Текст книги "Работа по любви (СИ)"

Автор книги: Сергей Плотников

Соавторы: Варвара Мадоши
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

– Отличный ты мужик, чувствую, поладим… И вот что. Я еще тут ваши разговоры подслушала. Что ты хотел вообще-то на Доброй Герцогине жениться и ее с болота увести. Мол, если она твоей женой будет, то ее не будут преследовать, как всех личей преследуют.

– Ты знаешь Добрую Герцогиню? – я насторожился.

Разумеется, драконица живет на болоте и герцогиня живет на болоте! Естественно, они друг друга знают.

– Не то чтобы знаю… Видела издалека. Ругалась она на меня, когда я ее свинок утаскивала, – хмыкнула драконица. – Нормальная тетка, грустная очень.

– Она свиней разводит? Зачем⁈ – поразился я.

Может, все-таки не лич?

– Для экспериментов. А из шкур потом пергамент делает. Пишет много. Говорит, покупного не хватает, трудно ей из болота выбираться, чтобы не узнал никто.

– То есть ты с ней все-таки разговаривала?

– Ну… немного. Охотиться тут весело, но гидры сами по себе давно достали! Я вот про это хотела сказать как раз. Мне тут надоело уже, за два-то года! Думала, сбегу в неразвитый мир, и буду летать, куда хочу. А у вас тут все строго: стража, рыцари, паладины, и все бедного дракона то ли нечистью считают, то ли ради ядра прибить готовы! – Она вздохнула. – А как твоя жена я, получается, гражданский статус имею? И документы мне можно сделать?

М-да, «млекопитающие», «гражданский статус», «неразвитый мир»… Похоже, эта моя «варварская» драконица на деле из куда более цивилизованной среды, чем можно подумать по ее поведению! Да и образование получила неплохое – как минимум школьное.

– Получается, так, – сказал я. – Я ведь и сам из другого мира, всех тонкостей не знаю. Но доверяю своим спутникам. Они, вроде, не дураки, и смысла им меня обманывать тоже особого нет.

– И я смогу летать везде-везде?

– Не знаю, как насчет везде, но удостоверение личности мы тебе выправим.

– Ха! Вот это действительно весомое преимущество нашего брака! – обрадовалась драконица. – Но, слушай, выходит, герцогиню ты уже отсюда не уведешь?

– Почему? У меня еще два места осталось. Богиня же мне пять жен благословила.

– Ой, не повезло тебе, – хихикнула драконица. – Уже три жены, и ни с одной не трахнуться! Меч, дракон и лошадь – отличный у тебя гарем получился! А с личихой еще и четвертая будет под стать!

– Я буду так феерически за тобой ухаживать, что ты сама захочешь стать человеческой красоткой не через сто лет, а раньше, – подмигнул я ей. – И Ханну человеком сделаю. И Ночке память пробудим. И заживем весело и интересно. Так что за мою личную жизнь не переживай!

– Прошу прощения… – вдруг услышали мы тихий голос. – Вы сказали – меч? Меч Ханна Брейдау?

Я вскочил, торопливо нашаривая на поясе рукоять меча, – и сообразил, что специально не взял Ханну с одеяла, где она лежала рядом со мной, желая поговорить с драконицей наедине! Да и спала она еще в тот момент, кажется.

Вот же рефлексы уже сложились! Чуть что – сразу за оружие! Хотя что мне может особо угрожать рядом с бронированным драконом?

Я оглянулся. Неподалеку от нас ветер раздул пузырь белого тумана, открыв фигуру, которая, может быть, уже давно стояла рядом, не шевелясь и не дыша за белой завесой.

Невысокая женщина в фиолетовом платье, на плечах накидка с капюшоном, на руках – черные перчатки. Накидку скрепляла фибула с крупным черным камнем. Белое лицо… Не бледное, а совершенно, в молоко белое, как будто сделанное из фарфора. И черные провалы глаз, в которых мерцали зеленые огоньки.

– Ваша светлость? – попытался угадать я. – Добрая герцогиня?

Черт, надо было спросить у Колина, как ее звали-то!

– И да, и нет, – ответила женщина – кстати, совершенно не похожая на скелет! Под облегающим платьем угадывалась нормальная женская фигура. Не очень большая, но пропорциональная грудь, тонкая талия, приятный изгиб бедер. При каждом ее слове брошка на шее вспыхивала, озаряясь таким же зеленым светом, как и ее глаза. – Я готова многое вам рассказать, но прошу вас, сначала ответьте. С вами действительно заколдованный меч по имени Ханна Брейдау?

– Да, – сказал я. – Меня зовут Адрей Вяз, и Ханна Брейдау – моя жена. А вы… – Вдруг меня осенило. – Рагна?

Да, то же самое лицо, которое показывала мне Ханна! Но эта молочная белизна оказалась куда лучшей маскировкой, чем можно подумать.

Тут же мне по глазам больно ударила яркая вспышка, я зажмурился – а когда проморгался, мы с Леу были у обреза воды уже только вдвоем.

Глава 19

Память лича

– Что ты наделал, Колин! – С досадой поморщился Мишель. – «Путь срежем», «время сэкономим», «человека, может, спасем», «некроманта бесплатно получим»! Теперь вместо этого я встрял в расследование, от которого в силу данной мною клятвы не могу отказаться! Опять потеря времени!

– А при чем тут я⁈ – тоном обиженного школьника воскликнул Колин. – Это все Андрей!

– Ты же для того, чтобы он женился, его сюда и вытащил!

– Да, женился, но зачем он с ней разговаривал-то⁈ Женился бы быстренько – и все, и она бы под первоначальным наплывом чувств от богини Любви врать бы не смогла, сама бы все разболтала, личиха эта! Ну, потом бы в себя пришла, но поздно!

На этом месте Кэтрин схватила его за ухо и решительно вывернула: мальчика-мага она еще позавчера окончательно перестала стесняться и считать ученым стариком в детском теле!

– Ай! За что⁈ – Колин схватился за ухо.

– Сам знаешь! – сурово сказала Кэтрин. – Андрей все правильно делает, разговаривает, убеждает! А ты – женись, и все! Поэтому тебе твоя богиня жениться и не дала ни на ком!

– Моя богиня не про это! И вообще, раз ты такая умная, что ж сама не замужем?

– У тебя второе ухо есть, вообще-то.

– Не поймаешь! – завопил Колин, отбегая.

– Это я-то не поймаю⁈

Мишель и Габриэль же были заняты более значимым обсуждением.

– Согласен, что надо проводить расследование, – говорил старый рыцарь паладину вполголоса, пока Кэтрин и Колин снимали стресс друг об друга, а Леу ржала, глядя на их проделки. – Выясняется, что сто лет назад тут, на болоте, было аж две некромантши!

– Или одна, – поправил Мишель. – Может быть, герцогиня и не была некромантом. Просто потом молва допридумывала, когда Рагну Брейдау приняли за жену герцога.

– Или Рагна Брейдау и была герцогиней.

– Исключено, – подала голос Ханна. Причем интонация у нее была такая… как стекло после взрыва. Тронь – осыпется. – Если бы Рагна вышла замуж за герцога до моей смерти, она бы мне написала. А если после…

Тут Ханна осеклась.

– По датам не бьется… не выходит, – поправился я. – У герцогини был более-менее взрослый сын, способный принять герцогскую корону. При этом катастрофа случилась как раз около ста лет назад. У Рагны не могло быть сына, о котором ты не знала. Он точно должен был по крайней мере родиться при твоей жизни!

Про себя я подумал, что без точных дат довод относительно слабый: мальчику могло быть лет пятнадцать на момент гибели родителей, и он мог родиться как раз сразу после смерти Ханны – такое допущение все равно позволяло событиям на болоте случиться «около века назад». Ведь со дня смерти Ханны прошло ровно сто двенадцать лет!

Но все равно, что-то много допущений.

– Наверное, – сказала Ханна. – Я уже ничего не могу сказать наверняка!

– Герцогиню звали Эльсбета, урожденная Хампстед, – вставил Колин, отвлекшись от догонялок с Кэтрин. – Точно не Рагна. И кстати, то, как Андрей описывает ее внешность, уж больно нетипично для лича! Может, она и не лич?

– А кто? – спросил Мишель.

– Призрак? – неуверенно предположил Колин.

– Она не просвечивала, – сказал я.

– Призраки не всегда просвечивают… Правда, они обычно выглядят точно так же, как в момент смерти. Так что белая кожа и светящиеся глаза не укладываются…

– Не, она лич! – вставила Леу, которая теперь тоже внимательно к нам прислушивалась. – Не призрак, у нее кости есть. Пахнет мертвяком. И сама мне говорила, что дохлятина.

– Значит, там было две женщины, возможно даже, две некромантши, и минимум одна стала личем, – заметил Габриэль. – Вы как хотите, господа, но что-то все это начинает… пахнуть дохлятиной. Мне с самого начала казалось странным допущение, что лич мог возникнуть без человеческих жертв! А теперь, когда выясняется, что этот лич еще и не тот, кем ее считают… – Он сделал многозначительную паузу.

– Нет, почему она выдавала себя за герцогиню, понятно – чтоб не грохнули, – сказал Колин. – Тут я не стал бы ее винить. Мне другое интересно. Если это в самом деле ваша Рагна, то почему она за сто лет к сестре ни разу не заглянула? Ладно, может, не могла оживить. Она явно не знает, как. Но почему к себе-то не забрала? Все бы веселее в болоте сидеть! И Ханне веселее.

– Потому что я бы ее убила за такие художества, и она это знает! – рявкнула моя жена.

Более того, взмахнула моей рукой, чтобы описать в воздухе круг, и с силой вонзилась в ближайший к нам камень, разрубив его, как масло – у меня даже пальцы судорогой свело на секунду.

Несколько мгновений царило молчание. Потом Ханна хмуро сказала, выскакивая из камня и ложась обратно мне на колени:

– Прошу прощения, господа. Я буду держать себя в руках. В руках Андрея, – тут она усмехнулась. – Не порублю ее вонючие кости, пока вы не закончите свое расследование. Обещаю.

* * *

Леу, еще вчера всячески нам мешавшая, сама вызвалась довести нас до руин замка в центре болота. И дело было не только в том, что как моя жена была обязана проявлять «верность и лояльность» – ей действительно стала интересна эта детективная история! И я бы испытывал те же чувства, но, в отличие от нее, от Колина, Кэтрин и даже Мишеля (а в нем тоже проснулось любопытство, как он ни досадовал, – я отлично это видел!) мне-то нужно было думать в первую очередь о Ханне. Которой эта ситуация далась хуже всего.

Если я верно понимал, для моей второй супруги сейчас сбывался ее самый худший кошмар: оказывается, ее младшая сестренка действительно не явилась за ней, потому что умерла – и как! Стала личем! Даже если молва была права и обошлось без некромагического ритуала, как Ханне принять это, если она охотилась на личей всю свою карьеру? Не говоря уже о том, что…

– Миш, – тихо спросил я, – я правильно понял Эрвина Брана и Габриэля? Лич отличается от души в филактерии? То есть лич – это не просто душа в филактерии, прикрепленная к собственному телу?

– Отличается, – сказал Мишель. – Я не знаю деталей, но…

– Душа в филактерии теряет ядро, – резко сказала Ханна. – А став личем, некромант сохраняет свои магические способности, даже увеличивает их, потому что жизнь тела не мешает Ядру Нежизни! Вот только душа у него необратимо повреждается от некромагического ритуала! Перерождения после этого для него закрыты.

Эх, черт. Что-то такое я и подозревал. Нужно было раньше спросить. А ведь Ханна искренне верит в перерождения и надеялась еще встретиться с сестрой «в конце времен».

– И не говори шепотом, ты думаешь, я не услышу? – кажется, впервые Ханна собиралась затеять со мной ссору. – Перестраховщик! Щадит он мои чувства, понимаешь ли!

– Извини, милая, – тихо сказал я, поглаживая ее рукоять. Дурацкий жест, но что я еще мог сделать?

– Это ты меня извини, – впрочем, тон Ханны оставался таким же резким. – Я сказала, что буду держать себя в руках. Но это непросто. Не мешай мне, пожалуйста.

Честно говоря, у меня на языке вертелась довольно резкая отповедь – я ведь и сам устал, не выспался, искренне старался ей помочь, да и все-таки был пришельцем из другого мира, которому требовалось в короткие сроки усвоить кучу самой разной информации из самых разных областей – естественно, приходится задавать вопросы при каждой возможности! Но я сдержал себя. Ханне действительно сейчас хуже, чем мне. Если потребуется очертить границы, сделаю это в другой момент, когда мы оба будем поспокойнее. Да и не придется, скорее всего. Она у меня девушка адекватная, просто обстановка действительно кого угодно выведет из себя.

И тут я имею в виду обстановку ситуационную, потому что в плане окружающего мира все для разнообразия было прекрасно! Поход по болоту в сопровождении Леу как по волшебству превратился в легкую прогулку: ни чудовища, ни даже мелкие твари нас больше не трогали, нам не приходилось выбирать дорогу – Леу вела нас напрямик. Да и погода улучшилась: развиднелось, с голубого неба ярко светило солнце. На высокой траве, на подушках ярко-зеленого мху, на зеркальцах бочажков ярко пылали солнечные утренние блики, словно все радовалось после вчерашней непогоды.

– Красота-то какая! – сказала Кэтрин, довольно щурясь. – В такую погоду – не болото, а прямо королевская резиденция! Понятно, почему герцог наезжал.

– Зимой тут наверняка куда хуже и мрачнее, – заметил Колин. – А если смотреть только на этот пейзаж сто лет и ни на что больше, точно свихнешься. Почему я и считал, что наш главный риск – если герцогиня сошла с ума…

М-да, спасибо, Колин, за поднятие настроения!

Вскоре над высокими камышами и кронами редких искривленных деревьев в самом деле показались обвалившиеся зубцы замка. А еще через четверть часа мы вышли к подножию холма, на котором он стоял.

– Странно, свинок не слышно, – Леу вынырнула из зеркала воды слева от меня. – И запах гораздо слабее! Обычно отсюда уже все чувствуется! А! – она втянула воздух крупными ноздрями. – Кровушка! Свежая! Она их всех забила, похоже. Прикольно, отобедаю!

– Сбежала, – процедила Ханна.

– Надеюсь, что нет! – хмуро произнес Мишель. – А не то нам придется за ней погнаться. А поскольку у нас нет на это времени, я должен буду препоручить это дело ближайшему Храму. Они же явно не будут с ней церемониться, когда нагонят.

– И поделом! – резко сказала моя вторая жена.

– Давайте все же поднимемся к замку и убедимся, – сказал Габриэль.

Так мы и сделали. «Замком», впрочем, это строение могло именоваться только типологически: у него была минимум одна башня и стены с зубцами. Однако по размеру он был… ну, примерно как стандартная хрущовка по одной стене, даже чуть меньше! Пять подъездов не влезло бы, только четыре.

А вот Рагна никуда не сбежала, это стало ясно, как только мы подъехали к подобию барбакана – массивной арке ворот с башнями. Она, в отличие от окружающей стены, совсем не обвалилась. И уже знакомая мне женская фигура стояла прямо в проходе. Все то же самое, что и пару часов назад – фиолетовое платье, накидка с капюшоном, белое лицо. Только при дневном свете зеленых огоньков в черных провалах глазниц не стало видно.

– Рада приветствовать благородных гостей на моем скромном хозяйстве, – сказала Рагна спокойным тоном. Вот ей, кстати, с голосом не повезло: в отличие от Леу и Ханны, которых хоть сразу в озвучку пускай с такими шикарными вокальными данными, у нее был просто обычный тембр, каких десять на дюжину, хоть и правильно поставленная культурная речь. Однако впечатление восполняли интонации: давно я не слышал такой ледяной и острой иронии.

Мы с Мишелем переглянулись – и спешились одновременно.

– Я тоже рад вас приветствовать, добрая госпожа, – сказал Мишель. – Меня зовут Мишель Аню, также называемый Добрым, я паладин Храма Света, как вы можете видеть по моему внешнему виду. Имею ли я честь разговаривать с мессирой Рагной Брейдау или с ее светлостью Эльсбетой Прен?

Рагна криво улыбнулась.

– Да, я Рагна Брейдау, по прозвищу Серая. Эльсбета Прен упокоена мною лично сто лет назад. А вы… – тут она коротко взглянула на меня – нет, на меч в моей руке! – А вы можете казнить меня за убийство особы королевской крови, – добавила она холодно, – как и за другие преступления. Я не буду сопротивляться. Но сначала прошу выслушать мою историю, даже если вы ей не поверите.

– У меня идея получше, – сказал я, делая шаг вперед. И сам перехватил Ханну за лезвие и за рукоять – она этому не помогала. – Если вы, Рагна, положите руку на рукоять меча, Ханна сможет увидеть ваше прошлое и показать его мне – разве не так? И если вы не виноваты в черномагическом ритуале, мы с ней можем свидетельствовать в вашу пользу в любом суде!

Ну, я надеялся. Не знаю, примут ли свидетельства меча, но то, что я успел узнать о юридической системе Королевства, моим словам не противоречило.

Зеленые огоньки в глазницах Рагны вспыхнули ярче – похоже, она удивилась.

– Этот меч, думаю, лишь зарубит меня, стоит мне положить на него руку, – тихо сказала она.

– Я обещала Андрею не делать этого, пока расследование не будет закончено! – прорычала Ханна. – Так что существуй пока… мессира Брейдау.

Белая маска на месте лица не изменилась. Рагна сказала:

– Что ж, я принимаю это предложение.

– Я тоже должен увидеть вашу память, – сказал Мишель. – Андрей может быть свидетелем в суде, но перед Храмом по вашему случаю отвечаю я!

– Мне все равно, – сказала Рагна. – Можете устроить трансляцию… Я имею в виду, показать всему королевству, если угодно.

«Трансляцию»?.. Она что, тоже попаданка?

Я протянул Ханну немертвой женщине. Руки в черных перчатках легли на рукоять белого меча, мы с Мишелем взялись за лезвие – ладони-то у нас побольше, вместе с Рагниными места бы не хватило. А потом мы увидели…

…

…Вечерний осенний лес, хмурое небо, мелкий дождик. Два ослика тащатся по размокшей, раскисшей лесной тропе – в местном понятии это широкий тракт. Один ослик навьючен так, что едва не падает. На другом по-женски, боком, сидит Рагна. Сейчас нет сомнений, что она жива: у нее нормальное, хоть и бледное лицо, серые глаза прикрыты тяжелыми от усталости веками. Кстати, по сравнению с первым видением она не состарилась ни на день – выглядит по-прежнему на двадцать с небольшим!

Она кутается в добротный кожаный плащ, подбитый мехом, и все равно видно, что ей холодно. Девушка причесана так же, как в первом видении Ханны: две черные косы лежат на груди, и я против воли думаю, что приятно было бы провести рукой по этим черным шелковистым прядям. А одета в серое мешковатое платье, смутно видимое под плащом.

На дорогу перед осликами выезжают двое воинов с разноцветными щитами на сильных боевых конях, в одинаковых стеганых куртках поверх красных камзолов.

– Мессира Рагна Брейдау? – спрашивает один из них.

– Я, – хмуро и высокомерно отвечает Рагна. – А ты кто такой, что вздумал мешать мне проехать?

Мужик меняется в лице, однако отвечает учтиво и с достоинством.

– Прошу обождать буквально минуту, милостивая госпожа, сейчас появится мой господин – его светлость герцог Прен. Он разыскивает вас по всем дорогам и молит воспользоваться его гостеприимством!

– Ты-то точно не герцог, – фыркает Рагна. – Прочь с дороги, невежда!

Однако почти сразу после ее слов на дорогу выезжает еще один конь – поменьше, но поизящнее. Сидящий на нем всадник одет очень богато – богаче, чем Колин. Его уздечка и седло изукрашены драгоценными камнями и золотом.

– Мессира Брейдау! – говорит он, при этом лицо его подергивается, речь кажется скомканной. – Какая честь наконец встретиться с вами лично! Прошу, окажите мне честь, примите мое гостеприимство в моем охотничьем замке – это рукой подать отсюда!

– Охотно, ваша светлость, – говорит Рагна таким тоном, что совершенно ясно: в гробу она видала и герцога, и его гостеприимство, и еще досадует, что не успела проехать. – Вот только я очень спешу. Вы же слышали: меня разыскивают королевские герольды!

– И слышал, и знаю, по какому поводу, – герцог кривится, но это не отвращение, а что-то вроде нервного тика. Руки безостановочно комкают поводья. – Как-никак, моя дорогая супруга – двоюродная сестра короля, а потому все придворные сплетни я получаю немедленно! Соболезную вашей потере, уважаемая мессира, и салютую вашему искусству! Именно по поводу вашей благородной сестры, павшей смертью храброй и ставшей мечом, я и хотел поговорить с вами.

– Что ж, – холодно говорит Рагна, очевидно, смиряясь с необходимостью отступить от намеченных планов. – Раз вы столь серьезно настроены, а ваша жена – родственница короля, у меня нет другого выбора, кроме как свернуть с пути.

…Картинка меняется. Небольшая комната с заштукатуренными стенами, покрытыми росписью, украшенная длинными шпалерами с растительным орнаментом. За тяжелым дубовым столом на стульях с полукруглыми спинками сидят трое: уже знакомый нам герцог, на сей раз одетый попроще, явно «по-домашнему», Рагна в невнятном мешковатом сером платье и красивая белокурая женщина, тоже совсем молодая на вид. У нее ясные голубые глаза, приветливая нежная улыбка и… она одета в то же самое закрытое фиолетовое платье, которое я видел на Рагне!

– Отведайте еще этого ягненка, вареного в меду и пряностях, – говорит она Рагне. – Он необыкновенно хорош!

– Увы, я подал бы вам на стол откормленных уток и бекасов, – дергает щекой герцог, потом щурится, выворачивает руку. – Но моя охота в этом году не увенчалась успехом, а я не из тех, кто положится на одних егерей! Посмотрите! – он вытягивает руку над столом. Она дрожит крупной дрожью.

Впрочем, и без этого видно, что бедолагу буквально корежит. Он не может сидеть спокойно, все время подергивается и гримасничает.

– Я неплохой некромант-целитель, – говорит блондинка тревожным голосом. – Сами видите, какой молодой вид мне удается поддерживать для себя и для моего возлюбленного супруга! Пусть мне и не удалось завершить учебный курс в Академии… Но с его болезнью я бессильна справиться! Она в самом строении его тела, он с нею родился. Тут нечего выжигать энергией Нежизни!

Значит, понимаю я, это и есть Эльсбета, настоящая герцогиня.

– Увы, если это так, а я не сомневаюсь в вашем искусстве, то я тоже ничем не могу помочь, – хмуро говорит Рагна.

– Ладно, не буду ходить вокруг да около, – герцог с трудом сжимает дрожащий кулак, явно изо всех сил пытаясь унять лишние движения. – Вы сделали для своей названой сестры филактерий – да не простой, а такой, с помощью которого она способна подчинять чужие тела! Сделайте такой и для меня. Жить мне осталось всего ничего, а жить в рассудке – и того меньше. Моя возлюбленная супруга говорит, что болезнь уже затронула разум. Я теряю память и способность рассуждать, скоро потеряю и волю. Ничего хуже не могу себе представить!

Рагна вздрагивает и на сей раз глядит на герцога Прена с неподдельным сочувствием.

– Я тоже.

– Сделайте и мне такой филактерий! Я заплачу золотом по весу. По вашему весу.

Рагна усмехается.

– Вы бы не разорились, ваша светлость… Но я не могу. Филактерий, такой, как для рыцаря Брейдау, нужно делать от семи до десяти лет.

– У меня нет десяти лет! – взволнованно восклицает герцог. – У меня и года нет! Откуда такие сроки? Изготовить самый лучший меч – куда быстрее! Может быть, несколько месяцев самое больше…

Рагна вздыхает.

– Смотрите, – она вытаскивает из-под одежды серебряную цепочку, на которой покачивается крупный изумруд. – Это – филактерий. Мой собственный филактерий. Я начала его делать всего пять лет назад, и он далек от завершения.

– Как интересно! – бормочет герцогиня, завороженно глядя на качающийся камешек. – Можно посмотреть поближе?

– Пожалуйста, – Рагна протягивает цепочку ей.

– Хм… – герцогиня повертела камень в пальцах. – Это из Наусских копей, не так ли?

Рагна кивает.

– Не боитесь, что отберу его и использую для Анри? – тихо спрашивает герцогиня, опасно блестя голубыми глазами.

– Вы же ученый некромант, хоть и без диплома, – сухо улыбается Рагна. – Филактерий привязывается к конкретной душе. Для этого его нужно носить при себе и наполнять некроэнергией. Мой я ношу уже пять лет. Он еще далеко не готов – но уже готов достаточно, что его нельзя перенастроить для кого-то другого.

– Но у вашей сестры нет Ядра Нежизни, – хмурится герцогиня. – Я видела Ханну Брейдау! Как она наполняла свой филактерий?

– Смертями, – без экивоков поясняет Рагна. – Не зря же я встроила ее филактерий в меч! Всякий раз, убивая врага короны, она помещала в свой филактерий немного некроэнергии.

– Как просто и изящно! – восклицает герцог. – Но… получается, что если казнить сразу множество людей…

– То филактерий переполнится и выйдет из строя, – перебивает его Рагна. – Я так два предыдущих загубила. Вкачала слишком много энергии, пришлось начинать сначала. Поэтому больше не тороплюсь, вкачиваю понемногу. Структура камня меняется очень неспешно. Признаться, я опасалась, что Ханна так же погубит свой филактерий – но, очевидно, ей ни разу не довелось убивать больше сотни человек в один день!

– И чем это отличается от некроритуала? – спрашивает герцогиня. – Говорят, помещенный в филактерию некромант теряет свое ядро, но сохраняет душу! Почему, если тут тоже нужно убивать?

– На самом деле, не обязательно, если берешь энергию Нежизни из другого источника, – пожимает плечами Рагна. – Но главное – потому что это честные смерти. Смерти плоти. Для того, чтобы стать личем, требуются смерти душ.

– И сколько нужно времени на создание филактерия по всем правилам? – спрашивает герцог.

– Десять-пятнадцать лет, – повторяет Рагна. – Зависит от множества факторов.

– Но потом с помощью этого филактерия можно управлять любым телом?

– Если его сделала я, то да, – пожимает плечами Рагна. – Насколько я знаю, больше этот фокус никто не переоткрыл, а боги против передачи подобных знаний. Так что научить вашу супругу, как это делается, я не могу.

Герцогиня грустно качает головой.

– Ах, бедный Анри! Бедный наш сын и дочки – некому будет о них позаботиться… Мессира Брейдау, быть может, вы все же согласитесь задержаться в замке и создать для Анри ваш особый филактерий? Я… я изо всех сил постараюсь дать ему больше времени, чтобы он смог как следует зарядить его!

Рагна закусывает губу.

– Я могу начать работу над ним, если вы дадите мне подходящий камень, – говорит она. – И, например, прядь волос его светлости. Для этого мне вовсе не обязательно находиться в замке. На обратном пути завезу вам то, что получится – мы с Ханной завезем, я надеюсь. Но только не думайте, что с этим сразу можно будет как-то работать. Это будет лишь заготовка.

– Прошу, распишите мне подробные инструкции – и я все сделаю в лучшем виде! – взволнованно обещает герцогиня. – И… я знаю, что вы торопитесь, но, может быть, хотя бы заночуете у нас? А я как раз за вечер и утро подберу подходящий камень, у меня с собой есть кое-какие драгоценности… Или нет, лучше пошлю свою доверенную служанку в замок Прен, тут не так уж далеко! Вам принесут мой лучший сапфир!

– Эльсбета, не нужно лучший сапфир, – ласково говорит герцог. – Что-то большое будет неудобно… Я думаю, мое топазовое кольцо вполне сгодится…

Он с трудом, потому что руки дрожат, а левая все время норовит вывернуться, снимает с пальца кольцо.

– Ведь годится же?

Рагна берет и смотрит на камень на просвет.

– Да, ваша светлость, этот камень вполне подходит. И, конечно, я с удовольствием заночую у вас. Уже слишком темно, чтобы ехать дальше.

…Картинка снова меняется.

Темная спальня примерно того формата, что была у меня в Гильдии наемников Геротты: небольшая каменная комната, кровать с балдахином, узкое окно, в которое вставлен сложный переплет с мелкими стеклышками (неслыханная роскошь в реалиях земного средневековья, но здесь к стеклу относятся проще, как я заметил). И вдруг за окном вспыхивает! Фиолетовые столпы огня бьют из земли в небо, зеленые вспышки озаряют комнату.

С постели слышится стон. Рагна вскакивает, одетая в ночную рубашку, и тут же хватается за живот, болезненно кривясь. Рубашка, похоже, не ее, потому что она пошита из тонкого шелка с пышными рукавами, ворот кружевной, и при движении этот шедевр местного ткачества на миг-другой соблазнительно подчеркивает изящную фигуру – а Рагна, как я успел заметить, за внешностью своей не следила абсолютно и одевалась «как проще». Впрочем, тут же все мысли о соблазнительности внешнего вида девушки пропадают у меня из головы, потому что Рагна тяжело дышит, втягивает воздух, хватается за голову, снова за живот. Изумруд на цепочке выпадает из ворота ее рубашки, она сжимает его в ладони – и испуганно ахает, потому что драгоценный камень крошится у нее между пальцами, разлетаясь черной пылью. Рагна скрежещет зубами, изрыгая абсолютно портовое ругательство – и падает на каменный пол. Боль, очевидно, нестерпимая: она кричит, сперва яростно, потом так жалобно, что у меня разрывается сердце. Из-за глухих стен можно услышать и другие приглушенные вопли: это как же громко надо стонать, чтобы толстая каменная кладка не стала преградой?

Мне хочется кинуться к девушке, схватить, вынести оттуда, оказать первую помощь – но я опоздал на сто с лишним лет.

Потом Рагна вдруг затихает, вздрагивает, тело замирает, расслабляясь. Я выдыхаю тоже: невероятно тяжело было смотреть на эту агонию, зная, что не в силах помочь!

Еще секунды две девушка неподвижно лежит на полу, потом садится. Зачем-то разглядывает свои руки. Судя по всему, приступ боли прошел: Рагна двигается абсолютно нормально, как раньше. Легким ловким движением она поднимается с пола, подходит к двери, откидывает внутреннюю щеколду и дергает ручку на себя. Ничего не помогает. Дверь заперта. Рагна отходит от двери, оглядывается, находит на стуле свое серое платье и безжалостно разрывает подол. Крепкая плотная ткань легко расходится под ее тонкими пальцами. После чего Рагна заматывает большим куском правую руку и спокойно, без замаха бьет в толстое дерево возле замочной скважины.

Образуется сквозная дыра. Рагна разматывает кусок ткани и выдергивает замок «с мясом». После чего заматывает обрывок платья вокруг пояса – ей идет! – и, отбросив замок в сторону, выходит.

У ее двери снаружи то ли почетный караул, то ли стража: двое мужиков в стеганых куртках, валяются на полу. Рядом с ними алебарды. Рагна секунды две смотрит на них, потом говорит:

– Вставайте. Берите оружие. Идите за мной.

Мужики начинают шевелиться. Не глядя, выполнят ли ее приказ, Рагна идет вперед, неторопливо, но и не медля меряя шагами плиты замкового пола. Она босая, но ногам, похоже, не холодно: Рагна даже не морщится.

Еще несколько неподвижных тел она находит в большом пиршественном зале (не за столом, а на лежанках вдоль стен) и в караулке около него. Всем им Рагна говорит: «Вставайте и идите за мной!» – и они встают и идут. Под конец, когда она спускается в замковый подвал, за ней следует уже целый отряд – человек десять. Все молчат, никто не задает вопросов и не спорит. Один подволакивает ногу.

В замковых подвалах, как я читал, должны были хранить оружие, провизию и фураж – в зависимости от назначения замка. Вопреки популярному мнению, темницы там не оборудовали. Но в этом подвале оборудовали нечто другое. Он совершенно пуст, только у стен стоит несколько тюков и бочек. И хорошо освещен: огромный, испещренный рунами круг, нарисованный на каменных плитах, все еще светится фиолетовым. В подвале двое – герцог и герцогиня. Герцог стоит к нам спиной, но не дергается и не кукожится при каждом движении, а держится прямо, и видно теперь, что это высокий, статный человек. Герцогиня развернута к двери, и ее лицо складывается в безумную усмешку, когда она видит Рагну с ее свитой.