Текст книги "Очкарик 3 (СИ)"

Автор книги: Семён Афанасьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

– Перед тем, как сделать вам предложение, позвольте вопрос, – безукоризненно вежливо «не обратил» внимания на мимику оружейника человек. – Какой из представленных здесь кланов, или какая из структур, главнее в иерархии?

– Может, тебе ещё ключ от семейной казны выдать? – не полез за словом в карман Хомс.

– Не сочтите за нахальство! – пятнистый попытался предупредительно поднять в воздух левую ладонь, но из-за кандалов не вышло.

– Аристократ, – ни к кому не обращаясь, тут же отметил Хиггис.

– Просто вначале я бы хотел поговорить с представителями того клана или структуры, которые находятся ближе прочих к вашему Престолу.

– Почему?

– То, что скажу, в первую очередь может быть важным именно для них.

Механики переглянулись.

Прочие гномы насторожились.

– Ты говоришь очень занятные вещи. Понимаешь ли, что для тебя они ещё более опасны? – Бринкс решил не говорить ни да, ни нет: авось хуман сейчас выболтает побольше.

Похоже, что он ну очень увлёкся этим своим будущим предложением, с его точки зрения весьма важным.

Не понимает, что ли? Если его сейчас обездвижить, пусть и ценой десятка, да вернуть ему руки назад в кандалы… Он и так скажет всё, что собирался, но уже совсем за другую плату. Стоящую гораздо меньше.

Попутно интересно: а как он выпутался?

Вроде, Декстер ему ладони за спину застёгивал?!

Эхх, жаль, спиной стояли, когда он самострел извлекал, а у Декстера теперь и не спросишь.

– Уважаемый, вы снова совершаете ту же ошибку, – вежливо продолжил настаивать маг. – Пожалуйста, сделайте одолжение, ровно на минуту? Потом вернёте как было.

– Какое одолжение?

– Отойдите от своей позиции силы на время? Представьте себе, что мы с вами общаемся по амулету и вы меня не видите.

– И что?

– А вам очень нужно меня разговорить. Ваше начальство, допустим, очень хочет видеть, что у меня в голове. Но через амулет надавить на меня силой невозможно.

– Так то если через амулет, – хохотнул старший из механиков, уступая воле собеседника и давая втянуть себя в словесную игру.

– Попробуем? – всё также учтиво, просительно, но с достоинством предложил пятнистый.

– А ведь остальным тоже интересно, – очень тихо прошептал вездесущий и внимательный Хиггис. – Они уже и о Хайнце не вспоминают: ждут, что дальше будет.

Бринкс, спохватившись, окинул взглядом соотечественников.

Лица окружающих гномов действительно не излучали ничего, кроме любопытства.

– Но не маг, – тут же вставил свой медяк Хомс. – Амулет не отпускаю ни на миг, – он раскрыл ладонь, показывая товарищам абсолютно пустой кристалл индикатора. – Что-то иное, не магия.

– Психология, – проворчал недовольно Бринкс. – Вопрос только, где он тому наловчился.

– Опыт? – спокойно предположил Хиггис. – Вы там на четвёртом ярусе вечно ищите сложное объяснения, и чтобы обязательно из этой заумной науки, да побольше. Бринкс, в жизни всё проще бывает!

– Ага. И самострел с тайного склада у инородца в руке. Такая мелочь, – вроде соглашаясь, парировал Бринкс. – Который даже я пока не понимаю, как работает. Эй, хуман, пошли туда. – Механик кивнул в сторону степи, над которой начинал заниматься рассвет. – За мной, – скомандовал он двоим коллегам.

– В палатку не входить! – на всякий случай бросил остальным Хомс, имея в виду, чтоб орчанку пока не трогали.

А то мало ли.

Через полсотни шагов, когда маг остановился и развернулся к ним, до Бринкса дошло: сейчас их стояло рядом только трое и численным преимуществом, если что, самострел противника в момент задавить не получится.

– Не переживайте! – тот будто опять угадал мысли.

И снова дёрнул вверх левую руку, повторно чертыхнувшись.

– Для вашего спокойствия! – добавил он и тут же поправился, явно из вежливости. – И моего!

Самострел перекочевал в деревянный чехол на боку хумана. Сам пятнистый, правда, сделал ещё пару шагов назад, увеличивая дистанцию между собой и оружейниками.

– Тебе первому говорить, – спокойно заявил Бринкс. – Это ж ты сейчас охренеть какой интригующий заводила: мне даже интересно, что дальше будет.

– По всем правилам, я сейчас должен действовать по схеме. – Маг спокойно смотрел на собеседника. – Первое. Я должен вам доказать серьёзность и важность перспектив разговора со мной. Второе. Я должен вас чем-то заинтриговать, обозначив сложность и перспективы на ровном месте.

Гномы синхронно крякнули.

Человек пару секунд посверлил их взглядом, затем продолжил:

– А давайте попробуем с другой стороны, без манипуляций. Что вам известно о последнем предложении Малому совету гильдий?

– О каком именно? – неподдельно изумился Бринкс.

– Я не думаю, что таких было много. – Маг вытащил из кармана дешёвый связной амулет и бросил его под ноги гномам. – Извиняюсь, но подходить к вам близко не рискую, вы намного сильнее меня физически.

Старший оружейник механически отметил, что по скупому на эмоции лицу Хомса скользнула тень удовлетворения. А ведь этот хуман не просто не дурак.

– Оружие без необходимости доставать тоже не хочу, – продолжил человек. – Пожалуйста, откройте уведомление.

– Если возникнет необходимость, можно и не успеть, – обозначил угрозу из вредности Хиггис, наклоняясь за деревяшкой. – Оружие-то достать.

– Успею, – лаконично возразил пятнистый. – Хотя и очень не хотелось бы.

– Почему? – изобразил дурака Хомс.

– А вы среди всех – самые адекватные. Там, откуда я родом, меня учили убивать только после того, как не получилось договориться.

– Хм… лесть тебе не поможет, – механики дружно склонились над текстом.

Хиггис на всякий случай прокрутил ленту (вдруг на амулете будет ещё что интересное), но кроме явно ответного и короткого послания Малого совета гильдий деревяшка больше ничего не содержала.

– Суть предложения была в следующем, – человек терпеливо дождался, пока они дочитают до конца. – Есть перспективная разработка, рудная. Вы сейчас за неё воюете. Для вашего уровня – самое оно, потому что…

* * *

– Почему ты просто их не убил? – спросила Акмарал после почти часа молчания, когда они прошли половину дороги обратно.

Песок под ногами вязнул, раздражал и мешал идти.

Человек шагал, как заведённый, а ей почему-то не хотелось ему уступать и просить топать помедленнее.

– Упс, туплю. – Обернувшись, он плавным движением взял младенца у неё из рук. – Я понесу, хорошо? Так тебе будет легче.

Братик на удивление даже не шелохнулся в чужих ладонях.

– Почему ты просто не убил их? – повторила она свой вопрос. – Зачем были эти рискованные разговоры, драки на кулаках? Ты же подвергал опасности не только себя, – удержаться от упрёка у неё не вышло.

Допустим, на себя она ещё могла бы плюнуть, хотя и не хотелось. Но был же и ребёнок.

– Во-первых, я несколько раз ошибся с самого начала, – неожиданно признался человек.

Её нога от удивления даже повисла в воздухе на мгновение, пропуская шаг.

– Во-вторых, я стараюсь экономить патроны и не убивать, если можно этого избежать, – продолжил он.

– Врёшь, – равнодушно заметила она, демонстративно втягивая воздух ноздрями. – Не полностью, но местами врёшь.

– Вас прям не обманешь! – добродушно и искренне засмеялся хуман, сглаживая неловкость ситуации. – Слушай, а ведь какие опасные жёны из вашего народа, должно быть, получаются!.. Ну да. Патроны не главное. В общем, если убить их всех, на исходе противостояния это скажется не сильно. А вот если получится прямо сейчас посеять разлад между ними самими, да в их столице…

– Ты же сам рассказывал об этой твоей выжженной земле. Своим же словам разве не противоречишь? – орчанка поймала себя на том, что ей почему-то нравится беседа.

Настолько, что даже песок под ногами раздражает много меньше.

– Выжженная земля – это инструмент. Средство, – тут же поправился хуман, явно под влиянием обычных назиданий Асем. – Не путай средства с целью. В данном случае мне показался более уместным другой инструмент: разделяй и властвуй.

– Вообще-то, у нас разные рода и жузы между собой тоже спорят, – неожиданно для себя призналась и Акмарал. – Могу припомнить достаточно много примеров, когда внутренние междоусобицы мешали даже защитить весь народ… – она осеклась: не всё стоит говорить чужакам. Пусть и таким. – Короче, я понимаю твои слова: хочешь настроить одних гномов против других, потому что у них разные цели и интересы? Так?

– Да.

– Уверен, что получится?

Вадим снова рассмеялся:

– Знаешь, есть притча. Отец умер, оставив трём дочерям виноградник. Сосед очень хотел купить этот виноградник себе, но дочери не ленились и работали. Урожаи были хорошими, потому они отказывались продавать.

– Не слыхала, – заинтересовалась орчанка. – В итоге что?

– Купил он тот виноградник. После того, как сделал сёстрам подарок.

– Какой? – кочевница напряглась, пытаясь сообразить ответ быстрее, чем товарищ его скажет.

– А он подарил им очень красивый, м-м-м… знак на золотой цепочке. Носить нужно на груди, поверх одежды. Когда дарил, сказал: «Вещь очень дорогая, пусть его носит самая красивая из вас!»

– Ух ты. И что, сёстры не смогли договориться?! – Акмарал почему-то принялась прикидывать ситуацию на себя, догадавшись о подоплеке истории.

– Не-а, – легко покачал головой Вадим. – Так и спорили. Работа стояла, урожаи сильно упали. Выгоднее стало продать. Это, конечно, только сказка, но в жизни бывает и не так. Поверь.

– А ты не слишком ли рисковал в той обстановке? – мягкий упрек снова сорвался с её губ сам по себе.

Хорошо ещё, что сдержалась и не добавила: не только себя подвергал опасности.

– Я ошибся, – напомнил товарищ. – Пару раз здорово ошибся с самого начала. Дальнейшие действия – исправление тех ошибок.

– Знаешь, ты очень сильный мужчина, – решив быть откровенной, орчанка не стала сдерживаться.

– Почему?

– Мог убить их всех, я это сейчас по тебе вижу. Не уступал трудностям. Хотя и очень боялся, всё в конце концов сделал как надо.

– Ты и это чувствовала, что боялся? – заинтересовался человек. – Как? Мы же с тобой даже не видели друг друга.

– Ткань их шатра совсем тонкая и тряпичная, не кожа же, – пожала плечами кочевница. – Запахи хорошо проходят. Я, кстати, тоже боялась. Когда страшно, все чувства обостряются. – Она коснулась пальцами локтя идущего впереди человека. – Ты очень сильный мужчина. Спасибо тебе за всё, что ты для нас делаешь.

– Тупой я мужчина, если откровенно. Там, откуда я родом, такая ситуация считается недопустимой, – нисколько не удручаясь, отмахнулся товарищ. – Но спасибо на добром слове. Приятно.

– О чём сейчас ещё хотел сказать, но не договорил? – Акмарал, не справляясь с нахлынувшими эмоциями, уверенно попирала кое-какие правила этикета.

С другой стороны, именно с этим спутником канонами можно было и не заморачиваться.

– В моей армии, при разборе этой ситуации, меня бы очень строго наказали, – опять неожиданно для себя (ей было слышно) признался человек. – Достаточно чувствительно наказали бы.

– А смеяться над собой в такие моменты – у вас тоже считается за слабость? – она уловила кое-что ещё в его интонациях.

– Мы говорим, это чувство юмора. Одна из защитных реакций психики. М-м-м, одной из частей души по-вашему.

– Ладно, хватит слов. Я тебе очень благодарна, что бы там ни было. Всё хорошо, что хорошо заканчивается. – Орчанка подхватила человека под локоть, пробежавшись кончиками пальцев по мягкой ткани его одежды.

Идти по песку стало неожиданно легче.

– Видели бы меня сейчас орки, – вполголоса заметила она самой себе, ни к кому не обращаясь.

Хуман озадаченно покосился на её ладонь поверх своего предплечья:

– А у вас разве незамужняя девушка имеет право касаться мужчины?

– Нет, – легко ответила она. – Если не нравится, можешь звать на помощь. Прямо сейчас.

Человек ничего не сказал, но его сердце забилось сильнее.

– Если хочешь что-то скрыть от орчанки, научись переставать пахнуть, – хихикнула Акмарал, сжимая пальцы на его руке сильнее.

Глава 9

– Если хочешь что-то скрыть от орчанки, научись переставать пахнуть, – веселится Акмарал, сжимая пальцы на моей руке сильнее.

– Ты сейчас не перебарщиваешь? – интересуюсь деликатно, имея ввиду её ладони.

Такой тактильный контакт явно выходит за рамки здешних приличий, если я хоть чуть-чуть разобрался в местном этикете.

Стараюсь при этом не сильно дергаться на ходу, чтобы не разбудить ребёнка (уж больно он гораздо орать, когда не спит).

– Если бы ты был из моего народа. Если бы я относилась к тебе не так, как отношусь сейчас. Если бы старые правила имели смысл, – она почти незаметно вздыхает. – Если бы сейчас были свидетели того, как мы с тобой идём. Слишком много если!

– Договаривай.

– Ты тоже начал чувствовать запахи?! – спутница загорается нездоровым энтузиазмом, чуть ли не подпрыгивая. – Как я сейчас для тебя пахну? Что изменилось в твоих ощущениях?

– Нет, до вашего обоняния мне ещё очень далеко, – спешу остудить её пыл. – Уж во всяком случае, детектором лжи, как вы, работать не смогу.

– Что значит это слово? Это ваша машина, которая отличает правду от вранья разумного? – на удивление быстро схватывает суть спутница.

Пальцы её, что интересно, никуда с моего предплечья при этом не деваются.

– Да.

– А как она работает? – похоже, дочь степей отчего-то неожиданного вошла в состояние эйфории и так в нём и осталась.

Занятно.

– Я не мастер по этим машинам, – качаю головой. – Знаю только, что они есть. Насколько понимаю, общий принцип таков: она измеряет биение сердца и выделения сквозь кожу – пот, что там ещё появляется через поры. По составу жидкостей тела уже фиксирует достоверность сказанного тобой.

– Интерееесно, – кочевница прижимается ко мне на ходу, причём далеко не ординарными частями тела.

Хм. Её действия откровенны, но пока не до конца понятны. Очень контрастируют с тем, что говорила Асем.

– Ты, вернее орки, анализируете то же самое – но только через обоняние, – продолжаю спич. – Кстати, наша машина может и ошибаться, говорят. А у Асем я, если что, никогда не видел, чтобы она допускала возможность неточного суждения по запаху.

– Ну-у, мы тоже можем ошибаться, – замечает Акмарал. – Хотя и не все. Просто когда мы не уверены, в отличие от вашей машины, можем промолчать. А у этого вашего амулета, определяющего неправду, что, тоже есть мозги? Он разумен? Промолчать может?

– Нет. Чистый инструмент.

– У нас, когда работаем с чужой достоверностью, в голове словно картинка зажигается. – Её взгляд утрачивает фокус, она глядит перед собой рассеяно и наконец отпускает мой бицепс, растопырив пальцы перед лицом. – Как будто образ всплывает в мозгах! Э-э-м-м-м, то ли цельный, то ли неполный. В общем, когда в правде не уверена, лично я чувствую, что могу ошибиться; Асем, кстати, тоже – картинка словно бы неполная.

– А мужчины?

– У самцов же вообще обоняние хуже, пф-ф. Но по идее и они должны ощущать, цельный образ из правды сформирован твоими словами или небольшой её кусочек.

– Фигасе.

– Что?

– Прямо калибровка эффективности по степени подтверждённой достоверности получается.

– Что?! – её пальцы опять нервно сжимаются на моём рукаве.

– Не обращай внимания. Это я на своём языке сказал, от вашего немного отличается. Но ты недоговорила, я помню.

– Ты пахнешь!

– Тоже мне новость…

– …мужчиной, у которого давно не было женщины и которому она очень нужна. Ну вот прямо очень пахнешь, – Акмарал демонстративно втягивает воздух через ноздри. – Естественно, я не могу не отозваться в ответ как женщина, если отношусь к тебе нормально.

– Неожиданно.

– Да ну? Не притворяйся глупым. Моё тело не хочет молчать в ответ на запах, который ты излучаешь. Так понятнее? Какие проблемы.

– Тело молчать не хочет, а мысли, слова и действия?

– Мои слова являются продолжением моих же мыслей. И с теми, к кому отношусь хорошо, я всегда стараюсь говорить только то, что думаю или чувствую. – Она насмешливо смотрит на меня сбоку.

Да самый же натуральный подкат. Ух ты.

– У меня слова очень часто скрывают мои же мысли, хотя с вашим народом это плохо получается, – откровеничаю, скашивая взгляд на её пальцы, мнущие мой бицепс, словно тесто. – Асем говорила, что я должен вести себя с вами более чем деликатно. А ты сейчас слишком раскована даже по меркам моего общества, не то что твоего.

– И что с того? – заинтересованно вопрошает дочь кочевого народа, старательно растягивая шаги, чтоб топать в такт со мной.

– Это же всё харам и табу? Нет?

– А где ты видишь рядом наше общество? Ну и, если уж совсем откровенно. Мы с девчонками пока друг другу не говорили, но лично мне уже тоже терять нечего. Как и этой вашей Хе в этом самом плане, ты понял… Хочу, чтобы ты знал. На всякий случай.

– Ух ты.

– Да. Если я хоть чуть-чуть понимаю в мужчинах, то рано или поздно ты начнёшь искать варианты, чтобы, м-м-м, начать пахнуть иначе. Не смейся!

Акмарал с силой хлопает меня по лопатке.

Получается достаточно увесисто. Такое впечатление, что у расы орков мышцы и плотность тела даже у женщин выше, чем в среднем у людей. По тяжёлой ладони Асем я подобное уже замечал, похоже на тенденцию.

– Я абсолютно искренне сейчас говорю! – эйфория с неё слетает.

– Учту, – обещаю на полном серьёзе.

Прислушиваясь попутно к пацану, который начинает ворочаться у меня на руках.

К счастью, ребёнок просто меняет положение, не просыпаясь. Не представляю, как бы сейчас его успокаивал, потому что спутнице отдать – тоже не вариант, она еле шагает по песку.

– Там, где я работал, считалось не совсем правильным использовать случаи, подобные нашему с тобой.

И это чистая правда. В некоторых обществах с физиологическими контактами с женщинами лучше не торопиться, по целому ряду причин. Как бы обе стороны ни были в них заинтересованы.

– Почему так? Мы же с тобой взрослые. Я удивлена и недоумеваю.

– Нравственные нормы плюс мой личный опыт.

– И что он говорит, этот твой опыт?! Я тебе что, не нравлюсь? – она втягивает воздух ноздрями и отвечает на собственный вопрос. – Нравлюсь. В том смысле, о котором речь, точно да.

– Если женщина находится в печали или в сильной радости (как бы ещё передать в стресс и эйфорию?), её мозги могут очень пожалеть о том, что сделало её же тело. Например, на утро после бурного вечера.

– Понима-аю. Но сейчас такая осторожность беспочвенна, – орчанка задумывается. – Я же лучше знаю, чего хочу!

– … А путешествовать нам с тобой ещё достаточно долго. И, может быть, не только путешествовать. – Бог его знает, вокруг всё-таки война. – Не хочу ни с чем торопиться.

– Умно, – подумав, соглашается она. – Но ты мне нравишься. Говорю, чтобы ты знал наверняка. Если вдруг решишь принять предложение Хе, вспомни этот наш с тобой разговор. Обещаю, со мной будет не хуже.

* * *

После её достаточно откровенного предложения человек хотя и не сбился с шага, споткнувшись, но заблагоухал ещё сильнее (хотя, казалось, больше некуда).

В первую секунду она даже испугалась за братика – как бы не уронил, при таких-то эмоциях. И чувствах, хи-хи.

К её огромному сожалению, такой умный в науках хуман был абсолютно дремуч во всём, что касается женской души.

Ну, по крайней мере, в отношении женщин именно её народа он точно ориентировался не лучшим образом. Вадим с чего-то взял, что с ней надо обращаться, как с расписной вазой.

Не объяснять же ему вслух, что старые и замшелые устои лично ей вообще никогда не нравились! А сейчас, когда мужчин-орков осталось здорово меньше половины, проблемы и роль морали (и приличий!) вообще отошли даже не на второй, а на десятый план.

Ладно. Она оценила его подчеркнутую щепетильность во всём, что касалось отношений мужчины и женщины. Пусть эта деликатность сейчас и была не совсем уместна в отношении конкретной орчанки.

Похоже, дочь хана перемудрила в воспитании своего человека: понятное дело, что самой Асем гораздо удобнее под рукой тот телохранитель, у которого одно место завязано на узелок. Который о ней как о женщине, даже и не помышляет, выполняя только задачу охранника.

Самой же Акмарал подобный перебор на ниве нравственности казался сейчас ханжеством: оба не против! Пусть бы ещё пах человек послабее, можно было бы предположить, что как женщину её не воспринимает.

Ладно. Если Вадим всё же соберётся окучивать тёмную полукровку, она об этом точно узнает – одной юртой кочуют. Авось, найдется способ намекнуть и со своей стороны человеку: далеко не все правила говорят при других вслух затем, чтобы потом их соблюдать наедине.

Всего, что она могла потерять с точки зрения традиционной нравственности, она лишилась абсолютно добровольно, причём ещё до попадания в рабство, когда тем летом кочевали вместе с соседним родом.

Другое дело, что о таком не рассказывают, да. Ни сестре, ни подруге, ни родне.

Эх, ну почему он такой дремучий?! И ведь не шутит: на самом деле думает о ней, как о поделке из хрупкого хрусталя.

– И от излишней заботливости бывают неприятности, – пробормотала орчанка вслух, ни к кому не обращаясь.

* * *

– Всем привет. Я рад, что мы снова вместе. – Вадим слегка поклонился Асем, Хе и Жулдыз.

Братик на его руках даже не шелохнулся.

Сестра тут же подскочила к нему, принимая ребёнка.

– Вот, – полукровка тут же протянула человеку чересседельный мешок. – Мы собрали всё с того гнома, как ты и просил.

– Спасибо, – мгновенно озадачился товарищ и полез разбирать трофеи.

– Давай на ходу? – миролюбиво предложила хозяйка табуна, поскольку хуман не обратил внимания на то, что кони были оседланы.

– Упс. Затупил, – Вадим легко согласился со своей хозяйкой.

Интересно, как ей удалось привлечь его на свою сторону в момент их знакомства, о котором она рассказывала? Между ними ведь правда ничего такого не было, о чём можно было бы подумать.

– Хорошо, конечно. Но вначале одно маленькое дело. Где и как там наш раненый?

– Пока жив, – равнодушно пожала плечами Хе, указывая на небольшой тент чуть в стороне. – Вон, спит. Только-только храпеть перестал.

Вадим решительно направился туда и убрал полог, выдернув из песка колышки:

– Дружище, ты едешь к своим.

Ошарашенный коротышка, едва проснувшись, смешно захлопал глазами. Затем ответил, тоже на всеобщем:

– Когда? Как?

Человек налепил ему на плечо какую-то бляху, после чего быстро хлопнул по ней два раза:

– Вот портал к твоим, они передали.

Гном словно провалился в странный квадратный проём вместе со шкурой, на которой лежал.

– Добрый, – многозначительно заметила Жулдыз, играя интонациями так, что поняли только чистокровные орчанки.

– Дура ты, – не задержалась с ответом Акмарал. – Замолчи по-хорошему.

Подумала, не ограничилась словами; подошла и влепила сестре короткий подзатыльник:

– Тебя там не было, когда он меня с Ериком выручал.

Та задумчиво потерла затылок и удивлённо свела брови:

– …?

Но не успела сказать ни слова.

– Заткнись, – шипеть на сестру, словно кобра, конечно, нехорошо.

Но иногда очень хочется. Когда нужно.

* * *

– Дорогие дамы, у меня для вас есть несколько объявлений, – продолжил человек через четверть часа, неловко качаясь в седле. – Но начну с вопроса, поскольку раньше времени не было. Как вышло, что мы все проморгали появление гномов?

Орчанки стыдливо потупились. Метиска вздохнула.

– Ладно, с человеческим фактором всё понятно, – вслед за полукровкой вздохнул и хуман. – Я по сравнению с вами глухой, слепой и вообще не имею обоняния. Ладно, вы – здесь тоже были бурные эмоции, обсуждения. В общем, отвлеклись. Наверное.

– Не наверное, а именно так! – оправдываясь, поторопилась выпалить Жулдыз. – У тебя что, никогда так не бывало? С кем-то настолько увлекся, что всё вокруг как будто перестаёт существовать.

– Бывало, но сразу от всех четверых не ожидал. Если считать себя, то и вовсе от пятерых… А ваши хваленые кони? Почему они не подали сигнал?

– Неудобное место, – нехотя пробормотала хозяйка табуна.

Остальные девушки слегка отодвинулись от неё, разъезжаясь в стороны.

– Тогда будет ещё один неприятный вопрос. По какому принципу ты, дорогая, выбирала это самое место? Почему оно в итоге оказалось неудобным?

– Не ожидала, – с явным усилием елим призналась Асем. – Там же распадок типа оврага, а ветер с другой стороны дул. Они как бы снизу вышли, даже кони их не учуяли.

– Мне кажется, они охотятся именно на орков, – пробормотала тихо сестра. – Эти гномы. Знаешь, как специально готовились.

– Почему ты так думаешь? – человек не насмехался и не шутил.

Вместо этого он был собран и серьёзен.

– Я троих обнюхала. Как собака. – Дальше Жулдыз бросила поводья на шею жеребца и чуть сжала его бока коленями для усидчивости. Потом развела в стороны руки. – Что чувствуете? – спросила она сразу у двух соплеменниц.

Асем подъехала поближе, наклоняясь к рукаву гномьей рубахи (одежду сняли с одного из убитых и именно в ней сейчас щеголяла Жулдыз).

– Не пахнет вообще ничем! – добросовестно удивилась хозяйка табуна.

– Да, – коротко удивилась вслед за ней и сама Акмарал, понюхав уже правый рукав сестры. – Вернее, пахнет. Но травой. Я бы просто не отличила от запаха степи.

– Интересно, как такое может быть? – метиска ничего нюхать не стала, что было как раз понятно; но первой озвучила общий вопрос.

– Обработка специальным составом? – предположил человек под мерный перестук копыт. – Дамы, я полный профан в науке, но скажите как женщины. Есть какие-либо способы – ну а вдруг? – по которым вы могли бы попытаться определить?

– Что определить? – переспросила Асем.

У всех четверых вертелось что-то на языке, но никто пока не мог сформулировать точно.

– Если гномы вымачивали свои рубахи в специальном составе, это как-то можно понять?

– Я бы поставила тогда уже на амулеты, – задумчиво уронила темнокожая. – Но их мы собирать не стали – по ним нас и найти легче, случись вдруг что. Мы тебе говорили.

– Кстати, пришло в голову только что. Ещё ведь бывают системы из двух компонентов, – задумчиво протянул человек о чём-то своём, не заботясь о том, как его поймут. – Например, пропитка одежды плюс этот самый амулет. Два в одном.

– На стоянке я знаю, где набрать воды. Чистой, такой, чтобы ответить на твой вопрос, – уверенно заявила дочь хана, чуть доворачивая коня и меняя направление хода. – Только проехать надо будет на пару часов дольше и в сторону.

– Зачем нужна именно эта вода? – Вадим действительно не понимал.

– Берём чистую посудину, заливаем гномью рубаху. Если, как ты говоришь, она чем-то пропитана, уж этот-то состав в воде мы определим, – пожала плечами сестра. – Просто размочить эти добавки надо. Мы их учуем.

– Точно? – засомневался человек.

– Даже если он будет смешан с потом гнома, – спокойно подтвердила Асем.

– Нас трое, – подключилась и Акмарал. – Уж три женщины действительно не пропустят, если там что-то есть. Кстати! Можно так каждую рубаху через воду пропустить!

На всякий случай нескольких нападавших раздели после их смерти. Одежду снимали (и заворачивали с собой) преимущественно с тех, кого Вадим убил в голову. А что, не те сейчас времена, чтоб миндальничать.

– Если состав есть, и если он общий, у каждой сменной воды будет один и тот же вкус и запах, – продолжила дочь хана. – Точно. Хорошая мысль.

– Не понял. Вы эту гадость что, на вкус пробовать будете? – человек, похоже, не до конца поверил тому, что только что услышал.

– Тебе оно зачем-то действительно нужно, ты ж не шутишь, – спокойно заметила сестра. – Сам вопрос серьёзный: если коротышки умеют теперь подбираться к нам незамеченными, отбивая свой запах, об этом лучше знать всем и сразу. Попробовать на вкус – лучше всего, чтобы понять. Другого способа всё равно нет. Глотать же эту воду не будем! Выплюнем!

– Мы чувствуем, что виноваты, – перевела на понятные слова Акмарал. – Коротышки действительно не должны были приблизиться к стоянке незамеченными. Ты – единственный мужчина среди нас, ты сейчас сказал своё слово. Мы думаем, как его исполнить. Всё просто.

– Интересно, а чем сейчас отличается от того, что было раньше, – сварливо отозвался хуман. – Я почти доволен, но вас как будто подменили.

– Наше уважение в твою сторону после спасения меня и братика выросло. Что бы ты ни думал раньше, мы охотно отплатим добром за добро и проверим все возможности. Тем более что это мелочь.

– Тем более что в воде разбираемся всяко лучше других, – совсем тихо поправила дочь хана.

Но её кроме двух орчанок никто не понял.

– Кажется, наша иерархия наконец-то встала там, где и должна была быть, – в очередной непонятно с чего озадачился единственный человек в компании.

Одно слово было незнакомым, но переспрашивать никто не стал.

* * *

– Не переживаешь? – слегка насмешливо спросил Хиггис.

– Переживаю, – рявкнул в ответ Бринкс. – Но не по тому поводу, по которому ты думаешь!

– Хигги, не парь мозги начальнику, – поддел старшего товарища с другой стороны Хомс, вроде бы обращаясь к другому. – У него сейчас за всё королевство голова разламывается!

– А ты не остри, – резко успокоился старший группы. – Или вот что. Как только обезьяна отправит сюда раненого, ты остаёшься за старшего.

– А вы? – улыбка тут же спала с лица Хомса.

– Я с Хиггисом туда, – Бринкс похлопал себя по народному карману, где держал стопку одноразовых эвакуационных порталов до штаб-квартиры службы.

– И что вы там вдвоём напару делать собираетесь? – продолжил недоверчиво наседать третий оружейник.

– Хигги понесётся раненого спасать: к лучшим целителям, по квоте Его Величества.

У тройки механиков, в отличие от прочих бойцов лагеря, срочный доступ к первосортной медицине Престола имелся.

Если подумать, так было даже логично: в погоне за различными секретами они могли столкнуться с чем угодно. Тогда бы эти самые эвакуационные порталы плюс квота в медицинском секторе самого Короля если и не гарантировали, то во всяком случае увеличивали шансы сотрудников новой службы дожить до момента, когда их выслушают.

В том числе для того, чтобы донести информацию до конечного адресата.

– Не круто ли для простого бойца? – порядка ради посомневался Хомс.

– Он – единственный, кто видел лагерь вонючек и работу человеческого мага по нашим. И вообще, что за чертовщина там была, с самого начала, – откровенно пояснил старший. – Мог быть свидетелем чего-то интересного.

– Чего?

– Мне например самострел покоя не даёт; а вдруг ещё что мелькнуло?

– Хиггис занимается раненым, а ты что будешь делать? Раз во дворец не пойдёшь?

– А я надавлю на знакомых, как только попадём туда.

– Зачем? – теперь на начальнике скрестились взгляды обоих подчинённых.

– Не верю я, что Тангред без следа сгинул. Хочу расспросить об этом пятнистом – вдруг всплывёт что дополнительно. Чую, копать глубже надо.

На самом деле Бринкс собирался выяснить, кто автор того самострела, который плевался смешными цилиндриками в руках хумана. Но выйти в процессе этой работы можно было на абсолютно любой род, в том числе – на семьи товарищей по тройке.