Текст книги "Блуждающий Неф"

Автор книги: Саша Суздаль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

Этиора заметила померкнувший день и вышла на цветущий балкон, с висячим садом. Подняв глаза вверх, она увидела громаду скал, плывущих в небе, но ничуть не испугалась. Она сердцем почувствовала, что это чудо совершено ради их любви и молчаливо ожидала, что будет дальше. А дальше с края громадной глыбы упала верёвочная лестница, на которой появился человек.

«Гешек», – вспыхнула лицом Этиора и бросилась в комнату. Обмакнув палочку, она быстрыми мазками начертила письмо отцу, в котором она прощалась с ним, а потом бросилась к сундукам – в первую очередь она оставалась женщиной, и не собиралась жить в шалаше. Расстелила на полу огромную простыню и принялась бросать на неё свои платья и шкатулки с драгоценностями. Когда она накрест связала простыню и попыталась поднять тюк, у неё ничего не получилось – он оказался неподъёмный.

Этиора бросилась на балкон и взмахнула платком. Гешек её увидел, и что-то крикнул склонившемуся вниз Тартюфу. Тот мысленно передвинул волшебный камень в колодце и лестница, вместе с островом, передвинулась к балкону. Гешек легко соскочил вниз, и Этиора бросилась ему на шею. Они замерли, забыв о всём на свете, пока Балумут, склонив морду вниз, не рыкнул во всё горло. Гешек растерянно оторвался от Этиоры, и они вдвоём бросились в комнату, изо всех сил пытаясь дотащить тюк до лестницы.

Кое-как привязав его к ней, они вместе с Этиорой поднялись на пару ступенек, как вдруг внизу раздались громкие голоса. Летающий остров взвился вверх, увлекая за собой и лестницу с влюблёнными, и болтающийся внизу тюк. Снизу принялись стрелять из луков, но беглецов выстрелы не достали – стрелы застряли в тюке, немного подпортив наряды.

Когда обессиленные Гешек и Этиора поднялись вверх, их приветствовали радостными криками. Совместными усилиями подняли лестницу с тюком, и всё это потащили в усадьбу Лота.

Когда разъярённый отец Этиоры прочитал её письмо, он грозно взглянул в небо, на улетающую глыбу, и с хмурым лицом приказал собирать погоню.

* * *

Маргина дремала, когда её разбудила встревоженная Вета. После похищения невесты Гешека, Этиоры, путешественники некоторое время возбуждённо обсуждали все эпизоды происшествия, пока не успокоились и разбрелись, кто куда. Семье Лота хватало забот с хозяйством, влюблённые тут же смылись, волшебник Тартиф пропадал у колодца, Балумут удрал под свой дуб и тут же уснул, а к нему привалились Вава и Жужу, а Маргина, сидя прямо за столом, незаметно для себя, по примеру медведя, уснула тревожным сном.

– Что случилось? – спросила она, поднимая голову.

– Пойдём, посмотришь, – сказала Вета и повела Маргину в комнату Русика. Увидев Маргину, Русик поднял руки и радостно закричал: «Мама!»

Маргина обняла его, замирая. Его невинное признание её материнства странным образом влияло на её мироощущение. Несмотря на то, что Русика она отдала Лотам, щемящее чувство всегда посещало её грудь при виде малыша.

– Посмотри, – с тревогой сказала Вета, поворачивая Русика спиной. Горб на его спине странным образом потемнел, огрубел и шелушился. Маргина не знала, что сказать Вете, но тревога за малыша передалась и ей.

– Я не знаю, что это, – сказала Маргина, – может нужно с ним больше гулять вне дома.

С тех пор они регулярно ходили гулять по лесу, где малыш быстро научился бегать и шнырять по кустам, чем доставлял много хлопот и Маргине и Вете. В тот день Маргина и Вета, как обычно, забрали Русика, и пошли на прогулку. Несмотря на то, что малышу было несколько дней, он, невзирая на свой горб, резво бегал и не боялся животных, которые относились к малышу с осторожной любовью, будто зная о его уродстве.

Маргина и Вета пошли по тропинке, через лес, сопровождая проворного малыша, который носился по траве с неугомонной энергией. Иногда он оглядывался и, глядя на Маргину, кричал: «Мама!» Других слов он, почему-то, не говорил, как не учила его Вета, которую малыш любил, но предпочтения, всё равно, отдавал Маргине. Это её радовало, но она понимала, что ей в ближайшее время нужно покинуть малыша, иначе гармонии в семье Лотта не будет никогда. Они подошли к лужайке перед краем острова, там, где поднимали невесту Гешека.

Здесь, под огромным дубом, корни которого добирались до края острова и торчали наружу, сидел Балумут, щелкал, как орешки, жёлуди и смотрел на плывущую внизу землю. Русик, увидев медведя, бросился к нему и затеял с ним борьбу. Балумут счастливо скалил морду, придерживая своими огромными лапами голого малыша, который топтался на нем, как на большом ковре.

– Осторожно, – обеспокоенно кричала Вета, и улыбалась, глядя на счастливое лицо малыша. Балумут и Русик затеяли прятки вокруг дерева и звонкий, как колокольчик, смех малыша, переплетался с басовитым гудением медведя.

– Ба, ба, – сказал малыш, показывая на Балумута и Вета, брызнув слезами на глазах, всплеснула руками: – Говорит! Ты слышала? Говорит!

Она с обожанием глядела на Русика, прижимая ладони к лицу, а глаза блестели от невообразимого счастья. Русик, убегая от Балумута, бросился от дерева и понёсся к концу острова. Балумут, чтобы его остановить, бросился за ним, но только раззадорил малыша, который со всех ног нёсся к обрыву.

– Осторожно! – крикнула Вета, но было уже поздно – Русик, громко смеясь, сорвался и улетел вниз. Его смех постепенно затих.

Репликация третья. Онтэинуола

Выполняя распоряжение Маргины, Мо прикрыл коконом Онти, и застыл, дожидаясь, когда кончится самусь. Впитывая сеть планеты, Мо чётко прослеживал путь Маргины. Она была жива, отражаясь своими вибрациями в сети, которые были знакомы Мо, как собственные. Правда, собственные ему нравились значительно меньше и не вызывали в нем того восторга и изумления, как её.

Палитра Маргины звучала такими невообразимыми созвучиями, что потрясала Мо до глубины его логической души, и он понимал, что мир разбит не на сухие факты информации, а наполнен гармонией и музыкой, ему, в данный момент, непостижимой.

Пока она жива, он в любом месте её услышит и найдёт, а, немного зная её характер, Мо не сомневался в том, что она выберется из любой ситуации. В самом ближайшем будущем Мо надеялся двинуться ей навстречу, а перед этим ему следовало позаботиться о девочке Онти, чего он не умел, но надеялся научиться.

Ветер стих, оставив засыпанного песком Мо, вместе с девочкой внутри. Мо осторожно раскрылся, освобождая из кокона Онти, одновременно накидывая на неё сеть, чтобы привести её в чувства. Карет, следовавших за ними, нигде не наблюдалось, видимо их унёс самусь. Онти, как только открыла глаза, тут же воскликнула: – А где Маргина?

– Маргина в безопасности, но далеко, – в воспитательных целях строго сказал Мо, не раскрывая всей правды. Вдруг сзади они услышали крики. Мо оглянулся и увидел со всех ног мчавшуюся к ним Полинию, за которой, где-то далеко сзади, плёлся Доностос Палдор, перебирая длинными ногами, как костылями. Полиния подбежала, схватила Онти и прижала её к груди, меняясь на лице от радости до отчаяния.

– Ты цела? Ничего не болит? – она так тормошила Онти, что Мо забеспокоился – как бы она её не повредила.

– Тётя Полиния, я цела и невредима, – трезво сказала Онти и спросила: – А где Маргина?

– Я не знаю, – смутилась Полиния, – мы видели, как её подняло в воздух и…

Мо за спиной девочки, скорчил гримасу, и Полиния остановилась, не зная, что сказать. К ним подбежал, ковыляя, Доностос Палдор, и, задыхаясь, спросил Полинию: – Всё в порядке?

– Да, – облегчённо сказала Полиния, и быстренько сменила тему разговора:

– Что с каретой?

– От кареты одни щепки, один конь хромает, у кучера вывихнута рука.

– А с тобой всё в порядке? – запоздало поинтересовалась Полиния.

– Если не считать синяков, я легко отделался.

– Тебе нужно вернуться в город и снова снарядить карету, – сказала Полиния.

Мо долго тряс себя, чтобы освободиться от песка, а потом усадил Онти и Полинию себе на спину, где они с комфортом расположились. Палдор помог забраться кучеру на здоровую лошадь и отправил его в Брилоу, к наместнику короля Оберону Х, за новой каретой, а сам зашагал рядом с Мо, украдкой поглядывая на его морду.

– Скажите, Мо, – отважился спросить Палдор, – а что вы кушаете?

– Я ещё никогда не пробовал советников, – поделился мечтой Мо и душевно ему улыбнулся, хотя Палдору улыбка не нравилась. Он немного отстал и замолчал, сосредоточено вышагивая на длинных ногах.

Онти и Полиния постепенно разговорились и только редкие упоминания о Маргине омрачали беседу будущей дочери и матери. По небу ходили редкие, запоздалые тучки, которые, временами, перекрывали растерянное солнце, и степь сразу откликалась прохладой.

Но путешественникам повезло – не прошли они и половины дня, как очутились возле небольшой речки, в которую, все с удовольствием погрузились, смывая песок, и наслаждаясь прохладой. Палдор тоже позволил себе побарахтаться в воде, не снимая одежды – вероятно, считал, что для Мо он в костюме будет невкусным.

Расположились на берегу, чтобы в комфорте дождаться кареты. Мо, встряхиваясь, обрызгал всех водой, а потом, по просьбе Онти, принялся лепить пирожки. Онти, деловито и домовито снимала пирожки с языка Мо, и угощала Полинию и Доностоса Палдора.

Тот, с сомнением взяв пирожок, долго его рассматривал, но, увидев, как Онти и Полиния спокойно жуют, откусил кусочек сам, а потом долго жевал. Когда Онти предложила ему второй, он взял его с удовольствием, но только искоса взглянул на Мо, все ещё поражаясь невиданным зверем.

– Жаль, нет дедушки, – грустно вздохнула Онти, – пирожки ему бы понравились.

Палдор посмотрел на Онти и впервые сам с ней заговорил:

– Как только мы приедем в Арбинар, я тут же вызову его к нам, – сказал он и добавил, – навсегда.

– Правда? – удивилась Онти, потом обняла Палдора за шею и сказала:

– Спасибо.

Палдор смущённо хлопнул вдруг намокшими глазами и понял, что для этого ребёнка он сделает всё. Тем более что ему было вдвойне приятно: во первых он делал это для жены, а во вторых ему самому было приятно баловать ребёнка, что смущало его, не привыкшую к таким нежностям, душу.

На берегу они встретили вечер и уснули, незаметно прикрытые Мо. Когда утром пригрело солнышко, вдали появилась карета, которая быстро приближалась. На месте кучера сидело два человека, и Палдор издали вглядывался в их лица. Когда карета подъехала поближе, то рядом с новым кучером все узнали Бегуна Бодди, в неизменном красном костюме и красной шляпе. Карета остановилась, Бодди спустился на землю и поклонился Палдору:

– Уважаемый советник короля Доностос Палдор, не будете ли вы против, если я, в связи с невозможностью самостоятельного движения, пребуду на месте второго кучера до столицы, города Арбинар?

– Пребудьте, – смущённо оглядываясь на Мо и Полинию, ответил Палдор на туманную речь Бодди. Тот ещё раз церемонно поклонился и снова взгромоздился на место второго кучера.

– Наместник короля Ладэоэрна в городе Оберон Х сочувствует вам и передаёт эту карету с провиантом, – доложил пожилой возница. Последние его слова о провианте порадовали Палдора, так как пирожки Мо его немного смущали.

– Что – садимся? – спросил Палдор и Полиния, вместе с Онти, перешли в карету. Проехали немного вдоль берега, пока не нашли перекат, по которому переехали на другую сторону ручья. Мо легко бежал рядом с каретой, поглядывая на Онти, весело махающую рукой ему в окно. Бегун Бодди торчал на переднем сидении, и его одежда, как флаг, надувалась от ветра, трепеща на его длинном и худом теле.

Впереди показалась странная серебристая лента, которая, как живая, искрилась в свете солнца и издавала стрекочущий шелест. Вначале её заметил Бодди, который, внимательно вглядываясь вперёд, показал на неё рукой.

Можно было подумать, что это река несёт свои воды, но геометрически правильная линия, по которой лента пересекала степь, никак не вписывалась в изменчивое течение ручьев и рек. Когда подъехали поближе, то увидели, что серебристая лента живая – мириады прыгающих серебристых кузнечиков, с громким стрёкотом трущихся ног, бежали по идеально прямой линии, преграждая им путь.

Путешественники заворожено смотрели на серебристый поток, как вдруг, как будто волна прошла по нему, и он застыл на несколько мгновений, а потом резко изменил направление движения и широким фронтом, от горизонта, до горизонта, двинулся в направлении кареты. Небольшой зверь, вероятно заяц, попытался перепрыгнуть эту ленту, но сорвался и упал в её середину, где тут же пропал, не оставив после себя ни шерстинки.

Все застыли от ужаса перед надвигающейся смертью, и только Мо молчаливо двинулся вперёд и застыл посреди серебристого потока, который облепил его копошащейся массой насекомых. Фронт дрогнул дугой и эти несколько мгновений дали отсрочку и коням, и людям. Через секунду из потока вынырнули два кузнечика, которые с беспощадным аппетитом поедали своих собратьев, быстро увеличиваясь в своих размерах.

Невредимый Мо вынырнул из серебряной кучи, на которую тут же накинулись кузнечики-гиганты, пожирая десятки насекомых за раз. Кузнечики-монстры, постоянно увеличиваясь в размерах, двинулись в разные стороны друг от друга по серебристой ленте, по пути поедая насекомых. Вскоре, их громадные силуэты пропали за горизонтом, оставив после себя серую ленту голой земли, на которой не осталось ни кустика, ни травинки.

Все вздохнули с облегчением, с благодарностью глядя на Мо.

– Мо, ты что сделал? – спросила Онти, выскочив из кареты, обнимая его и зарываясь руками в рыжую шерсть.

– Ничего, – сказал Мо и на недоуменный взгляд Палдора, добавил, – я только немного изменил двух кузнечиков.

Палдор вытянул из багажа жёлтую баклажку из плода карафе[16] и, вытянув пробку, пару раз глотнул пива из вобоса.

– Дай и мне попить, – попросила Онти.

– Тебе этого нельзя, – сказал Палдор и полез за другой флягой, побольше, из которой нацедил ей в глиняную кружку сока. Не успели Онти и Полиния попить сока, как земля под ногами стала вздрагивать от редких толчков. Онти, взглянув налево, первой заметила далёкий силуэт и показала пальцем:

– Смотрите!

– И там тоже, – добавил Бегун Бодди, показывая направо.

Два огромных кузнечика, величиной в два-три дерева, неслись навстречу друг другу, прыгая огромными прыжками, отчего земля сотрясалась, как от землетрясения.

– Бежим! – крикнул Палдор, хватая Онти и Полинию за руки, но было уже поздно – два гиганта столкнулись перед каретой. Кони, дико вращая глазами, унеслись в степь, уронив по пути Бегуна Бодди, и чуть не сломав карету.

Огромные монстры-кузнечики вырывали из противника огромные куски плоти, которая хрустела в их пасти, и, не пережёвывая, проглатывали целые куски. Всё вокруг было в жёлто-зелёной слизи, которая потоками текла из ран, а головы всё грызли, и грызли противника, как будто существовали сами по себе – без туловища. Клокочущая масса вздрагивала и дёргалась, никак не прерывая свою кровожадную жизнь.

– Я не могу на это смотреть, – сказала Онти, прячась за Палдора.

– И не смотри, – сказал Палдор, беря его за руку, – пойдём к карете.

Мо подошёл к лежащему Бегуну Бодди и накинул на него сеть. Ничего страшно, Бодди просто потерял сознание. Мо поковырялся в хитросплетении нервных окончаний, по пути впрыснув пару витаминов, и вскоре Бодди раскрыл глаза.

– Где я? – воскликнул он. Мо его успокоил: – Там, где прилегли отдохнуть.

– А где эти? – спросил Бодди, оглядываясь на вздрагивающую серебристую гору плоти, над которой уже кружили птицы.

– Успокойтесь, кузнечиков больше нет, – успокоил его Мо, – хватит дрыхнуть, нас уже ждут.

И правда, Палдор, вместе с Онти и Полинией, подходили к недалеко остановившейся карете. Когда все устроились, Онти, от пережитого, склонилась на Полинию и уснула, обняв её руками. Палдор смотрел на жену и Онти, и у него возникло чувство, что теперь, и только теперь у них настоящая семья, которую он случайно мог потерять всего несколько минут назад.

Палдор, всегда хладнокровный и беспощадный к другим, неожиданно для себя заплакал, не испытывая от этого стыда. Полиния взяла его за руку и он, в ответ, крепко её сжал, поражаясь, что до сих пор не испытал и даже не догадывался о таком счастье, которое появилось с приходом Онти.

Мо, бегущий рядом, окунаясь в чувства и мысли Палдора, поражался разнообразию и полноте человеческих ощущений и их невообразимому сочетанию. Чем больше он находился среди людей, тем больше ощущал ущербность существования Хранителей, ущербность, которая была необходимостью ради их работы и долга по сохранению Галактики.

А Бегун Бодди, сидя на облучке, думал о том, чем для него обернётся встреча с этими людьми, из-за которых, как он понимал, он потерял важные письма, и что скажет на это король, который никогда не был снисходительным к своим подчинённым. Бодди начал фантазировать, что сделает с ним король Ладэоэрн и уже дошёл до того, что ему отрубят голову, как тут его взгляд остановился на полузасыпанном письме на обочине. Бодди пропустил его мимо сознания, как мираж, и продолжал думать о том, как его голова катиться по земле и он наблюдает вращающийся мир. Но не созревшая мысль повернула вспять его сознание, и он крикнул кучеру: – Стой!!!

Тот в недоумении остановился и Бодди слез с облучка. Пройдя несколько шагов назад, он увидел, что на обочине лежало письмо, до половины засыпанное песком. Он потянул его и обнаружил целую пачку, перевязанную бечёвкой.

– Нашёл!!! – закричал он во всю глотку: – Нашёл!!!

– Что ты кричишь? – зашипел на него Палдор, высовываясь из окна кареты, но было поздно – Онти уже проснулась.

– Нашёл!!! – кричал Бодди, не обращая на него внимания: – Письма нашёл!!!

– Ты что, рехнулся? – выходя, спросил у него Палдор, не знающий историю его злоключений.

– Он письма свои нашёл, – объяснила ему проснувшаяся Онти, – сам потерял, а нас обвинял, что мы украли.

– Их у меня украли на постоялом дворе, – не совсем уверенно сказал Бодди.

– Ты обвинял Онти, что она украла твои письма? – напыжился Палдор.

– Я её не обвинял, – оправдывался Бодди.

– Дедушка Бодди, как же не обвинял? Нас же в тюрьму посадили, – настаивала Онти.

– Я не дедушка, – возмутился Бодди.

– Ты… ты…, – не знал, что сказать Палдор, – ты самый противный дед, которого я видел.

– Успокойтесь, поехали, – сказала Полиния, останавливая спор. Все сели на места, один Бодди остался на обочине.

– Что стоишь, садись! – сердито крикнул ему Палдор и Бодди забрался на козлы. Мо, который всё время молчал, превратился в рыжего человека и сел в карету рядом с Палдором.

– Вы кто? – спросил у него ошарашенный Палдор.

– Это же Мо, – засмеялась Онти, видевшая трансформации Мо.

– Вы что же – человек? – спросил Палдор.

– Нет, – ответил Мо, – я только учусь.

Через четверть одного солнца впереди, на горизонте, показалась зелёная полоска, которая, вскоре, превратилась в лес. Вначале редкие деревья мало спасали от жары, но дальше пошёл коренной лес, который сменил духоту степи на свежую прохладу. Лесная птица, каждая на свой лад, оглашала окрестности своим пением, резонируя гулким эхом в лесной чащобе.

Путешественники оживились, и, когда оказались на берегу ручья, разрезающего лес извилистой линией, то решили немного отдохнуть. Перекусив провизией из багажа, Палдор и Полиния, постелив на траву одеяло, положили посредине Онти и уснули, убаюканные лесом. Бодди, после трапезы, свернул калачиком своё длинное тело и устроился возле кареты, где тоже уснул. Кучер отпустил коней на выпас, а сам, по примеру Бодди, устроился с другой стороны кареты, прямо на траву, подложив под голову свёрнутую попону.

Один Мо не спал. Собственно говоря, он не спал никогда, так как в этом не было никакой необходимости, но даже, если бы и хотел спать, то сейчас не смог бы заснуть – он чувствовал скрытую угрозу. Мо оглянулся вокруг, но ничего не заметил. Тогда он отключил зрение и накинул сеточку. Тут же зазвучали многоголосые струи окружающих деревьев, пульсировали разноцветными вспышками птицы, и всякое живое творение вплетало в сетку свою мелодию.

Мо раскинул шире сеть и сразу же ощутил смешанные страх и агрессию. «Человек», – определил Мо и проник в его сознание. Его захлестнула разноцветная буря эмоций, и Мо немного смягчил связь, оглушённый диссонансом желаний.

Он решил немного подождать, чтобы разобраться в душевных порывах человека и расплылся у него под ногами зелёным травяным ковром. Человек прятался вдоль кустарника, приближаясь к отдыхающим путешественникам. «Да он кушать хочет!» – по эмоциям догадался Мо. Его целью была корзинка с провизией, которая стояла тут же, на стоянке. Он осторожно наклонился и взял её в руки.

Онти, отчего-то проснувшаяся, с удивлением смотрела, как корзинка с едой взлетела в воздух и медленно поплыла в сторону, удаляясь от неё. Она вскочила, догнала её и взяла за ручку.

– Стой, корзинка, – сказала она, но корзинка задёргалась, пытаясь вырваться.

– Стой, корзинка! – громко повторила она, но тут что-то легло ей на плечо. Она завизжала, но что-то зажало ей рот. Вскочивший Палдор смотрел на Онти с дёргающей корзинкой в руки, и раскрытым от ужаса ртом и ничего не мог понять.

– Я ничего вам не сделаю, только заберу корзинку, – сказал дрожащий голос, за спиной Онти.

– Онти, брось корзинку и иди сюда! – крикнул Палдор. Онти отпустила корзинку, и что-то освободило её рот. Она бросилась к проснувшейся Полинии, а корзинка торопливо запрыгала в воздухе, удаляясь. Но не далеко. Мо накинул на человека блокирующую цепь, и проявился из травы наяву.

– Мо, ты зачем пугаешь ребёнка, – возмутился Палдор.

– Это не я, – сказал Мо и показал на корзинку, – это он!

– Кто он? – не понял Палдор.

– Человек, – сказал Мо.

– Я не вижу никакого человека, кроме тебя, – сказал Палдор.

– Я говорю о человеке, который держит корзинку, – сказал Мо. Палдор подошёл к корзинке и подёргал её, потом начал щупать воздух.

– Он что – невидимый? – удивился Палдор.

– Вероятно, – сказал Мо, и добавил непонятные для Палдора слова, – с тех пор, как здесь станция, начались чудеса. Кольцу нужно над этим поработать.

– Какое кольцо? – не понял Палдор и спросил: – А что нам с ним делать?

– Наверное, нужно накормить, – сказал Мо, и, сканируя желудок человека, сообщил: – В последнее время он ел одни жёлуди.

– За то, что он напугал Онти, я готов его убить, – угрюмо сказал Палдор, но Полиния посмотрела на него, и он затих. Мо сбросил сеть, и корзина зашевелилась.

– Не бойся, – сказал Мо, глядя человеку в глаза.

– Вы меня видите? – раздался удивлённый голос.

– Только я, – сказал Мо, – остальные – нет.

– Я не хотел обижать девочку, – сказал голос, – но ваша корзинка так ошеломительно пахнет.

– Можете подкрепиться, – сказала Полиния, прижимая Онти. Корзина опустилась на землю, и с неё, прямо в воздух, поплыли кусочки лепёшки. Ножка птицы тут же лишилась мяса, а косточка улетела в кусты.

– Можно я возьму анабус? – спросил голос, и Полина махнула головой. Анабус взлетел в воздух, лишился зелёной кожуры и дольки плода, по одной, пропадали в воздухе.

Вскоре невидимый человек насытился и прикрыл корзину салфеткой. Наступила тишина и только Мо видел, как невидимый человек подошёл к ручью и напился воды. Вернувшись назад, он остановился перед Палдором и сказал: – Спасибо!

Тот вздрогнул от неожиданности и, глядя в воздух, возмущённо сказал: – Вы хотя бы предупреждайте, что вы здесь!

– Извините, – сказал голос, – я не хотел вас пугать.

Осмелевшая Онти подошла на голос и принялась ощупывать человека. Раздалось хихиканье.

– Что? – удивилась Онти.

– Маленькая принцесса, вы меня щекочете, – сказал голос, и вдруг в воздухе возникла шляпа, которая опустилась на голову Онти.

– Это ваша? – засмеялась Онти.

– Моя, – сказал голос, и шляпа вновь взлетела в воздух и исчезла.

– Возьмите меня на руки, – сообразила Онти и тут же взвилась в воздух и растворилась. Только её звонкий смех звенел вверху.

– Осторожно, – встревожилась Полиния.

– Не беспокойтесь, она в безопасности, – заверил голос, и Онти опустилась на землю.

– С вашими фокусами с ума можно сойти, – сказал Палдор. – Вы кто?

– Меня зовут Уандер, – сказал голос и продолжил, – и я живу недалеко отсюда, в городе Паллас. У меня была жена, двое детей и хорошая работа. Все было замечательно, но несколько полных солнц назад я, неожиданно для себя, стал невидимым, и это стало причиной всех моих бед. Когда это случилось, я перепугался сам и, на мою беду, перепугал жену и детей, пока не понял, что со мной случилось.

Мне пришлось уйти из дома и скитаться по улицам. Я воровал еду с уличных лотков, но, к моему несчастью, меня чувствовали собаки, которые преследовали меня с ожесточением. Я вынужден был бежать из города. Мне пришлось прожить несколько дней в лесу, питаясь желудями. Иногда я воровал пищу у проезжающих. Если бы вы знали, как это стыдно и невыносимо для меня, но я ничего не могу поделать.

– У вас сдвиг фазных решёток, – объяснил ему Мо, разглядывая его сеточку.

– А мне долго казалось, что у меня сдвиг в голове, – печально сказал Уандер.

– А мне нравиться, – сказала Онти, – я бы всю жизнь так ходила.

– Это тебе только кажется, девочка моя, – сказал Уандер, – на самом деле быть невидимым неудобно.

– Мо, – спросила Онти, – а ты ничего не можешь сделать?

– Это не так просто, – сказал Мо, – чтобы не повредить сеть. Возможно, это удастся на станции.

– Я буду вам всю жизнь благодарен, – сказал Уандер, хотя ничего не понял.

Путешественники собрались в дорогу и двинулись на родину Уандера, в город Паллас. При этом произошли некоторые перестановки, которые немного отразились на взаимоотношениях пассажиров. Мо снова превратился в огромного рыжего кота, на котором расположилась Онти, а Уандер поместился рядом с Палдором, чем нисколько его не обрадовал, так как он невольно наталкивался на невидимку Уандера то рукой, то локтём, что было больно, как одному, так и другому.

Лесная тропинка скоро кончилась и вывела карету на просёлочную дорогу, которая, перекинувшись мостом через небольшую речку, привела в окрестности города Паллас. Уандер, к облегчению Палдора, вылез из кареты и пошёл впереди, показывая дорогу. За ним мягкой походкой вышагивал Мо, с Онти на спине, а сзади ехала карета.

По мере приближения к центру города, улицы становились всё оживлённее и количество зевак, наблюдающих за процессией, прибавилось. Шагая рядом с котом, оборванный мальчишка посматривал снизу на Онти и, сплюнув сквозь щербатые передние зубы в сторону, деловито сказал:

– Даш покататься? Я тебе жемчужину подарю.

– Покажи? – сказала Онти, поворачиваясь к нему. Мальчишка вытянул откуда-то из кармана чёрный камешек и показал его Онти.

– Это не жемчужина, – сказала она уверенно, – жемчужина, как серебро.

– Ничего ты не понимаешь, – деловито сказал парнишка, – это чёрная жемчужина.

– Дай, посмотрю! – не поверила Онти.

– За просмотр одна селта, – сказал мальчик.

– Перебьёшься, – сказала Онти, забирая камешек, – и никакая это не жемчужина.

– Жемчужина, – уверенно сказал мальчик, – я тебе так дарю.

– Не нужно, – сказала Онти, возвращая камешек.

– Я тебе подарил, – безоговорочно сказал мальчик, положив камешек в руку Онти.

– Спасибо, – сказала Онти, и спросила у Мо, – Мо мы не можем прокатить этого мальчика?

– Этого сопливого мальчика мы можем прокатить, – глубокомысленно сказал Мо, опускаясь на землю.

– Меня зовут Хабэлуан, – сказал мальчик, не обращая на слова Мо никакого внимания. – Твой кот, что – говорит?

– Да, – сказала Онти, отодвигаясь, – есть маленько.

Между тем Уандер привёл их к своему дому. На зелёной лужайке перед домом с мансардой играли девочка и мальчик.

– Это мои дети Нестия и Витус, – сказал Уандер и добавил, – я не знаю, что делать дальше.

– Давай зайдём, – сказала Онти, слезая с Мо и открывая калитку.

– Здравствуйте Нестия и Витус, – сказала она, обращаясь к детям, – меня зовут Онтэинуола.

– Здравствуй, – сказал Витус и уставился на Мо, на котором сидел Хабэлуан, – у тебя кот настоящий?

– Настоящий, – улыбнулась Онти.

– А почему он такой большой? – спросил он, рассматривая Мо.

– Хорошо кушает, – сказала Онти.

– Можно, я на него тоже сяду? – спросил Витус, посматривая на Хабэлуана.

– Садись, – сказал Мо, опускаясь на землю.

– Он что, говорит? – ничуть не удивляясь, спросил Витус.

– Чуть-чуть, – смеясь, сказала Онти. Хабэлуана слез с кота и помог забраться Витусу. Нестия с достоинством подошла и требовательно спросила: – А я?

Хабэлуана усадил и её, и Мо поднялся на ноги. Витус наподдал Мо пятками и тот, усмехаясь, считал желание малышей и двинулся вокруг дома. Витус был в восторге, а Нестия хлопала в ладоши. На крыльцо вышла жена Уандера и громко спросила:

– Что здесь происходит?

– Мы катаемся, – ответил Витус, теребя загривок Мо.

– Немедленно слезай, – сказала жена Уандера, с опаской глядя на огромного кота.

– Мне и здесь хорошо, – надул губы Витус, а Мо чинно прошёл по лужайке.

– Я пришла к вам от вашего мужа, – сказала Онти.

– Ты кто такая? – спросила жена Уандера.

– Понимаете уважаемая… – замялась Онти и жена Уандера подсказала: – Лерия.

– …Лерия, – повторила Онти, – ваш муж хочет вернуться, но он в таком состоянии что…

– Он что, ранен? – спросила Лерия, округляя глаза.

– Да нет, он здоров, – сказала Онти, подбирая слова, – только его состояние не совсем обычно.

– Что вы имеете в виду? – спросила Лерия.

– Он невидим, – сказал подошедший Палдор.

– А вы кто такой? – спросила Лерия, не обращая внимания на его слова.

– Я её отец, – сказал Палдор, показывая на Онти, но видя, что для Лерии это не аргумент, добавил: – Я советник короля Доностос Палдор.

Это объяснение ещё более озадачили Лерию, и она поняла, что имеет дело с сумасшедшими.

– Мо, – спросил Витус, проезжая на коте рядом с матерью, – а ты можешь бежать быстрее?

– Могу, – сказал Мо, и Лерия, услышав, что кот разговаривает, поняла, что с ума сошла она сама.

– Лерия, я здесь, – сказал голос из пространства перед Лерией, и ей стало ясно, что для её одной демонов много и грохнулась в обморок.

– Что я говорил, – в сердцах сказал Уандер, опускаясь на колени возле жены.

– Пустите меня, – сказала Полиния, – надо же! Совсем уморили женщину!

Подбежали Витус и Нестия.

– Что с мамой? – спросил Витус, а у Нестии на глазах появились слёзы.

– Сейчас будет всё в порядке, – сказал Мо, наклоняясь над Лерией.

– Мо, она тебя увидит и испугается, – сказала Полиния.

– Не испугается, – сказал Мо, превращаясь в Уандера.

– Папа, ты был котом? – спросил Витус.

– Да, – соврал Мо и накинул сетку на Лерию. Добросовестно перебрал все узелки сетки и добавил немного эйфории.

– Уандер? – сказала Лерия, открывая глаза.

– Да, – сказал Мо, и спросил: – Тебе лучше?