Текст книги "Тщеславный (ЛП)"
Автор книги: Сэнди Митчелл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)
– Тогда я предполагаю, что вы не будете терять времени и начнёте погрузку, – сказал Форшпунг. – Конденсаторы сами себя не доставят.
– Конечно, – молодой техножрец сделал жест товарищам, что немедленно бросили свои дела и отошли от грузового челнока, вокруг которого толпились[56]. Сервиторы побросали инструменты и начали методично носить ящики и складывать их в аэромобиль – за ними приглядывала пара техножрецов.
– Этот выглядит удобнее, – сказал Мори, которому пришлось лишь чуть пригнуть голову, когда он протискивался через двойные двери на корме челнока. Грузовоз слегка покачнулся, когда гравиизлучатели пытались сгладить перепад веса, но замер, когда Мори остановился и сел на металлическую скамью, тянущуюся от носа до кормы отсека и явно по ситуации игравшую роль как полки для груза, так и импровизированного сиденья. Металл отчётливо застонал, но деформировался лишь самую малость, позволяя космодесантнику неловко удерживаться на узкой скамье с коленями где-то на уровне нагрудной аквилы. За Мори последовал Юрген: он занял противоположную скамью, поставил лазган между ног и откинулся на стенку, как будто нуждался в поддержке, хотя учитывая перспективу подняться в воздух, скорее всего, так оно и было.
– Комиссар? – Форшпунг сделал несколько шагов к кабине в носу челнока, явно ожидая, что я присоединюсь к нему, потом заколебался. – Или вы предпочитаете остаться с вашим спутником?
– И бросить в одиночестве такого гостеприимного хозяина? – сказал я, выражая всю признательность, какую мог. – Я о таком и не думал, – и уж точно не в ситуации, когда иначе пришлось бы неизвестно сколько сидеть в тесном отсеке рядом со страдающим воздушной болезнью Юргеном. Я испытал мимолётное сочувствие к Мори, прежде чем его отпихнула в сторону мысль о том, что ветеран-космодесантник бывал в худших переделках, и я с налётом энтузиазма заскочил в пилотский отсек. – Кроме того, это отличная возможность напомнить себе, как такие машины должны работать.
– Это похвально рациональное использование времени путешествия, – оценил Форшпунг, устраиваясь на месте пилота и нажимая кнопку, которая закрыла за нами двери. Несколько рун зажглись зелёным, указывая, что пассажирские и грузовые отсеки герметичны, и магос кратко проверил перечесть включённых узлов.
– Атомные батареи обеспечат энергию, турбины – скорость…[x10] – он бросил взгляд в мою сторону. – Будет разумно пристегнуть ремень.
– Конечно, – сказал я, устраивая цепной меч так, чтобы ножны более или менее удобно легли между дверью и тонким сиденьем. – Безопасность превыше всего.
– Принять предосторожности, чтобы избежать ранений всегда разумно, – согласился Форшпунг, подавая энергию на гравиизлучатели; группка техножрецов, что недавно работала с челноком, разбежалась в стороны, когда тот дёрнулся на метр вперёд и снова замер. Признавая правоту Форшпунга и игнорируя взрыв вальхалльской брани в вокс-бусине, я застегнул ремень безопасности с почти недостойной поспешностью.
– О, – сказал магос, – я забыл про внутренние гасители.
– Такое с каждым бывает, – ответил я, задумавшись, не стоит ли попытаться втиснуть в пилотское кресло Мори и позволить вести ему. Но Форшпунг будто набрался уверенности, так что я придержал язык и запомнил, где дверная ручка на тот случай, если придётся в спешке покидать челнок. – Просто для поддержания разговора – а когда вы в последний раз летали на таком челноке?
– Сорок семь лет назад, – отозвался магос, – но могу заверить вас, что данные в моей памяти совершенно целы, – он ткнул одну-другую руну и пугающе облегчённо вздохнул. – Вот, теперь должно работать.
– Видимо, так, – дипломатично согласился я, когда что-то в машине сделало «плип!», и челнок немного поднялся на репульсорном поле, – но, возможно, нам стоит немного подождать?
– Это было бы разумно, – ответил Форшпунг, посмотрев налево, где огромные бронзовые двери, отделяющие герметичный ангар от внешнего мира медленно открывались, а за ними вырисовывалась горная гряда. Техножрецы и сервиторы разбегались от аэромобиля, что уже нёсся к вратам со скоростью, что показалась мне явно неразумной в таком тесном помещении, их рясы и печати чистоты хлопали под порывами резко уходящего прочь воздуха. – Столкновение в самом начале пути было бы крайне неуместным.
– Верно, было бы, – кивнул я, подавив порыв спросить, в какой точке пути оно будет уместным.
Молодой техножрец, с которым мы говорили, помахал собратьям с водительского места аэромобиля в манере, несколько более энергичной, чем обычно ждёшь от человека, облачённого в красно-коричневую рясу, и вылетел на открытый воздух, едва не оставив часть краски на всё ещё открывающихся дверях.
Форшпунг издал странный звук, что мог бы недовольным цыканьем.
– Импульсивность юности, – сказал он, качая головой.
– Не сомневаюсь, он перерастёт её, – ответил я, и мы начали медленно скользить вперёд, в открытое небо. Аэромобиль уже вылетел за периметр комплекса, описал плавную дугу над горами и полетел в сторону равнин. Форшпунг начал набирать высоту, чтобы провести нас над посадочными площадками, где всё ещё стоял «Громовой ястреб» Отвоевателей.
– Только если будет достаточно осторожен в промежуточный период, – согласился магос за секунду до того, как аэромобиль начал сваливаться, сделал бочку и взорвался, превратившись в огненный шар и град обломков, осыпавшихся в долину в нескольких метрах от гребня горной гряды.
– Император на Терре! – воскликнул я, потрясённо думая, что если бы не громадная броня Мори, на борту этой машины сидели бы мы. – Что случилось?
– Очень хороший вопрос, – ответил Форшпунг, его взгляд утратил концентрацию, пока он загружал в себя данные (меня немного беспокоило, что при этом он оставался за штурвалом). – Согласно, телеметрии, это был системный сбой во вторичном энергетическом соединении, – придя в себя, он со значением посмотрел на меня. – Всё указывает на крайне прискорбный несчастный случай.
– А значит, он мог быть и не один, – я всегда было улавливал намёки, когда они вели к наиболее параноидальным версиям событий.
– Всем было известно, что этот аэромобиль предназначался в исключительное пользование вам, – сказал Форшпунг. – И сбой, хоть и возможен, но крайне маловероятен.
– Это же говорили и о челноке лорда-генерала, – ответил я, чувствуя холодок, пробегающий по спине. Я не верил в совпадения – по крайней мере, не в такую очередь совпадений, едва не наступающих друг другу на пятки, и задался законным вопросом – правда ли Живан был целью покушения на «Морском оркестре»?
Что если это был я?
ГЛАВА 9
– Разумное умозаключение, – согласился Форшпунг, когда я озвучил свою мысль. Магос сбросил скорость, описал широкую дугу и направил машину к клубам дыма и битого камня, отмечавших место крушения. Какую помощь он собирался оказать, я не представлял, потому что: последствия такого взрыва и падения было не пережить никому[57], особенно в свете тех подозрений, которыми я ранее поделился.
– Но как кто-то из эвкопийцев мог пытаться убить меня на Коронусе? – спросил я в недоумении. Из комплекса под нами уже поднимались две стайки челноков, ощетинившихся подъёмниками и средствами пожаротушения. Я различил и несколько фигурок, спешивших к обломкам аэромобиля, хотя с такого расстояния не мог сказать, были то техножрецы или сервиторы. Возможно, и те, и другие. – И зачем?
– Ереси распространяются[58], – ответил Форшпунг. Он остановил грузовоз так, что тот завис над местом крушения, после чего посмотрел вниз со слабой надеждой, которая угасла, когда стало очевидно, что кроме пламени и дыма внизу ничего не двигалось. – Послания и люди странствуют между святилищами десятилетиями, и нет сомнений, что среди них могут быть члены этого предположительного заговора, – сочтя поиски выживших бессмысленными, магос снова привёл грузовоз в движение. – А что до вашего второго вопроса…
– Комиссар, – вмешался голос Юргена, как всегда, немного жужжащий, когда звучал из вокс-бусины. – Мы возвращаемся? – в его словах звучала такая надежда что я почувствовал вину за то, что вынужден его разочаровывать.
– Боюсь, что нет, – сказал я. – Это просто небольшой крюк.
– Что-то серьёзное? – вступил Мори на той же частоте.
– Не для нас, – заверил Форшпунг, возвращая своё внимание к штурвалу. Кажется, он был прав, когда говорил, что за десятилетия не забыл, как водить челнок, ведь машина мягко подчинилась ему, подняв нас вверх и убрав с дороги приближающихся спасательных групп. Я ожидал, что магос вкратце передаст им свои выводы о крушении, но Форшпунг продолжил беседу со мной, как ни в чём не бывало. – Ни для кого не секрет, что вы пользуетесь расположением и доверием лорда-генерала. Вероятность того, что он попросит вас конфиденциально провести расследование, касающееся дел, интересных Имперской Гвардии, превышает восемьдесят процентов.
– Понимаю, – рефлекторно ответил я, ещё до того, как осознал, что это значит. Единственный разумный вывод, что можно сделать, – меня пытались убить лишь из предосторожности, а этого многое говорит о масштабе опасности. По моему опыту, заговоры, раскинувшиеся за пределы одного мира – это плохие новости, особенно когда такие заговоры имеют что-то против меня лично. Именно поэтому я сообщал Эмберли о любых признаках подобного при всякой возможности. Вероятность того, что я смогу незаметно выйти с ней на связь с планеты, полной техножрецов, любой из которых может оказаться еретиком с доступом к комм-сети, выглядели ничтожными. Более того, любая попытка сделать это заставит их удвоить усилия по устранению такого неприятного гостя (не говоря уже о том, что это раскроет моё положение случайного и не слишком добровольного агента Инквизиции, а это, я был уверен, не слишком порадует Эмберли[59]). Сейчас лучше купить себе немного времени, списав крушение на прискорбный несчастный случай, и держать ухо востро до тех пор, пока я не смогу сбежать с этого Троном забытого куска камня и доложить о происходящем в относительной безопасности. С другой стороны, раз первое покушение было совершено не на Живана, моя гордость больше не была оскорблена статусом «сопутствующих потерь».
Хотел бы я, чтобы эта мысль утешала меня больше.
Святилище, к которому мы направлялись, было таким, как я и ожидал – то, что издали казалось торчащим из поверхности планеты обветренным куском песчаника, по мере приближения принимало форму небольшого мануфакторума-спутника. Конечно, на деле завод был сложен из более надёжного камнебетона, а неровные очертания оказались плодами десятилетий расширения – тут лишний цех, там часовня, здесь непременная посадочная площадка для прибывающих и отбывающих челноков, нагруженных смертоносными игрушками для Отвоевателей. Мы с Форшпунгом, не теряя времени, сообщили Мори о крушении аэромобиля, на которым должны были лететь, но узнали, что «Громовой ястреб» и его пассажиры опередили нас[60]. Мы ещё приближались к святилищу, а бронированная машина Космодесанта уже садилась на одной из камнебетонных площадок рядом с широкими и высокими погрузочными воротами, устроенными в склоне искусственного уступа, а поднятая его двигателями песчаная буря заслонила путь от главного комплекса к точке назначения. По дороге двигалось несколько машин – к счастью, мы не были подсоединены к комм-сети, а потому оказались избавлены от комментариев, что их водители явно отпускали по поводу «Громового ястреба». Ещё до того, как двигатели штурмовой машины утихли, позволяя различить знакомый угловатый фюзеляж через опадающие облака пыли, изнутри начали выбираться крупные фигуры в бело-жёлтой броне, что расходились по площадке, чтобы взять её под контроль.
– Похвально быстро, – заметил я, радуясь помощи космодесантников; я давно знал, как высок боевой дух их ордена и, хотя он казался мне лишённым искушений осторожности[61], присутствие Отвоевателей воздвигало непробиваемую преграду перед каждым, кто попытался бы повредить мне. Конечно, если среди заговорщиков не было скитариев, но даже если так (я уже перестал принимать как данность что бы то ни было), я сомневался, что они так быстро раскрыли бы свои карты. Впрочем, это вызвало у меня другую тревожную мысль, и я повернулся к Форшпунгу, надеясь, что он меня успокоит. – Насколько мы можем доверять Норгард?
– Это зависит от того, как вы понимаете доверие, – с готовностью ответил магос, ведя наш челнок в открывающиеся ворота сбоку святилища и понимая мой вопрос так буквально, как и стоило ожидать от техножреца. – Я полагаю, что выражая вероятность в процентах…
– Готовы ли вы поделиться с ней своими подозрениями? – оборвал магоса я, стремясь перейти к сути. Форшпунг поколебался секунду, видимо поглощенный попытками влететь в ангар, где уже стояло несколько подобных челноков и побитая «Аквила», подключенные шлангами и кабелями к разным обслуживающим системам. Магос развернул нас почти на месте, и устроил машину на камнебетоне рядом с другим челноком так ловко, что я едва почувствовал приземление. В отличие от ангара, из которого мы отбыли, здесь не было видно, ни техников, ни сервиторов; насколько я видел, не оказалось и контейнеров, сложенных вдоль стен. Хотя здесь было светло от люминаторов, отсутствие суеты, которую всегда ожидаешь увидеть в таком месте, немного беспокоило. По моему опыту, комплексы, выглядящие покинутыми, обычно скрывают парочку неприятных сюрпризов – например, охотящихся генокрадов или альдарских пиратов, готовых тащить всё, что движется, включая местных жителей[62]. Когда Форшпунг отключил репульсорное поле, а наш челнок твёрдо устроился на площадке, магос рассудительно кивнул.
– Я доверяю ей больше, чем многим, – признал он, – но не стал бы делиться подозрениями, если только в этом не будет крайней нужды.
– А сержанту Мори? – поинтересовался я, расстёгивая ремень безопасности.
– Как и вы, он не принадлежит к культу Механикус, а потому не может быть частью заговора внутри него, – ответил Форшпунг.
– Справедливо, – согласился я, выкарабкиваясь со своего места и придавая своему оружию более удобное положение – то есть такое, при котором я смогу выхватить его без всякой задержки.
Лязгнула кормовая дверь, и воздух вокруг внезапно сгустился, привлекая моё внимание к Юргену, с чувством мгновенного облегчения ступившего на твёрдую землю – выглядел он ещё менее здоровым, чем обычно (для человека, что однажды прошёл мимо стоявших на часах культистов Нургла незамеченным, это немалое достижение[63]). За ним появился Мори, распрямляясь после пребывания в тесном отсеке, где он сидел, как в каком-то смертоносном шезлонге. Я кивнул ему и повернулся к магосу, что закончил возиться с машиной и тоже ступил на запятнанный камнебетонный пол ангара.
– Где мы сейчас?
– В одном из самых святых мест Эвкопии, – неожиданно ответил Мори, широким жестом указывая на стоявшие челноки, видавшую виды «Аквилу» и странной формы пятна на стенах и полу. Мой порыв рассмеяться в ответ был подавлен тоном его голоса и эхом, которое тот произвёл в этом высоком и широком зале. Лицо Отвоевателя было совершенно серьёзным.
– Тогда для меня честь быть здесь, – ответил я скорее вежливо, чем правдиво.
– Это честь и для нас – Мори формально преклонил колени, глядя в сторону иконы Омниссии, занимавшей дальнюю стену, – единственной примечательной особенности этого зала.
– И для нас также, – согласился Форшпунг, повторив жест космодесантника, после чего повёл нас к выходу. Не скрою, этот разговор удивил меня, но причина странно собственнического отношения Мори к месту, которое я сперва принял за святилище Механикус, стала ясна, когда мы завернули в коридор. Вместо толпы техножрецов и сервиторов (не говоря уже о путающихся под ногами КОТах), которую я ожидал увидеть, нам встретились обычные люди – едва ли половина из них была аугметирована, да и у тех имплантаты скорее были средством справиться со старыми ранами, подобно моим указательному и среднему пальцам на правой руке. Они выделялись среди закутанных в красно-коричневые рясы техножрецов – их бело-жёлтые одеяния и мундиры мгновенно выдавали, кто это такие, даже если вы не поняли очевидного по их почтительному отношению к Мори.
– Орденские крепостные, – сказал Юрген, что удивился не меньше моего. – Давно я их не видал.
– И правда, – согласился я[64], вежливо кивая одному из них, что был удивлен встрече не меньше нас.
– Этот завод обеспечивает своей продукцией Отвоевателей, – сказал Форшпунг. – Хотя мы встроили его в эвкопийскую инфраструктуру, договор объявляет его феодом ордена[65].
– Которым Адептус Механикус продолжает управлять для нас, – заключил Мори. Сделка показалась мне честной – в конце концов, культ Механикус ревниво оберегает своё священное знание и очень неохотно отдал бы производство в чужие руки, какими бы тесными узами ни были связаны техножрецы и технодесантники Отвоевателей; Астартес же мало интересуются чем-либо, кроме истребления врагов Императора.
– Хотя в данный миг управляют не настолько эффективно, как хотелось бы любому из нас, – добавил магос и получил кивок от брата-сержанта.
– Насколько сильно не выполняется план работ? – спросил я, чувствуя себя достаточно уверенно, чтобы говорить более свободно. Конечно, один из нескольких снующих вокруг техножрецов мог оказаться заговорщиком, но это крайне маловероятно – лишь самые умелые и верные могут ступать во владения ордена, не говоря уже о том, чтобы работать там, а у Отвоевателей были столетия, чтобы научится распознавать скрытые признаки ереси[66].
– Полагаю, не слабее чем на заводах для вас, – ответил Мори, ведя нас в тихую боковую комнату. Я помнил манеру Отвоевателей украшать внутренние помещения с тех пор, как я гостил на одной из их боевых барж[67] дольше, чем хотел, так что легко узнал переговорную, как только её дверь скользнула в сторону. Помещение явно подготовили для нас заранее – на столе в центре комнаты стоял включенный мерцающий и потрескивающий гололит.
– Танны, сэр? – спросил Юрген, немедленно проходя к стоящему в углу самовару, откуда шёл безошибочно узнаваемый аромат этого напитка, а также немного беспокоящее шипение и бульканье. Ещё одно доказательство (если бы мне таковые требовались), что меня здесь ждали – Отвоеватели, с которыми я служил, знали о моей привычке к танне, и специально позаботились приготовить её[68].
– Спасибо, Юрген, – сказал я, падая на удобное мягкое сиденье за столом. Хвала Трону, оно отлично мне подошло, хотя крышка стола всё равно была где-то на уровне моего подбородка. Все остальные остались на ногах, как я и ожидал (кажется, я ни разу не видел сидящего космодесантника – разве что в транспорте), а Форшпунг с порога прошагал к гололиту, где немедленно начал бубнить свои песнопения, щёлкать переключателями и стучать по корпусу кулаками. Обряды сработали – изображение стабилизировалось и оказалось сложной паутиной переплетённых инфопотоков, которые ничего не значили для меня, хотя и походили на вытащенные наружу карнифексовы потроха. Юрген поспешил ко мне с чашкой, полной ароматной жидкости, и я с удовольствием вдохнул её пар – отчасти потому, что это запах успокаивал меня, а я подозревал, что спокойствие продлиться недолго, отчасти потому, что он маскировал более острый запах того, кто этот напиток принёс. – Лучше возьми и себе, – посоветовал я. – Беседа может быть долгой.
– Очень хорошо, сэр, – мой ординарец с готовностью подчинился и цапнул со стола чашку, прежде чем встать перед дверьми с лазганом на плече, который он был готов пустить в ход при первой возможности. Вряд ли кто-то мог потревожить нас в таком безопасном месте, но мы уже достигли того возраста, в котором ничего не принимаешь как данность, и должен признать, что меня радовала его постоянная готовность к неприятностям. Прерывая своё дежурство редкими прихлёбываниями, он всеми силами старался держаться не на виду, хотя грязный камуфляж и потрёпанная броня не слишком помогали сливаться с окружением.
– Что он показывает? – спросил я, обращая своё внимание на гололитическое изображение, которое всё ещё выглядело как скотобойня, расписанная абстрактной живописью.
– Это визуальное представление движения ресурсов по инфраструктуре Эвкопии, – ответил Форшпунг, чем совершенно ничего не прояснил. – Для удобства понимания они помечены разными цветами. К примеру, светло-бурым выделено передвижение расщепляющихся материалов, серо-коричневым – перемещения когитаторных узлов, бирюзовым – перераспределение рабочей силы, ультрафиолетовый указывает на перемещаемое в настоящий миг сырьё, виридиевый – сырьё, готовое в переработке…[x11]
– Потрясающе, – сказал я, не дав магосу возможности назвать весь спектр цветов – в том числе тех, кто я не смог бы увидеть неаугметированными глазами, – но это слишком подробно для мирянина, вроде меня. Вы можете кратко объяснить суть?
Форшпунг резко замолчал и повернулся к нам спиной, потом бросил взгляд на Мори, будто ища у него поддержки.
– Переменные чрезвычайно сложны… – начал он.
– Очевидно, – согласился Мори, – но я, как и комиссар, не настолько искусен, чтобы осознавать их все, – или недостаточно терпелив, если вы спросите меня. – Объясните ключевые пункты, пожалуйста.
– Но… – Форшпунг как будто сделал несколько глубоких вдохов – немалое достижение для человека, который, как я подозреваю, много лет назад расстался с такой неэффективной чепухой, как лёгкие. – Конечно. Это грубейшее упрощение, но примерной причиной упавшей производительности является нехватка сырья. Причины тому остаются неясными, поскольку Эвкопия необычно богата требуемыми ископаемыми.
– Именно поэтому она и была заселена, – вставил я, чтобы показать, что кое-что знаю. – Так почему никто их не копает?
– Это делается, – ответил Форшпунг, – но, похоже, потоки сырья сократились, – он ещё раз ткнул в кнопку на гололите, и тот показал нам новую схему – к счастью, намного более понятную. – Как видите, фактический уровень добычи полезных ископаемых намного ниже спрогнозированного для данного этапа колонизации.
– Значительно ниже, – согласился Мори. По космодесантникам ничего не прочтёшь, но месяцы бок о бок с Отвоевателями позволили мне немного лучше большинства понимать слабые перемены в их бесстрастных лицах, и я понял, что перепад в графике впечатлил его не сильнее, чем меня. – И в чём причина такого досадного падения?
– Это неочевидно, – признал Форшпунг, выглядя таким несчастным, каким можно быть, когда большая часть твоего лица металлическая, а мимика – это что-то, происходящее с другими людьми. – Собранные данные чисты, но выявить узкие места сложно.
– И почему это случилось? – спросил я. – Мог ли кто-нибудь подделать данные?
Форшпунг сохранял молчание и не двигался так долго, что я подумал, будто в нём что-то замкнуло. Я уже был готов похлопать магоса по щеке, когда тот вышел из фуги и медленно кивнул.
– Это возможно, – сказал он почти с таким же энтузиазмом, как экклезиарх, которого спрашивают, правда ли, что у Гора были благие намерения, но подвели некоторые ошибки. – Но идея о том, что техножрец добровольно исказил бы информацию…
– Это приводит в глубокое замешательство, – согласился Мори, – но это многое бы объяснило. А после того, что случилось с аэромобилем, я бы не стал вычёркивать такую вероятность.
– Конечно, вы правы, – кивнул Форшпунг. – Мы должны посвятить во всё сержанта Мори. Если наши подозрения верны, Отвоеватели будут нам бесценными союзниками.
– Я думал, что мы уже таковы, – без особого тепла отозвался Мори и повернулся ко мне. – Что происходит?
– Именно то, в поисках чего я прибыл на Эвкопию, – отозвался я, – и если магос прав, порча данных – меньшая из наших проблем.
