Текст книги "Ведомственный притон"

Автор книги: Сергей Романов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)

29

В кои-то веки «Стрела» из Питера опаздывала на десять минут. Прохаживаясь по перрону, Полуяров вспомнил о газете, которую ему вручил капитан Катышев, когда он уже садился в машину, отправляясь на Ленинградский вокзал встречать Князя. Он вытащил ее из кармана и на первой странице обнаружил огромную фотографию Дзись-Белоцерковского. Разгоряченный пламенной речью король конкурсов красоты был изображен с поднятой рукой и открытым ртом. Словно говорил словами анонса, расположенными под снимком: «Проституции – быть! Конкурсам – нет!»

Полуярову хватило пяти минут, чтобы ознакомиться с сенсационной публикацией. Подумав о взбучке, которую он, вернувшись, тут же устроит прохинде ям-операм, без его личного разрешения снабдивших журналиста служебными материалами, он тут же смекнул, что статья очень даже своевременна и может сыграть на руку.

Глядя, как надвигается громада тепловоза, он достал телефон и, дождавшись, когда абонент включится, отдал четкое приказание: через полчаса газета должна быть в СИЗО у Черемисовой. Хотя и слабая, но у него все-таки появилась надежда, что Мамка-Танька откроется и заговорит, когда увидит, что под удар общественности поставлена не только она, но и ее патрон Белоцерковский. Понятное дело, устроителю конкурсов красоты будет уже не до Черемисовой, а потому он займется решением вопроса, как спасать собственную шкуру. Бернее, он уже начал ее спасать, о чем говорила и назначенная на десять часов пресс-конференция и пришедший в адрес управления депутатский запрос. Группа городских сенаторов была обеспокоена действиями некоторых служб милиции, направленных на дискредитацию такого заслуженного человека, как господин Дзись-Белоцерковский. В самый короткий срок народные избранники требовали во всем досконально разобраться, прекратить преследования и провокации по отношению к председателю конкурсов красоты.

Правда, полковник Полуяров так до конца и не понял, чего больше требовали хитрецы-депутаты – прекратить гонения или во всем досконально разобраться? Об этом, приехав в столь ранний час на вокзал, он и хотел поговорить с Милославским.

Нескольких часов пути генералу хватило, чтобы хорошо выспаться. Князь выскочил из вагона в припод нятом настроении. Увидев полковника и подав руку, постарался спрятать усмешку:

– Доброе утро, Иван Борисович. Но скажу тебе откровенно – терпеть не могу холуев.

Пропустив мимо ушей намек на оскорбление, Полуяров даже решился подыграть:

– Что поделаешь, товарищ генерал, пожинаем плоды имперско-советской системы. Давайте-ка я понесу ваш чемоданчик, гляжу, устали…

Генерал резко остановился:

– Ты что, в самом деле думаешь, что я без тебя не смогу найти дорогу?

– Извиняйте-с, но после вашего двухдневного отсутствия навряд ли нам дадут спокойно поговорить.

– Есть о чем? – Генерал, ускоряя шаг, направился к зданию вокзала.

– Есть. Наверняка в приемной вас уже ожидают представители городского законодательного собрания.

– Какого черта?

– Видимо, депутатского запроса, который они сделали накануне, им показалось мало, и они сами хотят с вами переговорить о судьбе Белоцерковского и Черемисовой.

– И что мы им ответим, Полуяров?

– Доказательств в причастности Черемисовой к сутенерским действиям хоть отбавляй.

– А Белоцерковского?

– Мамка-Танька пока молчит, – чувствуя себя виноватым, ответил Полуяров

Генерал снова остановился:

– А тебе не кажется, полковник, что мы воюем с ветряными мельницами? Разве это наша с тобой забота допрашивать проституток, сутенеров и всех остальных представителей этой индустрии? Мы выполняем чужую работу, для которой в министерстве имеются специальные службы…

– Которые ее выполнять не только не собираются, но и способствуют развитию этой индустрии, – продолжил размышления начальника Полуяров. – И показания Черемисовой пролили бы свет, кто из представителей органов покровительствует столь щекотливому бизнесу. В одном с вами согласен – мы действительно воюем с ветряными мельницами.

– Вот! Наконец-то сам допер, – довольный собой генерал хлопнул полковника по плечу. – Проституцию победить нельзя! Ибо она была, есть и будет есть. Ни мировой, ни российский, даже опыт этого самого Ленина не смог в корне поменять дело. Я тут по дороге почитал один исторический журнальчик. В нем статья, как на заре советской власти комиссары боролись с падшими женщинами.

– Ну и как?

– Они тоже пользовались их услугами. У одной был муж налетчик. И когда его приговорили и вели к месту расстрела, женщина предложила в качестве выкупа свое тело. Красноармейцы не отказались, по очереди, как бы это лучше сказать, ее отымели, а мужа все равно расстреляли.

– К чему вы мне все это рассказываете? – так и не понял намека полковник.

– Да все о том же. Проституцию победить нельзя. Ее можно только узаконить!

– И вы об этом собираетесь сказать депутатам? – ухмыльнулся Полуяров.

– А почему бы и нет? Если она давно вышла из-под контроля правоохранительных органов. Что у нас, других забот нет?

– Вы опять не правы, генерал. Наоборот, она вошла под полный контроль правоохранительных органов. И выход тут только один: избавиться от милицейского надзора можно, только избавившись от самих проституток.

Милославский откровенно засмеялся:

– И как ты собираешься это сделать, стратег?

– Как было несколько десятков лет тому назад. Увы, при тех же красноармейцах. Существовала идея и система нравственного воспитания подрастающего поколения. Сегодня этого ничего нет и не предвидится. Совсем наоборот, заработок телом пропагандируется во всех средствах массовой информации. Куда ни глянь – только сиськи и…

Они вышли к автостоянке. Там пассажиров и встречающих развлекал установленный на самом видном месте электронный рекламный щит. Сексапильная блондинка учила народ, как пользоваться колготами итальянской фирмы. Тысячи глаз не понимали, то ли она их снимала, то ли одевала. В доказательство своим словам Полуяров кивнул на щит.

– Твоя работа? И тут ты меня достал, полковник Полуяров.

– Я вас за язык не тянул, и вы сами затеяли этот спор, товарищ генерал.

Гриша Пичугин открыл перед Милославским пе реднюю дверцу, совершенно упустив из виду, что в чужих машинах генерал никогда не занимает место рядом с водителем.

– Что, Григорий, нравится реклама? – усевшись в машину, спросил Князь.

– Так ведь бесплатно, товарищ генерал, – осклабился Пичугин. – Вот моему соседу вчера удалось посмотреть эротику вживую, и он без зарплаты остался.

– Нечего ходить по стриптиз-барам.

– Да его туда силком не затащишь, – выруливая с автостоянки, отозвался Гриша. – Поздно вечером возвращался со второй смены. И в переходе увидел, как девушка раздевается. Натурально причем! Под музыку. Какой-то тип рядом на гитаре наигрывает. Он остановился, посмотрел. Она оделась. А потом к нему два лба подошли. Стриптиз видел? Ну видел, отвечает. Тогда плати. И забрали всю зарплату.

Смех Полуярова прервал телефонный звонок. Дежурный по управлению докладывал, что арестованная Черемисова срочно желает встретиться с полковником.

30

Конференц-зал гудел как улей. Телевизионные операторы, рассчитывая, что выступление председателя всероссийских конкурсов не обойдется без демонстрации красоток, скопом и с руганью устанавливали камеры в центральном проходе, и прибывающим участникам пробраться к свободным местам можно было разве что через плечи и головы коллег.

Передние ряды и места около нескольких микрофонов были давно заняты. Оставалось лишь несколько свободных кресел на галерке, куда, стараясь не привлекать внимания, пробрались Фочкин и Золотарев. Осторожный и предусмотрительный Катышев участвовать в конференции отказался, предполагая, что диск с компроматом раньше времени мог оказаться у кого-нибудь из журналистов, и тогда он станет если не всеобщим посмешищем, то обязательно объектом повышенного внимания.

Голова Золотарева вертелась как на шарнирах, и через какое-то время на лице появилась некоторая обеспокоенность. Стаса Варенцова, которого он старался обнаружить, в зале не было. Хотя за час до начала мероприятия они созванивались и журналист даже отчитался, что уже выходит из редакции. Верить в глупую мысль, что Варенцова могли нейтрализовать или похитить по дороге на конференцию, не хотелось. Кому нужен Стас, если в данное время огромный тираж развозился по киоскам и лоткам мегаполиса?

Вместо красоток на свет сначала появились крепкие ребята из команды телохранителей, и только за ними к столу, заставленному микрофонами, в сопровождении свиты прошел главный устроитель пресс-конференции.

Стараясь издалека разглядеть, кто занял места в президиуме, по правую руку от Белоцерковского, Золотарев узнал народного депутата из городского собрания. Слева в погонах подполковника восседал начальник районного управления Ломакин. По его решительному лицу можно было догадаться, что пресс-конференция ему была нужна не меньше, чем самому Белоцерковскому.

Постучав пальцем по микрофону и убедившись, что голос его будет слышен даже за пределами зала, Дзись-Белоцерковский поднял руку, стараясь привлечь внимание журналистов.

– Друзья, – мило улыбаясь, начал он словами гоголевского героя. – Я вас пригласил, чтобы сказать пренеприятную весть…

– Уж не к вам ли едет ревизор?! – выбросил кто-то из зала первый вопрос.

– Да, к сожалению! – подтвердил Дзись-Белоцерковский и вмиг сделался решительным. – Я хочу вам со всей ответственностью заявить, что всероссийскому конкурсу «Мисс Отечество» угрожает серьезная опасность.

– Что, наши красавицы разом вымерли или за границу эмигрировали? – отозвался тот же голос.

Не обращая внимания на шутку, Белоцерковский снова поднял руку и попросил тишины.

– Мне трудно и больно об этом говорить. Но и не говорить не позволяет гражданский долг и совесть. Дело в том, что некоторые милицейские структуры начали откровенную травлю не только работников администрации конкурса, но и самих участниц. В таких условиях готовить девушек к состязаниям невозможно. Мало того, меня и моих подопечных стараются скомпрометировать. Для этого устраиваются провокации, обыски, необоснованные проверки и даже аресты. Нас обвиняют черт-те в чем! Вплоть до того, что администрация готовит претенденток не для конкурсов, а для секс-индустрии. Вы только представьте, до чего дошли – мы готовим проституток!

– Примеры! Факты!

– Факты? Двое суток назад была арестована один из членов жюри, мой давний партнер Татьяна Федоровна Черемисова, которая сегодня томится в застенках следственного изолятора. Из ее сейфа без всяких оснований изъяты важные документы, регламентирующие работу комиссии и конкурса.

– Ни черта не понятно! Рядом с вами находятся представители законодательных и правоохранительных органов, видимо, ваши друзья и покровители, которые вот так просто позволили со стороны кому-то вмешиваться в ваши дела? Мне кажется это очень странным…

Фочкин и Золотарев с трудом разглядели в центре зала крохотную журналистку, которая представляла модный женский журнал. К разочарованию оперативников, задать свой вопрос до конца ей не дали. Со всех сторон зашикали, требуя, чтобы Белоцерковскому не мешали продолжить монолог. Подполковник не переставал бросать в зал строгие взгляды. Депутат, показывая, что обличительный разговор может затянуться и он к нему готов, снял пиджак и повесил его на спинку стула.

– Я не стану от вас утаивать, – решил не томить журналистскую братию Белоцерковский. – Это нужно управлению собственной безопасности МВД, представители которого замаскировались и среди вас! До меня дошла информация, что они хотели помешать и проведению этой конференции!

Словно стараясь подтвердить слова оратора, подполковник чуть приподнялся и вгляделся в присутствующих. Депутат лишь согласно закивал головой.

– Но я хочу вам сказать, друзья, – продолжал король конкурсов, – что эти самые представители собственной безопасности сами по уши в… Мы располагаем фактами, что в одном из спортивных комплексов города регулярно происходили сексуальные оргии, зачинщиками которых были сотрудники этого подразделения.

– А где факты? Дайте их потрогать!

– Вот они! – Белоцерковский открыл папку, достал из нее коробку с диском и поднял его над головой. – Вот они, факты! Через пять минут мы обязательно покажем этот ролик. Мало того, каждый из присутствующих здесь журналистов сможет после конференции получить точно такой же диск. А затем перед вами готов выступить живой свидетель, который долгое время работал тренером по акробатике в том самом спорткомплексе. Его сегодня также преследуют сотрудники безопасности.

Он повернулся к кулисам и кого-то поманил пальцем. Тут же не свет появился Венедикт Малкин. Испуганно щурясь от яркого света, он подошел к столу. Но сказать так ничего и не успел. Дальняя дверь в конференц-зал с грохотом открылась, и все увидели известного тусовщика и журналиста светской хроники Стаса Варенцова.

– Туфта это все! Полная чушь и словесная блевотина! И диск, и ваш живой свидетель! – Чуть замешкавшись, репортер не без труда вкатил тележку с кипой газет. Даже издалека, находясь в добрых двадцати мет-

pax от Варенцова, Золотарев почувствовал, что, прежде чем заявиться собственной персоной, Стас успел принять на грудь не один стаканчик. Скорее всего, он не выпускал бутылки, все это время стоя за дверью и дожидаясь подходящего момента и своего звездного часа. Он не только его дождался, – но при этом изрядно потрепал нервы Золотареву.

– Диск – полная подделка, – вырвав из кипы несколько экземпляров газеты, помахал ими в сторону президиума Варенцов. – А ваш свидетель – преступник, один из многих, кто склонял красавиц к разврату. Нашему изданию удалось собрать сведения о том, как господин Белоцерковский склонял своих конкурсанток и моделей к сексуальным занятиям, продавал их в притоны и бордели, а несогласных подкладывал под постовых милиционеров и выставлял на улицу!

Стас на секунду осекся, глядя на грозных верзил-охранников, которые, ускоряя шаг, двигались в его направлении. И, прежде чем дожидаться, когда его вынесут, стал разбрасывать газеты.

– Читайте, господа! Знакомьтесь! Здесь неопровержимые факты и показания! Король оказался голым!

Золотарев понял, что без его помощи старому товарищу не обойтись. Но около стола президиума все еще стоял Малкин, на которого продолжал пялить глаза Фочкин, стараясь признать в нем одного из налетчиков на Блинкова.

– Ну что ты вылупился! – не жалея силы, толкнул его в бок Золотарев. – Это и есть Малкин. Ждешь, пока он смоется отсюда?

– Никуда теперь он от меня не денется, – переби раясь через ряды и расталкивая журналистов, отозвался Фочкин. – Я его сейчас к Блинкову в госпиталь отволоку для опознания.

Участники конференции расхватывали газеты с опрокинутой на пол тележки. На членов президиума больше никто не обращал внимания. Несколько самых опытных и пронырливых фоторепортеров, в число которых затесался и оператор с камерой, бросились вдогонку за телохранителями, которые тащили из зала упирающегося, но счастливого Варенцова. Взять интервью у главного возмутителя спокойствия, а заодно вынюхать и другие подробности было делом профессиональной чести.

Золотарев выпорхнул в фойе, когда охранники принялись награждать Стаса тумаками. Фоторепортеры, боясь прервать экзекуцию вмешательством, щелкали затворами камер. Проявлять лишнюю назойливость остерегались и пишущие журналисты. Лишь Золотарев, уже на лету перехватив руку верзилы, отшвырнул его в сторону, пожалев, что рядом не оказалось Фочкина. Оставив в покое Варенцова, второй охранник бросился к капитану, рассчитывая расправиться одним ударом. Словно пушечное ядро кулак просвистел над плечом Золотарева. Но оперативник в следующий миг был подмят и раздавлен весом налетевшего тела. Оказавшись на полу, он успел выскользнуть из объятий неприятеля и даже увернуться от ноги подоспевшего на помощь второго качка. Но разъяренные лица телохранителей отчетливо показывали, что в этот раз ему от чужих кулаков не отвертеться. Выручил залихватский хохот Варенцова, который, тыча пальцем и привлекая внимание репортеров к дерущимся, полупьяным голосом проинформировал, что охранники собираются мутузить работника милиции.

Понимая, что это не шутка, охранники резко сбросили обороты. Но все еще разъяренные поединком, они надвигались на Золотарева, готовые снова пустить в ход кулаки.

– Остыньте, мужики, – остановил их Золотарев. – Не надо искать лишних приключений. Дело замнем, стукнемся задницами и разойдемся в разные стороны.

По тому, каким голосом и тоном он это сказал, сразу стало понятно, что наделавший шума и испортивший конференцию журналист вовсе не шутил. И только увидев удаляющиеся спины ребят, Золотарев вздохнул с облегчением. Добраться до Варенцова уже не представлялось возможности: он был окружен плотным кольцом репортерской братии. Николай снова бросился в зал, готовый разыскать и оказать помощь Фочкину, но в дверях столкнулся с устроителями конференции. Белоцерковский в сопровождении подполковника стремительно летел к выходу. Лишь депутат-демократ, раскрыв газету и увлеченный разворотом, шевелил губами и никуда не торопился. Нетрудно было догадаться, что он с наслаждением проглатывал информацию о количестве человеческих случек и помощи, которую в этом деле оказывал знакомый ему господин Дзись-Белоцерковский со товарищи.

Фочкин предстал перед ним неожиданно, в вытянутой руке удерживая за шиворот Веню Малкина.

– Представляешь, – не без восхищения обратился он к Золотареву, – этот шустрик и в самом деле акро бат. Даже по потолку умудрился бегать. Но от меня не уйдешь, брат!

Не без усилий ему удалось даже приподнять и встряхнуть Венедикта.

31

Дожидаясь появления Полуярова и в который раз просматривая бумаги, изъятые из сейфа Черемисовой, Катышев без особых усилий произвел нехитрый экономический расчет. От собственного изумления запустил руку в шевелюру. Если к списку заведений, которые курировала Мамка-Танька, добавить еще столько же, что были представлены на интернетовских сайтах, то их количество в столице легко перевалит за тысячу. Перемножив предполагаемое число представительниц древнейшей профессии на их среднемесячный заработок и изъяв тринадцать процентов подоходного налога, капитан Катышев чуть было не выронил карандаш. Даже если подсчитывать экономическую прибыль от налоговых отчислений по самому минимуму, выходило, что одна лишь Москва, легализовав проституцию, могла получать по полмиллиарда долларов в год! А это говорило о том, что даже самые честные столичные сутенеры и владельцы борделей делили пополам со жрицами любви около пятнадцати миллиардов долларов. Ради хохмы, он быстро нашел в Интернете бюджетные цифры, выделяемые для Министерства образования. На взятых вместе подготовку школьников и дипломированных специалистов страны выделялось денег в пять раз меньше.

Хотя у капитана Катышева оставалось свободное время, чтобы выстроить график экономической динамики, как любил он это делать на студенческой скамье, и вывести темпы роста от секс-индустрии на ближайшую пятилетку в пределах страны, он отказался от этой затеи. Лишний раз не хотелось удивляться и впадать в уныние – насколько расходы всех, вместе взятых, силовых ведомств государства уступают доходам сутенеров и проституток. Поэтому он лишь внутренне хохотнул: кто в таком случае станет работать – рубить уголь, засевать поля, лечить людей и ловить преступников, если одна часть населения станет посещать дома терпимости, а другая – предоставлять услуги?

Ручка на входных дверях кабинета медленно поползла вниз. Катышев предположил появление Полуярова. Но он ошибся, и через секунду в проеме двери появилось печальное личико Диночки Ляминой.

Они не виделись уже несколько дней. После коктейля, приготовленного Коробатовым, Катышев считал себя провинившимся не только перед женой, но и перед Диной, а потому всячески избегал появляться на этаже, где располагалась приемная Князя. Конечно, он понимал, что объяснение должно когда-нибудь состояться, но то, что оно должно произойти сейчас, когда с минуты на минуту мог появиться Полуяров, ему вовсе не хотелось.

Не перешагнув порога, Диночка спросила:

– Скажи, только честно, Катышев, я тебе больше не нужна?

– Ну почему же, – замямлил он, подыскивая пра вильные слова. – Мы всегда рады тебя видеть. И Фочкин, и Золотарев…

– Мне не важно, рады меня видеть Фочкин и Золотарев, я спрашиваю тебя, – перебила она его и тут же перешагнула порог кабинета, плотно притворив дверь за собой.

Катышев не знал, куда деваться и как поступать в таких случаях. Не хватало только, чтобы свидетелем любовного разбирательства стал Полуяров. Не ожидая, когда она окажется рядом с ним, он как ужаленный соскочил с кресла и постарался раз и навсегда покончить с этим вопросом:

– Диночка, у тебя ко мне есть какие-то конкретные предложения?

– Что ж, так одним разом и ограничимся?

– А на что ты рассчитываешь?

– На взаимность. Костя, мы ведь так хорошо понимаем друг друга.

– О господи! Но я ведь женат, Дина, и очень люблю свою жену!

Тоска и печаль с ее лица улетучились. Она лишь жеманно передернула плечиками:

– При чем тут твоя жена, Катышев? Люби себе на здоровье! Но разве жена сможет тебе сейчас помочь? Что она вообще знает, твоя жена! Что она умеет? Скажи мне, где она в эту трудную для тебя минуту? Жена и предназначена только для того, чтобы борщи и котлеты готовить!

Под напором столь циничных выводов и прямых откровений Катышев даже опешил. Он понимал, что сию же минуту должен отделить те самые котлеты от мух и поставить самозванку на место. Смелость и решительность уже переполняли его.

– Что ты от меня хочешь? Чтобы я стал твоим очередным любовником?

– Любовником? – Она даже отшатнулась от него. – С какой стати? Очень мне нужен в любовники такой сухарь, как ты! Да еще надо посмотреть, какой ты любовник!

– А то ты не знаешь! – только и нашел что сказать капитан, в то же время наблюдая, как от удивления брови Диночки поднимаются выше и выше.

– У тебя что, Катышев, от неприятностей совсем крыша поехала? – Она, словно не понимая, о чем говорит Костя, крестом сложила руки на груди и отступила в угол комнаты.

Дверь резко распахнулась, и в кабинет вошел Полуяров. Не заметив Диночки, которая осталась у него за спиной, он, не сбавляя взятого с утра темпа, обратился к подчиненному:

– Вы уже обсуждаете важную для вас оперативную сводку?

Какая оперативная сводка может объединять меня с красавицей Диной? – ничего не понимая, удивился Катышев.

– Как! Тело вашего общего знакомого Павла Коробатова найдено в филевской пойме реки Москвы. С ценителем картинной эротики, как установила экспертиза, расправились ровно сутки назад. И вы, друзья, имеете полное к этому отношение.

На глазах Диночки появились слезы.

– А мне почему-то его очень жалко, – совсем тихо произнесла Диночка.

– Ладно, трупом Коробатова займется уголовка. А у нас с тобой, капитан Катышев, есть дело поважнее. Ты все документы просмотрел? Готов к допросу Черемисовой? Тогда – за мной!

Только отдав распоряжения, он заметил слезы Ляминой:

– И не надо реветь, дорогая наша Дина! Если со мной разговора не получилось, так решила свой половой вопрос через Катышева пробить? – Полковник усмехнулся, призывая и Катышева последовать его примеру.

Капитан уже ни черта не понимал:

– Какой половой вопрос?

– Так ты еще ничего не знаешь? – продолжал улыбаться Полуяров. – Эта диверсантка просится, чтобы мы внедрили ее в общество проституток!

– Зачем?

– Ты ее, Катышев, спроси, зачем? Видите ли, она разработала свой план участия в операции. Оказавшись в борделе или среди уличных девок, она готова оказать нам услугу и выведать имена и клички всех посредников и организаторов. Надоело нашей Диночке заниматься бумажными делами и подносить кофе Милославскому.

– Не надо забывать, товарищ полковник, что я без пяти минут дипломированный юрист, – вмиг забыв о Коробатове, с вызовом отозвалась Диночка. – И следственная оперативная практика мне не помешает.

– Ты этот диплом получаешь с того времени, как я здесь работаю. И третий год в столе держишь учебники за третий курс, – дружески улыбнулся Полуяров и подтолкнул Катышева к выходу. – Пошли, Катышев, пошли. Нас Черемисова уже заждалась!

Они уже оставили кабинет, когда вдогонку им раздался голос Диночки:

– А я все равно стану проституткой! Вот увидите!

Катышев спускался вниз по лестнице, стараясь поспеть за полковником. После столь бурного и странного объяснения с Диночкой немного отлегло от сердца. Только пока он точно не мог сказать: то ли после коробатовского коктейля она действительно не знает, что с ними произошло, то ли делает вид, что ничего не помнит. Капитану очень хотелось бы верить в первое…