываю немедленно затушить огонь.

Поняв, кто перед ним стоит, лейтенант растерялся:

– Так они же не выходят, товарищ полковник!

– Кто не выходит?

– Грабители!

– Сейчас выйдут, – убедительно заверил Полуяров. – Предоставьте это дело мне.

Впавшие в раж охранники без всякого удовольствия убрали от двери емкости с соляркой. Литая металлическая дверь уже успела докрасна накалиться. Полуяров вывернул кирпич из клумбы и несколько раз ударил им по дверце.

– Эй, узники, выходите!

К несказанному удивлению лейтенанта и всех остальных охотников, тут же раздался лязг внутренней щеколды, и, извергая потоки проклятий, в проеме появился Фочкин. Майор изо всех сил дул на обожженную ладонь. По спокойствию, с которым вышел из укрытия Катышев, Полуяров догадался, что операция была проведена не зря. Капитан поддерживал довольно захмелевшего старика, который так и не решился распрощаться даже с пустой бутылкой шотландского виски.

Полковник без лишних разговоров и объяснений уже намеревался самостоятельно сопроводить задержанных грабителей к «Волге», которую Пичугин подогнал к воротам особняка, но из парадного входа в сопровождении двух охранников выскочил Дзись-Белоцерковский. С криками о свершившемся ограблении он несся к подвалу. Но, увидев Полуярова, оторопел. Впрочем, его растерянность была недолгой.

– Я же говорил вам, что мы увидимся в самое бли жайшее время, – сказал Полуяров, не пряча радости от такой быстрой встречи.

– Это произвол! – не одобряя его восторга, заголосил Белоцерковский. – Меня ограбили! Прошу вас, полковник, чтобы эти люди вернули мне все вещи, которые они похитили из сейфа.

– Ничего не имею против! – спокойно отозвался Полуяров. – Но придется проехать в отделение, и, как это полагается, пострадавшему написать заявление, а следователям произвести опись похищенного и составить протокол. После чего преступники получат по заслугам.

– Не надо никуда ехать! Пусть отдадут то, что взяли, и дело замнем.

– Я польщен вашим благородством, Ефрем Львович, но существует процедура дознания и следствия…

Не дослушав Полуярова, Белоцерковский сделал красноречивый жест, и охранники тут же окружили оперов. Из-за угла дома вышли еще два телохранителя, каждый из которых с трудом удерживал клокочущих от ярости псов. Лейтенант и два местных милиционера, наблюдающие за препирательством со стороны и в разборку не вмешивающиеся, зашагали к воротам.

– Последний раз прошу вас вернуть похищенное. Иначе… – Белоцерковский недоговорил.

– Пусть будет иначе, – косясь на азиатских овчарок и выступая вперед, решил сказать последнее слово Фочкин.

Белоцерковский тяжело вздохнул:

– Ну что ж, по-хорошему договориться не получится. Вы сами этого хотели, полковник.

Пантелеич, до сего момента висевший на руке Катышева и не проронивший ни слова, вдруг встрепенулся и запел:

– Гоп со смыком – это буду я! Воровство – профессия моя!

Дюжий лопоухий охранник легко оторвал старика от Катышева и отшвырнул в сторону. Фочкин первым полез на рожон, и через секунду у ног Полуярова корчился от боли один из неприятелей. Другой, совершив дугообразный полет, пропахал подбородком рыхлую землю на клумбе. Но схватки с противниками, имеющими тройное превосходство в численности, не получилось. Хотя Катышев и Золотарев продолжали оказывать сопротивление, но Полуярова уже с двух сторон держали за руки. Лишь Фочкин, изрыгая матюги, одного за другим продолжал укладывать охранников в клумбы. Но и ему пришлось угомониться, когда рядом оказались два огромных пса.

Битва была полностью проиграна, и четверо оперов, скованные наручниками, стояли около стены дома, дожидаясь начала обыска. Лишь старый медвежатник, ударившись головой о фундамент, тихо лежал на земле.

Но команда Белоцерковского успела обыскать лишь Фочкина и Золотарева, когда раздался скрежет протараненных ворот и по дорожкам, выложенным из облицовочного камня, застучали шаги десятков ботинок. Не дожидаясь персональных приглашений, все как один охранники бесцеремонно укладывались на землю. Конфликтовать с парнями в масках и с автоматами в руках никто не собирался. Даже азиатские псы, глядя на распластавшихся поводырей, только скулили.

Невзирая на все происходящее, начальника отряда ОМОН полковника Журбина, казалось, интересовал только один вопрос: хватит ли места всем задержанным в микроавтобусе. Как ни в чем не бывало, он поздоровался с Полуяровым, самолично снял с него наручники и, обнадеженный коллегой, что в Москву придется везти лишь одного человека, самодовольно оглядел своих ребят. Те не нашли ничего подходящего, как заняться перекуром.

Полуяров, с интересом перелистывая бумаги в папке, которую вручил ему Катышев, подошел к Белоцерковскому:

– Вы, конечно, станете требовать адвоката?

– А разве вы сомневаетесь? – вопросом на вопрос ответил понурившийся король конкурсов красоты и перешел на крик: – Я буду жаловаться в самые высокие инстанции! Вам не поздоровится!

– Всегда пожалуйста! Но это уже завтра, в Москве. Кстати, господин Дзись-Белоцерковский. – Полковник показал папку с бумагами. – Эти вещи вас интересовали?

Белоцерковский разом погасил ярость и на несколько секунд задумался:

– Впервые вижу…

– Странно, – даже поежился Полуяров, продолжая листать бумаги. – Но здесь есть бумаги, подписанные вашей рукой. Сберегательные книжки, сертификаты на предъявителя, договора, соглашения…

– Откуда я знаю, что там есть!

– Ба! Да тут даже расписки вашего рьяного защитника – подполковника Ломакина! Сколько в последний раз он от вас получил? Читаем – тридцать тысяч долларов США. Удивляюсь, вы столько для него сделали, а он и не думает спешить к вам на помощь. С чего бы это?

Белоцерковский молча и без интереса смотрел на аккуратную дыру в стекле, прорезанную Пантелеичем. Полуяров захлопнул папку:

– Я так понимаю: если это странное досье не ваше, значит, и никакого ограбления не было?

– Я буду отвечать только в присутствии своего адвоката!

К неудовольствию полковника Журбина, в микроавтобусе пришлось подыскивать место еще для одного пассажира, которого в последний момент притащил Фочкин. Свободного сиденья не нашлось, и задержанного пришлось усадить на пол. Он боязливо попятился подальше от Фочкина, закрывая ладонями распухшие багровые уши. Майор негодовал:

– Вернемся в Москву, и мы тебе, козел, эти уши совсем отрежем. Я одно, а Блинков – другое. Так что будешь похож на презерватив!

Это был Петр Орешников, приятель Малкина и главный обидчик омоновца Сереги Блинкова.

39

С самого утра дела у генерала Милославского не заладились. Каким-то образом весть об аресте Дзись-Белоцерковского облетела все московские и областные издания. Каждый час новость повторялась по каналам телевидения, сопровождаемая запи сью полугодовой давности, когда Белоцерковский вручал корону последней «Мисс Отечество». Торжествовало скандальное издание, в котором работал Стас Варенцов. На первой странице во весь рост красовался Дзись-Белоцерковский, совершенно обнаженный, прикрывающий ладонями пах, но с той же короной на голове.

Не только телефон секретаря, но и прямой и мобильный аппараты не умолкали. Журналистам хотелось знать подробности. Скорее всего, распространителями столь горяченькой информации стали или истринские милиционеры, или соседи по коттеджному поселку. Чтобы спастись от атак, Князю вздумалось прокатиться в Подмосковье и поглядеть, с какими успехами следователи ведут обыск в особняке. Но застать оперативников генерал не успел. Двери и ворота оказались прилежно опечатанными. Лишь оставшийся при должности охранник, томившийся в сторожевом вагончике, без особой охоты доложил, что милиционеры уехали с полчаса назад.

Чтобы собраться с мыслями, генерал решил прогуляться вокруг особняка, но звонок и голос Диночки донесли, что через полтора часа Милославского хочет видеть министр. Князь, не отрывая взгляда от циферблата, бросился к машине и был уверен, что, несмотря на заторы и пробки, его личный водитель с тридцатилетним стажем успеет вовремя подкатить к министерству. И успел бы, если бы генералу среди дороги не захотелось по нужде.

Водитель остановил машину на обочине шоссе и боковым зрением проследил, как начальник управления, даже не захлопнув заднюю дверцу, лихо поскакал в перелесок. Шофер тоже не стал закрывать дверцу, решив проветрить салон. Как потом он объяснялся с генералом, включил музыку и откинулся на спинку сиденья. А когда услышал, как хлопнула задняя дверца, надавил на газ и через пять секунд уже переключился на пятую скорость. Понимал, что за опоздание к министру по головке не погладят. Проехав километров сорок, водила подумал, что шеф, спрятавшись в уголок, неподконтрольный зеркалу, приумолк довольно надолго. И, хотя прекрасно знал, что Милославский особой говорливостью не отличался, нутром почувствовал, что пассажира в машине нет. Обернулся – так и есть. Развернулся – и в обратный путь. За пятнадцать минут он те же сорок километров обратно проехал. Глядь, Князь на обочине подпрыгивает – замерз. Пальто же в машине осталось. А он на мокрой дороге только в легких туфельках да в костюме.

Всю оставшуюся дорогу генерал в перерывах между руганью зубами стучал. Ко времени они, естественно, опоздали. В телефонном разговоре с помощником министра пришлось сослаться на дорожные пробки, и встреча была отложена.

Но не успел генерал снять пальто, как Диночка сообщила, что на проводе уже полчаса «висит» один из заместителей начальника управления по общественной безопасности товарищ Чуев, и Милославский не мог не смекнуть, что именно он и был причиной вызова к министру.

Генерал-майор Василий Васильевич Чуев, как шутили в министерстве, являлся попечителем нравов и курировал работу соответствующих отделов и служб в окружных и районных управлениях Центрального региона. Насмешки о том, что Чуев является главным воспитателем всех проституток, нисколько его не задевали. К своему заплечному званию он относился не только спокойно, но даже гордился, что являлся одним из тех, кому выпала честь бороться со столь безуспешной и вечной проблемой. Одного лишь не любил генерал-майор, когда кто-то напоминал об орфографической опечатке, которую Однажды второпях совершила молодая и неопытная секретарша. На ответственной, циркулярной бумаге из-под ее пальчиков вылетела не начальная фамильная «Ч», а такая же крупная заголовочная «X». Срочный министерский документ был распечатан и подан на подпись Чуеву. Заместитель начальника управления также не стал утруждать себя проверкой правописания и поставил свою подпись. Распоряжение разлетелось по сотням адресатов. А через неделю в управление стали приходить отчетные доклады, которые начинались со слов: «Начальнику…уеву В.В.».

После того случая министерские остряки сложили легенду, как ошибка в фамилии генерала стала вечным напоминанием о том, что он занимает свою должность по призванию.

Милославский подошел к аппарату и поднял трубку.

– Рад слышать тебя, Василь Василич, – произнес он и, чтобы успеть собраться с мыслями, задал самый заурядный вопрос, который Чуеву приходилось выслушивать по десять раз за день: – Как чувствуют себя твои подопечные?

При этом ни один из шутников никогда не предпочитал уточнять, какие подопечные имеются в виду.

В этот раз Чуев постарался быть оригинальным, скорее всего, чтобы вызвать у Милославского доверительное расположение:

– Довольно активно, генерал. За прошедшие сутки московские проститутки выезжали по вызовам 955 раз, из них 800 раз в жилые помещения, 50 раз на предприятия и в организации. – Чуев сделал паузу и вздохнул. – Вот только 100 вызовов оказались ложными.

Князь лишь хохотнул, одобрив шутку, но предпочел первым не интересоваться темой разговора.

– А каковы твои успехи, Владимир Никифорович?

– Как обычно. Работаем, – холодно ответил Милославский, ожидая конкретного вопроса.

– Я слышал, нашим подразделением интересуетесь? – вкрадчиво перешел к делу Чуев.

– Да так, по мелочам.

– А конкретно?

– Конкретно? Пожалуйста. Видишь ли, одна женщина знакомилась с мужчинами у гостиницы «Россия» и представлялась валютной проституткой. Что интересно, твои сотрудники прекрасно знали, что клиенты клевали на эту нехитрую удочку и расплачивались валютой. А на самом деле это была обычная рублевая проститутка, и валюту она брала совершенно незаконно.

По очередному вздоху Милославский определил, что шутки абоненту надоели. И в самом деле, Чуев теперь решил взять быка за рога:

– Каких конкретно ты имеешь в виду сотрудников? Подполковника Ломакина и майора Ремизова? Так они уже уволены из органов.

– Вот как?! – удивился Милославский. – А по моим данным, находятся на службе. Позволь, Василь Ва силич, поинтересоваться, а за что же вы их турнули? Какие основания?

Он услышал отчетливый вздох, но не получил на свой вопрос ответа. Чуев решил поменять направление разговора:

– А вот Дзись-Белоцерковского вы арестовать поспешили…

– Поспешили? – переспросил Князь.

– Нам палки в колеса вставляете…

– Вот как! – Милославский вовсе не ожидал такого поворота в разговоре. – Чем же мы на этот раз вам не угодили, генерал?

– Мы за этим ухарем полтора года наблюдаем, и, когда вдруг выясняется, что это главный сутенер, вы нам перебегаете дорогу. Мог бы позвонить, посоветоваться. Как-никак, в одной организации служим, – с наигранной обидой в голосе произнес Чуев.

– Странно как-то получается, Василь Василич, вы полтора года за этим развратником охотились, а мы за неделю управились.

– Да хрен с ним, с Белоцерковским! – примирительно ответил Чуев. – Вы у него из сейфа кое-какие документики извлекли, так отдал бы их мне, Владимир Никифорович. Зачем вам адреса борделей, сутенеров? Это наша работа. Даром, что ли, мы свой хлеб едим? А у вас и других забот полон рот.

– Только по этому поводу ты хотел со мной встретиться у министра? Нажаловаться успел…

– Случайно все произошло, поверь. – По интонации Чуева чувствовалось, что генералу вступать в конфликт не хотелось. – Встретились с министром в коридоре, разговорились. Босс и решил тебя вызвать. Ну так как на счет документов?

– Не отдам. До полного окончания следствия. Там ведь не только адреса притонов и сутенеров. Есть и адреса отделов нравов. – Милославский пожалел, что сказал последнюю фразу раньше времени.

Но Чуев, видимо, до конца решил оставаться откровенным.

– Да знаю я, что не обошлось без помощи моих… – Он хотел сказать сотрудников, но, пересилив себя, произнес: – Оборотней. Подполковник Ломакин запачкался, Ремизов, еще кое-кто. Будь уверен – все получат по заслугам. Только надо ли выносить сор из избы? Читал небось, как пресса лютует? Все газеты сегодня на нас ополчились!

– Я подумаю, – не скрывая негодования, коротко ответил Милославский и положил трубку.

Он резко поднялся и, не обращая внимания на новый звонок, вышел из кабинета. Кресло Диночки в приемной оказалось пустым, и он сам решил заглянуть к Полуярову.

Команда полковника была в полном сборе. Два свободных стула, Фочкин и Катышев. Золотарев, покачивая ногой в такт барабанной дроби, разместился на подоконнике. Получасом ранее завершился короткий допрос Дзись-Белоцерковского. Припертый к стенке красноречивыми документами, обнаруженными в сейфе, король конкурсов красоты, владелец двух десятков модельных агентств и эскортных фирм, куратор доброй сотни интимных заведений решил дать чистосердечные показания. Чтобы смягчить свою вину и постараться выйти из воды если не сухим, то чуть намокшим, Белоцерковский свалил всю вину на Ломакина и Ремизова. Это они его запугали и заставляли заниматься интимным бизнесом. А расписки и финансовые документы лишний раз подтверждали, что половина прибылей оседала на счетах и в сейфах милицейских начальников. Отчасти он был прав.

И теперь, барабаня пальцами по столу и забыв, что в кабинете скучают подчиненные, Полуяров раздумывал, сколько времени потребуется, чтобы получить разрешение на арест оборотней. И сможет ли Милославский без разрешения свыше взять на себя всю ответственность. По крайней мере, все собравшиеся оперативники знали, что медлить было нельзя. Кураторы московской проституции в милицейских фуражках тоже не будут сидеть сложа руки. Одни, накопив приличные капиталы, постараются тихо исчезнуть в заграничном направлении, другие начнут избавляться от свидетелей и порочащих документов.

Увидев в дверях Милославского, все как по команде поднялись. Князь важно прошел к подоконнику и устроился рядом с Золотаревым.

– Раскололся? – спросил он без уточнения имен.

– Он намного умнее, чем кажется, – ответил Полуяров. – Всех сдал. Даже тех, кого мы не держали в поле зрения.

Князь посмотрел в окно, из которого была хорошо видна крыша Павелецкого вокзала.

– Как в дореволюционные времена. Полиция крышует проституцию.

– Вы ошибаетесь, товарищ генерал, – не согласился Катышев. – Тогда полиция действительно крышевала. А сегодня – стала организатором. Некоторые документы подтверждают это. Ломакин даже инвестировал средства в развитие этого бизнеса.

– Каким образом? – не отрывая взгляда от крыши, попросил объяснения генерал.

Полуяров открыл папку, вынул испещренный цифрами лист бумаги и сощурился:

– Пятнадцать процентов чистой прибыли Ломакин оставлял у Белоцерковского и Черемисовой. Два года назад на эти деньги был открыт центр молодежного досуга и ночной стриптиз-бар, приобретены несколько квартир, в которых открылись дома терпимости. В прошлом году на б…кие деньги, извините за откровенность, приватизированы несколько массажных салонов по тайской методике и еще десяток квартир, а также выплачены подъемные деньги двум сотням девчонок, которых завезли из Украины и Молдавии. И эти инвестиции осуществлялись только в Центральном округе. Надо полагать, что примеру Ломакина и Ремизова следовали и в других округах.

Милославский резко повернулся и в упор уставился на полковника:

– И вы до сих пор все еще тут сидите?!

– Изволите приказать? – шутливо отозвался Полуяров, прекрасно понимая, что риторический вопрос генерала и есть призыв к действию.

Медлить не разрешалось. Полтора часа назад он уже справлялся, находятся ли на месте службы подполковник Ломакин и майор Ремизов. И хотя полученная информация говорила о том, что оба поутру, как обычно, вышли на службу и трудились в поте лица, он позаботился об ориентировках, которые при необходимости готов был направить на все железнодорожные вокзалы, аэропорты и выездные посты дорожно-патрульной службы.

Генерал набрал номер полковника Журбина.