Текст книги "Ведомственный притон"

Автор книги: Сергей Романов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)

35

К обеду вернувшийся из СИЗО Золотарев, куда он по приказу Полуярова сопровождал Венедикта Малкина, привез и заключение медицинских экспертов. Последним вздохом для Черемисовой послужило яблоко сорта гольден, в мякоть которого шприцем был закачан цианистый калий. Передача с воли была получена ровно через час после того, как Полуяров и Катышев закончили допрос. Надзиратель, который за неплохое вознаграждение тайно доставил передачу в камеру, тщательно допрошен и теперь лишь винится, что его падшая душа не смогла устоять перед искушением. Благо, хоть не стал скрывать, что пакет с фруктами и сигаретами ему передали обворожительные девицы, как две капли воды похожие друг на дружку и назвавшиеся дочерьми Черемисовой.

Катышев отлично понимал, что попытаться разыскать очаровательных «сестер» можно в одном из заведений Белоцерковского. Но в то же время был далеко не уверен, что сразу после выполнения задания они, от греха подальше, не отбыли за границу или не переправились в какой-нибудь черноморский санаторий, где могли не оставлять профессиональной деятельности и пополнять казну Белоцерковского. Конечно, он все-таки попросил следователя из районной прокуратуры проверить наличие девиц и даже по секрету поделился адресами нескольких модельных и эскортных агентств, но в успехе был не уверен.

После бурной и веселой ночи, вытирая мокрый лоб и только силой воли заставляя себя перемещаться по кабинету, Золотареву все-таки удалось добраться до своего кресла.

– Ты как себя чувствуешь, Фочкин?

– Идентично! – отозвался майор. – Если после вчерашнего болит голова, то она думает только о пиве.

Глядя на товарищей, Катышеву стало весело:

– Не стоит этого делать, мужики.

– А почему ты нам запрещаешь? – тут же разыграл возмущение Золотарев.

– Даже глоток пива в вашем состоянии – это уже шаг в неизвестность. А у нас дел – невпроворот.

– И зачем мы все трое потребовались Полуярову? Если ты такой умный, сможешь ответить, Катышев? – тяжело вздохнул Фочкин. – Мне, к примеру, надо срочно побывать в госпитале у Блинкова…

– Понятно, – деловито согласился Катышев. – Так сказать, оперативная необходимость. Вербальная и визуальная идентификация личности задержанного Малкина с показаниями пострадавшего…

– Чего ты лепишь? Какая вербальная? Какая визуальная? – произнес Фочкин, но до конца разойтись не успел.

На пороге вместе с Полуяровым появился невзрач ный старичок-коротышка лет семидесяти. Сморщенное личико с кулак Фочкина, впалые щеки, чуть видные полоски губ под вздернутым носиком, лоб, наглухо прикрытый вязаной шапочкой. На дедке висела видавшая виды болоньевая куртка, на ногах матросские ботинки, за прочность и несгибаемость называемые «гадами». Он стоял и улыбался, с нетерпением ожидая, каким образом представит его операм полковник. Тем не менее сварливые глазки-буравчики нисколько не задерживались ни на лицах, ни на предметах обстановки. Лишь на миг старик уперся в монолитную дверцу несгораемого шкафчика.

– Знакомьтесь, господа, – с пафосом сказал Полуяров, подталкивая старика к свободному стулу, – Виктор Пантелеевич Лебзяк. По кличке Лобзик. В прошлом вор-рецидивист и медвежатник с многолетним стажем. Универсал, каких свет не видывал.

Старик спрятался на сиденье стула, так что оставалось место еще для одного такого же, и широко улыбнулся.

– Так-так-так… – словно подтвердил он сказанное полковником. – Очень приятно. Очень рад.

Пока Золотарев с Фочкиным без всякого интереса разглядывали старика, только Катышеву сразу стало ясно, по какому поводу в кабинете появился столь странный гость.

– И какие же подвиги, дедушка, вы совершили? – с интересом спросил Катышев.

– Какие тебя интересуют, сынок, на благо отечества или на благо собственного кармана? У меня этих подвигов лет на семнадцать потянет…

И пока Катышев соображал, как выкрутиться из щекотливой ситуации, Полуяров в шутливом тоне продолжил знакомство:

– Виктор Пантелеевич, как истинный патриот, милостиво согласился помочь нам.

– Так-так-так, – скороговоркой подтвердил медвежатник и, вытянув руку с оттопыренными мизинцем и большим пальцем, наклонил фигуру в сторону. – Только, это самое, полковник, не забудьте. Очень, понимаете, требуется, чтобы унять дрожь в руках.

– Ну, конечно, Виктор Пантелеевич, что за вопрос!

– Никак, командир, ты нас толкаешь на преступление? – первым не выдержал игру в загадки Фочкин.

– Правильно понял, майор. – Полуяров закончил представление и присел на краешек стола. – Нам ничего не остается, как покопаться в сейфе Белоцерковского. Вполне возможно, что в нем скрываются представляющие для нас важность документы. Но это – не факт!

– Так-так-так, – словно не скрывая удовольствия, откликнулся старик.

– Понятно, разрешения у Белоцерковского спрашивать не будем? – Золотарев в очередной раз промокнул испарину на лице.

– Ну почему же? – задумчиво пожал плечами полковник. – Если хотите, я ему об этом сразу скажу. Но после того, как вы найдете в сейфе то, что нам надо. С королем конкурсов красоты мы договорились встретиться сегодня вечером, и я думаю, что наш разговор закончится нескоро.

– Только так, – снова согласился вор по кличке Лобзик. – Пока не закончим, вы его от себя не отпускайте ни на шаг.

– Теперь необходимая для вас информация. – Полуяров сосредоточился. – Сейф установлен в кабинете на втором этаже особняка. Дом, как меня информировали, под присмотром двух охранников и двух собак породы азиатская овчарка. Так, Катышев?

– Если верить словам Малкина. Но уточним на месте.

– О собаках вы мне ничего не говорили! – вдруг занервничал старик. – Я с собаками никаких дел не хочу иметь.

– Да успокойся, Пантелеич. Твое дело сейф быстренько открыть и снова закрыть, – постарался успокоить старика Полуяров. – А с собаками, я думаю, мои ребята запросто справятся. Или я не прав?

– Уж не хотите ли вы, чтобы мы их разорвали на мелкие кусочки? – недовольно пробурчал Фочкин.

– Это как у вас получится. – Глядя в прозрачные глаза майора, он вспомнил недавний разговор с Милославским и добавил: – Насчет выпить у вас идеи моментально возникают!

– Фочкин, – вдруг неожиданно вмешался в разговор Катышев, – ты же у нас по кошкам мастер! Где ты их ловил, когда теща тебя сковородой огрела?

– При чем тут кошки и моя теща? И не ловил я их вовсе, а валерьянкой приманил, – возмутился Фочкин, понимая, что за проведенную вне дома ночь ему еще предстоит тяжелый разговор.

– Валерьянкой, говоришь?

– Так-так-так, – отозвался старик и снова посмот рел на Полуярова. – А как насчет этого, полковник? Пора бы уже руки успокоить…

– Дед прав, – тихо согласился Золотарев. – Ему руки подлечить, а нам с Фочкиным разум, чтобы идеи созревали.

Бутылка, специально припасенная полковником для Пантелеича, вскоре оказалась на столе. Плеснув в стаканчик, Катышев подсел к медвежатнику:

– Пантелеич, а правда, что тебя хотели наградить орденом?

Дед, чокнувшись с Золотаревым и Фочкиным, не спеша, словно растягивая удовольствие, выпил и, к великому сожалению приятелей, туго затянул горлышко пробкой.

– А как же! Правда! – Он поднял глаза в потолок. Опера догадались, что история, которую он собирался рассказать, уже заучена наизусть. – Помнится, в 1973 году, после очередного срока, я решил на время осесть в Ленинграде у знакомой подруги. И тут однажды утром в дверь позвонили. Открыл, а мне улыбаются ангелы-архангелы. Я сразу понял, что это сотрудники уголовки. Здравствуй, говорят вежливо. И тут же к делу: вот, мол, узнали, что ты в городе, и зашли проведать… Чую – не договаривают они что-то. Если бы повязать хотели, не переминались бы с ноги на ногу. Ну я им конкретно, что, дескать, нуждаетесь в моих услугах? Они кивают. Да, но сначала с тобой люди серьезные поговорить хотят. Заходят еще двое – в костюмах, при галстуках. Знаем, говорят, что ты мастер по сейфам. Мы тебя сейчас в одну квартиру отвезем, ты там сейф аккуратненько откроешь, а потом закроешь и на месячишко-другой исчезнешь из города. Я-то сразу смекнул, что это ребята из КГБ. Бунтовать и отказываться – себе дороже. Сажают в «Волгу» со шторками и куда-то везут. По дороге по телефону переговариваются – вот, мол, везем пассажира, встречайте…

Он вспомнил, что в руках у него греется бутылка, подаренная Полуяровым, и снова свинтил пробку. Сделав несколько глотков из горлышка, занюхал рукавом и крякнул.

– Подвезли к самому подъезду, из машины вытолкнули и почти бегом в какую-то квартиру. Я говорю: ребята, ничего у нас не выйдет, надо за инструментом возвращаться. Они только ухмыляются. Дадим тебе инструмент, нашим поработаешь. Квартира богатая, в самой дальней комнате около письменного стола сейф старинный, немецкой фирмы Мейлера. Инструмент у них ничего оказался – не наш, конечно, не воровской, но работать можно. Почти час ковырялся, но открыл «немца». Когда дверь-то пошла, они меня сразу оттащили. Через десять минут зовут опять – закрывай, говорят. Я на улицу вышел – без похмелья пьяный. А мне уже и билет до дома, и денег подготовили. А главный гэбист и говорит, мол, спасибо, дед, будем представлять тебя к ордену Красной Звезды. Но забыли, наверное. А на медаль-то я точно наработал. Слышал по радио, как наши разведчики задержали шпиона по тому самому адресочку, где я в сейфе-то шарил.

Он оглядел притихших оперов и, смерив оставшуюся влагу взглядом, снова скрутил пробку.

– А с Полуяровым как познакомился, дед? – нагло подставляя стаканчик, спросил Золотарев.

Пантелеич одарил Золотарева таким взглядом, будто это был пришелец.

– Где же с опером еще можно познакомиться? На совместной работе, где же еще?

Видимо, место и время знакомства старику были не так приятны, как история о шпионском сейфе. И снисходить до подробностей он вовсе не собирался.

– Вы бы, ребятки, с собой бы прикупили. А то вдруг в самый важный момент руки начнут трястись?

36

Два мешка, в каждом из которых скрывались по три кошки, были накрепко перевязаны и упакованы в багажник полуяровской «Волги». Фочкину и Катышеву удалось отловить домашнее зверье в багажном отделении Павелецкого вокзала. Даже приманивать валерьянкой, два пузырька которой Катышев приобрел в вокзальном аптечном киоске, нужды не было. Бесстыжие, отъевшиеся коты нагло разложились на полу в центре зала, и операм оставалось их только собрать. Но, оказавшись в мешках, а затем и в багажнике машины, котяры, словно понимая, какую функцию в задуманной операции им предстоит осуществлять, на протяжении всей дороги до Истры без перерывов репетировали. Шипели и завывали так, что водители, вместе с Гришей Пичугиным дожидающиеся разрешающего сигнала светофора, испуганно крутили головами. Пассажиры, упрятанные в багажник, Гришу нисколько не смущали, он даже приходил в восторг от такой сигнализации. Но расположившимся на заднем сиденье операм к концу пути начинало казаться, что, кроме воя, они больше ничего не слышат и сидят они как раз на тех самых мешках. Пантелеич, бережно придерживая чемоданчик, за всю дорогу не проронил ни слова, если не считать короткого вопроса о марке сейфа. Услышав о «Брамахе», он лишь подивился, как мог в России сохраниться ящик, изготовленный нацистскими мастерами во времена Второй мировой войны.

План был таков. Золотарев перекидывает развязанный мешок на территорию особняка, и, пока собаки будут заниматься кошками, а охранники собаками, Катышев, Фочкин и Пантелеич преодолевают кирпичный забор и проникают в дом. Старик заверил, что ни замки дверей, ни оконные защелки на окнах для него особой преграды не представляют. Главное, чтобы не было собак. Вторая партия кошек должна оказаться за забором и привлечь внимание азиатов только после того, как Золотарев получит сигнал об отступлении.

Территория, занятая особняком, упиралась в берег реки. И первая мысль, которая сразу посетила Фочкина, – обойти высокий забор водным путем. Но от заманчивой и легкой идеи майору все-таки пришлось отказаться – в прозрачной воде виднелись штабеля колючей проволоки. Катышев и Пантелеич мочить одежду и обувь в холодной осенней воде наотрез отказались.

Услышав с другой стороны особняка разъяренный лай азиатских овчарок, которые, похоже, успели обнаружить кошек, Катышев влез на спину ворчливого Фочкина и, достигнув вершины забора, подал руку старику. Дед оказался не по годам прытким. И пока Катышев помогал майору преодолевать преграду, бывший вор успел добежать до дома и обследовать окна на первом этаже. В рамах стояли наглухо задраенные стеклопакеты, до замков которых, к унынию оперов, добраться было невозможно. Но Пантелеич уже действовал. Часть стекла рядом с замком была покрыта маслом, и тут же скрежетнул стеклорез. Стеклянный круг, нарисованный рукой опытного художника, легко прилип к перчатке медвежатника. Оставалось только просунуть руку в дыру и открыть защелку. Далекий и надрывный лай собак и крик охранников, старающихся их угомонить, извещали, что кошкам удалось найти защиту на дереве.

Оказавшись в доме, они около минуты стояли в уютной спальне, ожидая, когда глаза свыкнутся с темнотой. Но дверь в комнату оказалась запертой, что нисколько не смутило старика. Из чемоданчика был извлечен обруч с тремя десятками ключей и отмычек. Скоро все оказались в длинном коридоре. Король конкурсов красоты, судя по всем запертым дверям в особняке, не доверял даже собственной охране. Открыв еще несколько комнат на втором этаже, они все-таки оказались в помещении хозяйского кабинета. Инкрустированный дубовый стол с двумя ноутбуками и массивным чернильным прибором из яшмы, книжный стеллаж, развешанные по стенам фотографии полураздетых «мисс» и «миссок» разного масштаба, в обществе которых был сфотографирован сам Белоцерковский, говорили о полной интимности этого помещения. И, пока Фочкин вглядывался в фотографии, а Катышев через приоткрытую штору оценивал обстановку за стенами особняка, старик без труда обнаружил неприступный «Брамах». Благоговея перед изделием ручной работы, он, словно приветствуя, нежно провел ладонью по ребру ящика и только потом разложил перед собой чемоданчик.

Собаки, невзирая на усилия разгневанных охранников, сидели перед деревом и никуда не собирались уходить. Катышев обернулся к старику и ужаснулся. Открыв бутылку, медвежатник всасывал горючую жидкость.

– Ну ты, дед, даешь! – тихо возмутился капитан.

– Спокойствие! – накинув пробку на бутылку и водрузив ее на письменный стол, ответил медвежатник. – В лучшем случае через пять минут откроем.

– А в худшем? – спросил спокойный Фочкин.

– И до утра не управимся. Ведь немецкая машина даже спустя шесть десятков лет работает как часы, – словно самого себя заверял вор, вытаскивая из чемодана полоски плотного картона, круглогубцы, женские шпильки и спичечный коробок. – Замки на этой штуке германскими мастерами создавались вручную, с любовью. Запоры вытачивались со всякими хитрыми и нетрадиционными секретами.

По ответу и неспешным приготовлениям Пантелеича можно было предположить, что он готов был вступить в очередное сражение с оккупантами за независимость исторической родины. Катышев, сгорая от нетерпения, сел на стул.

– Я не знаю, что конкретно вас интересует в этом ящике, но уверен, что бутылка отличного коньяку или виски там непременно найдется, – продолжал подготовку Пантелеич.

Он еще раз приложился к горлышку бутылки, сплюнул три раза через левое плечо и приступил к привычной в прошлом для себя работе. Согнув шпильку в виде рыболовного крючка и намотав на нее конец шпагата, бывший вор-рецидивист просунул «инструмент» в скважину. Прислушался, хмыкнул, аккуратно потянул за шпагат, послышался щелчок. Затем собрал спички в пучок, вставил в замок, провернул, и – кажущийся неприступным сейф образца конца 30-х годов растворил свои двери.

Бутылка шотландского виски тут же была извлечена из таинственной темноты. Фочкин почесал затылок – да, дела!!!

– Это так, пустяк! – Уступив место около открытой дверцы Катышеву, медвежатник сорвал пробку с импортной бутылки и оглядел кабинет в поисках посудины. Выкинув из яшмового стаканчика карандаши и ручки, он наполнил его до половины. – Виски с горла пить не люблю. Тем более – это уже не допинг, а награда за работу! Вот в молодости оторванным от пачки «Беломорканала» картоном я вскрывал сложный английский замок так, что даже эксперты удивлялись. Сейчас не то, пальцы плохо слушаются.

Фочкин, казалось, уже не слушал старика. Он наблюдал, как Катышев вытаскивает папки с бумагами, тут же пролистывая страницы.

Старик поставил пустой стакан на стол и дотронулся до рукава Фочкина:

– Вы меня спросите, почему картоном? Да потому, что картон-то – бумага! А бумага, не знаю, как теперь, а по старым законам не считалась «техническим средством» или инструментом. Значит, и статья за кражу – без всяких там отягчающих обстоятельств. Может быть, я просто баловался, а дверца возьми да сама и откройся!..

– Дед, помолчи хоть секунду! – попросил Фочкин. – Мы с тобой потом еще успеем наговориться. Ну что там, Катышев?

– Неблагодарные вы люди, оказывается, – обиделся Пантелеич и замолчал.

– Да хрен его знает! – сказал Катышев, не отрываясь от бумаг. – В темноте ни черта не видно.

– Могу посветить, – предложил Пантелеич, извлекая из чемоданчика фонарик.

– Не стоит, заберу все эти папки, а потом разбираться будем. Все, мужики, убираемся.

Фочкин заглянул в сейф через плечо Катышева и, увидев пачки с американской валютой, только охнул.

– Может, возьмем по пачке. Кто заметит? – предложил он осторожно.

– Премию получишь в рублях, – ответил Катышев. – Дед, закрывай калитку!

– Полуярова надо обрадовать! – вдруг напомнил Фочкин.

– В машине обрадуем! – вынимая из кармана сотовый телефон, чтобы связаться с Золотаревым, отмахнулся капитан. – Уходим, уходим!

Заранее заготовленная эсэмэска улетела к Золотареву, и теперь все понимали, что, пока они доберутся до спальни с открытым окном, через забор будет переброшена новая партия котов. И, если доведенные до бешенства охранники еще не успели посадить собак на цепь, на территории особняка с новой страстью разгорится собачья охота.

Готовый выпрыгнуть на улицу первым, Фочкин открыл створки. Он уже стоял под окном, готовый помочь Пантелеичу, но в этот момент мимо стрелой пронеслась кошка и стремглав забралась на раскидистую яблоню. Лай собак раздавался за домом. Скорее всего, они были заняты преследованием других котов. Оставалось время, чтобы Пантелеичу № Катышеву спрыгнуть вниз и успеть добежать до забора. А там уже держи-свищи! Но медвежатник, загородив проход капитану, стоял в проеме окна и со страхом вертел головой из стороны в сторону. И, когда он уже был в руках Фочкина, из-за угла вылетела огромная псина. Не обращая внимания на чужаков, она с ходу попыталась влететь на дерево. Попытка оказалась неудачной, и азиат разразился неудержимым лаем. Фочкин и Катышев, уцепив сопротивляющегося старика с обеих сторон, в обход яблони поволокли его к забору. И, когда от дома до ограды оставалось лишь полтора десятка метров, в лунном свете объявились трое охранников. Оторопевшие, они несколько секунд вглядывались в фигуры незваных гостей, и только потом один из них, опомнившись, во всю глотку издал боевой клич. Добираться До спасительного забора, так же как оказывать сопротивление людям, вооруженным пусть даже газовым оружием, было нереально. Да и обе собаки вот-вот готовы были прекратить бессмысленную охоту на котов, расположившихся на деревьях. Путь к отступлению оставался лишь один – забраться самим и втащить старика в окно. Но в последний момент Катышев разглядел в фундаменте особняка открытую металлическую дверцу. Скорее всего, это было подвальное помещение, в котором иногда запирали свирепых овчарок. Он потянул за собой ничего не соображающего от страха медвежатника. И через мгновение все трое оказались внутри подвала. Нащупав увесистую щеколду, Катышев задвинул ее до отказа. Точно такой же лязг раздался и снаружи. Дикий хохот празднующих победу охранников огласил весь участок.

Только оказавшись в полной безопасности от собачьих зубов, старик пришел в себя. Луч от его фонаря пробежал по стенам сырого помещения и, остановившись на пляжном шезлонге, тут же умер.

– Надеюсь, – услышали Фочкин и Катышев из кромешной темноты голос старика, – при выходе травить собаками не станут.

– Не станут, – спокойно согласился Фочкин. – Нас тут всех вместе или подожгут или подорвут. Заодно с документами.

Из глухой темноты послышалось бульканье из бутылки.

– Это не страшно! – наконец отозвался старик. Теперь голос его казался совершенно спокойным. – Вот, помню, на заре перестройки забрались мы в один кооператив и выгребли почти три миллиона рублей. Так нас тоже не милиция, а бандиты обложили. Но мы забаррикадировались и сидели спокойно, поджидая ментов. Знали, что охрана ни черта не сделает. Если взорвут, то вместе с деньгами. А что они, дураки, свои деньги по ветру пускать?

– Костя, – послышался голос Фочкина. – Звони же Золотареву!

– Давно бы уже позвонил, да телефона нет. Видимо, обронил, когда из окна выпрыгивали. Давай лучше посмотрим, что в папке. Дед, одолжи-ка фонарь…