Текст книги "Изменники Рима (ЛП)"
Автор книги: Саймон Скэрроу
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 25 страниц)
Хаграр и оставшийся матрос боролись, чтобы удержать свои позиции, поскольку все больше пиратов начали перелезать через нос правого борта. Человек с дубинкой повернулся к Катону, когда тот пытался подняться с палубы. Он вынул кинжал из зубов и торжествующе усмехнулся, подняв дубинку, чтобы выбить римлянину мозги. Вдруг на его лице появилось выражение шока, когда наконечник стрелы, воткнувшись ему в лицо, пробил себе путь сквозь шею сзади. Он пошатнулся и упал рядом с Катоном. Даже тогда он все еще поднимал кинжал, чтобы нанести удар, и Катон отчаянно рубанул ему по запястью, так что нож безвредно упал на палубу, когда юноша, задыхаясь, перекатился на бок.
Еще несколько стрел поразили тех, кто пошел на абордаж, а затем лучники достигли носовой палубы и так быстро, как могли, осыпали залпами толпу на борту третьей пиратской лодки.
Катон указал на моряка с веслом и, изображая, что отталкивает что-то, прохрипел: – От … талкивай.
Матрос кивнул и приставил свой шест к форштевню пиратской лодки, толкая его изо всех сил, чтобы образовалась брешь. Один из пиратов, все еще достаточно смелый, чтобы попытаться подняться на борт баржи, был захвачен врасплох с ногами на палубах обоих суден и с громким всплеском рухнул в реку.
Лучники продолжали стрелять, почти каждый раз добиваясь попаданий, так что тела пиратов уже усеяли собой носовую часть, а промежуток между суднами увеличивался, но пираты начали стрелять в ответ по людям Хаграра, и первая же стрела сразила солдата, стоявшего рядом с парфянским лидером. Он махнул своим людям, чтобы они продолжили, коротко выглядывая, стрелять из укрытия, прежде чем нырнуть, чтобы подготовить следующую стрелу.
Тем временем Катон снова начал дышать, но каждый вдох сопровождался мучительно острой колющей болью в боку. Он переступал через тела, направляясь к Аполлонию и преторианцам, кивнув Пелию в знак приветствия.
– Как у нас дела, опцион? – спросил он, морщась.
– Вы ранены? – с тревогой спросил Пелий.
Катон покачал головой. – Просто выбили дыхание. Как парни?
– Двое раненых и еще двое убитых, господин. Цецилий и Грумион.
– Грумион?
Пелий направил свой меч туда, где преторианец лежал лицом вниз поперек тела пирата недалеко от мачты. Катон с сожалением покачал головой. Затем он заметил приближающуюся вторую лодку и собрался с силами, чтобы справиться с болью, указав на новую угрозу. – Преторианцы, к борту!
Его люди с окровавленными мечами бросились к бортовому ограждению и столкнулись со второй пиратской командой. Катон призвал нескольких матросов вслед за преторианцами, пока люди не выстроились непрерывным строем. На носу Хаграр также увидел новую опасность и приказал своим лучникам сместить цель, и теперь стрелы пронеслись через узкую щель между баржей и палубой оставшейся пиратской лодки.
Катон острожно схватился за ребра, оглядываясь. Пламя теперь распространялось по палубе первого нападавшего судна, и в воздухе клубился дым. Раздался крик команды на второй лодке, и весла упали в воду, гребцы удерживали их на месте, чтобы замедлить судно, пока вода стекала по лопастям. Лодка остановилась в пятнадцати футах от баржи, движение практически остановилось, пока гребцы полностью не поменяли курс. Выражения на лицах пиратов были мрачными, пока они смотрели на пламя на первой лодке.
– Трусы! – крикнул им Пелий, взмахнув мечом. – Придите и возьмите нас, собаки!
Но дух врага был сломлен, как понял Катон. Лодка неуклонно отплывала, пока не растворилась в тумане. Третье пиратское судно, атаковавшее нос корабля, теперь также отступало, палуба была усеяна телами и стонами, разносившимися далеко над водой. Катон направился к Хаграру.
– Мой повелитель, прикажите капитану продолжить путь. Прежде чем эти ублюдки опомнятся и не придут за нами вновь.
Хаграр крикнул капитану баржи. Последний кивнул и собрал несколько уцелевших членов экипажа, которые взялись за шесты, и вскоре баржа отошла от места засады. Вскоре все, что можно было увидеть от пиратов, было колеблющимся светом горящей лодки, сопровождаемым мучительными криками тех, кто пытался потушить пламя.
Катон прижался к краю грузового люка и сделал неглубокий вдох, чтобы удержать боль в ребрах на приемлемом уровне. Он смотрел через палубу, пока люди Хаграра ходили тел, разбросанных по палубе, наклоняясь, чтобы подобрать ценности или прикончить тех пиратов, которые были все еще живы: уколом клинка под подбородок и в череп. Некоторые из членов экипажа, не проводившие «уборку», стояли или сидели в оцепенении, наблюдая за бойней, в то время как другие оказывали помощь раненым, перевязывая порезы и колотые раны полосками ткани, оторванной от одежды убитых. Пелий приказал преторианцам начать перебрасывать мертвых через борт, пока он подлечивал собственных раненых. От падавших за борт трупов, последовала серия всплесков.
Аполлоний подошел и посмотрел на Катона с озабоченным выражением лица. – Трибун, позволь мне осмотреть тебя.
– Я полагаю, среди других твоих талантов оказалось и врачевание, – прорычал Катон.
– Что-то вроде того. Встань.
В его тоне чувстовался авторитет, и Катон решил не упрямиться. В конце концов, именно клинок Аполлония стал причиной смерти пиратского капитана, что привело к конечному истреблению его команды. Собравшись с силами, он поднялся на ноги, расстегнул пояс и приподнял край туники так, чтобы открыть ребра.
Аполлоний слегка присел, рассматривая широкую красную полосу, а затем взглянул на Катона. – Соберись, это будет больно.
Катон стиснул зубы и смотрел прямо перед собой, когда пальцы агента коснулись его бока, а затем надавили сильнее, прослеживая контуры его ребер. Жжение мучительно усиливалось, и у Катона болели челюсти, пока он пытался удержать их вместе. Наконец Аполлоний выпрямился и показал Катону, чтобы он опустил складки туники.
– Насколько я могу судить, ничего не сломано. В худшем случае у тебя сильный ушиб ребра. Но тебя ждут несколько дней боли, и тебе совсем невесело будет смеяться.
– Как раз и я не в том настроении, чтобы шутить, – Катон осторожно потянулся к своему поясу.
– Я бы не стал носить это какое-то время, – посоветовал Аполлоний, и Катон перекинул его через плечо с другой стороны тела.
– Как ты думаешь, эти пираты попытаются преследовать нас? – спросил агент.
– Я сомневаюсь в этом. Они потеряли слишком много людей и могут потерять одну из своих лодок. Осмелюсь сказать, что они вернутся в свое логово, чтобы зализать раны, и поклянутся более тщательно проверять свои цели, прежде чем нападать в следующий раз.
Аполлоний улыбнулся. – Мы устроили им неприятный сюрприз.
Катон какое-то время молча смотрел на него. – Ты хорошо сражался. Очевидно, что ты человек, с которым нужно считаться. Я бы дважды подумал, прежде чем связываться с тобой.
– Тогда молись, чтобы у тебя никогда не было причин для этого. Я посмотрю, что я могу сделать для раненых из команды и наших парфянских друзей.
Аполлоний пробрался на корму, туда, где один из матросов стоял, подперев бок, пытаясь одной рукой обвязать раненую руку повязкой. Катон задумчиво наблюдал за ним, гадая, каковы были бы его шансы, если бы у них когда-нибудь была причина для боя. Затем он увидел приближающегося к нему Хаграра. У придворного была повязана полоска ткани вокруг лба, и темное пятно уже просачивалось сквозь ткань на его виске. Он остановился перед Катоном и склонил голову.
– Я должен выразить свою благодарность вам и вашим людям, трибун. Если бы не вы, мы все были бы мертвы.
В ложной скромности не было смысла, поэтому Катон кивнул. – Римские солдаты упорно сражаются, мой повелитель. Вот почему их опасаются во всем известном мире.
Хаграр ненадолго подумал, прежде чем согласиться. – Верно сказано. Жаль, что ими так часто плохо командуют.
Катон начал было хихикать, затем болезненно поморщился.
– Вы ранены, трибун?
– Несколько синяков, вот и все, мой повелитель.
Он понял, что все еще держит меч, и что его люди все еще вооружены. Он перевернул оружие, схватил его за плоскость лезвия и протянул рукоять парфянскому дворянину. – Вы видимо захотите получить это обратно.
Хаграр на мгновение взглянул на меч, прежде чем покачал головой. – Вы и ваши люди можете оставить себе оружие. Я в долгу перед вами. При условии, что вы дадите мне слово, что не будете использовать их, пока я не дам команду.
– Вполне справедливо, – согласился Катон. Он поменял хватку обеими руками и позволил мечу опуститься лезвием вниз. – В конце концов, кто знает, какие дальнейшие опасности ждут нас впереди?
Хаграр пристально смотрел на него, ответив. – Хм, действительно кто?
*************
Глава XVIII
Когда они достигли гребня хребта, выходящего на дорогу, ведущую непосредственно к мосту, Макрон остановился и осмотрел окрестности. Большинство людей, прикомандированных к инженерному отряду, были заняты забиванием свежих свай в русло реки недалеко вверх по реке. К столбам были прикреплены прочные экраны, похожие на наконечники стрел, и они были расположены в виде перекрывающегося шеврона, чтобы отводить бревна от моста к берегу, откуда их можно было вытащить. Еще больше легионеров было переброшено в фуражные отряды, вырубая сосны на склонах по обе стороны моста. Горстка солдат стояла на страже самого моста. Не было никаких следов ни фургонов из обозного поезда, ни сирийских ауксиллариев. Макрон наполовину надеялся, что Орфит, возможно, отказался от своего независимого наступления и вернулся к мосту, тем самым избавив его от бремени выслеживания.
Его внимание переключилось на сам мост. Одну из эстакад заменили, а второй все еще не было, а щель в среднем пролете перекрыли лишь узкой полосой досок с поручнями с обеих сторон. Может быть, достаточно широкой для человека или лошади, но определенно не способной выдержать вес повозки. Он вздохнул, когда понял, что пройдет много дней, прежде чем мост будет отремонтирован, и через него потекут припасы, чтобы достичь колонны, осаждающей Тапсис.
Он щелкнул языком и подпнул пятками лошадь, заставляя ее двинуться вперед, затем махнул рукой вперед, давая знак декуриону Спатосу и его кавалерийскому отряду следовать за ним. Опцион Фокий двинулся вперед, чтобы ехать рядом с ним, пока они спускались по дороге к мосту.
– Думаю, нам понадобится два или три дня, чтобы догнать префекта Орфита, господин.
– Я так себе представляю, – ответил Макрон. – Если предположить, что мы сможем переправить лошадей в целости и сохранности.
Фокий уставился на узкую дорожку, тянувшуюся через поток, несущийся под мостом. – Это будет нелегко.
– Ты думаешь? – скривился Макрон. – Спасибо, что указал мне на это, опцион.
– Простите, господин.
Когда склон выровнялся, и они приблизились к мосту, их встретил центурион, командовавший отрядом. Он отвернулся от походного стола, где он сложил восковые таблички со своими планами и расчетами.
– Центурион Макрон, не так ли?
– Все так. – Макрон перекинул ногу через седло и спрыгнул на землю, потирая ягодицы. – Как дела, Муний? Похоже, здесь ты не добился большого прогресса.
Улыбка исчезла, когда другой мужчина почесал затылок. – Возможно нет. Но эти ублюдки-мятежники делают все, чтобы нас замедлить.
– Да ну? И как же?
– Они все еще сплавляют бревна вниз по реке. Не все время. Проходит день или два, и тогда они обрушивают на нас поток. Я предполагаю, что у них есть небольшая группа, которая работает над рубкой бревен, до тех пор пока они не срубят достаточно древесины, чтобы сплавить весь груз сразу. Тем не менее, мы использовали перерывы, чтобы установить экраны и отвести бревна от моста. Как только эта работа будет завершена, мы сможем работать на эстакадах и заделать зазор в центральным пролете. – Муний быстро мысленно подсчитал. – Через четыре-пять дней это должно быть сделано. При условии, конечно, что рейдов больше не будет.
Макрон уставился на него. – Рейдов?
Инженер кивнул и указал на открытый участок земли в сотне шагов от реки. Большая часть земли была покрыта почерневшей массой обугленного дерева. Поодаль некоторое количество бревен и пиломатериалов было сложено на небольшом расстоянии. Несколько легионеров стояли на страже неповрежденных материалов.
– Что случилось?
– Они спустились с гребня три ночи назад, сразу после того, как Орфит вывел обозный поезд и взял с собой свою когорту. Мятежники перебили часовых, зажгли бревна и скрылись в ночи. У них были лучники на склоне, чтобы убрать людей, которых я послал тушить костры. После того, как мы потеряли первых двух человек, я отозвал остальных, и нам пришлось позволить всему запасу сгореть. Нам потребовалось два дня, чтобы распилить достаточно новой древесины, чтобы продолжить работу. Я послал несколько патрулей за повстанцами с первыми лучами солнца, но они хорошо знают горы и имеют легкую экипировку, так что они довольно легко ускользнули от нас. Но теперь, когда ты привел к нам кавалерию, мы сможем преследовать ублюдков, если они снова попробуют сунуться.
– Нас послали сюда не для того, чтобы подкрепить вас. У меня приказ найти префекта Орфита. Мы выйдем, как только сможем перейти реку. – Макрон указал на узкую дорожку на мосту. – Я надеюсь, что она выдержит вес лошади. Как ты думаешь?
Муний нервно рассмеялся, а затем остановился, увидев, что Макрон не присоединился к нему. – Подожди, ты серьезно?
– Весьма серьезно. У меня нет времени тратить время на то, чтобы спускаться вниз по течению, чтобы найти этот брод. Кроме того, уровень воды поднялся, и я сомневаюсь, что брод все еще безопасен. Мы должны перейти здесь. Пойдем, взглянем на эту дорожку, ладно?
Макрон повернулся, чтобы приказать декуриону Спатосу спешить турму и приказать людям снять с лошадей все, кроме поводьев. Затем он вышел на первый пролет и подошел к краю пропасти, где он чуть не сорвался навстречу смерти, если бы командующий Корбулон не спас его. Он притормозил, достигнув конца дорожки, и осмотрел хрупкую на вид конструкцию. Доски были не более шага в поперечнике, с натянутой веревкой по обеим сторонам, служившей поручнем. Заглянув под них, он увидел, что они были подперты с обоих концов деревянными балками, но десять футов посередине не имели поддержки, пересекая бушующий поток внизу.
Он сделал глубокий вдох и шагнул вперед, проверяя свой вес. Раздался легкий скрип, но под его калигами не было никакого ощутимого треска. Он продолжил, проверяя поверхность каждый шаг. Как только он добрался до участка без опоры, он почувствовал, как доски медленно поднимаются и опускаются с каждым его шагом, и внезапно веревочные перила, вдруг, перестали давать ощущение безопасности. В середине он остановился и сбалансировал свой вес, согнув колени. Доски тревожно шевелились и скрипели, но держались. Дорожка должна была выдержать человека, переходящего в одиночку, или даже нескольких за раз, но Макрон вполне мог представить себе, как трудно будет уговорить лошадь пересечь узкий пролет.
«Хм», – подумал он, повернувшись и возвращаясь туда, где ждал Муний.– Сойдет.
Они вернулись к македонцам, ожидающим возле лошадей. Седла, сумки и снаряжение каждого всадника были сложены поодаль. Макрон кивнул через плечо, обращаясь к ним.
– Ну ладно, ребята, вот и путь через реку. И вот как мы его пройдем. Первый человек поведет свою лошадь, а второй потом несет его экипировку. Потом второй человек возвращается за своей лошадью, а следующий несет его снаряжение и так далее. Я проверил дорожку, все в порядке. Просто убедитесь, что вы крепко держитесь за страховочные тросы, и делайте это медленно и осторожно. Вопросы?
Спатос покачал головой. – Это безумие, господин. Лошадям это не понравится. Если кто-нибудь из них запаникует, она свалится в реку и прихватит с собой всадника, если он не будет осторожен.
– Вот почему я сказал медленно и нежно и наденьте шоры на лошадей. Это поможет.
– Должен быть другой путь, господин, – возразил Спатос.
– Даже если он есть, мы не можем позволить себе тратить время на его поиски. – Макрон почувствовал, что дальнейшее обсуждение только расстроит людей. Гораздо лучше будет держать их в движении, чем давать им время подумать о риске. – Мы переходим здесь и делаем это сейчас. Я пойду первым.
Он указал на ближайшего ауксиллария. – Ты несешь мое седло и снаряжение. Подожди, пока я перейду, прежде чем идти самому дальше. Ясно? Спатос, надень шоры на мою лошадь.
В то время как декурион делал то, что ему было приказано, Макрон снял свой шлем, портупею с фалерами, кольчужный доспех и оружие, так что на нем остались только туника и калиги. Если он упадет и ему посчастливится не разбиться вдребезги о камни, он надеялся, что сможет пережить падение и доплыть до берега.
Когда шоры были надеты, Спатос передал поводья Макрону.
– Фортуна, да сохранит тебя, господин.
– Она всегда так делает, парень. Она ко мне неровно дышит. – Макрон подмигнул, а затем занял позицию рядом с головой лошади, удерживая ее на коротком поводе. Он нежно погладил кобылу по щеке и заговорил вполголоса. – Давай, девочка моя. Давай покажем этим испуганным мочепускателям, как это делается.
Он шагнул вперед, чтобы кобыла могла видеть его, но не более того, а затем щелкнул языком. – Иди, вперед.
Он медленно, неторопливо прошел через первый пролет в сторону пропасти и, не колеблясь, ступил на дорожку, удерживая лошадь как можно ближе к центру. Звук бурлящей воды заставил уши кобылы насторожиться, слегка подергиваясь, и Макрон успокаивающе заговорил. – Спокойно, девочка. Все хорошо.
Они продолжали идти ровно, копыта лошади громко цокали о деревянные доски. Достигнув самого слабого участка в середине, Макрон почувствовал, как сильно бьется его сердце, и немного заколебался, прежде чем заставил себя продолжить. Кобыла последовала за ним, раздувая ноздри, и Макрон крепко вцепился в поводья, чтобы животное не оглядывалось по сторонам. Доски зловеще скрипели под ними и опускались с каждым шагом к центру дорожки, а затем они миновали самую опасную точку, и обшивка стала более прочной. Затем, когда Макрон поставил ногу в последнем шаге на спасительную землю в дальнем конце дорожки, лошадь испуганно взвизгнула и слегка отошла в сторону, так что веревка прижалась к ее боку. Макрон крепче сжал поводья и осторожно потянул.
– Никаких глупостей, девочка. Давай же.
На мгновение лошадь замерла, а затем снова шагнула вперед, свернув с конца дорожки и спустившись по пролету к дальнему берегу. Макрон глубоко вздохнул, остановился и потянулся, чтобы снять шоры. – Спасибо.
Передав поводья одному из легионеров, он вернулся на мостик и поманил ауксиллария, который стоял с его седлом и снаряжением. – Твоя очередь!
Ауксилларий поднял седло на плечо, а другой рукой поднял связку седельных сумок. Как оказалось, он не мог нести еще и доспехи с оружием, поэтому Макрон решил отправить его за этим, как только он выполнит свое первое задание. Он видел, как остальная часть турмы пристально наблюдала, как их товарищ поднялся по дорожке и начал переходить дорогу. Когда он приблизился к центру, и доски начали изгибаться под ним, помощник заколебался и посмотрел вниз, но прежде чем Макрон смог вдохнуть, чтобы крикнуть ему, чтобы он двигался дальше, он внезапно ускорил шаг и поспешно прошел вперед последние несколько шагов.
– Ну вот, – ухмыльнулся Макрон. – Легко как пальцы обоссать, а?
Ауксилларий смущенно улыбнулся. – Если вы так говорите, господин.
– А так и есть. А теперь отложи эту партию и вернись за остальной частью моего снаряжения. Давай, парень.
Одна за другой по узкой дорожке проходили тридцать лошадей, за ними следовал один из груженых всадников турмы, прежде чем тот возвращался за своим конем. Лошади, обученные выдерживать шум битвы, были спокойны. Была только одна, более пугливая, чем остальные, которая отказалась переходить мостик, вскочив на дыбы и взбрыкнув передними копытами, когда всадник попытался подвести ее ближе. Макрон увидел, что зверь, скорее всего, потерпит поражение, и приказал ауксилларию отвести ее в тыл и попытаться снова, когда все остальные перейдут на другую сторону. Тем не менее животное отказывалось, и Макрон неохотно приказал человеку остаться с центурионом Мунием и его людьми. Остальная часть турмы и опцион Фокий вновь запрягли животных и нагрузили свое снаряжение в готовности следовать маршрутом, которым проследовал Орфит и обозный поезд.
Когда последний из кавалеристов закончил свои приготовления, Макрон отвел Муния в сторону, чтобы их не подслушивали.
– Корбулон и ребята под Тапсисом и так на скудном пайке. Если линия снабжения с Тарсом не будет установлена в ближайшее время, все станет намного хуже. Особенно с приближением зимы. Когда пойдут дожди, а затем снег, у нас будут проблемы с доставкой припасов и подкреплений, – он ненадолго повернулся к мосту. – Смею предположить, что реки тоже раздуваются. Так что тебе лучше убедиться, что ремонт проводится максимально качественно, пока уровень воды еще низкий.
– Мы делаем качественную работу, – настаивал Муний. – И мы делаем это своевременно, учитывая обстоятельства.
– Я уверен, что это так. Но Корбулон может смотреть на вещи иначе. Он суровый любитель приказов и не потерпит никаких промедлений и оправданий в их исполнении. На твоем месте я бы сделал свою работу. Просто говорю тебе, мой друг.
Макрон вернулся к своей лошади и взобрался в седло. Оглянувшись, чтобы убедиться, что остальные люди, сопровождавшие его, были готовы, он поднял руку и махнул ею вперед, и они выехали из лагеря инженерного отряда на дорогу, которая шла вверх по течению реки в том направлении, в котором свернул Орфит.
Макрон стремился как можно быстрее догнать обозный поезд, и он вел турму изо всех сил, чередуя устойчивый галоп с часом или около того, пока люди выпасывали лошадей, чтобы те немного могли отдохнуть. Тропа шла недалеко от берега на несколько километров, прежде чем река вошла в ущелье, и маршрут резко повернул в сторону, следуя по дну долины, поднимающейся в горы. К ночи они прошли не менее 16 км по подсчетам Макрона, свернули с дороги и вышли на опушку леса на ночь на случай, если враг наблюдал за дорогой с высоты. Он не разрешал разводить огонь, и мужчины съели твердый хлеб и соленую баранину, прежде чем срубить с деревьев ветки для своего ночлега и накрыться сагумами, чтобы заснуть. Лошади были привязаны на небольшой поляне, достаточно большой, чтобы можно было пастись. С наступлением темноты Макрон первым принял деружство, охраняя лошадей, в то время как один из ауксиллариев забрался на дерево, наблюдая за дорогой.
Он все еще беспокоился по поводу роли, которую отводил ему командующий. Орфит скорее всего будет возражать, даже если он ничего и не мог поделать с полномочиями Макрона над ним, и перспектива командовать обозом, имея дело с обиженным вышестоящим подчиненным, беспокоила его. Что еще хуже, как только обоз снова присоединится к основной колонне, Орфит восстановит полномочия своего более старшего звания и вполне может воспользоваться этим, чтобы отомстить за свое унижение. Возможно, не только во время этой кампании, но и всякий раз, когда их пути будут пересекаться в будущем.
– Черт, – Макрон плотнее накинул плащ на плечи. Это была холодная ночь, и стальной отблеск лунного света только усиливал холод. Ему очень хотелось снова оказаться в теплой постели, прижатым к телу Петронеллы, и он обнаружил, что тоскует по тому дню, когда он уволится из армии, чтобы провести с ней остаток своей жизни.
– О чем, черт возьми, я думаю? – пробормотал он про себя. – Я долбанный солдат, а не какой-то старый пердун, проводящий дни в безделии и догадках о том, сколько ему еще осталось на этом свете.
Но он не мог избавиться от этого желания комфорта и женского присутствия, ожидавшихся с началом новой жизни с его новоиспеченной женой. Конечно, у него было много друзей в армии, многие из которых были почти как семья, насколько это было возможно, но почти все они были уже мертвы или давно на пенсии. Он достаточно хорошо ладил с другими центурионами преторианской когорты, но только Катон остался с прежних времен из Второго легиона на границе с Германией и вторжения в Британию. Возможно, этот интересный факт был доказательством того, что Макрон достаточно долго уже испытывал судьбу. Даже Фортуне он мог, наконец, надоесть настолько, чтобы она позволила ему погибнуть на поле битвы, или истощиться от болезни, или просто получить удар в спину на какой-нибудь темной улице в Тарсе или Риме. Он почувствовал на себе холодную руку смерти и понял, что еще больше хочет жить и провести эту жизнь с Петронеллой.
Ветка сломалась где-то на полпути, и Макрон в мгновение ока вскочил на ноги с обнаженным мечом, пока его глаза искали тени в поисках каких-либо признаков опасности. Что-то пошевелилось, и он пригнулся, мышцы напряглись и были готовы броситься в атаку. Затем олень осторожно пересек край поляны, остановился и посмотрел прямо на него, прежде чем скрыться из виду. Макрон глубоко вздохнул и вложил свой меч в ножны.
– Я определенно старею для этого...
На следующее утро они возобновили путь, преследуя обозный поезд. Маршрут вел по склону в конце долины, когда из железно-серых облаков пошел мелкий дождь. Здесь они наткнулись на троих солдат, которые ремонтировали фургон со сломанной осью. Сплошные колеса были сняты и лежали на обочине пути, где были сложены разгруженные сети с кормом и мешки с зерном. Группа волов жевала траву, растущую на склоне, и спокойно смотрела вверх на звук приближающихся всадников. Задняя часть вагона опиралась на деревянные пни, и на место была поставлена новая ось. Когда Макрон подъезжал, люди поднимали одно из колес, готовые заменить его. Они остановили свою работу, и коренастый погонщик поднял руку в знак приветствия.
– Тебя оставили позади, чтобы разобраться с этим? – спросил Макрон.
– Все, верно. – Погонщик говорил с резким акцентом римской Субурры. – Префект сказал нам разобраться и наверстать их в пути, насколько это возможно.
– Немного рискованно, делать это на территории повстанцев.
– Это то, что я сказал ему, господин. – «Оставьте нам достаточно людей, чтобы мы были в безопасности», – сказал я. – Но он просто уехал и оставил нас на обочине дороги. Ублюдочные сопливые офицеры... не хотел вас оскорбить, господин.
– Никаких обид. Я честно поднялся из рядовых по служебной лестнице. Хорошо, давай разберемся с тобой.
Макрон приказал своим людям спешиться, и часть ауксиллариев помогла заменить колеса и поднять телегу, в то время как погонщик забивал стержни. Когда фургон перезагружали, он спросил: – Как давно вас тут бросили?
Погонщик расслабил живот и потер спину. – О, это было вчера около полудня. Трудно сказать точно из-за долбанных облаков. Но примерно тогда.
Макрон быстро подсчитал. – Если мы будем усердно скакать, мы должны догнать их до наступления темноты.
– Что ж, звучит неплохо для вас, – сказал погонщик с ноткой горечи. – Для меня и двух моих парней это займет больше времени. И мы будем легкой добычей для любых повстанцев.
– Без сомнения. – Макрон повернулся к Спатосу. – Декурион, пусть десять человек будут сопровождать фургон. С остальными мы поедем дальше. Вперед. В путь!
Погонщик встал между Макроном и его лошадью и взял его за руку. – Спасибо, господин.
Макрон ответил коротким кивком. – Просто верни свой фургон к остальному обозному поезду как можно быстрее, а?
– Мы сделаем все, что в наших силах, господин. Да благословят тебя боги.
Макрон почувствовал легкое замешательство от назойливой благодарности мужчины. – Ну все, хватит такого рода вещей.
Он поднял руку и подошел, чтобы взобраться на лошадь, прежде чем устроиться в седле и взяться за поводья. – Отряд! Вперед!
Перейдя на легкую рысь, он двинулся по дороге, и за короткое время они поднялись намного дальше фургона, который, казалось, полз. Изрезанная колеями дорога вскоре превратилась в не более чем колею, выходя на плато. Вдалеке, примерно в двух милях впереди, Макрон мог разглядеть еще одно доказательство того, что обозный поезд шел именно этим путем. Горстка отдельных солдат пробивалась по дороге.
– Отставшие? – предположил декурион Спатос.
– Похоже на то, – ответил Макрон. Если они были людьми из сирийской когорты, то это было плохим показателем, если они отстали от когорты, пройдя лишь до сюда, прежде чем отвалиться от темпа марша. «Префект Орфит не должен был этого терпеть», – подумал он. Он бы точно не стал.
Когда они догнали мужчин, пейзаж изменился. Деревьев было немного, а ровный пейзаж в основном был усыпан кустарником и камнями. Прохладный ветер подул на плато, когда пошел сильный дождь, жгучие капли почти горизонтально попадали на обнаженную плоть, под плащами и за гривами лошадей. Макрон не стал останавливаться из-за отставших из сирийской когорты, но, проезжая мимо, бросил на них иссушающе презрительный взгляд, игнорируя тех, кто умолял о помощи. Некоторые, как он заметил, уже отказались от части своего снаряжения, и им будет преподан отрезвляющий урок, когда они догонят свою когорту и им будут предъявлены соответствующие обвинения. Макрон решил, что поговорит с Орфитом наедине по этому поводу, когда доберется до обозного поезда. Это было неприемлемо. Даже во вспомогательном подразделении.
Когда они достигли дальнего конца плато, Макрон увидел, что тропа спускается в другую долину, плавно изгибаясь на несколько км в направлении реки, прежде чем исчезнуть за краем нескольких скал. И там, через полтора километра вниз по склону, он увидел обозный поезд, остановившийся у развилки дороги. Маршрут налево проходил через брешь в гребне, которая шла вдоль края долины, и, насколько Макрон мог сообразить на основании его воспоминаний о местности, казалась наиболее прямым путем к реке и, предположительно, к броду. Об этом сообщил Орфит. Так почему же остановился обоз? Еще более загадочным было то, что не было никаких признаков сирийской когорты, кроме двух полуцентурий, охранявших каждый конец вереницы повозок, а также горстки отставших, которые видимо изо всех сил старались догнать когорту. – Во имя Плутона, где остальные сирийцы? – поинтересовался Макрон.
– Я думал, что он должен был найти самый быстрый способ перебраться через реку, – сказал Спатос.
– Должен был, – ответил Макрон, прежде чем наброситься на опциона Фокия. – Это то, что он сказал тебе, верно?
– Да, господин.
– Тогда почему, во имя Дискордии, он не идет к долбанной реке?
Фокий беспомощно покачал головой. – Понятия не имею, господин.
Макрон фыркнул от разочарования. – Мне нужно разобраться в этом, прежде чем какой-нибудь дурак причинит еще больше вреда.
