Текст книги "Блуждающий Неф"

Автор книги: Саша Суздаль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

– Спасибо, мама.

Настороженные глаза смотрели из глубины кибитки, и их поражающий мороком взгляд не сулил ничего хорошего.

* * *

Рука погрузилась в мягкую шерсть и Маргина прошептала: «Мо». Она гладила его, сжимала шерсть пальцами, захватывая в ладони мягкие пряди. «Ах, если бы ты был мужчиной», – промолвила она с сожалением. «Вот таким?» – спросил Мо, и Маргина увидела красавца-мужчину с рыжей гривой на голове. Она запустила руку в его волосы, теребя их и ощущая знакомую приятную мягкость. «Таким», – ответила она, опуская свои руки ему на шею и прижимаясь губами к его губам. Мир поплыл, растворяясь в его ярко зелёных глазах, и Маргина, совсем не сдерживаясь, лихорадочно гладила его плечи, прижимаясь к его телу своим, падая, увлекая его за собой и погружаясь в бесстыдное безумие мира, который сузился до Мо и её.

Пропало время и пространство, и только плоть откликалась на плоть в безумной гонке безбрежного наслаждения. Опустошённая, она упала рядом с ним, положив голову ему на руку, и погрузилась в сон без сновидений. Только мягкие неясные картинки баюкали её сознание, превращаясь в тихую музыку цветного настроения, беспрерывной лентой звучащей внутри.

– Маргина! – грубым диссонансом прозвучал голос, ломая гармонию музыки и света. Маргина вздрогнула и сжалась, защищая внутреннюю территорию, и с трудом открыла глаза.

Возле неё сидел хабиба Бата и беззастенчиво рассматривал её. Маргина резко выбросила силу из руки, и хабиба Бата вылетел с крыши и грохнулся внизу. Когда Маргина подползла к лестнице, он, потирая бока, поднимался с земли и, впервые за всё время, в его глазах прятался страх.

– Никогда, слышите, никогда не подходите ко мне исподтишка, – зло сказала Маргина, слезая с сарая и отряхивая с себя солому.

– Я только хотел пригласить вас вниз, к королю Ладэоэрду, чтобы обсудить свадьбу Гешека и Этиоры, – обиженно сказал хабиба Бата. Маргина ничего не ответила, направляясь к дому, возле которого собрались все, неизвестно чего ожидая. Она почувствовала себя неловко, как будто у неё на лице была написана её тайна. Этиора бросилась ей навстречу и радостно сказала:

– Маргина, ты будешь моей мамой?

– Этиора, я не знаю смогу ли, – отклонила Маргина, покрывшись румянцем, ей казалось, что всем всё известно.

– Да ты что, Маргина, – всплеснула руками Этиора, – для меня была бы большая честь, чтобы ты… – она так жалобно посмотрела, что Маргина согласилась.

– Хорошо, только потом не жалуйся!

Этиора бросилась её на шею и обслюнявила всё лицо:

– Ты самая лучшая мама, о которой я могла мечтать.

– Я тоже так думаю, – кинул хабиба Бата, стоящий сбоку. Маргина, обнимая Этиору, шутя, выставила руку, и в глазах хабиба Бата вновь вспыхнул страх.

«Пожалуй, хорошая оплеуха иногда бывает полезной», – улыбаясь, подумала Маргина.

– Спускайтесь вниз, – сказала Маргина, – а я переоденусь и вас догоню.

Репликация десятая. Маргина

В королевском саду этим днём было необычайно оживлённо: многие знатные люди королевства сочли нужным изъявить своё почтение королю именно сегодня. Комендант королевства Тимус Кальвин уже подумывал прикрыть входные ворота и объявить неприёмный день, здраво полагая, что подданными движет не любовь к королю, а праздное любопытство. Удивляться было чему: громадная скала нависла над дворцом, едва не касаясь его верхушки, отбрасывая длинную тёмную тень. К тому же в самом саду неизвестно откуда взялся парусник, со свёрнутыми парусами и матросами, больше смахивающих на разбойников, чем моряков. На палубе возле замысловатого штурвала стояли двое мужчин, молодой и старый, и что-то пылко друг другу говорили.

– Ты молодец, Адел, – улыбался капитан Краббас, положив руку на плечо юноши, – и корабль сберёг и команду.

– Спасибо, отец, – ответил Адел, краснея от похвалы, – ты знаешь, у нас столько было…

– Потом расскажешь, – обнял его капитан, – сейчас спустится Маргина и хабиба Бата, попрощаемся и домой.

Среди зрителей, наблюдавших Таинственный остров снизу, находился Анапис, который посчитал разумным покинуть корабль сразу, как он опустился на землю. Желание, как можно быстрее покинуть королевский сад, тоже входило в его планы, но, появление Таинственного острова, изменило его намерения. Он стоял в тени дерева, наблюдая, как по длинной верёвочной лестнице с Таинственного острова опускаются люди.

Присмотревшись, Анапис сначала удивился, а потом вспышка ярость наполнила его ум, и он чуть не выдал свой гнев, обратив на себя внимание зрителей энергичными жестами. Его враг, хабиба Бата, был жив. Анапис прекрасно знал – после его удара не выживают, если не случится чуда.

«Маргина, это она», – кипел Анапис и принялся дышать, чтобы убавить ритм бешеного сердца, от которого закружилась и отозвалась болью обгорелая голова. Через несколько мгновений давление пришло в норму, и просветлевшая голова нарисовала план, который неотвратимо убирал врагов Анаписа. Он быстро пошёл к выходу с парка, ясно осознавая цель и необходимые средства.

Шум в парке разбудил короля и тот, с не совсем свежей головой, схватил колокольчик и позвонил. Острое лицо Валлиана, вслед за его стуком, тут же возникло в двери, ожидая указаний.

– Что там случилось? – спросил король, не поднимаясь с постели.

– Летающая земля, ваше совершенство, – ответил Валлиан.

– Какая земля, Валлиан, что ты несёшь?

– И корабль в саду, ваше совершенство, – добавил Валлиан, открывая окно, выходящее во двор.

Король, безнадёжно махнув рукой, поднялся и пошлёпал голыми ногами к окну. Стоило ему выглянуть, как в толпе его заметили и принялись кричать:

– Слава королю!

Ладэоэрд помахал рукой, замечая, что в саду, действительно, стоял парусник, на борту которого король заметил моряков.

– Позови мне Тимуса Кальвина, – сказал король, – и пусть принесут умыться.

Валлиан кивнул головой и тут же исчез. Ладэоэрд собирался отойти от окна, как слева от него увидел верёвочную лестницу и спускающегося по ней хабиба Бата.

– Хабиба Бата, что ты тут делаешь? – удивлённо спросил Ладэоэрд своего друга.

– Решил зайти к тебе в гости, – сообщил хабиба Бата, опускаясь на балкон смежной комнаты. Он открыл дверь зашёл в неё, а сверху показались женские ноги, и вниз опустилась повзрослевшая дочь хабиба Бата.

– Здравствуйте, дядя Ладэоэрд, – поздоровалась девочка и нырнула в комнату за отцом.

– Здравствуй, – машинально ответил король и поднял голову вверх. Небо перекрывала громадная тёмная глыба, а с неё по верёвочной лестнице спускалась вереница людей. «Совсем распустились», – пожаловался король сам себе и хотел уже переодеваться, чтобы прилично встретить своего друга, как за стенкой раздался крик. «Что они там делают?» – возмутился король, выходя в коридор и увидел королеву Манриону в одной рубашке, которая визжала, вытянув руки вперёд.

– Не кричи, – крикнул на неё Ладэоэрд.

– Там мужчина, – сказала Манриона, показывая на свою дверь.

– Как будто ты не видела других мужчин, – уколол её король, – к тому же, там не мужчина, а хабиба Бата.

В подтверждение его слов из комнаты вышел хабиба Бата с дочерью. Он подошёл к Манрионе и поцеловал ей ручку:

– Вы, как всегда, прекрасны, королева.

Манриона покраснела от комплимента, а Ладэоэрд, глядя на её наряд, хмыкнул. Манриона зарделась ещё больше и бросилась в свою комнату, откуда с криком выскочила, а в дверях показался обескураженный Гешек.

– А, так у тебя ещё и молодой любовник, – измывался Ладэоэрд. Королева, не зная, что сказать, стояла, открыв рот, а из комнаты показался волшебник Тартиф, удивлённо оглядывая короля и королеву в длинных рубашках. Король собирался уже уходить в комнату, чтобы переодеться, как в дверях показался медведь Балумут. Королева грохнулась в обморок, а король, удовлетворённый этим, мягко сказал хабиба Бата:

– Родной мой, медведь – это уже чересчур, – и гордо ушёл в свою комнату. Королева, на руках хабиба Бата, приоткрыла свои глаза, и Балумут прогудел:

– Простите, я не хотел вас пугать, – на что королева ответила следующим обмороком.

– Всё нормально? – радостно спросила Маргина, появляясь в дверях: – Да, вижу, что не совсем, – добавила она, прикладывая руку к голове королевы.

Из дверей показался Лотт вместе с Ветой, а сзади расправлял свои крылья Русик. Королева снова открыла глаза, увидела Русика и счастливо спросила:

– Я уже на небесах?

* * *

Через какое-то время после обеда, когда все прибывшие гости короля вместе с медведем вышли прогуляться в город, будоража местное население, Ладэоэрд и хабиба Бата сидели на деревянном балконе пили сок ахойи и говорили о своём, лениво наблюдая за королевским садом.

– Ты хочешь отдать дочь за этого простолюдина, – спросил король, посматривая на хабиба Бата. Тот задумался, помолчал и ответил, ничуть не таясь перед Ладэоэрдом:

– Я не хотел, но эта женщина…

– Ты имеешь в виду эту волшебницу Маргину, – спросил король.

– Фрею, да её… – поправил хабиба Бата.

– Да ты влюблён?! – засмеялся Ладэоэрд, с насмешкой глядя на хабиба Бата.

– Да, влюблён, – ответил тот и, прищурившись, сказал: – Только чувствую, что шансов у меня никаких.

– Так безнадёжно? – спросил Ладэоэрд.

– Да…

– А ты знаешь, в ней что-то есть, – сказал король, бросая взгляд вдаль.

* * *

Больного Альмавер разместила в своей комнате, чем совершенно расстроила Бонасис.

– Доченька, ведь он совершенно незнакомый нам человек, – убеждала она Альмавер, – и кто его знает, что он скажет, когда выздоровеет.

– Хорошо, что ты веришь в его выздоровление, – улыбаясь, парировала дочь.

Её уход за больным давал результаты: он выздоравливал. Альмавер поила его настоями трав, делала примочки, разжёвывая кору дуба и накладывая её на опалённую кожу, возилась с ним, как с ребёнком.

На второй день в доме он открыл глаза и хриплым голосом сказал: – Пить.

– Как вас зовут? – спросила Альмавер, напоив водой.

– Монсдорф, – ответил больной, пронзительно глядя ей в глаза. Она отвела взгляд, но Монсдорф продолжил: – Я научу тебя чародейству.

– Зачем это мне?

– Чтобы быть сильной, – ответил Монсдорф.

– Если вы хотите меня отблагодарить, то знайте – мне не нужно.

– Я не из благодарности, – ответил Монсдорф.

– Тогда почему? – спросила Альмавер, отмачивая на спине кусок плаща, прилипший к ране.

– Ты моя дочь, – ответил Монсдорф, – родная дочь.

Альмавер вздрогнула и дёрнула ткань. Из раны пошла кровь, и она принялась её вымачивать.

– Не нужно так шутить, – сдержанно сказала Альмавер, остановив кровотечение.

– Я не шучу, – сказал Монсдорф. Больше они в этот день не разговаривали.

Бонасис, приехавшая с городского рынка, сразу почувствовала неладное.

– Что случилось? – спросила она у Альмавер.

– Ничего, – ответила та. После упорных расспросов Альмавер призналась в том, что сказал Монсдорф.

– Я ему не верю, – жёстко сказала Бонасис, – он не тот человек, которому можно верить.

– А если он говорит правду? – остановила её Альмавер.

– Даже если он говорит правду, – загадочно ответила Бонасис.

* * *

Маргина шагала по городу вместе с Гешеком и Этиорой, которые бегали по магазинчикам и скупали разные вещи, важные для их свадьбы, и грузили их в большую сумку, закинутую за спину Балумуту. Лотт и Вета вернулись на остров: животные не могли ждать, а Русик, как только вышли из-за стола, сразу сиганул в окно, перепугав королеву, и взвился ввысь, на Таинственный остров, неся в руках гостинец от короля для Вава и Жужу – туесок с мёдом. Волшебник Тартиф остался на «Зверобое» с Аделем и капитаном Краббасом, занявшись любимым делом – замером частей флаэсины. За обедом он неосторожно пообещал Ладэоэрду, что сделает ему такую же флаэсину. Впрочем, Тартиф ничуть не жалел – он обеспечил себя любимой работой и меценатом с толстым кошельком.

Маргина любовалась молодожёнами, в пол-уха слушала бурчание Балумута и впитывала шум улицы, как декорацию к действу, к которому она непричастна. Почему-то всё было нереально, словно она проживала чужую жизнь и смотрела на неё со стороны.

Впереди по улице она увидела пышную рыжую шевелюру, и сердце у неё ёкнуло. Она непроизвольно ускорила шаг и неожиданно положила руку рыжику на плечо.

– Ты искала меня? – обернулся к ней красавец-мужчина.

– Мо? – с надеждой спросила она.

– Да, – улыбаясь, ответил мужчина. Маргина застыла, совершенно не чувствуя внутреннего прикосновения Мо.

– Ты не Мо?! – спрашивая, утверждала она.

– Я Морриер, – снова улыбнулся мужчина. Маргина разочарованно вздохнула, и Морриер это заметил: – Сокращённо, меня зовут Мо.

Они прошли немного рядом, и Морриер спросил:

– Я не похож на вашего Мо?

– Нет, – ответила Маргина и, почему-то, попыталась объяснить, – Мо мой большой друг.

– Хотите, я покажу вам город, – предложил Морриер. Заметив сомнение Маргины, он добавил: – Не бойтесь, я приведу вас, куда вы скажете.

– Мне нечего бояться, – грустно улыбнулась Маргина, – пойдём.

– Я с вами, – сказал Балумут, сваливая сумку на землю.

– Не нужно, Балумут, – сказала Маргина, – лучше присмотри за Гешеком и Этиорой.

– Хорошо, – сказал Балумут и что-то прорычал на ухо Морриеру. Тот улыбнулся и сказал Балумуту: – Хорошо.

– Что он тебе сказал, – спросила Маргина, когда они отошли подальше.

– Сказал, что если я тебя обижу, он свернёт мне шею, – сообщил, смеясь Морриер.

– Напрасно смеёшься, – улыбнулась Маргина, – он запросто может.

– Я не собираюсь тебя обижать, – сообщил Морриер, наклоняясь к ней. «Если бы ты был Мо», – грустно подумала Маргина.

Они замечательно провели вечер. Когда, прощаясь возле королевских ворот, он наклонился, чтобы поцеловать, она мягким движением руки его остановила: «Не нужно портить вечер».

Уходя, он почувствовал её мысль: «Почему же он не Мо», – и улыбнулся.

* * *

Доностос Палдор немного нервничал: собираясь представить дочь и сына своему другу, он хотел произвести впечатление на короля, а, зная его скептический и насмешливый взгляд на всё, не был уверен в его одобрении.

Онти была в лучшем платье, какое можно было найти или пошить в Арбинаре, а Хабэлуан представлял маленькую копию Палдора: на нем был по-взрослому элегантный костюм.

Одна Полиния была безмятежна и невообразимо счастлива: всё, что ей было нужно, она имела – детей. Приободряя улыбкой, она всё время их касалась, поглаживая, поправляя, как будто неразрывная связь ниточкой соединяла её с детьми.

Для впечатления Палдор попросил Мо сопровождать их, на что тот согласился, но совсем по другой причине: Мо боялся, как бы неизбежные изменения Онти не настигли её неожиданно, и она потеряла контроль над своим телом.

Зелёных человечков Палдор категорически не желал брать, представляя насмешки Ладэоэрта, но нахмурившееся на мгновение лицо Полиния решило и это препятствие – зелёные живописной группой уселись на Мо.

– Только не петь! – пригрозил Палдор, с некоторых пор не любивший вокал.

Все погрузились в парадную карету, а Мо вышагивал впереди, чем несказанно тешил самолюбие Палдора. Мо, как всегда, слизывал эмоции прямо из головы, внутренне улыбаясь.

На эскорт в виде кота с зелёными человечками глазели довольные горожане, никогда не видевшие такого огромного зверя, и, умиляясь зелёным, с некоторой опаской смотрели на Мо.

Короля предупредили заранее, и он вышел встречать сам, в одной рубашке, забросив этикет. Когда Палдор попытался важно представить своих новых домочадцев, король, прервал его, обнял, похлопал по спине и потискал от души. Присев перед Онти, Ладэоэрд поправил локоны, падающие на лицо, и промолвил: – Вон ты какая, будущая королева.

Доностос пытался спросить его: «Почему королева?» – но Ладэоэрд, увидев Хабэлуана, затрясся от смеха, отмахиваясь от Палдора рукой. Тот уже собрался обидеться, но растаял, когда Ладэоэрд, между спазмами смеха, промолвил: – Вылитый ты!

– Пойдём наверх, я хочу представить их всем, – промолвил король и увидел за каретой Мо и зелёных человечков. – А это ещё что?

– Это наш друг, Мо, – немного смутился Палдор.

– Рад вас видеть живым, король, – промолвил Мо, копаясь в голове Ладэоэрда.

– Вон оно как? – удивился король, рассматривая говорящего кота. Впрочем, у него в жизни за последнее время было столько необычного, что удивить было сложно, но, все же, зелёные его поразили: – А это что за молодая поросль?

– Это… эскорт Онти… – краснея, пытался объяснить Палдор, сердито поглядывая на Полинию. Та улыбалась и светилась, ничуть не обращая внимания на его мину. Король снова затрясся от смеха, пытаясь произнести:

– Ис… исс… истинная королева, – выговорил он, вытирая глаза, и, обнимая Палдора, сказал: – Доностос, прошу тебя, возьмём этих зелёных наверх. Я хочу, чтобы их увидела королева. Пусть идут первыми.

Палдор не знал, что и сказать, но, увидев счастливую Полинию, махнул рукой и согласился:

– Хорошо, если что, за всё ответишь ты. Только не разрешай им петь.

Первой, на свою беду, зелёных человечков увидела королева Манриона, а поскольку семя упало на подготовленную почву, она сразу же грохнулась в обморок. Зашедшая в зал Полиния бросилась к ней, поманив с собой кота: – Мо сделай что-нибудь, – попросила она его.

Мо прошёлся по Манрионе, впрыснул в кровь чуть-чуть адреналина, глюкозы, и ещё кое-чего. Манриона открыла глаза и, увидев Мо, сказала:

– Какой большой и милый котик.

Король довольно щурился, и у него тут же поднялось настроение. Он знакомил Онти и Хабэлуана с присутствовавшими в зале высшими сановниками и вельможами, неизменно повторяя, с довольным лицом:

– Онти, будущая королева.

Почему он не называл будущим королём Хабэлуана, он и сам не знал.

Со светящейся улыбкой к Полинии подошла мартресса Габителла Гартор и обняла её со словами: – Как я рада, я столько времени тебя не видела! – она бросила взгляд на Манриону и добавила: – А то тут не с кем даже поговорить.

– Перестаньте, – улыбнулась Полиния, – ведь вы же были подругами.

– Ага, пока она не забрала моего короля, – зло посмотрела Манриона.

– А ты забрала март Гартора, – парировала Габителла.

– Если они вам так милы, почему бы вам не поменяться? – развела руками Полиния.

– Чтобы она стала королевой? – спросила Манриона, глядя на Габителлу.

– А ты что же, хочешь и Гартора иметь и быть королевой? – сказала Габителла, глядя на Манриону.

– Та-ак! Остановитесь, вы уже по второму кругу! – замахала Полиния руками.

– Ты лучше покажи нам своих детей, – попросила Манриона.

– Да у неё их двое, у жадины, – поддакнула Габителла.

– Конечно, могла отдать одного мне, – кивнула Манриона.

– Почему тебе, а мне? – возмутилась Габителла.

– Престаньте, – засмеялась Полиния, – никому я их не отдам.

– Я же говорю – жадина, – хихикнула Габителла и подружки, забыв о ссорах, повисли друг на друге.

Маргина, поздно спустившаяся в зал, первым заметила Мо.

– Мо?! – крикнула она на весь зал. Мо оглянулся. Она увидела его глаза и сразу поняла – всё было наяву….

– Маргина, – услышала она голос и, приходя в себя, оторвала руки от шеи Мо.

– Маргина, это я, – дёрнула её за рукав Онти.

– Онти, солнышко моё, – обняла её Маргина. – Как ты? Я так давно тебя не видела.

– У меня всё хорошо, – сообщила Онти.

– А как… – Маргина скосила взгляд на Полинию.

– Папа и мама меня любят, – ответила Онти, и Маргина шепнула ей на ухо: – Я рада за тебя.

– Это Хабэлуан, – сообщила Онти, – мой брат.

– Наслышана о тебе, – сказала Маргина, пристально глядя Хабэлуану в глаза. «Повезло Палдору, вылитый он, – подумала Маргина, – и характер его».

– Я рада за вас, – растаявшим взглядом окинула его Маргина, – и спасибо за Онти.

Хабэлуан, несколько напряжённый перед этим, вздохнул и улыбнулся: – Она моя сестра.

– Здравствуй, Маргина, – сказала Полиния, подошедшая вместе с Манрионой и Габителлой. Маргина оторвала взгляд от Хабэлуана и улыбнулась:

– Здравствуй, Полиния, – она обняла её и шепнула на ухо: – У тебя всё получилось.

– Так значит… – хотела спросить Полиния, но Маргина сразу ответила: – Да!

Они обнялись, помочили друг другу платья, завлекли в этот процесс Габителлу и Манриону, вызвав у подошедшего Палдора вопрос:

– Вы чего ревёте?

– Они ревут от счастья, – сказал ему Ладэоэрд и, взглянув на друга, иронично добавил: – Тебе этого не понять.

Острый взгляд Анаписа из-за колонны не разделял общего веселья и радости и не сулил ничего хорошего.

* * *

Настойчивость Монсдорфа сломила мягкое сопротивление Альмавер, и она, вначале чуть шутя, начала слушать его объяснения. Лёжа в постели и, не имея возможности показать, Монсдорф объяснял словами всякое действие и его последствия. Или Альмавер была хорошей ученицей, или у Монсдорфа был дар учителя, но обучение шло быстро, так что вскоре Альмавер знала почти всё, что мог он дать.

Раны Монсдорфа заживали, и из-под чёрной корки показывалась новая розовая кожа, но воздействие было таким ужасным, что повредило какие-то внутренние связи, и больной не мог нормально двигать даже руками.

Бонасис с Монсдорфом не общалась, а её страхи относительно его подтвердились: дочь все меньше с ней разговаривала, и то, больше по необходимости, а былая откровенность пропала совсем.

Бонасис тихо плакала по ночам, так чтобы не видела дочь, понимая, что её счастью пришёл конец. Отчуждение росло с каждым днём и тягучее молчание становилось повседневным способом общения и только усугубляло неотвратимость разрыва.

Однажды Монсдорф позвал Альмавер к себе, долго рассматривал её и прошептал:

– У тебя есть сила, – он протянул руку, и Альмавер наклонилась к нему, – а теперь я расскажу тебе то, о чем не знает никто.

Он принялся шептать ей на ухо, а она слушала его, замирая, впитывая его ненависть и желание отомстить.

– Хорошо, папа, – сказала Альмавер, когда Монсдорф закончил и откинулся на подушку.

* * *

– Если ты её обидишь, тебе не поздоровиться, – ревниво говорил Балумут, глядя, как Маргина обнимает Мо. Наблюдавшие за медведем две мартрессы, со страхом посматривающих на него, удивлённо подняли брови:

– Я же тебе говорила, что он ненастоящий, – сообщила одна другой, услышав голос Балумута.

– И кот тоже не настоящий, – поделилась другая, – один обман кругом.

– А тот, высокий март, что был с тобой вчера, тоже не настоящий? – уколола первая.

– Март был настоящим, – парировала вторая, отходя вместе с подругой.

– Балумут, это мой друг, Мо, – сказала Маргина, поворачиваясь к медведю. – Ты что, забыл?

– Кто их знает, этих друзей, – бурчал Балумут, – может они, мышей наевшись, девушку желают скушать.

– Балумут, иди, охраняй Гешека и Этиору, – напустилась на него Маргина, – а я как-нибудь и сама справлюсь.

Балумут, бурча, отошёл, всё равно, бросая взгляды на Мо.

– Так всё это было наяву, – спросила Маргина у Мо.

– Ты бы хотела, чтобы этого не было? – спросил Мо.

– Нет, – сказала Маргина, – но отныне я хочу, чтобы ты не читал мои мысли, – она подумала и добавила: – Я хочу быть с тобою на равных.

– Хорошо, – ответил Мо, – тем более, ты чувствуешь, когда я тебя касаюсь мыслью.

– Да, – согласилась Маргина, – а скажи Морриер тоже ты? – догадалась она.

– Всё-то ты обо мне знаешь, – улыбнулся кот, застыл на мгновение и сказал: – Мне необходимо исчезнуть. Присмотри за Онти.

Он забрался в голову медведя и попросил: «Балумут, присмотри за Маргиной! Если что, то реви мне!». Балумут посмотрел на Мо, кивнул головой, а Мо, к удивлению окружающих, сиганул в окно.

Король Ладэоэрд стоящий невдалеке рядом с хабиба Бата, увидев это, раздражённо сказал:

– Что за дурная привычка, чуть что, сразу прыгать в окно.

* * *

– Мы рады тебя видеть, отец, – сказал Ва-Гор, склонив голову перед Блуждающим Нефом. Всё племя стояло на коленях, опустив голову вниз.

– Не нужно Ва-Гор, – сказал Блуждающий Неф, поднимая его с колен, – расскажи о себе.

– Неизвестная сила недавно вернула нас назад из холодного белого края, – сказал Ва-Гор, – в чём мы провинились, отец, что нас бросают, как щепку в море?

– Вашей вины в том нет, Ва-Гор, – сказал Блуждающий Неф, – будь терпелив, твой народ заслуживает лучшей доли.

– Наши сусеки пусты и без еды, – сообщил Ва-Гор, – и мало охотников дожило до возвращения.

– Я научу твоё племя ловить рыбу, – сказал Блуждающий Неф, – бери её столько, сколько нужно, но не более того.

Они подошли к берегу и Блуждающий Неф вложил в голову Ва-Гора своё умение. Ва-Гор протянул руки, и большая рыба стремительно понеслась по волнам к нему. Он выхватил её из воды под громкие крики соплеменников.

– Ты сможешь научить охотников? – спросил Блуждающий Неф.

– Смогу, – радостно сказал Ва-Гор и подозвал своего сына, Ва-Гима. Ва-Гор долго ему разъяснял, пока Ва-Гим не зацепил рыбу, большую, чем у отца, и та понеслась к берегу. Громкие и радостные крики соплеменников встретили желаемую добычу.

– Я научу тебя делать огонь, – сказал Блуждающий Неф, – но зажигать его будешь только ты, а когда придёт время, научишь сына.

Блуждающий Неф погрузился в голову Ва-Гора и передал знание. Ва-Гор протянул руку, и клок сухой травы вспыхнул огоньком.

– Спасибо, отец, – склонил голову Ва-Гор. – Ты хочешь уйти? – догадался он.

– Не всё подвластно мне, – объяснил Блуждающий Неф.

– Мы будем ждать тебя всегда, – пообещал Ва-Гор.

– Если я смогу, я приду, – пообещал Блуждающий Неф. Они стояли, обнявшись, так внешне похожие друг на друга, но такие разные внутри.

Земля вздрогнула, и огромный кот шлёпнулся на землю.

– Я не опоздал? – спросил Мо.

– Нет, ты пришёл раньше других, – ухмыльнулся Блуждающий Неф.

– Он не причинит тебе вреда, отец, – сказал Ва-Гор, – он справедливый.

– Ты пользуешься успехом у моих людей, – сказал Блуждающий Неф, считывая из головы Ва-Гора всю информацию. Мо ухмыльнулся.

– Ты присмотришь за ними, пока меня не будет? – спросил Блуждающий Неф у Мо.

– Хорошо, – сказал Мо и спросил: – Зачем ты хотел похитить Онти?

– Я бы не причинил ей вреда, – сказал Блуждающий Неф и объяснил: – В ней был ключ к моей информации. Только и всего. Кстати, вы успели?

– Не я, – сказал Мо, – твой Рохо.

– Рохо? – удивился Блуждающий Неф. – Значит, он вырос.

– Я его чуть-чуть изменил, – ухмыльнулся Мо.

– Смотри! Как бы тебе не пришлось сидеть вместе со мной, – парировал Блуждающий Неф. – Кстати, где остальные?

– Ты так спешишь в забытьё? – удивился Мо.

– Раньше сядешь, быстрее выйдешь, – засмеялся Блуждающий Неф.

– И не надейся, – моргнул возникший в воздухе Глаз.

– И ты тут? – удивился Блуждающий Неф. – Мо, знакомься, это наш Творец.

– Не совсем так, – опустил веки Глаз.

– Не скромничай, всё, что здесь плохо работает – это его рук дело, – издевался Блуждающий Неф.

– А ты не надейся, что тебе всё сойдёт с рук, – моргнул Глаз.

– Что я пропустил, товарищи? – грохнувшись, сказал Тёмный, застряв по колена в земле.

– Вы что, с Мо тормозить не умеете? – улыбнулся Блуждающий Неф.

– Не отвлекайтесь, – моргнул Глаз, – Ворон, зачитай приговор.

– И Ворон тут? – удивился Блуждающий Неф. – Всё уже высмотрел?

– С недоучками не разговариваю, – сказал Ворон и, неподвижно застыв прямо в воздухе, развернул в своих лапах рулон бумаги. Каркнув пару раз, он прочитал:

«Совещание в составе Творца, Радужный Глаз», – Блуждающий Неф хмыкнул, и Ворон строго на него посмотрел. «Совещание в составе Творца, Радужный Глаз, – повторил он, – Координатора, товарища Тёмного, Хранителя, Мо, и Ответственного Наблюдателя, Ворона, составили настоящий документ в том, что именуемый Блуждающий Неф, Хранитель, вопреки строгому запрету, предпринимал попытки несанкционированного создания и распространения особ разного полу и вида, чем непроизвольно мог помешать эволюции видов созданных Творцом. Вышеназванный Блуждающий Неф не уделял должного внимания созданным особям, пустив всё на самотёк, что недопустимо, как гласит конвент Творцов.

В связи с этим совещание постановило:

1) Снять с Блуждающего Нефа все принадлежности Хранителя.

2) В качестве человека оставить в созданном им племени на 50 тысяч миллионов прасеков.

3) Блуждающую гору, именуемую аборигенами „Таинственный остров“, вернуть на место, дабы она кому-нибудь не свалилась на голову.

По истечению данного периода дальнейшая судьба Блуждающего Нефа будет решаться на основании его поведения тем же составом.

Приговор никакому обжалованию не подлежит».

– Я предлагаю срок уменьшить вдвое, – подал голос Мо, – этого будет достаточно.

– Отклоняется, – моргнул Глаз.

– Товарищи, я предлагаю ничего не менять, – сказал товарищ Тёмный.

– Отклоняется… – начал Глаз, и, посмотрев на хихикающее совещание, сказал: – Будьте серьёзнее, нам не нужны прецеденты.

– Всё правильно, – поднялся с земли Блуждающий Неф, – я согласен.

– Вот видите, подсудимый тоже согласен, – подытожил Радужный Глаз. – Давайте заканчивать, а то футбол на втором… – начал он, но поправился, – а то дел невпроворот.

На месте глаза появилась Рука, которая стянула с Блуждающего Нефа оболочку Хранителя[28] и тут же утащила её в дыру, вместо которой снова появился Глаз.

– Всем привет, – Глаз пару раз хлопнул ресницами и пропал.

* * *

Доностос Палдор, устроив все в доме, оставил своих домочадцев и уехал вместе с Хабэлуаном присмотреть за плантациями по отращиванию литок, так как, в связи с поездками, давно туда не наведывался.

Маргина перебралась к Полинии, потому что находиться в замке короля, разделяя компанию хабиба Бата, и выдерживать его настойчивые ухаживания у неё не было сил. Такому обстоятельству Полиния была откровенно рада, к тому же, сюда зачастила Этиора и непримиримые враги и подруги: королева Манриона и мартесса Габителла.

Никогда ещё дом Доностоса Палдора не оглашали столько весёлых голосов, а если добавить зелёных, после отъезда Палдора посчитавших себя вправе немного попеть, то целый шум, и гам, и тарарам.

Сюда наладились приходить продавцы и Этиора, не уставая переодеваться, демонстрировала всё, что ни приносили. Иногда мерить обновки принимались все, тогда процесс затягивался, и горячий обед переносился на вечер.

В один из дней, когда Полиния, вот также принимала гостей, к ней подошла горничная и шепнула ей: – Вас какая-то девушка ожидает.

– Я чуточку по делам, – улыбнулась Полиния собравшимся у неё Манрионе, Габителле и Маргине, выходя на крыльцо. Возле него стояла независимая молодая девушка с корзинкой в руках и спокойно ожидала.

– Свежие фрукты для вашей дочери, – сообщила девушка, – советник Палдор просил приносить каждый день.

– Спасибо, несите на кухню, – улыбнулась Полиния.

– Советник просил, чтобы я передала вашей дочери лично, – настаивала девушка.

– Доностос, с ума можно с ним сойти, – развела руками Полиния, – идите, Онти вон там, в саду, читает книгу.

Девушка широко улыбнулась и, подхватив корзинку, пошла в направлении сада.

– Представляете, Палдор совсем учудил, – поделилась Полиния, подходя к подругам, – договорился с девушкой, чтобы она каждый день приносила Онти свежие фрукты.