Текст книги "Тщеславный (ЛП)"

Автор книги: Сэнди Митчелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

ГЛАВА 17

– Я чувствую себя Тобитом Талларнцем^[105], – пробормотал Юрген, поглубже натягивая капюшон, чтобы скрыть лицо, и должен сказать, что в его случае это было только благом. Со стороны казалось, что у моего помощника немного распухла голова, а из-за плеч торчат какие-то странные придатки – виноваты в этом были надетая под капюшон каска и закинутые за спину лазган и мельта, но это только усиливало маскировку: большинство техножрецов так глубоко аугментированы, что их очертания могут сильно отличаться от человеческих. Моё оружие не хуже маскировало меня, к тому же я закатал один из рукавов, чтобы выставить напоказ аугметические пальцы, делавшие наш дуэт самозванцев более убедительным.

Должен признать, что я и сам чувствовал себя довольно глупо, но к моему огромному удивлению, маскировка не вызвала ни одного подозрительного взгляда, хотя по пути нам встретилось немало техножрецов. Из красно-коричневых простынь мы наскоро состряпали подобие ряс, которые носит большинство слуг Омниссии, хотя в тех местах, где ткань пришлось резать боевыми ножами, края получились рваными, а вместо швов всё держалось на хирургической ленте из аптечки, которую Юрген всегда таскал в одном из подсумков (эта привычка много раз выручала нас обоих). Любовь шестерёнок к красно-коричневым тонам даже в таких обыденных вещах, как постельное бельё, облегчила нам задачу – будь простыни белыми, пришлось бы тяжелее. Хотя я встречал нескольких слуг Машинного бога, что предпочитали иные цвета – и белый в том числе^[106] – я не знал, какой смысл они в это вкладывали, не говоря уже о том, что ни разу не видел в Металлум Майорис техножреца в белом, а значит, маскироваться под такого было так же глупо, как и отправиться исследовать штольни в комиссарской форме.

Несмотря на неожиданный успех, я всё-таки испытал острое облегчение, когда мы покинули оживлённые коридоры и оказались в куда менее людных шахтах. Как я и ожидал, они были связаны с главными жилыми зонами целым лабиринтом служебных помещений, забитых огромными, сложными и таинственными механизмами. Некоторые я видел и запомнил во время инспекции, но о предназначении других мог лишь строить робкие предположения. Впрочем, я был достаточно внимателен во время прошлых прогулок по комплексу и знал, куда хочу попасть – в большую, гулкую пещеру, куда доставляли богатства, добытые в шахтах ниже (точнее, доставляли огромные груды породы, которую потом предстояло переработать на ценные минералы), и откуда их переправляли на поверхность^[107]. Предупреждённые нарастающим шумом впереди, и мы сбавили шаг, чувствуя, как дрожит под ногами земля, а где-то там в хранилища засыпают тонны руды, чей грохот почти разрывал барабанные перепонки.

– Нам сюда, – указал я Юргену, доверившись своему чутью, и он без вопросов свернул за мной в боковой коридор. Это была не та дорога, по которой я ходил в ту пещеру с проводником, но я был твёрдо уверен, что она выведет нас, куда нужно, и оказался прав. Судя по количеству труб и кабелей, шедших по стенам и потолку, тесноте (идти здесь можно было только колонной по одному) и отсутствию освещения, этот проход, вырубленный прямо в скале, явно задумывался как технический коридор, а не оживлённая улица. Темнота была проблемой, но нам помогли захваченные с собой люминаторы. Я бы предпочёл обойтись без них и позволить глазам привыкнуть, но у нас было мало времени, а риск получить сотрясение мозга, ударившись в кромешной тьме о низко проходящую трубу, оставался слишком велик.

Впрочем, мы быстро одолели проход и оказались на длинном мостике, подвешенном под потолком пещеры, по дну которой проходили железнодорожные пути, выходящие из множества туннелей. Оттуда появлялись казавшиеся крошечными поезда, оставляли груз и спешили обратно, как напуганные грызуны. Составами управляли ремесленники и техножрецы, что отсюда казались фигурками с ноготь размером. Прищурившись от яркого света дуговых фонарей, висевших ещё выше нашего насеста и своим сиянием очень кстати скрывавших нас от всех, кто вздумает посмотреть вверх, я различил часовню управления, из которой наблюдал за работами день или два назад; благодаря толстому слою бронекристалла между часовней и железнодорожным узлом, смотреть на происходящее оттуда было куда удобнее.

– Как мы спустимся, сэр? – спросил Юрген. В ответ я показал вперёд: там к стене пещеры примыкала штольня, а от неё вниз спускалась цепочка лестниц с площадками, на которых виднелись двери, ведущие один Император знает куда; мы могли только надеяться, что из них никто не выйдет, пока мы будем проходить мимо. С другой стороны, шум вокруг стоял такой, что наши шаги даже по звонким металлическим решёткам никто не услышит. Юрген кивнул и пошёл следом, оглядываясь вокруг в поисках любых признаков опасности, но они пока что беспокоили меня только своим отсутствием.

Нас заметили лишь у самого дна пещеры – какой-то неаугментированный рабочий шёл навстречу, когда мы спускались по второму или третьему пролёту. Мы замедлили шаг, надеясь разминуться с этим парнем, и хвала Императору, разминулись – он зашёл в одну из дверей на площадке до того, как на неё спустились мы, хотя и успел бросить на нас удивлённый взгляд^[108]. В грязных руках рабочий нёс инфопланшет, содержимое которого явно было ему интереснее, чем я или мой помощник, а закрывшаяся за ним дверь оборвала замечание о засоре в одной из загрузочных воронок. Мне хватило быстрого взгляда вниз, чтобы увидеть, как рабочие, стоявшие у подножья лестницы, разбирают ломы и кувалды и куда-то уходят, и я прибавил шагу. У нас не будет другой возможности проскользнуть незамеченными.

– Что теперь, сэр? – спросил Юрген, с любопытством разглядывая поезда и поспешно делая шаг назад, когда один из них прогрохотал настолько близко к нам, что от вызванного его движением потока воздуха самодельная ряса моего помощника начала развеваться, как знамя в шторм. Веди поезд человек, он сказал всё, что о нас думает, но к моему облегчению, в кабине сидел сервитор, вероятно встроенный в машину так же основательно, как и те, что водили шагоходы взбесившихся скитариев, едва не сорвавших порученную мне Живаном инспекцию, – по этому металлическому болвану было даже не понять, заметил ли он нас.

– Поймаем попутку, – сказал я, когда последний вагон состава оказался совсем рядом, в то время как локомотив прогрохотал по целой череде железнодорожных стрелок метрах в двадцати от нас. Поезд был нам нужен: пешком бы пришлось идти несколько часов (и столько же возвращаться), а я остро чувствовал, что если мы хотим обнаружить внизу что-то важное, надо спешить. Чем больше времени мы сэкономим, тем лучше. Я прибавил шагу, чтобы скрыться от рабочих и окон часовни управления за тихоходным рудовозом – впрочем, учитывая, как наши самодельные рясы помогали нам до этого, они и сейчас позволят недурно смешаться с окружением.

– Очень хорошо, сэр, – мой помощник кивнул, не уделив внимания риску, что несёт в себе такой план, и занял привычное место у меня за плечом. – Как мы туда заберёмся?

– Над этим я пока думаю, – признал я. Во время прошлого визита в часовню управления я запомнил, что разгрузка собранной руды происходит почти без участия людей. Поезда с породой останавливались над чередой крупных отверстий в полу, окружённых метровой высоты металлическим загородками; потом пара специальных сервиторов шла вдоль состава, поднимала каждый вагон и переворачивала над отверстием. Руда с грохотом катилась вниз, где её будут дробить, сортировать и отправят на завод – тот самый, на который мне предстоит идти этим утром, если я буду достаточно жив, чтобы изображать интерес.

К нам приблизились сервиторы – две циклопические фигуры из металла и плоти, от чьей поступи дрожал пол и стонали рельсы. Когда эти гиганты, вдвое выше человека ростом, шагали вперёд, их сервомоторы щёлкали и гудели, а гидравлика шипела, но ни один ничем не показал, что заметил нас. Впрочем, оно и неудивительно – это лишь рабочие инструменты, которые умеют исполнять только одну задачу.

– Осторожно, – предупредил я, жестом велев помощнику отойти, и мы оба сделали шаг назад. Я не знал, что чувствует Юрген, стоя прямо перед этими исполинами, похожих на каких-то заводских дредноутов, но сам едва подавлял порыв схватиться за оружие.

Взявшись за вагон с рудой с обеих сторон, сервиторы сняли его с рельс и перевернули: содержимое погрохотало вниз, поднимая облака пыли, немногочисленные крупные куски породы громко стучали о металлические стенки. Через несколько секунд сервиторы опустили вагон на рельсы и пошли к следующему.

– Вот наш шанс, – сказал я и, полный решимости им воспользоваться, вскарабкался по стенке вагона – это было нетрудно, благодаря множеству вмятин и поперечин, на которые можно поставить ногу. Когда моя голова оказалась на одном уровне с верхом вагона, я воровато оглянулся. Вокруг не было никого, так что я перебрался через борт и скользнул на дно, которое было предсказуемо покрыто пылью и щебнем. Миг спустя ко мне присоединился Юрген, что скатился во внутренней стенке вагона, сопровождаемый неизменным запахом, потоком грязи и сквернословия.

Мой помощник оглянулся вокруг, изучая пыль, покрывшую наши рясы, и его верхняя губа неодобрительно скривилась.

– Грязновато тут на мой вкус, – сказал он, как всегда, не замечая, насколько иронично звучат его слова. Всё, что он ещё мог сказать, милосердно утонуло в гулком металлическом лязге, с которым сервиторы вернули на место следующий вагон; миг спустя наше убежище содрогнулось, когда они отпустили его и пошли к следующему. – Что мы будем делать?

– Ждать, – ответил я, надеясь, что это не продлится слишком долго.

Так и получилось, хотя каждая минута тянулась вечность, а моя уверенность, что нас обнаружат, крепла с каждой секундой, в которую нас не обнаруживали. Наконец, поезд дёрнулся и начал разгоняться – грохот, с которым он проезжал через стрелки, едва не расшатывал пломбы у меня в зубах.

– Поехали, – только с успел сказать я, когда яркий свет и гулкая пустота над головами резко сменилась каменным потолком, а во всех сторон нас окутала темнота.

ГЛАВА 18

Должен признать, что бывали у меня и более приятные путешествия: я едва представлял, куда мы едем, но это всё равно было куда быстрее, чем идти пешком. Я решил не зажигать люминаторы на тот случай, если шахтёры случайно заметят отблески и решат проверить, откуда они, но из боковых штолен в туннель падало достаточно света, чтобы в резких вспышках я различал грубый каменный потолок прямо у нас над головами и мог осознать, насколько быстро мы несёмся^[109]. Не меньше меня поражал и масштаб выработок. Я быстро потерял счёт боковым проходам, хотя, когда сидишь в дребезжащем металлическом ящике, что пытается перемолоть твои кости в порошок, и переживаешь такую звуковую артподготовку, тебе не до концентрации.

Я мог быть уверен, что мы быстро спускались вглубь земли – давление в ушах не дало бы соврать. Вездесущая пыль забивала горло, и я понял, что каждые несколько секунд сглатываю. Прагматичный Юрген перед выходом наполнил фляжки свежей водой, но в такой тряске пить было невозможно – мы бы просто разлили воду, которая пригодится потом. Кроме того, нас с ног до головы покрывала пыль, которая от воды превратилась бы в грязь и помешала бы выхватить оружие; я надеялся, что нам удастся обойтись без этого, но учитывая мой опыт и присущую мне «удачу», надежда эта была очень слабой.

Когда грохот немного утих, а вспышки света из боковых туннелей начали ослеплять нас реже, показывая, что мы приближаемся к пункту назначения, я подумал, что совершенно не представляю, что это за пункт такой, и где он находится. Мои старые инстинкты подульевика были ещё достаточно сильны, чтобы подсказывать, насколько далеко и каком направлении мы двигались, но в этом лабиринте были сотни подъярусов и тысячи штолен, отчего ассортимент вариантов сужался намного меньше, чем хотелось бы. Впрочем, задачи нужно решать по порядку – для начала стоило выбраться из вагона незамеченным. Эта проблема обострилась у нас на глазах, когда эти самые глаза ослепили мощные люминаторы, а эхо от движения поезда резко стало намного тише – мы въехали в большую пещеру. Через секунду или две вагон остановился, а лязг тормозных колодок заставил меня до хруста сжать зубы.

Я осторожно поднял голову и выглянул наружу. Хотя эта пещера была меньше, чем та, в которой мы садились на поезд, она всё равно оставалась огромной: здесь были целые стаи сервиторов, техножрецов и шахтёров; к моему облегчению, почти все оказались такими же пыльными, какими стали мы с Юргеном после поездки в рудном вагоне. Значит маскировка ещё могла немного нам послужить, хотя уже трещала по буквальным швам. Все были слишком заняты своими делами, чтобы обратить на нас внимание, и, несмотря на это, я было решил вылезать с осторожностью, но от этой мысли пришлось отказаться, когда впереди появилась колонна тяжёлых сервиторов, которые принялись снимать поезд с рельсов. Они были ещё больше тех, которые опорожняли вагоны, размерами не уступая дредноутам Космодесанта, а оснащены были огромными клешнями. Вместо того, чтобы брать вагоны вдвоём, каждый исполин поднимал такую ношу в одиночку и уносил куда-то в темноту у стены.

К счастью, все сервиторы подходили с одной стороны, что позволило нам с Юргеном выкарабкаться с другой, избегая внимания местных рабочих. Должен признаться, что не переставал гадать, мудро ли мы поступаем и не разумнее ли подождать и посмотреть, куда повезут вагоны, чтобы покинуть состав в более уединённом месте; к счастью, первоначальное решение оказалось правильным, и это спасло нам жизнь – наше былое укрытие подтащили к груде руды, и сервитор, не задерживаясь ни секунду, принялся его загружать.

– Сюда, – надеясь, что прав, я немного поднял голос, чтобы он пробился через грохот. Я чувствовал, как вездесущая пыль хрустит под ногами, но этот треск тонул в окружающем шуме. Я чуть не столкнулся с техножрецом, надзирающим за переработкой, – он стоял между нами и более тёмным участком пещеры, куда меня тянули инстинкты подземника, говоря, что там есть расселина, через которую можно пройти.

Внезапно заметив нас, техножрец оторвался от инфопланшета, который изучал, и протрещал что-то на двоичном – это могло бы приветствие, предупреждение или ругательство, но я этого не понял. Проигнорировать его – значит усилить подозрения, которые у него уже могли возникнуть при виде парочки таких оборванцев, так что я склонил голову, недурно изображая Форшпунга.

– Сбой устройства, – ответил я, пытаясь говорить монотонно, – доступна только речь.

– Соболезную, – ответил техножрец совершенно равнодушно. – График работ составлен, – он посмотрел на планшет, – рекомендуется внести корректировки в работу в кратчайшие сроки.

– Мы обеспечим максимальную эффективность, – сказал я на ходу, надеясь, что это звучит достаточно по-шестерёночьи и прилагая немалые усилия, чтобы не ускорять шаг.

Когда мы добрались до входа в туннель, сзади раздался ритмичный лязг – поезд вагон за вагоном возвращался на рельсы. Само собой, нам встречалось больше рабочих, но удачи и маскировки пока хватало – все люди вокруг были слишком заняты своими делами, чтобы высматривать шпионов, а тусклый свет, бесспорно, очень нам помогал.

Найдя укромную расселину на некотором расстоянии от ближайшего люминатора, я задержался на секунду или две и вынул из кармана инфопланшет – к моему облегчению, долгое и громкое путешествие не повредило ему, если не считать слоя пыли (а ещё мы оба успели сделать по быстрому глотку воды, чтобы прочистить горло). Быстро сверившись с картой, я примерно понял, где мы находимся, и удовлетворённо кивнул.

– Мы вот здесь, – сказал я Юргену, слишком поздно поняв, что это вынудит его наклониться и одарить меня своим запахом изо рта. – Одна из нижних штолен. Если верить Тезлеру, они-то и интересовали Клоуда.

Мой помощник кивнул.

– Почти на самом дне, – согласился он, оглядываясь вокруг. – И выглядит совсем не опасно, – учитывая обстоятельства, это, конечно, относительная оценка, но я был готов с ней согласиться. Вокруг и правда не было видно никаких опасностей, о которых говорил Тезлер, а урождённый подульевик вроде меня, распознал бы их сходу, как узнают экклезиарха в борделе^[110].

– Возможно, всё ещё впереди, – ответил я; опыт подсказывал, что чем больше неприятности не происходят, тем страшнее они будут, когда всё-таки начнут происходить. Конечно, я всё ещё не подозревал, как ужасно всё на самом деле, иначе уже с криком бы бежал на поверхность или рыл бы яму руками, чтобы спрятаться и сидеть там, пока местное светило не превратиться в сверхновую и не решит проблему за меня^[111]. Потому я просто пожал плечами и запомнил кратчайший путь к самой глубокой точке шахт – это было всего в нескольких ярусах ниже нас. – Дотуда всего полчаса пути, если будет на то воля Трона.

Взгляд на хронограф подсказал, что у нас есть час или два перед тем, как нужно будет двинуться в обратный путь, чтобы успеть на утреннюю встречу с Тезлером. Залезть в поезд будет сложнее, ведь вагоны загрузят рудой, но я не видел причин, почему бы не попытаться – хотя у нас хватило бы времени и на то, чтобы вернуться пешком, если мы разумно им распорядимся.

К моему облегчению, чем мы глубже мы спускались, покинув транспортный узел, тем меньше рабочих нам встречалось. Люминаторы в штольнях попадались всё реже и реже, но это только помогало нашей маскировке в тех редких случаях, когда это ещё играло роль – я с благодарностью встречал темноту не только потому, что она скрывала нас, но и потому что была знакома и обещала безопасность.

– Кажется, здесь пусто, – выдал Юрген после почти часа бесплодных блужданий, и я кивнул, уже почти готовый сдаться. Что бы Клоуд не надеялся найти внизу, оно блистало своим отсутствием, а возможно, никогда и не существовало.

– Пожалуй, – согласился я. Быть может, это лишь совпадение, что все взбунтовавшиеся скитарии служили здесь. Быть может, Тезлер не врал, когда говорил о причинах падения производства, разбираться с которым меня послали, – судя по объёмам добываемой руды, сырья должно быть достаточно. Быть может, лучшее, что я могу сделать – это принять ту кучу банальных оправданий, которую уже услышал, и улететь с этого Троном забытого камня при первой возможности, и пусть со всем разбирается Эмберли?^[112] В конце концов, для того и существует Инквизиция – чтобы следить за врагами, что угрожают Империуму из тени.

Единственная проблема в таком образе действий – время. Моя паранойя настаивала, что на Эвкопии что-то не так, хоть и мне непонятно, что именно, а пока Эмберли получит моё сообщение, и приедет сюда (или пришлёт кого-то из своих коллег), всё может уже пойти в Варп^[113].

Кроме того, не буду врать: мне не нравилась мысль, что вся наша вылазка пройдёт впустую, а потому я хотел найти что-нибудь, что оправдало бы долгое и некомфортное путешествие в недра земли. Я с надеждой оглянулся, не увидел ничего, что привлекло бы моё внимание, но не хотел уходить просто так.

– Осторожнее, сэр, – предупредил Юрген, делая шаг к стенке и позволяя появившемуся впереди сервитору с тележкой пройти мимо нас. Что бы он не вёз, оно чуть светилось зелёным из-под покрывала и отбрасывало вокруг тени. Я отошёл, не желая стоять на пути целеустремлённого конструкта; когда он проходил мимо, у меня возникло дурное предчувствие, но я не могу сказать, почему. Всё это напомнило мне о чём-то неправильном, таком, что мой мозг не хотел вытаскивать из глубин памяти.

– Это странно, – сказал я, глядя вслед сервитору и чувствуя слабое облегчение от того, что жуткое свечение потонуло во тьме туннеля, – я думал, там тупик, – если верить плану с инфопланшета, штольня заканчивалась уже через пару сотен метров; мы вошли в неё только, чтобы разминуться с бригадой шахтёров, идущих к главному пласту, и задержались лишь, чтобы сделать глоток из фляжки да сжевать пайковый батончик вдали от чужих глаз.

– Так откуда этот сервитор пришёл? – спросил Юрген.

Я подумал, что уже знаю ответ, но пожал плечами.

– Есть только один способ узнать, – сказал я и отправился в темноту.

ГЛАВА 19

Конечно, если бы я знал, что ждёт нас в конце туннеля, я бы просто развернулся и побежал обратно так быстро, как смог, но я ни о чём даже не догадывался, а потому пошёл дальше во тьму. Несколько мгновений спустя я начал ощущать растущее беспокойство, хотя не мог понять, отчего; лишь когда мы миновали боковой проход, которого не должно было здесь быть, я понял, что именно подсознание пытается мне сказать. Штольня не оканчивалась тупиком – она продолжалась и, если я мог верить эху, становилась выше и шире. Прикоснувшись пальцами к стене, я ощутил гладкую поверхность, всего с парой бороздок, оставленных при прокладке туннеля.

То ли это была недавняя вырубка, то ли моя карта оказалась неточной; судя по тому, каким длинным был этот коридор и сколько ответвлений имел, скорее последнее. Мои руки сами потянулись к оружию, но я подавил этот порыв. Я не видел никакой непосредственной опасности, но её возможность окружала нас со всех сторон.

– Клоуд был прав, – тихо сказал я Юргену, едва разбирая свой голос, – здесь внизу действительно что-то прятали.

– И не очень хорошо прятали, – согласился мой помощник и пренебрежительно сплюнул в окружающую темноту. Должен признать, что чувствовал себя далеко не так уверенно, как он. Пока что мы обнаружили лишь какие-то неучтённые туннели, и хотя это уже было очень подозрительно (особенно учитывая ужас, что испытывали техножрецы перед идеей фальсификации данных), но вряд ли это причина звать Отвоевателей или скитариев Норгард. Кроме того, мне не хотелось полагаться на скитариев, ведь что-то здесь заставило некоторых из них взбунтоваться, и никто не скажет, что и остальные не предадут нас, ступив в эти туннели.

Мои сомнения, не говоря уже о неуклонно растущих опасениях, были так сильны, что когда я услышал вдали какой-то приглушённый шум, то испытал облегчение. По крайней мере, сейчас мы получим ответы. Вынужден сказать: я не ждал, что они мне понравятся, и в этом ожидании не разочаровался.

Сперва звук был слишком тихим, чтобы его можно было разобрать, но потом он усилился, и я без труда различил шум работ – и довольно активных. Это был обоюдоострый меч – с одной стороны, он скрывал наши шаги, но с другой он означал, что впереди много людей, и я не питал иллюзий, что потрёпанная маскировка и дальше сможет нас выручать.

– Свет, – сказал Юрген за миг до того, как окружающая тьма чуть-чуть отступила, и я кивнул, поняв, что теперь мой помощник сможет различить этот жест. Свечение вдали ещё было очень слабым, но позволяло видеть стены туннеля и боковые проходы метров на двадцать вперёд. До этого я мог ориентироваться только по эху наших шагов, но теперь, когда входы в другие штольни стали видны, я не смог сдержаться и посмотрел в одну из таких. О таком порыве я немедленно пожалел.

– Это не очень хорошо, – оценка Юргена была похвально занижена, а я, желая показать, что нисколько не испуган таким развитием событий, вынужденно сделал несколько глубоких вдохов перед тем как ответить – а сохранить спокойствие было непросто, ведь я ощущал себя так, будто меня под дых ударил орк (не то ощущение, которое я могу советовать всем испытать).

– Не очень, если это и правда оно, – согласился я, вспомнив жуткий свет, который испускал груз, что пронёс мимо нас сервитор, и всеми силами пытаясь не сделать очевидных выводов. Если слабое зелёное сияние в глубине боковой штольни было тем, что я думаю, а я достаточно навидался такого на Симиа Орихалке, чтобы не ошибиться, тогда любое другое место в галактике будет безопаснее чем это (кроме, возможно, Ока Ужаса).

– Похоже на некронскую гробницу, которую мы когда-то нашли, – сказал Юрген, со своей обычной прямотой облекая в слова мои худшие страхи. Потом он нахмурил лоб, вынуждая несколько кусочков приставшей каменной крошки отвалиться. – Но не могли же они её тут найти, верно?

– Кто знает? – отозвался я. Мы должны были выяснить это наверняка, что бы не говорили мои инстинкты, требующие бежать отсюда, сломя голову. Потому что если здесь действительно найдутся некроны, последствия будут катастрофическими. Однажды я едва унёс ноги из некронской гробницы, а потому не строил иллюзий по поводу того, насколько они опасны. Тот факт, что мы всё ещё живы, а не стёрты с лица Эвкопии вместе со всеми живыми существами планеты, мог означать только то, что обитатели гробницы спят. Но вряд ли такие положение дел продлится долго.

У меня сбилось дыхание, а ладони закололо, когда я свернул в боковой проход, ведущий к гробнице. Он оказался намного уже центрального, но здесь можно было идти бок о бок; Юрген взял наизготовку мельту, попутно с треском разорвав остатки самодельной рясы; осознание того, что он может выпустить ревущий поток жара, способный остановить даже некрона, немало меня успокаивало. Я и сам последовал его примеру, с облегчением избавившись от простыни и приготовившись выхватить оружие во мгновение ока. Впрочем, чего ждать? Лазпистолет оказался в руке ещё до того, как додумал эту мысль, его знакомый вес успокаивал, несмотря на понимание того, что если мы и правда найдём внизу то, чего боимся, лазпистолет поможет мне не больше, чем брошенный камень (у метателя камней хотя бы нет проблем с подвозом боеприпасов).

Я решил не доставать меч, а оставить вторую руку свободной – жуткое свечение впереди было слишком слабым, чтобы полагаться на него, и мне всё ещё приходилось иногда касаться стены. Гладкая поверхность под пальцами неожиданно закончилась – дальше стены туннеля были покрыты трещинами и выступами – очевидно, его прорубали в большой спешке, как будто упорядоченная добыча полезных ископаемых отошла на второй план, уступив место более срочной задаче. Зная, насколько педантично большинство техножрецов^[114], я мог найти лишь одно объяснение. Они внезапно обнаружили археотех или другой, не менее соблазнительный клад. Шестерёнки с Симиа Орихалки чуть не сошли с ума от радости, планируя обнести некронскую гробницу (и быстро перестали радоваться, стоило ксеносам проснутся), и я мог поверить, что Тезлер, напав даже на самый крохотный след такого открытия, бросил бы на поиски любые ресурсы.

– Становится светлее, – прокомментировал Юрген, как будто сообщал приятные новости, хотя с его точки зрения так и было; мой помощник не обладал инстинктами туннельной крысы и мог полагаться лишь на глаза, а чем больше он видит, тем больше врагов застрелит.

– Верно, – согласился я без энтузиазма, подумав, что светлее стало и для всех некронов, что могут здесь бродить в поисках жертв^[115]. Я снова коснулся стены и на миг замер. Несколько шагов назад мои пальцы касались грубой каменной толщи, а сейчас стена была гладкой, как стекло. Когда мигом позже я нащупал небольшие продолговатые углубления, мои худшие подозрения мгновенно превратились в холодную, жестокую реальность. Хотя вокруг всё ещё было темно, я понял, чего коснулся– это были некронские письмена, странные знаки, что встречались мне на Интеритус Прайм и Симиа Орихалке.

– Комиссар? – Юрген не мог не заметить моих колебаний, в его голос закрылась тень беспокойства. – Вы в порядке?

– Вовсе нет, – ответил я, готовый выдать все дурные новости разом. – Здесь их знаки. Это точно некроны.

– Значит, и правда гробница, – ответил Юрген, как всегда, флегматично принимая кошмар, что галактика бросила в него. – Вы думаете, нам стоит повернуть назад?

– Ничего лучше не придумать, – искренне отозвался я, – но разве мы можем так поступить? – если вы читали другие части моих воспоминаний, эти слова могут показаться вам проявлением нетипичной для меня отваги, но правда в том, что иного выхода действительно не было. Как я не раз замечал, на поле боя тебя убивает то, о чём ты не знаешь. Узнав о существовании гробницы, я мог бы спустя один удар сердца связаться с Мори и Норгард и известить их (хотя моя комм-бусина слишком слаба, чтобы докричаться до них через такое огромное расстояние и мегатонны камня), но если мы хотим выбраться отсюда целыми, нам нужно знать, насколько всё плохо. Нет смысла разворачиваться и бежать, рискуя получить выстрел из гаусс-свежевателя в спину. – Мы должны удостовериться, что они всё ещё спят.

Мой помощник кивнул, что выглядело как слабо различимое движение теней в зеленоватом свете, который, Император, помоги мне, становился ярче с каждым нашим шагом.

– Если и спят, то ненадолго, – мрачно высказался Юрген. – Не поспишь, когда вокруг стаями ходят шестерёнки и тащат всё, что не приколочено.

– В этом ты прав, – согласился, не давая Юргену понять, как иронично звучит его обвинение. Туннель заканчивался, вокруг стало достаточно светло, и мой худшие опасения подтверждались – всё вокруг было сконструировано из древнего чёрного камня, который мне доводилось видеть в некронских гробницах, – казалось, он впитывает сам свет, как песок – воду. Поверхность покрывали знаки из прямых и изогнутых линий, что казались мазками ещё более глубокой тьмы. От одного этого вида у меня встали дыбом волосы на загривке, и я с трудом поборол поднимающуюся волну ужасных воспоминаний. Если я хочу вернуться живым, мне потребуются все мои мозги.

– Не выходи на открытое пространство, – предупредил я, когда мы добрались по штольне до входа в зал – этот урок я хорошо запомнил по прошлому опыту. Если случится худшее, а чем дальше, тем больше я был уверен, что оно случится, мы хотя бы сможем быстро сбежать ко входу в туннель. Если добежим, конечно; но эту мысль я успел отогнать ещё до того, как она сложилась. Я уже давно усвоил, что для того, чтобы выжить, нужно просто продолжать выживать, а сомнения в возможности этого могут быстро превратиться в самоисполняющееся пророчество.

– Вы правы, сэр, – согласился Юрген, и высунулся из туннеля с мельтой наизготовку, поочерёдно проверив оба фланга. Он не нажал на спуск и не был разорван гаусс-свежевателем, так что я решил, что там безопасно, и пошёл сам, на ходу доставая меч. Мне больше не нужно держаться за стену второй рукой, а чем больше оружия готово к бою, тем мне спокойнее.

Пещера казалась одновременно знакомой и невероятно жуткой. Знакомой – потому что я уже бывал в похожих местах, где тихо гудит таинственная машинерия, испускающая зловещее сияние, а жуткой – потому что это место было совершенно нечеловеческим. Здесь не было ничего живого. Казалось, даже эхо было окутано страхом, стягивающим мои чувства, как могильный саван. В холодном воздухе витали запахи, которые я не мог узнать, и потому предпочёл держаться поближе к Юргену, будучи неосознанно благодарным за его уникальный аромат, что хотя бы отчасти вытеснял незнакомые запахи. Но воздух был не только холодным – мне казалось, что он густой и негодный для дыхания. Расстояния здесь было сложно оценить – вокруг нас как будто искажалось само пространство^[116].