Текст книги "Опасный выбор (СИ)"
Автор книги: Саша Таран
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)
– Идём? – вклинилась в размышления Ленка.
Она собирала меня в торговый центр, потому что ребята из универа устраивают вечеринку на даче, а на вечеринке устраивают какого-то «тайного Санту», а мы с ней ещё не подготовили подарки. А ещё, потому что она моя лучшая подруга и пытается расшевелить меня перед праздниками.
– Угу.
– Угу-угу, – передразнила Ленка. – Где твой новогодний дух? Где посеяла? Давай-ка, бодрее, идём. Обувайся. Подарки сами себя не выберут.
– А Славик?
– Туда подойдёт.
Ленка теперь везде со своим Славиком таскалась. Парочка, не разлей вода. Даже странно, что она его ко мне домой не затащила, – подумала я, напяливая кроссовки.
– Сапоги не хочешь? – осторожненько уточнила подружка сбоку. – Там холодно.
– Нормально и так.
Отнекиваюсь. Мои зимние сапоги тоже на каблуке. Не хочу. Не то настроение, чтобы красоваться.
– Мы же под крышей будем, – напялила я пальто и крикнула на кухню: – Мам, мы пошли!
– Пока, Леночка!
– До свидания!
– Дашуль, телефон взяла?
– Ага, – поскорее захлопнула я дверь. Надоели эти постоянные хлопоты вокруг меня. Чего им не нравится? Сижу у себя, никого не трогаю, никуда не хожу…
– Такая милая мамка у тебя, – улыбнулась подруга заговорчески. – Сейчас поймала меня у туалета и попросила тебе мозги вправить.
– Что-о?! – я возмущенно проскочила закуток с колясками и нажала на кнопку выхода. Подъезд мерзко запищал.
– Ну-у, не прям так сказала, – засмеялась Ленка, – я же своими словами передаю, но в общем, волнуется о тебе. Говорит, ты слишком тяжело переживаешь расставание с Аликом, боится, что он обидел тебя или надругался…
– Надругался?! – я прыснула от неожиданности.
– Ага! Чё ржёшь?! – пихнула меня Ленка весело. – Смешно ей! А мамка волнуется. Места себе не находит. Расспрашивала меня, что с тобой делать. И просила с тобой поговорить, мол, ты со мной всем делишься, может я тебя растормошу и ты расскажешь, что с тобой происходит.
– А-а… ясно.
– Ну, так…?
– Что?
– Что-что! Расскажешь?
– Что?
– Да, блин! Чё с тобой происходит, алё!
– Хорошо, что ты на психолога не пошла…
– Эй!
– Да всё хорошо, Лен.
– Ага, это заметно.
– Ну что ты хочешь? Чего вы все пристали? – удивилась я. – На пары хожу, сессию сдаю, ем, сплю, чего ещё от меня нужно?
– Вот именно. Робот! РО-БОТ, – вынесла вердикт подруга.
– Ну все мы, значит, роботы, – пожала я плечами невозмутимо. – Все работаем, спим и едим.
– Да, но ты это делаешь с особенным рвением.
– Ну, разве плохо? – я реально не понимаю, где я прокололась.
– Да! – подруга закатывает глаза. – Ты посмотри на себя!
– Зачем.
– Ну, что я говорю! Ты так зациклилась на учёбе и домашних делах, что становится ненормально. Закопала себя в них! Где тут ты? Где ТЫ-Ы?!
– Я бегу за тобою…?
– Разрываясь мечтою-ю-ю, – затягивает Ленка, не удержавшись. – Растворяясь в ночи, не молчи…
– Вместе-е…
– Не встречать нам рассветы…
– В два конца, в две планеты…
– В даль уносишься ты… ты-ы-ы… где ты-ы…
Последние строчки подвываем вместе, как ненормальные волки в ночи. Скромные. Темно уже. Вечер. Люди по кухням сидят, чаи гоняют в тепле. А мы на охоту попёрлись. За подарками.
– А что там с этим Сантой? – вспомнила я.
– А что с Сантой?
– Ну, кому надо подарок? Какой?
– В смысле, тебе же Оксанка написала?
– Юдина? Нафига?
– Дай телефон, – потребовала подруга и полезла в чаты. – Вот, у тебя внизу болтается, видишь. Она каждому прислала рандомое имя жертвы, чтобы не повторялось. Тебе выпал… Славик! А-а-а! Круто! Блин, а ты молчишь! – она восхищённо попрыгала.
– Что? Славик? И мне ему дарить, типа, да?
– Не типа, а дарить!
– А что дарить? – продолжила я тупить. Первый раз слышала про эту тему с Сантой.
– Решили что-то маленькое, в пределах пятиста.
– Что сейчас на пятьсот рублей купишь? – засомневалась я. Но Ленка уже о другом верещала.
– Ой! Ой! Погоди!
– Чего?
– Надо нам тогда от Славика сбежать! А то он увидит свой подарок! Ты же его Санта!
– Так нет же ещё подарка…
– Ага, но будет же! Как ты при нём искать будешь?! А?! О-о-о… – зацокала она, – тяжёлый случай! Тайный агент из тебя никакущий!
– Это точно, – согласилась я, невольно припоминая подъезд и Матвея. Подруга заметила перемену.
– Эй-эй, – закудахтала она, хватая меня под ручку, – да ты не расстраивайся! Я его сейчас домой отправлю. Без него сходим…
– Правда? А ты?
– Да, пф-ф, завтра увидимся, – уверила она, – ничего страшного, помогу тебе подарок ему выбрать. Так даже интересней.
– Хорошо. А у тебя кто?
– Жертва? Ай, Юлька. Фигня! Накуплю ей всяких масочек по акции и какую-нибудь мелочь корейскую. Она ж любит.
– А что Славик твой любит?
Ленке польстила приставочка «твой». Она довольно зарделась:
– Ну-у…
И начала болтать про какие-то фотоштуки, какие-то вспышки и студию – я плохо слышала. Я заметила, на месте мотоцикла Матвея соседскую машину. И внутри что-то сломалось. Повалилось в чёрную бездну предчувствия. Чужая машина… что это значит?
Поискала глазами Щербатого – двор пустой.
Глава 18
Праздник
Утром, я собралась на экзамен и проверить – стоит ли та машина. За эту бессонную ночь я уже чего только не напридумывала себе, и что квартиру продали, и что Матвея тут уже не ждут, и что у Фуриных остановился родственник, чтобы за отцом и хозяйством приглядеть. Перемена на парковке пугала. Что всё это означало?
Я и так сходила с ума от неизвестности, и машина свалилась на голову совсем некстати.
Хорошо, что сегодня сдача по истории искусств. Это отвлекало. Я волновалась, потому что плохо запомнила даты. Старалась зубрить, но помогали только ассоциации. Цифры были для меня как из другого мира, и их нужно было приклеить к чему-то понятному, чтобы не терялись.
Я глянула на время и молча закрыла за собой. Дома никого нет, прощаться не с кем – все уже разбежались по работам и в школу, а я покидала наш муравейник последней. На экзамен пришлось одеться официальней, «поприличней», чем просто джинсы и растянутая кофта. Поэтому по лестнице стучали сапожки, а колени прикрывала приличная миди с довольно приличным разрезом. Я глядела под ноги, чтобы не навернуться с непривычки. Как тупо носить каблуки зимой. И как я раньше умудрялась в них бегать? Надо осторожнее на крыльце, с утра уже подмораживает – скользко, – вяло и скучно текут мысли, пока краешек глаза не цепляется за что-то красное на ступеньке.
Кровь?
А нет, – приглядываюсь. – Лепесток. У кого-то праздник, свидания, букеты… счастливчики… вон, на площадке ещё лежат. Усмехаюсь злорадно: лепестков многовато, как будто кого-то по морде отхлестали. Так ему и надо. За просто так букетами по лицам не бьют. Красные пятнышки спускаются ниже – на первый этаж. Тут жертва истекала лепестками. Кап-кап, – вышла я на крыльцо, помня про предосторожность. Тонкая корочка инея покрывала бетон, как плесень. Я схватилась за перила и снова заметила лепестки. Тут тоже прошла букетная жертва. Сползла, похрамывая, по ступенькам и прочь со двора. Я пустилась по лепестковому следу, как папуас пускается по следу подбитой косули.
Всё равно по пути.
Чуть не забыла проверить машину. Но лепестки напомнили – завернули в её сторону. Что? Я насторожилась. Не может быть – красные капли лепестков тянулись неровной дорожкой до знакомого подъезда. Я притормозила и нахмурилась. Проверила время. Нельзя останавливаться, – думала я, волнуясь, – и что за сюр с этими лепестками? Почему…
Почему сердце заколотилось, как больное…
Я уже не понимала, от чего я волнуюсь больше, от предстоящего экзамена или от этих лепестков, зовущих в ЕГО подъезд. Что за шутки…
Тук-тук-тук… – застучали сапоги самоходы – сами свернули с пути и пошли по лепесткам. Ну ладно, – сдалась я, бледнея. – Ладно… я только подойду немножко… проверю… Всё равно дверь закрыта.
Как глупо.
Не успела я поставить ногу на первую ступеньку – раздался писк. Теперь он не показался мне мерзким, как раньше, он зазвучал в моём одуревшем воображении настоящими рождественскими колокольчиками. Праздничными бубенцами. И дверь распахнулась, как по волшебству, вселяя в меня надежду, веру в чудеса, как в детстве. И я стала подниматься по лепесткам, как по праздничному конфетти. Шаг. Два. Три. Четыре…
И вложила свою белую дрожащую ладонь в большую и теплую. И разукрашенная чернилами рука затянула меня в свой волшебный мир, в зелёный, как райский сад, подъезд. И тёмная Балтика утопила меня в своих морских глубинах, а я задыхалась, не веря, захлёбывалась без кислорода, приближаясь к заветным губам.
Мы не произнесли ни слова.
Мы растворились друг в друге на бесконечное количество лет, веков, тысячелетий. Мы разорвали понятие времени, вышли за его рамки. Сколько прошло? Не важно! Сверху щёлкнула дверь, но мне было всё равно. Я прижималась к горячей груди, обвивала шею нежно, и ласточку, и розы, и запускала кончики пальцев в русое поле волос. Я дышала, я наконец-то ожила, я пережила этот страшный сон, я перелетела к нему через чёрную пропасть времени. Через одиночество. И он поймал. Я с трудом верила, что ОН настоящий. Я уже не доверяла своим пальцам, своим губам и глазам. Но Матвей обнимал крепко. Очень крепко. Он живой! Он тут! – ликовала я, чуть не плача.
Он поднял меня на руки, и я заскользила по воздуху:
– Куда…? – только и выдохнула между поцелуями.
– Ко мне, – ответил, перенося через порог.
Дверь прикрылась и заглушила топот соседских ног. Мы оказались в безопасности. Запахло свежесваренным кофе и корицей. Заиграла тихая музыка. Так по-новогоднему. Мой праздник продолжался. Матвей осторожно спустил меня и я, наконец, очнулась. Огляделась кругом, пока он стягивал с меня пальто, сумку, но не успела ничего сказать – снова оказалась на руках. Он целовал, а я плыла дальше – из крохотной коричневой прихожки в светлую проходную кухню с высоким окном и уютной мелкой плиточкой на стенах, и ещё дальше – в спальню, на белые простыни. Я погрузилась в них и взволнованно наблюдала, как Матвей стягивает с меня сапоги и отбрасывает их на пол, как заслоняет потолок своим силуэтом. Мы были одни.
Он задрал приличную юбку, подтянул меня к себе и приблизился так, что я почувствовала его горячую грудь через толстую вязаную кофту. Стало жарко, как у камина… и его дыхание зашептало в шею, поднимая волоски на коже:
– Тысяча двадцать два…
– … а? – не соображала я, ощущая его внизу. Его вес, его напор.
– Тысяча двадцать два поцелуя, Даш… я чуть не свихнулся без тебя…
– Я тоже… – умирала я от жажды.
– Пятьдесят один день… – поднимался он к губам, – и тысяча двадцать два поцелуя… и это без процентов… с процентами до конца жизни не расплатишься…
– Это угроза? – прыснула я счастливо.
– Это предложение, – Матвей слегка отодвинулся, чтобы видеть мои глаза. Он тоже улыбался.
– Сложно не согласиться, когда ты сверху, – подколола я. Ему понравилось. Очень. Мне тоже.
– И бита у тебя с собой, да?.. – подлила я масла в огонь пошляцким шёпотом.
В глазах Матвея полыхнуло:
– Хочешь убедиться?..
– Хочу… вдруг, я не буду слушаться… – Я не знала, что несла, не контролировала слова. Как будто и не было этой страшной разлуки. Как будто мы расстались только вчера.
Он хищно облизнулся:
– Ты? Не слушаться? Да не может быть… – улыбались серые глаза. – Непослушная… и моя… м-м… ты не поверишь, как давно я мечтал тебя завалить… – признался он, ни с того ни с сего, – схватить, прямо с улицы, такую холодненькую, затащить к себе… в постель… и отогреть как следует… – дышал он вперемешку с поцелуями. Какой пошляк! – горела я под ним. Воображение охотно нарисовало мне эти фантазии. Матвей решил не останавливаться и показать, что не шутит, – перехватил мои запястья в одну руку и растянул на кровати, как охотник растягивает добычу, а второй рукой вдоволь насладился моей беззащитностью. – Какая ты вкусная… как я скучал… – шептал он между делом, а я уже не соображала – с губ слетали самые неприличные вздохи, но он глушил их поцелуями. Добыча была готова.
– Съесть бы тебя, Даш… не дразни, сорвусь… не представляешь, как сложно терпеть…
Это я как раз представляла, я не представляла, как бы мы отлипли друг от друга, если бы из прихожей не зазвонил мой телефон.
– Чёрт! – я вспомнила, что куда-то шла, – экзамен!
– Экзамен?! – удивился Матвей, выпуская.
– Ага, сколько сейчас? – поискала я на стенах часы.
Хозяин дотянулся до своего:
– Тебе к половине?
– Ага, – я тоже заглянула в экран, – блин, как не хочу… может «заболеть»? Всё равно не успею добежать… – трусливо рассудила я, кусая губы. Но Матвей уже поднимал с пола сапоги.
– Шутишь? Я подкину, идём скорей, – он глубоко вдохнул и долго-долго с шумом выдыхал, успокаивая пыл. Пошёл на кухню: – водичку будешь? Держи, – подал мне холодный стакан. Выпил и сам. Я утолила жажду и поглядела на него с восхищением – сколько контроля в этом теле! В этой голове!
Матвей заметил:
– М-м? Чего ты так смотришь? Экзамен же, какой «болеть»? – усмехнулся он. – Ты всё-таки хорошая девочка, не забывай об этом.
– Иногда так и хочется забыть, – призналась я, обуваясь. Матвей подал пальто и сумку:
– Я помогу забыть, – пообещал он, приближаясь, – так помогу, что ты будешь помнить только моё имя, Даш, даю слово… – проговорил он тихо, поднимая во мне новую бурю наслаждения. – Но сейчас нужно в универ. Это важнее.
– Что-о?! И это говорит мне «бандит»? – засмеялась я, – такое ощущение, что мы с тобой махнулись местами. Не хочу расставаться…
– Я тоже. Украду тебя после пар, а пока идём, халявщица, – Матвей накинул куртку и выпихнул меня на лестницу. Я проверила телефон – да, это Ленка искала меня. Отписалась ей, что бегу, и вспомнила про мотоцикл:
– Погоди, а на чём ты хочешь меня подкинуть?
Подъезд запищал.
– На этом, – открыл Матвей ту самую «соседскую» тачку, стоявшую на его месте. – Запрыгивай, – распахнул он красный салон.
Я испуганно повиновалась.
– Ого, какой развратный, – отшутилась я, когда Матвей уселся за руль.
– Я? – улыбнулся он довольно. – Спасибо, стараюсь…
– Салон! – засмеялась я. – Откуда у тебя эта машинка?
– Машинка, – он цокнул, выворачивая с парковки, – это же легендарная «эмка» е46, ещё и купе, ещё и рест, а ты… машинка… шеф подогнал. В качестве компенсации за мот и… всё случившееся…
И я вдруг вспомнила «всё случившееся» и по спине побежали мурашки. Я только сейчас как следует пригляделась к Матвею – он схуднул, кожа побледнела от долгого торчания в четырёх стенах, а на лице появился новый шрам. Я провела по нему пальцами, ощущая, как к горлу подступает мой стандартный комок жалости:
– Матвей…
– М-м?
– Почему ты не разрешил мне хотя бы писать тебе? Не поверю, что ты не мог раздобыть новый телефон и номер, – спросила я в лоб, боясь разреветься.
– Я не тебе не разрешил, Даш, – Матвей нашёл мою ладонь и сжал её, пока мы стояли на светофоре. – Я СЕБЕ запретил. Так нужно было. Хирург боевой попался. Предложил два исхода: либо я вписываюсь на полную посттравматическую терапию и выхожу здоровым, либо продолжаю требовать выписки и остаюсь калекой на всю жизнь. Ребром поставил. Когда я выбрал – запретил мне телефон передавать. Сказал, чтобы я поставил себе срок и задачу, и не отвлекался, и встал с койки для тебя. И я встал. Если бы мог слышать твой голос – сбежал бы оттуда в первую неделю, после операции. Дополз бы к тебе, Даш, и подох бы у тебя на пороге. Веришь?
– Верю.
Я всё-таки заплакала.
– Это я виновата, – сказала я, пока слёзы окончательно не задушили, – прости, Матвей…
– С ума сошла? – он завернул во двор университета и осторожно поехал по брусчатке ко входу. – Ты тут вообще не причём, чтобы я больше не слышал, поняла? Это только моя проблема. Я сам полез на того урода. Сам себе приговор вынес. Урок получен. И горький опыт получен. Но есть и плюсы, – Матвей ободрил меня улыбкой, – шеф решил, что это меня благодарные клиенты отметелили и вписался. Возместил ущерб, оплатил реацентр.
– И долг списал? – с надеждой уточнила я.
– Не-а, – рассмеялся водитель, – это было бы жирно, даже для такого «бесценного» пугала, как я. Всё, беги, – он потянулся поцеловать, – не хнычь, всё же хорошо. Думай об экзамене, потом поговорим. Заберу тебя после.
– А как узнаешь, когда? – заволновалась я, покидая развратную красную кожу.
– Напишу. Беги-беги.
Он улыбался. И я послушно побежала. На ходу привела в порядок глаза. Сколько всего хотелось спросить у него! Столько вопросов вертелось в голове. И почему у нас всегда так мало времени? – возмущалась я, подбегая к аудитории. У двери собралась толпа ожидающих, я поискала Ленку.
– Даша, блин! – заругалась она вместо приветствия. – Уже списки составили, еле-еле уговорила тебя не отмечать! Ты где гуляешь?! Мы скоро заходим!
– Привет, Лен! – улыбнулась я, как последняя лоботряска.
Подруга присмотрелась внимательнее:
– Ты что ревела?
– Ай, нервы, – отмахнулась я.
– А чего такая довольная?
– Да так, – я покопалась в сумке, достала конспект.
– Да-а-аша, – Лена заозиралась по-шпионски, – вы опять вместе?
– Угу, – продолжала я лыбиться в чернильные даты, – ой нет, – спохватилась, сложив смысл, – нет, Лен, ты что?!
– А что такого? Мало ли… бывает, что люди ссорятся, потом мирятся… – удивилась она.
– Нет, Лен, мы не поссорились, мы расстались. Всё хорошо. Дай повторить. Какие мы по списку? И где твой Славик?
– Уже там, сдаётся.
– А ты чего не пошла с ним?
– Тебя жду, дурёха, – подруга пихнула меня в бок и мы обе заулыбались. – Нет, что-то ты слишком довольная, – продолжала она приставать время от времени. И мне пришлось намекнуть на «парня».
Ленка чуть с ума не сошла. Какая там история искусства! Я тоже не могла сосредоточиться. Смотрела на цифры, на свой корявый почерк и представляла, как Матвей вырывает у меня тетрадку и «крадёт» прямо отсюда, из коридора, в свою тёпленькую постельку…
И больше никогда не покидает меня.
Телефон прожужжал в сумке, пока я корпела над билетом. Я не могла ответить, пока не отвечу комиссии. Так боялась, что даже запинаться стала. Повезло, что я была у исторички на хорошем счету, и она закрыла глаза на моё волнение, на то, что я слегка перепутала даты. Она знала, что я из «скромных» и пугливых. Осторожненько вывела меня из тупика и, в общем, спасла от позора и от четвёрки.
Я выдохнула: как же хорошо быть хорошей девочкой, сколько плюсов: и уважение преподов, и их поддержка, и помощь, и… и внимание плохих мальчиков… полезла за телефоном, пока жду Ленку.
«Ну как?» – спрашивал Матвей с нового номера.
«Сдалась)))»
«А мне сдашься?)»
«Смотря какой у тебя предмет) потяну ли)»
«Потянешь)»
«А ты точно не будешь меня заваливать?)»
«Буду. Ещё как. Но пятёрочку поставлю, будь уверена.»
Я покраснела и покосилась по сторонам – как будто кто-то мог подслушать нашу переписку.
«Готова?»
«Почти)) Подругу дождусь и выйду. Ты уже тут?»
«Тут. Жду сколько нужно. Не спеши. Я ещё в отпуске)»
«Надолго?»
«До завтра. Но нам с тобой хватит. Или…?)»
«Матвей)))»
«Что?)) уже и помечтать нельзя?»
«Ты меня сейчас соблазнишь, я забью на сессию, скачусь, и перестану быть хорошей девочкой, и перестану тебе нравиться) замкнутый круг)»
«Так ты мне и так не нравишься, Даш»
Я удивлённо перечитала. Матвей добавил:
«Ещё не поняла?»
«Я просто сдохну без тебя, тут вопрос посерьёзней. Вопрос жизни и смерти. Так что можешь сколько угодно забивать на учёбу и скатываться, и скатишься ко мне… на дно)) и будем вместе его пробивать. Ммм) Звучит неплохо. Но лучше не забивай. Я тут и один справлюсь. Поплавай пока)»
«Как поэтично))» – я улыбнулась. Это так мило и необычно, что Матвей печется о моей учёбе, как папочка. – «Ладно. Уже и помечтать нельзя)» – добавила ему в тон.
«Хорошая девочка)» – похвалил он. – «Мечтай на здоровье, а я буду исполнять.»
«Я уже запуталась, ты бандит или джинн?)))»
«Я хуже))»
«⁇»
«Я твой пёс, приказывай, госпожа.»
«Ого) это уже какие-то ролевые игры начались))» – хихикнула я, закусив губу, и поглядывая по сторонам, как шпион. Вокруг шатались сонные однокурсники. Кто сдал – медленно покидал коридор, где-то на заднем фоне выплыл Алик с компашкой. Славик подошёл, поздоровался и стоял в телефоне рядом. А наша Ленка никак не выходила.
«Афф)) ты скоро? Проголодалась? Я тебя домашней пищей богов накормлю…» – напомнил о себе Матвей через полчаса.
«Сам приготовил?»
«Ага»
«Только не говори, что ты готовить умеешь))»
«Не поверишь?)»
«Поверю) Я сегодня во всё верю. У меня праздник.»
Ой.
«А папа?» – вспомнила я наконец и заволновалась пуще прежнего – вдруг Матвей собирается нас знакомить. Домашние обеды и ужины ведь для этого и созданы.
«А что папа?»
«Он будет?»
«Не волнуйся. Будем только мы.»
«О! Ленка вышла!» – отписалась я и улыбнулась ошалевшей подружке:
– Ну что?!
– Пя-я-ять! – она прыгнула в объятия Славика и мы весело потащились на выход. Какая милая парочка, – умилялась я с них, слушая Ленкины экзаменационные приключения. Наконец-то свобода! Наконец-то кушать! Я так зверски проголодалась – не могла вспомнить, что было на завтрак. Казалось, что завтракала в прошлой жизни. А, ведь, так оно и было!
«Тут немного людно, ничего?» – написал Матвей, пока я спускалась.
«Норм, тебя же не знают. Проскочу быстренько)»
«Ок. Машинку найдёшь)»
Найду… – подумала я, выходя на двор и притормаживая от увиденного. – Найду?! Он серьёзно?! Что за?!.
Университская парковка бомбила, как неблагополучный квартал Детройта: вокруг чёрной «эмки» Матвея собралась толпа пацанов и несколько девчонок. Мальчики заглядывали под капот, который Матвей так любезно открыл для них, мотор рычал, а девочки пялились на красный салон через открытую водительскую дверь и смущённо хихикали. Из развратного красного царства играл уличный рэпчик. Девочки фоткали, стреляли глазками в дерзкого незнакомца, и у меня появилось стойкое ощущение, что я тут лишняя. Автомобильная тусовка шла полным ходом.
«Немного людно?!» – вспомнила я сообщение. – Да тут собралась вся моя группа! И Алик! – неприятно знобило меня. Алик стоял с высокомерной, но тоже заинтересованной миной – он вспомнил «бугая», который заставил его отогнать Ниссан от моего подъезда, но не смог пройти мимо этой машины. Так и застрял со своими пацанами, невзирая на гордость, пока те допрашивали Матвея по ходовой части. И вслушивался.
Хозяин легендарной – теперь я убедилась – тачки, заметил мой выход. Он ответил на последний вопрос и закрыл лавочку, то есть капот.
– Ух ты, чего тут, – хохотнула Ленка сбоку. – Что за тусич средь бела дня?
– Ага. Прикольно. Ну, я побегу, Лен, – запаниковала я, сжимая сумку, – до завтра! Пока, Слав.
– Пока… – подружка удивлённо проводила меня с крыльца, мол, куда это я так рванула.
А я действительно рванула.
Я помчалась через «тусич», мимо обсуждающих голосов, сквозь «чёрную» музычку, и мимо Матвея. Он понял. А я стыдливо прятала от него глаза – я не могла.
Я не могла сесть в его «машинку» при всех!
