Текст книги "Опасный выбор (СИ)"

Автор книги: Саша Таран

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)

Глава 5

Колодец

Но утром я Алика не увидела.

Он даже не пришёл на просмотр к Манукяну.

Я удивлённо помялась с Ленкой в коридоре, но писать ему не стала. Если что, сам напишет. Он и раньше просыпал первые пары.

Началось проектирование и стало не до Аликов. Защитилась неплохо, волновалась, но в рамках допустимого. Манукян остался мною доволен.

А Алик появился только в обед. Бледный и уставший.

– Привет, – поздоровалась я, наткнувшись на него после столовой. – Ты чего просмотр прогулял? Манукян список сбежавших составил. Обещал разобрать вас по косточкам.

– Привет, Даш, – он улыбнулся мне, но всё равно оставался мрачным. – Да, я объясню ему. Поймёт. Прикинь, мне ночью сосед колёса проткнул. Выхожу утром, как обычно, а машина на земле лежит. Четыре колеса, вот, – он открыл в телефоне галерею и показал мне, чтобы не быть голословным.

Но я и так поверила.

– Ничего себе! Псих! Зачем он это сделал?! – удивилась я, разглядывая «погром».

– Да у нас с ним старые тёрки по поводу места, – Алик потёр лицо и выдохнул. – Этот гад считает, что место его, но по договору оно закреплено за нашей квартирой. Машины у нас долго не было, и типа он там свою ставил, привык, а в этом году у меня вдруг тачка появилась, и я ему на это место права указал. И вот, он бесится полгода. Добесился. Всё утро я с ним бодался. Всё отрицает, гад. Ещё и полицию собирается подключить. Мол, я сам проткнул, а на него хочу вину спихнуть, ради страховки или чего-то… Я обошёл всю округу, свидетелей искал, нашёл пару камер, хочу проверить, видно ли с них. Устал разбираться. Блин, – он поглядел на меня и покачал головой. – Не хочу тебя грузить, но это что-то нереальное… ножом… как какой-то психопат…

– Ножом?! – округлила я глаза.

– Угу. Сегодня колёса ножом пыряет, а завтра – людей начнёт. Я уже думаю, может, ну его нафиг, ещё взбредёт что-нибудь в бошку. С виду, мужик-мужиком. Лысоватый, в очках, семьянин, гундит по поводу и без. И вдруг бац! От таких типов не ожидаешь подвоха.

– Жуть… – я поёжилась. – Ты осторожней пожалуйста…

– Не волнуйся, – Алик вдруг вспомнил вчерашнее и глаза у него повеселели. – Вряд ли он решится напасть на «маньяка».

Я заулыбалась и почувствовала его ладонь.

– Ладно, Маньяк, – смущённо вытянула я руку, – мне на живопись пора. Я побегу.

– Беги-беги, – усмехнулся он вдогонку. – От Маньяка не убежишь. Сегодня после пар идём, да?

– Да!

Лестница звонко застучала под каблуками. Живопись на первом этаже. Я пробежала несколько тёмных закутков, коридоров, обгоняя кучки студентов и кусая в волнении губы – «ножом»! – удивлялась я на бегу. – Ленка офигеет от новости! Ножом проткнул. Натуральный психопат. Бедный Алик. Видимо, не бывает у нас дворов без «уродов». Как в той пословице, «в семье не без урода», так и во дворе, один ненормальный обязательно да найдётся. Вот, и у меня во дворе тоже есть такой… ненормальный… и…

Мысль зависла где-то на середине пути.

Каблуки зацокали реже. Ещё реже. Что-то было не так. Живот крутило.

И у меня во дворе… есть… один…

Я нахмурилась.

Остановилась, не дойдя до аудитории десяти шагов. Какая-то страшная догадка подкрадывалась сзади. Догоняла меня. Я завернула от неё к высокому окну в старой раме, бросила сумку, и опустилась на подоконник, совершенно сбитая с толку. Просидела так целую минуту взволнованно ковыряя чехол. Что-то не клеилось в рассказе Алика. Зачем этому типичному мужику так рисковать? Спускаться ночью на парковку, дырявить Алику колёса. Так открыто. Его же все соседи знают, могли заметить, выдать… и камеры…

Проще было бы подложить какой-нибудь гвоздь или что-то острое, чтобы Алик как будто бы «сам» наехал. Хватило бы и одного проткнутого колеса, чтобы машина встала. А тут… открытый конфликт. Опасный, как провода под напряжением.

И…

Ножом…

Все колёса.

Все до единого. Нарочно.

Чтобы Алик опасался…

Сталью блеснули серые глаза в шлеме.

Ножом!

Я представила, с каким упоением ОН мог втыкать лезвие в ненавистные колёса ненавистной машины Алика, и в горле пересохло. Нет, не может быть. Не следил же он за ним до дома? Я вроде видела его после озера… Или когда возвращалась с магазина? – попыталась я вспомнить. – Нет, не видела… он ушёл с турников, пока мы ездили гулять. Ушёл домой. Или нет?

Раздался звонок.

Я залетела в аудиторию белее мела.

– Дашка, ты чего?! – удивилась шёпотом Ленка, когда я стала раскладывать гуашь дрожащими руками. У меня всё валилось и ватман никак не хотел цепляться к подрамнику.

– Ай, ф-ф, – я сунула проткнутый палец в рот. – Дурацкие кнопки. Дай малярку плиз, – попросила я, ошарашенную подругу. – Спасибо. Да ничего, встретила сейчас Алика наверху.

– И-и? – поторопила та круглыми глазищами.

– Ему кто-то колёса проткнул, поэтому он опоздал, – объяснила я как можно спокойней. Но в горле всё ещё першило. Комом встало предположение про моего дерзкого соседа.

– Обалдеть!

– Угу.

– И никто не видел кто это сделал?

Серые глаза нагло усмехнулись.

– Нет, – я поправила работу. – Алик искал свидетелей, но никто не видел. Ещё камеры проверит, вдруг на них записалось.

Ленка с упоением затараторила про похожий случай из новостей, а я замешивала на палитре краски и думала: говорить ли Алику про НЕГО? Было бы правильно, рассказать всё-всё, что я знаю. А что я знаю, – остановила я себя. – Я ничего не знаю. Только догадываюсь. А вдруг я ошибаюсь? Вдруг я напридумывала себе всякого? Нет, если бы я могла убедиться, то, конечно, я рассказала бы. Но, если я ошибаюсь, я не хочу наговаривать зря. Даже на такого бандита. Это значило бы опустится до его уровня, а я не хочу. Я буду разумнее, буду осторожнее.

Как бы убедиться?

Дождаться, пока Алик проверит камеры? Да. Я посмотрю с ним записи, и если узнаю моего соседа – а я узнаю его из тысячи! – я выложу Алику все мои подозрения. Решено.

После пар, мы собрались у входа довольно большой компашкой. Кроме Алика, к нам присоединились ещё несколько девчат из его группы и Илюхин друг. Получалось весело. Даже Алик повеселел. Я шла рядом и всеми силами отвлекала его от пережитого несчастья с машиной: смеялась над всеми его шутками, даже над несмешными, стреляла глазками, кокетливо поправляла непослушные волосы и даже позволила придержать за руку, когда мы «сокращали путь» и лезли вниз по тропинке, через всевозможные кусты и буераки.

А ещё я зыркала на счастливую Ленку, которую «придерживал» её Славик, и искренне радовалась за них. Я так напереживалась после новости о машине, что больше не хотелось. До тошноты напереживалась! Сил не осталось переживать! Поэтому, я решила на время «забыть» о ножах и колёсах, и просто насладиться вечером. И этими, как их там, колодцами.

Что бы это ни значило.

– Жаль, море отменилось, – вздохнул Алик тихо, когда мы наконец добрались до музея.

– Ничего, – утешила я, – в следующий раз обязательно съездим.

– Может на электричке?

– Ну-у, – отозвалась я с сомнением, – в выходные будем как селёдки в ней стоять…

– А селёдки разве стоят? – хохотнул он.

– Ну да, – я тоже засмеялась, представив, – в банке стоят. Вот так, вытянув ручки, – я показала селёдку с руками, и на наш смех обернулись другие.

– Чего вы?! – хихикала Ленка.

– Обсуждаем стоячую селёдку, – отмахнулась я, всё больше входя в раж. Алик помог мне снять плащ в гардеробе. Какая галантность! Я почувствовала себя настоящей интеллигентной дамочкой – пришла в картинную галерею с кавалером, обсудить искусство фотографии, где моё шампанское?

И да – колодцами оказались Питерские дворы! Действительно атмосферные. Мы с Аликом отбились от ребят и, не сговариваясь, зависли у одной работы. Грязно-жёлтые стены с провалами окон тянулись на ней не вверх, в небо, как на других фотографиях, а вниз – в чёрную бесформенную бездну.

У меня мурашки побежали. Жуткое зрелище. Колодец. Настоящий. Не романтичный Питерский колодец к звёздам или в облака, какие видят влюблённые и поэты. А колодец настоящего. Жуткой была даже не сама фотография – жутко было понимать её.

Я сегодня полдня переживала подобную «бездну» внутри. Пыталась разглядеть что-то на дне своего «колодца». Наверное, Алик почувствовал перемену. Потому что стоял рядом и не нарушал молчания.

И мы молчали, наверное, минуты три.

Стояли плечом к плечу, как партизаны на расстреле.

В какой-то момент, мне даже захотелось взять Алика за руку – так сильно разогналось моё уставшее сердце, казалось, ещё секунда, и врежется в рёбра насмерть.

А почему я переживаю? – спрашивала я себя снова и снова. Трясла себя за плечо. Почему я понимаю этот колодец? В какую такую бездну я пытаюсь заглянуть? Что я хочу увидеть там?

Ответ.

Но ответа не было.

После галереи мы с ребятами сделали несколько кругов по острову Канта, обсуждая увиденное, напились кофе, наелись булок и полазали на новой детской площадке, как первоклашки. Ноги я стёрла в кровь. Видимо, пятки ещё не отошли после вчерашних похождений по озеру, а я снова пустилась во все тяжкие. И поплатилась за это. Алик умолял больше не мучиться, и носить кроссовки, а я оправдывалась, что одевалась «на пары». Совсем забыла про вечер и музей.

Домой я отправилась на такси. «Кавалеру» или «маньяку», я не разобралась пока, не удалось поцеловать меня на прощанье – мне не хотелось после колодцев. Настроение не подходило, и я ловко сбежала. Как настоящая Золушка. Только туфельку оставила при себе – чтобы принц точно не нашёл.

Мне нужно было побыть одной. И подумать.

О чём?! – снова спросила я себя. И снова не поняла. Мимо окон неслись чьи-то тёплые кухни, с вечерними посиделками, с разговорами за чаем, с ссорами, с криками, с пирогами и грязной посудой.

Сколько же людей живут прямо сейчас, – поражалась я. – Они пьют, едят, думают, слушают, или делают вид, или мечтают, или безразлично пялятся в стенку. Муравейники для людей. И мы – жалкие мурашки, бегающие одними и теми же дорожками изо дня в день. Утром кухня – вечером кухня. Утром кровать – вечером кровать. Сегодня вставать – завтра вставать. Изо дня в день. Изо дня в день. Одно и то же. По кругу. Вокруг собственных муравейников. А как солнце садится – все набиваются обратно.

И я обратно.

Чувствую, как в уголках глаз начинает щипать.

Это меня отпускает. Так всегда бывает, если переволнуюсь. Как на качелях: вверх-вниз. Сейчас стадия «вниз». Тихонько промакиваю рукавом, чтобы таксист не увидел в зеркало. Ещё полезет с разговорами. А я не люблю разговаривать в такси. Вообще не люблю разговаривать. Особенно с незнакомцами. И особенно в такси.

Вверх-вниз.

Наконец-то мой двор!

Вежливо благодарю таксиста. Он не виноват, что я себе надумала чёрт знает чего и волнуюсь. Он просто сделал свою работу. И сделал её хорошо – молча.

Я морщилась от боли, предвкушая, как опущу ступни в ледяную воду, а потом засыплю ранки Банеоцином и вытянусь на своём диванчике. Придётся отложить туфли на недельку, пока не залечусь. Набрала код на подъезде, и услышала знакомый звук – музыку на турниках!

Не знаю, что на меня нашло.

Ледяная вода и диванчик слетели со своего пьедестала приоритетов, и я со злостью развернулась на каблуках. Снова они вдвоём. Как вчера. Ладно!

Я направилась прямо в «картинку»: развеяла дурацкую мотивационную надпись на первом плане, прошла под тёмными клёнами, и поцокала по асфальту в трещинках, всё ближе и ближе различая жёлтые «скульптурные» тела парней. Мой дерзкий сосед услышал каблуки. Спрыгнул с перекладины и неожиданно пошёл навстречу.

Я слегка струхнула, но хода не сбавила.

Цок-цок-цок, – отбивали каблучки через адскую боль.

В глазах щипало. Это даже хорошо, что больно. Это придавало решимости.

Мы остановились в метре друга от друга.

Он не улыбался. Смотрел внимательно. Изучал. От разгорячённого тела, от рисунков, шёл пар. Изо рта тоже. Он шумно дышал после продолжительной тренировки и молча ждал, что я скажу.

Он знал, что я обязательно скажу.

И я сказала.

– Зачем ты проткнул колёса? – спросила прямо, надеясь сбить его с толку и увидеть в глазах ответ. Он это сделал или не он?

Горячее дыхание замедлилось. Он брал контроль над ним. Серые, как Балтийское небо, глаза ничего не сказали мне. Они смотрели с прежним спокойствием, даже с любопытством. Я подумала, вдруг он не расслышал?

И повторила вопрос ещё требовательней:

– Зачем проткнул?

– Захотел.

Он ответил так просто, что я растерялась.

Я ожидала, что он будет игнорировать мои обвинения, или отрицать, но он сразу согласился. Ещё и причину назвал самую честную.

– Я же рассказать могу… – заметила я, дрожа.

– Можешь, – подтвердил он тихо и хрипло.

– И он мне поверит, – добавила я.

– Не сомневаюсь.

– Там камеры были, – предупредила я, надеясь, что хоть это его образумит. – Тебя могли записать. Искать начнут. Зачем тебе эти проблемы?

– Ты же знаешь, кто проткнул, – напомнил он. – Зачем им искать?

– Я не собираюсь рассказывать.

– Почему?

– Не хочу, – ответила я в тон ему. И отвернулась уходить. Наш странный, необычайно короткий разговор окончился.

Но это оказался ещё не конец.

Одно лёгкое движение, один его шаг, и горячая рука, не позволили мне так просто убежать. Рука решила за хозяина, не дав ему как следует обдумать поступок. Она вдруг догнала мою: поймала пальцы в полёте, и я удивлённо оглянулась.

Хозяин руки тоже выглядел обескуражено.

Всего секунду, мои пальцы скользили в его ладони, но эта секунда показалась мне вечностью. По коже рвануло магнитными волнами, поднимая волоски, выворачивая, оголяя меня, перехватывая дыхание.

Я не ожидала. Я не была готова.

Но я уже летела вниз, в чёрную бездну своего «колодца». Я на собственной шкуре испытаю, есть ли у него дно. Мне придётся испытать. Придётся узнать ответ. Хочу я этого или нет. Готова я или нет.

Ответ не заставил себя ждать:

– Матвей, – представился ОН.

Глава 6

Сюрпризы

Нет. Это не похоже на прикосновение Алика, – думала я испуганно. Лёжа без сна. Вспоминая забитые чернилами пальцы, запястья, горячее дыхание из широкой груди.

Матвей.

Я засветила экран.

Уже три часа, а я не могу уснуть. Хорошо, что завтра выходной. Зачем он сделал это? – я чувствовала его кожу, его табачный запах, и хваталась за одеяло крепче. – Зачем он так смотрел? Что он от меня хочет?

Я же сказала, что не расскажу Алику. А почему я не расскажу?

Я устала лежать. Спустила горячие ноги на ковёр. Нет, всё не то. Жарко. Хотелось охладиться, и в горле опять пересохло. Я поднялась и пошла в темноте на кухню. Подушечки пальцев скользили по шершавым обоям. Ватные ноги ступали ощупью, несмело. Вроде бы всё осталось как всегда, те же стены, те же звуки, та же вода в стакане, – думала я, делая желанный глоток. – Но всё другое. Начинаешь присматриваться – всё другое. Всё какое-то не настоящее. Фальшивое. Как декорации в театре. Толкнуть посильнее, и всё развалится. Как макет. И я в нём. Опять эти мысли. Я поморщилась.

Как было хорошо не думать ни о чём.

Как я устала думать!

Я подошла со стаканом к окну, но увидела только горящие под лампами листья. Окна нашей квартиры выходили на другую сторону. На пустынную ночную улицу. Не на двор. А вдруг он всё ещё стоит там? – я вернулась на шесть часов назад и ещё раз оглянулась на его застывшую фигуру вдали.

И снова захлопнула дверь подъезда.

Что за бред.

Вода не освежала. Я налила себе ещё стакан и коснулась лбом чёрного стекла. Матвей. Кто ты такой? Зачем появился в моей жизни? Зачем заговорил со мной? Всё же было хорошо. Всё же было в порядке. Жизнь текла своим чередом: я хорошо училась, помогала родителям, дружила, болтала с подружкой обо всём, без секретов, мечтала встретить свою вторую половинку, собиралась устроиться в архитектурную студию после универа, а ещё хотела снять крохотную уютную мансарду в немецком домике и украшать её стены тёплыми гирляндами, и каждый день печь пироги и печенье.

Ты не вписываешься в моё красивое будущее, Матвей. Не вижу тебя на своей открытке. Ты из другой истории. Из другой, тёмной Вселенной, неизвестной. Зачем ты пришёл в мою?

Откуда ты пришёл?

Почему я не могу перестать думать о тебе?

Я упала на диван и ещё с час промучилась на своей горячей подушке. Снились жуткие сны с мотоциклом и Ленкой, чёрным двором, бешенными собаками по пятам, и Аликом. Утром встала разбитая.

Вылезла на завтрак позже всех.

Квартира пропахла блинами так, что кислорода не осталось.

– О, Дашуля! – обрадовался папа. – Ты к нам обедать или завтракать?

– Ужинать, – буркнула я, – а ты чего такой весёлый?

– Они с мамкой к Савиным уезжают гульбанить! – сдала родителей Лизка. Она дулась в уголке с телефоном. – А меня с Веркой не отпускают!

– Ай-яй-яй, пап, – подыграла я на полном серьёзе. – Какой пример вы детям подаёте! Как не стыдно!

– Ух, занозы, – папа прищурился на нас и пригладил усы. – Да мы в первый раз за… Лер… за сколько?

– М-м? – мама повернулась от плиты.

– Когда мы с тобой гульбанили-то, а?

Мама наморщила лоб, вспоминая. А я пока огляделась в поисках чего-нибудь съедобного: схватила с тарелки блинчик, пока она не видела.

Включила чайник.

– Где-то с рождения Даши и не гульбанили, – воскликнула мама удивлённо, проведя нехитрые рассчёты в уме. – Ну-у, может, даже больше, лет двадцать будет…

– Во-о! – довольно забасил папа. – Вот через двадцать лет, Лизок, можешь гульбанить, пока ноги не отвалятся, все ночи напролёт! – он захохотал от своей шуточки.

– А можно я сегодня погульбаню разочек, а потом двадцать лет не буду? – выпучила наша Лисичка невинные глазки в ресничках. Хлоп-хлоп!

Папа чуть чаем не подавился. Они уже второй пили. По выходным мы всегда пили второй чай перед обедом и радовались, что не надо никуда спешить. Смотрели видосы в телефонах, обсуждали планы на следующую неделю, составляли список покупок. Папа в субботу мотался на ярмарку за свежим мясом и овощами, и периодически прихватывал нас с Лизкой – за компанию. Но мы старались не попадаться или делали вид, что заняты учёбой – что там делать на этом рынке?! Скукота. Иногда ездила мама, но чаще всего, и она уезжала к подружке на маникюр и прочие непотребства.

А сегодня был особенный день. Родители собирались на юбилей к дяде Серёже. За город. Это означало полную свободу до самой ночи! Я планировала позвать в гости Ленку и оторваться с киношкой и морожкой. Но подружка отписалась, что идёт гулять со Славиком. Я кусала губы. Точно, Славик. Теперь между нами будет Славик. Как непривычно.

«Даш, бери Алика, пойдёмте вместе?» – предложила она, сжалившись.

Но я не хотела им мешать.

Или не хотела Алика?

Надо было бы написать ему для приличия, спросить, нашёл ли преступника… но я боялась спрашивать. Боялась, что найдёт. Пусть думает, что это его лысый сосед. От Матвея можно всего ожидать. Не нужно Алику связываться с этим бандюганом.

Никому не нужно.

Проколоть ножом все шины! Сколько же злости в этом ненормальном! Сердце невольно заколотилось. Нет, я не хочу снова думать, – разогнала я таинственный силуэт. Непонятный. Тёмный. Инородный образ Матвея.

– Дашуль, – крикнула мама из прихожки. – Мы поехали, ты за старшую! Супчик в холодильнике, и развесь бельё, когда машинка закончит!

– Хорошо!

– На ночь закройтесь. Ключ в двери не оставляйте, мы поздно вернёмся, сами откроем, а вы спать ложитесь, поняла?

– Да!

– Не забудь бельё, а то завоняется!

– Ага! Не забуду!

«Привет, Даш) ты тут?» – написал Алик первым.

Я не открывала. Минуты две пялилась на уведомление, решалась.

«Привет) Рада, что ты жив, Маньяк)» – пошутила глупо. – «Как дела? Есть новости по соседу?»

«Ага, жив пока)) Да блин, там с одной камеры не видно, а вторую записали уже сверху, идиоты. У них каждые сутки поверх записывает. Какой смысл… ладно, забей. Извини. Давай о чем-то приятном. Пойдём гулять?»

«Не могу, прости, сегодня дома. За сестрой присматриваю.»

«Могу помочь;)»

Я даже фыркнула от неожиданности. Алик! Ого! Неужели ты напрашиваешься ко мне в гости? – подумала я, – какой бесстыдник.

«Выгуляем её во дворе на площадке)» – добавил он, пока я удивлялась. – «Я не против детей, они весёлые.»

«Она сама кого хочешь выгуляет)))» – засмеялась я. – «Этой дылде уже 15))»

«Ого! Ну так, тем более, нафига за ней смотреть? Пойдём сами на площадку? Я тебя на качельке покачаю)»

«Какое соблазнительное предложение))» – отписалась я, заволновавшись.

Матвей! Матвей! – завопило воображение, как сирена. Я зачем-то выглянула в окно. Знаю же, что не туда выходит, но выглянула. От испуга, наверное.

«Я правда не смогу, Алик, прости. Сегодня целая куча домашних дел на мне.»

Моя куча дел жужжала в ванной. Одна куча мокрого белья – вот и всё мои дела на сегодня. Но Алику не обязательно знать. Вредно для здоровья.

«Жаль((так хотел увидеть тебя»

«Только увидеть?»

Я хихикнула, и набрала на автомате:

«Могу фотку скинуть)»

Алик надолго завис. О чём это он подумал?! – краснела я. Но отступать было поздно. Алик наконец прогрузился и застрочил:

«Соблазнительное предложение))» – ответил он моими словами. – «Но я всё-таки хочу тебя, а не фотку;)»

«Ты, наверное, хотел сказать выбираю?)» – всё больше краснела я.

«Не придирайся к словам)) ты поняла о чём я;)»

«Я подъеду. Выйдешь на полчасика? У меня для тебя кое-что есть» – добавил он, и моё любопытство вступило в яростную схватку с рассудком.

«О нет!) Не люблю сюрпризы, не надо, пожалуйста))» – написал рассудок шутливо, не желая обидеть, но помня про опасного соседа.

«Почему?»

«Боюсь их)»

«У тебя странные представления о сюрпризах))) Не бойся, этот тебе понравится, обещаю.»

«Ладно» – сдалась я. – «Только давай не во дворе? Там сестра тусит. С другой стороны моего дома, подойдёшь туда?»

«Да, конечно) Без проблем, Даш:) Через часик буду. Я звякну.»

А он неплохо держится, для человека у которого машину испортили, – подумала я с уважением и побежала готовиться. А то разлеглась, расслабилась совсем – уже обед на носу, а я в пижаме.

Приняла душ. Навела марафет – время пролетело незаметно, и я подскочила, когда под боком вдруг заорал телефон. Что, уже?! – подумала я в панике.

– Да? Привет. Окей, сейчас выйду, – ответила я с барабанящим сердцем.

Нацепила одежду попроще – джинсы, толстовку. Закуталась так, по-домашнему. Кроссовки бесшумно спустили меня со второго этажа, но на середине я всё-таки задержалась, высматривая в лестничное окошко Матвея. Во дворе его не было. Вроде как. И мотоцикла нет.

Я тихонько открыла подъезд и снова выглянула – чисто. Ну что за шпион недоделанный! – ругалась я на себя, заворачивая за угол. Я злилась, что приходится играть в эти «шпионские игры» из-за какого-то бандита, которому приспичило невзлюбить несчастного Алика. Какое ему дело?! – пыталась обманывать я себя, но, на самом деле, я знала КАКОЕ. Его рука всё-всё сказала мне вчера про его «дело» по имени Даша.

Как же мне защитить от него Алика?

Рассказать всё?

Не успела придумать – заметила свой «сюрприз». Алик стоял с огромным новогодним пакетом. Я засмеялась, подходя:

– Не рановато ли праздновать Новый Год?

– Это твои «три» шоколадки, – радостно подхватил он, показывая мне, что внутри.

– Деды морозы?! – я продолжала хихикать. – Это так неожиданно! Ну, серьёзно! Откуда ты их раздобыл? Ещё же рано!

– Секрет! Я называю это дедо-терапией. Работает идеально. Если вдруг почувствуешь себя плохо, вытаскиваешь деда, не глядя, – он показал как, – и без всякой жалости откусываешь ему бошку.

– Прям так? В фольге? – я взяла нарядную фигурку.

– Можно и в фольге, если сильно приспичит, – засмеялся Алик. – Зато знаешь, как помогает от стресса.

– Ну-у, спасибо, – я весело оценила размер пакета. – На пару дней мне, думаю, хватит!

Мы посмеялись и Алик переключился на заботливый тон:

– Ну правда, ты вчера была сама не своя. Что-то случилось?

– Нет, не волнуйся, всё в порядке, – я постаралась звучать непринужденно. – Просто перенервничала из-за просмотра, наверное, и машину твою жалко. Как ты сам-то держишься? Что по свидетелям?

– Есть один пацан с другого подъезда, вроде как видел, – почесал голову Алик, – Ну, я думаю. Когда подошёл и начал спрашивать, он так подозрительно переглянулся с друзьями, но рассказывать наотрез отказался. Понятно, он вроде кореш сына этого психопата. Я видел их в одной тусе. Не станет же он его батю сдавать.

Угу, – покивала я сочувствующе, а сама представила, как бедный пацан нарывается посреди ночи на Матвея с ножом. Да, пожалуй, не станет.

– Да они, небось, и проткнули, для бати, – пожал Алик плечами. – Не удивлюсь!

– А что полиция?

– Пока молчат. Они не найдут, ты что. Мелкая бытовуха их не интересует, ещё бегать ради этой фигни по подъездам? Спросили про камеры и больше я ничего от них не слышал. Не-не, рассчитывать приходится только на себя. Были бы доказательства… а так, дохлое дело…

Я побледнела.

Сказать или не сказать? Почему это злополучное имя застряло у меня в горле и никак не выходит? Почему я не могу произнести его сейчас?! Выдать Алику преступника. Выдать полиции. Чтобы зло было наказано. Чтобы справедливость восторжествовала. Почему не скажу?! – поражалась я. Я вообще-то считала себя хорошим человеком. Считала. Раньше. Но теперь… кто я на самом деле? Какой я человек, если не могу указать на преступника?

Я боюсь его?

Нет. Он не будет мстить мне. Почему-то я была уверена. Он не тронет меня.

Тогда что?

Боюсь за Алика?

Да. Боюсь. Это правда. Не хочу, чтобы Алик связывался с Матвеем, – сформулировала я и тихонько вздохнула. Я чувствовала свою ответственность за происходящее. Я оказалась «судьёй», которому видно сразу обе стороны, оба мира, оба мнения. И теперь мне предстояло выбрать. Кто прав. Но это оказалось самым сложным – потому что…

Эта горячая рука…

Она…

– … правда?

Я вздрогнула и поняла, что Алик всё время что-то рассказывал мне про машину.

– А? – переспросила я, чувствуя себя очень глупо.

Алик благосклонно улыбался:

– Завтра. На море. Ты же поедешь со мной, да?

– На машине?

– Ну да, сегодня я в сервис, переобую её в зимнюю. Раз уж такое дело. Мамка вроде не сильно расстроилась, вот, – он засмеялся, вспоминая, – а ты говоришь «половицы старые»! Видишь, куда все деньги уходят. А что поделать.

– Ну да…

– Так едешь?

– М-м, – я помялась, – ну ладно. Завтра?

– Ага. Опробуем новую резину.

– Ага…

Я вдруг с ужасом представила, как быстро может «кончиться» новая резина, и решила во чтобы то ни стало поговорить с Матвеем, чтобы больше не трогал машину. Нужно решиться. А то возомнил непонятно что… бедный Алик. Истратит весь семейный бюджет, и всё впустую… нет, так нельзя! Нужно найти этого бандита и предупредить, чтобы больше не трогал, а то…

Я задумалась.

А то…

А то что? Что я сделаю? Расскажу всё Алику? Полиции? Да. А что если и расскажу? Возьму и расскажу. Так будет правильно. Честно, – мне было не приятно, что из-за меня кто-то страдает, что я оказалась в центре этого скандала с машиной, в центре преступления, и не решаюсь положить этому конец. Не решаюсь открыть правду. Мне было противно от себя.

– А вдруг сосед снова возьмётся за нож? – осторожно спросила я, теребя нарядного деда мороза ногтями.

Алик нахмурился.

– Мама уже подняла вопрос насчёт камеры. Завтра будет собрание жильцов. Может, наконец, скинемся. Всё-таки давно пора поставить. У нас за пару лет успели стащить два велика из под лестницы, самокат и горшок с цветком, прикинь, кому-то горшок приглянулся. Не поленился же. А и ещё у нас царапали ключом соседскую тачку. Но он тот ещё му… кхм. Короче, есть повод задуматься о собственной камере, – подытожил он.

– Это точно…

– М-да.

– Ладно, – поглядела я на часы.

– Пора?

– Ага, – я скромно улыбнулась. – Надо найти сестру и заставить её пообедать, а то до вечера будет голодная слоняться. Родители убьют, – пояснила я, отправляя деда мороза обратно в новогоднюю кучу. Алик торжественно вручил мне весь пакет:

– Смотри, чтобы она твоих дедов не съела, а то нечем будет стресс заедать.

Я засмеялась. Наши пальцы коснулись.

– Спасибо, Алик, это очень мило. Буду толстеть.

– Тебе это не грозит, – великодушно отмахнулся он и оценил мою припрятанную под одеждой фигуру.

Уши загорелись.

Он хотел притянуть меня, обнять, но не решился – а я воспользовалась его заминкой и быстренько отступила.

– Ну, пока! Побегу Лизу искать… спасибо за антистресс! – перехватила я пакет покрепче.

– Давай провожу?

– Не-не-не! Не волнуйся, занимайся машиной спокойно, – лихорадочно отступила я, и не давая ему догнать, перебежала дорогу. Побег удался. Подло – да. Но нельзя, чтобы они с Матвеем встретились. Мне надо сначала поговорить с ним. Не хочу больше бояться за Алика. Надо расставить все точки.

Лизка торчала с Веркой на качелях. Долго звать не пришлось, она ещё издали заметила нарядный пакет и уже мчалась на «приманку».

– Что это у тебя?! – восхищённо заглянула она вовнутрь. – Нифига-а-а, как много! Откуда ты взяла?!

– Подарили, – уклонилась я от допроса.

– И что за праздник? – сестра хитренько ухмылялась.

– Суббота, – я сунула ей пакет. – На, отнеси домой и поставь суп разогреваться. Я сейчас… – я заметила на турниках пацанов и хотела спросить их о Матвее. – Только не сожри ничего. Сначала суп, поняла?

– Ой-ой-ой, – заржала сестра. – Выключай мамку, Даш, тебе не идёт!

– Иди давай. А то не поделюсь.

– А вот это было низко!

– Угу. Топай.

– А ты куда? – крикнула сестра от подъезда. Я махнула в сторону магазина.

А сама свернула на площадку, когда подъезд за спиной хлопнул. Пацанов было трое и все самого отчаянного типа: спортивные костюмы, короткие стрижки, плевки, корты, маты через каждое слово и хохот. Чисто гиены. Я часто видела их тут с Матвеем, а самый старший как раз занимался с ним вчера на турниках.

К нему я и направилась.

Бритый, широкоплечий, и шрам на пол головы. Он развалился с телефоном на скамейке, отдельно от других. Жуть. Спина холодела от ужаса, когда я приближалась, но времени не было. Нужно найти Матвея до завтра, до «новых колёс» и разобраться, – говорила я себе строго.

– Извините, – обратилась я к парню дрожащим голоском.

Он поднял глаза. Неторопливо «изучил» меня. Я прочитала на лице справедливое: «чё за мамзель пожаловала», и смутилась ещё сильнее.

– Вы Матвея не видели? – торопливо спросила я, чтобы услышать любой ответ и поскорее уйти. Отступать было поздно.

Дружок Матвея удивился, но, теперь, ему, вроде как, стало понятней, «что я тут забыла» и «почему нарушила его покой». Он убрал телефон в карман:

– А зачем он тебе?

Оглядывает с ног до головы. Ухмыляется щербатым ртом. Бандюган. Самый настоящий.

– Поговорить…

– Поговорить?

– Угу.

– Я тоже могу поговорить. Давай со мной? Не бойся, не обижу.

Но глаза говорили об обратном.

– Спасибо, не надо… ладно, я потом… – промямлила я, отступая.

– Стой, – вальяжно распорядился он, – шучу я, трусиха. Не ссы.

Он нехотя повернулся к дружкам помельче: