Текст книги "Снайпер. Дара (СИ)"

Автор книги: Сергей Калашников

Соавторы: ,Ольга Амбарцумова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 32 страниц)

* * *

Да и спать пока не хотелось. Какой уж тут сон, когда от одних мыслей бросает то в жар, то в холод. Посидела, глядя на угли костра. Очень успокаивающее занятие. Пыталась унять тревогу, сохраняя неподвижность, пока притворное сопение за спиной не сменилось тихим дыханием трех уснувших людей. Известный фокус взвинченного организма – чем сильнее человек напряжен и волнуется, тем незаметнее и коварней подкрадывается к нему сон. Вот только к ней он никак не идет…

Так и сидела, пока пришедшая в голову мысль не разрушила очарование – она ж так совершенно ничего не видит! Приходи, кто хошь и выбирай себе самого вкусного – часовой все равно, кроме пламени костра различает только смутные тени на краю своего сознания. И, словно в продолжение этих мыслей, со стороны раздался тихий звук.

Не громкий стук – чуть слышный щелчок. В городской квартире на него бы никто и внимания не обратил. Но тут он прозвучал просто набатом. Дара сразу прикрыла глаза, плавно отворачиваясь от костра, однако, надеясь не столько на зрение – оно не придет в норму еще минут десять – сколько на слух и чутье на опасность.

Странно, но опасностью или чужой яростью от визитёра не веяло. Скорее предвкушением и… и, похоже, ее собственное подсознание пытается подсказать, что звук этот раздался в аккурат оттуда, где оставлена баночка с подношением, и похож он больше всего на постукивание когтем по жестяной крышке. Словно в ответ на эти мысли постукивание раздалось еще раз, уже сдвоенное.

Оставалось только взглянуть на это место через полуприкрытые ресницы. Увиденное могло бы испугать – баночка исчезла, но чуть дальше над землей «парили» на высоте в полметра два громадных глаза – слабый свет от углей костра отражался от них, делая невидимой всю остальную зверюгу. Через секунду одно из «зыркал» нагло ей подмигнуло, после чего оба пропали из виду, зато с той стороны донеслось неслышное успокаивающее ворчание. Тут же стало немного стыдно за свой испуг.

О чем это она? Сбивает все же с толку эта звероподобность – вполне вероятно, что никакой это не огонь отражается, а работает встроенная система ночного видения. Какой-нибудь вшитый в ухо суперкомпьютер, о котором ее соотечественники могут только мечтать, создает коллеге «картинку», да выводит прямо на сетчатку глаза. Впрочем, все потом – Дару явно зовут.

Несчастных восемь метров, чтобы выбраться из освещенного костром круга, шла целую вечность. Это ведь только кажется, что ее гости дрыхнут без задних ног. Тех, кто способен почивать столь беспробудно, что не проснется на близкое движение, на Прерии вы не найдете. Да и Вадима тоже учили мгновенно просыпаться при изменении обстановки. То, что она идет не в их сторону, конечно, облегчает дело, но все же, спешить не стоит.

Пока сосредотачивалась на правильном преставлении ног, забыла об общем контроле, за что была немедленно наказана мягкими губами, прихватившими ухо. Неимоверным усилием воли заставила себя не вздрогнуть, но вряд ли от визитера укрылось изменение ритма ее сердца, пропутешествовавшего в пятки и назад. Однако мохнатик был слишком деликатен, или просто предпочитал ехидничать на другие темы: «Никак не можешь решиться?», – донесло вопрос сочувственное рукопожатие. Оказывается, они и «распальцовку» знают. Однако!

Но пока Дара придумывала ответ, настроение ее собеседника уже поменялось: «А и верно, – быстро почиркали по ладони ловкие пальчики, – такая ночь замечательная! Пошли, побегаем? Я тебе такое покажу – вряд ли еще где увидишь». И, не спрашивая ее согласия, девушку потянули подальше от костра.

Бегом это, конечно, не назовешь. Скорее скольжение – невнятная тень танцевала перед глазами совершенно невесомо, не давая приблизиться, но и не удаляясь дальше вытянутой руки. Как он умудрялся менять ритм, моментально подстраиваясь под ее неуклюжие попытки двигаться бесшумно, оставалось загадкой. Но больше всего Даре это напоминало танец – она помимо воли залюбовалась «струящимся» между веток телом, и сама невольно впала в странное состояние разлитого по всему миру сознания, так, наверное, чувствует себя мышь, загипнотизированная движением змеи.

Ее собственное тело начало двигаться легко и свободно, а глаза замечать малейшее шевеление листика на распрямляющейся ветке. Оказалось, чтобы не производить шума, надо «всего лишь» попадать в ритм разлитой вокруг музыки. В мире, озарённом светом выглянувшего из-за тучки спутника, движение и неподвижность звучали разными тонами. Главное было только вносить свои ноты так, чтобы они не звучали фальшиво, и тогда становилось возможным даже непредставимое ранее.

Например, почувствовав колебание воображаемых струн, натянутых вдоль лунных лучей, они спокойно присели, да так и просидели на корточках не менее получаса, пока замершая не больше чем в десятке метров от них гора мяса, успокоено не хрюкнула, и мимо быстро не простучали копытцами пять «гор» поменьше и десяток любопытных «сосисочек». И только после этого монументальный отец семейства фыркнул с облегчением и направился в их сторону. Не больше чем на пару ладоней продвинулся, скорее показал атаку, но даже в этот момент в «зеркале сознания» не возникло ни малейшей ряби – она не чувствовала угрозы и была совершенно уверена в том, что ситуация разрешится бескровно. Не было опасения и в ее спутнике. Наверное, поэтому, обиженно хрюкнув (подраться не удалось), кабан убрался по своим свинячьим делам, а они продолжили путь дальше, теперь уже действительно танцуя между пронизывающих листву лучей.

Закончился этот танец, когда отчетливо потянуло влагой, и они выскочили на берег водной глади. По ней, блеснув глазами, мохнатик совершенно бесшумно хлопнул лапой, и по поверхности побежали кольца отраженного лунного света. И будто в ответ на это движение от середины затона прямо из глубины начала распространяться сфера настоящего сияния.

Дара замерла, наблюдая как от самого дна наверх, поднимался расширяющийся купол, сияющий белым, а следом за ним шел новый – уже другого оттенка, а их пытался настигнуть следующий. Свечение воды начало соперничать с лунным светом, а переливы красок – с радугой. Кто бы мог подумать, что в белом цвете может быть сокрыто столько ярких оттенков!

Купола достигли берега, и в следующий миг весь затон превратился в грозовое небо – пронизанное искрами и сполохами далеких разрядов. Мохнатик ухватил ее за руку и практически силой увел назад. Все верно, пусть в памяти останется это чудо в момент крещендо, а не в период угасания.

– Ты волшебник?

– Только учусь, – в темноте сверкнули озорные глаза и белоснежные зубы. Странно, вроде бы хищники показывают зубы совсем не от хорошего настроения? – Это просто подводный ключ. Он горячий, и каждый выброс происходит как по часам, вызывает свечение… этих… которые мелкие.

– Микроорганизмов?

– Ага! – удивительно, но получившее объяснение чудо, чудом от этого быть не перестало, – А теперь тише, покажу еще кое-что.

Время текло в эту ночь явно сквозь них, не вызывая ни малейшего возмущения или желания поторопить. Само движение доставляло удовольствие, хотя Дара точно могла сказать, сколько часов, минут и даже секунд прошло перед тем, как они вышли из леса на длинную полосу высокой луговой травы. Вот только желания вспоминать о времени в душе не возникало. Ни тогда, ни потом.

После замкнутого по трем сторонам пространства леса, луг и звездное небо над ним (местная луна успела уйти за горизонт), вызывали желание то ли убежать, то ли взлететь. А может упасть в это небо, пронизанное светом незнакомых звезд?

Вместо этого они просто легли на спины и долго смотрели в прозрачную бесконечность, пока не выяснилось, что они тут не одни – самые яркие звезды оказались заслонены чем-то темным и громадным, а лицо обдало горячим дыханием и запахом, который почему-то разбудил в памяти мысли о счастье и родном очаге. Откуда? Ведь она никогда не жила в собственном доме, крытом соломой, и не слышала этого запаха навоза и парного молока. Не иначе, память предков проснулась.

Дара, даже на миг не допустив сомнений в том, что это безопасно, протянула руку вверх и погладила склонившуюся над ней голову по бархатистому носу и непрерывно жующим губам. Ладонь согрело горячее дыхание, и живая громадина совершенно бесшумно переступила с ноги на ногу, не переставая при этом жевать.

Некоторое время они с мохнатиком в неспешном темпе двигались вместе со спящим стадом. Вздымающиеся курчавые горбы заслоняли горизонт как настоящие горы. Можно было спокойно подойти и погладить по пахнущему живым теплому боку – на них совершенно не обращали внимания. Кажется, эти громадины тоже умели слышать музыку вселенной.

Единственным, кто проявил любопытство, оказался крохотный теленок, со смешными кудряшками между маленьких рожек. Дара не удержалась, чтобы не почесать этот «чубчик». Малыш удивленно взглянул на невиданных пришельцев, потыкался теплыми ноздрями в ладонь и карманы, изучая нечто совершенно новое и неожиданное в его короткой жизни, и мигом ускакал под бок к мамке, едва ближайший «борт» начал слегка поворачиваться в их сторону.

Дара с «экскурсоводом» тоже поспешили укрыться за соседним «сухопутным дредноутом». Это было ошибкой, видимо они незаметно оказались с краю стада и столкнулись с тем, кому сегодня спать было не положено.

Пришлось стоять пару минут по стойке «смирно» пока их не обнюхали с ног до головы и не признали надоедливыми, но безвредными чужаками. Возражать они не решились – властелин стада был чудовищно велик даже на фоне остальных громадин, а его дыхание чуть не сбивало с ног. И умиротворением от него точно не веяло, а вот ощущение силы просто разливалось вокруг.

В конце концов, их насмешливо обфыркали, и туша двинулась дальше. Преследовать стадо они не решились. У обоих сложилось впечатление, что их попросили не портить ни себе, ни другим такую замечательную ночь. Оставалось только послушаться.

Короткий овражек, буквально несколько шагов, и у Дары возникло ощущение, что она стоит посреди чьей-то гостиной. Вот, как ни удивительно, а именно такое чувство! И не важно, что вместо стен – поросшие травой склоны, а вместо мебели – несколько сучковатых деревьев, на которых хозяева развесили вещи. Зато кровать тут присутствовала совершенно роскошная, пусть и из наломанного лапника и слегка подсушенной травы, зато запах…!

Желания гостьи, топтавшейся с ноги на ногу в попытке найти тряпку для вытирания ног, были поняты без слов – ее тут же ухватили несколько цепких лапок и мигом засунули в самую серединку. Да накрыли сверху стогом душистого сена. Там, в окружении прижимающихся теплых и мохнатых тел Дара моментально заснула.

Почему-то ей показалось, что в таком окружении она теперь в полной безопасности. И, ни Прима, с серыми губами и белеющим в темноте телом, ни так и оставшийся безымянным «тирщик» с кровавым месивом вместо лица, ни живые факелы, тянущие из чадного пламени скрюченные черные пальцы, ни другие, встретившиеся ей на коротком жизненном пути – никто не вторгнется в ночные видения. Все они оставят её сегодня в покое. В эту ночь они не придут, чтобы молча стоять рядом и смотреть на нее спящую.

И ведь оказалась права.

* * *

– Дара пропала! – шепот Маруси разрушил сон, в котором Вадим пытался сказать что-то важное знакомой спине девушки, руками опирающейся на парапет. Там во сне дул мягкий бриз, кричали чайки, и синело море, вот только девушка никак не хотела обернуться. И вообще было непонятно, слышит она его, или все эти слова звучат только у него в голове.

– Ох ты, горюшко! – казалось бы неуклюжий и неумелый Лука уже оказался рядом с костром и теперь стоял в странной позе, на четвереньках, но опираясь не на колени, а только на носки и одну кисть, рассматривая углубление в траве.

Также, не поднимаясь на задние, он по-крабьи, но довольно быстро, начал сдвигаться вбок, продолжая высматривать что-то в траве. Непонятно, что он там такое видел, как и вытянувшаяся рядом Маруся, у самого Вадима умений едва хватало понять, что никаких следов борьбы не заметно. Пробежав так метров пятнадцать, Лука вдруг резко плюхнулся на колени и, обхватив голову руками, начал раскачиваться из стороны в сторону.

– Ой бяда! Свёл Хозяин девку! А ведь такая была справная! – запричитал он горестно.

– Какой бл… «хозяин»?! Как «свёл»?! – раздражение дикостью и невероятностью ситуации чуть не выплеснулось из Вадима потоком брани. Удержало только присутствие рядом другой девушки. И серьезное выражение, с которым она выслушивала этот опиумный бред. Если б не это, то любителю поскулить, когда надо срочно бежать и спасать человека, ушедшего неведомо зачем ночью в лес, полный зверя, пришлось бы испытать на себе весьма увесистые аргументы.

– Знамо какой, – вдруг разом успокоившийся Лука поднялся с колен, сохраняя на лице странную смесь горького разочарования и смирения, пополам с решительностью, – городские его легендой считают, да вот она легенда. Эх, спортит хозяин девку, и не уделать ничего…

«Он не врет, – вдруг совершенно четко понял Бероев, отчего душа ухнула, будто в пропасть, – он действительно уже заранее смирился с потерей».

– А ты? Вроде ж не городская, тоже что ли не веришь?! – вдруг переключился Лука на Марусю, словно не замечая изменившегося в лице Бероева, который от гнева, вызванного столь категорическим заявлением, не мог сказать ни слова и только сжимал и разжимал кулаки, да оглядывался по сторонам, словно ожидая, что Дара появиться из-за ближайших кустов, как ни в чем ни бывало.

– Ну не знаю… – с сомнением сказала девушка, отводя взгляд от Вадима и ковыряя землю носком сапога, – у нас про него только бабки рассказывают. Не видела я его ни разу. И никого не знаю, кто бы хоть след примечал. Не из балаболов, вроде тебя, – непонятно зачем напустилась она на хуторянина.

– Не видала, говоришь… Ну так иди, полюбуйся! – Горько усмехнувшись в ответ, Лука махнул рукой в сторону ближайшего куста, – али и теперь не видишь?

– Закус! – легко, но как-то стороной, по дуге девушка подбежала к указанному растению, и всплеснула руками. Вадим как привязанный потопал за ней, не зная, что и думать – тяжело нормальному человеку, внезапно попавшему в сумасшедший дом.

Но возле куста бред начал обретать материальные признаки, не иначе как сумасшествие заразно – одна из тонких веток оказалась будто сначала наискось срезана острейшим ножом, а потом кончик был аккуратно размочален так, что получилась плоская «лопаточка». Что это значило, Вадим не понял и повернулся к Марусе, но та неотрывно смотрела куда-то ему за спину, помертвев лицом.

– Задиры… – выдохнула она.

Упомянутыми «задирами», судя по всему, были три борозды на ближайшем стволе – сначала слева направо и одновременно вниз, а потом тоже вниз и справа налево. Этакий тройной знак «больше».

– Ага, – буркнул неслышно подошедший сзади Лука, и, шмыгнув носом, убито добавил: – «Мое», говорит, «не ходите следом». Вот оно как значится…

Тут долго сдерживавшегося Вадима наконец прорвало, и он, бешено сверкая глазами, заорал в эти огорчённые лица, уже смирившиеся с потерей:

– Плевать, Хозяин там, или черт лысый! Я ее никому не отдам! Надо идти и искать. Понятно?!!! – и неожиданно успокоившись, спросил тихо: – Вы пойдете?

– Так ведь она сама пошла… – начал Лука и запнулся, получив острым девичьим локтем в бок. – Не пихайся! Все равно не будет нам ни пути, ни следа, это ж Хозяин!

– Я! Её! Не отдам! – с нажимом сказал Бероев.

– Мы пойдем! – вдруг решительно тряхнула головой Маруся и снова долбанула локтем в бок хуторянина.

– Эх, чудак человек, она ж сама пошла… – но вдруг его взгляд как-то даже посерьезнел и стал уважительным. – Вона оно как. Значит, не откажешься? А ведь так и надоть… Может ведь и выйти… Как вернется девка – забирай ее в город, а лучше сразу на Землю. Это у нас лес, вона – за околицей, и кому нужна девка, которая из-под твоего боку в лес бегать будет? А так-то оно может и выйдет… Особенно, как детишки пойдут.

От жестокой расправы прямо на месте этого болтуна спас только острый локоток и то, что, завершив рассуждения, он мигом переключился с непонятных мыслей на дела насущные.

– А поискать, так чего ж не поискать. Хозяин нам не по науке, а вот девку по следам можно и найти… В лесу ей никто с Ним не навредит, но береженного… – и быстро двинулся по следу, так и не получив честно заслуженного тумака.

След, поначалу четкий и заметный даже Вадиму, уже через сто метров начал теряться, а потом и вовсе растворился в окружающих зарослях, несмотря на все усилия Луки и Маруси.

– Эх! – тоскливо махнул рукой балабол. – На руках он ее, чоли, отсель понес? Теперь только ждать, что сама придет. Поутру или через месяц, эт смотря как у них заладится…

* * *

Пробудилась Дара легко и приятно, отлично помня, где она, и как сюда попала. Разворошённая копна душистого сена, щекотливый стебелёк, потревоживший щёку, низкий клочковатый туман в отдалении и ворошащийся клубок из мохнатых тел, с сопением катающийся неподалеку. Прежде, чем поняла, зачем, она влетела в эту свалку, была подброшена, перевёрнута, подмята, после чего исхитрилась вывернуться и тоже кого-то пихнуть. Потом на ногах у неё оказалась неподатливая тяжесть, и возня прекратилась.

Исхитрившись повернуться, едва не вывернув себе шею, увидела своего гида, притиснутого грудью к её ногам. Поверх же восседал ещё один мохнатик, горделиво демонстрируя… банку с вареньем из крыжовника. Видимо из-за неё и произошла потасовка.

Новый персонаж (показалось, что это девочка-подросток) открутил крышку и, словно ложкой, щедро зачерпнул из сосуда раздора длинным языком. Сладкоежка довольно прижмурилась, явно испытывая удовольствие первого глотка, и даже прижала к голове одно ушко. Второе было жестяным и осталось стоять торчком.

Туша у Дары на ногах дёрнулась, подбросив лакомку в воздух. Пришлось срочно откатываться, чтобы не быть расплющенной весом возвращающегося обратно на землю тела. Но плюхаться на попу победительница не стала – осталась на ногах и снова запустила язык в банку.

Проигравший мохнатик обиженно заворчал, после чего заметно полегчавшая посудина перекочевала в его лапы… руки, конечно. С ловкими и цепкими пальцами. Уверенное действие языком, и уровень содержимого заметно понизился. Следующей варенье предложили гостье, благо, ложка у неё всегда при себе. Впрочем, когда уровень в банке достиг середины высоты, крышка была водружена на место, а сама посудина – закопана в подстилку.

– У вас имена есть? – спросила Дара, наблюдая за этими действиями.

– Я Медвежонок, а она Ёжка, – ответил старый знакомец. – Скоро ты? – обратился он к соплеменнице, прибирающей лакомство.

– Уже, – девчонка сорвалась с места и помчалась в прогалину между кустов. Остальные понеслись за ней и через пару минут оказались на берегу заводи, в которую, клокоча, словно кипящий чайник, вливался аккуратный водный поток. Все тут же прыгнули в воду, только Дара замешкалась, пока расшнуровывала башмаки, да скидывала с себя штаны и футболку. Ломящего холода горных ручьев здесь не было – приятная свежесть окутала тело, а потом началась возня, брызгание, подныривание и хватание за ноги.

Много времени это не заняло – выбравшись на каменистый берег, вся троица почувствовала отменный аппетит и, словно стая диких обезьян, занялась поисками пропитания. Ёжка позвала всех к длинным тощим стручкам, обильно свисавшим с веток травянистого куста. Впрочем, внутри оказались не горошины, а продолговатые колбаски мякоти, консистенцией напоминающие банан, а вкусом – смесь дыни и ананаса.

Потом они куда-то шли, прислушиваясь и принюхиваясь, подглядывая за тем, что творится вокруг. Дарины спутники ни о чём не разговаривали, изредка подавая знаки или издавая негромкие звуки. На деревья они карабкались ловчее, чем белки, а потом терпеливо поджидали, глядя, как она лезет следом. Раскачиваясь на длинных ветвях ивы, дразнили полосатого амфициона… который вовсе не хотел дразниться, только изредка ворчал в сторону надоед, а то и лапой отмахивался.

Тихонько, словно самые скромные на свете скромники, прошли мимо шерстистых носорогов, хрумкающих в редколесье, выкрали несколько яиц из утиных гнёзд, обнюхали их, обслушали, а потом с сожалением вернули обратно. Даре тоже почудилось, что под скорлупой уже зародилась жизнь, но по каким признакам она это почуяла, не поняла.

Их компания так и бродила по уже исхоженной девушкой вдоль и поперёк долине, которая, почему-то, выглядела в этот раз совершенно иначе. Словно не с точки зрения человека, а через восприятие других существ: растений, мышей и лягушек, вон того переросшего покосившегося гриба… Хвост буйвола расплющил по покрытому короткой шерстью боку кусачую муху. Птичка вынырнула из воды с рыбкой в клюве. Мама мегакошка снабжённой чувствительными пальцами лапой пододвинула к себе отползший слишком далеко пушистый комочек. И где-то далеко, на другой стороне озера кто-то грозный и злой встревожен и разочарован одновременно.

Дара встряхнула головой – мир вернулся снова к своему привычному состоянию: яркий, наполненный жизнью, он равнодушно покоился вокруг… но… косуля тянется мягкими губами к трепещущим над нею листочкам…

– Пойду я к своему, – вдруг произнесла она вслух.

– Ступай, – как-то отстранённо ответила Ёжка. – А то уже сил нет терпеть, как у него сердце кровью обливается.

Дара удивленно открыла рот. Она еще до конца не уверена, а они уже все знают. И о ней, и о нем…

– Она только-только начала слышать, – словно оправдывая человеческую девушку, отозвался Медвежонок.

– Придёте, если я ещё вареньем разживусь? – как же не хочется расставаться так быстро с этими замечательными существами. По крайней мере, желание встретиться с ними ещё раз просто переполняет душу.

Но долг… перед кем? Непонятно. Однако, воспринимается это именно, как долг. Вот он и зовёт её туда, к решётчатому укрытию, рядом с которым ждёт её… судьба?

Посмотрела на мохнатых своих дружков, на их задумчивые мордочки. Словно и им тоже жаль расставаться.

– Не знаю, у нас практика заканчивается, – протянул Медвежонок.

А Ёжка совсем по-девчоночьи шмыгнула носом.