Текст книги "Сочинения"

Автор книги: Семен Луцкий

 
Ах, музыка в душе моей,
И я, натянутой струною, —
Пою, пою, как соловей
Поет влюбленный под луною…
 
 
Чудесней песни в мире нет!
Нет в роще соловья такого!
Ведь я влюблен!
Ведь я поэт!
И все вокруг так ново-ново…
 
 
Ах, музыка в душе… Как стон!..
Я – скрипка с тонкими струнами,
А ты – смычок… И бог над нами
С улыбкой держит камертон…
 

8. IX <19>22

 
Ужасное, уродливое время…
Как страшно жить! И не грешно ль любить?..
Кто черное посеял в мире семя?
Кто брату брата повелел избить?..
 
 
Позор. Война. Насилье. Кровь. И голод…
И трупы, трупы, трупы – без числа…
О, Господи! Зачем Твой день так золот,
Но так Твоя десница тяжела?..
 
 
Безмерная распущена стихия…
От ящика Пандоры снят затвор,
И гады вышли на земной простор…
 
 
Во тьме вампир над миром бьет крылом,
И там, где был наш, братья, общий дом, —
Кресты, кресты!.. Ты – кладбище, Россия!..
 

10. IX <19>22

 
Четыре ветра надо мною,
Четыре голоса во мне,
Но лишь один поет струною,
Дрожащей в яви и во сне…
И первый голос – ветер южный,
Второй – оттуда, где закат,
Полярный третий, белый, вьюжный,
Но лишь четвертому я брат…
В степях далекого Востока,
Над нивой родины моей
Он веял вольно, одиноко
Среди удушливых ночей…
В глухие избы он врывался,
Над мертвым городом летел,
Он скорбью русской напитался
И русским голосом запел…
Когда, звенящий кандалами,
Он пролетает надо мной,
Он сыплет черными цветами
И дышит дальнею весной…
И мне, бредущему с котомкой
На неприютном берегу,
Приносит грезу-незнакомку…
– Ее я свято берегу…
 

Givors, 11.IX <19>22

 
…Ворожила, сторожила
У морозного крыльца,
Вилась, билась да кружила
Средь метельного кольца…
 
 
…И метелица рыдала
под окном,
И колдунья ведьмовала
об одном…
Космы серые, как клочья
от пурги,
Рот с клыком – змеи жесточе
у Яги.
И глаза ее – колючи,
нос – юла,
Руки цепкие, как крючья
и клюка…
И грозила причитала
у дверей
И на помощь призывала
всех зверей…
Снежной пряжей покрывала
белый дом
И ковала, окружала
синим льдом…
И мятежная метелица
мела,
Снеговые ожерельица
плела.
И метелица кружила
кружева,
И колдунья ворожила —
чуть жива…
 
 
…Эй, злей!
Ведьма, вей!
Силы всей
Не жалей!..
 
 
Колдовская Яга,
Костяная Нога,
Ты согнись в три рога!..
 
 
Закрутись
В три кольца!..
…Отойди
От крыльца!..
 
 
– Мне все нипочем,
Свят, крепок мой дом,
– Я с Ней – за окном!..
 
 
…Я повесил на оконце
Три звезды, Луну и Солнце,
Нет здесь земного угла.
…Занавешено оконце,
Светят звезды, месяц, Солнце,
А снаружи – стужи, мгла…
 
 
…Свят, свят теремок,
Запер дверь на замок…
 
 
…На руке моей колечко —
всех светлей,
На устах моих словечко —
всех милей…
И со мной – моя Царевна,
как весна,
И душа моя напевна
и ясна…
И я сам теперь могучий
чародей,
Не страшны метель и тучи,
Я – с Ней!..
 
 
…А Она смеялась тихо
У узорного окна…
…За стеной ходило Лихо
И метель была грозна…
 

17. IХ <19>22

 
Знаю – петь нельзя, не любя,
И любить невозможно без муки…
Дай мне, Ангел, видеть Тебя,
Я хочу целовать Твои руки…
 
 
Посмотри. Туман надо мной…
Я забыл – улыбаются ль зори?
Два крыла расправь за спиной,
Два луча засвети в моем взоре…
 
 
Освяти меня чистотой,
Белый Ангел, склонись надо мною…
Я дышать хочу красотой —
Посмотри – я над топью гнилою…
 

20. IX <19>22

 
На нити грезы серебристой
Низать жемчужные слова
И паутинкой шелковистой
Вязать узорно кружева…
 
 
И вдруг – не чуять, что тоскую,
И свить в волнистую вуаль
Души прозрачной голубую
И голубеющую даль…
 
 
Когда же вечер синеглазый
Неслышной поступью пройдет,
На нем сосчитывать алмазы
И в сад сойти, где кто-то ждет…
 
 
И в бледно-матовые руки
Отдать Ей душу и мечты…
И слушать неземные звуки
В благоуханьи красоты…
 

29. IX <19>22

 
Год цвела моя греза лучистая,
Там теперь заколдованный сад…
Снова осень пришла хрупколистая…
Не хочу оглянуться назад…
 
 
Снова осень. И небо усталое.
Пурпур. Золото. Бронза лесов…
И былое – опять небывалое…
Не хочу вспоминать своих снов…
 
 
Но когда под ногою рассеянной
Тонкий лист захрустит, зашуршит, —
Неизжитою грезой обвеянный,
Я молюся. И сердце скорбит…
 
 
И невольным волненьем охваченный,
Снова грезе я верить готов —
В час осенний, в час Богом назначенный
Не мелькнешь ли ты там, у кустов?
 
 
Но неслышны шаги запоздалые…
Тишина. Глубина. Нагота.
Осень спрятала крылья усталые
И больная со мной красота…
 

Givors, 10. X <19>22

 
Твоей скорби коснуться не смею…
Осторожно к тебе подойду,
Ничего не скажу, онемею…
Но холодные руки согрею
И с тобой, одинокой, пойду…
 
 
И украдкой смотреть я не стану,
Если будешь беззвучно рыдать…
Только вдруг – бесконечно устану…
Отвернусь. Затаю свою рану.
Буду рядом скорбеть и молчать…
 
 
И когда на осенней аллее
Незабвенного будешь ты звать…
От любви, от печали бледнея,
Я сожму твои руки сильнее…
Ничего не сумею сказать.
 

3. XI. 1922

 
Сыграла… Уронила руки.
Ушла надолго. Замер звук…
Но помнят клавиши в разлуке
Прикосновенье хрупких рук…
 
 
Так ты души моей коснулась,
Так улыбнулась… И ушла…
Забуду ль, как душа взметнулась?..
…Поют мои колокола…
 

3. XI.1922

 
Да, завтра станет настоящим,
И – настоящего уж нет…
Так миг летит звеном звенящим
В цепи неисчислимых лет…
 
 
И без конца, и без начала
Века промчатся над землей,
И будет – смерти покрывало,
И вижу – кончен род людской.
 
 
И смежишь ты устало очи,
Мой дальний брат, потомок мой…
Не станет день земной короче
И солнца не угаснет зной…
 
 
И над пустыми городами,
Где ты страдал, любил и жил,
Все так же тихими ночами
Скользнут лучи святых светил.
 
 
И будет тихо над землею,
Где счастья ты не мог сберечь…
Но жизнь могучею рекою
Все так же в вечность будет течь…
 
 
И ветер вольный не покинет
Ее отрадных берегов,
И небо в трауре не сдвинет
Своих глубинных куполов.
 

3. XI <19>22

 
Небо пылало. Сердце – в огне.
Поднял забрало. Мчусь на коне.
Пламенем грива! Скоком, да вскачь!
Шалый, игривый! Эй, не артачь!
Скован доспехом. Звоном одет —
Крикну! И смехом – эхо в ответ…
Зореньку смело – прямо на щит!
Славное дело! Щит мой горит!
Брачный подарок статной – заря…
Ярок и жарок свет алтаря…
 
 
Вон уже далече терем блестит…
Вздрогнули плечи. Конь мой летит…
Кто это в белом, слышу, запел?
Раньше был смелым. Вдруг – оробел.
Ты ли мелькаешь? Ты ли поешь?
Косы сплетаешь? Верного ждешь?
Я ль твой желанный? Я ль твой жених?
Жданный и званный. Молод и лих.
Мне ли с тобою – зори хранить?
Ринутся к бою? Мир покорить?
 

Givors, 6. XI <19>22

 
Над твоею, товарищ, могилой
Мы не будем бессильно рыдать, —
Ты отдал свою душу для Милой —
Краше смерти не можно желать…
 
 
Палачи не убили лихие,
Встарь тебя не сгубил государь, —
Ты распял себя сам за Россию,
Сам взошел на священный алтарь…
 
 
И горит твое чистое дело,
Предвещая желанный восход…
– Скоро, скоро за правое дело
Возмущенный восстанет народ…
 

10. XII. <19>22

 
Не ты ли пела между строчек
Моих взволнованных стихов
И нежный голубой цветочек
Вложила в ритмы моих слов?..
 
 
И он расцвел благоуханно
И сердце голубело им,
Когда в душе стонала рана
И был нечистым я томим…
 
 
Я помню – в ночи искушений,
Когда все – муки, мрак и муть,
Ты приходила, чистый гений,
Чтоб мог спокойно я уснуть…
 
 
На край садилася постели,
Вся в белом, светлая, как сон,
И золотой твоей свирели
Мне слышен был чудесный звон…
 
 
И пара крылышек светилась
За тонкой девичьей спиной…
Я засыпал, а ты молилась,
Я улетал, и ты со мной…
 
 
И вдохновенными устами
Ты пела над больной землей
О том, что Бог всегда над нами,
Бог милосердный и святой.
 
 
И в небе, где Творец так близок,
Ты зажигала для людей,
Для тех, кто безотрадно низок,
Созвездья трепетных свечей…
 
 
И этих свечек было много,
И в каждой трепетала ты,
И в каждой был огонь от Бога
И непорочные мечты…
 

Melun, 31.X <19>23

 
Там, за соснами, – небо колышется,
Умирая, томится закат…
Как с тобою отрадно мне дышится,
Божий мир как чудесно богат…
 
 
Под ногами червонные ворохи,
Тихим звоном наполнен весь лес…
И осенние дороги шорохи
В ожидании светлых чудес…
 
 
Мы забыли про сказки суровые,
Мы ушли в голубую мечту…
Ясно в сердце… Стихи мои новые,
Если хочешь, спокойно прочту…
 
 
Или песнь о заре воскресающей,
Освящающей душу мою,
Озаренной, прекрасной, мечтающей —
Я тебе вдохновенно спою…
 
 
Эту песнь, эту песню, ликующий,
Я услышал с родных берегов,
И не мой этот голос волнующий,
Не моя эта музыка слов…
 
 
Оборву… Замолчим, очарованы…
Только сердце не сможет не петь…
И, в закатные лары закованы,
Будут острые сосны звенеть…
 
 
И душа сохранит для дерзающих,
Для холодных, глухих вечеров
Эти отблески зорь расцветающих,
Сокровенные отзвуки слов…
 

Melun, 31.X <19>23

 
В отроческие годы откровенья
Я страстно ждал и верил, что придет
Пророчески вещанное мгновенье
И ангелов услышу я полет…
 
 
И шли года. И вот, теперь в изгнаньи
Отверженный брожу среди чужих,
И лишь в душе, отточенной страданьем
Все строже и острей звенит мой бедный стих…
 
 
И каждый день, свершая подвиг трудный,
Живу, молюсь, страдаю и горю,
Но неба чуждого свет непосильно-скудный
Не светлую вещает мне зарю…
 
 
Меж двух ночей короткий день случайный —
Проходит жизнь… Мне душно на земле…
Я в мир пришел, искатель древней тайны…
Уйду – слепой… И растворюсь во мгле…
 

Melun, 17. XI <19>23

 
В сердце опять серебристо запели
Струны святой красоты…
Смотрит со стен голубой Боттичелли
В облаке светлой мечты…
 
 
Молится кротко с Младенцем Мадонна,
В ангельских крыльях весь мир,
Нежное небо глубоко от звона
Чьих-то невидимых лир…
 
 
Стало вдруг тихо… Спокойно и ясно…
Жить и в мечте голубеть…
Бога я чую. Живу не напрасно.
Я не могу умереть…
 

Melun, 19. XI <19>23

 
Ты строгие струны встревожила,
Я пенною песнью вскипел,
И дни мои радость умножила,
И светел мой смертный удел…
 
 
И ангелом черным не встреченный,
Не сплю я, но снятся мне сны.
Избранник тобою отмеченный,
Я в веяньи вечной весны…
 
 
И вновь я, как в грезах отрочества,
На крыльях прозрачных лечу…
Исполнилось чье-то пророчество —
Я лиру привесил к плечу…
 
 
И если ты в ночи безлунные
Услышишь мой голос вдали,
То знай – эти стройные, струнные,
Эти страстные песни – твои…
 

Melun, 21.XI <19>23

 
Обвеяна душа… Обвенчана в просторе…
Я снова голубой. Я снова знаю лёт…
Я знаю тихий лёт в серебряном узоре,
Где ветер между звезд играет и поет…
 
 
Я встретил на земле, бродя среди трясины,
Ее, прозрачную, на топком берегу…
Обвеяна душа… Зовут, звеня, вершины…
Я знаю – только там я грезу сберегу…
 
 
Я помню, не забыл – о чем душа мечтала,
Когда бескрылый я скитался по земле, —
Из горного, огнем граненного кристалла
Мне башня ясная все снилась на скале…
 
 
Да, крылья мне даны. И полетим мы – двое —
К вершине солнечной, где небо, снег и зной…
Я песню сотворю! Я башню там построю!
Пой, ветер, пой! Я тоже голубой…
 
 
Я знаю тихий лёт в серебряном узоре,
Я знаю гордый лёт. И – в золоте крыло!..
Ты – чистая – со мной. В твоем лучистом взоре,
Как в горном озере – прохладно и светло…
 

Paris 14. IV <19>24

 
Четыре стенки. Четыре угла.
И в каждом углу – тени…
И сеть паука… И в каждом – мгла…
Хожу, и дрожат колени…
 
 
Когда же устану, свалюсь на кровать
И буду лежать молча…
Как тени густы… Как страшно – знать,
Людская судьба – волчья…
 

23. VII <19>24

 
Так бывает… Вдруг какая-то
Струнка заболит,
Что-то в сердце закачается,
Что-то защемит…
Станет странным вечер ласковый…
В сумерке дорог
Перестанет веять сказкою
Невидимка-Бог…
И не знаешь вдруг – зачем это
И каким путем,
Ты дошел до жалких лепетов,
А рожден певцом?..
И не знаешь – ведь уж дочиста
Разгадал людей,
Отчего же одиночество
Все невеселей?
Мерит в сердце верный маятник
Пустоту часов…
Тихо строю темный памятник
Из бессильных слов…
А душа поет вполголоса
Для себя самой
И на небе тучек полосы
Вьются под луной…
 

23. IX <19>24

 
Ты смотришь древними глазами
На эту грозовую страсть,
А в небе звонкими мечами
Два бога борются за власть.
 
 
Молниеносное сиянье,
Раскатный грохот, вой и свист…
Быть может, рухнут стены зданий
И будет мир и пуст, и чист…
 
 
Кто победит – не все равно ли?
Все ига тяжелы равно…
Бог Ясный не утешит боли,
А Мутный в сердце уж давно…
 
 
Добро и зло в извечном споре…
Меж двух мечей слепит гроза…
И тщетно ты подъемлешь горе
Издревле скорбные глаза…
 

27. IX <19>24

 
Я опрокинулся и рухнул
И пал на дно души, в провал…
Мне стало душно. Мозг распухнул
И хрупкий череп разломал…
И роем ринулися к воле
Из трещин мысли и слова,
И стало тихо в темном поле,
Где опустела голова…
…Как нищий, в драке пораженный,
Как труп медузы на скале,
Так я лежал, но напряженный
Мой слух не умирал во мне.
И все, чем сердце пламенело,
Все нерожденные слова,
Вокруг запело, как не пело,
Когда душа была жива…
О Музыка! Склонилась Муза,
Как долгожданная весна,
Свободная родная Муза,
Светла, прозрачна и ясна…
И складки платья шелестели…
(Я помню, помню тонкий хруст…)
Вдруг стук… Очнулся на постели.
Потрогал череп. Цел и пуст.
 

27. X.1924

 
Может быть, так и надо —
Жить на земле убогим…
Есть в небесах награда,
Так говорят, – немногим…
 
 
Будет там жизнь святая…
Нищие духом, верьте!..
Я ж не ищу рая
И не желаю смерти…
 

7. XI <19>24

 
В неспетой песне – прелесть вечных снов…
Она таится… И не знает слов…
Готова к взлету… На цепи дрожит…
Душа темница, и душа ей щит…
 
 
Попробуй отворить в душе окно,
На пленнице разбей одно звено…
Она вдохнет отравный аромат
Слов человечьих и угары хат…
 
 
Вот взвилась и летит, летит она…
Но тяжек лёт, и как она бледна…
Как голос твой на воле странно тих,
Из сердца вырванный мой кроткий, кровный стих…
 

10. XI <19>24

 
Я заблудился в дебрях мудрости,
А знаю – просто надо жить
И о минувшей благокудрости
Бесцельно и грешно грустить…
 
 
Все так, как есть и быть положено,
И виноватых в мире нет,
И горе лишь затем умножено,
Чтоб к радости стремился свет.
 
 
Но с юных лет пустой забавою,
Я понял, жизнь оплетена,
С тех пор томительной отравою
Моя душа упоена…
 
 
И от трусливой осторожности
И мелкой подлости людской
Теперь иду, отдав возможности,
За невозможною Мечтой…
 
 
Зову – Она не отзывается,
Ловлю – скользит, остра, как меч…
Но сердце тайно озаряется
От этих мимолетных встреч…
 

10. XI <19>24

 
Дрожу от каждой тени,
От каждого луча,
Весенний и осенний,
Всегда живу звуча…
 
 
На легонькой свирели
Поет душа с утра…
Дотронься еле-еле
Душа из серебра…
 
 
И даже если больно
Сплетать добро со злом,
Мне весело и вольно
Быть солнечным звеном…
 
 
Как Божий мир чудесен!
Звени мое звено!
Пока есть много песен —
Все жизни прощено.
 

12. XI <19>24

 
Я примирения, и ясности,
И вечной мудрости искал,
Но в смене холода и страстности
Беспутно душу размотал…
 
 
Теперь, с земною неизбежностью
Непримерен, я к ней привык
И лишь храню с печальной нежностью
Мою святыню, мой язык…
 
 
А сердце, где взыграли голуби
Моей отроческой мечты,
Живет, как в темноводной проруби,
В холодном звоне пустоты…
 

14. II <19>25

 
Шесть букв начертаны мелом
На черном плаще времен,
И шепчут губы несмело —
Легчайшее из имен…
 
 
Россия… Тихое слово…
Твое волшебство таю
И солнцу неба чужого
О ветре твоем пою…
 
 
Молюсь ночами украдкой,
И сердце мое – костер,
Чтоб Тот, Кто в небе – загадкой —
Крыло над тобой простер…
 
 
Я знаю – мука Христова
И ты навсегда одно…
Россия… Тихое слово…
Души человечьей – дно…
 

5. III <19>25

 
Я тихо иду по луговью
И бережно что-то несу,
А месяц капризною бровью
Гуляет в дремотном лесу…
Мой месяц! Мой бледный! Мой ясный!
Я тоже люблю тишину,
Но труден мой путь и опасно
Смотреть на твою вышину…
Мой месяц! Мой светлый! Мой звонкий!
Мне грустно, мне грустно…
Ну что ж – Мне слышится голос твой тонкий,
И сам ты на лиру похож…
И сам ты гуляешь над полем
И любишь тревожно звенеть,
Чтоб стал я спокоен и волен,
Чтоб мог научиться я петь…
Мой месяц! Мечтой, и любовью,
И песней я только живу…
Я тихо иду по луговью
И бережно что-то несу…
 

31. III <19>25

 
Опьяняют душу звуки,
Не стихи пишу – пою,
Сжавши в судороге руки,
Стиснув голову свою.
И случайно возникая
Где-то в смутной глубине,
Быстро тающая стая
Только мечется во мне…
И не мысли, и не Логос,
И не смыслы, и не Бог —
Человеческий мой голос
Сложной болью занемог…
Это бешенство и пенье,
Эта рвущаяся страсть —
В море, полное кипенья,
Ветром брошенная снасть…
«Человеку непокорно
Море синее одно,
И свободно, и просторно,
И приветливо оно»…
Но и море, что чудесней
Даже неба и небес,
Только отзвук этой песни,
Только тень ее чудес…
 

2. IV <19>25

 
Ухожу и не знаю – вернусь ли,
Прихожу и не знаю – уйду ль…
Где-то в воздухе плачутся гусли
И мысли – смертельнее пуль…
Где-то редкая радость – утеха
И отточенный месяц глядит,
Отороченный облачным мехом,
На опалово-мутный зенит.
Но не надо, не надо, не надо,
Не зови, не буди, не блуди,
Мне от жизни одна есть награда —
Это маятник в тесной груди…
Он завел, Часовщик Непреклонный,
Он завел его только на срок,
А Ему ли не ставят иконы,
Богомольно крестясь на Восток?
Боже, Боже, о если б из дали
Ты явился мне в темном окне,
Чтобы сложность упругой спирали
Учащенней забилась во мне…
Боже, Боже, Ты дальше и строже,
Чем зеленые очи светил…
Сделай так, чтоб в земной этой коже
Бедный маятник больше не бил…
 

1. V <19>25

 
Оскорбленный огромной нескромностью
Расцветающих громко полей,
Прохожу со своею бездомностью
В утонченную тень тополей…
 
 
«И не инеем я запорошена,
И не синей любима весной»…
Как печальная гостья, непрощенно
Пролетает твой голос глухой…
 
 
О, весна, если правда несмелая
Это – ты, дай забыть, заворожь!..
Но глядит равнодушная, белая
Прямо в душу – спокойная ложь…
 

8. V <19>25

 
…Вот срок настал. И сорок сороков
Сорвал набат на бой за Бога…
А ты, живущая средь облаков
В своем уединеньи строгом,
Ты, – черную таскавшая тоску
Такой непрошенною ношей
Уж восемь осеней – Москву,
Москву, – Святых обитель и святошей,
И чернокнижников, и чернецов
Древнепрестольную ограду,
Душа, душа, за столько душных снов
Вновь обретаешь ты в награду…
И золотым стремительным пучком
Влетаешь ты обратно в тело,
Чтоб переплавить сердце – снежный ком,
Где кровь оледенела…
 
 
Плыву. И море – чудеса…
Соленый запах влаги.
Мечты. На мачтах – паруса
И на фелюге – флаги…
 
 
Эй, ветер, ветер, запоем!
Эй, запоем – запоем!
Нас только двое, но вдвоем
Мы музыку удвоим…
 
 
Эй море, море – синева!
Но ты не всех синее…
Есть Дон, и Волга, и Нева,
И лента Енисея…
 
 
Эй, море, море, не мори!
Возьмешь измором душу…
Ты, я и ветер. Ровно три!..
И вот уж вижу сушу…
 
 
Пою и слушаю. Вдали
Чуть слышны отголоски,
И берега моей земли —
Две плоские полоски…
 
 
Скорей, вот пристань! Эй, пристань!
И звонкий якорь брошен…
Родная Русь, больная рвань,
Прости, коль я непрошен…
 

23. V <19>25

 
Я сплю. А надо мной заря,
Как давняя обида…
И снится мне – я сын царя,
Я сын царя Давида…
 
 
Иду по берегу реки,
Должно быть Иордана,
И бронзовые рыбаки
Выходят из тумана…
 
 
Проходят медленно стада,
Пастушками ведомы,
И в отдаленья – города
Неведомо-знакомы…
 
 
И – будто ангел с вышины
Дохнул на эти долы,
Так воздух полон тишины,
И голубой и голый…
 
 
Благословенья колыбель!
Как здесь легко и ясно…
И в тростнике моя свирель
Качалась ненапрасно…
 
 
Она на ветре меж ветвей
Ждала, дрожа упруго,
И было ждать так сладко ей,
Чтоб стать моей подругой…
 
 
О, миг любви! И ты настал…
Склоняюсь к ней устами…
Так женщину не целовал
Никто под небесами…
 
 
А за рекой – заря-алтарь
Во славу Адоная,
И пел Давид, отец мой, царь,
Меня благословляя…
 

3. VI <19>25

 
Душа живет. И в униженьи,
Неистребимая она,
Чуждаясь мудрых откровении
Последней истиной явна…
 
 
И только шлет слова глухие
Недосягаемой звезде…
Не так ли ты, моя Россия,
Живешь наперекор беде?..
 

12. IX <19>25

 
Здравствуй, веселое горе!
Голая радость моя!
Вот – на ветвях, на заборе
Хохот и плач сентября…
 
 
Вот заискрились лампады
Под виноградной парчей…
Кончили ткать шелкопряды
Осени плод золотой…
 
 
Вот по полям в перелесок,
Шелковым платьем звеня,
Тихо проходит Невеста
И осеняет меня…
 
 
И завертелся в круженьи
Неба и веток промеж
Ветра, и листьев, и пенья
Золотовейный мятеж…
 
 
Это опять ворожеи
Неизменяющий зов…
И на деревьях, как змеи,
Виснут обрывки стихов.
 
 
Это опять у Кащея
Нищим похищенный клад…
И по тропам, по аллеям
Брызги червонные в ряд…
 
 
И непонятные речи
Неумолимой земли…
Тело мое человечье
В тихий собор понесли…
 

30. IX <19>25

 
По улице томительно и жалко
Текла густая человечья речь,
Спешил фонарщик с огоньком на палке,
Чтоб хоть какой-нибудь огонь зажечь…
 
 
Бродили люди. Делали делишки
И продавали Бога второпях,
С девчонками развязные мальчишки
Уединялись в городских садах.
 
 
А я худел и наливался желчью,
Артерии вздувались на висках,
Судьбу хулил – глухонемую, волчью,
Успокоения искал в стихах…
 
 
Я чувствовал, как, вечность наполняя
Своим дыханием, был близок Бог…
Он тихо звал, мой дух опустошая,
А я хилел и отвечать не мог.
 
 
Душа моя, вкусив земного знанья
Горчайшии плод, томилась в пустоте
Надеждой на иное процветанье
Воспоминаньем о небытие.
 

3. V<19>26