Текст книги "Снайпер. Дара (СИ)"

Автор книги: Сергей Калашников

Соавторы: ,Ольга Амбарцумова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 32 страниц)

Утром, не выспавшийся и злой, Вадим принялся за работу. Бобина прочного шнура, ножовка, немного гвоздей – это всё у него с собой. А стройматериала вокруг навалом. К вечеру под высокими ветвями дымчатых орехов вокруг кострища встали новые постройки – крепкие навесы с решётчатыми стенами.

А потом потянулись дни ожидания, отравленные непонятной тревогой и раздражением, вызванными неважным сном по ночам. К этому присоединялись собственные мысли – Вадиму вовсе не нравилось, что корпорация собирается тут всех под себя нагнуть, и местные, готовящиеся дать этому отпор, вызывали всё больше и больше симпатий. Роль же в будущем конфликте государства, которому он присягал, выглядела неприглядно. Ведь патрулирующие улицы Ново-Плесецка только что набранные формирования федералов действовали по прямому указанию Представителя Президента. А потом вспомнились слова Дары, сказанные Ленке здесь же, о том, что не желает служить людям, которым не доверяет.

Бероева то «растаскивало», то «плющило», то «колбасило».

– Привет, Меф! – появившаяся неведомо откуда Стебелёк, улыбнулась хорошей улыбкой. – Что это ты тут делаешь?

– Приготовил место для стоянки вашей группы. Вот, поджидаю, чтобы накормить, напоить и спать уложить, – наконец-то закончилось ожидание и наполненное душевными терзаниями одиночество. – Можешь доложить, что бивак готов, но охранения не выставлено.

– И то хлеб, – улыбнулась девушка и сделала непонятный знак в сторону озера – бесформенные фигуры появились из самых неожиданных мест. Таких, что казалось, будто они не пробрались сюда буквально у него на глазах, а испокон веку росли тут и только сейчас решили передвинуться на другое место.

«Духи лесные, озёрные, горные, луговые и болотные», – возникла мысль при виде обнаруживших себя курсантов. Ну а Дара и вовсе из-за спины появилась, обошла по кругу, рассматривая с интересом, словно чужого. И сердце, болезненно дернувшись, стучало теперь у парня в горле, мешая вымолвить хоть слово приветствия.

– Так вот ты како-о-ой, северный олень! – девушка остановилась теперь перед ним на приличном расстоянии в два добрых шага – и не обнимешь запросто. Смотрит эдак чуть насмешливо и вопросительно. – Меф, значит? Ну, будем знакомы. Дара.

И даже руку протянула. Но тут же отдернула, едва он попытался коснуться. И в глаза не смотрит. Не так он совсем представлял себе встречу.

– Построиться! – тем временем скомандовала Дара, негромко. Но ученики ее расслышали – как тени метнулись, и вот уже стоят за ее спиной, улыбаются выжидательно, переводя быстрые любопытные взгляды с командира на гостя.

Ну а теперь посмотрела в глаза, но тут уже не до разговора, когда за каждым твоим движением и порывом наблюдает столько глаз, пусть хоть сто раз внутри все переворачивается, а ты стой и терпи.

– Итак, бойцы! – Спокойно прошлась Дара перед ребятней – старшему от силы пятнадцать. – Кто думал, что нас ждет отдых, увидев эдакое великолепие – думал неправильно.

То ли стон, то ли вздох прошел по группе, и Дара встрепенулась:

– Устали?

– Никак нет! – вихрастый мальчишка с обожанием посмотрев на Дару, тут же вжал голову в плечи, словно запоздало испугался своей смелости.

– Вот и хорошо, вот и славно. А то, видите, инструктор рукопашный прибыл, а времени у него в обрез. Так что делимся на две группы, и времени не теряем. Одна группа отвечает за охрану и кормежку, вторая – наверстывает упущенное. Через три часа меняемся. Вопросы?

– Дара…

– А с тобой позже поговорим, – ответила одними губами.

Позже так позже, не так уж мало он ждал, чтобы не потерпеть еще несколько часов. А поучить детишек – это ведь не сложно, особенно теперь, когда отработана методика. Опять же злости и энергии внутри скопилось столько, что деятельная натура просто вопила о том, что пора заняться делом.

– Назовитесь, товарищи бойцы! – стараясь не смотреть в спину удаляющейся Дары, скомандовал Бероев.

– Мелкая!

– Маруся.

– Воробушек.

– Колобок.

– Рыжик.

И Маруся тут. Но старой знакомой скидок не будет, и по её уверенно вздернутому подбородку видно, что девчонка это понимает. И, раз Дару не волнует, что питомцы её не жрали, и в пути устали, то ему тем более переживать об этом не следует. В конце концов, пока его выслеживали, успели дух перевести. А больше трех часов он их мучить не намерен.

– Итак, приступим.

* * *

К вечеру стало откровенно непонятно, кто кого больше измотал – он новых учеников, или они его. А Дара…

А что Дара?! С того момента, как отшила его столь элегантно, просто растворилась в окружающей среде, словно приняла решение не мозолить глаза. И получалось это у нее отменно. Во время тренировок с её учениками, надо сказать, впечатлившими его своей хорошей физической формой и понятливостью, даже краем глаза не видел объект своего вожделения. Не в том смысле, что ему хотелось с ней любовью заняться, хотя и это тоже, сколько уже можно его динамить! Но ведь обещала поговорить. А сама пропала. И ведь сумерки уже.

– Спасибо, Меф! – это самый улыбчивый, Воробушек – жмет руку, как взрослый. – Завтра продолжим?

И остальные ушки навострили, сгрудившись вокруг него. Девчонки смотрят с обожанием, мало он им синяков сегодня добавил, Колобок – с уважением, непросто с ним оказалось, но кое-что новое парнишка для себя усвоил, теперь задумается.

Ждут, что скажет. Как ответит – так и будет. Вряд ли Дара его прогонит, если он на совесть возьмется их обучать. Ясно же, что застряли ребятки в Глухой долине на несколько дней.

– Три дня, – само вырывалось. – Завтра работать буду с каждым индивидуально – первым приступит Колобок. Встречаемся в шесть утра.

– Есть, в шесть утра! – отрапортовал парнишка, вытягиваясь так, что любо-дорого.

– Через два с половиной часа его сменит Стебель.

– Слушаюсь! – улыбки как вспышки. На контакт идут охотно, откликаются живо. Не ученики, а чудо. Интересно, всегда были такими молодцами, или это Дарина заслуга? Ведь говорили ему, что у неё лучшие.

Ну вот, роли на завтра распределены, можно и личной жизнью заняться. То есть разговором с благоверной. Последнее вызывало большие сомнения, потому как Дары нигде не наблюдалось, а мысли, к кому девушка могла сбежать в этой долине – имелись весьма определенные.

Оставалось сжать зубы, пойти искупаться, а после поужинать, если ему конечно, оставят.

Вернувшись с поляны, где проходили занятия, в расположение, огляделся и присвистнул. А ребята времени даром не теряли! Клетушки-навесы приобрели вид жилой и почти цивилизованный. Сбоку появилось что-то вроде душевой, словно озера им мало, еще дальше попалась кабинка туалета – это ж надо! Подумал бы, что неженки, если бы не успел с ними познакомиться. Тогда что – для Дары стараются? Для него? Или некуда девать силенки и воображение?

А больше всего стол удивил. Неширокий, собранный из одинаковых по толщине коротких веток, уложенных поперек. Зато в длину никак не меньше пяти метров. И даже скамейка с одной стороны. Логично – тому, кто кашеварит удобно раздавать еду.

Забежав в клетушку Дары и, заодно убедившись, что её здесь нет, захватил чистое белье, бритву, щетку и полотенце, и пошел к озеру. Чуть подальше лагеря – в ту заводь, где тогда, казалось – очень давно, купалась его девушка. И опять сердце кольнула боль – его ли? Надежда встретить её там тоже не оправдалась. Но, по крайней мере, наплавался вволю, расходуя бурлящую внутри, несмотря на усталость, энергию.

Вернулся посвежевшим, гладко выбритым и взбодрившимся, даже на душе как-то просветлело, а ученики его уже ждали, не приступая к ужину. На сердце потеплело. Оставалось по-быстрому развесить выстиранное белье, забросить в клетушку пакетик с мыльными принадлежностями, да залезть между Воробушком и Марусей. Флегматичная, и как он убедился, очень ловкая девушка по имени Стебель, улыбнулась, вручая горячую миску с непонятным, но безумно ароматным варевом. Набросился сразу, заметив, что и другие тянуть не стали. Только и слышно как работают ложками. Молча и сосредоточенно.

Когда появилась Дара, он, к стыду своему, не заметил. Вздрогнул, когда села рядом, коснувшись его плечом. Маруся как раз тихонько исчезла, освободив место. Один быстрый взгляд, и всё остальное мигом пропало – осталась только она. Спохватился, отводя глаза – ей вообще-то тоже не мешает поесть. И хоть не смотрел, разве что искоса – так что видел лишь маленькую руку, всю в царапинах, а всеми фибрами души ощущал идущее от нее тепло, и этот неповторимый аромат свежести и дикого меда. Возникло желание перецеловать каждую ссадину, каждый синяк, на руках… да и вообще – попробовать её на вкус. И от мыслей, ставших жарче потрескивающего чуть в стороне костра, Вадим не выдержал. Выскочил из-за стола, поблагодарив за вкусный ужин, да и ушел к воде, не оглядываясь на предмет своих воздыханий.

На берегу озерка, блестящего в лунном свете, отдышался, как после быстрого бега, но легче не стало. Мысли крутились в полном хаосе, тело отказывалось остывать, а желание видеть Дару немедленно, причем где-нибудь в её клетушке и наедине – никуда не девалось. Нервы напряглись до отказа в ожидании, что вот-вот она появиться рядом. Прикоснется. Может даже поцелует. Ведь сколько уже «почти вместе», а ни разу даже не целовались по-настоящему.

Но девушки всё не было, а ночь уже вступала в свои права.

Вернувшись, когда ждать было уже просто глупо, застал у костра неунывающего Воробышка и еще девочку – Мелкую.

– Ваша смена? – спросил зачем-то.

– Ага, – кивнула девчонка, – вы бы шли спать, Меф, поздно уже. Вам туда.

И она махнула в сторону клетушки, где он до сих пор и спал. И на невысказанный вопрос тоже ответили:

– А Дара велела ждать только утром. Знакомые у нее здесь, навестить пошла, не велела мешать.

Как он удержался от крепкого словца сказать трудно. Но внутри всё дрожало от желания совершить нечто страшное. Он тут волнуется, страдает, переживает, а она к «знакомым» побежала? Некстати вспомнился какой-то древний анекдот – типа на фига тогда брился, раз гости не пришли. Хохотнул хрипло, вызвав недоумение в глазах у ребят, да и пошел спать.

Думал, что глаз не сомкнет, когда улегся на свой спальник, заметив её вещи рядом со своими. Поспать, конечно, надо. Завтра занятия по милости все той же Дары, но как тут уснешь! И оказался неправ. Сморило его буквально сразу, словно кто-то бесконечно добрый коснулся измученного сознания, успокаивая, убаюкивая.

Спал крепко, без сновидений, а может просто не запомнил их. Проснулся бодрым и даже умиротворенным, но по-прежнему в одиночестве. Однако предаваться терзаниям, с кем провела ночь Дара и в каких позах – почему-то показалось лишним. Первый ученик его уже ждал, так что Вадим вскочил, побежал на озеро – умыться, а после занялся Колобком, не слишком сильным в рукопашке, хотя габариты позволяли, да и реакция у парня отменная.

Потом была Стебель, за ней Воробушек. Ученикам Бероев отдавал себя всего, а все равно после того, как распрощался с последним, встречая новый закат, не чувствовал себя особо уставшим. Разве что несчастным – в кои-то веки она так близко и по-прежнему недосягаема.

Он знал, что Дара вернулась ближе к полудню, но встречи с ней искать не стал. Не маленькая, когда будет готова к «разговору», сама его найдет. Если вообще захочет! А он больше навязываться не будет!

В глубине души надеялся, что она присоединится к нему во время купания, но заветное желание не сбылось. Девчонка вела беседу со своими питомцами таким серьезным и решительным тоном, что он сразу всё ей простил. Залюбовался издали, не решившись мешать. Только когда они закончили и разошлись, кто куда, покинул наблюдательный пост и вернулся в лагерь.

И опять ей не до него, объясняет что-то Воробушку…

И что делать, если эту ночь она снова решит провести с Хозяином? И как поступить, если все же останется с ним, со своим, вашу мать, парнем?

* * *

Сказать, что Даре накалившаяся обстановка давалась легче – это совсем не уважать её принадлежность к слабому полу. Трудно было, хоть волком вой. Погода кстати, установилась безоблачная, и луна вошла в полную силу. Прошлой ночью, трусливо избегая разговора с Вадимом, одиноко бродила знакомым маршрутом, где так недавно, словно вчера, бегала с Мишуткой. Все места памятные посетила. И чудо наблюдала, хлопнув ладошкой по воде, но только на этот раз – одна. Никто не присоединился к ней, не остановил ласковым прикосновением, не побежал, танцуя, рядом. Только дикое зверье, с ворчанием уходившее с пути, наблюдало за её метаниями.

Видно, закончилась-таки смена мохнатиков. Но грустно не было. Внутри то ли знание плескалось, то ли уверенность – свидятся ещё, пусть не скоро, но обязательно. И никто не мешал думать о Вадиме. Но думалось как-то не в ту сторону. Только за то, как занялся ребятишками, хотелось его расцеловать. И ведь не для виду старается, и не для того, чтобы она оценила, а серьезно их учит.

Даже самой захотелось у него поучиться, когда тайком наблюдала, как он занимается с Мелкой. Ловкая девчонка крутилась, будто обезьянка, но ни одного шанса против мощного пластичного Бероева у неё не было. Ловкости в нём едва ли меньше, а вот умения и силы больше. А она бы показала ему… Только эта мысль и останавливала, что с ней-то он хочет заняться совсем другим. И как бы не стать посмешищем на глазах своей группы. Да и обидно будет, если вот так же прижмет к земле, как Мелкую, не давая шевельнуться. Еще и поссорятся ненароком, а это уж совсем лишнее.

Потому просто любовалась, какой он у нее красивый, гибкий, сильный, и страшновато становилось от предстоящей ночи – дальше тянуть было не только несправедливо по отношению к парню, да и к ней самой тоже, если совсем честно. И внутри все сладко замирало от предвкушения. Каково это будет у них? Будет ли он нежен, или набросится сразу – все-таки сама виновата, что тянула так долго. Каково ему, если ей-то уже невтерпёж?

А ведь как обрадовалась, что он и есть Меф! Значит – они не по разные стороны, совсем не враги, и у них снова всё возможно. Недавняя обида на судьбу исчезла бесследно. Смешно было от мыслей, которые совсем недавно не давали спокойно спать, мол, как несправедливо устроен мир! Смешно себя уговаривать, что так случается – ничего не поделаешь! И плакать хочется, хотя теперь-то уже чего?!

Запоздало спохватилась, когда снова сидели рядом за ужином – стоит ли всё усложнять еще и близостью? Ведь надвигается впереди что-то страшное, а и без того в их отношениях черт ногу сломит! Или это просто мандраж?

А Вадим, сидя почти вплотную, словно нарочно избегал малейших касаний. И как только умудрялся? А ей напротив хотелось прижаться, вплоть до того, чтоб свернуться у него на коленях клубочком. Но не на глазах же у курсантов!

И она терпела. И после ужина не бросилась за ним сразу, всё ожидая, что сам подойдет, возьмет за руку, предъявит, наконец, права, как положено настоящему мужчине.

Но Бероев не спешил осуществить её надежды – как ушел в «их» клетушку, так больше и не показывался. И делать вид, что всецело занята выстругиванием совершенно ненужного ей посоха – становилось всё тяжелее. Потому бросила маяться дурью – ясно же, раз сама от него бегала, первый шаг, как ни боязно, а придется сделать ей.

И все равно почему-то тянула. Пошла, приняла душ, словно не она два часа сегодня плескалась в озере, но надо же было оценить изобретательность ребят. Потом присела у костра и немножко поболтала с дежурными. Колобок с Марусей приняли ее спокойно, но как-то сдержанно. И причина стала ясна, когда после очередной страшной истории, горе-рассказчик Колобок был отослан проверить что-то непонятное на восточном краю лагеря, а Маруся спросила прямо:

– Дара Руслановна, не пора ли парня осчастливить? – и спокойно мотнула головой в сторону клетушки.

Вот так, приплыли!

Пришлось срочно прижимать ладошки к полыхнувшим щекам и ушам. Попыталась было держать марку, и холодно осведомилась, почему её ученицу это так волнует. В ответ получила сочувственное:

– Так мочи никаой нет на вас двоих смотреть. Ребята уже ставки делают, завалит он тебя у всех на глазах, или хватит выдержки уволочь в клетушку.

Оставалось только молча хватать ртом воздух, а потом вставать и топать, как на казнь. Она-то наивная, полагала, что никто ничего не замечает, а у них оказывается, тут все просто. Да и правы они, чего ещё ждать, когда её так нему тянет. И потом – неизвестно, что ещё будет завтра, и что с ними со всеми станется.

Когда скрылась из глаз дежурных, решительности хватило ровно на два шага, после чего коленки обратились в студень, а в голове не осталась никаких мыслей кроме: «Может, не надо?». И еще мелодия звучала внутри, но не романтичная, под стать моменту, а какая-то писклявая и с заиканием.

Так что несчастные метры преодолены были исключительно на упрямстве и с уговорами: «Ну что тут такого! Всем страшно, а потом смешно, – и еще, – лучше так, чем в обществе пары десятков солдат противника». Последняя мысль подействовала не хуже нашатыря. Дара сплюнула, и решительно открыла дверцу клетки.

Бероев спал. Но даже обрадоваться этому не удалось. «Разбудишь?» – прозвучал в голове ехидный голосок. И сразу возник вопрос, что с себя снимать, так сказать, заранее. Но пока Дара его решала, пытаясь понять, какая степень раздетости может служить проявлением скромности и доброй воли, а какая будет уже откровенным навязыванием, как тело решило все само, и сделав последние два шага со словами: «Подвинься, развалился тут!», – нагло устроилось рядом с Вадимом, который безропотно освободил требуемое место на подстилке, совершенно не собираясь просыпаться.

Пока Дара приходила в себя от такой самодеятельности, тело, опять же без всякого участия головы, обняло спящего и, вдохнув успокаивающий мужской запах, явно вознамерилось поспать часов эдак… – день-то был тяжелый. Вроде бы. И ночь прошлую не спала. А душа, ни жива, ни мертва, всё изобретала способы выхода из идиотской ситуации. «Ну и что теперь делать? Будить со словами, „а не желаете ли…“ – как-то мало соответствует ранее созданному образу. Просто улечься спать – глупо, да и не заснуть уже».

Девушка было наладилась поцеловать спящего в затылок – может, хоть так проснется и все сделает сам, но тут реальность вторглась в ранее построенные планы. До ушей донесся ставший знакомым «несуществующий» звук – беззвучное мяуканье кошки. Её ждали.

Со вздохом облегчения: «Что поделаешь, не судьба сегодня», – Дара отодвинулась от беспокойно зашевелившегося во сне инструктора-рукопашника и выскользнула наружу. Короткий обмен со сменившимися часовыми – Клим и Анка-пулеметчица, к счастью, не такие беспардонные, как Маруся – и она снова скользит между лунных лучей, даже не представляя себе куда, но будучи уверенной, что движется в нужном направлении.

Небольшая полянка, залитая лунным светом, и стало ясно, что дальше бежать не надо. Но где же тот, кто позвал? Тон звучания ночи неуловимо изменился и, повинуясь движению невидимого партнера по танцу, Дара сделала полукувырок через левое плечо, чтобы успеть принять выметнувшуюся из стены леса стремительную тень на подошвы берцев. Колени сложились чуть не до ушей, гася энергию броска, а немалые клыки клацнули, смыкаясь в ладони от лица. Но в следующий миг ноги выпрямлялись, отправляя не слишком тяжелое тело почти на другой край поляны.

Впрочем, упала «тень» совершенно «по-кошачьи» на все четыре лапы, но потом всё же не удержалась и сделала пару кувырков, взрывая серебристую в лучах Спутника траву. Но пришелец явно не был обескуражен падением и воинственно клацнул зубами, показывая лапу с выпущенными когтями. Дара «впечатлилась», и показала в ответ нож. Теперь впечатлился визитер и насмешливо фыркнул в ответ. Но когти убрал. Девушка тоже убрала клинок в ножны.

Короткий бросок – кажется, что вдоль серебристой травы пробежал «обратный» лунный зайчик – и, подкатившееся под ноги к совершенно не успевшей среагировать девушке тело сбило её с ног. Точнее – и Дара успела это понять, пока они в обнимку катились по траве – атакующий ухитрился остановиться буквально в шаге, подсечь под колени ударом передней лапы, оттолкнуться и поймать падающую девушку где-то посредине её движения. Но тут они расцепились, и в двух шагах «проявились» громадные глаза, на дне которых плескалось ни с чем несравнимое счастье.

Так может радоваться котенок первой пойманной в жизни мышке… Некоторое время Дару «кувыркали» по всей полянке, как горячий пельмень в сметане, сбивая на землю каждый раз при попытке подняться и дать отпор этому гуттаперчевому вихрю. Но все старания применить полученный ранее опыт «цивилизованного» выяснения отношений при помощи конечностей заканчивались кувырканием по траве, да сомкнувшимися на ухе, шее или запястье острейшими зубами (впрочем, не больно, скорее насмешливо), или шершавым языком, прошедшимся по носу, шее или щекам.

А потом Дара поняла, как ей двигаться, не нарушая музыки сфер. И тень пролетела мимо, слегка направленная небольшим доворотом бедра. Некоторое время они танцевали, и никто не мог коснуться другого. Вроде и вместе, и, в тоже время каждый ведет свою собственную партию. А потом Дара легко дала себя повалить. Но в этот раз она не выпустила очень живое, будто состоящее из сотни маленьких перекатывающихся бугорков тело противника.

Совершенно бесшумно, но от этого не менее весело, они опять покатились по траве, но теперь «вела» уже девушка, не давая вырваться из своих объятий очень гибкому, кажется состоящему из водяных струй, переливающихся под мягкой пушистой шкуркой, небольшому телу. Партнер был чрезвычайно силен, он легко бы вырвался, если б его кто-то отпустил – далеко не всё и не всегда решает сила. Завязываясь невообразимыми узлами, они почти выкатились с полянки, когда Дара обхватив руками буквально «протекающее сквозь пальцы» тело «в замок», прижалась, даванув изо всех сил. Под руками пискнуло, и соперник утроил усилия, но не тут-то было – охватив еще и ногами, Дара представила, что она удав, медленно сжимающий свои кольца…

Через некоторое время попытки разорвать захват прекратились, и в ямку под затылком слегка кольнуло. Так – с намеком. Пришлось «удаву» быстренько разжимать свои кольца и шустро отодвигаться в сторону. Впрочем «тень» тоже не стремилась возобновить тесный контакт а, отползя на пару шагов, свернулась в мохнатый клубок и теперь только шумно дышала. И что теперь делать?

– Дар-а, говорили же мне-е, что нельзя с адамитами в клинч входи-и-ить! Чтоб я больше старших не послушалась… – казалось, что говорящий, одновременно с произнесением фраз, еще и протяжно зевает, чуть не вывихивая себе челюсти.

Впрочем, почему казалось? Вполне приличные клыки отчетливо блестели в лучах Спутника.

– Ёжка? – неуверенно спросила девушка, – а где Мишутка?

– Мишутка на посту – последний зачет сдает. Мы тебя и вчера видели, как ты возле озера звала, но сама пома-аеш-ш, – зубы опять отчетливо лязгнули, смыкаясь. – А ты оказывается настоящее чудовище-е.

Вопреки собственным словам, Ёжка уже успела обнять Дару всеми четырьмя руками и теперь усиленно прятала мордочку на груди, щекоча подбородок жесткими «усиками» над бровями. Девушка в долгу не оставалась и вовсю гладила млеющую девчушку по шерстке на спине и чесала за ушком. От чего разговор стал несколько невнятным.

– Такая маленькая… уфф, ага и так тоже приятно… почти с меня, а не скажешь, что такая сильная – чуть ведь не задавила! – выкрикнула Ежка «шепотом», а потом, будто испугавшись, прикрыла ушки лапками и начала тихо урчать в такт поглаживанию.

– Погоди, Ёжка. Это ты ведь сильная. Ну, во всяком случае, намного сильнее меня! И быстрая… Наверно просто пока не выносливая? Ну, пока маленькая… – на груди смешливо фыркнули, и шершавый язык лизнул за ухом, породив в груди теплое чувство. Ежка перевернулась на спину, закинув верхние лапы за голову:

– Я сильная-быстрая-выносливая… А еще самоуверенная и глупая! – самокритично заметила она, почесав нос. – Я ведь снайпер! Только одна из нескольких тысяч из нашей расы даже теоретически может им стать, а действительно становящихся – и того меньше! – Ёжка заглянула в лицо, забавно сложив ушки «домиком». – Ты не понимаешь… – девчушка почесала носик и, чихнув, ткнула Дару пальчиком в бицепс. – Вот у тебя тут два типа мышечных волокон. Одни отвечают за силу и скорость, они сокращаются и передвигают тяжести. А другие позволяют зафиксировать эту тяжесть в одном положении и держать так долгое время. У тебя таких волокон поровну, а у нас… по разному в общем, но динамических намного больше. На силу или выносливость это влияет положительно, а вот найти способного, например, просто пролежать сутки на одном месте, не двигаясь, или постоянно держать направленную в цель винтовку – практически невозможно. Вот! А я подумала, что раз я это могу, то и с тобой справлюсь.

Ёжка шмыгнула носом и опять уткнулась лицом в грудь, но быстро успокоилась и снова заурчала, под всё более уверенными почесываниями.

– А ты теперь по-другому пахнешь! – заявила егоза, поворачиваясь другим, еще не почесанным боком.

Теперь настал Дарин черед полыхать ушами. После перехода они конечно постирались, и баньку походную справили, да и озеро уже было, и душ приняла, но как видно для чуткого носа все принятые меры оказались явно недостаточными.

– Вот ведь удивительно, – продолжила Ёжка, совсем по-собачьи суя свой любопытный нос в самые интересные на её взгляд места. – Вроде все та же ты, что была недавно, но вместо той затравленной девчонки – вожак стаи.

Ёжка опять прислонилась ухом к груди, чтобы через миг снова изменить положение:

– А скоро наверно молочком пахнуть будешь? – выдохнули в ухо горячие губы. – Наверно, уже и присмотрела от кого?

Дара кисло улыбнулась, почесывая за ухом эту наглую непосредственность:

– Эх Ёжка, моему носу до твоего далеко… Но кажется, и ты тоже себе уже присмотрела, а?

– Мишутка хоро-оши-ий! – протянула окончательно смутившаяся собеседница, пряча мордочку в чужую подмышку и прикрывая хитро блеснувшие глаза.

Тихую паузу, во время которой девушки размышляли каждая о своем, прервали визоры. Дара присмотрелась к логотипу полученного сообщения и охнула:

– Извини, Ёжка, но надо прощаться – приказ.

– Да куда там спешить – вам до точки эвакуации ночь хорошим ходом… – заметила эта непосредственность, разом вогнав Дару в ступор – а они-то считали применяемые коды принципиально невскрываемыми… И главное – как? И Ёжка ведь «в чем мать родила», ничего похожего на коммуникатор у неё с собой нет. Впрочем, в такой шерстке можно то угодно спрятать. Но непросты эти мохнатики, и близость их к природе совсем не значит пренебрежения к техническим возможностям.

– Это тебе полночи, а я-то не одна. Тут бы за оставшееся время управиться.

– Ну, тогда давай прощаться, – сомкнувшиеся в кольцо лапы сжали ребра до хруста. Вот и кто тут не так давно слабенькой прикидывался? – Счастья тебе, сестра. Впрочем, думаю, ещё свидимся – наше время заканчивается, но время проститься к нас ещё будет.

– И тебе удачи! – но рядом уже никого нет, только озорные глаза сверкнули с сука стоящего на краю поляны дерева. И пропали.

* * *

Дара неслышно скользнула на подстилку. Что ни говори, но частично мохнатая егоза была права: два дня пути до Йориковки – это если в одиночку и присматриваясь ко всякому подозрительному кустику. А даже на троих человек не нападет ни одна крупная кошка – самый неприятный противник – очень уж хорошо умеют они прятаться. В том числе и от «всевидящего ока» аппаратуры. Это для человека «тепловое» и прочие способы обнаружения внове, а вот в природе эти виды зрения известны давно. Любой желающий может в этом убедится, посмотрев через «ночник» на обычную домашнюю мурку.

Так вот, из всех местных хищников их группе следует опасаться только слоносвина – из-за дурного характера и врожденной тупости. Ну не понимает зверюга, что для «симоновки» без разницы – борт броневика, или его шкура… Значит, можно дать всем еще часа два сна. Тем более, на пакете стоял всего один «крест»…

За всеми этими мыслями Дара отвлеклась и тут же за это поплатилась, улегшись «не с той стороны от бревна» – миг, и «капкан» из рук сомкнулся, отрезав все пути к бегству. Особого желания вырываться, впрочем, не наблюдалось, разве что забытые страхи нахлынули с новой силой. Одно порадовало, первый шаг-таки ей делать не пришлось. Жаль только, что времени маловато.

Вадим легко, по-хозяйски, подтянул её к себе, отчего кожа от пяток до щек просто загорелась, и смутно знакомым движением сунул нос в волосы.

– Интересный запах… – «Вот черт, одни нюхачи вокруг! А ведь не верила, что мужчины к запахам намного чувствительней… Ну егоза, удружила!», – Ну и как он… хорош? – Вадим говорил слегка насмешливо, но по напряженному хрипловатому голосу было понятно, чего стоит ему это спокойствие.

– К-кто? – Вот ведь! И что теперь делать с этим Отелло доморощенным? Смеяться или плакать, что вместо долгожданного пугающего и приятного проведения времени, явно предстоит «разбор полетов»

– Хозяин! – рявкнул Бероев, но так тихо, что не будь она прижата спиной к его груди, вряд ли бы услыхала. И главное, всё как в древней пьесе! «Что это за платок?». И что теперь отвечать? Любые оправдания или попытки объяснить сделают только хуже… Перебрав пару десятков вариантов, Дара решила сказать правду:

– Вообще-то – это «она».

Кольцо из рук моментально стало каменным: «Ох, Ёжка как я тебя теперь понима-аю-ю», – но в следующий миг Вадим спохватился и обмяк.

– А зачем тогда пришла? Тебе вообще-то мужчины нравятся? – от какой-то детской обиды и тоски в его голосе, Дара чуть не хихикнула – нервы же, но сдержалась – слишком больное место – мужское самолюбие. Ещё подумает, что над ним смеётся.

– Дурак ты, Бероев! – сказала она с облегчением и ловко перевернулась лицом к замершему парню. – На хрена про других спрашивать? Потому и пришла, что мне ты нравишься! И больше никто!

А дальше уже не думала. Потянулась, слегка изгибаясь, невольно повторяя движения своей мохнатой сестрицы, напрашивающейся на ласки, и тут же была облаплена, притиснута к деревянным мышцам брюшного пресса и почувствовала на животе стальные клешни, рвущие футболку из-под брючного ремня.

«Это что, паровой каток? – возникла запоздалая мысль. – И я его только что запустила в действие?». Кажется, ойкнула она вслух, потому что Вадим вдруг «притормозил», начав неумело разбираться с пряжкой её ремня. Это дало долгожданную возможность задрать его майку и пройтись коготками по неровно вздымающейся груди. От судорожного вздоха парня в ответ на это движение, удалось ощутить какое-то глупое счастье. Но в следующий миг, он сам заставил её дышать неровно и рывками, всего лишь скользнув пальцами по обнаженному животу. Даже упустила из ощущений момент исчезновения ремня. И судорожно охнула, когда, нависнув над ней, он ловко сорвал с её задницы штаны, заставив изогнуться, и кажется вместе с трусиками. Успела мелькнуть заполошная мысль о так и не расшнурованных берцах, заставив ужаснуться: «С ногами ведь оторвёт».