Текст книги "Золушка с планеты принцесс (СИ)"

Автор книги: Сергей Калашников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)

Глава 10

А в это время…

– Сам ведь знаешь, что жизнь – это движение, а остановка – смерть, – увещевал Серджио Моретти деспота вся Прерии Степана Асмолова. – А у нас на поприще внешней политики чисто оборонительная тактика – нас щупают, а мы только ёжимся, да изредка кого по руке шлёпаем.

– А чего ты предлагаешь? Объявить Земле войну? Перерезать все коммуникации между метрополиями и их колониями на других планетах?

– Нет, конечно. От этого все только проиграют. Плодотворней было бы установить контроль над частью земной экономики – это позволило бы влиять на принятие политических решений в свою пользу.

– На что нам политические решения, принимаемые за тридевять парсеков, Серджио! Каким боком они нас касаются? У них своя свадьба, а у нас – своя.

– Не, ну Стёп! Здешние Хомо, как ни крути, всё равно часть человечества Земли. Если колыбель нашей цивилизации всерьёз заколбасит, откат дойдёт и досюда. Мы, так или иначе, потребляем массу нужных нам изделий, перенимаем технологии, всасываем научные достижения, сделанные Хомо. Нет, даже полная изоляция не создаст для Прерии непреодолимых трудностей, но неудобств возникнет много.

Другое дело, попытаться обвести… пусть не всю Землю – хотя бы Россию – вокруг непрерывного кризиса, уничтожив в ней, для начала, хотя бы ссудный процент.

– Не читай на ночь фантастики, – ухмыльнулся Степан. – Ты же помнишь, в каких условиях и с какими трудностями это удалось сделать на маленькой изолированной от остального мира Прерии. Я бы ни за что не решился на это, если бы мне не передали слова одной весьма авторитетной аборигеночки, что она прощает мне все будущие ошибки за одно только прекращение трёхдневной войны. Согласись – с таким кредитом доверия невольно чувствуешь крылья за спиной. И я тогда был молод и небит. Хотя, не мне тебе рассказывать, что в оркестре, сыгравшем ту партию мне досталась только последняя нота – звяк треугольника.

Местные «дяди» даже остановили всех своих, кто сочувствовал Ассамблее, махом единым вырубив последние ростки демократии. И позволили мне проводить жестокие эксперименты над обществом, всячески поддерживая многочисленные пробы и ошибки собственными деньгами. Никто нам ничего подобного больше нигде не позволит. Разве что, после безоговорочной капитуляции. Собственно, потому я и заговорил о войне.

– Есть, однако, небольшой шанс мирным путём внедриться в верхние эшелоны власти. Зыбкий, не верный, однако и не полный пустяк. Короче, у Даши Пузиковой объявился прадедушка-олигарх. Ты ведь сам мне не раз толковал, что реальной властью обладают те, кто контролирует крупные производственные сектора и финансовые потоки. Так вот – этот кадр как раз из таких.

Из темноты, рассеянной кругом света от костра, к огоньку вышел Фёдор Матвеев и присел на брёвнышко:

– Привет честной компании.

– Порталом, что ли, ходишь? Возникаешь словно ниоткуда, как только речь заходит про Дашу.

– Мать настаивает, чтобы без моего участия не принимались решения относительно этой девочки, а скрыть от Царицы Улья хоть что-нибудь на её территории немыслимо, – пожал плечами Нах-Нах.

– И чего добивается Термопсайт? Какие у тебя инструкции?

– Не щёлкать клювом. Итак, насколько правильно меня информировали, товарищ Моретти прощупывает почву насчёт начала операции по внедрению агента Пузиковой в ряды земного олигархата. Продолжайте, пожалуйста.

– То есть – ты не возражаешь? – приподнял бровь Серджио.

– Нет. Идея перспективная.

– Не боишься, что у ребёнка получится перегрузка?

– После того кошмара, который ты напустил на неё вместо каникул?

– Кстати, я и сам боялся, что она скиснет.

– Это вряд ли – девочка уже совсем взрослая. Мешок сказал, что она даже присягнула Гаучо и Спутнику.

– Мрак! – буркнул Степан. – Опять обещала снять с себя все моральные ограничения, как только понадобится защитить тех, кто ей дорог?

– Ты же знаешь, что с острого языка Фёклы Максимовны этот обычай стал основополагающим для здешней поросли Хомо, – ухмыльнулся Моретти. – Я, признаться, когда это впервые услыхал, думал, что шутка. А оно как пошло! Уже через год призывники отказывались произносить другие слова, когда наступало время… слушай, Степан! Как ты вообще можешь управлять этой анархией? Ну, я про нашу планету.

– Управлять, говоришь? Сам ведь знаешь, что насилие, за монополию в котором испокон веку бьются все государства на свете, неприменимо здесь в качестве инструмента осуществления властных функций. Тут заключённые в камерах – и те вооружены огнестрелом. А любая ферма, если обойтись с ней не по-доброму, превращается в узел обороны и держится до подхода соседей и спасателей. Тут, кроме как вежливостью, ничем не возьмёшь. Так, ладно вихлять! Так ты, Фёдор Кириллович что? Одобряешь затею Серджио с внедрением Даши в земной олигархат?

– А чего я? – ухмыльнулся Нах-Нах. – Решение не мне принимать, а ребёнку. Но, пока план операции не будет готов, даже не подходите к ней.

– Намекаешь, что его нужно согласовать с тобой?

Федька ухмыльнулся, свернул фигуру из трёх пальцев и пропал.

– Скотина! – воскликнул Степан. – Просто не знаю, что бы мы без него делали… но уважать он так до сих пор и не умеет.

– Не умеет, – кивнул Серджио. – И непременно открутит мне что-нибудь нужное, если первого сентября ребёнок не приступит к занятиям в школе. Трутень, трах-тибидох, ближнего круга Матери. А времени, между тем, осталось всего-ничего. Может, напрасно я испортил девочке каникулы?

– Ну, откуда ж мне знать-то… напрасно…? не напрасно…? Ты же исключительно из самых педагогических побуждений её загрузил.

– Так понимаешь, Степан! Наверняка помнишь, как мы с тобой вокруг этого Фёдора тридцать лет тому назад приплясывали, потому что он, скотина, зажимал свои контакты с инопланетянами. А вокруг него, не только мы хороводы водили, но и фермики, и Идалту. А потом выяснилось, что ещё и саблезубы. И потом оказалось, что от него пули отскакивают, сам он не стареет и появляется где хочет, как только пожелает. То есть он уже не совсем Хомо.

И теперь вокруг маленькой девочки начался точно такой же цирк. Портал ей Мешок уже выдал, проверять, отскакивают ли от неё пули, никто не решится, потому что к свите этой царевны приписан трутень-воин. Если провести параллели с Нах-Нахом, получается, люди других рас ожидают от нас нового шага в развитии…

– …и ты решил, что этот шаг ведёт на большую политическую арену, – насмешливо заломил бровь диктатор.

– Знаешь, я просто обязан об этом думать в силу возложенных на меня обязанностей, потому что тоже убью, украду, обману, но не дам в обиду тех, кого знаю и люблю.

– Что-то ты нынче уж очень расчувствовался, Серджио. А как тебе мысль о том, что контакты между Хомо и фермиками… да и Идалту, пожалуй – просто невозможно контролировать в полном их объёме? И сколько ходит по планете таких Даш? Или Игорьков? Эта-то Пузикова, если бы не заявила о себе сообщением о происшествии на набережной, нашел бы ты её?

– Верно, – вздохнул Моретти. – Не поспеваем мы за всем.

* * *

В обсуждении «Двенадцатой ночи» приняли участие джедаи. Мелкие, с ладонь, создания, уселись кружком соприкоснулись усиками с соседями, образовав замкнутый контур. Юморист, поглядев на эту картину, извлёк неведомо откуда жетон-переводчик и положил его одному ему понятным образом – и всегда безмолвные исполнительные малыши зазвучали по-русски.

– Считаем, что образ Мальволио является целиком и полностью надуманным. Его мотивация противоестественна, а стремление унизить тех, кто имеет более низкий или менее высокий статус – отстойно, – выдал круг.

– Сожалею, что прерываю столь содержательную дискуссию, – на пороге появился командир курсов, – но за Дашей послали. И, кстати, ничего чересчур надуманного в этом самом дворецком нет – просто автор слегка выпятил довольно частое у Хомо качество – высокомерие. Подобное явление встречается до сих пор. Но выпячивать его так, как это показано в пьесе, никто не стремится, потому, что боится стать посмешищем. Вот такой след в культуре человеческой оставил Вильям наш, понимаете ли, Шекспир.

– Понятно, что все стараются не показывать свои недостатки, – пожала плечами Даша. – Но тот, кто скрыл изъяны воспитания – он же от этого не перестал быть плохим!

– А вот на сей вопрос чёткого ответа нет, – развёл руками офицер. Чаще всего хорошие манеры как раз и служат этой самой цели – скрыть негативные черты и выказать позитивные. Людей, воспитанных в подобном ключе, называют леди и джентльменами – то есть теми, с кем приятно иметь дело.

– Как всё сложно! – надула губки ефрейтор Пузикова.

– На твоём месте я не стал бы отчаиваться. Если боец трус, но сумел этого не показать – я никогда не назову его трусом.

– А если он подлец, но скрывает это?

– Пока скрывает – он честный человек. Людям глубоко фиолетовы даже самые расчудесные наши душевные качества. Все судят других только по поступкам.

– Вообще-то, разумным свойственно корректировать свои действия на основании полученного опыта, – заметил Йода. – Это можно назвать коварством или самовоспитанием – зависит от того, нравится нам это скорректированное поведение, или нет.

– Да, – Юморист попытался сделать жест согласия из кивалуса и снёс хвостом табуретку. – Мальволио не занимался самовоспитанием именно потому, что считал себя верхом совершенства.

– Дрова, однако, – командир курсов поднял с пола обломки предмета обстановки. – Курсант Скопцов! Отнесите это на кухню и положите рядом с плитой. Уйдёт в топку.

Жаль расставаться, – повернулся он к Даше. – Признаться, личный состав вверенных мне курсов с нетерпением ждал, когда ваша компания доберётся до разбора полётов Гамлета. Впрочем, будем уповать на нашу технику и навыки использования аппаратуры скрытного наблюдения. В вашем списке литературы ещё много интересных произведений, а учащимся нужен содержательный досуг.

– Небось, угорали, когда Йода клеймил позором недостойное поведение Яго? – улыбнулась Даша, наблюдая за тем, как экипаж сумки-котоноски занимает свои места, а светлячки изо всех углов собираются в ранце. – Давай уже, Юморист, выбирайся наружу, а то можно успеть выспаться, пока ты протащишь все свои конечности через двери.

– Да, и постарайся не снести ручки, – напутствовал огромного инсекта офицер. – Транспортник прошёл Лесопилку и заходит на посадку на нашу полосу. Заберёт вас, как только доберётесь до него.

* * *

– Даша! Что рассказывала тебе бабушка о своём отце? – Серджио усадил девочку за столик в сторонке и потчует чаем с пирожными.

– Ничего не рассказывала. Мама однажды поинтересовалась, а потом объяснила, что слова, произнесённые её мамой – очень нехорошие. Мне не следует даже запоминать их.

– Ну да, ну да. Зря я спросил. Дело в том, что я тоже не в восторге от твоего прадеда. Тем не менее, этот человек настойчиво желает тебя видеть. Он даже послал сюда группу специалистов по решению задач подобного рода. Сейчас они как раз едут в Лагерное – то есть навели справки в сети, нашли твой номер и по нему заказали поиск местонахождения абонента. Саскачеваны пока продолжают держать маячок у себя в казарме, но пришла пора принимать решение, как быть с этими визитёрами.

На слежке за ними могут потренироваться и курсанты службы внешнего наблюдения, и группа захвата, и ребята, занимающиеся радиоэлектронной борьбой. Дело в том, что они, как мне кажется, планируют похищение, потому что баба Таня ответила своему отцу резким отказом, когда он попросил отправить тебя к нему для знакомства. А добиваться своего этот человек будет до конца.

– Вы что? Знакомы с ним?

– С его личным делом, – Моретти выложил на стол обычную кассету для записи данных. – Мне кажется, его интерес к тебе носит не столько родственный, сколько деловой характер. Так как? Познакомишься с этими материалами? Только они ни в коем случае не должны попасть в сеть.

– Откуда такая нерешительность, товарищ майор? Почему вы не отдаёте чёткой и ясной команды? – почувствовала подвох Даша.

– Боюсь признаться. Собственно, если не хочешь, можешь отказаться даже заглядывать в эти материалы – тогда мы просто поизмываемся над этими гориллами и выдворим их обратно. Ну и охранять тебя станем как следует.

– А если ознакомлюсь?

– Тогда сама полезешь в драку. Вернее – в зубы хищника. Я же знаю, что ты принесла присягу и будешь… ой, зря я это сказал.

– Понятно. Хотите, чтобы я взялась за это дело, но обязательно по собственному желанию.

– Вот всегда меня все раскусывают, – посетовал шеф безопасности.

– Тэ-тэ, – Даша откозыряла, приложив пальцы к полям форменной панамы. Достала планшетник, отключила его связные устройства и вставила в приемную щель полученную от руководителя кассету.

Посмотрела, дождалась одобрительного кивка, и только после этого ушла, повернувшись через левое плечо. Ну дитя дитём. Хотя, старательная – в этом ей не откажешь. И решительная… вот прямо точно по годам.

* * *

Папа и мачеха сидели рядышком на крылечке – прям чистые голубки. А из глубины дома Оливия горланила своё неизменное «А-а-а» – совершенствовала голос.

– Товарищ поручик, ефрейтор Пузикова прибыла со сборов для мирного существования, – отрапортовала дочка, сойдя со спины Юмориста.

– Иди сюда, ефрейтор, – отец сгрёб свою малышку, потискал и подбросил в воздух так высоко, что даже ёкнуло внутри. – Всё лето у нас нынче врозь. То меня призывают, то тебя. Ты про свой незачёт по домоводству не забыла? А то от каникул-то остались рожки да ножки.

– Щщазз! Сварганю роскошную трапезу, – улыбнулась Даша. – Парни в лагере уплетали мою стряпню так, что только за ушами трещало.

– Не надо, – Эль легонько обняла падчерицу, – всё готово. Ками вернётся с набережной, и сядем за стол. Она уже выехала – будет с минуты на минуту.

Йода и джедаи проследовали в ванную, светлячки разбежались по балкам перекрытий, а Юморист у стены веранды сложился в ящик. На велосипеде подкатила Камилла и бросилась обниматься.

– Наконец-то все дома, – сказал папа.

– Мыть руки и за стол, – скомандовала мачеха.

«Ну, вроде бы в семье всё идёт ладно» – подумала Даша и отправилась умываться.

Разговор за столом крутился вокруг успехов Оливии. Она наконец-то «раскрыла» свой голос, и после пробы в ресторане в Белом Городе ей сказали, что такая певица им на подпевки не нужна – негоже это, чтобы второй план звучал богаче, чем основная тема.

Словом, при помощи парика, грима и небольших подкладок её слегка «состарили» – лет до семнадцати, если смотреть издалека, и выпустили исполнить несколько песен в качестве солистки. Получилось вполне пристойно, но стала очевидна необходимость подобрать новой звёздочке другой репертуар – такой, чтобы можно было использовать все три октавы – подобных вещей негусто среди популярной музыки. А переходить на романсы и вещи для камерного исполнения… ну не арии же из опер в конце-концов петь! Да и мастерства для этого явно недостаточно.

Даша слушала не только разговор, но и эмоции – все три «новенькие» стали чувствовать себя заметно уверенней. Из настроений исчезли тревожные нотки. Похоже, папа сумел задать правильную направленность их мыслям – он вообще большой умница.

Уже не казалось большой трагедией, что единственная на Прерии музыкальная школа работает в Винниково – за полторы тысячи вёрст. Оливия уже большая девочка и вполне может приезжать домой по выходным и на каникулы. Школа с пансионом в этом самом старом и обжитом на планете селении имеется. В общем, никаких страстей в семействе не клокотало – ну сплошная идиллия, да и только!

Словом, Даша с лёгким сердцем забралась под крышу в своё спальное гнёздышко, включила планшетник и погрузилась в информацию о прадеде. Думала, что, как обычно, отрубится на пятой или шестой странице, а потом спозаранку на свежую голову всё быстренько прочитает. Но не тут-то было. Собранные сведения касались событий более, чем столетней давности – они живописали свершения давно уже покойного отца прадеда. А потом плавно переходили к заслугам ныне здравствующего батюшки родной бабули – впрочем, эти двое – отец и сын – стоили друг друга. Сопоставляя факты, Даша без труда находила множество деяний, вызывавших чувство гадливости.

Изучая данные с кассеты, изолированной от сети, она перепроверяла сведения по открытым источникам. Сначала это давалось с трудом – ну нет на планете прямой связи с информационным пространством Земли. Однако вскоре ответы на запросы стали богаче – возникло чувство, будто на пути информационных пакетов прорвалась какая-то запруда. А поиск по сложным комплексам условий сильно облегчил составление нужных выборок.

Прямо перед глазами возникала история великой страны в один из самых сложных для неё периодов. И люди, подобные прапрадеду, энергично присваивали себе большие куски имущества, совсем недавно считавшегося общенародным достоянием. На разных территориях распавшегося государства эти процессы шли с разной скоростью, но вскоре возникла некая общность – общность олигархов, распоряжавшихся заводами и месторождениями. Правильно это или нет – на подобный вопрос ответа не было. Но методы, которыми достигался результат вызывали в Дашиной душе негодование.

Борьба за прибыли, за собственность, за власть – накал страстей порой доводил до геноцида, до раздувания нацизма и даже до гражданской войны. Прапрадед на этой ниве заметно выделялся по сравнению с другими олигархами – формировал целые подразделения наёмников для расправы с любыми протестами.

Сын его – Дашин прадед, появился на свет относительно поздно но, унаследовав обширную империю своего отца, продолжал действовать столь же цинично и напористо – крови на его руках тоже хватало. Эти методы он распространил и на семью – иначе, чем объяснить настоящую эпидемию несчастных случаев, в которых погибали то жёны, то дети, то племянники. Хотя, в ряде случаев следы вели к конкурентами – прадеду мстили, и не без причины. Кого только он не «кидал».

Утром за завтраком Даша сидела не выспавшейся и просто сатанела от охватившего её гнева. А увидев сквозь решётку веранды человека, идущего вдоль улицы, чуть не дала своим стражам команду «фас» – это лицо только вчера показывал ей шеф. К дому приближался человек от прадеда.

Вот тебе и «есть время»! Понятно, что прямо сейчас, немедленно, он не станет её выкрадывать. Наверняка не дурак, изучил личное дело, находящееся в сети, и знает, что имеет дело с обученным эвакуирующимся, а не с беспомощной малышкой. Хотя… она ведь уже перешла работать в безопасность!

Даша вызвала Сеть и убедилась, что о её переходе в другую ипостась никаких отметок в файле не появилось. Знают об этом Борис Максимович, Моретти, Наташка Романова и… целая толпа саскачеванов. Ой! Ещё папа в курсе. Вряд ли они могли рассказать незнакомым людям про изменение в служебном положении Даши.

Пока она со всем этим разбиралась, незнакомец подошел к распахнутой двери веранды и принялся что-то высматривать на косяке. Вот он приблизился к стойке и нажал на кнопку – как и положено, створка скользнула, закрыв проход. Нажал снова – опять путь свободен. Ну да – всё в полной исправности, – и чего это он вздумал заниматься проверкой привода?

Даша постаралась не показываться на глаза пришлому, а со второго этажа спустилась Ками, как полагается, с ружьём:

– Здравствуйте! А что это вы делаете? – поинтересовалась она.

– Хотел позвонить. Нажал на кнопку, а оно давай закрываться и открываться.

– Точно, – улыбнулась девочка. – Я несколько раз попадалась на том, что здесь двери открываются беспрепятственно хоть руками, хоть моторчиком, поэтому звонки – без надобности. Значит, вы недавно с Земли, – кивнула она своим мыслям.

– Хотел бы снять комнату, – принялся объясняться мужчина.

– До начала учебного года у нас свободных комнат нет, – из кухни вышел папа. – Зато в мегакот-кафе обычно сдаются номера. Это в двухстах метров обратно по улице.

«Итак, меня уже нашли и начали подбираться поближе,» – сообразила Даша. На душе сделалось очень тревожно. Навалившийся страх сковывал волю и тормозил мысли.

Глава 11

Целевая подготовка

– Руководство города приглашает людей на общественные работы – очистка от мусора рекреационной зоны, – прозвучал приятный женский голос. – Сбор на пирсе набережной или у дальнего от пролива окончания скального массива.

Даша вышла из оцепенения и принялась обуваться.

– Ты куда? На сбор фантиков и пустых упаковок? – спустившаяся со второго этажа Ками посмотрела на эти сборы с недоумением.

«Какие же мы разные» – подумала Даша и молча кивнула сестре.

– А это что? Почему общественные? Это обязательно? – встряла Оливия.

– Необязательно. К тому же – бесплатно, – ответил папа и достал из шкафа автомат. – Не скучайте без нас – вернёмся к вечеру.

– Постойте! Пора бы уже кое-что прояснить для нас в местных странностях, – вытирая руки тряпицей, из кухни появилась Эль. – Что тут за виды деятельности такие бывают? Военные сборы, аварийные расписания, теперь вот ещё общественные работы?

– Ну… – притворно вздохнул папенька, – …жизнь на Прерии – не сахар. Все мы с момента рождения и до самого финала служим в армии. Большинство населения обучается тому, как быстро выйти из-под удара и спрятаться от карателей. Ну и как сохранить немощных, малых и старых. И всякое разное по мелочам: вроде тропу заминировать или расстрелять на марше колонну преследователей. Таких среди нас – три четверти. Остальные – бойцы. Все – и бойцы и эвакуирующиеся – проходят сборы каждые год-полтора. Ну и случаются учебные тревоги, когда вся Прерия в течение пары-тройки часов разбегается по лесам и окапывается. Вот это всё и оговорено боевым расписанием – вы в него пока не попали.

Второе расписание – аварийное. На случаи землетрясений, аварий и всяких других непредвиденных случаев у каждого есть своё место. Я – на космическом заправщике, а Даша – в группе посыльных. Для учений по этому плану всю планету по одному сигналу не собирают, а по каждому случаю приглашают только нужных специалистов.

Третий вид призыва – авральный. Это когда нужно всем миром что-то срочно сделать. Последний раз года четыре назад нужно было обобрать грастового шелкопряда с деревьев по берегам бухты Мятлика. Так это, слетелись всем миром и обобрали. Только немощные по домам остались, да работники непрерывных производств.

Четвёртый вариант – общественные работы. То есть – не авария, но и в долгий ящик до бесконечности откладывать нельзя. Вот, вроде и всё, – папа почесал кончик носа и посмотрел на Дашу. – Ничего не забыл?

– Так что? На эти общественные работы явка строго обязательна? – уточнила мачеха.

– Да нет, наверно… – неуверенно протянула падчерица. – Но у меня нет ни одной причины, чтобы не участвовать в них, – она взяла свой пистолет-пулемёт и спустилась с крыльца.

По улице в сторону дороги неторопливо шли люди, одетые для работы

Эльвира, Оливия и Камилла догнали папу с дочкой ещё до мегакот-кафе.

* * *

Густая двойная цепь двигалась вдоль берега океана, собирая в мешки мусор, оставшийся после пикников. С одной стороны от Даши оказался Серджио Моретти, а с другой – Фёдор Кириллович Матвеев, более известный как Нах-Нах. Остальные ближние в цепи позиции занимали довольно серьёзные Хомо и мегакоты. Одним словом – ефрейтора Пузикову взяли в коробочку, чтобы серьёзно поговорить.

– Прям и не знаю, где можно с тобой потолковать, не сдавая этим пройдохам, посланным твоим дедом, – смущённо улыбнулся шеф безопасности.

– Не сдавая – это как? – уточнила девочка.

– Это значит, не вызывая подозрений о твоей причастности к делам нашей службы. Как ты знаешь, степень открытости в нашем обществ очень высокая, поэтому хотелось бы не вызывать в отношении тебя никаких подозрений. Как я понимаю, ты прочитала все материалы и очень злишься на своего родственника.

– Очень злюсь и хочу ему от всей души напакостить.

– Вот видите, Серджио! Заронили вы горчичное семя в душу дитяти малого.

– Не надо про меня так, Фёдор Кириллович! Я вполне сознательно сержусь. То есть – с холодной головой. У меня единственная проблема – ума не приложу, чем можно огорчить олигарха. То есть – чтобы совсем крепко огорчить.

– Думаю, разрушить его империю. Или отнять, – подсказал Моретти.

– Я никогда не перехватывала управление столь крупными образованиями, по сложности сопоставимыми с государством, – сказала, как гвоздь вбила, Даша. – Найдётся ли на планете человек, способный обучить меня этому?

– Из наших – только Кузьмич такое коленце выкидывал, – поскрёб в затылке шеф безопасности. – Пойду, стало быть, на поклон к тирану. Буду ходатайствовать об его участии в подготовке операции. А у тебя какие планы на ближайшее время?

– Поедем с папой на остаток каникул к бабушке Шуре и деду Лёне. Мы каждый год к ним ездили. Ну и нужно познакомить их с новой снохой и внучками.

* * *

В гости к родителям Стасика отправились на машине. Незнакомый мегакот подогнал к крыльцу шестиколёсный микроавтобус с решётчатыми стенками и доложил, что заказ доставлен. Падчерица по-хозяйски забралась на водительское место, дождалась, когда все усядутся, и тронулась.

– А почему мы едем не на такси? – поинтересовалась Ками, с завистью поглядывая на Дашу.

– Потому что мы едем туда, где кончается асфальт, – ответил папа. – Там нет контроля диспетчерской службы и всё работает от ручного управления.

– А Даша давно водит? – забеспокоилась Эль.

– Вождение наземного транспорта в программе первого класса.

– Ой! То есть мы мимо этого уже пролетели? – огорчилась Оли.

– В городе работают курсы– наверстаете, – улыбнулась Даша.

Тем временем вокруг машины образовалась своеобразная процессия. Впереди бежал старый знакомый – Юморист. За ним – две пары Солдат и шесть крупных Рабочих. Ещё шестеро Стражей двигались справа и слева. Замыкали кавалькаду восемь Солдат.

– Раньше в твоей свите не было ни Воина, ни Солдат, – отметил отец семейства.

– А вы тут все настолько хорошо разбираетесь в породах фермиков? – удивилась Эль.

– Так мы с ними и по жизни соседствуем, и на работе сотрудничаем. На чей-то взгляд инсекты могут показаться излишне прямолинейными, но со временем к этому привыкаешь и даже начинаешь невольно подражать. Словом, нахватываемся друг от друга.

Твёрдое покрытие действительно закончилось, как только миновали городской периметр. Дальше катили по достаточно гладкой грунтовке, неровности которой компенсировали широкие, мягкие даже на вид, колёса автобуса. Собственно, дорога отличалась от окружающей местности, пожалуй, только стриженной травой – колеи, столь характерные порой даже для асфальтированных шоссе, практически не просматривались.

– Ну почему у вас тут всё не как у людей? – воскликнула Эль, когда ей объяснили, что всё это из-за низкого давления в шинах.

– В детстве, точно помню, были колеи, – оправдывался папенька. – А потом диктатор повелел возить тяжести по воздуху или водой. Ну и по специально построенным дорогам, где без этого никак. А мы чего? Мы не против и на пневматиках низкого давления поездить, если недалеко. Далеко-то кто ж станет трястись по земле, когда есть хоть коптеры, хоть самолёты?

– Ой! Что это за игрушки? – воскликнула Оли. – Давайте подъедем и поглядим.

Даша послушно повернула по направлению, указанному сестрой. Действительно забавная картина открылась взорам путешественников – игрушечного размера экскаватор копал канаву, землю из которой куда-то отвозили такие же игрушечные грузовички-самосвалы. И ни души поблизости, даже порасспросить некого.

Полюбовались чудесным зрелищем и поехали дальше. Странное дело – дороги как будто бы нет, но указатели на ней присутствуют. Вот, скажем, обозначен отворот на Желтиково, а вот уже и на Пузиково. Остальная же «трасса» ведёт в сторону Гребешково.

– Тут Предгорный куст – полтора десятка деревушек, – объяснил папа.

Заросли по краям дороги стали совсем плотные – сплошная зелёная стена. И путь сделался извилистым.

– Так что? Тут даже не моциках никто не ездит? – вдруг спросила Оливия. – Ну, у них же колёса твёрдые.

– На квадриках здешние пацаны катаются, – пожала плечами Даша.

Нависающие над дорогой ветви то и дело цеплялись за прутья решётчатого кузова. Листочки, веточки и пыльца цветов проникали в салон, оседая на щеках и путаясь в волосах. Сам «экипаж» слегка покачивался на неровностях, объезжая крупные деревья. А потом заросли расступились, открыв сразу всю панораму селения – семь домов стояли по краям восьмиугольной площадки, въезд на которую проходил как раз через пустующее, восьмое место. Сюда были обращены ворота просторных подворий, зады которых завершались длинными сараями. Их сплошная дуга замыкала деревеньку снаружи. Дальше сразу начинался лес. Дома имели одну общую черту – они категорически не походили друг на друга. Рубленый терем, кочка термитника, порождение буйной фантазии невыносимого кубиста, папуасская хижина, классический кирпичный дом с мезонином, купеческая изба и нечто фундаментальное из бетона, металла и стекла.

Дед Лёня и баба Шура, как выяснилось, тяготели к классике. Красный кирпич стен оттеняли светлые швы раствора. Двор, мощёный плиткой, на которой вольным строем стояли бочки-грядки.

– Ой! Как же ты выросла, Дашутка! – женщина, обнявшая внучку, выглядела на чуть менее, чем на средний возраст. Эль уже привыкла к тому, что местные кажутся заметно моложе, чем полагается им быть по её прикидкам. Даже по себе она это отмечала – ну никак не подтверждало зеркало, что ей уже тридцатник.

– Иди сюда, проказница, – это дед появился со стороны сарая и заграбастал Дашу. Совсем не серьёзный такой дед, если с точки зрения возраста – даже на сороковник не тянет. – И ты, дочка, вылезай из коробчонки, проходи в дом, – это уже в адрес невестки. – Показывай нам новых внучек.

С крылечка спустилась девочка Дашиных лет:

– Привет, племяшка!

– Здравствуй, тётя Галчонок! – девчата ухмыльнулись друг другу во всю ширь белозубых ртов и потащили Оли и Ками устраиваться и чистить пёрышки.

* * *

Детворы в посёлке оказалось много. Только в этой семье имелись две сестры и брат Стасика – заметно младше его годами. В соседях тоже и свои дети росли и внуки заглянули проведать стариков. Ближе к вечеру молодёжь сошлась посреди центральной площади, забренчала гитара…

– Ну ка, сестрички, тащите свои инструменты, – скомандовала Даша. – А то как-то неладно у Дяхи выходит, – и, видя что Оли и Ками медлят, топнула ногой.

– Что-то подсказало девочкам – нужно подчиниться. Через пару минут они уже подыгрывали музыканту-самоучке. А потом переглянулись, сделали вступление и:

В путь-дорожку дальнюю

Я тебя отправлю,

Упадёт на яблоню

Алый цвет зари.

Подари мне, сокол,

На прощанье саблю,

Вместе с вострой саблей