Текст книги "Блуждающий Неф"
Автор книги: Саша Суздаль
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)
– С какой девушкой? – спросила Маргина.
– Обыкновенной, приветливой, – подняла на её глаза Полиния. – А что?
– А где она, эта девушка? – спросила Маргина, поднимаясь.
– В саду, пошла к Онти, – не поняла Полиния, пугаясь.
– Пойду-ка я, проверю, – сказала Маргина и пошла в сад. Балумут, сидевший на крылечке, увидел идущую Маргину, потопал за ней. Полиния, озадаченно посмотрев на уходящую Маргину, кинула Манрионе и Габителле: «Я сейчас», – и пошла за медведем.
* * *
– Папа передал тебе вобосы, – девушка сунула фрукт Онти и поставила корзинку на траву. Онти очистила его от красной кожуры и вгрызлась в мякоть.
– Вкусно? – улыбнулась девушка.
– Вкусно, – сказала Онти.
– А мне? – прожужжал Вава и присосался к вобосу.
– Сейчас и второй прилетит, – улыбнулась Онти, посматривая на Вава. Тот пососал ещё и упал в траву.
– Наелся, – сказала Онти, кусая сочную мякоть.
– Я завтра ещё принесу, – пристально глядя на Онти, сказала девушка. Онти укусила вобос ещё пару раз, и вдруг её ноги покосились, и она упала на траву.
Девушка вытащила из холщовой сумки нож и баклажку из карафе. Надрезала у Онти руку и подставила посудину.
– Что такое? – в недоумении воскликнула девушка, глядя на рану. Она стала полосовать Онти руки и ноги, но, ни капельки крови из ран не появилось.
– Что ты делаешь? – крикнула Маргина, увидев склонившуюся над Онти девушку. Та мгновенно обернулась и ударила силой и огнём. Маргина, не ожидая такого, упала, вся в пламени. Девушка скользнула к забору и, перемахнув его, скрылась в переулках. Балумут заревел, поднявшись горой над пламенем, а из каретной бежал Арвин Флипп с мешковиной в руках. Полиния, схватившись за голову, застыла от ужаса и смотрела туда, где лежала её дочь.
Один человек, стоящий на улице, всё видел, но ничему не мешал, так как получилось намного лучше, чем он мог предположить. Он поднял к лицу небольшую трубку и дунул в неё, посылая свой снаряд в объятую огнём Маргину. «Для верности», – подумал он, и направился вслед за незнакомой девушкой, так удачно ему подыгравшей.
За человеком увязался подлетевший Жужу, который сжимал в лапках острое копьё и следит за ним всеми фасетками, стараясь не сильно шуметь крыльями.
* * *
Мо и Тёмный, вместе с Блуждающим Нефом, строили ему дом на века, как подарок и как необходимость. Товарищ Тёмный решил на этой пустынной и холодной земле обосновать столицу, и даже название ей придумал – Хлория, чем вызвал у Мо улыбку. Блуждающий Неф, лишённый возможности использовать силу, но бессмертный, как и раньше, ко всему относился философски спокойно и не огорчался, понимая, что такая жизнь может оказаться намного интереснее труда Хранителя.
Ва-Гор со своим племенем находились невдалеке, и их шатры широким полукругом обнимали невысокую гору, сплошь заросшую деревьями. Сейчас, по иронии судьбы, любой из племени Ва-Гора был сильнее Блуждающего Нефа, а Ва-Гор, наученный зажигать огонь, был на голову выше бывшего бога. Они ещё не знали, что их бог свергнут, и сообщать об этом никто не пытался: Мо и Тёмный не считали нужным, а Блуждающего Нефа данное обстоятельство вовсе не интересовало.
Тёмный не спешил расставаться с планетой, а растягивал удовольствие, как мог. Транспортировку Таинственного острова на место он оставил на потом, предполагая отправить его своим ходом, а сейчас испытывал творческие муки по поводу постройки дома. Собственно, сооружение, начатое ими, домом назвать было трудно, а вот дворцом – легко.
Из расплавленной породы были сделаны несколько этажей, рассчитанных больше на вечность, чем на какой-либо срок. Если судить по размерам, то Тёмный строил конюшни для лошадей, а не уютный домик для одного человека. Блуждающий Неф посмеивался, наслаждаясь обществом Тёмного и Мо, и с лёгкой иронией поддерживал их искания. Тёмный пустил из моря две огромные трубы из коронного материала – расплавленной породы. Одна шла к бассейну, а вторая к аквариуму, в который Мо предложил поселить парочку китов, обещав переправить их сюда из планеты Парники.
Испытывая архитектурный зуд, Тёмный, где только мог, налепил на здание башни и башенки, пристроил несколько флигельков, по размерам ничуть не меньше дома. На вопрос Блуждающего Нефа: «Зачем так много?» – Тёмный невозмутимо объяснил: «Для гостей», – приведя Нефа в неописуемое веселье. Мо исправно исполнял намеченные товарищем Тёмным фантазии, ничуть ему не мешая, полагая, чем бы лошадь ни тешилась, лишь бы не лягалась.
Ворон, усевшись на одну из новых башен, долго наблюдал за строительством, пока не начал давать советы товарищу Тёмному, на что тот бил по земле копытом и изрекал:
– Не каркай под руку.
Идиллия нарушилась внезапно, когда Мо услышал рёв Балумута, а попытка накинуть сеть на Маргину не удалась. Он свечой взвился в небо, описывая огромный вертикальный полукруг, и пропал за горизонтом. На вопрос лишённого симпот Блуждающего Нефа: «Что с ним?» – Тёмный, подумав, ответил: «Может, зачесалось где-то».
Мо пробил два потолка в доме Палдора, полагая, что починить проще, чем терять время, и, всех распугав, грохнулся возле кровати, на которой лежала Маргина. Онти находилась на второй, но на неё Мо бросил только мимолётный взгляд.
– Вам лучше уйти, – не оборачиваясь, сказал он Полинии, и её под руки повели Манриона и Габителла.
Мо закрыл тело Маргины своим и расплылся, теряя форму, проникая сквозь её одежду, отделяя живое от мёртвого. Он методично начал перебирать тело, заменяя её частицы своими. Для него время остановилось, а вот Полиния, для которой оно тянулось бесконечной цепочкой, беспрерывно спрашивала у удерживающих её подруг:
– Что он там делает? – и всё время порывалась ворваться в комнату. Но она бы туда не попала, так как Мо, чтобы ничто ему не мешало, окружил себя плотным шаром, проникнуть в который не смог бы даже Творец, который вглядывался в шар, ничего не понимая, и спрашивал неизвестно кого:
– Что он там делает?
А Мо бежал наперегонки со временем, пытаясь успеть, перенести неискажённую информацию в новое тело Маргины, чтобы не потерять её неповторимую внутреннюю суть.
* * *
Анапис взглядом проводил девушку до крыльца небольшого дома, на котором она остановилась и оглянулась на улицу. Вероятно, ничто не потревожило её глаз, и она скрылась за дверью, оставив Анаписа рассуждать, что ему делать дальше. Одного врага он убрал, осталось уничтожить второго, а вот за девушкой нужно присмотреть – вдруг пригодиться.
Альмавер, а это была она, зашла в дом и сразу отправилась в свою комнату. На Бонасис, сидевшую за столом, она и не глянула, как будто её и не было. Бонасис остановила горькие слёзы, пытавшиеся хлынуть из глаз, и грустно подумала, что стала чужой в собственном доме.
Альмавер склонилась к лежащему Монсдорфу и промолвила:
– Я всё сделала отец, но… – она тихо на ухо всё рассказала, ничего не скрывая, а когда закончила, старик промолвил:
– Не успели… она стала бессмертной… – а потом отвернулся к стене и замолчал.
Когда ближе к вечеру Альмавер принесла ужин, Монсдорф был уже холодным. Она села на кровать рядом с ним и плакала до утра.
* * *
Мысль, прочно и надолго засевшая в голове хабиба Бата, мысль, которая будоражила его сознание, не давая ему успокоиться, мысль, тесно связанная с Маргиной и её принадлежностью ему, была тем штурвалом, который руководил хабиба Бата в последнее время.
Несмотря на жёсткий отказ Маргины, он не выбрасывал понравившуюся ему мысль, надеясь любым другим способом достичь желаемого. Попытка через замужество дочери сблизиться с Маргиной ничего не дала, и хабиба Бата совсем не горел желанием родниться с Гешеком. Разговоры о свадьбе велись, но вяло и ненадёжно, и только присутствие королевы Манрионы и мартесса Габителлы Гартор, поддерживали в хабиба Бата угасающий интерес к данному событию. Король Ладэоэрд был солидарен со своим другом и совсем не одобрял неравный брак.
– Ладэоэрд, друг мой, – сказал хабиба Бата, прогуливаясь с королём в парке, – ты не мог бы мне помочь в одном щекотливом деле?
– Мне доставит удовольствие пощекотать себе нервы, – улыбаясь, промолвил король.
– Я хотел бы, друг мой, – продолжал хабиба Бата, – чтобы ты и королева Манриона были моими посредниками.
– В чем, хабиба Бата?
– Я хочу предложить свою руку и сердце, – промолвил хабиба Бата.
– Кому?
– Я разве не сказал? – удивился хабиба Бата. – Конечно, Маргине.
– А при чем здесь мы? – удивился король.
– Вам она не откажет, – промолвил хабиба Бата.
– Я тебе удивляюсь, хабиба Бата, – растерянно поднял брови король, – ты ли это?
– Это я, Ладэоэрт, – ответил хабиба Бата, – и сам себя не узнаю, но поверь, больше ничего сделать не могу. Помоги.
* * *
Доностос Палдор катился в карете, радостно думая о своём возвращении домой. Все дела сделал, управляющих обругал, где нужно, подправил, а где чуть-чуть похвалил и хозяйственный механизм размеренно закрутился, поднимая в душе Палдора приятное убеждение, что без него все остановится. Кроме того, присутствие сына, Хабэлуана, возбуждало в нем гордость и за себя, и за него, так как их похожесть неизменно замечалась управляющими и доставляла Палдору огромное удовольствие. Он нетерпеливо подгонял кучера, ощущая лёгкую опьяняющую эйфорию от возвращения домой, от встречи с супругой и дочерью, в их маленький островок семейного счастья.
Хабэлуан сидел напротив, равнодушно посматривая в окно, и, вспоминая поездку, понимал, что отец ждёт от него многого, что когда-то ему, Хабэлуану, отец доверит управление его хозяйством, и что он ещё многого не понимает и придётся, многому учится. Он не испытывал особого восторга от возвращения домой, а с большим удовольствием остался бы там, на плантациях, чтобы попытаться по-настоящему вникнуть в хозяйственные дела отца.
– Посторонись! – крикнул кучер, обгоняя несколько повозок. Палдор кинул беглый взгляд в окно, и попытался снова вернуться к своим мыслям, как что-то, бросившееся ему в глаза, остановило их, и он непроизвольно крикнул кучеру: – Стой!
Палдор вышел из кареты и смотрел на повозки, пытаясь что-то вспомнить. Хабэлуан выглянул в окно, не понимая причины остановки, и, открыв дверь, спросил:
– Что-то случились?
– Хабэлуан? – воскликнула девушка из повозки. Хабэлуан взглянул на девушку и вспомнил:
– Миралин? Что вы здесь делаете?
– Едем в Арбинар, – ответила Миралин, спускаясь на дорогу. Из повозки грациозно и лениво спрыгнул вниз большой красный обаятельный зверь и принялся обнюхивать Хабэлуана.
– Это, вы помогли нам в дороге, – вспомнил Палдор, подходя к Занзиру.
– Приятно вас встретить, с Онти всё хорошо? – спросил Занзир.
– Вы сможете её увидеть, – улыбнулся Палдор. – Я вас всех приглашаю к себе, – сказал он, радуясь возможности, со всем миром поделится своим счастьем.
Палдор не мог знать, что с Онти не всё было так хорошо, как бы он хотел.
Рекурсия. Мо
Мо вышел из комнаты, и на него набросилась Полиния: – Что с Онти?
– Онти? – удивился Мо. – Она совершенно здорова и спит.
– Спасибо, – сказала Полиния, и метнулась в комнату.
– А что с Маргиной? – поинтересовалась королева.
– Ей для выздоровления нужен крепкий сон, – ответил Мо, – я останусь здесь.
В открытое окно заглянул Балумут, и уставился на Мо.
– Не беспокойся, с ней всё хорошо, – успокоил его Мо.
– Я знаю, кого нужно шпиннануть, – сообщил Жужу. Мо прочитал его и сказал: – Я разберусь.
– А что с Вава?
– Твой друг заснул, посторожи его, – наказал Мо и счастливый Жужу отправился в сад.
Мо опасался, как бы его радикальное лечение не повредило индивидуальность Маргины. В таком тонком деле никакие расчёты не могут определённо сказать, что можно потерять, нарушив одну, казалось бы, случайную связь. К тому же, в отличие от Онти, Мо пошёл дальше, и структура Маргины стала такой, как у него самого, Тёмного или Блуждающего Нефа. А контролировать и управлять таким телом намного сложнее, чем человеческим. Маргину нужно было приготовить к её состоянию, потому что последствия психического стресса могут неотвратимо изменить её личность. Поэтому, Мо растянулся котом возле её кровати, понимая, что знакомый ей образ защитит её от волнения.
Прибытие в дом короля Ладэоэрда, вместе с хабиба Бата, совсем не способствовало тишине и спокойному отдыху больных. Полиния, невзирая на статус гостей, выгнала всех из дома в сад, где они, попивая в беседке сок, могли наслаждаться разговорами сколько угодно. Король тут же посвятил королеву в планы хабиба Бата, и она их идею горячо поддержала, как бы ни хотелось ей поступить наперекор Ладэоэрду. Горячее желание устроить чужую судьбу так облагораживает это желание, что многие даже не думают о последствиях. Что же тут укорять королеву. Так Маргина, лёжа без сознания, получила жениха и кучу доброжелателей в придачу.
Хабиба Бата собрался перевезти Маргину в свой дом, чтобы лично ухаживать за ней, но когда он, в компании короля и королевы, появился в дверях комнаты, Мо сказал одно слово:
– Нет.
От его взгляда повеяло такой холодной и колючей вечностью, что у хабиба Бата забыл все слова, которые намеревался сказать. Отказ Мо задевал самолюбие короля, но тот понимал, что столкнулся с силами, с которыми спорить нельзя и благоразумно удалился, убеждая хабиба Бата в том, что кот прав – больную лучше не тревожить.
Проснувшаяся Онти ничего плохого не помнила, а от порезов давно не осталось и следа, поэтому она искренне удивилась, что Маргина больна, и сейчас же спустилась вниз. За ней, хвостиком, поплелась ватага зелёных. Она зашла в комнату и мысленно спросила: «Что с ней, Мо?»
«Ей предпочтительно спать, чем больше, тем лучше», – ответил Мо. Онти опустилась на коврик, рядом с Мо, и обняла его за шею.
«С ней всё будет хорошо?»
«Надеюсь».
«Я тебе верю, – сказала Онти, – с тобой легко и надёжно».
Их милую беседу прервал гомон во дворе. Онти выглянула в окно и крикнула:
– Папа приехал! – она запоздало глянула на спящую Маргину: – Ой!
– Иди, – сказал Мо, – только сюда пусть пока не ходят.
Онти кивнула и понеслась во двор, где увидела отца, Хабэлуана и несколько кибиток. Она бросилась к Палдору и попала в его объятия. Рядом тёрся Хабэлуан, как будто повзрослевший, стесняющийся своего желания обнять сестру. Полиния, улыбаясь, медленно шла от крыльца. Палдор отвёл для гостей-артистов весь левый флигель и только потом подошёл к Полинии.
– Как ты тут? – спросил он, целуя её.
– Нам плохо без тебя, – ответила Полиния, обнимая его, потом добавила: – У нас больная Маргина.
* * *
Анапис подстерёг её возле базара, когда она возвращалась домой. Он вскочил на переднее сидение и спросил, забирая вожжи у Альмавер:
– Не подвезёт ли меня красавица по пути домой?
– Кто ты такой? – сразу насторожилась она, выдёргивая свою руку.
– Тот, которого тебе не стоит бояться, – улыбаясь, ответил Анапис.
– Я никого не боюсь, а тебе меня стоило, – сказала она, выпустив в него разряд. Анапис подскочил и громко засмеялся, обращая на себя внимание прохожих.
– Не следует, так делать на виду у людей, – посоветовал он, – ты можешь позже со мной расправиться.
– Что ты хочешь от меня? – рассердилась Альмавер.
– Я хочу предложить тебе путешествие, – сказал Анапис. Посмотрев ей лицо, он спросил: – Неужели ты смирилась?
Альмавер поняла, что собеседник осведомлён о её делах намного больше, чем она думала.
– Что ты хочешь? – вновь спросила Альмавер и Анапис, остановив лошадку, горячо зашептал ей на ухо.
* * *
Маргина пришла в себя на второй день. Она открыла глаза, увидела Мо и сразу же запустила руку в его гриву. Волна благодарности, колыхнувшаяся в ней, накрыла Мо и тёплой эхом возвратилась к ней. Воспоминания о недавно прошедшем вернулись к Маргине, наполнив тревогой за Онти и только потом о случившемся с ней самой.
– Что с Онти? – спросила она, не узнавая своего голоса.
– Онти совершенно здорова, и сейчас вместе с Хабэлуаном играет в саду, – подробно объяснил Мо.
Она попыталась встать, но рука неожиданно подломилась и упала.
– Что со мной? – спросила Маргина, удивляясь тембру своего мычания, которое в конце вопроса сорвалось на писк.
– Говори в уме, я услышу, – предложил Мо. Маргина подняла руку, которая странным образом потекла и опала каплями на постель.
– Что это? – ужаснулась она, глядя на вторую руку, поплывшую, как свеча, и тонкой струйкой стекающей на пол.
– Что это? – снова спросила она, захлёбываясь в растаявшем теле, в которое погружалась её голова. Её глаз, хлопнув веками последний раз, утонул в чёрной луже на кровати.
«Ничего не бойся, Маргина, – подумал ей Мо, – я с тобой».
«Мо, где я? – мысленно спросила Маргина. – Я ничего не вижу».
«Маргина, ты теперь такая, как я, – сообщил ей Мо, – и твоё тело может принимать любую форму».
«Мо, помоги мне», – попросила Маргина.
«Подумай о том, кем ты хочешь быть, – сообщил Мо, – и зафиксируй в памяти».
Растаявшая Маргина начала собираться в какую-то фигуру, внешне напоминающую женщину.
«Хорошо, Маргина, – похвалил Мо, – смотри на себя моими глазами».
Маргина увидела себя со стороны и медленно её фигура приобрела привычные очертания.
– Я ничего не вижу, – хриплым голосом сказала Маргина.
– Выключи внутреннее зрение и смотри через глаза, – объяснил Мол.
– Вижу! – воскликнула Маргина и поднесла свои руки к глазам. Руки тут же потекли, и снова от неё осталась одна лужа.
– Очень… трудно… удержать, – пробулькала Маргина из лужи.
«Тебе нужно тренироваться, – выложил в лужу Мо, – потом будет совсем легко».
Кот Дормадор, увидев расплывшуюся Маргину, соскочил из кровати на пол и принялся её лакать из лужи, насыщаясь хозяйкой до отказа.
– Дормадор, зараза, перестань меня лакать, – пробулькала Маргина, выныривая губами из лужи. Кот удивлённо отскочил в угол и протёк тёмным пятном, которое тут же поплыло к луже. Мо затрясся телом, хихикая внутри.
«Никого сюда не пускай, – попросила Маргина, – я не хочу, чтобы меня видели такой».
«Я окружу тебя стеной», – сообщил ей Мо и исчез. Маргина поискала его внутренним зрением, но нигде не нашла.
«Погоди! Вот научусь, я тебе тогда дам», – пообещала Маргина, и почувствовала тёплую смеющуюся волну. Она мысленно показала волне язык и принялась усиленно тренироваться. Хабэлуан и Онти, подслушивающие под дверью, слышали звуки падения, какие-то возгласы и не знали, что думать и что предпринять. Попытки штурмовать дверь ничего не дали. Они не заметили, что за их действиями внимательно наблюдает ворон на дереве, застывший, как чучело.
* * *
Капитан Краббас собирался возвращаться домой, так как затянувшиеся гостины у короля начало его утомлять. Ещё он боялся, как бы Тартиф не разобрал их корабль на детали, выполняя своё обещание королю построить такой же. Они уже загрузились провизией, а капитан с утра собирался попрощаться с Маргиной и сразу же отчалить из города.
Две фигуры, поднимающиеся по трапу, ничем не отличались от любопытных гостей, десятками бывавших на корабле. Мужчина и женщина поднялись на борт, и капитан уже собирался сказать боцману Даринту, чтобы он занялся гостями, как они сами подошли к нему.
Девушка, шедшая впереди, закрывала от капитана мужчину. Она приблизилась к Краббасу и, улыбаясь, сказала: – Капитан, мы отплываем, распорядитесь.
От неожиданности капитан растерялся, но слова мужчины отрезвили его:
– Я советую вам подчиниться, – сказал Анапис, – вы немного знаете меня, а вот с ней даже мне лучше не спорить.
– Адел, взлетаем, – сказал капитан, трезво понимая, что иногда лучше отступить. Адел, удивился, но выполнил распоряжение отца, и корабль медленно поплыл в воздухе. Команда расправила паруса, которые сразу же наполнились воздухом и понесли «Зверобой» вперёд.
– Куда они летят? – удивился король Ладэоэрд, наблюдая с балкона маневры парусника.
– Я бы тоже хотел знать? – ответил вопросом хабиба Бата. Если бы возле них был Мо, он бы удивился их мыслям: у каждого из них были свои виды на корабль.
– Куда мы летим? – спросил капитан Краббас.
– В Тракию, – ответил Анапис, с высоты разглядывая тонкую линию дороги, ведущей в порт Мек.
* * *
Маргина овладела своим новым телом только через несколько дней. Мо на все вопросы о здоровье Маргины отвечал однозначно – нужно ждать. Полиния сбилась с ног, предлагая завтраки, обеды и ужины, но Мо отрицательно махал головой: «Ей ничего не нужно». Такие ответы вызывали ещё больше вопросов, а беспокойство за Маргину не уменьшалось.
Однажды Палдор отвёл Мо в сторону и прямо спросил, что с ней.
– Она стала такой как я и учится владеть своим телом, – предельно кратко ответил Мо. Палдор подумал и решил, что рассказывать другим об этом не следует.
Король ежедневно присылал гонца, интересуясь здоровьем Маргины, несмотря на то, что и королева, и мартресса Гартор ежедневно посещали Полинию и, сгорая от любопытства, подолгу стояли перед дверью закрытой комнаты, перешёптываясь друг с другом.
Маргина научилась удерживать своё тело в нужной форме и управлять симпотами, дающими такие глубокие ощущения окружающего пространства, которые в человеческом теле совершенно невозможны. Она легко входила в головы окружающих и понимала Мо, восхищающегося биением мысли и фантазией людей, незаметные человеку, но очень ярко видимые со стороны.
Однажды, в разговоре с королевой, Полиния бросила мысль о том, что «она ведь беременная» и Маргина, услышавшая это, застыла на месте, осознав, что об этом обстоятельстве она совершенно забыла. Вмиг опустевшую душу обдало холодом, и безвозвратность потери оглушила её неизбежностью.
«Мо!» – беспомощно крикнула она, не понимая, сделала это мысленно или наяву. Мо тут же возник прямо из воздуха, мысленно откликнувшись но, не накладывая на Маргину сеточку.
«Мо, скажи правду?» – спросила она, удерживая бьющиеся в ней вопросы, понимая, что только этот вопрос важный, трудный и окончательный.
«Спасти ребёнка было невозможно», – с обнажающей откровенностью ответил Мо, понимая, что ей не нужен такой ответ, а другого он дать ей не мог. Она замерла и холодно ответила: «Уйди!»
Мо исчез, так же, как и появился: бесшумно и незаметно. Маргина плакала всем своим телом: глаза каплями стекали вниз, а тело медленным дождём струилось на пол и растеклось лужей под кроватью.
* * *
Бегун Бодди стоял возле ворот, не осмеливаясь войти, когда его увидела Онти.
– Дедушка Бодди, – радостно воскликнула она, обняв его длинные ноги. Бодди поднял её на руки, и, ничуть не ругаясь за «дедушку», промолвил:
– Красавица моя, как ты выросла. Я соскучился по тебе.
Он вытащил из кармана пряник и, отряхнув её, протянул Онти: – Держи.
Не успела Онти сказать спасибо, как показался Палдор и пригласил Бодди к себе в кабинет. О чем он говорил с ним, никто не знал, только через некоторое время Бегун Бодди вышел из дома, преисполненный важности, и отправился из города в направлении Мессаки.
В его почтовой сумке было письмо следующего содержания:
«Оберону Х, наместнику короля в городе Брилоу, от советника короля Доностоса Палдора лично.
Подателю письма, Бегуну Бодди, обеспечить необходимую помощь в розыске Изавер Айбика, которого следует незамедлительно и с несомненным комфортом доставить в город Арбинар.
Доностос Палдор, советник короля Ладэоэрда, Королевства Армильйон».
Всякий, прочитавший это письмо, не мог бы сказать, для чего нужен советнику короля Палдору никому не известный Изавер Айбик, и только Онти могла сказать, что названный человек её дедушка, подобравший когда-то её у дороги.
* * *
Товарищ Тёмный не успокоился на дворце, а вдобавок ко всему, принялся строить вечные жилища для племени ваду, понимая, что большую часть времени Блуждающий Неф проведёт с ними. Критическое замечание вездесущего Ворона о том, что здания нужно утеплить, Тёмный принял с духовным скрежетом, так как не собирался никого допускать в собственные творения. И теперь плавил и вспенивал камень, выдувая из него причудливые здания, заодно мысленно расплавляя и Ворона.
Племя Ва-Гора наблюдало за постройкой издалека, но, заглядывая им в головы, товарищ Тёмный понимал, что в его здания ваду зайдут только насильно. Такой расклад не сильно огорчал товарища Тёмного, который надеялся, что со временем ваду поймут все удобства построенных им стойл для лошадей.
Появившийся в небе Глаз, посмотрев на развернувшееся строительство, от удивления надул Губы и приставил к ним Руку.
– Уважаемый Глаз, – обратился к нему Тёмный, – вас тут должно быть Одно, а вы и с Рукой, и с Губами. Не хватало, чтобы вы залезли сюда с Ногами.
– Ах, оставьте условности, – воскликнули Губы, – я триединый.
И исчез, спровоцировав дождь.
– Вот зараза, – рассердился товарищ Тёмный, – расстреливать таких нужно за саботаж.
Где товарищ Тёмный набрался пролетарской лексики, осталось неизвестно, вероятнее всего из каких-нибудь источников Земли. Сидящий на дереве Ворон, вытащил из воздуха лист бумаги и, выдернув из себя перо, принялся что-то строчить на нем.
– Чернильная ты душа, – по верблюжьи сплюнул в его сторону товарищ Тёмный, не останавливая работы. Но, поработать ему не дали – из ближнего лесочка показалось огромное стадо оленей во главе с величественным вожаком с ветвистыми рогами на лбу.
Ваду поднялись и приготовили камни, собираясь дать некоторым оленям по рогам, но Блуждающий Неф поднял руку, и все затихли. Вожак оленей подошёл к Нефу и склонился на одно колено.
– Я привёл тебе стадо, отец, – промолвил он.
– Спасибо Рохо, – ответил Неф, обнимая оленя за шею, – научи ваду уходу за ними.
Олень поднялся и подошёл к Ва-Гору.
– Здравствуй, брат, – сказал Рохо, с интересом рассматривая Ва-Гора. Он тут же изменился и стал таким, как Ва-Гор, крепким и сильным. Приглашая Ва-Гора для схватки, Рохо стал в стойку. Ваду заблестели глазами и окружили бойцов большим кругом, поощряя их криками. У Рохо нашлись сторонники: Ва-Шев громко его подбадривал и несколько голосов ваду, не любивших Ва-Гора, ему вторили.
В небе возник Глаз.
– Ставлю на Рохо, – посмотрел он на Тёмного.
– Принимаю, – ответил Тёмный, – ставлю один к двум на Ва-Гора.
– Воробей, перебей, – ехидно глядя на Ворона, сказал Глаз, протянул Руку и сжал копыто Тёмного. Ворон махнул лапкой, и все заинтересованно уставились на бойцов.
Рохо долго изображал невероятные усилия, показывая карколомные приёмы борьбы, и как будто чудом ускользал из крепких объятий Ва-Гора, пока не оказался под ним внизу. Ваду кричали, как ненормальные, и даже Ва-Шев болел за своего вождя.
«Ты сдался специально?» – догадался Ва-Гор.
«Сам понимаешь, что по-другому нельзя», – согласился Рохо.
«Я буду тебе должен», – сказал Ва-Гор, поднялся и подал ему руку. Ваду обступили своего вождя, похлопывая его по плечам и не переставая кричать.
– Так не честно, – возмутился Глаз, – он специально поддался.
– Всё по правилам, – возразил Тёмный. – Мы спорили на победу, а не на способ её достижения.
Ворон развёл в воздухе лапами и чуть не грохнулся вниз.
– Хорошо, – недовольно согласился Глаз, – со стипендии отдам.
* * *
Погоревав, Маргина собралась духом и, главное, телом, понимая, что жизнь не кончается и с тем, что случилось, ей придётся жить всегда. Домочадцы, обрадованные выздоровлением Маргины, толпились возле неё, с интересом пытаясь разглядеть в Маргине причину, по которой она была взаперти.
Так и не обнаружив ничего, если не считать странное дрожание тела, объясняемое последствием болезни, Маргину принялись втягивать в свою жизнь, пытаясь решить свои проблемы. Первыми пожаловались Гешек и Этиора, ябедничая на своего будущего тестя и родного отца, о том, что он забыл данное им слово и не думает отдавать свою дочь за Гешека.
Маргина шепнула им: «Я разберусь», – понимая, что никакая разборка не заставит хабиба Бата изменить своё мнение, и что она сама навалила на себя проблему, совершенно ей не нужную.
Балумут, вместе с Вава и Жужу, пожалились, что не могут находиться в городе, так как им здесь не хватает «воли». Маргина искренне им посочувствовала и почесала Балумуту спину, раздразнив Вава и Жужу, которые тут же подставили свои лохматые совершенства, а проще задницы, чтобы их почесали. «Ремня на вас не хватает», – снисходительно поглядывая на зверушек, подумала Маргина.
Одна Онти подошла к ней и шепнув на ушко: «Я тебя люблю», – обняла её за шею и замерла. Хабэлуан стоял рядом и молчаливо смотрел на Маргину. Она осторожно набросила на него сеточку и сразу поняла, что он чувствует её своим обострённым внутренним я. «Как оголённый нерв», – подумала Маргина и чуть не пустила несуществующую для неё слезу. Она накрыла его тёплой волной, и он сразу расслабился и пустил её глубже. Маргина сразу же поняла его боязнь не соответствовать новому отцу, Палдору, и его трепетное ожидание мельчайшей похвалы.
– Иди сюда, – сказала Маргина, обнимая его, и прошептала ему на ухо: «Ты самый лучший мальчик, которого я когда-либо видела. Быть твоим отцом – честь для Палдора».
Хабэлуан поднял на неё не верящие ей глаза, и тихо сказал: – Спасибо.
Маргина глянула на Палдора, беседующего с Полинией, стянула из его головы всё связанное с работой и засыпала в голову Хабэлуана.
– Всё, что знает твой отец, знаешь и ты, – сообщила она мальчику.
Тот вначале не понял, но постепенно его лицо прояснилось, и он сжал ей руку.
– Вы говорили обо мне? – спросил, подходя, Палдор.
– Почему вы так решили? – спросила Маргина, отпуская Онти и приободрённого Хабэлуана.
– Вы смотрели на меня.
– Да, смотрела, – задумчиво ответила Маргина, – вам нужно чаще хвалить Хабэлуана.
– Вы так думаете? – стал серьёзнее Палдор.
– Да, – подтвердила Маргина, – ваша похвала ему очень поможет.
Палдор помолчал и тихо зашептал её: – Вы не беспокойтесь, у них всё будет.
– Да им ничего не нужно, кроме вашей любви, – ответила Маргина, понимая, что с отцом у детей проблемы ещё будут.
– Маргина, – замялся Палдор, – у меня к тебе просьба.
– Выкладывай, – согласилась Маргина.
– Ты не могла бы поговорить с хабиба Бата, – попросил Палдор, – за него просят и Ладэоэрд, и Манриона, и Габителла.
– Я знаю, чего он хочет, – вздохнула Маргина, – видимо, без этого разговора не обойтись. Я буду ждать его в твоём кабинете, – сказала она, и скрылась за дверью.
Разговор оказался недолгий. Не успел хабиба Бата зайти в кабинет, как в скорости оттуда вышел. Неожиданно побелевшие волосы на голове стояли торчком, а перепуганные, невидящие глаза нервно дёргались на застывшем белом лице. Не разговаривая ни с кем, он вышел в калитку и пошёл пешком к своему дому. Его карета, управляемая кучером, бесполезно следовала за ним, а он своим видом вызывал недоумение у прохожих.
– Что ты ему сказала, – спросил Мо.
– Неважно, – ответила Маргина, – главное, что он понял.
Вечером хабиба Бата отрешённо сообщил своей дочери, что её свадьба будет через неделю. Ни радостные возгласы Этиоры, ни улыбка Гешека никак не изменили выражение лица хабиба Бата. Сразу же после сообщения он ушёл в свою спальню и уснул на три дня и три ночи, оставив свадебные хлопоты на молодых, о чём они ничуть не жалели.
