Текст книги "Блуждающий Неф"
Автор книги: Саша Суздаль
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)
Маргина не расстраивалась задержкой на острове, полагая, что «Таинственный остров», как она с улыбкой его называла, давно улетел и Гешек, вместе с Этиорой, уже спрятались в Арбинаре.
Когда, в тот день, к ней наведались Вава и Жужу и сообщили, что они прилетели вместе с Русиком, она чуть не умерла от ужаса. Русик запросто мог попасть в руки хабиба Бата, и это была бы катастрофа. Она достаточно изучила хабиба Бата и знала, что кроме его желаний для него не существует ничего. Маргина до сих пор удивлялась, что он так лояльно относится к ней.
Поэтому она строго наказала Вава и Жужу, чтобы они улетали как можно дальше, лучше всего в Арбинар, а за неё нечего беспокоиться, она сама все уладит. Во время беседы, как будто между делом, в шатёр заглянул Анапис и быстрым взглядом окинул всё. «Вероятно, услышал», – подумала Маргина, и, резко выпроводив Анаписа, шёпотом наказала Вава и Жужу отправляться к Лотту, на Таинственный остров.
На следующей обеденной церемонии Маргина ехидно поинтересовалась у хабиба Бата:
– Вашим слугам обязательно присутствовать, когда я собираюсь раздеваться.
Хабиба Бата улыбнулся и подозвал Анаписа. Что он ему шепнул, Маргина не слышала, но побелевшее лицо Анаписа и его злой взгляд в её сторону говорил о многом.
– Больше этого не случиться, – сообщил хабиба Бата, – лицезреть вас раздетой имею право только я.
От удовольствия он расцвёл и заулыбался, глядя на её реакцию, но Маргина никак не отреагировала, оставаясь спокойной. Она уже набралась сил и, прикидывая, понимала, что с хабиба Бата справится когда угодно, но оставались ещё ненавистный Анапис и моряки в подчинении капитана Краббаса. Впрочем, с моряками она сошлась накоротко, так как они, несмотря на хабиба Бата, были более независимы, чем Анапис и мама Искандер.
К тому же она, от нечего делать, принялась обучать юнгу Адела, сына капитана, арифметике и геометрии, которые здесь, как оказалось, никто не знал и не применял. После того как Адел, замерив палочкой уровень вина в бочке, определил остаток, его начали уважать, а ещё больше – его учительницу. Сам капитан, не поверив, велел перемерять, удивился результату, а потом хвастался своим сыном всем подряд. Поскольку моряки были его родственниками, то они только добродушно посмеивались, так как Адела любили все.
Волшебник Тартиф редко виделся с Маргиной и, видимо чувствуя свою, какую-то вину, старался её избегать, что, впрочем, ничуть не заботило Маргину. Правда однажды, когда они случайно оказались вдвоём, Маргина ему сказала:
– Я буду вам обязана, если вы не будете сильно спешить со своим изобретением. Кстати, это в ваших же интересах. Может так случится, что по выполнению заказа вас могут убить.
Тартиф на неё посмотрел и ничего не сказал, но Маргина поняла, что волшебник задумался. Пусть ему, задуматься Тартифу не помешает. Пока снова не загорится своими идеями.
Первым, кто предал хабиба Бата, был его кот Дормадор. С появлением Маргина он бесповоротно перешёл жить в её шатёр и на попытки хабиба Бата даже дотронуться до него заканчивались агрессивным шипением. С такой же агрессией он встречал Анаписа, так что вскоре он стал сторожевой собакой – Маргина всегда знала, кто приближается к её шатру, друг или враг. Дормадору она отвечала взаимностью, балуя его, что было для неё легко – от котов в жизни Маргина всегда получала только их любовь. Вспомнив о котах, Маргина подумала о Мо: «Что-то забыл меня мой котик. Как они там с Онти?»
* * *
– Нужно их всех задрать, – предложил Балумут. Лотт осуждающе посмотрел на него и сказал: – Всех не задерёшь. У них оружие.
– А если шпинануть? – предложил Жужу, но его не поддержал даже Вава.
– Нет, – подал голос Гешек, – нужно быть хитрее.
Он понизил голос и, как заговорщик, сказал: – Нужно их выкурить.
– Как? – спросил Балумут.
– Племя маео разводит огонь и гонит его на врага, – сообщил Гешек.
– И как мы разведём огонь в море? – спросил Жужу, и стало ясно, что море Гешеку не зажечь.
– Я знаю, как, – сказал Лотт и принял шептать что-то сообщникам.
– Что вы там затаились и шепчетесь? – озабоченно спросила Вета и добавила: – Учтите, Русика я вам больше не дам.
Русик в это время с нетерпением наблюдал, как в руках Веты мелькают спицы – она вязала ему костюм с капюшоном, в котором были дырки для крыльев.
– Мама не даст! – подтвердил Русик, складывая свои ручки у неё на коленях.
– Нам для этого дела Русик не нужен, – сообщил Лотт.
– Как же не нужен, как нужен, – не согласился Балумут.
– Не нужен, – настоял Лотт, сделав Балумуту круглые глаза. Ведмедь понял и громко сказал: – Конечно, не нужен, я сам слетаю.
– Куда это вы летать собираетесь? – насторожилась Вета.
– Никуда, – сказал Лотт и добавил: – Забираю всех помогать за скотиной ходить.
– Это правильно, – согласилась Вета, – нечего без дела сидеть.
Лотт, Гешек и Балумут поднялись и вышли из дома, сопровождаемые воздушной армадой в лице Вава и Жужу. Вета вязала костюм и учила вязать носки Этиору. Через некоторое время Вета беспокойно встала и сказала:
– Что-то они затевают, нужно посмотреть.
Она вышла на крыльцо, прихватив Этиору, и увидела, что Лотт и Гешек выносят навоз из-под коров, а Балумут лазит под деревьями, собирает сухие листья в кучу, которые, захватив в охапку лапами, носит в загон на подстилку.
– А зачем вы листья на подстилку? – подозрительно спросила Вета. – Разве сухая трава не лучше?
– А зачем добру пропадать, – серьёзно сообщил Лотт, но Вета ему, почему-то не поверила.
– Я буду помогать Балумуту, – сообщил Русик, блестя своими огромными глазами.
– Помогай, – согласилась Вета и предупредила, – только со двора – никуда!
– Хорошо, – легко согласился Русик и, подлетев к деревьям, принялся махать крыльями, собирая лёгкие листочки маленькой горкой. Балумут одобрительно помахал ему рукой и понёс очередную кучу листьев в загон.
– Пойдём, – сказала Вета Этиоре и добавила, – очень подозрительно, уж больно они трудолюбивые.
На перилах крыльца сидели Вава и Жужу и что-то чиркали, так, что маленькие искры летели.
– Вы дом сожжёте, – возмутилась Вета, – летите куда-нибудь подальше и играйте там.
– Полетели, Жужу, – воскликнул Вава, и парочка взметнулась в воздух.
– Уж больно они сговорчивые, ты не находишь? – обернулась Вета к Этиоре. Та только улыбнулась. А когда пришло время спать, Гешека в их комнату не пустила, как он не просил – от него воняло коровами, навозом и прочим букетом. Пришлось ему прикорнуть возле быка Трабазора, как его именовал Лотт, с которым Гешек во время работы сильно сдружился.
Когда на другой день вся шайка опять собралась вместе и продолжила то же самое дело, Вета забеспокоилась. Несомненно, что мужчины что-то затевают и это связано с пленением Маргины. Она не зналась в секретах управления Таинственным островом, но то, что он стоит на месте она поняла. Во всём этом её беспокоило то, что её Русика могут втянуть в какую-нибудь затею взрослых, и он пропадёт или погибнет.
Нужно сказать, что Русик, несмотря на детское мировоззрение, рос исключительно быстро и Вета, глядя на него, опасалась, что вязаный костюм, которым она занималась, будет её Русику маленьким. Уже сейчас он вымахал на высокого подростка, а его крылья были с размахом в добрых два взрослых мужчины.
Ещё одна особенность Русика смущала Вету, и говорила ей, что Русик далеко не сын человеческий, а существо особенное. Дело в том, что он ничего не ел. Да, вначале он делал то, что ему говорили, пил молоко, ел лепёшки и сыр, но, немного повзрослев, он отрицательно мотал головой и говорил: «Мама, я не хочу». Как не настаивала Вета, ответ был всегда один, и Вета не могла понять, откуда её сын берет свои силы и отчего он растёт, как на дрожжах.
* * *
Несмотря на то, что Тартиф, всё-таки послушал Маргину, и пытался замедлить сооружение флаэсины, то есть летающего корабля, дело всё равно двигалось к концу. Он уже успел приладить штурвал и, даже, научил управлять флаэсиной юнгу Адела, правда, пока теоретически. Конечно, в этом было виновато его всегдашнее любопытство и стремление досконально изучить окружающий мир.
Несмотря на знание и умение чародейственных сил, он не употреблял их в своей обычной жизни, кроме как для изготовления необходимых ему приборов, считая это прошедшим этапом исследований, а его ум был устремлён на новые загадки. Он боялся хабиба Бата, хотя мог бы одним пальцем волшебным образом сделать с ним что угодно, но это ему почему-то не приходило в голову.
– Как наши дела, Тартиф, – раздался сзади голос хабиба Бата, и Тартиф, как обычно, вздрогнул – он не любил этот голос, так же как и его хозяина.
– Заканчиваю, – сообщил Тартиф, не глядя на хабиба Бата.
– Когда? – тихо спросил тот, и по металлу в голосе Тартиф понял, что долго водить его за нос вряд ли удастся.
– Скоро, – нейтрально сообщил он, пытаясь скрыть дрожь в голосе.
– Через три дня, – кинул хабиба Бата, развернулся и ушёл. Тартиф понял, что медлить нельзя и следует решиться на то, что он задумал.
* * *
«Куда они подевались?» – думала Вета, выглядывая во двор. Нужно было доить коров и носить молоко. Обычно, ей помогал Лотт, но он, как и остальные, пропал. Русик был на месте, если считать местом небо, в котором он без устали ширял, то, набирая высоту, то, пикируя к самой земле. У Веты душа замирала при этих пируэтах, но куда деваться, стихия Русика, это воздух, а не земля.
– Русик, а где все? – спросила она у него. Русик показал рукой на каменной откос ближайшей горы, и крикнул: – Они там.
– А что они делают? – спросила Вета.
– Листочки раскладывают на камне, – сообщил наивный Русик, выдав военную тайну. «Совсем сбрендили, – подумала Вета и пригрозила: – Ну я им и дам».
– Позови мне Лотта, я иду коров доить, – сказала она Русику. Он называл её «мамой», но Лотта «папой» не называл никогда. Когда об этом просила Вета, он только отрицательно махал головой.
– Хорошо, – воскликнул Русик и полетел к компании, которая совсем недавно его выгнала, так как он своими крыльями разметал мокрые листья во все стороны.
– Чего тебе? – встретили его Вава и Жужу, поставленные на страже.
– Мама зовёт Лотта, молочко доить, – сообщил Русик, помахивая крыльями и зависнув в воздухе. Поглядывая на Балумута, скатывающего слой сухих побелевших листьев в тугой рулон, он спросил:
– Что он делает?
– Не твоё дело, – сообщил Вава, – это военная тайна.
Русик взлетел повыше и отправился к матери.
– Передал? – спросила его Вета.
– Да! – крикнул Русик, улыбаясь и пролетая рядом.
– А что они делают? – снова спросила Вета.
– Это «военная тайна», – поделился новым словом Русик и взвился вертикальным штопором вверх.
Лотт в это время помогал Балумуту засунуть тугой рулон листьев в трубу из коры молодого дерева.
– Продолжайте без меня, – сообщил он Гешеку и Балумуту.
– А вы слетайте к Маргине и предупредите её, – обратился он к Вава и Жужу.
– Далековато, – сообщил Жужу.
– Пусть вас Русик подбросит, – сказал Лотт, – только чтобы он сам туда – ни ногой.
– Хорошо, – сказал Жужу, и парочка взлетела в воздух. Через мгновение они сидели на голове Русика, вцепившись в его волосы, а он, раскинув крылья, стремительно пикировал над морем к далёкому Зелёному острову.
«Какой красавец», – подумал Блуждающий Неф, с восхищением глядя на своё творение и чувствуя зарождающуюся дрожь в своём теле, сулящую ему приключения.
* * *
Солнце наполовину спряталось за беленькое облако, приятно лаская второй половинкой лицо Анаписа. Лёгкий, освежающий бриз с моря трепал расстёгнутую на груди рубашку, попутно охлаждая разгорячённое тело.
«Благодать», – подумал Анапис, сидя в плетёном кресле и наблюдая за шатром Маргины. Одно вспоминание об этом имени испортило ему настроение, и в душе забилась интенсивная злость, не имеющая выхода и кусающая саму себя, тем самым раздражаясь больше. Анапис бросил испепеляющий взгляд на шатёр, уговаривая свою судьбу дать ему малейший повод уничтожить эту тварь, гадину, эту…. Он захлебнулся от непреодолимого желания, сердце громко застучало, вырываясь из груди, и даже в глазах потемнело.
«Неторопливых любит месть, пусть вызреет её зерно.
Пусти вперёд обман и лесть, навет, притворство заодно.
Его, души услада в том, прижмёт к земле твоя нога
Не сожалея ни о чем, добей лежащего врага»
Анапис с удовольствием вспомнил автора этих строк, поэта Махито, и в его душе наступила благодать. Однажды тот прочитал колючую эпиграмму на него, Анаписа, чем развеселил хабиба Бата, который долго смеялся, вытирая слёзы. Анапис не подал виду, и улыбался вместе с остальными, но через один год собственноручно отрезал Махито голову, по указу хозяина. Тот уличил его в предательстве, конечно, не без помощи Анаписа.
Набежавшие вспоминания отвлекли его от наблюдения, и Анапис не заметил, откуда взялась рыжая кошка, за которой увязался хозяйский кот Дормадор. Они чинно проследовали к ближайшим кустам на склоне горы и исчезли. «Вот, подлец, – даже восхитился Анапис, – и здесь нашёл себе подружку». Он откинулся на кресло, подумав, что можно пока вздремнуть, но какое-то неясное чувство опасности насторожило его, и он оглянулся.
Что-то случилось, но Анапис не мог понять, откуда ему ждать неприятности. Движимый неясным предчувствием, он, невзирая на запрет хабиба Бата, откинул полог шатра и заглянул внутрь. Там никого не было! Вмиг покрывшись холодным потом, Анапис лихорадочно думал, куда улизнула Маргина, и что ему будет, когда об этом узнает хабиба Бата.
Его мысли прервал свист и рядом заклубился дым. Анапис машинально посмотрел вверх и увидел пикирующего на него человека с огромными, распахнутыми крыльями. От него вниз потянулись белые струйки, которые вспучились на земле облаками дыма, заполнившие всё пространство вокруг.
В шатре хабиба Бата раздался крик и Анапис, задыхаясь в белом дыму, помчался туда, спотыкаясь о камни. На пороге шатра он увидел лежащее тело хозяина и, не размышляя, схватил его и с последних сил потащил по склону горы. Он нёс его, пока хвалило сил, а потом упал рядом с неподвижным телом. Дым остался внизу, волнами колыхаясь под действием ветра. Приложив ухо к груди хабиба Бата, он с облегчением услышал редкие удары. «Ничего, – подумал Анапис, – оклемается». На голову посыпались кусочки земли, и упала тёмная тень. Анапис поднял голову.
Его изумлению не было границ – в небе плыл Таинственный остров, как его называла Маргина, а сама она карабкалась по верёвочной лестнице вверх, держа в руках кота Дормадора. Анапис вскочил, выхватил из-за пояса короткий нож и бросил в висящую фигуру. Маргина дёрнулась и уронила кота, который громко мяукнув, уцепился за верёвку лестницы. В ноге Маргины торчал нож и Анапис злорадно и радостно закричал, но тут же взвыл от боли – в щеку и шею воткнулось что-то острое.
Перед носом прожужжали две огромные пчелы и, в довершение всего, из руки Маргины вырвался огненный шар, который окатил его с ног до головы. Затрещали, вспыхивая, волосы, одежда превратилась в огненный факел и Анапис, воя от боли, принялся кататься по земле, сбивая пламя. Это ему удалось, но голова, как обожжённая головёшка, ещё дымилась, подвергая его невыносимой боли. Но через мгновение ему стало хорошо – кто-то огрел его по злополучной голове.
Когда подбежали моряки со «Зверобоя», хабиба Бата уже немного пришёл в себя. Его осторожно перенесли на корабль и уложили в каюте, так как в лагере, возле шатров, всё также клубился дым. Анапис подошёл к берегу, плеснул себе на голову водой и тут же закричал от боли, проклиная самого себя за забывчивость. Подошедшего капитана Краббаса, пытавшегося ему чем-то помочь, он грубо оттолкнул и ушёл в лес – искать корень травы виллой[22], лечащей ожоги.
* * *
Когда Вава и Жужу сообщили Маргине, что её будут спасать, да ещё таким дурацким образом – она категорически воспротивилась, тем более что сейчас ей ничто не угрожало, и она была в хорошей форме. Вместо того чтобы давным-давно быть в столице королевства, Арбинаре, они надумали её спасать.
Одно мгновение она даже расчувствовалась и пустила слезу, что все за неё так болеют, но сразу поняла, что вся затея выйдет им боком. Не слушая её Вава, заговорщицки ей подмигнул, и сказал: «Мы тебя предупредили», – и, вместе с Жужу умотал из шатра. Ну что будешь делать с маленькими дурачками? Чтобы они не наделали больших глупостей, Маргина решила приготовиться.
С утра позанимавшись с сыном капитана, Аделем, она ушла к себе и, сославшись на здоровье, не пошла к хабиба Бата на обед, чтобы случайным образом не выдать себя. Когда все погрузились в послеобеденную дрёму, и даже Анапис на время прикрыл свои глаза, она быстренько изобразила рыжую кошку, и под её прикрытием выбралась повыше по склону. За кошкой тут же увязался Дормадор, но Маргина его не гнала, а решила забрать с собой – у Лотта мышей много, будет где коту разгуляться.
Русика она увидела издали, и в её сердце забилось от тревоги. Она накинула на него предохранительную оболочку, но не была уверенна в её надёжности – было далековато. Когда Русик спикировал и сбросил дымовые сюрпризы, она накрыла дым туманом, чтобы тот не развеялся ветром.
Таинственный остров вынырнул из-за горы неожиданно. Пусть она его и ждала, но вздрогнула, когда он возник прямо над головой несокрушимой громадой. На мгновение она почувствовала на себе чей-то чужой взгляд, который быстро захлопнулся, как коробочка. С края острова свисала лестница, а вверху Маргина увидела морду Балумута, склонившегося над обрывом. Маргина схватилась за конец и быстро забралась на лестницу. Дормадор жалобно мяукнул внизу, и она ему крикнула: – Прыгай.
Тот, запрыгнул на первую ступеньку и прямо по Маргине забрался ей на плечо. Бросив взгляд вниз, Маргина увидела лежащего хабиба Бата и Анаписа, хищно смотрящего на неё. «Увидел гад», – подумала Маргина и, с Дормадором на локте одной руки, полезла вверх. Ногу обожгла острая боль, и Маргина чуть не упала, от неожиданности потеряв перекладину. Кот Дормадор висел на верёвке и орал, вытаращив глаза. Маргина, стиснув зубы, заблокировала боль и на миг замерла, собирая в руку все силы. Потом швырнула в Анаписа пламенем и стала быстро подниматься, снова посадив кота на плечо.
Таинственный остров, как будто почувствовав, взвился в воздух, оставив Зелёного собрата далеко внизу. Балумут перегнулся вниз, и Маргина сунула ему Дормадора, который не понял спасательного порыва Балумута и вцепился зубами ему в лапу. Балумут зарычал и исчез из поля зрения. «Не хватало, чтобы он его сожрал», – подумала Маргина, не уточняя, кто кого будет кушать. Она перевалилась через край и упала, задыхаясь. К ней уже бежали Вета и Этиора.
Увидев в ноге Маргины торчащий нож, Вета и Этиора чуть не отключились, но необходимость действовать заставила их забыть за женские слабости и приняться за дело. Вета оторвала полоску от подола рубашки и хотела забинтовать, но торчащий нож мешал. Маргина вытянула его и из ноги хлынула кровь. Маргина чуть приостановила её, но силы были на исходе, и она поторопила Вету:
– Вяжи потуже.
Подбежавшие Гешек и Лотт, сцепившись руками, понесли её, как в кресле, на ферму. Чтобы им было легче, Маргина обняла их за плечи, а Вета и Этиора охали сзади, едва поспевая, за быстро идущими мужчинами. Уложив Маргину на кровать, её перевязали вновь, а потом Вета принялась её потчевать молоком, мясом кролика и вареньями на сиропе из клёна. Марина немного клюнула и сказала, что ей нужно отдохнуть. Все вышли и оставили её в покое.
– Хорошо, что всё так получилось, – подытожил Лотт, – спасибо тебе, Гешек, что успел вовремя поднять остров в воздух.
– Я его не поднимал, – удивился Гешек, – я бежал от обрыва, чтобы тебя предупредить, но ты уже поднял остров.
– Я не поднимал, – теперь удивился Лотт. – А кто же его тогда поднял?
Немного подумав, Лотт предположил: – Может Балумут? А где, кстати, он?
– Балумут, вместе с котом, убежал в лес, – объяснила Этиора.
– С каким котом? – не понял Гешек.
– А тот, которого привела Маргина, – ответила Этиора.
– С большим котом? – спросил Гешек, вспоминая Мо.
– Да нет, с обычным, – двинула плечами Этиора, и прыснула, – он Балумута за лапу укусил.
– А где Русик? – забеспокоилась Вета.
– Я видел, как они, вместе с Вава и Жужу, наблюдали за тем, что творилось внизу, – ответил Гешек.
* * *
А внизу творился разбор полётов. Хабиба Бата, придя немного в себя, тотчас вызвал маму Искандера и Анаписа. Маму Искандер сразу явился, а Анаписа долго искали в лесу. Когда он, с головой покрытой зелёной жижей и перевязанный платком, возник перед хабиба Бата, у того глаза горели таким пламенем, что обжигали всякого, в них заглянувшего. Анапису нечего было в них искать, он и так знал, что за Маргину хабиба Бата разотрёт его в кашу, подобную той, что у него на голове. А так, как по натуре он был стоиком, то принял свою судьбу такой, какой она есть.
– Где Маргина? – с холодным спокойствием спросил хабиба Бата.
– Она убежала, – так же спокойно ответил Анапис.
– Почему ты её не задержал? – презрительно посмотрел на него хабиба Бата.
– Вероятно, она хитрее меня, – легко согласился Анапис, – но я её ранил в ногу.
– Ты не стоишь её мизинца, – сказал хабиба Бата и махнул рукой, – ты мне не нужен.
Анапис поклонился, собираясь удалиться.
– Ты мне не нужен совсем, – уточнил хабиба Бата, – убирайся, чтобы я тебя больше не видел.
Он повернулся к мама Искандеру и приказал: – Заберите его на летаку[23], на вёсла.
Анапис сверкнул глазами, поклонился ещё раз, и ушёл к берегу, сопровождаемый двумя угрюмыми воинами, туда, где разгружалась длинная, весельная летака, на которой его приковали к веслу. После разгрузки летака тут же ушла в сторону королевства Армильйон, за облицовочным камнем для нового замка хабиба Бата.
– Позови мне волшебника, – кивнул пальцем хабиба Бата. Мама Искандер мгновенно исчез и не успел хабиба Бата выпить чашку сока ахойи, как перед ним появился удивлённый волшебник Тартиф.
– Мы летим сейчас, – сообщил хабиба Бата.
– Я ещё не…, – начал Тартиф, но мама Искандер так толкнул его в бок, что волшебник понял – лучше не спорить.
Кода на берег вывалилась целая процессия, капитан Краббас сразу всё понял и отдал команду сниматься с якоря.
– Где Адел? – спросил он у помощника, но тот отрицательно покачал головой. «Ох, задам я стервецу, когда вернусь!» – подумал капитан, глядя, как на палубу парусника поднимается хабиба Бата. Капитан Краббас взялся за новый штурвал, вздохнул и плавно подал его вперёд. «Зверобой» легко оторвался от земли и его киль впервые ласкали не волны моря, а лёгкий ветерок.
* * *
Уандер, который отправился на станцию дожидаться Мо, благополучно миновал город Брилоу и не воспользовался услугами наместника короля в городе Оберона Х, настоятельно рекомендованного ему Доностосом Палдором. Не потому, что он не испытывал нужды, а по причине нелюбви Уандера ко всякого рода поблажкам и услугам, устроенных по знакомству.
На нем был длинный, до пят, белый халат с капюшоном, свисающим на лицо, который был одет сверху на его невидимую одежду и, почему-то, был видим. Он никогда его не снимал, опасаясь, что кто-нибудь заметит его невидимость. Пересекая однажды речку, он прямо в одежде погрузился в неё, млея от удовольствия, и долго в ней плескался, пока не увидел на берегу мальчишек, смеющихся над ним. Пришлось выбираться из воды, и дальнейший свой путь он пометил тонким ручейком.
Нужно сказать, что местность от Брилоу до точки, где находится станция, представляет собой сухую степь, окружающую станцию со всех сторон. В этой безводной стороне в солнечный день негде спрятаться от губительных лучей. Правда, с той стороны, где королевство Армильйон граничит через морской пролив с Харданатом, недалеко от станции бьёт холодный ключ и начинается речушка Иссира, которая впадает в реку Кансию, а та несёт свои воды в морской пролив, впадая в него недалеко от Зелёного острова.
На этом пространстве, в связи с тем, что оно является местом для жизни не совсем пригодном, свободно проживают подданные короля Ладэоэрна, кочевые племена маео. Они пасут свой скот, в основном лошадей, охраняют королевство Армильйон от союза семи адевиров, Харданата, и освобождены от королевской дани. Кстати, им вменяется в обязанность сопровождать королевских бегунов, дабы тех не сожрали дикие звери, которые водятся здесь в изобилии. Линия их владений приблизительна, но так как на них никто не претендует, то и споров о границе до нынешнего времени не наблюдалось.
Таким вот образом Уандер вторгся во владения маео и шагал дальше, не обращая внимания на нарушения всех дипломатических норм, так как для обычных людей, путешествующих здесь, требовалось испросить разрешения тотама[24], местного вождя.
Для Уандера было большой неожиданностью, когда у него по бокам, пристроилась пара полуголых маео, которые трусили на лошадях, искоса поглядывая на Уандера. Через некоторое время один из сопровождающих, видимо старший, показал Уандеру пальцем вперёд и сказал:
– Беги!
Уандер побежал, а маео всё также трусили рядом. Уандер быстро устал и, задыхаясь, остановился. Маео почему-то удивились, и старший снова подтолкнул Уандера палкой с ковшом и сказал:
– Беги!
Уандер из последних сил побежал, но надолго его не хватило – перед глазами побежали разноцветные круги, и он плюхнулся лицом в пожухлую траву.
– Бегун, беги, – снова сказал старший маео, когда Уандер открыл глаза.
– Я не бегун, – ответил Уандер.
Кочевник удивился и, усиленно жестикулируя, принялся быстро говорить со своим напарником. Тот резво ускакал к стаду лошадей, пасущихся невдалеке, и пригнал ещё одну лошадь, на которую они усадили Уандера. Сопровождаемый таким эскортом, едва удерживаясь на накинутой на коня шкуре, Уандер был этапирован в лагерь местного тотама, как именовали вождя.
Во время этой утомительной скачки они проехали мимо станции, такой, какой её изображал Мо в голове Уандера. Показывая на тёмный цилиндр, Уандер попытался объяснить кочевникам, что он должен остаться рядом, но его не поняли или не захотели понять.
В лагере тотама Уандер едва слез с коня. Его подвели к простому шатру из шкур, возле которого горел маленький костёр. Немолодой, высокий тотам с округлым белым лицом, сидел на корточках и по-хозяйски что-то помешивал веточкой в небольшом котелке. Старший сопровождающий сказал Уандеру, чтобы он открыл перед тотамом лицо, но Уандер отрицательно замахал головой и сказал:
– Мне нельзя!
Не слушая его, кочевник сдёрнул с него капюшон, да так и замер с протянутой рукой. Естественно, головы Уандера не было видно, и кочевник протянул руку, чтобы вытащить её из дыры, образовавшейся в месте воротника. Но больно стукнулся пальцами о его, никуда не пропавшую голову и снова удивился. Он снова хотел проверить наличие головы, но Уандер остановил его криком:
– Хватит!
Тотам похлопал возле себя рукой, по-свойски приглашая Уандера, разделить с ним трапезу. Уандер решил, что возле вождя ему будет безопаснее и послушно сел на траву. Тотам зачерпнул коричневой, толстостенной чашкой из котелка и подал её Уандеру. Потом зачерпнул себе. Приведшие Уандера кочевники стояли в стороне, тихи переговариваясь и жестикулируя.
Уандер глотнул, обжигаясь, горячего напитка, который был вкусным и сладким травяным чаем. Кочевники заворожено смотрели, как чашка с чаем глотками выливается за воротник плаща. Уандер с удовольствием допил чай и держал чашку в руках, не зная, куда её девать. Тотам взял её из рук Уандера, наполнил вновь и протянул ему.
– Меня зовут Ай-те-Кон, – доверительно сообщил тотам. Уандер принял с поклоном новую чашку и сообщил:
– Меня зовут Уандер.
Ай-те-Кон многозначительно посмотрел на своих подопечных, мол, учитесь, пока я жив, и набрал свою чашку. Подопечные снова посмотрели на чай пропадающий за воротником.
– Давно ты без головы? – спросил Ай-те-Кон, опуская пустую чашку. Уандер не стал его убеждать, что голова у него есть, а, растопырив пальцы руки, сообщил:
– Несколько дней назад.
Ай-те-Кон сочувственно посмотрел на пустой рукав, вздохнул и кивнул своим соплеменникам. Те развязали сумку с провизией и воткнули перед тотамом несколько веток, с нанизанными на неё кусочками. Ай-те-Кон взял одну веточку, приглашая и Уандера. Попробовав кусочек, Уандер понял, что это сушёное мясо, и кочевники понаблюдали, как почти не жёваные кусочки бесследно исчезали в глубине его халата. При этом они увидели, что рук у Уандера тоже нет.
– Давно ты без рук? – спросил Ай-те-Кон, и, по пустому рукаву халата Уандера, понял, что давно.
– Мой шатёр, твой шатёр, – великодушно сообщил Ай-те-Кон, откидывая полог шатра. Уандер поблагодарил тотама и залез в шатёр, где тут же уснул.
Ай-те-Кон долго сидел у костра, смотрел на огонь, посмеивался про себя и подбрасывал в костёр сухой конский навоз.
* * *
– Если ты попробуешь бежать, – сообщил Вава, – я тебя шпиннану!
– Я не собираюсь бежать, – сообщил пленник, оглядываясь на двух грозных и мохнатых воинов. Вава осмотрел его неисчислимым количеством своих фасеток, которые невозможно было обмануть, и с удовольствием понял, что тот никуда не денется.
– Что, Русик? – спросил Жужу у Русика, парящего в воздухе повыше их.
– Балумут гоняет какого-то кота, – сообщил Русик, просматривая опушку леса возле горы.
– Полетели, поглядим, – сразу встрепенулся Вава.
– А пленник? – строго спросил Жужу.
– А куда он с острова денется, – резонно сообщил Вава, – разве вниз головой.
Когда Творец создавал кота, он многое взял от людей. Храбрость у Львов и игривость Близнецов, задумчивую взрывоопасность Овнов и артистичность Рыб, таинственность Раков и неотвратимую настойчивость Скорпионов, любвеобильность Дев и недоверие Весов, независимость Козерогов и упрямство Быков, безупречность Стрельцов и весёлость Водолеев. Всё это, замешанное в разных пропорциях, делает существо кота непостижимым, но в тоже время привлекательным и завораживающим. И пусть в системе Трёх Солнц не было перечисленных созвездий, кот Дормадор ничем не отличался от котов Земли, так как был создан одним и тем же Творцом.
Когда Вава и Жужу подлетели к Балумуту, тот проводил воспитательную работу с котом Дормадором.
– Если ты будешь вести себя неприлично и царапаться, я тебя съем, – поучительно говорил коту Балумут, удерживая его за шкирку.
– А коты вкусные? – спросил Вава.
– Не знаю, – ответил Балумут, – я ещё не пробовал.
– Так попробуй, – деловито предложил Вава. Балумут посмотрел на кота, дико вращающего глазами, и неуверенно сказал:
– Нет, это не педагогично, – он ещё раз посмотрел на кота и добавил: – К тому же у меня всего один ученик.
– А у нас ученика нет, – разочарованно сказал Вава.
